Текст книги "Древняя Русь. События и люди"

Автор книги: Олег Творогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Уже в феврале, после возвращения царя в Москву, состоялись первые казни лиц, обвиненных в поддержке Владимира Старицкого: были казнены опытный воевода, герой взятия Казани князь А. Б. Горбатый с пятнадцатилетним сыном и окольничий П. П. Головин, посажен на кол Д. Ф. Шевырев, Д. И. Немого и И. А. Куракина постригают в монахи. В мае начались массовые переселения опальных в Казань, Свияжск, Чебоксары. По свидетельству Андрея Курбского, «вскоре после смерти Алексея (Адашева. – О. Т.) и по изгнании Сильвестра потянуло дымом великого гонения и разгорелся в земле русской пожар жестокости ... наш новоявленный зверь тут же начал составлять списки имен родственников Алексея и Сильвестра, и не только родственников, но всех, о ком слышал от тех же своих клеветников, – и друзей, и знакомых соседей, или даже и мало знакомых, а многих и вовсе не знакомых, оклеветанных теми ради богатства их и имущества. Многих он велел хватать и подвергать различным мучениям, но других – таких еще больше – выгонять из домов и имений в дальние города».[189]189
  Курбский Андрей. История о великом князе московском // ПЛДР. Вторая половина XVI в. С. 327 (перевод А. А. Алексеева).


[Закрыть]

Как происходило это изгнание, свидетельствуют сами опричники: если выселение происходило зимой, то всякого из горожан или крестьян, кто давал приют больным или роженицам хотя бы на один час, предавали казни.[190]190
  Свидетельство опричников И. Таубе и Э. Крузе см.: Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. С. 149.


[Закрыть]

1566 – Репрессии несколько поутихли. Был возвращен из ссылки князь М. И. Воротынский, возвращены некоторые из высланных в Казань, даже князю Владимиру Старицкому разрешили построить дом в Москве.

В июне и в июле в Москве ведутся переговоры с литовским посольством. От имени Ивана IV их ведут доверенные лица – боярин В. М. Захарьин-Юрьев, оружничий А. И. Вяземский, печатник И. М. Висковатый и другие. Сначала русские представители требовали возвращения России обширных территорий, принадлежавших ей до монголо-татарского нашествия, включая Киев, Луцк, Ровно, Галич, Львов. Затем требования стали более умеренными: речь шла о возвращении Киева, Гомеля, Витебска Любеча. Литва же в свою очередь настаивала на возвращении ей Полоцка и Смоленска. Расходились взгляды и на судьбу Ливонии. Иван IV требовал передачи всей Ливонии, включая Ригу; Литва же соглашалась на передачу лишь той части ливонской территории, которая была фактически занята русскими войсками, и побуждала к совместным действиям против Швеции. Позиция русских представителей была поддержана и Земским собором, заседавшим с 28 июня по 2 июля. Но литовская сторона упорствовала, несмотря на ряд предложенных русскими уступок. В результате было решено завершить переговоры всего лишь соглашением о перемирии на десять лет, для чего в Литву отправилось посольство во главе с Ф. И. Колычевым-Умным и Г. И. Нагим. Посольство, однако, вернулось ни с чем, сетуя на перенесенное ими «бесчестие великое».

В этом же году был избран новый митрополит всея Руси. Им стал Федор Колычев. Он происходил из служилой фамилии: отец его принадлежал к новгородским детям боярским (мелким феодалам), сам Федор Степанович находился в молодые годы при великокняжеском дворе. Но в 1537 г. он бежит из Москвы (как полагают, в связи с арестом князя Андрея Старицкого, с которым были связаны родичи Федора). В 1538—1539 гг. он постригается в Соловецком монастыре, получив монашеское имя Филипп, а уже в конце 40-х гг. становится игуменом и проявляет себя необыкновенно деятельным и рачительным руководителем братии. Филипп уже при утверждении своей кандидатуры поставил условием, «чтобы князь и великий царь отставил опришнину». Грозный с неудовольствием потребовал, чтобы Филипп «в опришнину и в царьской домовой обиход не вступался». Тем не менее Филиппа убедили принять сан.

1567 – Летом московские бояре И. Ф. Мстиславский, М. И. Воротынский, И. Д. Бельский и И. П. Федоров получили письмо от Сигизмунда-Августа, который выражал им сочувствие, сетовал на тирана-царя и как бы побуждал бояр к измене. Однако они сообщили о письме Ивану, и резкий ответ их Сигизмунду, возможно, был составлен при участии царя.

1568 – Весной произошла стычка митрополита Филиппа с царем. Во время богослужения в кремлевском Успенском соборе Иван вошел в храм в сопровождении вооруженных опричников. Служивший в это время митрополит упрекнул Ивана и заявил, что никогда не слыхивал, чтобы благочестивый царь «свою державу возмущал»; Иван резко оборвал Филиппа: «Что тебе, чернецу, до наших царских советов дело. Того не веси (не знаешь. – О.Т.), мене мои же хотят поглотити». Филипп все же отказался благословить царя, и тот в гневе покинул собор.[191]191
  Там же. С. 253.


[Закрыть] Митрополиту не прошел даром его протест: вскоре он был оклеветан, обвинен и выслан в Тверской Отроч монастырь.

В сентябре прокатилась новая волна казней. Одной из жертв был конюший, в прошлом один из руководителей Земской думы боярин И. П. Федоров-Челяднин, человек безупречной репутации и огромного авторитета (не случайно его хотел «сманить» в своем послании 1567 г. Сигизмунд-Август). Согласно преданию, Иван IV призвал его во дворец, заставил облечься в царские одежды, сесть на трон, а потом и обвинил: «Ты имеешь то, чего искал, к чему стремился, чтобы быть великим князем московским и занять мое место». По одним сведениям, царь сам заколол боярина, по другим – тот был убит опричниками. Труп боярина выволокли вон и бросили в навозную кучу.[192]192
  Там же. С. 282; Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 141.


[Закрыть] Тогда же были казнены около 150 его дворян, приближенных и слуг. Были казнены и другие видные бояре – М. И. Колычев, М. М. Лыков, А. И. Катырев-Ростовский. Многих казнили без суда, убивали в домах и на улице.

1569 – Умерла Мария Темрюковна. Грозный, как говорят, счел причастным к ее смерти своего соперника – Владимира Старицкого. Когда тот, вернувшись из Нижнего Новгорода, где он готовился к походу против турок, предстал перед царем, Иван обвинил его в покушении на свою жизнь и заставил выпить яд. Тогда же были убиты жена и дочь старицкого князя, две недели спустя задушена мать Владимира – черница Евдокия (в миру – Ефросинья).[193]193
  Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. С. 105, 292.


[Закрыть] Расправа над князем повлекла, как это стало уже обычным, и казни связанных с ним лиц. Старицкий удел был ликвидирован.

Теперь Иван обратил свой взгляд на Новгород. Существует версия, что поводом для расправы с новгородцами послужил донос некоего Петра Волынца, но по официальной версии новгородцы будто бы собирались передать Новгород и Псков польскому королю. Поход пятнадцатитысячной армии опричников на Новгород начался в декабре. По пути опричники устроили кровавую резню в Клине, Торжке, Твери, Верхнем Волочке. В одной Твери погибло несколько тысяч мирных жителей. 23 декабря в Тверском Отроче монастыре по приказу царя Малюта Скуратов задушил бывшего митрополита Филиппа.

1570 – 2 января опричное войско окружило Новгород, отрезав населению все возможные пути бегства. Кровавый террор длился несколько недель. Общее число убитых установить трудно, но несомненно, что погибло несколько десятков тысяч. Истребление людей велось самыми жестокими способами. «Повесть о приходе Ивана IV на Новгород» рассказывает, что людей обливали горючей смесью, поджигали, а потом, привязав камни, бросали в воду с Волховского моста. С моста же бросали связанных людей, причем младенцев привязывали к матерям. Тех же, кому удавалось всплыть, опричники, разъезжая на лодках протыкали рогатинами и рубили топорами. В некоторые дни, утверждает автор повести, в реке топили до тысячи-полутора тысяч жертв. «Гибель многих тысяч новгородских крестьян и ремесленников, конечно, ничем не может быть оправдана, – пишет видный историк А. А. Зимин. – Мстительный и кровожадный правитель без всякой нужды залил кровью безвинных людей новгородские улицы и севернорусские деревни».[194]194
  Там же. С. 304. Текст повести о походе Ивана IV на Новгород см.: Изборник. С. 477—483.


[Закрыть] После этого разгрома Новгород превратился в малозначащий город, полностью покорный царю.

Иван вернулся в Москву. 25 июля свершилось новое злодеяние – массовая казнь на площади у «Поганой лужи» (ныне Чистые пруды). Было приведено триста осужденных, 184 из них были прощены. Остальных ожидала мучительная смерть. Вот как описывают эту казнь Иоганн Таубе и Элерт Крузе, два ливонца, служившие в опричном войске: Иван «приказал построить на рыночной площади отгороженное место, а сам вместе со старшим сыном и опричниками в количестве нескольких тысяч, вооруженных, отправился на площадь и приказал привести к себе этих самых обреченных одного за другим. Среди них были его казначей Никита Фуников и главный канцлер Иван Висковатый, которого он любил, как самого себя. Он приказал сперва привязать казначея к столбу, развести огонь и топить под ним котел с горячей водой до тех пор, пока тот не испустил дух. Канцлера приказал он привязать к доске и растерзать и изрезать его, начав с нижних конечностей и кончая головой». Другие обреченные были привязаны к барьеру, и Иван вместе с сыном «проткнул их пиками и зарубил саблями».[195]195
  Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. Пгр., 1922. Кн. 8. С. 51.


[Закрыть] В тот же день был казнен и повар, некогда по приказанию самого Грозного отравивший Владимира Старицкого; были казнены многие дьяки, приказные люди. Сами опричники попали под топор ими же чинимого террора: Афанасий Вяземский, обвиненный в том, что он будто бы предупредил новгородцев о готовящемся на них походе, был убит донесшим на него Григорием Ловчиковым, опричником и царским ловчим; в том же году гибнет, однако, и сам Ловчиков. По сведениям Курбского, Алексея Басманова зарезал собственный сын Федор, который потом также был казнен.[196]196
  Курбский Андрей. История о великом князе московском. С. 353. По другим сведениям, Алексей и Федор Басмановы умерли в ссылке на Белом озере (Кобрин Б. В. Состав опричного двора. С. 59).


[Закрыть]

В эти же годы Грозный вновь ищет способ овладеть Ливонией. В мае 1570 г. в Москве с почетом принимают датского принца Магнуса и предлагают ему на правах вассала Русского государства стать королем Ливонии. Москва обещала новому правителю военную помощь, а для себя добивалась свободы сношений и торговли через территорию его будущих владений. Это решение подсказывалось внешнеполитическими обстоятельствами: в 1569 г. была провозглашена Люблинская уния, по которой Литва и Польша сливались в одно государство – Речь Посполитую. Пока она не вступила в борьбу за Ливонию, московское правительство спешило выступить против другого претендента на ливонские земли – Швеции, однако Магнусу и его русским союзникам не удалось овладеть Ревелем: датский король не оказал помощи Магнусу и даже заключил союз со шведским королем, а тревожное положение на южных рубежах Русского государства, которым по-прежнему угрожал Крым, не позволило направить под Ревель достаточные силы.

1571 – Изменники – дети боярские из Белева, Калуги и Каширы (Кудеяр Тишенков, Окул Семенов, Ждан и Иван Васильевы и другие) убедили крымского хана Девлет-Гирея, что наступило удобное время для похода на Москву, так как русское войско находится в Ливонии. Девлет-Гирей двинулся к Туле, а оттуда к Серпухову, под которым разбил отряд опричного войска. Иван Грозный вышел, было, ему навстречу, но затем, видимо, не решившись принять бой из-за малочисленности своего войска, уехал через Александрову слободу в Ростов.

23 мая хан неожиданно появился под стенами Москвы. Крымцам удалось поджечь город. Из-за сильного ветра пожар быстро распространился, и столица выгорела за три часа. В Кремле сгорели церкви и деревянные дворцы, взорвалась Пушечная изба, дотла выгорел Китай-город. Воевода И. Д. Бельский был ранен в стычке с татарами за Москвой-рекой, а затем, вернувшись в свое подворье, задохнулся там от дыма. Пожар имел катастрофические последствия. Современники называли число погибших от 120 до 300 тысяч человек. Во всяком случае трупы вывозили с пепелищ в течение месяца. Крымцы ушли в свои степи, уводя огромный полон.

Возвратившийся в столицу Грозный поспешил найти виновных: был казнен деверь царя – командующий опричным войском Михаил Черкасский; был утоплен боярин В. И. Темкин-Ростовский, отвечавший за оборону Москвы. По приказу Ивана его лекарь Бомелей отравил дворецкого И. Ф. Гвоздева-Ростовского, спальника Григория Борисовича Грязного и до ста других опричников.

А вскоре после этого национального бедствия Грозный устраивает в Александровой слободе грандиозный смотр невест, на который свезли до 2 тысяч претенденток. Выбор царя пал на Марфу, дочь коломенского сына боярского Василия Собакина. 28 октября она стала царицей, а уже 13 ноября болезненная Марфа скончалась.

4 ноября на Евдокии Сабуровой женился сын царя – Иван.

1572 – Окрыленные успехом минувшего года – сожжением Москвы – крымские татары намеревались осуществить новый поход и добиться вассальной зависимости Русского государства. Девлет-Гирей собрал огромную армию в 40—50 тысяч человек. Противостоявшие ему войска насчитывали чуть более 20 тысяч. В июле татары подошли к Туле и пытались переправиться через Оку выше Серпухова. Задержать их не удалось, и крымцы двинулись по серпуховской дороге на Москву. Но командовавшему передовым полком молодому князю Д. И. Хворостинину удалось отбросить авангард татарского войска, возглавлявшийся сыновьями Девлет-Гирея. Лишь когда хан послал им на помощь двенадцатитысячный отряд, татары оттеснили Хворостинина к Серпухову. Тем временем воевода М. И. Воротынский укрыл свой Большой полк в подвижной крепости («гуляй-городе») «на Молодех», в 45 км от Москвы. Когда 30 июня туда подошли преследовавшие Хворостинина татары, они попали под ожесточенный артиллерийский огонь и понесли значительные потери. К тому же в сражении у стен гуляй-города был взят в плен татарский воевода Дивей-мурза. Решающее сражение произошло 2 августа. Татары пошли на штурм гуляй-города, который оборонял Хворостинин, оставшийся там с небольшим отрядом наемников и артиллерией, а тем временем незаметно покинувший крепость Воротынский напал на противника с тыла. Татары в панике отступили. Девлет-Гирей бежал в степь, брошенное им войско рассеялось: частично оно погибло в бою, многие утонули при переправе через Оку или были взяты в плен. Угроза со стороны Крыма была на время ликвидирована.

К осени того же года была упразднена опричнина; отменены льготы, которыми пользовались влиятельные опричники; специальным указом было запрещено даже упоминать слово «опричнина», чтобы, как полагает Р. Г. Скрынников, не допускать какой-либо критики опричных порядков.[197]197
  Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 190.


[Закрыть]

За время существования опричнины была разгромлена старая княжеская знать, по существу ликвидирована сама возможность выступлений удельных князей против царя, подорвано крупное боярское землевладение, усилилось дворянство. Но опричный террор можно оценить совершенно однозначно: ослабив влияние боярской аристократии, царь тем не менее «нанес ... большой ущерб дворянству, церкви, высшей приказной бюрократии, т. е. тем социальным силам, которые служили наиболее прочной опорой монархии».[198]198
  Там же. С. 191.


[Закрыть] «Опричнина дорого обошлась стране, – пишет далее Р. Г. Скрынников. – Кровавая неразбериха террора унесла множество человеческих жизней».[199]199
  Там же. С. 195.


[Закрыть]

1573 – Расправы Грозного не прекратились. Были казнены известные московские воеводы – Михаил Иванович Воротынский, победитель татар в битве при Молодех, опричник и воевода Никита Романович Одоевский, воевода Михаил Морозов. В то же самое время Грозный передает во владение сыну Владимира Андреевича Старицкого Василию г. Дмитров.

1575 – Расправы над вчерашними соратниками и любимцами продолжаются: казнены руководители Ближней думы – бывшие опричники Б. Д. Тулупов и В. И. Колычев-Умный, – которых обвинили в измене. Б. Д. Тулупов был посажен на кол. Казнены и многие близкие к ним люди, причем головы казненных бросали во дворы князю И. Ф. Мстиславскому, митрополиту Антонию, думному дьяку А. Я. Щелкалову, что должно было послужить тем зловещим предупреждением. Был обвинен в измене и погиб в тюрьме новгородский архиепископ Леонид, еще недавно поддерживавший все акции опричников Грозного. Во время бегства был схвачен, заключен и после жестоких пыток казнен зловещий Бомелей – придворный медик Грозного, изготовлявший яды для устранения недругов своего повелителя. Он оговорил еще нескольких лиц из ближайшего окружения Ивана; был, в частности, казнен племянник Анастасии – первой жены Грозного – Протасий Васильевич Юрьев.

Болезненно подозрительный, всюду ищущий заговоры и измену, Иван IV уже вел переговоры о бегстве в Англию; в Вологду была перевезена большая часть его сокровищ для отправки по реке Двине к Белому морю в случае отъезда царя из страны.

Грозному вновь нужны были неограниченные полномочия, и он получил их весьма необычным приемом. Осенью Иван неожиданно передал престол (правда, с титулом не царя, а великого князя) служилому татарину Симеону (Саину Булату Бекбулатовичу), а себя объявил удельным князем московским, уничижительно именуясь «Ивашкой». Ничтожный и абсолютно неавторитетный Симеон был, разумеется, марионеткой, хотя именно он въехал в кремлевские палаты, тогда как Грозный перебрался во дворец за Неглинной. Новоиспеченный великий князь, конечно же, ни в чем не мог отказать Ивану, обращавшемуся к нему с напускным смирением, с просьбой «милость показать» и дать ему право «перебрать людишек», т.е. вывести из-под власти Симеона и перевести в свой удел тех или иных подданных. К «уделу» Ивана относились Ростов, Псков, Старица, Дмитров, Ржев, Зубцов. Управляли «уделом» люди из нового окружения царя: постельничий Дмитрий Годунов (дядя Бориса, будущего царя), Богдан Яковлевич Бельский (однофамилец князей Бельских, потомков Федора Ивановича Бельского), Афанасий Нагой, на племяннице которого Марии Грозный женится в 1580 г. (это будет его седьмой и последний брак). Год спустя Симеон будет тихо сведен с трона и отправлен княжить в Тверь, и Грозный снова станет царем и великим князем. Но тем не менее за этот год царь успеет создать личное войско, подобное прежнему, вновь обрушит на исстрадавшуюся страну град репрессий. Характеризуя это время, Р. Г. Скрынников пишет: «Кровавые казни бояр и "переборы людишек" знаменовали возврат к прежним террористическим методам управления страной. Аппарат управления был в значительной мере дезорганизован разделом государства и полной неопределенностью разграничения компетенции "великого князя" Симеона и удельного князя Иванца Московского».[200]200
  Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. Л., 1975. С. 38.


[Закрыть] Как утверждал один из современников, англичанин Д. Горсей, «духовенство, дворяне и земство (простое сословие) принуждены были просить Ивана IV вернуться на царство, и тот согласился принять корону, выставив многие условия».[201]201
  Горсей Джером. Сокращенный рассказ, или Мемориал путешествий // Россия XV—XVII вв. глазами иностранцев. Л., 1986. С. 163.


[Закрыть]

В 1575 г. возобновилась война в Ливонии. На первых порах русские войска одержали внушительные победы: в результате их армия вышла на побережье Балтики на огромном протяжении – от Ревеля до Риги, русские овладели такими крупными крепостями, как Пернов (Пярну), Апсаль (Хаапсалу). Ревель был, однако, захвачен шведским королем, а Ригу вместе с территорией к югу удерживала Литва.

1576 – В Польше королем был избран трансильванский князь Стефан Баторий. Кончился период бескоролевья, наступивший после смерти в 1572 г. Сигизмунда II Августа и кратковременного правления Генриха Анжуйского. Стефан Баторий энергично принялся за укрепление страны и ее армии. Но на первых порах в государстве еще продолжалась смута, вызванная тем, что нового короля признали не во всех областях Польши. Этим поспешил воспользоваться Грозный, начавший новую осаду Ревеля. В результате успешных действий русских войск к 1577 г. вся Прибалтика, за исключением Риги и Ревеля, оказалась в их руках.

1578 – На переговорах с Москвой польские послы не признали русских приобретений в Ливонии. Польша в союзе со Швецией готовилась к новой войне. Польско-литовские войска отобрали ряд городов, в том числе Бенден. Герцог Магнус перешел на сторону Речи Посполитой. Одновременно шведы напали на Нарву.

1579 – В августе Стефан Баторий с пятнадцатитысячной армией приходит на Полоцк и после четырехнедельной осады овладевает городом. Попытка Ивана IV примириться с Баторием не увенчалась успехом.

1580 – Новый поход Батория. На этот раз удар был нанесен по Великим Лукам – тыловой крепости, оборонительные сооружения которой давно обветшали. Через неделю после осады крепость пала. В то же время шведы овладели г. Корела на западном берегу Ладожского озера. Грозный вновь предложил перемирие, предлагая передать Польше всю Ливонию, но оставляя за собой Нарву. Баторий отвечал отказом. В результате военных поражений и дипломатических неудач Ливония была полностью утрачена для русских. Длившаяся более двадцати лет Ливонская война, принесшая и Ливонии, и Русскому государству многочисленные жертвы и разорение, подходила к своему бесславному концу.

1581 – Баторий предпринял третий поход, направив войска на Псков – важный торговый центр и один из крупнейших русских городов, насчитывавший в то время около 20 тысяч жителей. О героической обороне Пскова рассказывает древнерусская «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков». В ней специально отмечена разноплеменность многочисленного войска Батория: «...многие орды и многие земли подымаются с литовским королем Стефаном на славный град Псков»;[202]202
  Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков // ПЛДР. Вторая половина XVI в. С. 421 (перевод В. И. Охотниковой).


[Закрыть] в его составе были литовцы, поляки, венгры, датчане, выходцы из разных германских земель и городов. Всего, по словам автора «Повести», на Псков пришло 60 тысяч наемников и сорокатысячное польское войско, однако исследователи полагают, что в действительности армия Батория насчитывала около 50 тысяч воинов. Но и в таком случае это была огромная сила, значительно превосходившая по численности псковский гарнизон с его пятью с половиной тысячами бойцов.

Когда войска Батория обступили город, то крепостная артиллерия псковичей открыла огонь, нанося немалый урон осаждавшим. 7 сентября Баторий также начал ожесточенный обстрел города. Канонада не смолкала с полудня до вечера и все утро следующего дня. Осаждавшим удалось разрушить часть стены на протяжении 24 сажен и башни – Покровскую и Свиную. На следующий день Баторий послал своих воинов на штурм. И хотя «бесчисленная сила, как поток водный, лилась на стены городские»,[203]203
  Там же. С. 439.


[Закрыть] псковичам удалось не пустить неприятеля в город. Захваченную врагами Свиную башню псковичи взорвали вместе с польско-литовскими воинами. Когда Стефану доложили об этом, он будто бы едва не кинулся на собственный меч и сердце его «едва не разорвалось». Псковичам удалось вытеснить противника из Покровской башни и из пролома.

Но осада продолжалась. Новые попытки штурма перемежались с попытками завязать мирные переговоры, велась интенсивная саперная война: осаждавшие рыли подкопы, а осажденные навстречу им вели «слухи» – тоннели для подслушивания и обнаружения подкопов противника. Не прекращались и ожесточенные обстрелы города. Наконец, после неудачи последнего приступа Стефан, «увидев, что никакими способами и злыми умыслами нельзя взять град Псков, повелел ротмистрам с гайдуками отойти от города в станы и орудия оттащить».[204]204
  Там же. С. 467.


[Закрыть] Король еще некоторое время находился под Псковом, думая, «как и чем смыть стыд и срам с лица своего и как хоть немного оправдать пустую и гордую похвальбу свою».[205]205
  Там же.


[Закрыть] Вскоре, однако, оставив под стенами непокоренной крепости своего гетмана, Стефан отправился обратно. Осада Пскова еще продолжалась, а в селении Ям-Запольский (между Новгородом и Великими Луками) уже начались мирные переговоры с Речью Посполитой. Они закончились 15 января 1582 г. заключением перемирия на десять лет. Россия возвращала Польше все завоеванные ею земли в Ливонии, а Баторий возвращал Великие Луки, Холм, Невель и Велиж. Осада Пскова была снята 4 февраля того же года.

Поздней осенью 1581 г. на Грозного обрушилось личное горе, причиной которого были своенравность и жестокость царя: по его вине умер наследник трона – царевич Иван. Как свидетельствовали современники, отец в последние годы с тревогой и завистью смотрел на возросший авторитет сына, страшился заговора и продолжал вынашивать планы бегства в Англию. Между Грозным и Иваном часто возникали ссоры, во время которых царь прибегал к побоям, не терпя ни малейших себе возражений. Пагубным было и вмешательство Грозного в личную жизнь царевича. По воле отца Иван трижды женился, ибо две его жены – Евдокия Сабурова и дочь боярского сына М.Т. Петрова-Солового – не понравились деспотичному свекру и были отправлены в монастырь. Ссора царя с сыном из-за третьей жены Ивана Елены Шереметевой стоила последнему жизни. По слухам, Грозный, застав в покоях сына беременную Елену в нижнем белье, посчитал это грубым нарушением приличия и избил ее посохом. Царевич пытался заступиться за жену (будто бы даже крикнув отцу: «Ты без всякой причины отправил в монастырь моих первых жен, а теперь ты и третью бьешь, чтобы погиб сын, которого она носит в чреве»), но был также избит. Утверждают, что Грозный ранил наследника в голову, – это, а также нервное потрясение (Елена на следующую ночь родила мертвого младенца) послужили причиной болезни и скорой смерти наследника.[206]206
  См.: Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. С. 93. На известной картине И. Е. Репина «Иван Грозный убивает своего сына» царь выглядит полубезумным стариком. В действительности же царю было тогда всего 51 год.


[Закрыть] Нелепая смерть, по существу – убийство сына, потрясла царя: теперь единственным его наследником оставался слабоумный Федор, так как его сын от Марии Нагой – Дмитрий – в то время еще не родился.

1582 – В тревоге и отчаянии, вызванными смертью Ивана и реальной угрозой прекращения династии (у Федора и Ирины Годуновой, состоявших в браке уже два года, не было детей), Грозный пытается укрепить свое положение. Он задним числом «прощает» жертвы опричнины: по монастырям рассылаются списки казненных и опальных для поименного поминовения. Погибших во время опричного террора простолюдинов, разумеется, не помнили по именам; их поминали скопом, говоря: «А имена их, Господи, ты сам знаешь!».[207]207
  См.: Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. С. 98.


[Закрыть] Вместе со списками прощенных царь послал в крупнейшие монастыри огромные денежные пожалования.

Одновременно Грозный (будучи женатым!) настоятельно добивается восьмого брака, на этот раз с иноземной принцессой Марией Гастингс, племянницей английской королевы Елизаветы. Когда королева отказала Грозному, сославшись на слабое здоровье Марии, он не оставил надежд найти невесту среди английской знати и продолжал готовиться к возможному отъезду в Англию.

Это не могло не вызвать недовольства как у родственников Марии Нагой, которую в случае нового брака царя ожидал монастырь, так и у Годуновых, родичей жены наследника престола Федора. Иван назначил регентский совет, который должен был осуществлять реальную власть при неспособном к руководству страной царевиче. В него были введены бояре И. Ф. Мстиславский, И. П. Шуйский, Н. Р. Захарьин-Юрьев и Б. Я. Бельский.

В числе регентов не оказалось Бориса Федоровича Годунова, к моменту смерти Грозного приобретшего немалый политический вес: его дядя Дмитрий Годунов был постельничим у Ивана, сам Борис был женат на дочери всесильного когда-то Малюты Скуратова, а Грозным был возведен в боярский чин; но особо влиятельное положение приобрел Борис как брат Ирины, ставшей в 1580 г. женою Федора Ивановича.

1583 – В Плюссе заключено перемирие со Швецией, по которому к ней отошли не только Нарва, но и Ям, Копорье и Ивангород. В руках Русского государства на побережье Финского залива остался лишь участок поблизости от устья Невы.

1584 – После смерти сына царь стал часто болеть. Его одолевали дурные предчувствия, и он призывал астрологов и «вещуний», пытаясь узнать свою судьбу. Англичанин Джером Горсей, находившийся в России в те годы и лично знавший царя, утверждал, что они указали день его смерти. Знавший об этом предсказании Б. Я. Бельский обвинил колдуний в обмане, так как царь в роковой день – 19 марта – показался ему «так же крепок и невредим, как прежде был». Но колдуньи попросили не спешить с выводом до заката. Царь тем временем еще раз перечитал свое завещание, потом по совету врачей отправился в баню, «мылся в свое удовольствие и, по своему обыкновению, тешился приятными песнями. Вышел он оттуда около семи часов и чувствовал себя свежее; его привели и усадили на постель. Иван подозвал Родиона Биркена, дворянина, которого он любил, приказал ему принести шахматный столик и стал сам расставлять шахматы. Главный любимец его, Борис Федорович Годунов, и другие стояли кругом стола. Царь был в широком платье, рубахе и холщовых штанах. Вдруг он ослабел и упал навзничь. Поднялся крик, смятение: кто посылал за водкой, кто – в аптеку, за розовой водой и золотоцветом, кто – за духовником и медиками. Тем временем он испустил дыхание и окостенел».[208]208
  Горсей Джером. Сокращенный рассказ. С. 186—187.


[Закрыть]

Кончилось правление царя Ивана IV. Подводя его итоги, правомерно вспоминают о значительном укреплении самодержавия, об уничтожении самой возможности феодальной оппозиции, об укреплении восточных границ после присоединения Казанского ханства... Но отдавая должное усилиям Ивана в стремлении укрепить государство и прежде всего личную власть царя, мы не можем забывать о страшной цене, которой было за это заплачено. Страну обескровила не только двадцатипятилетняя Ливонская война, принесшая в конце концов лишь территориальные утраты. Трагичнее было другое; в результате внутренней политики Ивана IV как прямое следствие опричных погромов произошли разорение и запустение центральных областей страны, куда и не ступала нога неприятеля. В вакханалии расправ погибли опытные полководцы, блестящие дипломаты, многомудрые дьяки; меч опричников рубил прежде всего головы наиболее авторитетных светских и церковных деятелей. Духовный и интеллектуальный потенциал страны был чрезвычайно ослаблен репрессиями. А как оправдать истребление десятков тысяч людей во время новгородского похода 1570 г., то, что вместе с опальными боярами гибли не только члены их семей, родственники, дворяне, но и их слуги и даже крестьяне? Эти массовые убийства, изощренные истязания и надругательства не могут быть оправданы никакими политическими целями.