Текст книги "Гром и молния"

Автор книги: Олег Языков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 15

– Ну, готов? Так, повторяю в последний раз – давай еще все сверим. Взлетаем парой, на трех тысячах я отхожу. Ты показываешь пилотаж, как обговаривали… Не увлекайся – парадной четкости и филигранности мне не нужно. Наоборот – все делай очень резко, на пределе, как будто уходишь от трассы врага. Понял? Потом – учебный бой и посадка. Вопросы? Нет вопросов. По машинам!

Я посмотрел, как Николай Воронов бежит к своему «Яку» и кивнул технику: «Запуск!»

Мотор окутался клубами дыма, прочихался и заревел. Самолет мелко задрожал, казалось, он торопил меня: «Давай, давай – быстрее! В небо!» Я обернулся – истребитель Воронова, блеснув фонарем, вставал сзади, готовый начать взлет. Не прибегая к рации, я махнул рукой в перчатке: «Побежали!»

…Комплекс фигур высшего пилотажа Воронов выполнил четко и лихо. Красиво сделал, ничего не скажешь! Посмотрим – каков ты в бою… «Расходимся на пару километров… Потом разворот – и бой!» «Як» Воронова качнул крылом и взмыл от меня на боевой разворот! Резко! Так и надо. Я еще немного прошел по прямой. Истребители однотипные, заправка, БК, а значит, и вес одинаковый… Будет непросто… Крутился Николай неплохо. Поехали…

Резкий боевой разворот. Прищурив глаза, я искал истребитель Воронова. Вон он… все еще лезет в высоту… Мне не догнать – я потерял время, пока удалялся от точки расхождения. Но это не главное… Главное – каким же макаром тебя обхитрить? В облако? Он так и будет висеть на высоте. В пике? Он не пойдет. Да, высота… Высота – залог здоровья. Что же предпринять? Внезапно зашуршали наушники. Это прорезался руководитель полетов.

– Дед, ВНОС дает пару истребителей на подходе к аэродрому. Высота около семи… Скорее всего – это «охотники». Будьте внимательны. Мы их пока не наблюдаем.

Это не охотники, это – разведчики… Это те, кого мы ждем.

– Ворон, учебный бой прекратить. Будет настоящий. Продолжать набор высоты. Я за тобой…

– Принял, продолжаю набор…

Высота уже около шести. Пришлось откручивать вентиль баллона с кислородом, брать в зубы мундштук. Неудобно, черт меня побери… Почему у нас все так? Отличный истребитель, но о летчике думают в последнюю очередь. Вот и нет кислородной маски. Взяли бы и слизали у «Кобры». Говорят – у нее очень удачная маска, не спадает при перегрузках, не мешает переговорам по рации, ремни крепления не душат летчика. На «Кобре» даже писсуар для летчика есть, трубочка такая у сиденья… ребята говорили.

– Ворон, кислород не забудь, – приходится бубнить. Рот занят. Но – ничего. Звук-то все равно снимается ларингофоном. – Оттягивайся на солнце, продолжай набор, я за тобой…

– Понял, продолжаю.

Небо стало менять свой цвет. Появилась глубокая синева. Даже – с фиолетовым каким-то отливом. Мороз страшный. В кабине пока тепло от двигателя. Но неуютно. Ничего, мы быстренько. Стрельнем – и вниз, за чашкой горячего какао…

– Вот они. На одиннадцать часов, высота примерно наша. Ползем еще верх. Следи за мотором.

– Понял.

Шесть восемьсот, скоро пойдет инверсионный след… Этого не нужно – он нас выдаст. Пока немцы нас не видят на солнце. Идут спокойно, на экономичных оборотах, щадят свои моторы. Они более капризные, не любят долгого напряженного режима. Впрочем, на высоте немецкие авиамоторы ведут себя лучше, чем наши. Они выдают больше мощности. Так что – балетных па не будет. Танцевать на такой высоте некомфортно. Один заход – одна атака…

– Ворон, я почти тебя догнал, но у меня опасно повысилась температура… Так что атакуй сам. Я прикрою.

– Понял. Захожу.

Молодец Николай – полностью спокоен. Истребитель идет как по ниточке. Ни рывков, ни шатаний. Все под контролем. У меня предельная температура, я не могу догнать «Як» Николая, могу только пытаться следовать за ним метрах на четырехстах. Приходится еще немного сбросить обороты.

– Ворон, я отстаю. Выходи из атаки левым боевым.

– Так и хотел. Внимание… начали!

«Як» Николая пошел на пологое снижение, набирая необходимую скорость. Немцы нас еще не видят. До них километра полтора. Вот черт! Не повезло! Пара «охотников» начала разворот и заметила истребитель Николая. Что они будут делать? Примут бой? Ого, да вы нахалы, фрицы!

Но, собственно, боя не получилось. Воронов меня удивил, и сильно удивил. Он начал стрелять метров с пятисот. Дал одну длинную очередь – и попал! Ведущий «мессер» клюнул носом, пустил дым, потом у него улетел фонарь, и немец прыгнул. Ведомый тут же спикировал и вышел из боя. Удрал, короче! Гоняться за ним мы не стали.

– «Узел»! «Охотник» на парашюте. Срочно машину за ним – смотрите, не подстрелите! Брать живым!

– Вижу! Вижу! У него цветной парашют! Это ас – конечно, живым брать будем! – Я услышал облегчение и оживление в голосе руководителя полетов. Он начал кричать, отдавая команды.

– Ворон, зачет, считай, получил. Садимся, что уж тут теперь болтаться… Всю рыбу ты распугал…

– Есть садиться. – Сдержан и невозмутим. Это хорошо. Пошли вниз – пить какао. Замерз.

* * *

Когда мы сели, подогнали самолеты к капонирам, сбросили парашюты и я обхватил руками горячую чашку какао, появился пылящий грузовик, в кузове которого стояли вооруженные карабинами солдаты охраны нашего «Узла». Немца видно не было. Он, скорее всего, связанный сидел или лежал на досках кузова.

– Ну, что? С уловом вас?

Полуторка, пыля и скрипя тормозами, остановилась. Еще на ходу, с форсом, с подножки спрыгнул наш оперуполномоченный «СМЕРШ».

– Это вас с уловом, товарищ майор! – Он улыбался припорошенным пылью лицом.

– Это подполковник стрелял. Его и благодарите за «подарок с небес»! Ну, что? Живой?

– Да живой он, живой! Что с ним будет-то? Мы подъехали, а он уже с поднятыми руками и пистолет рукояткой вперед держит. Дисциплинированный фриц попался, товарищ подполковник!

– А давайте его сюда, ребята! Пусть какао глотнет. Со страху-то, небось, во рту все пересохло?

Старший лейтенант махнул рукой, стоящий в кузове солдат поддал что-то ногой, и над бортом полуторки показался немецкий летчик. Он нехотя, заторможенно спрыгнул на землю. Его толкнули в спину, и немец, сделав несколько быстрых шагов, подлетел к нам.

Воронов разразился лающей немецкой фразой. Сбитый летчик подтянулся, автоматически встал по стойке «смирно» и что-то протявкал в ответ. Воронов рукой показал ему на чашку и обернулся ко мне.

– Это они… «Каратели»! Его нужно немедленно потрошить.

– Нужно – сделаем. Только…

– Да, допрос мы проведем вдвоем. Пошли.

* * *

Воронов накоротке переговорил с нашим контриком, а потом приказал двум солдатам отконвоировать фрица к моей палатке. Мы допили какао, оставили шлемы на парашютах и тоже пошли в «пыточную». А точнее – в палаточную.

Прятать свои таланты от Воронова необходимости не было, он и так почти все знал, и я предложил:

– Слушай, я языка не знаю, чтобы не терять времени – давай я его просвечу ментально. А ты садись за ним, в поле зрения, и я тебе буду скидывать его картинку и звук. Что не пойму – ты подскажешь. Годится?

– Хорошо. Только… – он покосился на конвоиров.

– А они у гамака подождут. Что будет в палатке – они не увидят. Ну, а голоса – это же допрос…

Так и сделали.

* * *

– Setzen Sie sich… hierher! Так, что ли… – Это я фраернулся. Где нахватался, черт его знает! Хотя, посмотреть столько фильмов про войну, тут вольно-невольно по-немецки заговоришь, как настоящий пруссак. Тем более что пруссы были славянами… Я гордо посмотрел на Воронова. Он улыбнулся.

– Bitte, nehmen Sie Platz! – сказал Воронов. Его немец послушался. А на мою фразу он только мучительно наморщил тыкву, пытаясь понять – его убьют сразу или придется помучиться?

– Ты откуда язык так хорошо знаешь, а? – шепнул я Николаю. – Почти как немец…

– Да я почти немец и есть, – так же шепотом ответил он мне. – Жил я с ними бок о бок. Республика немцев Поволжья, слыхал, небось?

– Ага, приходилось… Ну что? Поехали?

– Давай, вытворяй, – улыбнулся мне Воронов и сел сзади сбитого летчика так, чтобы видеть мои глаза.

– Э-э-э… Смотри мне в глаза, фриц! – Я порылся в памяти, но подходящей фразы не нашел. Воронов чуть наклонился вперед и что-то прошептал немцу на ухо. Тот дернулся и попытался привстать и посмотреть на Воронова.

– Мне! Мне в глаза! – повысил голос я. Немец обмяк на стуле и заморгал на меня. Вид у него был… Обмочившийся от страха кролик ломает взглядом волю боа констриктору. – Вспоминай, фриц, что было хорошего за последние два дня…

За спиной пленного сухим тараканьим шорохом зашуршал с переводом Воронов. Немец закивал головой и задумался. Лицо его посветлело.

– Вот сволочь! – ласково заявил я Воронову. – Видишь?

Николай расплылся в улыбке.

– Что спросил, то и получил!

Фриц, прикрыв зенки с поволокой, вспоминал вчерашнюю жареную курицу под какое-то французское сухое вино.

– Во, инфузория! – восхитился я. – Отставить! Совещания вспоминай! Инструктаж!

Подполковник продолжал осуществлять синхронный перевод. Немец проникся и судорожно закивал. Видимо, что-то прочитал на моем лице, бацилла холерная…

Картинка сменилась. Кабинет, солнце из окна, пахнет кожей, сигарами, чуть-чуть терпким запахом незнакомого мне одеколона. Раздалось шипение. Я скосил глаза и увидел высокого, худощавого немецкого офицера, который налил себе содовой из стеклянного сифона в металлической оплетке.

Звякнул поставленный на поднос бокал, и холодный, командный голос продолжил начатую фразу. Правда – на немецком языке. Я перевел взгляд на Воронова, и в голове раздалось:

«Итак, господа, резюмируем. Вашей группе, подполковник, выделяются три скрытые площадки: «Зевс-1», «Зевс-2» и «Зевс-3». Необходимое количество горючего и боеприпасов туда будет завезено. Предусмотрена охрана и связь. Более там вам ничего не потребуется. Базироваться будете вот на этом аэродроме… – Офицер постучал указкой куда-то в район Белгорода. – Здесь будете ночевать, питаться и развлекаться в кантине. И все прочее… В помещении штаба авиагруппы для вас выделят кабинет. Можно курить, господа… Продолжим. На вашу группу будет работать один из пунктов наведения, группа радиоперехвата и радарная станция. Что еще, подполковник?»

«Благодарю вас, господин генерал!» – Ого! Это, оказывается, генерал…

«…Этого достаточно!» – Взгляд с генерала переместился на подполковника, и тут же раздалось: «Черт! Я его знаю, Виктор! Это группа «Черный Мангуст».

* * *

– Та-ак, группа «Черный Мангуст». Ну-ка, ну-ка… Вот! Группа «Черный Мангуст», командир – оберст-лейтенант Вольфганг Кнебеле… из 52-й Ягдгешвадер, разумеется… Истребительной эскадры. – Воронов взглянул на меня.

– Я знаю, – кротко ответил я. – Давай дальше.

– Ага, летают, кто на чем больше любит: и «Ме-109G6» есть, и «Fw-190» имеется… Ну, что еще? Удачно, надо сказать, летают… У каждого члена группы не менее двадцати сбитых. Группа – это так, условно. У Кнебеле всего двенадцать летчиков, плюс его пара. Специализация – террор, наверное. Как еще объяснить? Посылают их туда, где надо быстро сломить волю противника и привнести страх в его ряды. Бьют жестоко, неожиданно, не обязательно с высоты. Наоборот – один из любимых приемов – удар снизу, от земли. Ну, сам понимаешь, когда охотятся на низколетящие цели. Постоянно наращивает силу удара. Самый первый запев – пара или звено… Подходят, начинают крутиться, имитируют атаки… Противник вынужден держать их в поле зрения, так или иначе, его внимание ослабевает, а тут – остальная группа – бац! Одна атака – двое-трое сбитых, и «Черный Мангуст» уходит. Никогда не рискуют – никаких затяжных боев! Особенно – маневренных боев. Нет, только удар и немедленный отход. Но удар наносится группой, а если там три-четыре «фоки», это болезненный удар, Виктор.

– Ничего, сдюжим. Ты мне вот что скажи, Воронов… Где ты так стрелять научился, а?

– Тебе скажу. Но только тебе. В сороковом году, над Ла-Маншем. Я тогда был одним из лучших молодых летчиков Люфтваффе. А стрелять с большой дистанции не так уж и трудно, зато – более безопасно!

– Вот и возьмешь «Яка» с 37-мм пушкой. Если что – бей по «фокам». Нельзя их близко подпускать. А ты метров с пятисот будешь их пропалывать. Снаряды я тебе заряжу. Немного, но тебе и им хватит… По рукам? Ну, то-то. Пошли дальше. Значит, делаем так…

Глава 16

Мы решили, что мчаться в бурке на коне, размахивая шашкой, – это не по нам. Показуха нам не нужна. Будем отщипывать по кусочку. Тем более что подполковник Степанов еще не вернулся, а я ему обещал не злодействовать. Так что наш принцип будет: «Курочка по зернышку клюет!»

Я созвонился с адъютантом командующего армией и договорился о короткой встрече. Генерал был профессионалом, заботился о своих частях, и группа «Черный Мангуст» ему в зоне ответственности армии была абсолютно не нужна. Поэтому он охотно пошел нам навстречу.

Вот так оно и получилось, что на следующее утро с «Узла» тишком-молчком взлетели и ушли куда-то по своим делам четыре истребителя. Причем – на бреющем…

А еще минут через десять достаточно широко известный в узких кругах специалистов немецкой радиоразведки командир звена АУГ «Молния» с позывным Князь сначала запросил по радио разрешение на взлет, потом, взлетев, по радио же дал нагоняй своим летчикам за разгильдяйство в строю и наконец запросил у пункта наведения «Штык-3» воздушную обстановку. Но все дело было в том, что Князь, наоравшись в эфире, даже не садился в самолет. Взлет эскадрильи «третьяков» имитировали наши соседи на «Ла-пятых». А я с Вороновым и еще двумя лучшими стрелками группы должен был выступить чуточку позже, чем и привлечь к себе внимание как зрителей, так и радиокомментаторов.

Командир «Черного Мангуста» был немедленно извещен о выходе «молний» на дежурство и, задумчиво посасывая прямой мундштук еще не разожженной английской трубки «Данхилл», уставился на карту.

Тут телефонист позвал его к телефону, и, отложив «Данхилл», оберст-лейтенант Кнебеле схватил телефонную трубку. Получив сообщение от локаторщиков, что в районе предполагаемого базирования группы «Молния» зафиксирован взлет предположительно до эскадрильи истребителей, командир «мангустов» снова уставился на карту.

Следующим был звонок с пункта управления и наведения, в ходе которого Кнебеле проинформировали, что группа из двадцати семи бомбардировщиков «Ju-87» только что была атакована звеном новых истребителей русских, которые, сбив два бомбардировщика, были, в свою очередь, атакованы «Мессершмиттами» сопровождения. Однако, не приняв боя, истребители русских отошли к своей группе, которая висит на полутора тысячах метров в квадрате G-14 и не дает «штукам» ударить по цели.

Это мы вчетвером врезали по немцам и ушли к себе на аэродром. Нечего нам светиться. Пока нечего, успеем еще познакомиться…

Такого оберст-лейтенант Кнебеле уже не выдержал и дал команду на взлет двум звеньям группы. Но – увы! Когда «мангусты» примчались в указанный квадрат, новых истребителей противника там обнаружить не удалось, поскольку старые истребители – «Ла» и «Яки», большими группами гонялись за остатками «Ju-87» и «Мессершмиттов» сопровождения.

Издали взглянув на эту эпическую битву, воздушные рыцари из группы «Черный Мангуст» в бой не вступили, а скромно понесли благую весть об отсутствии новейших истребителей противника на поле боя своему командиру. Шустрее нужно поворачиваться, выходцы из семейства виверровых, подотряд котообразных, шустрее… Эдак вы все дела клювом прощелкаете, геноссен, хотя – виноват! Откуда же у «мангустов» клюв!

Примерно такая же сценка случилась и на другой день. «Мангусты» опять опоздали и даже краешком глаза не увидели новые истребители русских. А вот на третий день…

* * *

…А на третий день вернулся довольный полковник (ого!) Степанов и стал крутить мне хвост за нахальство и самоуправство.

– …и я вас горячо поздравляю, товарищ полковник, с присвоением высокого воинского звания! А орденом не разжились, случайно? Не надо так кашлять! Вы не простудились?

– Туровцев!!! – захрипел полковник Степанов, наливаясь кровью…

– О! А что это вы покраснели? У вас не давление ли повышенное, Иван Артемович? Вам беречь свое здоровье надо, а не тратить его на разносы своего зама по боевой… Тем более – на разносы необоснованные, сиречь – неправедные… – И я замолчал, сделав лицо царевны Несмеяны, выходящей с концерта Евгения Петросяна.

– Виктор Михайлович!

– Что?

– Ладно! Докладывай ты… – безнадежно махнул рукой трехзвездочный Степанов, вынимая из тревожного чемоданчика армянский коньяк своего же ранга. – Вот, что просил… Ну, говори.

Я начал рассказывать. И все рассказал. Ну, почти все…

– …таким образом – клиент почти созрел. Осторожность и взвешенность принимаемых решений утрачены полностью. Сегодня они летели всеми бешеными «хорьками» и едва ли не с пожарными сиренами. Наверное, хотели нас затоптать. Но – опять не успели! Я же вам обещал, что без вас ни-ни! Так что будем делать, товарищ полковник?

Степанов машинально взглянул на левый погон. Никак не привыкнет еще… Понимаю. Рад, наверное, как мальчишка-курсант, впервые пришивший «курицу» к рукаву шинели…

– Что будем делать? – Степанов вытащил еще одну бутылку коньяка. – Давай стаканы, выпьем за третью звезду! Но – по чуть-чуть! Вечером посидим, а сейчас – так, разминка с тренировкой.

Мы выпили по глотку коньяка. Степанов закурил, я откусил от еще неспелого яблока.

– Так что вы там с Вороновым навертели? Рассказывай!..

…А вечером уже рассказывал он сам. Как был обласкан в Штабе ВВС, как верные друзья намекнули ему, что Сам доволен промежуточными результатами войсковых испытаний нового «Яка», что вопрос уже, считай, полностью решенный – «Як-3» делать будут сразу на двух заводах. Ну и правильно. Мотор тоже обещают подтянуть до конца года.

Так что – будет легче, товарищи! Будет нам счастье – вертите дырки для орденов. Теперь главное – не понести больших и неоправданных потерь.

Да! О потерях. Принято решение – группу истребителями более не пополнять. Это уже и не нужно. Группа не полноценная боевая часть, а сводный отряд, собранный под одну конкретную задачу – проведение испытаний нового истребителя во фронтовых условиях. Летчиков, лишившихся своих самолетов, можно возвращать в полки, а лучше (как посоветовали знающие люди) тишком да молчком подержать их до завершения испытаний и принятия окончательного решения по АУГ «Молния». Есть мнение, что группа будет развернута в боевой полк. Естественно – на новой технике. Так что есть прямой резон подождать окончательного решения по полку. Открываются неплохие кадровые перспективы, товарищи! Вот, видите? Еще три месяца нужно было ждать полковничьих звезд, а тут – только приехал в Штаб, сразу вопрос – а ты что, все еще подполковник? Непорядок! Это надо поправить! И поправили. Тебе, опять же, Виктор, немножко раньше положенного срока майора дали. Все это складывается в определенную картинку, товарищи. Вот так-то!

Ну, по последней – и все! Завтра летать. Будем!

* * *

Первый этап операции против «хорьков» мы с Вороновым назвали «Визит к дантисту». Для начала у них нужно было вырвать наиболее опасные и кусачие зубы, а именно – истребители «Fw-190А».

Не то чтобы этот истребитель был для нас так уж и страшен, нет. Но – надо было с чего-то начинать, а сильный противник на мощном четырехпушечном истребителе за нашими спинами во время боя был никому не нужен.

Утренняя сценка пробуждения, радиопереговоров и вылета группы «Молния» на кормежку была уже отрепетирована и прошла на «ура». Все немецкие службы своевременно засекли необходимые и достаточные признаки выхода нашей группы на боевое дежурство и проинформировали кого надо.

Те, «кому надо», организованной толпой ломанулись в сторону намозолившего уже им глаза квадрата G-14. Причем «фоки» шли замыкающим звеном, тысячах где-то на двух. Этого было достаточно.

Наша четверка, идя на бреющем, разогналась заранее. По высоте и месту звена «Фокке-Вульфов» в ордере «мангустов» нас информировали посты ВНОС и офицеры-наведенцы в передовых частях пехоты. К высоте в полтора-два километра мы приучали фрицев уже третий день. Хочу напомнить, что высоту свыше 5000 метров «Як-3» набирал за четыре минуты. А тут, значит, потребуется меньше двух. Снаряды я немножко усилил, стрелять договорились с кабрирования, метров с двухсот, и очередь держать до надежного поражения цели. А потом – нырок на бреющий, и исчезнуть из вида! Как будто нас тут и не было.

Так оно, в общем-то, и получилось. Условными командами нас завели на замыкающую четверку «Фокке-Вульфов», мы, разогнавшись, подскочили к «фокам» сзади-снизу, открыли огонь метров с двухсот, может – чуть меньше и сразу нырнули вниз, оставив за собой четыре полыхающих огнем клубка. Никто не выпрыгнул.

Немцы ничего и не поняли. Не поняли, куда исчезли «фоки». Не поняли они и куда делись новые истребители, на перехват которых их вызвали. В квадрате, невдалеке от известных немцам по разведданным батарей советских зениток, крутился десяток истребителей «Ла-5», а больше никого и не было. Не было и звена «Фокке-Вульфов», шедших сзади… Куда они пропали? Почему не сообщили по радио? Неизвестно… Мистика какая-то! Я бы даже сказал – «Курский треугольник», но, боюсь, меня бы не поняли… Курскую магнитную аномалию тут знали, а до разного рода «треугольников», НЛО и путешественников по астралу народ еще не дотянулся. Хотя… Про светящиеся шары, сопровождающие бомбардировщики союзников, году, как мне кажется, в сорок четвертом начали говорить. Так что осталось ждать не так уж и долго… А там, в сорок девятом, и летающие тарелки начались…

К «Ла-пятым» «мангусты» не пошли, а немного покричав в эфире и не найдя ни отклика, ни понимания, вынуждены были удалиться. Заметили ли они четыре характерных костра на земле? Да заметили, конечно. Они все же были профессионалами.

* * *

Кстати, атака была произведена настолько молниеносно… (О, как выразился! А что – похоже! Наш стиль!) Так вот, настолько быстро, что у нас были даже сложности с получением подтверждений о сбитых самолетах. Нет, пехота, конечно, видела горящие и падающие самолеты, но вот кто их сбил – оставалось неясно. Только не для нас. Ни зенитки, ни «лавочки» не стреляли. Наконец – разобрались, подтверждения получили. Но это так, к слову. Социализм – это учет, так сказать. Впрочем, я всегда думал: а капитализм – что? Или там два учета? Белая и черная бухгалтерия, дебет-кредит, сальдо-бульдо? Бр-р-р! Нет, мне этого не понять!

С чувством хорошо выполненной работы мы вечером сидели у полковника Степанова и думали – как же нам поэлегантнее пообрывать хвосты «черным мангустам».

– Наших потерь быть не должно! Группе нужен хороший завершающий аккорд, а не траурный марш и салют на кладбище. Это понятно? – Полковник Степанов грозно посмотрел на меня.

– А я что? Разве я молодняк тащу на амбразуры? Вчетвером возьмем «хорьков», так, Николай?

– Так-то оно так, да могут не пойти в ловушку. Теперь, после потери одного звена, «мангусты» стали куда как осторожнее. В маневренный бой они никогда не пойдут, а будут кружить и ловить летчиков, захотевших рискнуть или потерявших осторожность…

– Потерявших осторожность, вот оно как… А ну-ка! Что у них за самолеты остались?

– В основном – «Me-109G6», причем – только трехточечные. Пушечные подвесы в группе не ставят.

– А как этот Кнебеле отреагирует на то, что у него тихо-благородно выбили одно звено, а они и не увидели, кто это сделал?

– Он будет рвать и метать. Я уверен, что завтра «мангусты» примутся сбивать всех подряд. Мстить будут. Всем.

– Вот и у меня такое же мнение. Мы кашу заварили, а расхлебывать ее будут другие. Так не пойдет! Товарищ полковник! Можно договориться с армией, чтобы на часик задержали график вылетов ударных и истребительных полков?

– Можно-то можно… А что ты придумал? И почему часик?

– Да, думаю – хватит нам одного часа, а, Воронов?

– Если заставим «мангустов» принять бой, то хватит. А вот как заставить?

– Возьмем на обманку. Повторим атаку снизу-сзади, и «засветимся». Типа – «Ай, как это неудачно получилось! А мы только хотели по вам стрельнуть – и всех делов!» Как думаешь, большое желание у «хорьков» будет нас прикончить? За все хорошее? За сбитых «фок»?

– Думаю, большое.

– Вот и я так думаю. Нужен инженер – пусть подробно доложит по состоянию всех машин. Тут забарахлившая свеча будет означать только одно – смерть. А мы с Вороновым список летчиков набросаем. Нам нужна будет группа стрелков и пилотажников. Ну, какие идеи?

* * *

Нас утро встречает бр-р-р! Уже свежо стало просыпаться в гамаке! Надо же – как летит время! Уже осень на носу. Дожить бы…

В общем, мы решили так. На первую фазу боя выставляем две пары – я (пилотажник) плюс старший лейтенант Никольский (стрелок, да еще какой стрелок!). Вторая пара – Воронов (стрелок) и старший лейтенант Кузьмичев – командир второго звена (пилотажник). Наша задача – повторить атаку с задней полусферы, подставиться и затянуть «хорьков» в бой. По крайней мере – приковать их к себе.

Федя Невский будет держать шестерку «третьяков» на удалении километров в пятнадцать. На скорости свыше пятисот пятидесяти добежать по нашему сигналу до куча-мала не займет у него более полутора, на крайний случай, двух минут. Вот только высоту у него держать не получится – засекут немцы локатором. А что, если поднять ложную цель, которая никак не успеет нам на помощь и, следовательно, не испугает немцев? Хорошо, так и сделаем – поднимем пару групп на удалении километров в тридцать. Пусть локаторщики сообщают «хорькам» ориентировочное время подлета этих групп, сбивают их с мысли, заставляют вести счет минут в уме и мешают вести бой с нами. Решено!

На завтраке было непривычно тихо и сдержанно. Поели быстро. Да и что там есть особо – чашка какао и кусок белого хлеба с маслом. Больше ничего в рот не лезло. Начинался предбоевой мандраж.

Наша четверка еще раз обменялась мнениями и наметками планов, мы похлопали друг друга по плечам и разбежались по самолетам. Взлет, построение произвели без малейшего радиообмена. Полная тишина. Летим на бреющем.

Тридцать километров до нужного нам квадрата пронеслись под крылом одним моментом. Как мне показалось – почти мгновенно. Мы зашли на территорию противника и еще больше прижались к земле.

Тут «Штык-3» дал всем советским самолетам краткую сводку погоды. Нас больше всего интересовала высота облаков. От полутора до двух тысяч метров! Это сообщение имело особый смысл. Идеально! «Черные Мангусты» шли на нашу территорию на нужной нам высоте.

Я качнул крылом. Поворачиваем на восток.

Еще пара-тройка минут, и мы увидели два звена группы «Черный Мангуст». Немцы шли строем «фронт», понятное дело – свои хвосты берегут от внезапной атаки. Второе звено немного оттянулось назад и шло с превышением метров на пятьсот-семьсот. Вот вы нас и должны заметить. Выше всех двигалась пара командира «хорьков».

Скорость у нас уже была порядочная, и мы быстро настигали немцев, идущих на «экономичном» режиме. Я снова качнул крылом и, прибавив обороты, начал набирать высоту. Пора? Да, пора!

– Внимание, «молнии»! Впереди противник! Атакуем!

Радиоперехват у немцев сработал замечательно, и строй «хорьков», предупрежденных об атаке на них советских истребителей, моментально рассыпался на пары. Но мы все же успели задымить двух «мессеров». Судя по тому, что заряженные снаряды были лишь у меня и Воронова, ни он, ни я не попали. И это к лучшему! Пока немцам бояться нечего – на нашу четверку у них восемь истребителей. Причем – захвативших высоту.

Набранная нами скорость не позволила немцам немедленно атаковать нашу группу. Удирая от противника, мы перешли в пологое снижение. «Хорьки» устремились за нами. Все это время я звал на помощь, о чем, хочется надеяться, оберст-лейтенанту Кнебеле уже успели доложить. Хорошо! А сейчас еще и доложат о двух группах советских истребителей, только что взлетевших нам на помощь с удаленных аэродромов. Это должно подстегнуть желание немцев побыстрее с нами расправиться.

Мы вышли в точку, намеченную под разгром группы Кнебеле.

– Ворон! Нам не уйти! Принимаю бой! – это оговоренный сигнал для Феди Невского. Ну и для нас, конечно.

Резкий боевой разворот вынес нашу пару сразу на 2200 метров. Сектор газа до отказа вперед! Перегреть двигатель я не успею, да и не дадут.

Слева-ниже к немцам протянулись трассы. Это, конечно, Воронов. До немцев очень далеко. Я и думать бы про стрельбу не стал. Но Ворон попал! Одним или двумя снарядами, но – попал! А больше ему и не надо – «мессер» вспыхнул и закувыркался горящим комком. Наверное, отбито крыло, в огне не видно. Сейчас наш черед.

– Никола! Давай!

Никольский дал – и попал. «Мессер» задымил и резко пошел на разворот домой. Добивать его нельзя – впереди на нас заходят еще две пары. А одна пара карабкается в высоту. «Это Кнебеле», – обожгла меня мысль. Диспетчером работать будет. Посмотрим.

Я выпустил три очереди по заходящим на нас самолетам. Третьей очередью достал ведомого второй пары.

– Никола – маневр!

Мы уклонились от лобовой и выскочили вверх.

– Дед! Атака!

Следовало ожидать. А я так и вообще ждал – нужно было убирать главного «мангуста» с высоты.

– Никола – ножницы! – Наши самолеты разошлись, выписывая растянутую восьмерку маневра. Пара «мессеров» с грохотом пушек просвистела мимо нас вниз. Теперь мы сверху. Но надо мешать это варево. Нужно держать «хорьков», чтобы не убежали.

– Никола, атакуем… прикрой… – Скорость набрана, я падаю на пару «мессов», которые пытаются зайти в хвост Воронову. Обороты прибрать, заодно и мотор остынет немного. Высота теряется, скорость растет. Но – не получилось! Немцев предупредили по радио. Они прекращают атаку и падают вниз. А по нам метров с шестисот стреляет другая пара. Нет, «хорек», ты не Воронов – до «Ворошиловского стрелка» тебе далеко!

– Кузя, прикрой! – кричит Воронов и метров с пятисот аккуратно кладет пару снарядов по «мессу». Тот взрывается.

Кажется, я вижу, как по немецким истребителям от этого огненного шара проходит дуновение холода. Они как бы вздрогнули. Они почуяли смерть.

Мы крутимся уже полторы минуты. Сейчас, вот сейчас подойдет Федя Невский. Еще немного. Где Кнебеле?

Он опять ушел в сторону и набирает высоту. Это опасно. Сколько мы сбили? Я вижу четыре «месса». А наши? Самолет Кузи виляет и дымит. Опасно! Добьют ведь!

– Ворон! Оттягивайтесь домой! Я постараюсь прикрыть!

Я вижу, как струя дыма за истребителем Кузи ломаной дугой уходит вниз, на восток. Эк, его бросает! Не ранен ли? Прикрывая товарища, сзади-выше челноком снует «Як» Ворона.

– Никола, крути головой! Я на тебя надеюсь!

Сковать, нужно сковать «мессов». Не позволить им уйти. Для этого и прогнал вторую пару. А сейчас надо атаковать главхоря. Ага, бросились на его защиту.