Текст книги "Одноклеточный"

Автор книги: Олег Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Пока я в тойрэ ходил, Урсула возилась на кухне с мясом и овощами. Кухня у неё была по-европейски обставлена. Огромный холодильник с монитором, явно к Инету подключенный, электрическая хибати и микроволновка. Ну и мойка, конечно – ручная. Я уселся за низкий столик, в плетёное пластиковое кресло.

– Не умею я заморозки готовить, – сердито сказал девушка. Она тыкала в антрекот толстой вилкой с индикаторами на ручке и таращилась на циферки, что ей вилка выдавала. – Не поймёшь, какие микробы сдохли, а какие ещё живые. Или это прибор у меня барахлит?

– Да ладно, какие там микробы? Заморозки же стерильные.

Я получил наконец кусок мяса и впился в него, а Урсула подвинула к себе тарелку со спраутсом. Мамаша у меня одно время такое тоже поедала, это зерна пшеницы, гороха и прочих вещей с ростками. Всякой гаракуты намешают и продают.

– Что-то в зубах вязнет, – пожаловался я.

– Хочешь спраутса?

– Нет уж, спасибо. С детства не люблю.

Урсула потыкала вилкой в недожёванный мной кусок и выяснила название компании. Сказала, что пожалуется на качество продукта. В каждом модифицированном товаре есть лишние куски генов, в которых разная фирменная информация закодирована. Ну позвонишь ты в эту компанию, и что? Новый антрекот по почте вышлют? Урсула выглядела смущённой своими кулинарными успехам и старалась развлечь меня беседой.

– Понимаешь, всё самое живое человеку досталось от его предков-обезьян. Звучит глупо, но так оно и есть. Социум – это только речной песок на берегу, отгреби его лопатой и увидишь корни деревьев. Самое настоящее происходит с нами только во время карнавалов масок, скажем, в ночь мёртвых. Ты в ней участвовал? Но не только в карнавалах. Мистерии, оргии и так далее тоже годятся. Об этом я подробно хочу написать, на своём материале…

– Об оргиях, что ли?

– Ну да. Интересно же. Главное в таких мероприятиях – это чувство причастности к чему-то высшему, божественному. В результате возникает общность людей-участников оргии, или коммунальное тело. А когда наступает экстаз, то дух человека вступает в связь с миром предков и хтонических существ. Они принадлежат не нашему миру, понятно, а сакральному. В этом и смысл оргии.

Урсула разгорячилась и слегка покраснела, размахивала вилкой как заведённая. Как бы не поранила себя. Очки она сняла, и заколки из волос тоже вынула, а пояс на кимоно у неё ещё раньше ослаб. В общем, её увлеченность своей идеей мне понравилась.

– А ты оргии у себя в квартире устраиваешь? – спросил я. – Много бывает участников?

– Пойдём, я тебе покажу.

Она вскочила и увлекла меня с кресла в комнату. Там она сунулась в один из стенных ящиков и вынула из него целую пачку танкобонов. Робот у неё, кажется, уже знал, что надо делать – он вытянул лапу и развернул манга перед лицом девушки. Это была буккакэ, на картинках тут главное показать, как сэйки разлетается, а девушка её ловит чем придётся. В автомате рядом с зоопарком такие есть, но я их не покупал, неинтересно.

– А может, лазером посветим? – предложил я. Но она не услышала и стала показывать вокруг себя:

– Представь, что тут собралось несколько девушек и ребят. Вот как в этой манга, только в пять раз больше. Это и будет настоящая оргия, волнующая! Животное начало лучше всего в такие моменты выступает. Социальные запреты падают вместе с одеждой. – Урсула дёрнула за поясок, кимоно распахнулось. Фигура у неё была не самая правильная – бёдра потолще, чем надо, и талия тоже, зато грудь оказалась в порядке и уже торчала.

Тут она вздохнула и закрыла глаза, ноги у неё стали подкашиваться. Едва я успел подхватить её и не дать упасть. «Сон Убермана!» – сообразил я. А роботу это было безразлично, он достал откуда-то каучуковый данкон и подступил к Урсуле с намерением доставить хозяйке удовольствие. Видать, программа успешно действовала и дальше.

Это уже было слишком для меня, поэтому я отошёл к окну и уставился наружу. Трудно же мне было вытерпеть её звонкие крики и не наброситься на спящую девушку. А роботу что? Знай себе трудился, пластиковый друг. Да, к чему только Уберман не приучит! Секс прямо во сне – нормальное дело. Наконец этот урод отстал от Урсулы и укатил в угол, а она всё спала. Я перенес её на застеленный футон, больше всего похожий на её спальное место, и укрыл одеялом.

Уйти сейчас было бы невежливо, вот я и стал опять по ящикам лазить. Может, я и неправильно поступал, но чего уж теперь стесняться, после такого дела? Мне надо было круто отвлечься. К тому же ничего красть я не собирался.

В одном отсеке я нашёл «овулятор» и прочитал на его боку краткое описание: «Предназначен для анализа состояния репродуктивной системы, планирования беременности или принятия предохранительных мер». Интересный прибор, никогда таких не видел. Тут же мне попались капсулы с химическим тёплом для футонов, пластырь-контрацептив и полпачки мелатонина. «Что за дурь?» – заинтересовался я. В инструкции было написано: «Регулирует биологические ритмы, воздействует на созревание и развитие половых органов, стимулирует выработку интерферона». Знать бы ещё, что эта муть означает.

– Егор, иди ко мне, – услышал я вдруг. Повернулся и увидел, что девушка уже не спит и смотрит на меня, подставив ладонь под голову. – Как ты? Залезай под одеяло.

– Робот тебя изнасиловал, – сказал я.

– Это я его научила, чтобы оргии моделировать… Извини, что так получилось. Я как на Убермана перешла, так у меня сексомния сама собой развилась. Это способность во время сна сексом заниматься, я в медицинском справочнике об этом явлении узнала.

Я уселся рядом с ней, а она полезла рукой к ремню у меня на штанах и стала неловко тянуть его в сторону.

– Спасибо, что поухаживал за мной в трудную минуту. Поможешь ещё немножко, ёси? Мне для работы нужно реального материала, а то с воображением одним может неубедительно получиться.

Кажется, ей было очень трудно такие слова говорить, она сильно смущалась и прикрывала себя одеялом. Вот на какие жертвы пойдёшь ради науки! Её можно было уважать за такую тягу к практическому знанию. Но я-то сам мало чем мог ей помочь, у меня опыта маловато.

– Разве мы с тобой вдвоём сумеем толпу создать? – засомневался я.

Только данкон у меня словно ждал момента, уже приготовился к работе и меня понуждал. Кое-как его сдерживал. А Урсула будто с ума сошла, сбросила одеяло и словно на картинках манга на меня накинулась. Я даже к ней под одеяло не успел забраться, она мне вообще раздеться не дала. Всё как у неё в буккакэ получилось, прямо хоть бери бумель и зарисовывай.

– Здорово как, – сказала Урсула. Вытираться она не подумала, упала на футон и зажмурилась. Я рядом пристроился, только рубаху со штанами стянул, чтобы не мять. – Ты лучше робота, у тебя сэйки есть. Только если ребёнка не хочешь, это большой минус. Правда, у тебя чёрный паспорт, про детей лучше забыть… Извини, научный факт. – Она виновато улыбнулась.

– А ты хочешь ребёнка?

– Хочу и боюсь. Я одно время думала себе яичники удалить, чтобы вообще об этом не думать. Генетическое потомство же можно и так иметь. А потом у меня был трудный момент, когда я сама по себе хотела родить, без мужчины – накачаться ферментом ФЛС и оплодотвориться. Тогда эмбрион даже без сэйки развиваться начнёт.

– И что?

– Передумала пока… Работа интересная, неохота прерывать, и «Новым Бестиарием» увлеклась. А ведь уже даже ребёнка себе спроектировала! Гены подобрала отличные, осталось зачать эмбриончика и передать их ему терапией. Долго думала, какие качества лучше – интеллект, талант в искусствах или в спорте? И от рака, и от целлюлита защитила, ещё от каких-то болезней. Цвет глаз сделала коричневый, а волосы жёлтыми. Почти как у тебя.

– А как сейчас ген-терапию делают? Это больно?

– По разному… Можно впрыснуть в кровь липосомы, это растворимые жировые капсулы в оболочке из полиэтиленгликоля. Ничего страшного. А в последнее время стало модно незрелые лягушачьи икринки использовать – модифицированные нужной начинкой, понятно. Они сами по себе отличная штука, потому что могут омолаживать твои взрослые клетки.

– Гнусно.

– Зато эффективно.

Урсула приподнялась на локтях и перекатилась мне на живот, потом стала зарывать ладони в мою шерсть и подёргивать её, словно парикмахер.

– У-у! Мутант.

– А как можно ген-терапию провести, если младенец в утробе? – озадачился я.

– Хромосомы ему с нужными генами впрыснуть, и все дела.

– Значит, передумала ребёнка заводить?

– Пока мужа нет, роботом обойдусь, – засмеялась она. – Он тебе и муж, и кодомо в одной упаковке. – Девушка провела рукой по щекам, втерла сэйки в кожу и уселась на меня, уперев руки мне в грудь. – Ну ты шимпанзе!

– Это почему? – обиделся я.

– Они знаешь как самок накачивают? Литрами, наверное. Потому что самки у них развратные особы и спят со всеми подряд. Борьба генов, симатта.

Я вдруг вспомнил про Генки и его супругу-шимпанзе. Наверное, если бы они не были ограничены одной клеткой, мать малыша шлялась бы по зоопарку и предлагала себя монстрам… Мне стало смешно, когда я представил себе, как Генки ревниво бегает по территории, отыскивая жену.

Так Урсула и не показала мне свой сапфировый лазер, а я уже не стал к ней приставать. Если бы он нужен был на самом деле, то применила бы, верно? Когда я уже домой ехал, никак не мог решить, о чем думать. То ли о Шраме с его речами, то ли об Урсуле и её терапии. Так и не решил, да и лень было уже мозги напрягать.

6. Среда

Я только успел позавтракать в компании сидора, как мне Аоки позвонила. Она хмуро улыбалась.

– Отменный, говорят, с тобой эччи сняли, – сказала она. – Освоился, значит?

– Стараюсь…

– Ну и правильно.

И всё-таки, по-моему, она была мной не слишком довольна. Может быть, ей не нравилось, что по-настоящему первой женщиной у меня стала Флора. И наш с Флорой эсу вышиб из моей памяти сцену в её гараже. Я подумал, что надо как-то сказать, что Аокин гараж будет у меня самым ярким впечатлением на всю жизнь. Но слова для такого признания почему-то не находились.

– Помнишь ещё, о чем мы с тобой договаривались? – Я наморщил лоб, но голова была заполнена пустотой. Слишком много со мной разного случилось за три последних дня. – Одзи просил заняться твоим байком, чтобы ты не выделялся в банде.

– Ты про «хорнет» говоришь? А что с ним можно сделать? Зид уже починил его?

Но Зиду было некогда заниматься моим аппаратом, поэтому Аоки предложила привести в порядок «демона». Не знаю уж, что там такого сложного было в починке «хорнета». Обижаться я, само собой, не собирался. Сейчас у меня была куда лучшая машина, чем моя бывшая антикварная развалина.

Сегодня было ещё холоднее, чем вчера, поэтому я свитер надел под суйкан. Мы встретились в «Макдональдсе» на северной окраине города, совсем рядом с Полосой. Небоскрёбы тут сходили на нет, и наверху видны были обрубки эстакад. Они обрывались в никуда, а потому были затянуты стальными сетками. Вообще-то Полосы тут на самом деле нет, потому что все завалы и обугленные трупы были убраны ещё тридцать лет назад. Что-то растащили горожане, что-то вывезла на мусорные заводы мэрия. В общем, жить там негде. Но расчистить всю сгоревшую зону не успели, деньги кончились. А потом там новые жители появились, и выгнать их из развалин не сумели. Так и возникла та Полоса, куда отважные туристы со всего Нихона приезжают.

Напротив, через улочку, мирно жил крошечный рынок народных промыслов. Я жевал бургер, запивал колой и глядел сквозь окно на короткие ряды лавок. Мы с обасамой разок сюда заезжали, когда дом только купили и надо было его украсить. Взяли окинавскую бамбуковую шкатулку с позолотой, бумажный лаковый веер… Столовые приборы, инструменты, бритвы, фонарики, ширмы, окинавские ткани, сакиори, шёлк хабутаэ – чего только тут не было. Даже одеяла, которые материны соплеменники айны мастерят. Помню, мне крепкий фунаданси понравился, корабельный сундук такой. Но мать не стала его покупать, очень он был тяжёлый. Потом ещё мамаша хакатских деревянных кукол парочку приволокла. И все это осталось на чердаке… Только таблички фуда с именами предков и захватили с собой, когда из дома съезжали. Менять их на новые оядзи не стал.

Тут через шум толпы прорвался треск двигателя, и появилась Аоки. Она стянула шлем и тряхнула жёлтыми волосами. Потом, не слезая с байка, купила в автомате стаканчик кофе. Тут и я вышел, второпях затолкал в себя кусок булки с колой.

Она поднялась на ноги, притянула к себе мою голову и поцеловала в щёку горячими от кофе губами. Нос у неё был холодный.

– Чего небритый, симатта?

– Торопился…

– Ладно, поехали!

Я оседлал байк, и мы гуськом обогнули рынок по короткой дуге. Тут торчали одноэтажные халупы из жести и дерева, попадались и бетонные, собранные из обломков небоскрёбов. Из них торчали ржавые куски арматуры, я за один чуть не зацепился байкерсом. Мы спустились в огромный подземный гараж и попали в довольно оживлённое место. Тут торговали разным металлом – всякими гайками, ключами, трубами и прочей гаракутой. Попадались и «высокие» технологии вроде сломанных механических рук.

Народ ничуть не удивлялся, расступаясь перед нашими байками – да мы тут не одни такие колёсные были. Моторикши вообще на каждом шагу попадались.

В гараже у Тадаси стояло с десяток разных мотоциклов и велосипедов. Многие были разобраны, некоторые вообще чуть ли не до винтика. Повсюду громоздились кучи деталей и агрегатов, вилки, поршни… Воняло плазменной сваркой. С ней сейчас работал какой-то парнишка в битом шлемаке. Другой ловко клепал на бензобак нашлёпку из хрома.

И ещё в гараже совсем не слышно было наружного гама и лязга – наверное, хозяин врубил «машину тишины».

– Яххо, Аоки! – Тадаси вытер ладони халатом и отклеился от платы, которую щупал иголкой на проводе. Рядом на верстаке стоял новейший с виду монитор, а на нём помаргивала узлами некая схема. От монитора тянулся кабель к чёрному ящику на полу, а вокруг того змеились трубки криогенной системы. На трубках густо лежал иней.

– Яххо! – отозвались мы с Аоки.

Тадаси поглядел на мою голову, что чуть в потолок не упёрлась, и цокнул языком. Это был отоко лет сорока, совсем седой и полный.

– Это ваш вобиль, значит?

Я освободил «ёкай» и утвердил его на свободном пятачке пола.

– Оядзи сам собирал, – похвалилась девушка.

– Да, предок у тебя башковитый, я сам курочил его патенты… Не скажу, правда, что проценты отчислял. Да ты не в обиде, точно? Ладно, иди пока с ребятами поздоровайся, а мы с Егором потолкуем.

Аоки пошла отвлекать парней в спецовках, а Тадаси отложил в сторону плату и стал вскрывать отвёрткой крышку на управляющем блоке «демона».

– Преимущества старых машин вроде этой, – сказал он себе под нос, щурясь на головку винта, – в их простоте. Но там же и недостаток, поскольку многие навороты остаются в стороне и не могут быть использованы. Молодёжь их любит. А по мне – чем проще аппарат, тем лучше… – Он отделил крышку и уставился на пяток чипов, приткнувшихся на плате. Потом подцепил один из них ногтем и выцарапал из паза. – Ксо. Ну, если не прочитается… Я на свой комп всё самое лучшее поставил, и этот чип может не определиться. Квантовый! – гордо кивнул Тадаси на чёрный ящик в снежных трубках.

– А если не получится, что тогда? – подал я голос.

– Заплатите больше… Придётся искать в Инете старые драйвера. Понимаешь, трояны и бакдоры сейчас делают в полиции, чтобы следить за нашими аппаратами и за нами. В каждой машине стоит шпионская программа правительства, чтобы ты ни на минуту не пропал из его поля зрения.

– Я?! Выходит, я всегда на виду?

– Не ты конкретно, а каждый. Страна должна знать, где ты и чем занимаешься, чтобы поймать и наказать, когда это потребуется. – Тадаси уже успел воткнуть мой чип в собственную плату и тестировал его, следя за мелькающими на экране цифрами и диаграммами. – Ну, повезло вам, ребята. Старый Норико использовал новейший по тем временам камень… Ну так вот, Егор, единственный для полиции способ знать всё о тебе и твоем поведении – внедрить бакдора в программу твоей машины, вместе со своим поганым чипом навигации и позиционирования. Оттуда вирус легко перелезет на смарт, а из смарта уже в комп, у кого есть. И что делать? Ведь мы с тобой свободные граждане и чтим конституцию. Значит, какова наша первая задача? Верно, уничтожить полицейский вирус. Просто стереть его глупо, тебя загребёт первый же патруль за «неисправную» бортовую программу. Значит, надо заменить чужой бакдор своим, безобидным. Тогда мы не нарвёмся на профилактику и не угодим в список потенциальных кибер-преступников.

– Что же это? – не верил я. – Значит, все мои разговоры через смарт прослушиваются? А если я не использую спутник, тоже? Вот сейчас, например.

Тадаси уставился на меня с сочувствием, и я смутился.

– Парень, разве ты преступник? Тогда тебе лучше уйти отсюда прямо на каторгу. Я с такими не связываюсь.

– Нет, я не преступник… – Мне вспомнился вчерашний отоко с его «вознесись над законом». Что, симатта, он имел ввиду? Интересно, Тадаси «возносится» над законом или преступает его, когда курочит полицейских вирусов?

– Дай-ка руки, – сказал чиппер и провёл у меня над ладонями «мышью». Наверное, она у него какая-то хитрая была, со сканером. – Так, обычный идентификатор… Ладно, модель дешёвая, не опасная. Можешь оставить. Подследственным особые чипы ставят… А что касается прослушивания, твои разговоры хранятся пять дней в автоматическом режиме, потом самый старый стирается. Это если ты обычный законопослушный гражданин. Судимые и подследственные пишутся постоянно, их жизнь записана на десять лет назад. И по запросу из полиции могут начать бессрочное хранение твоего трёпа. Само собой, любой преступник об этом знает и старается поменьше болтать, или ходит без смарта. Но это опять же повод для подозрений, верно? Ну, готово, прочистил…

Тадаси воткнул чип обратно под крышку байка. Тут вернулась Аоки, села на высокий табурет перед столом и схватила грязную «мышь». Но на экране ничего не изменилось.

– Фу! – обиделась девушка.

– Гомэн, Аоки, у меня там биометрия на узор кожи, – усмехнулся пожилой чиппер. – Не смотри, что «мышь» такая неказистая. Кстати, без подключённой аппаратной части ты в Инет отсюда не выйдешь… Иначе троянов навалят. Ну, давай смарт, – обратился он ко мне.

Я вынул из суйкана коммуникатор и отцепил от него гарнитуру и гибкий экран, сложенный сейчас вчетверо.

– Он тоже заражённый?

– А ты думал? В смарте столько функций, что сунуть в него ещё и слежку за тобой ничего не стоит. Фабричная модель, одно слово! Это и комп для бедных, и телефон, и видеокамера, и органайзер… Он работает с Инетом и почтой, оплачивает покупки и отслеживает твой маршрут по миру, получает газеты и записывает твои умные мысли. А помогают ему базовые станции и вай-фаи, натыканные на каждом перекрёстке. Значит, что о тебе известно? Что ты покупаешь и какие эмпешки слушаешь, с кем спишь и в каких барах глотаешь экстази. То есть всё, кроме твоих мыслей.

– Ты не переживай, Егор! – засмеялась Аоки. – А лучше посиди, пока не упал.

Она пустила меня на табурет, а сама обняла за шею со стороны спины и положила голову мне на плечо. Это сильно отвлекло меня от жутких речей Тадаси, я даже подумал, что всё не так уж страшно. Ну, следят за мной и ладно, никто же эти записи всё равно не просматривает. Кому я нужен? Вот если бы я был подозреваемым или отпущенным досрочно или под залог преступником…

– Но скоро и до мыслей доберутся, – «утешил» чиппер. – Видал рекламу телефонных зубов? Они движения мышц в гортани улавливают и в слова преобразуют. Подумал словами – и готово. Отсюда и до внушения недалеко – скажем, голосуй за того или другого, покупай то-сё… Слабый сигнал на среднее ухо тебе подали, а ты будто потусторонний голос услышал. Прямо мозгом, въезжаешь?… Всё, с главным разобрались. Теперь ты можешь заблокировать голосовой диапазон и не пустить его к бакдору, нужно только нажать одновременно звёздочку и решётку. Но отжимать не забывай!

Я принял от него смарт с опаской, словно чиппер замкнул батарею на корпус.

– Понял, – сказал я. – Нажал и ругай правительство, так?

– Примерно… Если самое смелое, на что ты способен – это читать газеты вслух. – Аоки засмеялась прямо мне в ухо. – У тебя ещё лёгкий случай, сейчас кое-где в технику трейсеры втыкают. Этот чип в телеметрическую сеть впаян и круглые сутки не тебя стучит, а не только во время покатушек. Но самое страшное, он может управление перехватывать. Прикинь, едешь ты по трассе, а байк вдруг тормозит и дальше ни в какую. Или на дорожные знаки так буквально реагирует, что хоть стреляйся! Как ни тужься, правила ни за что не нарушишь. Ладно хоть, пока не везде обязали его на транспорт ставить. Разные же бывают ситуации… Но процесс идёт, не остановишь. Видел иногда строительных роботов вдоль дорог, якобы они бордюры чинят? Сенсоры они туда ставят, которые за парковкой будут следить. И на выхлопные трубы квантовый дожигатель скоро ставить придётся, будто воздух у нас слишком грязный. Всего в два раза чище, чем ПДК. Думаешь, никакой связи? Ошибаешься, брат… Вся эта гаракута вольётся в одну общую систему слежки за тобой и твоим байком.

– Представляешь себя на байке с таким трейсером в коробке? – Аоки потерлась о мою шею носом.

– Ёси, теперь будем с остальными примочками разбираться. – Я уже хотел выступить с вопросом, но чиппер прервал меня взмахом руки. – Над головой у каждого, на нижних орбитах летают тучи особых спутников. Они называются тексаты – слыхал о таких? Якобы с ними позиционирование работает. Весят чуть. Но почему-то никто не трубит, что работают они во всем оптическом диапазоне и круглосуточно следят за поверхностью планеты. То есть за тобой, Егор.

– И они туда же? – обиделся я.

– Ну а как бы ты получал свои текущие координаты? С точностью до метра, заметь! Полезная штука. С тексатами вовек не заблудишься. Чтобы ты знал – эти крошки собирают информацию и передают её випсам, уже другим спутникам. Задача випсов сжимать и передавать данные на Землю. Тут уже они сортируются и рассылаются по конторам. Твоё конкретно передвижение складывается… Где, как ты думаешь?

– В полиции?

– Смекаешь! Випсы же отрабатывают и твой персональный запрос – где, мол, я? Куда попал? То есть в полицию идёт весь пакет, а тебе крошечный кусок от него. Ну, есть ещё много скучных категорий – заправщики, связисты, синхронизаторы орбит… Но они нам не интересны, понятно почему. Главное для тебя – защититься от тексата, потому что повлиять на випс мы не можем. Для этого надо раздолбать всю систему слежки, а нам оно надо? Мы же законопослушные граждане. И оружие такое стоит сумасшедших денег – один випс завалишь, тут тебе и крышка. Тупо, короче.

Тадаси устал трепаться и полез в холодильник, как-то сцепленный с его квантовым компом. Банка у него оказалась открытой. Уважаю людей, которые могут не допить пиво и сунуть его в холодильник. К чипперу подвалил паренёк из подручных и показал какую-то треснувшую трубку, косясь при этом на девушку. Я же думал, как так вышло, что я иду наперекор дорожной полиции и позволяю влезть чипперу в начинку байка. А, всё равно не мой…

– Давай суйкан, – сказал Тадаси.

Я удивился, но с помощью Аоки стянул плащ. Смарт я оставил в кармане.

– Прекрасно, прекрасно, – проговорил чиппер, когда повертел им перед собой и расстелил на столе. Прямо поверх деталей и раскуроченных плат. Рекламные рыбы на нём, конечно, были сейчас не видны, но прощупывались опытной рукой чиппера. – Значит, он улавливает солнечный свет и заряжает аккумулятор смарта. Это хорошо. Чем меньше тепла отражается от суйкана, тем сложнее работать тексатам. Осталось нанести последний штрих. Ночью или в пасмурную погоду ты станешь невидим с орбиты.

– Кевларом тоже заделай, – сказала Аоки.

Тадаси кивнул и размазал жидкий кевлар кистью, макая её в банку – на плечах и локтях суйкана.

Потом он достал с полки под столом чёрный баллон с головкой распылителя и безжалостно обрызгал плащ. Ни одной складки не пропустил. Я думал, что реклама на спине накроется, но химия Тадаси оказалась прозрачной. Размывать электронную краску она тоже не стала. Пока суйкан просыхал, чиппер принёс мне пластинку, похожую на старую кредитную карточку. У папаши таких много было.

– Давай опять смарт, – сказал Тадаси.

Он воткнул карточку в прорезь для съёмных накопителей и заклеил сенсор возврата куском чёрного скотча.

– Здесь программа шифрации. Сейчас она автоматом запустилась. Когда захочешь отправить нечто, что надо бы спрятать от полиции, выбери отсылку через эту программу. Там увидишь…

– А почему тогда все ей не пользуются? – удивился я. – Если это так просто – утаить информацию?

– Разве им есть что скрывать? – презрительно спросил чиппер. – Выйди на тротуар перед своим домом, Егор, или пройдись по улице во время праздника мёртвых. Любой подсознательно хочет, чтобы досье на него было как можно более пухлым – чем толще, тем лучше! Это поднимает их в собственных глазах, добавляет значительности! Они думают, что в их игре на тотализаторе, списке купленных эччи или прошлогодней поездке в Россию на грибной рынок есть что-то необыкновенное. А уж когда робко сунутся в бар на краю Полосы, так вообще полагают это вопиющим преступлением…

Да, по сравнению с описанными Тадаси людьми байкеры могли бы и не такими подвигами похвалиться. Даже мне удалось в одном деле поучаствовать. Правда, снятый со мной эччи я не видел и переслать его всё равно не мог. Но Сэйдзи эта программа, наверное, не раз пригождалась.

– Вообще, – продолжал чиппер, – если хочешь передать кому-то большой объём информации, можно и другие штучки применять. Слышал про модный накопитель на ротаксанах? Я сам не пробовал, но людям нравится. А когда данных навалом, имеет смысл скинуть их на компакт – до петабайта уволочь можно. Ну, про флэшки я уж и не говорю. Минус всех этих штук в том, что они легко засекаются голо-сканером и могут вызвать подозрение, а этот диск, – Тадаси постучал пальцем по карточке, воткнутой в мой смарт, – незаметен.

Я чуть не схватился за голову, потому что она, по-моему, стала раздуваться. Чиппер и Аоки заметили мои страдания и дружно кивнули, переглянувшись. Тадаси, наверное, не знал, что мне нельзя без толмача выслушивать столько разной новой информации… Я в очередной раз понял, что мой диагноз в паспорте не врёт. Но я всё равно старался утрясти факты в мозгах.

– Не напрягайся так, Егор! – Аоки подняла мне подбородок и улыбнулась. – Я же с тобой. Ты просто со мной советуйся, ладно? Да тут почти всё автоматически будет работать, думать-то не надо.

– Точно, – расслабился я.

– Ты решил, это всё, что должен знать? – заухал чиппер и поглядел на часы на столе. – Нет, надо парню подзарядиться… Пойдём-ка к китайцу, он отлично мидий готовит.

Он отдал распоряжения подручным, и мы втроём выбрались из тихого гаража в гомон толпы. Оказывается, тут пахло не только старым железом и пылью, но и пищей. Я учуял запах горелого рапсового масла. В одном из бывших загонов для машин разместилась открытая кухня с несколькими высокими «грибками». Верховодил в ней тучный китаец с сальной бородкой, в заляпанном жиром халате. Он то и дело покрикивал на двоих затурканных филиппинок в сэйра-фуку, которые пыхтели возле хибати. В жаровнях фырчали на масле моллюски, рыбки и трепанги, всё вперемешку.

Китаец улыбнулся чипперу как старому знакомому и навалил нам огромную тарелку мидий. Их скрючил жар хибати. Три потных банки с рисовым пивом должны были помочь нам переварить моллюсков.

– Весь мир поражён чипами фирм-производителей, как вирусами, – заметил Тадаси и повертел перед глазами огрызком мидии. – Только в жратве их пока нет. Но когда-нибудь они будут в каждом рисовом зернышке, полагаю.

– Чего пугаешь? Это уж слишком…

Аоки пришлось взгромоздиться на пластиковый ящик, чтобы над «грибком» торчала не только её симпатичная голова. Она орудовала палочками ловчее нас, но не спешила, а смаковала моллюсков. Они и правда были вкусны, хоть и скукожились.

– А что? Те же микроэлементы, считай. Полезно для здоровья… Любая вещь, которую ты купил в автомате или маркете, содержит в себе микрочип с меткой производителя. Это всем известно. Называется он «рафид». Ничего не умеет, только откликается на опросный сигнал из этих станций на перекрёстках. Но у каждого свой набор битов в отклике. У каждого! Ты проходишь через ворота в маркете, или товар сам проскакивает в щель автомата – и готово, его рафид уже с тобой. Движение товара, вот что ты обслуживаешь. Ты хочешь быть придатком к своим шмоткам, которые стучат на тебя в какую-нибудь сраную фирму на Тайване?

– Я знаю, конечно, – сказал я. Мидии чуть не встали у меня поперёк горла. – Только это корпоративная информация… Кому она нужна, если есть спутники? Эти, как их… тексаты? И программы в смартах.

– Оставляя лазейку врагу, рискуешь получить по полной. – Тадаси выставил в мою сторону палочки. – Горячо я сказал, зато по сути правильно. Тут прямые методы не годятся, само собой. Рафида не вырежешь из ткани, не повредив её. Его не сожжешь утюгом и не растворишь в стиральном порошке. Разве что в кислоте, вместе с одеждой. Выхода нет?

Аоки прыснула и толкнула меня локтем под ребро. Я задумался, но кроме тупого удара по чипу, в голову ничего не лезло.

– Стукнуть его молотком?

– Примитивно, брат! Но ты на правильном пути, как ни странно. Раздавить рафида можно только под прессом, молотком его не возьмёшь… Тупик? – Он пожевал моллюсков, рассеянно посматривая по сторонам. Я молчал, Аоки улыбалась. Уж она-то наверняка когда-то прослушала лекцию чиппера и теперь знала всё. – Для умных людей не бывает тупиков. Видел пьезо-кристаллы для разных бытовых роботов? Думаю, нет. В уличных автоматах их не продают, в маркетах тоже. Но сколько их попадает на Полосу мимо торговых фирм, вместе со старыми роботами? То-то же. В лавках на Полосе, если тебя там хорошо знают, можно выторговать парочку таких кристаллов. Они плоские и очень маленькие, миллиметров пять. Ну, допёр?

– Рафида нужно поместить между ними и ударить молотком!

– Тихо, тихо… Народ распугаешь. Займись на досуге, найди свои рафиды и убей их. Да не лупи со всей дури. Осторожно, слегка стукни, импульс поля от пьезокристаллов его и прикончит. Только не вздумай заниматься этим делом прямо в маркете, или того хуже, вырезать чипы из шмоток, чтобы спереть какую-нибудь вонючую майку. Во-первых, замаешься искать, а во-вторых, моментом скрутят. Тогда уж ты, брат, навечно в списке подозреваемых застрянешь. До пенсии будешь под наблюдением ходить.

– А как его найти-то, рафида? Он же крошечный.