Текст книги "Шлак 4.0 (СИ)"

Автор книги: Олег Велесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4

В сумерках показались строения Василисиной дачи. Дорога вывела нас к посёлку со стороны паровой мельницы. Рабочие ещё крутились вокруг неё, подтаскивая к жерновам мешки с сухой крапивницей. Возле станции стоял лёгкий броневик со знаком внешней охраны на борту. Алиса ухватила меня за руку.

– Стой.

Броневик никак не мог являться частью местного пейзажа, это наносное. Людей рядом не было, но это не значит, что их вообще нет, наверняка, сидят на станции или разбрелись по посёлку. Какого лешего им тут понадобилось?

Мы свернули в кусты и уже оттуда продолжили наблюдение. Из станции вышел человек, постоял и прошёл вдоль путей в нашу сторону. Снова остановился. По виду настоящий внешник: коричневая майка, чёрные штаны, берцы, разгрузка made in Петлюровка – всё как обычно. А вот экипировка наводила на размышления. Ещё ни у одного внешника я не видел на автомате полного обвеса. Во-первых, это бессмысленно. Обязанности внешней охраны не рассчитаны на ведение специальных военных операций, как, например, у штурмовиков, да и сам автомат среди них большая редкость. Основное вооружение – гладкоствол в различных интерпретациях, редко, мосинка или её обрез. Во-вторых, ни один внешник банально не в состоянии приобрести тактический фонарь, лазерный целеуказатель, боковые планки, оптику. Всё это нужно заказывать через службу доставки и потому стоит невероятно дорого. Даже бывшее в употреблении. К примеру, тот же коллиматор на МП, которому место в самый раз на помойке, обошёлся мне в жуткие полторы тысячи статов. При оплате в сто статов в день ни один внешник ничего подобного покупать не станет. Разве что подарят на день рождения или украдёт.

– Внешней охраны здесь быть не должно, – прошептала Алиса, – не их зона ответственности. Да и на внешника он не похож, только прикидывается.

– Косплеет, – ввернул я новое для неё слово.

– Как?

– Не «как», а «что». Занятие есть такое: переодеваться в других людей.

– Маскарад?

– Типа того.

Внешник постоял и вернулся на станцию. Под козырьком загорелся фонарь, бросая на рельсы жёлтые блики. Темнота как-то разом сгустилась, и мне пришлось встряхнуть головой, перенастраивая зрение на ночное.

Возле мельницы тоже загорелся фонарь, и ещё несколько в посёлке. В отличие от Квартирника здесь на электричестве не экономили. Мельники потянулись домой, станционная дверь хлопнула, на перрон вышли сразу двое. Чиркнула зажигалка, в полутьме загорелись кончики сигарет.

До курильщиков было не менее полусотни шагов, но запах я всё равно почувствовал. На Территориях курили в основном самосад: крепкий, забористый и вонючий, что-то более приличное появлялось редко. Этот же отдавал сладостью вишни. Табак дорогой, ароматизированный, явно не местный, скорее всего, со складов для привилегированных граждан, а туда он поступает исключительно через станок.

Богато живут. Дорогой табак, оружие с обвесом… Теперь я полностью был уверен, что это не внешники, и пока не выясню кто, в посёлок идти нельзя. Неизвестно, кто нас там ждёт. Вполне вероятно, что Василису твари переваривают, а поселением вот эти непонятные командуют.

– Алиса, я подберусь ближе, послушаю, что говорят.

– Только осторожно, Дон.

Как мне нравится, когда в её голосе проскакивает озабоченность: будь осторожен, Дон.

Взяв автомат в руки, я медленным шагом двинулся к станции. На пути никаких укрытий, но стемнело уже настолько, что даже моё ночное зрение слегка помаргивало, а этим двоим у станции ещё и фонарь подсвечивает, так что опасности быть замеченным практически нет. Лишь бы, не наступить на что-нибудь хрупкое, а то в ночном воздухе любой шорох громом кажется.

Подобравшись к станции, я выждал несколько секунд и выглянул за угол. Курильщики стояли боком ко мне, один рассказывал анекдот. Я прислушался: юмор плоский, рассказчик слишком уравновешенный, захочешь посмеяться – не получится. Как он сам до сих пор не сдох от скуки, рассказывая… И тут меня торкнуло: говорили на немецком.

Прихожане!

Я отпрянул и затаил дыхание. Приложил ладонь к груди, успокаивая биение сердца, и снова выглянул.

Ближнего я узнал – тот самый пшек, который перерезал горло Внуку. Ну, сука… Спек называл его Бобом. Странное имечко для поляка, оно, скорее, подойдёт какому-нибудь америкосу в ковбойской шляпе и казаках. А пшек этот больше походил на маньяка-садиста, и от него исходила сила. Её волны окатили меня жаром. Я положил палец на спуск. Если я почувствовал его, то и он должен почувствовать меня.

Пшек дёрнулся, закрутил головой и пристально всмотрелся в черноту за рельсами.

– Ich verstehe nicht… Die Kreatur ist irgendwo in der Nähe oder… (Не пойму никак… Тварь где-то рядом или…)

Второй поёжился.

– Sie sind immer irgendwo in der Nähe. Verfluchtes Land. (Они всегда где-то рядом. Проклятая земля.)

Словно опасаясь, что из темноты выскочит тварь, оба поспешно вернулись в здание. Я выждал несколько секунд, развернулся и нос к носу столкнулся с Алисой. Как она подкралась ко мне так незаметно, да ещё в кромешной темноте?

– Твою мать, Алиса! Я чуть в штаны… Я же велел тебе оставаться на месте.

– Извини, надоело ждать. Ну, что там?

Я выдохнул.

– Это рейдеры. Те же, с кем я в Развале столкнулся.

– Уверен?

– Один из них – пшек. Его я никогда не забуду, это он Внуку глотку вспорол, а потом и мне собирался. Можешь предположить, какого хера они тут позабыли?

Алиса свела брови в раздумье.

– У Василисы были дела с рейдерами, они использовали посёлок в качестве базы, но отец быстро им по ушам надавал. Возможно, вернулись к прежнему соглашению.

– Как-то слишком быстро сориентировались. Двое суток прошло, как Мёрзлого загребли, и они уже здесь.

– Учитывая, что прихожане и Тавроди связаны, ничего странного не вижу. Сидели, ждали где-то в Развале, и как только прошла информация по отцу, рванули сюда. Это лишний раз доказывает, что Тавроди и прихожане заодно.

– А база для чего им?

– Масса причин, например, контроль дороги на конгломерацию, попытка обойти Загон с восточной стороны, то и другое вместе. Или на миссионеров выход ищут.

– А какой плюс от этого Тавроди? Он – хозяин Загона, но стоит прихожанам взять дороги под контроль, мгновенно становится марионеткой.

– Тут всё сложнее. Тавроди мечтает перебраться на Землю и начать опыты с крапивницей там. Здесь ему не хватает размаха. Представляешь, что произойдёт, если его план сработает? Он заразит мутагеном твой мир. Земля станет одним огромным Загоном. Миллиарды тварей! Но для этого ему нужна поддержка прихожан, и в обмен на неё, он передаст им Загон. Слишком многие не хотят, чтобы он превратил Землю в одну огромную ферму.

– Хрень какая-то. Он и так туда периодически перебирается. Хотел бы заразить – заразил.

– Дон, какой ты тугодум, право. Значит, не может! Отец мешал, а его слово имело большой вес в Совете. Теперь должны помешать мы. Понимаешь?

– Мы? Ну… Я, конечно, герой, и всегда готов спасти мир… Ладно, какие планы на дальнейшие действия? Предлагаю взять языка, желательно Василису. Как ты смотришь на это? А лучше пшека. Вот кого бы я с удовольствием испытал, то бишь попытал.

Алиса кивнула:

– Да, нужно с кем-то поговорить. Василиса? Нет. Если Василиса с ними, придётся половину посёлка положить, чтобы добраться до неё…

Дверь станции хлопнула в очередной раз. Кто-то вышел на перрон, кашлянул. Чиркнула зажигалка. Часто они курят, а это весьма вредит здоровью. Я убрал автомат под плащ, выглянул из-за угла.

На перроне стоял мужчина в одежде загонщика, попыхивал сигаретой. Курил не в затяг и, похоже, немного пьяненький. Нанограндов в нём не было. Мелькнула мысль: какой же он самоуверенный, ничего не боится. Темнота, твари вокруг. Выпрыгнет одна из темноты, сожрёт.

Присел на корточки, сосредоточился.

Лёгкое головокружение, и вот я уже внутри прихожанина. Он вздрагивает, не понимая, что происходит, а я разворачиваю тело и направляю к углу. Дверь открывается:

– Fichtner, wohin gehst du? (Фихтнер, ты куда?)

Машу рукой:

– Piss. (Поссать)

– Beeilen Sie sich, das Abendessen ist fertig. (Поторопись, ужин готов)

Дверь закрывается. Я подвожу тело к углу, опускаю, возвращаюсь в себя. Фихтнер пялится на меня, а я сдавливаю шею руками и давлю, словно ополоумевший, до тех пор, пока ноги рейдера не прекращают дёргаться.

Выдыхаю. Чувствую, как столбик нанограндов понижается на одно деление. Это не много, одно деление – один день, в запасе ещё больше двух десятков, плюс пять шприцов с полной дозой. Хватит надолго.

Начинаю вспоминать, что успел вытянуть из памяти прихожанина.

– Там внутри ещё трое. Этот про задание ничего не знает. Сказали ехать, он поехал. Платят и ладно. Старшим пшек, вся информация у него. Воды дай.

Я облизнул пересохшие губы.

– Вот, – протянула мне крапивницу Алиса, – воды нет.

Я надкусил лист, по губам потёк горьковатый сок. Крапивница даже лучше, она быстрее восстанавливает силы. Но пить всё равно хочется.

Отдышавшись, поднялся на ноги.

– Ну что, трое не четверо, под дозой один. Я справлюсь. Идём?

– Только тихо, – кивнула Алиса. – На стрельбу весь посёлок сбежится.

– Само собой, – согласился я. – Действуем нахрапом. Заходим, не здороваемся, на вопросы не отвечаем. Помещение небольшое. Слева у стены стол и нары. Справа какие-то мешки, похоже, с мукой. Живым беру только пшека.

Алиса накрыла ладонью рукоять револьвера.

– Это лишнее. Ты вообще может подождать здесь, пока я там порядок навожу. Зрелище вряд ли будет приятное.

– Хуже того, что ты устроил в универсаме? Или на дороге? Или вот этот? – она указала пальцем на труп под ногами. – Я иду с тобой.

– Как знаешь.

В одну руку я взял нож, в другую тесак. Главный противник пшек. Он под дозой, он сильный, и при этом не должен пострадать.

Я направился прямиком к двери, приоткрыл. Внутри горел свет, пахло жаренным мясом. Помещение длинное, с высоким потолком, немного не такое, как я увидел в сознании задушенного прихожанина. Но основная расстановка предметов и людей оказались достаточно схожими. Не сошлось лишь количество присутствующих. Но это мелочь, подумаешь, трое, пятеро. Эка невидаль лишние двое. Они лежали на нарах, то ли дремали, то ли под кайфом.

Из-за стола поднялся увалень с рожей недобитого енота.

– Hey, wer bist du? (Эй, тыкто?)

Он бы ещё спросил чьих. Впрочем, я бы и на это вопрос отвечать не стал, тем более что он был самым ближним. Пшек стоял справа возле мешков с планшетом в руке, до него добираться сложнее и дольше всего, но это не беда, лишь бы он не потянулся за оружием. На поясе слева у него висела кобура, на полу у стены лежала автоматическая винтовка.

Я кивнул на него и бросил коротко:

– Алиса, отвлеки.

Девчонка сообразила мгновенно и, улыбаясь, пошла прямо на Боба. Я вплотную приблизился к увальню и всадил нож под ребро. Дальше включил скорость. В два шага добрался до второго, рубанул тесаком по лицу. Рейдер взвыл, парочка на нарах зашевелилась, но разобраться в происходящем не успела. Я сходу запрыгнул к ним, тем же тесаком разрубил шеи, и только после этого развернулся к пшеку.

Тот оказался шустрее своих подчинённых, что не удивительно. Оружие извлекать не стал, а сразу кинулся к Алисе, сгрёб её в охапку, приставил к горлу нож и начал медленно пятиться к выходу. Ну прям финал американского боевика. Их, наверное, много в Прихожей показывают.

Алиса вела себя спокойно, как будто нож пшека не её шею ласкал. Она просто смотрела на меня и ждала, что будет дальше.

Я спрыгнул с нар и сделал несколько быстрых шагов.

– Halt! – резко выкрикнул пшек, и уже по-польски прохрипел. – Psia krew.

Пришлось остановиться. Лезвие слишком сильно надавило на нежную кожу Алисы, а мне не хотелось, чтобы ей было больно.

Я театрально всплеснул руками.

– Ты чё, паршивец, не узнаёшь меня? Времени всего две недели прошло. А?

Он заморгал глазками, напрягая память.

– Du, du… Stadion?

– Ну конечно, стадион, двое зашлакованных, одному ты глотку перерезал. Вспомнил? Привет, родимый, давай обнимемся.

Рука его дрогнула, я сделал ещё шаг, молниеносным движением перехватил запястье и рывком отвёл нож от Алисы. Девчонка с полным пониманием ситуации отпрыгнула в сторону и юркнула под стол. Пшек не раздумывая ударил меня ногой в голень и тут же ножом снизу вверх под рёбра. Первый удар я пропустил, второй отбил, кулак правой всадил в печень. Он хрюкнул и повалился на пол. Уроки Андреса не прошли даром.

Я ухватил пшека за шиворот, отволок к нарам и привязал. Он корчился, подвывал, попытался укусить меня, пришлось дать ему по зубам.

– Psia krew… Psia krew…

– Говори по-русски, падла. Ты умеешь, я знаю.

Он плюнул, чертыхнулся, но перешёл на русский.

– Можешь убить меня…

– Обязательно, но чуть позже. А сейчас сделаем так: я задаю вопросы, ты отвечаешь и умираешь быстро. Поверь, это очень хорошее предложение, лучшее из всех, что ты получал в своей поганой жизни. Согласен?

– Пошёл ты…

Я запихал ему в рот тряпку и вежливо осведомился:

– Нормально? Дышать не мешает? Смешно будет, если задохнёшься. Захочешь говорить – мигни.

Вынул нож и вогнал остриё под ноготь. Пшек задёргался, из глаз выкатились слёзы, но подмигивать не стал, вытерпел.

– Вот так всегда, – повернулся я к Алисе. Девчонка смотрела на меня с равнодушием объевшейся зрелищами римской матроны. – Строят из себя хрен знает каких Рембов, думают, что выдержат все муки ада, – я вогнал остриё под второй ноготь, – а в реальности всё могло быть намного проще. Кстати, Алиса, объясни мне такую вещь, – остриё ушло под третий ноготь. – Вот он сейчас под дозой, так? Тогда почему эта сука меня не почувствовала? Ведь должен был. Когда ты под дозой, ты чувствуешь рядом другую дозу. А этот не среагировал, пока не увидел нас.

Алиса зевнула.

– Он же не проводник.

– И что?

– Чувствительность низкая. В основном они чувствуют беспокойство, а уж сказать, от кого оно исходит – от человека или твари – не в состоянии. Поэтому Музыкант не смог определить в универсаме, кого именно чувствует. Просто предположил, что люди, и оказался прав. А ты… Идёт время, ты растёшь, развиваешься, становишься более совершенным, скоро даже под дозой люди перестанут тебя воспринимать. Разум человека и возможности мутанта делают тебя более сильным и опасным, чем тварь. Плюс побочные эффекты в виде отдельных способностей. Единственный недостаток, твой организм не способен самостоятельно вырабатывать наногранды, поэтому их приходится периодически восполнять.

– Ты прям Википедия.

– Кто?

– Большой Энциклопедический словарь.

Алиса понимающе кивнула:

– Мы с Дряхлым часто это обсуждали. Он умный, много знает, опыты проводит. К тому же не забывай, мой отец – проводник.

– Ну да, ну да.

Закончив с первой рукой пшека, я потянулся ко второй. Боб плакал не скрываясь. Слабое место садистов в том, что причинять боль они мастера, а вот терпеть ответку силёнок не хватает. Плюс я в подробностях рассказал, какие части тела последуют за ногтями, и тогда пшек заморгал отчаянно.

– Давно бы так.

Я вытащил кляп и он заныл:

– Psia krew… чтоб тебя… тебя… Чего ты хочешь?

Алиса взяла табурет, подсела к нам. Я отстранился, позволяя ей продолжить разговор, сам отошёл к столу. На электрической плитке стояла большая сковорода с жареным мясом, пахло обалденно. Куски большие, сочные, но не вызывающие доверия. Чьё мясо? Слухи о том, что не только миссионеры не брезгуют тварями, укоренились на Территориях давно и прочно. Когда всё это в сыром виде, есть шанс определить первоисточник, но в готовом к употреблению виде… И у пшека не спросишь, обманет как пить дать, чтоб гадость сделать.

– Свинина, – подсказала Алиса.

– Откуда знаешь?

– Там с краю кожа. Они её срезали, прежде чем готовить.

Точно. Несколько полос розовой свиной кожи с остатками сала валялись с краю стола. Значит, есть можно смело. Я отломил хлеба, подцепил ножом истекающий жиром кусок, отправил в рот. Как вкусно-то!

Алиса придвинулась к пшеку вплотную.

– Что вы тут делаете?

– Приказ пана Спека, – всхлипнул тот. – Я лишь выполняю приказ. Понимаете? Я никто. Пешка!

– Ага, – с набитым ртом пробурчал я, – Внуку ты тоже голову по приказу отпилил.

– Я пешка, пешка!

– Успокойся, – Алиса легонько стукнула его ладошкой по щеке. – Что за приказ?

– Мы… – пшек покосился на меня. – Вы же не убьёте меня, да? Молодая красивая szanowna pani. Я расскажу всё… всё, что знаю.

– Если скажешь правду, не убьём, – честно глядя ему в глаза, соврала девчонка.

– От пана Спека получен приказ, – пшек начал дышать ровнее, – взять вас. Вас двоих. Вы очень ему нужны. Очень.

Я прожевал очередной кусок свинины, посмотрел на сковороду. Надо бы оставить немного Алисе. Зевнул. И пора заканчивать с допросом. Спать, спать. Я уже трое суток нормально не спал.

– Алиса…

– Погоди. Боб, почему вы ждёте нас именно здесь?

– Это же так просто, – пшек хмыкнул. – Тебе нужно в Загон. Обычным способом попасть туда ты не можешь, даже имея при себе ручного проводника. Группу Грота вы уничтожили, другие под контролем пана Тавроди. Остаётся один путь – через Василису. Она давно занимается переброской нелегалов в Петлюровку. Отец твой это знал, значит, и ты знаешь, так что рано или поздно вы бы сюда пришли. А тут мы.

В сон клонило неимоверно, на языке появился ядовитый привкус, сладковатый, как у конфеты. Или это крапивница?

– Алиса, тут что-то не то.

– Погоди, говорю. Василиса с вами?

– А как иначе? Сорок процентов от суммы вознаграждения её вполне устроили.

– Это ещё ни о чём не говорит. Василиса хитрая…

– Очень говорит. Именно она предложила этот план.

– Какой?

– Алиса!..

Дверь распахнулась, в помещение ввалилась толпа дикарей. Они одновременно заорали: руки вверх, руки вверх! Аж, петь захотелось: крошка моя, я по тебе…

Но вместо этого моя голова упала на стол, глаза закрылись. Эти сволочи что-то подмешали в мясо.

Глава 5

Я открыл глаза. Воздух тяжёлый, непроглядный, пахнущий мышами. Подвал. Метрах в десяти напротив – Алиса. Дремлет, прислонившись спиной к стене, вытянув ноги, на запястьях и лодыжках кандалы. Поднял руки… На мне тоже. Воспоминания прошедшего вечера вернулись одновременно с открытием глаз, поэтому ничему удивляться не стал, даже глупых вопросов, типа, где мы, что с нами, о, Боже, это надолго? – не возникло.

Всё понятно без слов. Контора переиграла нас. Продумала каждый шаг, сделала верные выводы и, пока падла пшек заговаривал нам зубы, подкралась сзади.

Признаться, я не рассчитывал, что за нами устроят охоту, не было к этому никаких предпосылок, поэтому ситуацию с пшеком просто не анализировал, посчитав его банальным лохом. Два последних дня казались игрой: стычки с охраной, с дикарями, с рейдерами, универсам, река, вязкий вкус крапивницы во рту. Впереди Загон, предполагаемые гонки по пустоши, потом Петлюровка или жилые блоки, Смертная яма.

Главной целью игры был, разумеется, Мёрзлый. Мы освобождаем его из лап негодяя Тавроди и сваливаем куда-нибудь, например, к Гуку в Полынник. Как он там? Держится? Надеюсь, потому что после этого – финал, фанфары и почётная грамота на стенку. Дальше Алиса наверняка продолжит завлекать меня всякими темами о моём героизме, спасении Земли и прочей шелупони, которые мне, в принципе, не очень-то интересны. Но мне интересна сама Алиса, поэтому, как водится, я поведусь на её россказни и очертя голову ринусь в продолжение борьбы с Конторой и её злым гением.

Скорее всего, в этой борьбе я и сгину. Не могут три человека, да хрен с ним, сто человек, противостоять системе, причём не одной, а сразу трём: Загон, Прихожая, Водораздел. Но это хоть какая-то движуха и надежда вновь увидеть Алису такой, каковой я видел её загорающей на берегу реки. Этот прекрасный образ никак не выходил у меня из головы. Она идеальна. Формы, цвет, запах – всё настолько притягательно… Была бы рядом Данара… Но её нет и не будет, и, наверное, я уже имею право мечтать о другой женщине, и любить её, и… и всё остальное.

А теперь… Я поднял руки, оценил толщину цепей. Не порвать. Никакая сила не поможет. Похоже, сгину я несколько раньше, чем рассчитывал.

Услышав звон железа, Алиса открыла глаза.

– Очнулся?

– Есть немножко. Ты как?

Она вздохнула. Тут всё ясно без слов, можно не отвечать, главное, чтоб снова не спросила, кто из нас мужчина и защитник. Вопросы сейчас задавать бесполезно, остаётся ждать.

В ожидании последствий, я ещё раз осмотрел кандалы. Нет, порвать точно нельзя. Для полной уверенности подёргал цепь, напряг мышцы, потянул. Впустую. Если только открутить винты на обручах, но у меня ни отвёртки в кармане, ни ножа под рукой, ни мало-мальски подходящей проволочки. Попробовал встать – куда там. Ножные кандалы крепились к полу намертво. Неплохой зиндан смастерила себе Василиса.

Осмотрелся, пытаясь присмотреть в пределах досягаемости что-нибудь подходящее для открывания подобного рода замков, ничего, только мелкие камешки и тушка дохлой крысы.

Потянулся, подобрал трупик. Крыса сдохла не так давно, мерзкого запаха мертвечины от неё не исходило. Зачем она мне? Зачем… Сунул кончик хвоста в прорезь. Нет, слишком мягкий, не подойдёт. А если кость? Идея так себе, но попробовать стоит. Ухватил крысу покрепче, оторвал заднюю лапу, начал сдирать шкуру и мясо. Пальцы заскользили по крови, сорвались, пришлось дочищать ногтями.

– Дон, ты чего делаешь?

Улучшенного зрения у Алисы не было, видеть в кромешной тьме она не могла, только слышала.

– Пытаюсь оставаться мужчиной и защитником, – пробурчал я. – Если получится, вытащу нас отсюда.

Обтёр пальцы о брючину, примерил кость к прорези винта. Слишком широкая. Чёрт. Если располовинить её, станет уже, но тогда может не выдержать давления. Но другого выхода не видно. Превозмогая брезгливость, прикусил кость зубами, сжал. Треснула. В рот потёк костный мозг. Вкусовые рецепторы сработали на отторжение, желудок взбунтовался и едва не выбросил наружу содержимое. Но стерпел. Осторожно расщепил кость надвое, ногтем вычистил мякоть мозга и вложил одну половинку в другую. Теперь влезет.

Снова примерил к винту. Подошло. Мягко начал давить на откручивание. Никак. Усилил давление, кость в пальцах слегка прогнулась. А если винт с обратной резьбой? Надо крутить в другую сторону. Надавил в другую. От усилия кость начала гнуться, вот-вот сломается. Так не пойдёт, сломаю свою импровизированную отвёртку, вообще не откручу. Как же быть, как быть.

Вернулся к первоначальному варианту. Надавил. В какой-то миг показалось, что винт сдвинулся. Нет, не показалось, пошёл. Сердце забилось. Четверть оборота, ещё четверть.

– Ну как? – с надеждой в голосе спросила Алиса.

– Пошло.

На втором обороте кость лопнула. Я выругался, потянулся за крысой и оторвал вторую лапу. Ничего, надо будет, я всю её пущу на инструменты.

Где-то в глубине подвала заскрипели дверные петли, под потолком вспыхнула лампочка, и в наш маленький затхлый мирок ворвалась кодла дикарей. Наверняка, те самый, что врывались вчера на станцию. На меня тут же наставили несколько ружей, и бородатый мужик заорал, тыча мне в висок двуствольным обрезом:

– Закрыл глаза, сука! Закрыл! Закрыл! Закрыл! Не смотри на меня! Не смотри! Голову вниз!

– Так закрыть или не смотреть?

– Не смотреть!

Его колотило, аж зубы тарантеллу выплясывали, поэтому я послушно опустил голову. Пол часика не хватило кандалы снять.

На голову накинули тряпку, обмотали скотчем.

– Больше мотай!

А это уже Василиса. Не удержалась бабка, прикатила на встречу, проконтролировать, всё ли правильно делают.

– Да и так хватит… – а это пшек.

– Не хватит! Видел бы ты, что он с Хомутом и Вагулом сотворил. Я же предупреждала, он проводник. Проводник! Уразумел? Он в людей вселяется и их руками дерётся!

– Да помню я, – хмыкнул пшек, однако доверия в голосе не слышалось. Боб не мог не знать, кто такие проводники и что они способны разные фокусы показывать. Но всему существует предел, и россказням Василисы он не верил. Я бы тоже не поверил, если б сам подобное не вытворял.

– Проводник, да? – голос пшека звучал возле самого уха. – Знаешь, мне всё равно, кто ты, пан Спек разберётся, в этом он мастер, и определит тебя, куда потребуется. Но по долгам платить нужно, согласен?

Руку от запястья до плеча пронзила внезапная резкая боль. От неожиданности я закричал. Поганый пшек вогнал мне под ноготь иглу. И тут же вторую.

– Гни-и-и-да-а-а-а…

– А ты тоже не такой уж крепкий, хотя тоже думал, что Рембо, так? А ты не Рембо, не. Ты шлак!

В данную минуту мне было похер, кто я есть на самом деле. Рембо, д’Артаньян, царь Соломон, Навуходоносор. Боль пульсирующими токами перетекала в мозг и выжирала его крупными кусками. Сука этот пшек. Какая же он сука!

– Отвали от него, прихожанин, – вступилась за меня Василиса. – Выплати сначала, что полагается, потом хоть на куски режь.

Ан нет, не вступилась, просто защищала свои инвестиции.

Ножные кандалы с меня сняли и вывели на улицу. Меня одного или Алису тоже? Воздух стал свежее. Ткнули кулаком в бок.

– Двигай шибче. Не на руках же тебя тащить.

– Сняли бы повязку, не вижу ничего.

– Не страшно. Спотыкнёшься, мы тебя подымем.

– Куда идти-то?

– Прямо шагай, не ошибёшься.

Пошагал.

Боль в пальцах продолжала пульсировать. Но меня беспокоила не столько она, сколько лишний расход нанограндов, а портсигар с заветными шприцами изъяли, я снова голый и безоружный. Но не беззащитный. Василиса понимала это лучше, чем кто либо другой из местной компании. За нами она не пошла, но потребовала в который уже раз, чтоб с меня глаз не спускали.

Послышался приближающийся грохот паровой мельницы, не доходя, свернули налево, плечом ударился о косяк. Похоже, привели туда же, откуда забрали, – на станцию. Рядом пискнула Алиса. Значит, и её тоже. А пискнула, чтобы дать мне знак, что она тут. Молодец девчонка, сообразительная.

Сопровождающий толкнул меня на мешки с мукой.

– Сидите здесь покудова.

– По нужде бы, начальник, – попросился я. Спросил больше для проформы, определиться, чего ждать. Сопровождающий выболтал всю повестку предстоящего дня.

– В штаны ссы, обсохнешь до Загону.

Стало быть, ждём поезд на Загон.

Алиса подсела ко мне, коснулась локтем, показывая, я здесь.

– Связана? – шепнул я.

– Скотчем запястья обмотали. Если что, размотаюсь, не вопрос.

– Много их?

– Шесть. С ружьями. Один у дверей, двое на нарах, трое за столом. Дон, ты с закрытыми глазами кого-нибудь под контроль взять можешь?

– Конечно, могу, только не знаю как. Дай пару недель разобраться.

– Опять хохмишь?

– Как спрашиваешь, так и отвечаю.

– Не болтать! – прикрикнули от стола. – А ну расселись живо!

Алиса послушно отодвинулась в сторону, но недалеко. Я продолжал чувствовать её присутствие. И её спокойствие.

Охранники выглядели в моём восприятии тёмными пятнами, готовыми в любой момент собраться и нанести урон. Всё как обычно. Интуиции указывала – это враги. Но их было не шесть. Семь. Алиса сосчитала не правильно. Их семь. Нет. Восемь. Ещё двое чуть сзади и левее. Погоди. Позади меня только перрон, рельсы и пустошь, а все охранники здесь, в помещении станции.

Кто тогда там?

Восприятие продолжало подсчитывать врагов. Девять, десять. Ещё трое…

Я мысленно представил расположение построек: станция, водонапорная башня, метров за пятьдесят дальше прямоугольные коробки жилых домов – и наложил на них отметки новых противников. Они брали станцию в кольцо. Четверо направились вдоль рельс к мельнице, не меньше десятка выдвинулись к посёлку. Двое замерли у входа.

Я чуть склонился к Алисе.

– Сейчас что-то будет.

– Что?

– Не знаю. Вокруг чужие. Но не радуйся, нам они тоже не друзья.

Алиса нащупала мою руку, сжала. То ли испугалась, то ли пытается поддержать, но её прикосновение неожиданно сделало меня более восприимчивым к окружающей обстановке. Я увидел, как со стороны пустоши возникло и придвинулось ещё не менее двадцати пятен, все пульсирующие, враждебные. Тряпка на голове промокла, с подбородка закапал пот. Один из охранников заметил это, хмыкнул:

– Глянь, мужики, проводник-то как взмок. Не иначе захлебнётся сейчас. Эй, ты чё взопрел-то? Приснилось не иначе что?

– Может, распеленать его? – предложили от дверей. – Ежели с им что случится, так нас не приголубят.

– Бородач, Василисе сообсчи, пусь у её голова болит.

Я молчал. За стенами станционного помещения готовилось нападение, нападавших минимум четыре десятка, а то и больше. Кто они? Однозначно не загонщики и не прихожане. Возможно, рейдеры или конгломераты. Стычки на границе происходили регулярно, мелкие группы тасовались вдоль по дорогам, иногда объединялись в большие группы и большими дружными коллективами нападали на поселения. Только эта группа ну очень большая и почти все под дозой…

– Миссионеры, – шепнул я, и пот закапал обильней.

Миссионеры – значит, за мной. Олово обещал, что не оставит меня вниманием, а свои обещания он выполняет. Мне стало страшно, по телу пробежали мурашки. Олово не тварь, которую можно либо завалить, либо напугать, с ним такая фигня не прокатит. Дважды мне удавалось сбежать от него и один раз спрятаться за спиной Мёрзлого. Сейчас не убежишь, не спрячешься, и если его люди войдут на станцию, мне реально край.

– Мужики, – прохрипел я, – там за стеной миссионеры.

Охране потребовалось несколько секунд, чтобы впитать в себя информацию и переварить. Тугодумы херовы.

– Чё он городит, Бородач? – наконец отозвались с нар. – Какие миссионеры?

– Обыкновенные, – выплеснул я со злостью, – те, что под Оловом! Они уже здесь, у дверей. Если войдут, всем равно достанется.

Я приготовился произнести несколько крепких фраз, чтобы охрана поверила и зашевелилась, но не потребовалось. Загремел перевёрнутый стол, к нему добавились нары, мешки с мукой. Долго не рассусоливая, дикари соорудили баррикаду напротив входа и сели за ней. Позиция так себе. Учитывая, что любимая забава миссионеров это закидывание противника гранатами, баррикада продержится от силы минуту.

Олово чувствовал меня, как и я его. В моём восприятии он виделся не просто пятном, а кляксой, и эта клякса сейчас двигалась по платформе. Если миссионеры выломают дверь, то даже гранат не потребуется, его одного хватит, чтобы перебить охрану.

– Мужики, развяжите.

Никто не шелохнулся.

– Мужики, Олово здесь, вы с ним не справитесь. Я, наверное, тоже не справлюсь, но со мной у вас хотя бы шанс будет.

Снова тишина.

– Ему нужен только я, но живой и невредимый. Пока я связан, их ничто не сдерживает. Олово в лёгкую перебьёт вас, за один заход. Вы даже понять не успеете, что сдохли. А если почувствует, что я свободен, начнёт осторожничать. Потянем время, пока Василиса подмогу пришлёт. Ну⁈

– А ты не сбежишь?

– Сбегу. Но тогда вы станете ему не интересны.

– Нас Василиса наизнанку вывернет.