Текст книги "Чекистские фантазии (СИ)"

Автор книги: Олег Северюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Но Сталин же поднял Россию с колен, – сказала Мария, – и сейчас Россия под руководством Сталина побеждает Германию.

– Российская империя побеждает Германию, – поправил профессор, – а зачем Россию поднимать с колен, если она крепко стояла на ногах? Россия была бы в числе победителей и шла бы дальше в своем развитии, установив конституционную монархию, как в Англии. А на колени Россию поставила пролетарская революция и гражданская война. И вот в этой войне мне пришлось бежать из России, взяв с собой только то, что я мог унести в руках. А взял я только Йозефа и тебя, Мария. Исая и Катерину мне пришлось оставить в России.

– Как же так? – спросила Катерина. – А почему не взял нас?

– Было бы у меня четыре руки, взял бы и вас, – хмуро сказал профессор.

А почему у нас у всех разные фамилии? – чуть ли не хором спросили женщины.

– Положим то, что у вас фамилии одинаковые, – сказал профессор. – Добрый День и Гутен Таг это одно и то же. Это девичья фамилия вашей матери, эту же фамилию я взял и себе, чтобы никто не мог подумать, что я немец по фамилии фон Безен. Поэтому и Исая пришлось записать Метелкиным, что является переводом фамилии Безен.

– Хорошо, – сказала Катерина. – А где же наша мать?

– Ваша мать умерла при родах, – сказал профессор. – А перед этим при родах умерла мать Исая и Йозефа. Вот так вот я и оказался с четырьмя малютками на руках.

– Так, – задумчиво сказала Мария, – отец у нас один, а матери у нас разные.

– Разные, – подтвердила Екатерина, – значит, получается полуинцест.

– А вы уже парней себе разобрали? – ухмыльнулся профессор.

– А откуда мы все это знали? – сказала Мария.

– Ниоткуда, – согласился профессор. – Спасибо добрым людям, которые приютили вас.

– А почему же ты мне никогда не говорил, что ты мой отец? – спросила Мария.

– Скажи я, что, мол, профессор фон Безен под фамилией Гутен Таг прибыл из советской России, – сказал профессор, – так вы бы все были бы круглыми сиротами и без моей поддержки. Раз уж начали ставить точки над "i", то давайте ставить. Ты, Мария, вместе с Йозефом стали сотрудниками SS. Йозеф обучался тибетским методикам, и ты была в тибетских экспедициях, где по моей наводке тебя завербовали в НКВД. И ты, Катерина, в той же тибетской командировке была завербована гестапо. Исай выпал из нашей компании, но и он был распределен в министерство иностранных дел России, чтобы быть при деле. Если бы его не поставили заведовать серебряными приборами, то он так бы остался там мелким клерком.

– Так что, папаша, вы нашу судьбу разломали пополам, – как-то зловеще сказала Катерина.

– Не суетись, Катя, – сказал спокойно профессор, – у меня все продумано. Кто бы ни победил в этой войне, на коне останемся мы – фон Безен-Гутен Таг. Нам сейчас нужно этих истуканов разбудить. Сходи, кликни Савандоржа.

Савандорж вошел и низко поклонился профессору:

– Слушаю вас, хозяин...

– Скажи-ка мне, любезный, – сказал профессор, – как нам разбудить двух твоих питомцев?

– Не знаю, хозяин, – сказал Савандорж, – однако, они сами должны проснуться.

– А что твой учитель по этому поводу говорил? – спросил профессор, прищурив один глаз.

– Однако, ничего не говорил, – сказал Савандорж, – не успел рассказать...

– Да, не успел, – согласился профессор, – ты его поторопился убить, думал, что все познал. А еще скажи, с каких это пор чукчи стали называться монгольскими именами?

Савандорж отпрыгнул назад, в его руке появился никелированный полицейский "Вальтер", но монах ничего не успел сделать, потому что раздался звонкий стук по голове палкой для помешивания в большом котле и Савандорж упал.

Стоящая сзади мадам Лохонг опустила огромную деревянную ложку и сказала:

– Глупый человек, думал меня очаровать. Меня уже ничем не очаруешь.

– Благодарю за службу, шарфюрер, – сказал профессор.

– Рада стараться, господин штандартенфюрер, – отчеканила мадам Лохонг и стала заниматься варевом в котле.

– Приведите-ка в себя этого типа, – сказа профессор девушкам. – Он нам еще будет нужен. Только пистолет сразу приберите и посмотрите, не спрятал ли он еще чего под халатом.

Под халатом у Савандоржа был эсэсовский кинжал с гравировкой "In herzlicher Kameradschaft, H. Himmler" (В знак сердечной дружбы. Г. Гиммлер), две советские гранаты Ф-1, портативный ручной противотанковый гранатомет "Панцеркнакке" с обоймой гранат, серебряный портсигар с надписью "Дорогому Васе от Нюры" и плоская металлическая фляжка из нержавеющей стали с надписью "Bond".

– Ну, нахапал, – сказал профессор, рассматривая найденные у монаха предметы. – Вот тебе и чукча, нахапал, что плохо лежало. Такие кортики выдавались поштучно и только особо отличившимся в "ночь длинных ножей". И "Панцеркнакке" тоже вещь штучная, а во фляжке, – он сначала понюхал, потом лизнул языком, а затем и сделал солидный глоток, – отличное виски, никак ирландское. Знаток. В портсигаре сигареты "Кэмел", губа, однако, не дура, – подумал профессор и закурил.

В это время Савандорж начал шевелиться и оглядываться по сторонам. Увидев свои вещи, он завыл и стал стучать лбом о земляной пол.

Профессор спокойно смотрел на эту сцену, заметив, что Савандорж поглядывает на его реакцию.

– Ну что, закончил спектакль? – спросил профессор. – Давай говорить серьезно. Вот за этот кортик тебя просто-напросто повесят, а за гранатомет повесят еще раз. Говори, как разбудить этих застывших бойцов.

– Правда не знаю, профессор, – запричитал монах, – они сами должны захотеть проснуться. Надо их чем-то таким заинтересовать, от чего они вряд ли откажутся.

– Давайте им водки дадим, – предложила Катерина.

– А вместо закуски хорошую порцию нашатыря под нос, – предложила Мария.

– Молодцы дочки, – похвалил их профессор. – Пошли затаскивать их в дом, а то они вообще закоченеют.

Глава 28

Давно установлено, что окоченевшее тело намного тяжелее живой плоти. Отчего так, никто не знает. Вероятно, вода превращается в лед и становится тяжелее. Физика утверждает обратно. Плотность льда меньше плотности воды и поэтому лед легче. Он же не тонет в воде, а плавает на поверхности. Тогда почему мертвое тело тяжелее живого?

Специалисты говорят, что в живом теле больше энергии и расстояние между молекулами больше, поэтому живое тело легче, чем не живое. А, может быть, все это не так, но Исай и Йозеф стали такими тяжелыми, что все впятером, включая и Савандоржа, еле втащили двух офицеров в дом.

– Пусть немного отогреются, – сказал профессор, а мадам Лохонг пригласила их отведать то, что им Бог послал.

А Бог послал настоящую баранью сурпу с овощами и специями.

Сурпа очень вкусная, но и опасная для людей, которые вместе с сурпой потребляют и огненную воду, то есть жидкость крепостью в сорок градусов, с легкой руки русского химика Дмитрия Ивановича названной водкой, то есть водой, но не совсем водой. Водка. По-польски это маленькая вода или водичка, что очень похоже на старорусское значение слова водка. А вообще-то водкой назывался настой различных трав. Как бы то ни было, но на столе стояла настоящая водка крепостью сорок градусов.

Но в чем же опасность сурпы и водки. Дело в том, что бараний жир в сурпе быстро обволакивает стенки желудка и так же быстро застывает, не давая желудку возможности всосать в себя этиловый спирт, разогнать его по крови и опьянить человека. Человек пьет водку и не чувствует хмельного состояния. Зато потом, попив горячего чая, мгновенно пьянеет.

Женщины выпили по рюмке водки, мадам Лохонг пила какую свою жидкость и очень морщилась от нее, а Савандоржу профессор не наливал специально, так у чукчей отсутствует фермент, расщепляющий спирт, и они быстро пьянеют и так же быстро спиваются. Поэтому профессор потреблял продукт один, закусывая лепешкой, размоченной в сурпе. Лепешка становилась толстой, тяжелой и более вкусной, чем без сурпы, а затем под эту размоченную лепешку ложкой прихлебывалась сама сурпа. Вот это настоящая тибетская закуска.

После четвертой стопки профессора мадам Лохонг замахала руками, привлекая его внимание и показывая на двух истуканов, сидящих недалеко от пиршественного места.

Приглядевшись в темноте, профессор увидел, что Исай и Йозеф остаются такими же неподвижными, но их глаза сверкают, а ноздри жадно втягивают идущие ароматные запахи.

– Так-так, – подумал про себя профессор и закурил сигарету "Кэмел", выпустив струю дыма в сторону офицеров. – Я думаю, что именно это имел в виду учитель, которого прикончил недальновидный Савандорж.

Встав с кошмы и размяв несколько затекшее тело пожилого человека, профессор взял тарелку с сурпой, налил рюмку и пошел к Исаю. Следом за ним пошла Катерина с небольшой сумочкой с красным крестом.

Профессор поочередно подносил к носу лейтенанта то сурпу, то водку, попыхивая ароматной сигареткой. Наконец, терпение лейтенанта кончилось, он вздохнул, а потом на самом вдохе ему под нос была сунута ватка с аммиаком. Дикий крик огласил скромное жилище мадам Лохонг, и лейтенант Метёлкин стал заваливаться на бок, начиная двигать пальцами на руках и ногах.

Такая же процедура была проделана и с штурмфюрером фон Безеном.

Через полчаса офицеры уже сидели у большой кастрюли с сурпой и аппетитом закусывали выпитую водку.

Сидевшие рядом с ними женщины кратко рассказали о состоявшемся разговоре с профессором. Судя по взглядам, которые бросались ими на профессора, было совершенно непонятно, удивило это их известие или не удивило, обрадовало или не обрадовало, но то, что оно заставило их задуматься, было ясно даже и без этих взглядов.

Насытившись до отвала, фон Безен в соответствии с немецким менталитетом того времени смачно пустил газы и как-то осекся на средине, почувствовав, что он вообще-то наполовину русский, если верить тому, что рассказал профессор. И вообще, нужно будет узнать, что делают вообще эти русские. Вероятно, нужно будет почитать сочинения господина Достоевского, благо вдруг выяснилось, что он в совершенстве владеет русским языком, который является для него родным. А Исай, оказывается, его родной брат-близнец и Мария с Катериной их сестры. Как-то все перепуталось в голове и совершенно непонятно, кто они все такие и зачем собрались в этом месте.

Глава 29

Кабинет Сталина. Поздний вечер, плавно переходящий в глубокую ночь, означающую конец рабочего дня у мыслителя за весь мир и главного большевика Иосифа Сталина. Закурив папиросу «Герцоговина Флор», надоело ломать папиросы на показ перед посетителями, Сталин глубоко затянулся и подумал, что он не сделал что-то мелкое, что хотел сделать еще утром.

После второй затяжки он вспомнил об этом и поднял трубку, соединяющую его с приемной.

– Слушаю, товарищ Сталин, – раздался голос секретаря Поскребышева.

– Товарищ Поскребышев, – сказал Сталин, – запросите товарищей Берия и Абакумова о состоянии дела номер сто. И пусть они мне доложат.

Кабинет Берии.

– Все, рабочий день закончен, – думал Берия, наливая в рюмку армянский коньяк и доставая из шкафчика тарелку с кусочками швейцарского шоколада.

Внезапный звонок заставил его вздрогнуть, рюмка с коньяком переполнилась и часть коньяка вылилась на зеленое сукно стола.

– Черт подери, – подумал он, – чего ему ночью не спится, – и поднял трубку телефона.

– Товарищ Берия, – раздался в трубке голос Поскребышева, – товарищ Сталин просил вас доложить ему по делу номер сто.

– Прямо сейчас? – спросил его Берия и голос его ослаб, стал сипящим. – В какое время доложить?

– Не знаю, – сказал Поскребышев и положил трубку. – Вот тебе, сука, задачка на размышление, – улыбнулся про себя секретарь Сталина.

Кабинет Абакумова. Генерал решил проверил состояние молочных желез у молоденькой телеграфистки, настраивавшей его аппаратуру. Внезапный звонок вызвал спазм правой руки, держащей молодую девичью грудь. Девушка вскрикнула от боли, а генерал-полковник Абакумов встал, одернул на себе китель, застегнул его на все пуговицы и строевым шагом подошел к телефону.

– Товарищ Абакумов, – раздался в трубке голос Поскребышева, – товарищ Сталин просил вас доложить ему по делу номер сто.

– Прямо сейчас? – спросил его Абакумов и голос его ослаб, стал сипящим. – В какое время доложить?

– Не знаю, – сказал Поскребышев и положил трубку. – Вот и тебе, сука, задачка на размышление, – улыбнулся про себя секретарь Сталина.

Глава 30

– Собственно говоря, – сказал профессор своим детям, – я не планировал собирать вас так рано, не дожидаясь окончания войны, но с легкой руки Савандоржа, инкарнировавшего в неизвестность моих сыновей, мне пришлось организовать их поиски, и вот мы все здесь. Давайте-ка спросим у Савандоржа, чего это ему вздумалось водить билом по краям медного котелка. Давай, колись, монгольский чукча.

– Он действительно чукча? – удивился лейтенант Метелкин.

– А что такое чукча? – спросил штурмфюрер фон Безен.

– Начальник, а ты, однако, как меня расколол? – спросил Савандорж.

– А вот по этому "однако" и расколол, – улыбнулся профессор. – А ты, сынок, посмотри на Савандоржа, и поймешь, кто такие чукчи, – сказал он фон Безену.

– Так, и на кого ты работаешь, Савандорж? – продолжил допрос профессор.

– Ни на кого не работаю, – начал оправдываться Савандорж, – совсем ни на кого, однако, только на пахана тружусь.

– А пахан на кого работает? – не унимался профессор.

– Пахан на Берию работает, – сказал Савандорж, – на него все паханы работают.

– Значит, и ты на Берию работаешь, – подытожил профессор.

– Нет, однако, я на Берию не работаю, – сопротивлялся Савандорж, – я только на пахана работаю.

– А кто тебе отдал приказ на инкарнацию вот этих мужиков? – спросил профессор.

– А пахан и приказал, – сказал Савандорж, – пусть, говорит, они меня сделают бессмертным, а я тогда создам партию криминального мира, сделаем в стране новую революцию, введем криминальную законность и криминальный порядок, будет у нас зона криминализЬма на зависть всем мафиям мира.

– Савандорж, – спросил профессор, – ты умеешь думать или за тебя пахан думает?

– Обижаешь, начальник, – сказал Савандорж, – как Савандорж становится голодным, он начинает думать, где и что поесть. Куропатка попадет – куропатку съем, моржа, однако, любим и олешки тоже вещь хорошая, покушаешь плотно и кушать дня три не хочется.

– А как ты в монахи подался? – поинтересовался лейтенант Метелкин.

– Из-за уполномоченного, – как-то неуверенно сказал Савандорж.

– Не понял, – сказал профессор, – из-за какого уполномоченного? Оперуполномоченного?

– Да хрен его знает, какой он там обер или не обер, – сказал монах, – а приехал к нам в стойбище уполномоченный от власти и говорит, чтобы мы все ехали землю рыть, золото, мол, там, а нам за это полный пансион, водки от пуза и баба каждый день новая. Кое-кто согласился, а я сказал, чтобы уполномоченный ехал к своей мамочке, которая жила с нашим шаманом, недавно сгоревшим синим пламенем от неумеренного потребления огненной воды. Ну, уполномоченный схватился за маузер, а у меня винчестер наготове всегда, я и стрельнул в песца, а песец был на голове этого уполномоченного, вот они оба упали.

– Кто оба? – не понял профессор.

– Ну, песец и уполномоченный, – и Савандорж укоризненно посмотрел на слабо понимающего профессора, – а потом нужно было делать ноги. Вот я на вельботе и переплыл в Америку, а тамошние чукчи сказала, что я на монгола шибко похож и определили меня в школу буддизма, которую вел какой-то кривой японец. Там меня и нарекли Савандоржем.

– А как тебя раньше звали? – спросил профессор.

– Лахтыбууртыхуангсанг, – гордо сказал Савандорж.

– Как-как? – переспросил профессор.

– Да вы не забивайте голову, профессор, – сказал Савандорж, – это обозначает Быстрый олень с зорким глазом. Другой уполномоченный тоже так же удивился, а потом сказал, что я Лешка Николаев и выдал мне паспорт с серпом и молотом.

– А где этот паспорт? – продолжил расспросы профессор.

– Скурил, однако, – просто сказал Савандорж, – трубку где-то потерял, а курить шибко хотелось, вот бумага и пригодилась.

– Что мне с тобой делать? – стал размышлять профессор.

– Однако, ничего не делай, начальник, а? – жалобно попросил Савандорж.

– Ладно, – согласился профессор, – ничего не сделаю, но ты останешься здесь и будешь просить у Будды искупления своих грехов. Ты меня понял?

– Понял, начальник, – хмуро сказал Савандорж и вышел из домика.

Через пятнадцать минут все собаки селения и многие жители были разбужены завыванием, доносившимся с ближней сопки.

– Дурной знак, – говорили местные жители, расходясь по домам, – волк к покойнику воет.

– Однако, место застолблено, – думали местные волки, проходя мимо селения к кошарам чабанов, спустившимся в низовья, где трава была сочнее.

Глава 31

Радиоцентр НКВД. Везде аппаратура, мерцают разноцветные лампочки. Девушка с погонами младшего сержанта настойчиво пиликает на телеграфном ключе. Остановилась. Через две минуты зеленым цветом замигала зеленая лампочка. Девушка взяла блокнот и выписала квитанцию о том, что радиограмма принята. Офицер с квитанцией побежал к капитану. Капитан к полковнику. Полковник к генералу. Генерал к Берии. Берия удовлетворенно кивнул головой.

Радиоцентр SS. Везде аппаратура, мерцают разноцветные лампочки. Унтер-офицер настойчиво пиликает на телеграфном ключе. Остановился. Через две минуты зеленым цветом замигала зеленая лампочка. Унтер-офицер взял блокнот и выписал квитанцию о том, что радиограмма принята. Штурмфюрер с квитанцией побежал к гауптштурмфюреру. Гауптштурмфюрер к штандартенфюреру. Штандартенфюрер к группенфюреру. Группенфюрер к Гиммлеру. Гиммлер удовлетворенно кивнул головой.

Глава 32

Мадам Лохонг подошла к профессору и подала ему две бумажки.

Профессор прочитал их и сказал:

– Однако, тьфу ты этот Савандорж со своим однако, получены две радиограммы. Из НКВД и из SS. И оба приказывают возвращаться. Что будем делать, дети мои?

Все молчали.

– Ладно, как на военном совете будем спрашивать младшего, – сказал профессор, – давай, Катерина, высказывайся.

– Надо ехать, – твердо сказала девушка.

– Да, да, нужно ехать, – хором заговорили все.

– А вы не подумали, что вас там ждет? – спросил профессор. – Чем отличается НКВД от гестапо? Да ничем. Только формой да знаками различия. Чем отличаются концлагеря? Почти ничем, в немецких порядка больше. И возьмут вас в оборот костоломы из НКВД и гестапо и что вы тогда запоете? Будете рассказывать сказки, что советский лейтенант и эсэсовский штурмфюрер это близнецы-братья? А два капитана от медицины это сестры близняшки. И что у всех четверых родные языки немецкий и русский. И что отец у всех один – штандартенфюрер SS. Кто же поверит хоть одному вашему слову? Никто. И второе. Война заканчивается и заканчивается она не в пользу Германии. Можно, конечно, смыкануть в Америку, она примет всех военных преступников, лишь бы ей хорошо было. Да только и там нас не ждут, начнут выкачивать все, что знаем, а потом выпнут на улицу, фокусы на улице показывать. К Советам тоже не резон. Так академиков и гениев от науки в лагерную пыль превращают.

– И что же нам тогда делать? – обреченно сказали все собравшиеся.

– Будем делать так, – сказал профессор. – Мадам Лохонг наш давний сотрудник, работает на НКВД и гестапо почти что с одного времени. Вместе с Савандоржем они будут готовить базу нашего пребывания здесь после войны. Строить новую Шамбалу, реальную, а не виртуальную. Вы все, будете играть потерявших память и пойдете в разные стороны. То есть, Йозеф и Мария к коммунистам, а Исай и Катерина к нацистам. Причем, Йозеф и Мария в виде Исая и Катерины будут выдавать себя еще за Йозефа и Марию, инкарнированных в них. Исай и Катерина у нацистов будут выдавать себя за Йозефа и Марию и будут выдавать себя и за Исая и Катерину, инкарнированных в них. Так что, вряд ли кто-то докажет, что вы говорите неправду, потому что вы будете говорить обо всем, что знаете. До генетики человечество еще не доросло. Мировая звезда генетики доктор Вавилов только что умер в сталинском лагере. Вечная ему память. Так что, никто не сможет доказать, что вы это не вы. Даже по отпечаткам пальцев, нужно быть сверхспециалистом, чтобы найти отличия. Так что все будет в порядке. А до генетического анализа крови еще далеко.

– А для чего такая хитроумная комбинация? – спросил штурмфюрер фон Безен.

– Нужно спасать советскую и германскую науки, сын мой, – сказал профессор, – после войны нам предстоят великие дела. Нужно будет осваивать космос для поиска планет, пригодных для существования, потому что население будет расти быстрее, чем это нужно для земли, а больших войн на горизонте не предвидит. Так, маленькие драки подвыпивших диктаторов.

– А не получится так, что мы будем предателями по отношению к тому, к чему мы готовились всю жизнь? – спросил лейтенант Метелкин.

– А к чему ты готовился, мой сын? – спросил профессор. – Чтобы сказку сделать былью? Так и делай, превращай войну империалистическую в войну освободительную, освобождающую человечество от чумы коммунизма и национал-социализма. Демократия дрянь, но лучшей формы для существования общества еще не придумано.

– Ну, с Богом, – сказал профессор и по-православному перекрестил четверку. – Переодевайтесь, дети мои в одежду друг друга. А ты, давай, зови Савандоржа, – сказал он мадам Лохонг.

Глава 33

– Слушаю, начальник, – сказал подошедший Савандорж.

– Давай, Савандорж, время твое, однако, пришло, – сказал профессор, – вот этих двоих, – и он показал на штурмфюрера фон Безена и гауптштурмфюрера Марию Гутен Таг, одетых в красноармейскую форму, – перемести в расположение какой-нибудь части Красной Армии, а вот этих, – он показал на лейтенанта Метелкина и капитана медицинской службы Катерину Добрый День, одетых в немецкую униформу, – перемести куда-нибудь в расположение войск SS. Понял?

– Понял, однако, – сказал Савандорж, – чего тут не понять. Все, однако, понятно, только вот проблема у меня...

– Что это за проблема, Савандорж? – быстро спросил профессор.

– У меня на голодный желудок инкарнация плохо получается, – сказал Савандорж, – и прикажи мадаме, чтобы она мне грамм сто водки плеснула, а то продрог на горе, зато все волки селение стороной обошли.

Профессор распорядился, чтобы мадам Лохонг покормила Савандоржа, пока все будут перекуривать.

– Значит, так, – сказал профессор, – если что, встречаемся здесь. В шесть часов вечера после войны соберемся здесь и отпразднуем нашу с вами победу.

– Над кем победу? – спросил штурмфюрер фон Безен.

– Над всеми, сын мой, – сказал профессор и засмеялся.

Смеялся он один.

Вскоре пришел раздобревший от пищи и водки Савандорж. В руках он держал медный котелок и медное било.

– Однако, начнем, что ли? – спросил он.

– Начинай, – махнул рукой профессор и вышел из дома, прихватив одну парочку с собой.

Минут пятнадцать из дома доносился какой-то дребезжащий и неприятный металлический звук, получающийся, когда медным билом водят по верхнему краю медного котелка.

Затем дверь открылась и высунулся Савандорж.

– Давай, других, однако, – сказал он и закрыл дверь.

Глава 34

Расположение советской воинской части. Из березового леска выходят штурмфюрер фон Безен и гауптштурмфюрер Мария Гутен Таг в советской военной форме.

Проходивший мимо офицер-медик остановился и вскричал в порыве радости:

– Ребята, как я рад вас видеть. Исай, как ты, мы уже тебя потеряли, а вас, Катерина Федоровна, разыскивают на самом высоком уровне.

Подошедший пехотный офицер всмотрелся в них и сказал:

– Лейтенант Метелкин, ты почему молчишь, как в рот воды набрал.

Фон Безен открыл рот и на чистом немецком языке ответил:

– Ich bin keine Leutnant Metelkin, ich bin SturmfЭhrer von Bezen.

И Катерина в погонах капитана медицинской службы тоже ответила по-немецки:

– Ich bin Hauptman der SanitДtsdienst Guten Tag.

– Ни ху... себе, – задумчиво сказал офицер и куда-то убежал. Через несколько минут он вернулся с двумя автоматчиками и скомандовал:

– Руки вверх (HДnde hoch!)

Мария и Йозеф подняли руки и были отконвоированы в Особый отдел дивизии.

Глава 35

Расположение эсэсовской части. Из березового леска выходят лейтенант Метелкин и капитан Катерина Добрый День в немецкой военной форме.

Проходивший мимо офицер-медик остановился и вскричал в порыве радости:

– SturmfЭhrer von Bezen und HauptsturmfЭhrer Mary Guten Tag, ich bin froh, Sie zu sehen. Wir haben Sie bereits verloren haben, bestellten aufzuspЭren von der hЖchsten Ebene (Штурмфюрер фон Безен и гауптштурмфюрер Мария Гутен Таг, как я рад вас видеть. Мы уже потеряли вас, приказано разыскать с самого высокого уровня).

Подошедший пехотный офицер всмотрелся в них и сказал:

– SturmfЭhrer von Bezen, warum bist du still, wie ein Schluck Wasser gewonnen? (Штурмфюрер фон Безен, вы почему молчите, как в рот воды набрали).

Фон Безен открыл рот и на чистом русском языке ответил:

– Я не штурмфюрер фон Безен, я советский лейтенант Метелкин.

И Мария в погонах капитана медицинской службы тоже ответила по-русски:

– Я капитан медицинской службы Добрый День.

– Kein Schwanz selbst (Ни ху... себе), – задумчиво сказал офицер и куда-то убежал. Через несколько минут он вернулся с двумя автоматчиками и скомандовал:

– HДnde hoch! (Руки вверх)

Мария и Йозеф подняли руки и были отконвоированы в сектор гестапо дивизии.

Глава 36

Кабинет Гиммлера.

Спиной к двери стоит неизвестный группенфюрер и докладывает:

– Майн фюрер...

Гиммлер его останавливает:

– Не майн фюрер, а майн рейхсфюрер...

– Так точно, майн рейхсфюрер, объект "Зильбер кугель" объявился, и он перенесся в личность советского "зильбера" лейтенанта Метелкина. Мы восстанавливаем его личность и узнаем много нового об аналогичных работах нашего противника, советских медиков. Судя по всему, мы на пороге открытия бессмертия и неуязвимости.

– Так-так, – сказал Гиммлер, – работы строго засекретить и докладывать мне еженедельно об успехах и неудачах проекта.

– Яволль, майн рейхсфюрер, – гаркнул группенфюрер и вышел из кабинета.

Кабинет Гитлера.

– Мой фюрер, – говорит Гиммлер, – мы на пороге бессмертия и неуязвимости. Вы будете жить вечно и вас не возьмет никакая пуля.

– Генрих, ты все время лезешь с какими-то мелочами, – сказал Гитлер, – нам надо думать, как победить русских, а не быть вечными. Если нас победят, то мы будем вечно сидеть в клетке и будем неуязвимы от огрызков яблок маленьких русских хулиганов.

Глава 37

Кабинет Берии. За приставным столиком сидит генерал Абакумов.

Спиной к двери стоит неизвестный генерал и докладывает:

– Товарищ Берия...

Берия его останавливает:

– Здесь еще генерал Абакумов, поэтому обращайтесь ко мне товарищ нарком...

– Так точно, товарищ нарком. Появился лейтенант Метелкин, но он переместился в личность немецкого штурмфюрера фот Безена. Мы восстанавливаем его личность и узнаем много нового об аналогичных работах нашего противника, немецких медиков. Судя по всему, мы на пороге открытия бессмертия и неуязвимости.

– Так-так, – сказал Берия, – работы строго засекретить и докладывать мне еженедельно об успехах и неудачах проекта.

– Так точно, товарищ нарком, – гаркнул генерал и вышел из кабинета.

– Ну что, кто будет докладывать Хозяину? – спросил Берия.

– Ты нарком, ты и докладывай, – сказа с хитрым прищуром Абакумов.

– Я тебе еще припомню этот прищур, – подумал Берия.

Кабинет Сталина.

– Товарищ Сталин, – докладывает Берия, – мы на пороге бессмертия и неуязвимости. Вы будете жить вечно и вас не возьмет никакая пуля.

– Это очень неплохо, Лаврентий, – сказал Сталин, – скоро мы уничтожим тысячелетний рейх, поэтому нам нужно жить вечно. А что, есть какие-то данные о том, что на меня готовится покушение.

– Товарищ Сталин, – затараторил Берия, – мы за неделю найдем тысячу людей, которые хотели устроить на вас покушение.

– Дурак ты, Лаврентий, – сказал Сталин, попыхивая трубочкой, – преданный, но дурак, на товарища Сталина не может быть никаких покушений, потому что народ его любит, а ты хотел развеять это, найдя сходу тысячу человек, кто хотел моей смерти. А, может, это ты хочешь, чтобы кто-то кокнул меня?

– Товарищ Сталин, отец родной, – чуть ли не заплакал Берия и ноги его подкосились, – да я за вас, да я....

– Ладно, успокойся, – сказал Сталин, – ты лучше подумай над тем, как нам поймать этого Гитлера. Хотя, ты занимайся внутренними делами, а поимкой Гитлера пусть занимается Абакумов со своим СМЕРШем.

Берия вышел из кабинета Сталина и вытер вспотевший лоб.

– Ну, и подставился же я, – подумал он, – а чего я все лезу на глаза, пусть Абакумов лезет, а я сзади подтолкну его.

Глава 38

Немецкая секретная лаборатория.

Представительная комиссия во главе с профессором и штандартенфюрером Гутен Таг рассматривает результаты медицинского осмотра штурмфюрера фон Безена – он же лейтенант Метелкин.

– Итак, – читает старший научный сотрудник, – кожный покров головы представляет собой субстанцию, состоящую из молекул серебра и живой плоти, образующую защитный колпак мозгового вещества, способный экранизировать мозг от посторонних воздействий электромагнитными полями. Это же является и активной защитой от физического воздействия, причем активность защиты заключается в быстром создании плотного вещества, предохраняющего от сильного физического воздействия. Такая же сереброклеточная ткань обнаружена в области сердца как со стороны груди, так и со стороны спины. Подобная защита является постоянной и ее не было до исчезновения штурмфюрера фон Безена в результате инкарнации. Мы берем на себя смелость утверждать, что подобные серебряные включения являются следствием воздействия на исследуемого черных сил, относящихся к ведению Князя Тьмы. Так же мы предполагаем, наличие людей с золотоклеточными тканями, образовавшимися в результате воздействия на них сил добра, называемых Божественным провидением.

– Таким образом, – спросил профессор, – вы утверждаете, что штурмфюрер фон Безен является ангелом Ада?

– Наука не может что-то утверждать, господин профессор, – сказал старший научный сотрудник, – однако она может предполагать, дело времени, утверждать или не утверждать правильность наших предположений.

– И какое же практическое применение данного феномена возможно в условиях тотальной войны? – спросил профессор.

– Учитывая, что большевики, идущие на нас, являются безбожниками, – сказал докладчик, – мы можем создать вакцину ангелов Ада для привития ее нашим доблестным солдатам.

– И за какое время мы можем создать эту вакцину? – спросил штандартенфюрер Гутен Таг.

– За полгода мы сможем это сделать, – сказал сотрудник.

– То есть к маю 1945 года, – сказал профессор.

– Так точно, – подтвердил сотрудник.

Глава 39

Советская медицинская лаборатория в институте Бурденко.