Текст книги "Книга Тьмы. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Олег Мельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Всю осень и зиму команда "Скальд" продолжала репетиции. Мы отрабатывали новые темы и готовились к записи еще одного альбома, параллельно накапливая деньги для аренды студии. Успех на концертах окрылял неимоверно, мы трудились день и ночь, и казалось тогда, что наступление известности – только вопрос времени. Работая в музыкальном магазине, я уговорил директора выставить на продажу несколько экземпляров альбома "Семь дорог", но за два месяца ни один диск так и не был продан. "Железное радио" по какой-то причине сняло наши песни с эфира. Кроме того, в конце февраля пришла информация о том, что альбом провалился в продаже, из всего тиража были куплены единицы дисков. Оставшиеся экземпляры, скорее всего, ушли пылиться на дальнюю полку. Воодушевленное состояние сменилось недоумением: как так? Конечно, рекламной акции кроме самих выступлений у нас не было. Но нам казалось, что этого будет достаточно – ведь на последних концертах только из-за "Скальда" был полный аншлаг. Нас знали все любители тяжелой музыки Невинки, Ставрополя, Краснодара и Майкопа. Мы сделались практически звездами провинциальной эстрады. Тогда мы впервые почувствовали свободу не только от неукоснительного следования музыкальной композиции, но и нравственного поведения на сцене.

Ситуацию осветило только одно событие – "Пришествие" заинтересовалось нашей записью и они пустили в эфир своего радио одну из баллад. Дело в том, что молодым командам давалась возможность попасть на фестиваль, но для этого необходимо было пройти отборочный тур по голосам радиослушателей. (Уверенность организаторов подобных мероприятий в правильности подбора состава участников резко упала с изобретением кнопочки "проголосовать".) Этот факт заметно повысил нашу самооценку. Но, прослушав композиции соперников, мы поняли, что это невесть какое достижение. Это слово – "пришествие" – ассоциировалось с ожиданием, почти потребностью в неком про-Роке. Если это так, думал я, то с таким контингентом ожидать его будут еще очень долго.

Было начало марта, когда на одном из заседаний в "Кабанчике" в охмеленные головы команды пришла мысль покинуть родной город и отправиться в Москву. Конечно, мы все готовились к этому событию – рано или поздно оно должно было свершиться. И теперь эта мысль была официально озвучена. Несмотря на провал в маркетинговой сфере, мы чуяли удачу на столичной сцене. Выход был только один: покинуть провинцию.

Деньги, накопленные на аренду студии для записи второго альбома, решили использовать для найма жилья и продовольствие. Выезд запланировали уже на конец марта – к этому времени все должны были расстаться с работами и собрать необходимые вещи. С музыкального магазина я уволился с большим удовольствием, мгновенно почувствовав облегчение. Даже слово это – уволился – ярко кричит запахом свободы. Человека отпустили на волю, ему не нужно больше выполнять свои трудовые обязанности! Добби свободен! Быть обязанным – удел невольников. Свободный человек хочет.

За день до поездки все формальности были окончены и вещи компактно уложены в сумки. Алекс переплюнул всех: он успел продать свою однокомнатную квартиру и "двенашку" и приобрести "Газель". Возвращаться в Невинку он не собирался при любом раскладе. В моей сумке лежали одежда и ванные принадлежности. Помимо прочего Игорь взял с собой гантели. Сергей разместил в салоне "Газели" три гитары: электронную и две акустики. Дима попытался впихнуть весь свой дом.

В Москву мы прибыли утром двадцать пятого марта, поездка заняла сутки с четырехчасовой остановкой на сон. К обеду команда уже располагалась на съемной двухкомнатной квартире в районе станции Тушинская. Бытовые вопросы как-то быстро остудили наш пыл, мы вдруг осознали, что одни в этом большом муравейнике, ни с кем не знакомые и чужие. Что дальше делать, стало непонятно. Будучи шхуной у себя в Ставропольских водах, группа "Скальд" превратилась в узкую пирогу посреди Московского океана. Здесь не было ни "РаЗката", ни Константина, чтобы замолвить за нас словечко.

Первые пару дней мы гуляли и знакомились с окрестностями: где, какие магазины поблизости, как добраться до метро и прочее. Затем всерьез принялись искать площадки, на которых можно было бы выступить. Алекс обзванивал рок-клубы еще до того как мы прибыли в Москву, но положительных результатов переговоры еще не принесли. Конечно, мы начинали поиски с самых известных площадок, но расписание у них было слишком плотное – ближайшее выступление нам обещали только через месяц.

Наконец поиски увенчались успехом: небольшой клуб "CheRockee" заинтересовался нами, и арт-директор клуба предложил несколько выступлений. Взамен мы должны были выкупить и распространить часть билетов. Последнее обстоятельство несколько огорчило команду. Мы считали тогда, что раз нам дают выступить, значит, мы уже звезды и недосуг нам возиться с организаторскими вопросами – пускай привратники сами разбираются. Что сказать, провинциальная сцена здорово избаловала нас своим вниманием. На родине все было просто и незамысловато: хватало безвозмездных энтузиастов, готовых помочь с проведением концерта только для того, чтобы как-то скрасить однобокую жизнь людей. Справедливости ради отмечу, что и сами музыканты кроме хорошего настроения ничего с этих концертов не имели. Гордая Москва не спешила открывать свои двери "захватчикам". В столице было полно рок-групп и музыкальных заведений, и всюду царствовал бизнес. К слову, даже музыкальный бизнес не всегда основывался на музыке.

В общем, на руках у нас была пачка билетов с изображением Че с гитарой (сперва я подумал, что название "CheRockee" уходит корнями к внедорожнику, или старому индейскому племени, или к известному персонажу Сильвестра Сталлоне) и желание заполнить зал до отказа. Алекса необходимость самолично распространять билеты нисколько не смутила. Он оптимистично предложил взять акустические гитары и прогуляться по Арбату. Идея показалась нам интересной, главное, чтобы погода выдалась подходящей. Весна уже начинала устанавливать свои законы, но последний холодный циклон все еще держал в негостеприимстве столичные улицы. Выступление в клубе было запланировано через пять дней, в пятницу, за это время нужно было сбыть все билеты. Четыре дня мы нервничали, дотошно изучали прогнозы погоды на всех возможных ресурсах, предпринимали попытки "толкнуть" билеты возле здания "CheRockee", но мокнувшим под мерзким дождем прохожим бумажки с уже доводящим до тошноты изображением кубинского революционера были неинтересны. Было вдвойне обидно еще оттого, что на выкуп билетов ушла порядочная сумма, что грозило сократить наше безбедное проживание на чужбине до двух месяцев.

Но за свои труды мы все-таки были награждены – на пятый день тучи над Москвой рассеялись. Мы не стали мешкать и уже до обеда выбрали себе подходящее местечко на залитом вниманием юного солнца Арбате. Дима с Сергеем исполняли акустические версии наших песен, Алекс с Игорем занимались продажей билетов. Я пел. На плечи гитаристов ложилась самая тяжелая ноша – им приходилось на ходу интерпретировать тяжелую музыку в акустический вариант так, чтобы она выглядела естественно. Ребята импровизировали с рифами, соло, боями и переборами очень ловко и качественно. Наверно, в тот день "Скальд" впервые всерьез дотронулся до импровизации. Но не будем забегать далеко вперед.

Впоследствии мне рассказывали, что компания "слепых" музыкантов с первых минут привлекла внимание прохожих. "Слепых" – оттого, что "Скальд" по уже состоявшейся традиции исполняли песни с закрытыми глазами. Та сфера энергии, открывшаяся мне на прослушивании в "Железном радио", теперь неизменно присутствовала на каждом выступлении группы. Эта энергия была стихийна, ее возникновение и исчезновение от меня не зависели, я мог лишь придавать ей устойчивое положение и направлять в нужное русло. Опыт работы с такой силой уже позволял контролировать размеры сферы: я мог ускорить ее рост или наоборот – сжимать до нужных размеров, но тогда приходилось поглощать ее в себе, и я чувствовал себя переполненным, будто набравши в легкие слишком много воздуха.

Как только гитаристы и я заканчивали исполнять композицию, с привлеченных музыкой зевак будто снималось оцепенение. Алекс обходил прохожих с предложением посетить наш концерт. Таким образом, билеты были проданы за пару часов. Потраченные деньги были отбиты с процентами, но Алекс не спешил возвращаться на квартиру и готовиться к завтрашнему выступлению. Пока остальная команда обедала в кафе, "директор" съездил в "CheRockee", купил у администрации непроданные кассой билеты, и вернулся на Арбат. К вечеру команда обеспечила себе аншлаг на концерте в рок-клубе.

Первое знакомство с московской публикой принесло положительные эмоции. Так же как и в Краснодаре, мы сразу почувствовали себя своими в чужом городе, когда услышали аплодисменты. Дирекция клуба заинтересовалась нашим успехом и организовала еще несколько вечеров, на этот раз проявив некоторое усердие в рекламе представления – в окрестностях клуба показались плакаты с большой эмблемой "Скальд".

Несколько выступлений в клубе позволили немного заработать, но этого было недостаточно – не на такой доход и масштабы мы рассчитывали. Успех в "CheRockee" не остался незамеченным – занятые поисками амбициозных проектов арт-директора вдруг среагировали на заявки Алекса месячной давности, предложив нам свои площадки. "Дело пошло", – думали мы, с удовольствием поглядывая на недельное расписание своих выступлений в разных рок-клубах.

В восемнадцатом веке в Англии жил один профессор по фамилии Podlost. Из всех ученых всех времен и народов этот человек самый недолюбливаемый в мире. Все потому, что именно он придумал закон Подлости. С тех пор этот закон всюду преследует обитателей Земли. (Здесь я позволю себе пошутить.) У закона Подлости есть множество формулировок на разные случаи жизни, но в нашем случае он выглядит по-ньютоновски: каждое действие равно противодействию. Что это значит? Это значит, что мы были слишком хороши для рок-клубов.

Удачная эпопея команды "Скальд" на маленьких клубных сценах вскоре закончилась. Дело в том, что публика, занятая прослушиванием музыки, перестала делать заказы в баре! Оказалось, что рок-клуб – это просто филиал корпорации Вакха, куда толпы должны стекаться не за музыкой, а за алкоголем. Спиртное приносило клубу большую часть дохода, а рок-исполнители служили своего рода зазывалами, аниматорами, и чем известней зазывала, тем больше посетителей приходило в бар. Администрация заведений была довольна привлечением публики, но отсутствие продаж их очень огорчило. Они готовы были пригласить менее успешную команду на наше место, ведь даже продав одну треть билетов, клуб оставался в выигрыше, если посетители премного бухали. При этом совсем неважно то, что происходило на сцене. Это было наше первое столкновение с бизнесом, и на какое-то время мы даже растерялись.

Июнь приближался к концу, группа "Скальд" осталась без работы с медленно худеющими кошельками. Алекс настаивал на том, чтобы обратиться в продюсерскую компанию для профессионального развития нашего творчества. Для нас это означало надежду на какой-то доход и лишение независимости.

Здесь мне придется сделать шаг назад и вернуться в конец марта, когда мы только прибыли в Москву, чтобы описать еще одно важное событие.

Глава 13

Заканчивался второй день пребывания «Скальда» в Москве. Была уже ночь, но противный храп Димы, спавшего на соседнем диване, не давал мне погрузиться в сновидения. Этот звук вибрации в гортаноглотке пробивался даже сквозь музыку в наушниках, и мне никак не удавалось перестать концентрироваться на нем. Все попытки прекратить это разбивались об стену невозмутимости, с которой одурманенный недавней пивной попойкой Дима встречал мои усилия разбудить его. Вскоре я не выдержал и, спешно собравшись, покинул квартиру.

Весенний, холодный, ночной город встретил мою неожиданную прогулку не очень дружелюбно – дождь моросил с самого утра. Перспектива потеряться в незнакомых лабиринтах Москвы или попасть в нехорошую историю меня не пугала. Я бродил между серыми коробками домов, даже не стараясь запомнить дорогу, лишь отмечал названия улиц и номера зданий. Было довольно безлюдно, однако неумолкаемая стена призрачного шума, творящегося в недрах мегаполиса (для провинциала такое поведение города было в диковинку), не позволяло терять бдительность и напоминало о том, что Москва – это живая бетонная тварь, готовая напасть в любую секунду.

Несмотря на внешнюю беззаботность, я был собран, внимателен, и даже иногда представлял себе, как лихо разрубаю черным мечом глупую тушку атакующего из глубин темноты демона...

Неожиданно тревога, настоящая, выползла из-за мрачных, сырых от дождя уголков, не освещенных уличными фонарями. Вокруг не было людей – только блеклый свет редких витрин и смачный шелест дождя. Я приготовился встретить опасность и старался отыскать черный меч, как будто он должен постоянно находиться подле меня. Но оружия не было. Попытки нырнуть в теневую личность закончились провалом – страх сужал кольцо вокруг, лишив возможности мыслить хладнокровно. Смерть и паника надвигались не быстро и не медленно. Окна смотрели на меня черным безразличием. В глубине дворов взвизгнула кошка – и это было единственное знамение нахождения поблизости живого существа. Я запаниковал и готов был снова позорно бежать от неизвестной угрозы, когда на плечо легла чья-то рука.

– Следуй за нами, – изрекла тень, когда я обернулся. Тьма не обманула – я сразу понял, что такое Стражи: то ли из-за чувства безопасности, то ли еще почему. Я облегченно выдохнул. Голос Стража звучал ровно и властно, у меня и мысли не появилось что-то возразить им или не подчиниться. Я чувствовал себя безвольной куклой, и слова Константина о моей силе показались тогда притянутыми за уши – неизвестно для каких целей.

Двое Стражей заняли места на восемь и четыре часа от меня, третий шел впереди. Мне было все равно, куда меня ведут, лишь бы продлить чувство безопасности, неизменно посещающее человека при близости Стража. Впрочем, потому они так и зовутся, ибо призваны защищать. Хотя ничего подобного рядом с Константином я не чувствовал, отчего пришел к выводу, что Стражем человек становится только в Тени.

Мы шли довольно долго – около получаса. За это время теневые личности не проронили ни слова. Редкие прохожие не обращали на процессию никакого внимания, их уставшие от дождя взгляды проходили сквозь Стражей и мельком задерживались на мне. Моих проводников, конечно, видеть они не могли. Со временем я почувствовал, что хватка безволия, которой Стражи опутали меня сначала, постепенно ослабевает, и я мог сам отвечать за свои действия. Следом таяло и чувство защищенности, и в какой-то момент я осознал, что двигаюсь добровольно вслед за провожатыми, хотя спокойно мог покинуть конвой и вернуться на квартиру.

Мы свернули во двор какого-то высотного элитного дома, без проблем прошли через шлагбаум с кабинкой охраны, на входе сонная вахтерша даже бровью не повела. Стражи двигались по фойе, словно были хозяевами всего здания. Впрочем, по улице они шли точно так же. Тени остановились у лифта, один из них нажал кнопку вызова. Дверцы открылись в ту же секунду, обнажив просторную кабинку, куда мы вчетвером поместились без проблем.

Лифт остановился на последнем этаже. Далее конвой повел меня по коридору к двери, ведущей на лестницу, откуда мы поднялись на крышу. Дул сильный ветер и капли мелкого дождя хлестали по лицу. Мне все меньше нравилась эта затея. Зачем мы пришли сюда? Я легко мог бы повернуться и уйти, но жажда неизведанного и страх вновь оказаться одному тянули вперед.

Стражи подвели меня к самому краю крыши. Я почуял неладное.

– Иди, – велел один из Стражей.

Идти? Куда?

– Иди, – повторил он, подтолкнув меня к перегородке. И довольно грубо добавил: – Вперед иди.

Они что, собираются меня убить? Этого я никак не ожидал.

Быть может, это новое испытание? И теперь я должен сразиться с этими тремя?

Тьма?

Холодная ночь молчала.

Я развернулся к Стражам в поисках подсказки для своих дальнейших действий, но они застыли, словно статуи. И вообще, кроме моего положения на краю крыши высотного здания ничто не излучало угрозу. Я посмотрел вниз: по двору двигался конус света, излучаемый автомобильными фарами, самой машины не было видно. Высоко. Не то, чтобы стоэтажный небоскреб, но высоко. Что делать?

С другой стороны – разве все это не представление? Разве асфальт может стать мягким, как желе? Разве существует способ полного контроля над человеком? Разве Тень не доказала мне, что мир может быть совершенно иным?..

Только не закрывай глаза.

Слова Тьмы придали мне решимости. Я встал на перегородку и занес ногу над пустотой. В голове пробежал панический образ человека падающего с крыши. И этот образ вызвал взрыв адреналина внутри меня, какой бывает у людей, прыгающих с парашютом или мчащихся в болиде на огромной скорости. Это было желание экстрима. Желание оттолкнуться от опеки контролирующих безопасность человека чувств и отдаться в руки суровой стихии Судьбы. Я не закрывал глаза и хладнокровно наблюдал, как нога опускается в черную ночь все ниже и ниже... Будь что будет.

А затем стопа уперлась в поверхность. Бледно-золотым светом разлилось пятно, вытянулось, исказилось, приобретая правильную геометрическую форму, и поползло по диагонали вверх. Я оказался на неширокой золотой лестнице, уходящей куда-то в хмурое ночное небо. Сомнений больше не оставалось, я двигался вперед. Ветер крепчал с каждым шагом, поручей лестница не имела. Я рисковал потерять равновесие или оступиться, и это было бы для меня смертельным исходом. Но адреналин глушил все сигнализации рецепторов и инстинктов. В какой-то момент ветер стих, и в мире остались только я и золотая полоса сказочной лестницы в тихой ночи. Впереди полоса эта уперлась в какой-то массивный объект, смутно напоминающий миниатюрный замок или католическую церковь. Теперь я знал, куда иду. Это был Храм.

Внимание привлекла вспышка в двухстах метрах от меня. С крыши соседнего здания, столь же высокого, стелилась вверх лестница, по которой уверенно шагали какие-то фигуры. Еще через какое-то время такие лестницы стали появляться на крышах остальных соседних зданий – высоких и не очень. Всего тонких золотых линий, ведущих к Храму, было около десятка. Сам Храм теперь напоминал не то гигантского паука, нависшего над Москвой, не то воздушный шар необычной формы, удерживаемый у земли золотыми канатами.

Храм был уже близко – я видел белый свет, пробивающийся из щелей по периметру створок массивных ворот. Контуры здания становились все четче. Сам Храм сиял в ореоле луны, покинувшей сейчас тюрьму хмурых туч.

Вдруг воздух прорезал дикий вопль. Он прозвучал где-то подо мной и, удаляясь, через секунду стих. Фигуры на лестницах замедлили движение и пытались разглядеть что-то, лежащее в свете фонаря у стен одного из домов. Кажется, кто-то действительно сорвался с крыши. Этот эпизод приглушил мой энтузиазм, я вдруг понял, что все происходящее вовсе не сон или сказка. Я подумал о том, что несколько минут назад точно так же мог не нащупать твердой поверхности лестницы в воздухе и рухнуть вниз на асфальт. И точно так же, меня проводили бы взглядом сожаления, но не сочувствия.

Фигуры на лестницах продолжили подъем, и никто не сделал ни одного движения в сторону тела – мертвого или все еще живого. Что говорить, я и сам не испытывал ни малейшего желания вернуться и осмотреть беднягу. Черный волк подсказывал, что этого делать не стоит.

Храм во время наблюдения за этим эпизодом стал как будто на несколько метров дальше. Я решил больше не отвлекаться и продолжил путь с еще большим усердием. По мере приближения к воротам правая створка распахивалась все шире, выпуская на волю яркий белый свет. Из недр Храма вырывалось тепло.

Когда я был уже совсем близко к воротам, правая створка распахнулась достаточно, чтобы осветить фасад Храма. Ни окон, ни скульптур, ни каких-либо привлекательных архитектурных мелочей здание не имело. Но на левой, закрытой створке, была интересная деталь: там был изображен даоский знак внутри уробороса. Приглядевшись, я заметил, что черно-белый круг находится не прямо в центре закольцованной змеи, а ближе к ее чешуйчатому телу, создавая впечатление, будто круг – это планета, вращающаяся по орбите-уроборосу. Сам даоский знак был выполнен то ли из блестящих камней, то ли из разноцветного стекла – это была голографическая картинка и при смене ракурса или освещения стороны круга менялись местами. Черное-белое, белое-черное... Подойдя чуть ближе, я разглядел на правой створке еще один уроборос – на этот раз без дасокого знака.

Чувствуя сильнейше сердцебиение, я переступил порог Храма. Первое, что бросилось в глаза – белый мрамор на полу, потолке, стенах, лес колоннады из того же мрамора и виднеющиеся из-за частокола колонн языки огня. Кроме этого огня я не заметил никаких источников света, будто его излучал сам воздух или стены.

Как только я переступил порог, металлические ворота за мной с лязгом захлопнулись. Я невольно обернулся. На внутренней стороне ворот были изображены те же древние символы, что и снаружи. Обе створки были теперь сомкнуты, и два уробороса соединились в "восьмерку" бесконечности и напоминали два глаза: один смотрел куда-то вправо и вверх, другой многозначительно подмигивал отсутствием "зрачка". Если бы человек был обладателем левого глаза, психолог сделал бы вывод, что человек обращается к своему правому творческому полушарию и в данный момент может соврать.

Что дальше делать – я не знал. По логике необходимо было двигаться в сторону огня и узнать у кого-нибудь, зачем я здесь. Это первая мысль человека – двигаться к свету и теплу, даже если этот свет повсюду. Но я не спешил. Я слышал, как хлопали створки других ворот, слышались голоса и мелькали силуэты где-то за частоколом колоннады. Я медленно двигался вдоль стен, как бы желая не раскрывать все фланги на случай чего. Стены были украшены барельефами, изображающими какие-то сцены, – рассмотреть их было очень трудно из-за белого света, который лился сразу со всех сторон. Наличие барельефа вообще можно было заметить, только проведя ладонью по стене.

– Чтобы увидеть полную картину, недостаточно пролить на нее свет. – Рядом со мной неожиданно возник старик в белом балахоне. Кроме белоснежных одежд у него имелась длинная борода и жидкие волосы до плеч цвета эталонной седины. Интересным было его лицо: бесцветные глаза выражали мудрость и усталость, но ни один мускул не напрягался в попытке изобразить хоть какую-нибудь эмоцию. Вид старца делал его как будто неотъемлемой частью этого Храма: казалось, стоит ему замереть, как фигуру старика можно было спутать со статуей. Не смотря на слегка сгорбившийся по-старчески вид, рядом с этим человеком я чувствовал себя очень уязвимым – как будто стоит ему двинуть косматой бровью, и меня тут же свернет в бараний рог. – Если добавить тень, картина будет ясна, – и встал так, чтобы на стену упала его тень. Действительно, фигуры стали выпуклыми и теперь без труда можно было разглядеть странные изображения с участием демонов всевозможных визуализаций, на которые только способно человеческое воображение, людей и облаченных в доспехи Стражей.

– Ты не явился сам, и мне пришлось послать за тобой. Те, кто не приходит на зов, возможно, находятся в опасности, – как бы оправдываясь, заметил старец. – Меня зовут Михаэль. Я самый старший из Стражей – в обоих смыслах.

– Я видел подобный храм еще в своем городе. Это разные заведения, или он способен перемещаться в пространстве? – спросил я.

– Храм невозможно увидеть. К нему ты можешь только прийти. Это вообще не здание, если тебе так интересно. Но я предлагаю тебе сейчас отбросить желание познания. Здесь оно ни к чему. – Михаэль говорил совсем как Тьма, и это меня совершенно не удовлетворяло.

– Мой тебе совет: отбрось привычку объяснять все на свете, – Михаэль наклонился ко мне так, будто говорил о чем-то сугубо интимном. – В конце концов, область разума не самый достоверный источник информации.

– Откуда же тогда черпать знания?

Старик на мой вопрос только рассмеялся. Это выглядело странно и жутко – как будто статуя вдруг решила похохотать.

– Константин был о тебе довольно высоко мнения. Он говорил о твоей силе и незаурядном уме. К сожалению, я этого не вижу. Думаю, роль Князя тебе не подходит. Не питай насчет этого иллюзий.

– Какого князя? – удивился я. Слова Михаэля для меня звучали примерно так: у вас скончался богатый дедушка в Швейцарии, о котором вы никогда не слышали, и оставил вам все наследство, но мы видим определенные проблемы в Российско-Швейцарских отношениях, поэтому наследство вам вряд ли удастся получить.

– У братства должен быть предводитель. Кто им станет – обычно выбирают сами Стражи из числа наиболее искусных воинов. Мы называем таких людей Князьями, но это не совсем так. Настоящий Князь тот, кого посылает сама Тьма, но это происходит примерно лишь раз в столетие, а то и больше. Не потому, что кандидатов не хватает, только не каждый способен пройти необходимый путь. Я знал многих людей, которые не выдерживали и пускали себе пулю в рот. Или вешались. Или сжигали себя заживо. Или погибали от рук киллеров. Последним таким Искателем стал Курт Кобейн. Я думаю, тебе известно, чем он кончил. С тех пор наступило затишье.

– Курт? – меня эта новость удивила. – Никогда бы не подумал, что он был Стражем. То есть, связанным со всем этим...

– Не Стражем, а Искателем, – поправил Михаэль. – Среди них действительно было много знаковых личностей. У Владимира Ульянова, например, получилось – революция дала ему колоссальную энергию. Жаль он пал спустя несколько битв...

Во время разговора мы продвигались вглубь колоннады и внутренности Храма раскрывались подробней. В центре святилища находилось квадратное углубление все из того же белого мрамора со стороной в четыре метра. В это углубление, блестя нержавеющей сталью, спускалась лесенка, что делало яму похожей на бассейн. Только вместо воды он был заполнен бурлящим пламенем. Недалеко от бассейна стояла массивная древняя плита с глубоко вырезанными геометрическими узорами, а в центре ее висел на цепях черный прямоугольный предмет. Люди, пришедшие в Храм, делились на два типа: одни были плотно укрыты белыми одеждами как Михаэль и стояли возле колонн, другие, ничем не отличавшиеся от простых граждан, выстроились перед бассейном лицом к огню. Всего Искателей было человек двадцать. Ворота больше не лязгали, впуская новых посетителей, а те, что уже находились в Храме, старались как можно реже выдавать свое присутствие. Движущимися объектами остались только пламя и мы с Михаэлем, который, по всей видимости, не спешил начинать церемонию – чего бы то ни было. А то, что начать должен был именно Михаэль, было для меня очевидным.

– Зачем ты искал меня тогда, если не видишь во мне этого... Князя? – поинтересовался я.

– Кто ты такой – решать не мне. Зов одинаково звучит для всех Искателей, и я не вправе препятствовать этому. Титул Князя Тьмы не дает никаких особых привилегий. К тому же, если ты действительно силен, ты можешь стать им, доказав остальным Стражам, что достоин этого. Я советую тебе сохранить себе жизнь, и пока не поздно пройти Посвящение. Заставлять тебя никто не станет, но выбор, какой бы он ни был, сделать когда-нибудь придется. И лучше сделать это сейчас. Выходить один на один против всей мощи Хаоса – самоубийство. Однажды он тебя раздавит.

Я еще не понимал значения слов Михаэля, но знал точно: менять свой неожиданный статус какого-то князя на простого Стража было невыгодно. Тот факт, что старик не углядел во мне потенциала, разозлил меня. При этом я едва осознавал, что это за место, кто эти Стражи и зачем нужно все это. Я пришел сюда ради любопытства – и только. Однако слова Михаэля испугали меня и вынудили задуматься: все-таки один в поле не воин.

Одновременно со злостью и страхом выросло негодование белого волка: какого черта клепать из меня Князя Тьмы, если мне это совершенно не надо?! Я бы с большим удовольствием провел свою жизнь в студии и на концертах. Хрен с ним, я и на магазин или завод был бы согласен! Лишь бы дотянуть до старости. Кто просил делать из меня получеловека, лишать радостей жизни?! Разве это мой выбор? Разве я не вправе управлять своей Судьбой?!

– Ты уже начал идти. Теперь либо идти до конца, либо сгинуть. Вернуться назад или сесть на обочину у тебя не получится, – добавил Михаэль, будто угадав мои мысли.

– Скажи: почему именно я?

– Вектора сошлись на тебе. У каждого человека должно быть предназначение.

– Значит, человек все-таки не властвует над своей жизнью?

– Властвует. Но есть множество сил помимо человеческой воли. Не следует об этом забывать.

Мы неторопливо приближались к огненному бассейну, воздух становился горячей. Хотя Искатели, по всей видимости, не испытывали никакого дискомфорта от близости пламени – мы обошли бассейн, и я разглядел на лицах людей решимость, отчужденность, сомнение и как будто отсутствие адекватного восприятия реальности. Будущие Стражи наблюдали за нами без особого интереса.

Михаэль остановился у резной плиты и повернулся лицом к Искателям. Мое внимание привлек предмет, прикованный цепями к плите. Это была объемная черная коробка полметра высотой и сантиметров тридцать шириной. На коробке мерцало серебром потертое изображение то ли вертикальной спирали, то ли змеи, тянущейся к небу. Толстые цепи крепко прижимали предмет к массивной плите со всех сторон, так что изъять коробку было непросто. Этот черный артефакт был либо очень ценен, либо опасен. Либо и то, и другое.

– Что это? – спросил я у Михаэля.

Михаэль обернулся и несколько секунд смотрел на плиту.

– Книга Хаоса, – ответил он, как мне показалось, неохотно.

– Да, Тьма говорила о ней, – вспомнил я. – Это ее охраняют Стражи.

– В самом деле? – старик даже приподнял бровь. – Наверно, ты неправильно истолковал Ее знаки.

– Разве такое возможно?

– Но, скорее всего, ты получил от Нее неполный ответ. Стражи охраняют Книгу Хаоса, – пробормотал Михаэль, не удостоив внимания мой вопрос, – пожалуй, и этим мы занимаемся. Но главная задача воина – защита реальности.

– Что в Книге? Почему она так подвешена?

– С этой Книги началась история Стражей. Написана она была задолго до возникновения первых цивилизаций. Как ты понимаешь, это не совсем книга. Это скорей тюрьма для того, что в ней написано.