Текст книги "Чекистские фантазии (СИ)"

Автор книги: Олег Северюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Василь Василич, а не разыгрываете вы меня своим рассказом? – спросил я.

– Да нет, не разыгрываю, скажу только, что я свою беду передаю тебе. Может тебе и слушать того не надо, еще проклинать меня будешь, – ответил Головачев. – Если не боишься, так слушай дальше.

В Москве нас Дитцем доставили прямо к Сталину.

– Какая у тебя задача? – спросил Сталин у Дитца.

– Моя задача осмотреть подготовленное место, расположение советских и наших войск, систему обеспечения безопасности и доложить по радио о готовности, – четко ответил Дитц.

– Неужели ваш рейхсканцлер доверяет капитану свою безопасность? – спросил Сталин.

– Нет, после моего доклада приедет личный представитель рейхсканцлера, который сделает окончательный доклад, – доложил капитан.

– Ладно, вам будет оказано полное содействие, но вам и моему сотруднику придется быть переводчиками на нашей встрече. Чем меньше людей будут посвящены в это, тем будет лучше, – сказал Сталин.

– Я доложу своему руководству ваши требования, – ответил Дитц.

С советской стороны подготовку встречи осуществлял один генерал с исключительными полномочиями. В его распоряжении было все. Без исключения. Нам выделили мощную радиостанцию для поддержания связи с узлом связи Сталина и с узлом связи Гитлера.

По карте из Генштаба было определено место встречи в районе Орши. Генштаб передал в войска директиву о прекращении боевой активности в выбранном районе. Копия сообщения была передана и немецкой стороне. Доклады о прекращении немецкой боевой активности начали поступать через несколько часов после передачи Дитцем сообщения.

На двух самолетах ПО-2 произвели облет местности, выбрали посадочную площадку для самолетов руководителей и самолетов с охраной. Генерал доложил Сталину. Рассмотрев фотоснимки, Сталин место проведения встречи одобрил.

Дитц доложил, что на легком самолете вылетает представитель рейхсканцлера. Мнение представителя тоже было положительным. Взяв фотографии, он вылетел в Берлин. По радио было подтверждено согласие с советскими предложениями. Встреча была назначена на средину июля.

Механику я рассказывать не буду. Я в это не вникал. Я сделал свою часть и ждал продолжения работы в качестве переводчика.

Для встречи был разбит палаточный городок. Встреча началась в десять часов практически сразу после прилета самолета Гитлера и самолета его охраны.

Сели за стол. Гитлер поднял руку в знак приветствия. Согнутую в локте руку поднял Сталин. Его жест более напоминал фривольное "привет".

Сели в кресла перед маленьким столиком. На столике фрукты и газированная вода. Наши с Дитцем места за спиной руководителей с левой и правой стороны так, чтобы руководители при легком повороте головы видели нас, а наши слова лились им прямо в уши.

Сразу было определено, чтобы не велось никаких записей. Дитц подтвердил, что немецкие специалисты связи предварительно проверили место встречи. Так что и я рассказываю все по памяти, может, где-то и что-то могу сказать не так.

Сталин:

– Я пригласил вас для того, чтобы с глазу на глаз выяснить, почему между СССР и Германией началась война. Мы четко выполняли подписанное соглашение и не представляли никакой угрозы для Германии.

Гитлер:

– По нашим сведениям, вы сосредоточили на границе огромное количество дивизий, количество танков и самолетов исчислялось десятками тысяч, ваши военачальники отрабатывали планы вторжения в генерал-губернаторство и далее в Германию. Даже ваши поэты впрок писали стихи о победе над нами. Как мы должны были все это воспринимать?

Сталин:

– Все это происки руководителя вашей военной разведки Канариса, который действует в интересах англичан. Англичане боятся вашего вторжения, поэтому они и снабжали Канариса информацией о наших военных приготовлениях.

Гитлер:

– Я верю Канарису. В первые же дни войны мы уничтожили сотни ваших самолетов. Почти миллион ваших военнослужащих мы взяли в плен. Если бы вы готовились к обороне, то мы не смоли бы так легко продвигаться по вашей территории. Мы выбрали точное время удара и упредили ваш удар, поэтому изготовившиеся к наступлению советские войска не могли перейти к настоящей обороне.

Сталин:

– Я предлагаю прекратить военные действия и договориться о совместных действиях.

Гитлер:

– Как я могу это сделать, когда весь мир знает, что нашей целью является захват Москвы, Ленинграда, Сталинграда и Баку. Мы можем позволить вам без боя отойти на указанный рубеж и после этого заключить перемирие. Можем даже договориться о совместных действиях.

Сталин:

– Это значит, что вы отвергаете наши предложения?

Гитлер:

– Получается, что так. Разбив вас, мы заставляем капитулировать перед нами и Англию, и США. И второе, самое главное. Наш национал-социализм и ваш социализм удивительно похожи друг на друга, как отражения в зеркале. Вы стремитесь к мировому господству, и мы стремимся к мировому господству. Нас не удовлетворяет половина мира и вас не удовлетворяет половина мира. Поэтому должен остаться только один властелин. И этот властелин – Германия. Весь мир увидит, как солдаты непобедимой немецкой армии пройдут торжественным маршем по Москве. И мы европеизируем вашу европейскую часть территории.

Сталин:

– Ну, что же. Договориться не удалось. Я обещаю, что война будет очень долгой и тяжелой. Сначала вам нанесут сокрушительный удар вот здесь, где мы сидим. Сталинград вы не возьмете, а потом колонны военнопленных немцев пройдут маршем по Москве, и весь мир увидит это, а советская армия придет в Берлин и над обломками рейхстага водрузит красное знамя. Это я тебе обещаю.

Сталин встал и вышел из палатки.

Гитлер посидел несколько минут и тоже вышел из палатки.

Дитц сказал:

– Свирепый у вас Сталин. Честно говоря, я его побаиваюсь. Но чуда не будет. До встречи в Москве, – и побежал вслед за своим фюрером.

Когда я вышел из палатки, меня вызвали к Сталину. Он стоял у самолета.

– Садись. Что там было дальше? – спросил он.

Я слово в слово передал наш разговор с Дитцем и рассказал о поведении Гитлера.

– Можно сказать, что в данном сражении мы одержали победу. Отдыхай, – сказал Сталин и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Как я слышал, Сталин вызвал Жукова и приказал ему подготовить контрудар под Оршей, придав ему новые реактивные установки залпового огня "Катюша". Сталин слов на ветер не бросал. Это понял и Гитлер, лезший из шкуры, чтобы взять Сталинград, Москву и Ленинград.

По прибытии в Москву у меня отобрали удостоверение, подписанное Сталиным.

– Смотри, если хоть слово проронишь о том, что видел и что слышал, то тебя никто не сможет спасти, даже Господь Бог, – предупредил меня генерал. – Твое руководство предупреждено, чтобы даже не пытались расспрашивать тебя о чем-то. Нарушение данного указания будут расцениваться как предательство. Тебя приказано не трогать.

С теми словами я и уехал. В управлении меня никто и ничего не спрашивал. Подготовку к разведывательной работе пришлось прекратить. Меня направили на один из фильтрационных пунктов для допросов военнопленных.

До 1946 года я опрашивал военнопленных. Приказ не трогать меня был воспринят буквально. Если представить меня к следующему званию, то это значит нарушить приказ. Наказать, поощрить – это значит тронуть, открыть мое личное дело и так далее. Меня сторонились мои бывшие сослуживцы. Я знал, что на меня были доносы о том, что я сдавался в плен к немцам, но этим доносам не давали хода, а доносчики заканчивали службу в лагерях. Туда же отправлялись и оперативные работники, получившие эту информацию и давшие ей ход. Начальники оперативных работников подвергались самому строгому наказанию.

Все вздохнули, когда я уволился в запас. Выслуги почти никакой. Пенсия мизерная. "Орденских" денег вообще нет. Устроился лесником.

До 1956 года работал в лесничестве. Потом был 20-й съезд партии с осуждением культа личности, суд над Берией. Моего бывшего начальника управления осудили на пятнадцать лет за сотрудничество с Берией. Меня не тронули.

После 1964 года я переехал в город и устроился учеником токаря на завод. Тогда много офицеров уволили в числе одного миллиона двести тысяч. Я до армии тоже токарем был. Специальность освоил быстро, получил разряд, зарплата стала достойная. Женился. Выросла дочь.

Краем уха донеслось до меня, что начали скоропостижно умирать те, кто имел хоть какое-то отношение к встрече двух тиранов во время войны. Как донеслось? А так. По воздуху. Бывших чекистов не бывает. Вычислил я, что остался последний. Да я и не боюсь этого. Мне уже восемьдесят лет. Пора и честь знать. А тут и ты в знакомцах объявился. Случайностей не бывает. Ты делай, что тебе приказано.

– Василь Василич, может, чайку попьем? – спросил я.

– Отчего же не попить, давай, – сказал Головачев.

Я налил в кружку чай и поднес его к старику. Он подпер голову рукой и мерно посапывал. Конечно, всю ночь проговорили. Вот и горизонт начал розоветь. А старичок интересный. Предупреждали меня, что он может сделать что угодно, готовили его для выживания в любых условиях. А мой чай действует незаметно.

Я подошел к нему и потрогал его за плечо. Голова Василия Васильевича упала. Дыхания не было. И чай не тронут. Правду говорят, что смерть к солдатам приходит на рассвете.

Я выплеснул чай в реку и туда же выбросил кружку. Достал из кармана "долгоиграющий" диктофон, отсоединил микрофон от воротника рубашки и бросил аппаратуру в костер. Скажу, что старый разведчик нашел диктофон и незаметно уничтожил его, а во время рыбалки ни о чем, что могло бы иметь оперативную ценность, не говорил.

Черт его знает, вероятно, и мне придется уходить из органов. Вряд ли мне поверят, что Головачев ничего не говорил. А вот то, что он должен был сказать, никто не знает. И то, что я написал, вряд ли является правдой, просто фантазия старика, которому было скучно жить в одиночестве, вот он и придумал эту историю, чтобы быть хоть немного значительнее среди серых личностей, которые были вокруг всю его жизнь.

Русий Велибог

Пролог

Лес шумел. Грозно шумел. То ли собирался идти куда-то воевать, то ли ждал врагов, с которыми нужно было схватиться не на жизнь, а насмерть. Лес жил сам по себе, давал приют всем его обитателям и выполнял волю богов, его создавших и взрастивших.

Лес сам был богом. Богом жизни. Он давал жизнь и брал ее. С какого-то времени в лесу появились новые боги. Они были малы и неразумны. Они ломали лес. Сжигали его, восстанавливали, холили, расчищали от валежника, и снова жгли, рубили на дрова или на домовины, клали срубы домов, делали посуду и снова жгли, добывая черный уголь и золу, которой удобряли землю и смешивали с водой для мытья головы и стирки одежды.

Лес шумел, но только вверху. Внизу было тихо. Было слышно лишь поскрипывание огромных стволов вековых деревьев.

В просвете между деревьями был виден отблеск огня, просачивающийся сквозь щели огороженного капища. Возле огня сидел древний старец с белыми волосами и белой длинной бородой. Он неотрывно смотрел в огонь и шевелил губами, как будто разговаривал с огнем или с тем, кто был этим огнем.

Огонь всегда был живым. Когда он был добр, он грел, готовил пищу, раскалял металл, лечил хвори. Когда он был зол, он уничтожал все, что попадалось ему на пути.

Старик бросил что-то в огонь. Огонь вспыхнул, затем погас, что-то затрещало в углях и снова языки огня весело заплясали на головешках.

– Меня просто так не возьмешь, – как бы говорил огонь старику, – брось еще ветку, и ты со мной не справишься. Я молодой, я сильный...

– Здрав будь, Велимудр, – возникший из темноты леса пожилой степенный мужчина с суковатой палкой в руке поклонился в пояс и подошел к огню. Следом за ним подошло еще пять человек, одетых в белые рубахи и с палками в руках.

– Здравы будьте, братие. Все пришли, – спросил Велимудр, – а вот Нехор где-то задерживается. Все время с чем-то он не согласен и в разные истории попадает. Подождем или разговор вести будем?

– Так что, семеро одного не ждут, а нас семеро и собралось, – сказал один их старцев, – давай, Велимудр, говори, зачем собрал. Как бы не выследил кто, а береженого и Перун бережет.

– Я, уважаемые, хочу просить вас быть мудрыми и не роптать понапрасну на то, что я вам предложу, – сказал Велимудр, – дело уж очень серьезное, поэтому я и пригласил всех старейшин волховского рода. Включая и женщин. Выйди, Любава, к огню, покажись собранию.

Женщина вышла как бы ниоткуда, но она все время находилась в тени и черные ее одежды были частью тени или тень была частью одежды.

– Здравствуйте, мужи доблие, – сказала Любава и поклонилась, – спасибо за привет ваш молчаливый, я уж тут в сторонке постою, негоже женке впереди мужей в собрании быть, взоры к себе притягивать.

Она еще раз поклонилась собравшимся и отошла в сторону. Вежлива была чаровница, красива и посох ее был украшен женской головкой, а с обратной стороны головки была пасть змеиная с зубами ядовитыми. Каждый человек с изнанки один, а внутри совершенно другой. Иногда человек с ангельским обличием на деле оказывается сущим дьяволом. Любава никому не делала плохо, только хорошее, но иногда это хорошее было настолько плохо, что лучше было бы, если бы она не выполняла просьбы страждущих.

– Чего на ночь глядя собираетесь? – недовольный голос заставил всех обернуться. Это был Нехор, человек себе на уме и нраву злобного, хотя старался быть простаком, чем и обманывал людей, не сведущих в характерах человеческих. – А я все думал, идти или не идти, да ладно думаю, давай уважу Велимудра, все-таки старый стал, может, наследство свое передавать собрался, так и мне кусочек отвалится.

Никто не обратил особого внимания на Нехора, но подвинулись, чтобы на одной из колод уступить ему место.

– Вот и стало нас девять, три по три, – сказал Велимудр. – Сейчас шесть и девять начнут свои волшебные превращения, силу отдавая собравшимся у костра священного. Беда, братие и сестры, приходит на землю нашу. Князь русский решил забыть богов русских и отдаться под религию басилевса византийского. Жену берет иноземку и вместе с ней религию иноземную. Наши религии не мешали жить одна другой, а вот как на царство пришел крест, так этот крест ставится и на князя, и на рождение ребенка, и на могилу мужа старого или воя убиенного. Мужское и женское начало богов наших забыто. Князь вознамерился все капища пожечь, а богов либо в воду скинуть, либо огню предать. Противиться воле княжей, значит, смуту посеять великую, кровью землю напоить, от этого она родить меньше будет, голод и мор пойдет, ослабнет народ наш и станет добычей для любого ворога. Только заботами народа нашего тщася, призвал я вас к себе, чтобы силой общей отвоевать кусок веры нашей, не подвластной никаким богам. Мы давно знаем о том, что на своего бога надейся, а сам не плошай. Так что, создадим остров веры нашей, чтобы помогать людям, которые по рождению своему силой богов наших обладают, пусть они и дальше помогают народу нашему. Наш век долог, но и он срок имеет. Нужно учить тех, кто придет на смену нам, чтобы народ наш не забывал, откуда он пошел, чей дух в нем живет, чтобы никто никакими клятвами-заклятьями его не смог вывести. Давайте сомкнем посохи над огнем священным и силой нашей запрем это капище для всех непосвященных, и каждый из вас будет давать ключи сюда только избранным богами и возвращаться сюда как учителя отроков, ими подобранных.

– Что и меня в наставники прочишь, Велимудр? – удивился Нехор.

– А чем ты хуже нас? Ты такой же, как и мы, и опыт передашь свой тому, кто заменит тебя с посохом твоим, – ответил Велимудр.

– Эх, – Нехор вскочил со своего места и сказал, – я с вами братие и не буду доставлять вам хлопоты с собой.

– Предание свежо, – заухмылялись собравшиеся.

– Хорошо, – остановил всех Велимудр – протянем же посохи наши Хор, Добр, Сил, Здрав, Влас, Нехор, Мир, Любава, и вместе скажем: сомкнитесь силы наши над капищем этим, да превратите его в дом наш, где в семье большой будут воспитываться дети наши и никто не сможет причинить им зла, и сила наша не во зло употреблена будет. Да будет так!

Костерок увидел склоненные к нему шесть толстых веток с фигурками резными и схватил сразу все, заиграв языками своими на посохах, соединяя всех огнем очищения.

– Вот и сила наша огнем проявилась, – сказал Велимудр, – на Купалу и будем собираться здесь. Ключом будет перышко от птицы Феникса. Тот, у кого на шее будет это перышко, найдет дорогу сюда и перо свое никогда не потеряет. Сожгут его – оно снова возникнет. В землю закопают – оно снова в воздухе летает. В темницу запрут – оно вот оно, с темницей рядом. Прощайте братие, не противьтесь воле княжей, сила и веник ломит, постоим за народ наш. Ива гнется и не ломается, и мы тоже ивой будем, и никто нас не сломает.

На востоке начала алеть заря и вместе с зарей запылали и задымились капища. То вои княжьи и люди приказные рушили идолов и сгоняли людей к реке для крещения, где каждому давалось имя по святцам, а имена русские запрету предавались.

По всей земле русской прошла рука с крестом, да только никак не могла дотянуться до места заговоренного, и никак не могла убрать из памяти народа предания истории своей и люди некоторые, креста не чуждающиеся, силами старинными народ лечат да от невзгод-напастей берегут.

На дворе вторая тысяча лет пошла, от капищ одни воспоминания, а в записях инженеров да ученых всяких находим мы записи об аномалии, которая все прямые линии искривляет вопреки законам природы и исходящим от них физики, астрономии, математики, философии и логики.

Не поддается объяснению то, что вели дорогу прямую по приборам и компасам, а получилось, что дорога круг сделала десятикилометровый. Ладно бы один человек ошибся, но ведь на постройке железной дороги трудилось очень много людей разных, кто-то же должен был истину узреть. Да вот не узрел.

Космонавты снимали из космоса и показали искривление дороги. С самолета снимали. Тот же результат. Проверили приборы самолетные. И самолет тоже такой же круг вдоль дороги дал, а летел прямо по приборам, никуда не сворачивая, и приборы показывали туда, куда их направили линии магнитные от поля магнитного земли нашей, а вот смотри же ты, все равно в этом месте все круг дает.

Охотники ходили, проверяли, ничего не нашли. Ученые пошли. Безрезультатно. Так и записали: либо аномалия, либо неисправность приборов от искривления магнитного поля.

Записали и подумали, что магнитное поле само по себе не искривится, кто-то его должен был искривить. А кто? Сие и есть совершенно непонятно. Может, инопланетяне? Может. Давно бы до истины докопались, да вот только никак к этому месту никто подобраться не может.

Так и бросили это дело ввиду его бесперспективности. Только правило есть: как ты тайну не прячь, она все равно где-то вылезет. Не может тайна сидеть с закрытым ртом. Ее так и подмывает выйти на широкую дорогу и закричать:

– Смотрите на меня, я тайна великая, была за семью печатями, а вот освободилась и к вам пришла, открывайте меня, восхищайтесь мною.

Да вот только забывают все о том, что тайна интересна только тогда, когда она под спудом. А как раскрыли ее, так она уже никакая не тайна. И все удивляются – и это тайна? Тьфу. Все тайны неинтересны. Вот атомную бомбу уж как секретили в свое время, а сейчас любой человек может себе схему любой атомной бомбы достать. Никакой не секрет. Американцы вот решили в Англии себе атомную бомбу сделать, чтобы, на всякий случай, если вдруг шандарахнет, так чтобы Америка не пострадала.

Все непонятное становится понятным, как только находится какое-то объяснение. Но непонятного от этого меньше не стает. Раскрывается одно – находится другое. Иногда люди сами делают загадки, чтобы лет через двести-триста кто-то нашел этот тайник и задумался, а к чему бы это?

Помните, в детстве и мы находили осколок стекла, выкапывали ямку, клали туда что-то, сверху покрывали стеклом и забрасывали землей, а потом искали, кто и где что-то спрятал, и как мы радовались, когда находили чужие запрятки и определяли, кому они принадлежат.

Вот это был восторг исследователя и следопыта. Взрослые такие же, как и дети, только знают больше, чем дети и становятся серьезными, забывая о том, что планета наша еще ребенок по сравнению с другими обитаемыми планетами и не нужно терять детское воображение в поисках тайн. Не обязательно искать ключ от тайны именно в том месте, где встречается непонятое и непонятное. Ключ от сундука держат подалее.

Глава 1

– Товарищи, – президент откашлялся и внимательно посмотрел на сидевших возле длинного стола для заседаний маститых ученых. Их было чуть больше сорока человек. Средний возраст семьдесят лет. Цвет науки страны. А где же молодежь, хотя бы лет за сорок? Нет ее. Сбежала за границу. Там лучше кормят. И Александр Второй, император российский тоже говорил, что если лебедей хорошо кормить и создавать им условия, то они никуда улетать не будут. Тогда и молодежь бы более практично относилась ко всем новым идеям руководителя государства, – я собрал вас, чтобы посоветоваться по очень важному вопросу. Поступило предложение от президента академии наук о создании целого института, подчеркиваю – целого института – для изучения дохристианского периода России и особенно всех тайных сторон древних религий. Это, извините, отдает какой-то бесовщиной, домовых исследовать, ведьм, баб с костяными ногами, сказки всякие народу рассказывать, когда придется отчет держать о расходовании денежек народных, то есть денег налогоплательщиков. Вот и наука наша в загоне находится, потому что вы занимаетесь совсем не тем, чем бы нужно было заниматься. Может, нужно внести в науку нашу свежую струю, так сказать, омолодить наши научные кадры, особенно в ранге член-корров. Как вам это? Может и структуру академии наук несколько изменить: Вот, давайте вместе и обсудим эту проблему.

Ученые молчали, уставившись в свои листочки бумаги, лежавшие перед ними, и рисовали на них почему-то чертиков с рожками. Большинство. Другие рисовали ножики, ордена советского и имперского периодов, женские головки или просто штрихами закрашивали левый верхний угол бумажного листа.

Вступление президента не предвещало ничего хорошего. Кто-то должен выступить. А кто? Кто отважится сказать президенту истину, которая валяется под ногами, о которую все спотыкаются не один десяток лет. Все держатся за свои кресла. При нынешних пенсиях выжить человеку невозможно. Академическая пенсия чуть больше и все равно обеспечит не жизнь, а доживание, как говорят молодые менеджеры, которым совершенно все равно, что будет с пожилым населением страны.

Руку поднял старый академик, не отказавшийся от партийного билета и недавно получивший Нобелевскую премию за открытие, сделанное лет тридцать назад. Почет нужен при жизни, а не посмертно.

– Господин президент, – академик нарочито называл всех новых руководителей господами. Как коммунисты, пришедшие к власти в результате вооруженного переворота, стали господами новой жизни, так и люди, пришедшие к власти в результате слабости прежней власти, стали новыми господами жизни. Если уж этот человек начал называть неприкасаемых господами, то добра от его выступления не жди. – Господин президент. Я бы предложил поддержать предложение о создании нового института. Финансирование науки такое, что нам может помочь только волшебство. К нам идут одни бессребреники. Все наши теоретические, на коленке, разработки получают воплощение на западе. Правильно сказал Иисус Христос – нет пророка в своем отечестве. И наше совещание закончится как всегда: мы вот тут посоветовались, и я решил.

Институт нужен не только для воплощения забытых идей, но и для выработки русской идеи. Мы с яслей начинаем готовить кадры для Запада, и он нам в этом помогает очень даже активно. Мы со своим возрастом нужны хотя бы для того, чтобы новые имена пробивать сквозь заслоны в мировой науке. Чтобы за нашими учеными был приоритет, а не за теми, кто уехал и плюнул на свою Россию. Когда у нас будет хорошо, он приедет назад и будет ходить гоголем, требуя создания ему комфортных условий. И вы создадите им эти условия, даже не задумываясь о том, что он уже отработанный материал. Ученого с перспективой просто так не отпустят. Нам много-то и не надо, хоть бы минимум, уже давно определенный в мировой практике.

Совещание закончилось тем же, с чего и началось – ничем.

В институте академика уже ждал ассистент, новоиспеченный кандидат наук Ваня Неучев, магистр логики.

– Иван Павлович, миленький, рассказывайте, как там решился вопрос о создании нового института, – без всяких "здравствуйте" начал он.

– Ваня, сменил бы ты фамилию, – сказал академик Карпов, – сколько препон бы убрал со своего пути. Вспомни свою диссертацию. Прекрасный материал и перспективные разработки для науки, а еле продавили сквозь ученый совет. И все из-за фамилии.

– Что вам всем далась моя фамилия? – взъерошился Иван. – Фамилия как фамилия. Произошла от того, что мой далекий предок, будучи неученым, превзошел всех ученых. Вот и осталось прозвище Неуч.

– Оно понятно, да только предок твой потом учился, а прозвище осталось, – сказал академик. – И все родственники твои, хорошо я их знаю, люди интеллигентные и ученые, страдали из-за своей фамилии. Ты же сам логически понимаешь, что неправильно созданная установка на цель приводит к тому, что все исследования идут не по тому пути, какие продиктованы логикой, а вопреки ей, но считаются логическими. При изменении значения цели меняются и ориентиры, и результаты. Вот. В недавней истории нашей во время большой войны был такой генерал Жидов. Умница большая и храбрости отменной, а вот отношение к нему и со стороны противника, и со стороны своих соратников было не совсем хорошее. Вызвал его Верховный Главнокомандующий и посоветовал в течение пяти минут сменить фамилию. А генерал уперся – мне, мол, своя фамилия ближе. Тогда Верховный вызвал секретаря и приказал, что с его дня генерала Жидова именовать генералом Жадовым. Генерала Жадова знают все, а прежнего не помнят и вовсе. Вот и я приказываю тебе пойти в ЗАГС и подать заявление об изменении фамилии. Будешь Научев. С родителями твоими я все согласовал. А по новому институту пока ничего не ясно. Не ясно, зачем собирали, не ясно, какой будет результат. И в институт я тебя отпущу при условии, что вопросами логики в науке будешь заниматься так же серьезно, как и всегда.

– Спасибо вам, Иван Павлович, – сказал молодой человек, – фамилию я сменю. Вот пойду и сменю. Еще капитан Врунгель говорил: как вы яхту назовете, так она и поплывет. Вот сменю фамилию, и в этот же день выйдет указ о создании нового института. А я тут нашел один факт, связанный с аномальной зоной. В этой зоне пропадают люди, но быстро находятся. И пропадают во время проезда около нее на поезде. Вот рапорт начальнику транспортной милиции от старшего оперуполномоченного, сопровождавшего поезд в Москву. Поступил сигнал о пропаже годовалого ребенка через час после выезда с узловой станции. Никого посторонних в вагоне не было, а ребенка нет. Через сорок минут ребенок снова появился в том же месте, куда он был положен в пеленках. При осмотре у ребенка на шее была обнаружена суровая нитка с привязанным к нему перышком птицы. Начальник милиции на рапорте написал, чтобы милиционер бдительнее службу нес, а не занимался дурью. К рапорту было приложено перышко. Я проверил и установил, что это перо не принадлежит ни к одному известному виду птиц. И я сейчас нахожусь в положении плачущего индейца Джо.

– Это что же за положение плачущего индейца Джо? – удивился академик.

– Этот индеец купил себе новый бумеранг и никак не может выбросить старый, – улыбнулся кандидат наук.

– Почему же он не может выкинуть старый бумеранг? – не понял Иван Павлович.

Ситуация получалась немного неловкая. Академик не может понять юмор положения, а разъяснять ему, что к чему, так можно и обидеть старика.

– Да у индейца Джо бумеранг все время возвращался обратно, и у меня точно так же, – сказал молодой человек. – Отрезал я часть перышка для лабораторного исследования и решил его проверить огнем. Сжег, сдул пепел, а оно целехонько. Снова сжег. Сдул пепел, а оно целехонько. Ведь такого же не может быть, а, Иван Павлович? Не может, а раз такое явление присутствует, то нужно принимать за данность существование легендарной птицы Феникс. Эта птица должна иметь внешний вид орла с ярко-красным оперением. Предвидя смерть, сжигает себя в собственном гнезде, а из пепла появляется птенец. В Китае эта птица называется Фэнхуан (птица желтого ветра) "клюв петуха, зоб ласточки, шея змеи, на туловище узоры, как у дракона, хвост рыбы, спереди как лебедь, сзади как единорог-цилинь, спина черепахи". Вряд ли у птицы с панцирем черепахи были перья?

– А вы представляете, молодой человек, – сказал академик, – что значит, во всеуслышание признать существование птицы Феникс? Вы ли, я ли озвучите ваши выкладки, а весь пепел позора антинауки падет на мою голову. Выгонят и не посмотрят на прежние заслуги. А что будет чувствовать Нобелевский комитет? Нет, я даже в мыслях не могу представить свое заявлении на эту тему.

– То есть вы считаете, что я фальсифицирую опыт, – покраснел Иван Неучев, – да я сейчас вам продемонстрирую этот феномен.

– Не надо, Иван, – сказал Карпов, – я тебе верю, и мы потом посмотрим на этот опыт, да только весь мир не верит в этого Феникса, а вот мы вдвоем с тобой верим.

– Не только мы, Иван Павлович, – уточнил ассистент, – есть еще один человек, который повесил это перо на шею младенцу.

Глава 2

Нет, не зря Иван Неучев, а с недавнего времени – Иван Научев – занимался логикой. Аргументы у него сильные. Перо не горело. То есть горело, сгорало и снова возникало из пепла. Значит, птица Феникс существовала.

– Знаешь что, Иван, – предложил академик, – проедься пару раз на поезде вдоль аномальной зоны и повесь перо себе на шею на суровой нитке. Посмотрим, что получится.

– А если ничего не получится? – спросил Научев.

– Отрицательный результат – тоже результат, – обнадежил его Иван Павлович.

Через четыре дня "путешественник" вернулся домой без каких-либо результатов.

– Какие предложения у главного по разработке данной темы? – спросил академик.

– Будем разыскивать исчезавшего младенца, – сказал Иван. – Прошло почти семь лет с того происшествия. Страсти улеглись, можно получить объективную оценку тех событий. Сколько лет назад образовалась аномальная зона, никто не знает. Может тысячу лет назад, может две тысячи лет, может – миллион, и у нас впереди достаточно лет, чтобы проникнуть в ее тайну, если нам повезет. А повезти нам может только в том случае, если мы не будем форсировать события.