Текст книги "Собрание стихотворений (СИ)"

Автор книги: Олег Филипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Я сделал верно, что пришёл

сюда. А эти закорючки,

что волнами зовутся, мне

напоминают, что недавно

я был ребёнком, и оне

вот также набегали плавно

на берег влажный. Но, увы,

не возвратить того, что было.

Ну и не надо. Головы

не стоит вешать мне уныло.

Жизнь только жизнь. И сверх её

стоит один весёлый разум.

На набережной хорошо

всем отдыхающим. Всем сразу.

3

Подул холодный ветерок.

На небе появились тучи.

С ладоней отряхнув песок,

я встал с песка и думал: скучен

вид непогоды. Побыстрей

домой что ли пойти? Там всё же

занятье есть......................

.....................................

4

Как холодно и склизко. Быр-р!

Который час? Лишь пятый. Скоро

совсем стемнеет. Сердцу – мир,

желудку – голод. Лютый ворог

мне пожелал бы лучших дней.

Действительно, что за убогость.

Какой-то старый дуралей

у магазина чистит ноготь

отвёрткой. Он-то не поймёт

моей печали. Впрочем, я-то

могу держать, когда придёт

час Правосудья, как за брата,

ответ за этого хрыча.

А, впрочем, он иного сорта.

Он, может, верит в Ильича,

а я не верю даже в чёрта.

5

Как ночь черна. Ни фонаря

зажжённого. Вот это город!

Как видно, не желают зря

безлюдье освещать. Я молод

в такие ночи. Вот сейчас

на небо звёздное гляжу я

и думаю, в который раз,

как мир огромен. И живу я,

быть может, только для того,

чтобы Творцу сказать:" О, Боже!

Я часть лишь дела Твоего,

но я иль мне подобный может

воздать хвалу Тебе. Когда б

Ты вразумил меня. Я мерю

иною мерой жизнь. Я слаб

и потому в Тебя не верю..."

январь 1994 г.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как низок этот потолок.

Как ломит боль мои суставы.

В какой-то каменный мешок

попался я. Куда, лукавый,

меня завёл ты? Это склеп,

а не жильё. Начнём сначала.

Послушай, помнишь, как нелеп

ты был то ль в тоге генерала,

то ли пророка, что на мир

глядел надменно, а душою

давно был пуст, как тот сатир,

не претендующий порою

на большее, чем БЛЯ сказать?..

Теперь ты видишь, что итоги

тобой заслужены, и тать

тебе за то Учитель строгий?..

январь 1994 г.

***

Вот перистые облака

застыли на вечернем небе.

Слегка грущу я, но слегка.

И кажется, что мне из дебрей

своих ошибок, путь прямой

к такому грустному закату

своей судьбы. Но разум мой

покоен, видя в том не плату

за своенравье, а итог

чему-то большему. Быть может,

итог ВСЕМУ. Зачем мне Бог

сейчас, когда ничто не гложет

моей души, когда ничто

мой ум не связывает с миром?..

Я наступил ногой на что-

то мягкое. Рядом с сортиром

лежал мой путь…

1994 г.

СКЕПТИЧЕСКОЕ

Серый полдень за окном.

Я один. Уныло в доме.

Думай, думай об одном,

пребывай в глухой истоме.

Всё потеряно навек...

Нет, нет, нет! Ни в коей мере

не поверю! Человек,

даже если он о вере

без ухмылки и тоски

вспоминать уже не может,

всё ж до гробовой доски

чуда ждёт. А там положат

в гроб его, а он, бедняк,

( хорошо, коль умер быстро)

так и не узнает, как

обманулся в ожиданьях.

март 1994г.

ОСАДОК

Я был неправ сегодня в споре.

Досадно. Глупо. Уж давно

не становился в разговоре

я на своё гнилое дно.

На Я своё... Умел речисто

я говорить, держа предмет

беседы вне себя, и чисто

на сердце было. Ныне след

я чувствую: досада гложет,

а прежде всколыхнулась спесь...

Но сон грядущий мне поможет

забыть себя, какой я есть...

1994 г.

***

Зелёные обои и портрет

Тургенева. На потолке потёки.

Мне скоро стукнет тридцать лет,

а я белею, одинокий,

на серой грязной простыне

в гостях и, в потолок уставясь,

хочу понять, что дальше мне

с собою делать? Сколько, маясь

от праздности, мне плыть и ждать

чего-то? Это ли не шутка

Создателя? И как понять,

коль нет надежды у рассудка,

зачем живу? Привычка жить?

Инерция? Страх смерти? Скука?..

Пустое... Встану и пойду-ка

налью чайку. Чтоб ощутить

в стихах и в жизни под ногами

мне почву, – надобно дробить

мир до молекул и слогами

учиться заново писать,

не доверяясь мысли смело.

Иначе ясно, что сказать

мне нечего... Такое дело.

1994 г.

***

Там, за окном, так ярок полдень.

Снег отражает солнца свет.

На крыше дома, что напротив,

гуляет кот; за ним сосед

крадётся. Пролетела быстро

ворона. Я встаю, иду

к окну поближе. Словно искры

в глаза попали: не в ладу

сетчатки глаз с столь ярким солнцем.

Я жмурюсь, вниз гляжу. Мой ум

воспомнил вдруг, как комсомольцем,

когда я не был столь угрюм

( точней, совсем угрюм я не был),

глядел на праздник я такой

и думал о духовном хлебе,

и дрыгал радостно ногой.

Теперь иллюзьям негде взяться.

Но наступил через иной:

я научился наслаждаться

природой, вещью и собой.

На всё гляжу натуралистом:

природу, вещь, людей, себя,

мгновенье каждое, что длится,

я наблюдаю, истребя

в себе рефлекс житейской цели.

Так хорошо сейчас стоять

и вниз глядеть. Так славно в теле

своём покой лишь ощущать.

Так удивительно, что руки

мне повинуются, что вот

я слышу все мирские звуки,

что осязаю, вижу от

сего окна до горизонта...

Нет, правда, чем не чудеса?..

Поменьше, други, в жизни понта,

и вам откроется краса

ещё покруче, чем в рекламе...

О чём я?.. Да, концовка вот:

я говорю о пополаме,

что только избранный поймёт.

18 февраля 1994 г.

***

Двадцать градусов тепла.

Солнце светит, небо сине.

Утро. Дворника метла

на асфальте. В магазине

пахнет рыбой и ржаным

хлебом. Очередь у кассы,

как обычно. Я воды,

хлеба и творожной массы

выбиваю. Да, хорош

будет завтрак. Жаль, потратил

много денег я. Ну что ж,

дело близится к зарплате.

А пока что насладись

этим утром. Между прочим

к внешней жизни приобщись

и задумайся о прочем.

1994 г.

***

Земля от сумерек чернеет.

Гудят машины. Воет пёс.

Вверху полоска розовеет

немого неба. Сколько слёз

душил в груди в былые годы

отрочества в такой я час.

Я был тогда не часть природы,

я ангел был тогда, что гас

и тосковал при виде бренной

угрюмой жизни. Я страдал.

Но всё прошло. Я постепенно

стал жить, где все, я демон стал.

1994 г.

***

Прохладно. Вот так лето. Всё Москва.

В Крыму так в это время жарко, душно.

Пробилась наконец-таки трава

из-под камней. Мне хорошо и скушно.

Что жизнь? Однообразный ход вещей.

Летают мухи. Дышится отлично.

Я разлюбил за что-то голубей.

Люблю ворон. И это символично.

1994 г.

***

Девочка моя хорошая,

я сижу на табурете и

жду, когда ты позвонишь мне, чтоб

встретиться с тобой на улице.

Ничего, сижу, не делаю,

лишь томлюся в ожидании,

и считаю, что напрасно так

я веду себя, как юноша.

Нужно волю проявить мне и

дело делать, чтоб избавиться

от глухого беспокойства, что

я бездействием сгублю себя.

А пока – сижу и жду звонка

телефонного и ем халву,

и надеюсь, что вот-вот уже

позвонишь ты мне, хорошая.

4 июля 1994 г.

В ОСЕННЕМ ПАРКЕ

Сыро и прозрачно в парке. Осень.

Тишина. Людей в округе нет.

Каплет мелкий дождь. Я между сосен

по грязи и жухлым листьям след

оставляю каблуком и в воду,

в виде лужи, с нежностью смотрю,

ибо в ней, как в зеркале, природу

грустную, что сверху, узнаю.

Ветки лип, и туча, что клубится

словно дух неугомонный. Да,

как я рад, что в силах насладиться

зеркалом безмолвного пруда.

1994 г.

СТИХИ, НАПИСАННЫЕ В ЛЕСУ

Впадаю в графоманство, или это

накопленная сила вновь поэта

во мне живит? А, может, то, что лето

уже окончилось, и Болдинская осень

( о, если бы! ) меня средь этих сосен

настигла и, друзьям уже не сносен,

ищу я прислониться где, и ручку

из книжки достаю, и закорючку

вношу на лист бумаги, и на тучку

невидящее око навожу.

Сейчас, сейчас я музе покажу!

Но нет!.. Я ничего уж не скажу,

чего бы вы не знали. И не надо.

Я сам устал от истин до упада.

Мне хочется, чтоб знания лампада

светила тем, кто у руля страны.

А я усядусь лучше на штаны

под сосенкой и буду ждать луны,

чтобы воспеть любовь и лепесточки.

Но жаль, что нет сухой в округе кочки,

а то б я сел и после "л" бы точки,

как Маяковский ставил... Впрочем, вру.

Пожалуй, я "любовь" перечеркну,

а вставлю-ка "берёзу". Я кору

её люблю. Вы поняли, наверно,

что о любви я помню лишь примерно

и потому, конечно, будет верно

не внутренний свой мир ( что никакой )

живописать, а этот вот покой

наружный. Что и сделаю в другой

я раз. Природа совершенна.

Есть время у меня её отменно

зарисовать. Но не сегодня, верно.

1994 г.

***

Как чёрной тушью по белой бумаге -

скелет дерева на фоне неба.

Вчерашний снег тает. Капли влаги

висят на тонких веточках. Хлеба

я накрошил в кормушку из жести

для воробьёв на своём балконе.

Жду их. Спрятался в комнате. Вести

по радио слушаю. Вот на фоне

грязно серого неба с неясным звуком

самолёт проплывает. Прекрасно. Грустно.

Сумерки. Надо успеть за луком

сходить в магазин и хотя бы устно

прикинуть тему для сочиненья

нового. Я же писатель. Это,

хоть и смешно, а даёт направленье

жизни, даже спасает где-то...

1994 г.

ИЗ КНИГИ ВТОРОЙ. «ПЬЕТА»

СОНЕТ

Как слаб в поэте человек!

Как я страшусь в себе порою

Той властной силы, что стеною

Мне заграждает шумный век!

Опустошён от тяжких песен,

Скрываюсь в дружной суете,

Где мир в счастливой простоте

Так легкомыслен и так весел.

Я жду, когда душе наскучит

Шальная жизнь, потом домой

Спешу, где сонною рукой

Бумагу суесловье мучит...

И лишь усну с глухой мольбою:

О, если б ты была со мною!..

1989 г.

СОНЕТ

Когда, мой друг, ты в жизни, как в пустыне

Окажешься, где некого любить,

Где не на ком свой взгляд остановить

Не потому, что хочется гордыне

Величия, а потому, мой милый,

Что дан тебе от Бога сердцу был

Огонь и дух, избыток чудной силы,

Который ты напрасно загубил

Среди людей, то ты, ценя страданья,

На Бога не ропщи. Настрой же слух

На внутренни свои воспоминанья:

Искусству посвяти себя, мой друг.

Ему вверяй свои душевны силы -

Оно тебе облегчит путь унылый.

1989 г.

СОНЕТ

Не верь, мой друг, глазам своим,

Коль видишь, будто я доволен

Своей звездою; я не волен

Собой и сердцем нелюдим.

Я испытал, что значит рок,

Что возвышается над всеми,

Но одиноких тяжко бремя

Вещать свой жизненный урок.

Беда не в том, что мерой сил

Души является бессилье,

А в том, что эти божьи крылья

Средь смертных редко, кто носил.

И только смутная надежда

Моя – блаженная невежда.

1989 г.

МОНОЛОГ МОЕГО ДОН ЖУАНА

Вернуть былые заблужденья

Желать смешно, но почему

Противны сердцу моему

Его ж унылые сужденья?!

Бездействие души постыло

Самой душе! И воли сила

Влечёт к поступкам с напряженьем:

" Коль счастья нет, то всё уж было,

Смирись и обратись к добру;

Презрей желаний устремленья,

К чему обиды униженья

Терпеть высокому уму?.."

Иль что-нибудь в таком же роде...

А сам сужу лишь о погоде,

Шучу, кучу и сердцу скучно,

И с идеалом неразлучна

Моя душа... И мыслю я,

Что всех томит одно и то же,

Что без любви постичь не может

И гений смысла бытия;

Что испытать и соизмерить

С мечтой – обязанность творца;

Что нет несчастнее лица,

Который отказался верить

В значенье и величье жизни;

Что в злой и мрачной укоризне

Пустынника – глухая зависть

И честолюбие страдальца,

И как, к примеру, не исправить

Проклятьем сломанного пальца,

Так он не может сострадать

Тому, что призван презирать...

Так я спешу уверить душу

Предназначеньем, как на сушу

Поникший парусник спешит,

Былою бурею разбит...

Но дни текут, – я побеждаю

Уныние... И вот опять

Спешу я сердце волновать

И новой страстию пылаю!..

декабрь 1989 г.

ЭЛЕГИЯ

Я невысок в своём происхожденье

И вырос в очевидном униженье,

Но с юных лет священная любовь,

Что помыслы высокие питала,

Мой нрав облагородила и кров

Дала для процветанья идеала.

Тогда я вышел в поисках богов.

Я целью благородною задался.

Я вырвался из тягостных оков

Всеобщей косности, в которых задыхался.

Но нет богов средь смертных! – много дней

Я жил младою силой упованья,

Но, наконец, постигнул и людей,

И тщету благородного мечтанья.

1990 г.

СОНЕТ

Жестоко разлучён с мечтою,

Живу, быть может, для того,

Чтоб в строчках памятью живою

Коснуться сердца твоего.

Кто жил во времени суровом,

Тот против совести грешил,

Но всё отвергнуть злобным словом

Молю, чтоб Бог не допустил.

Мой друг, душевное смятенье

Уйдёт и возвратится вновь,

Но тяжкий след ожесточенья

Излечит только лишь любовь.

Порой полезней сердцу слепнуть,

Чтоб воскресать и духом крепнуть...

1990 г.

***

Когда брожу отшельником угрюмым,

Пеняя на уныние свое,

Кошмарные, навязчивые думы

Над тем, что называют "бытие"

Меня волнуют до изнеможенья.

Всё кажется: недавно я готов

Был восклицать призывно: "О, терпенье!

Там – Идеал" – и – как среди штормов -

Душой своей среди волнений страсти

Я управлял и счастлив был напасти.

Но шторм утих; я, бедный капитан,

В смущенье зрю, как из сердечных ран

Струится дух нежданных откровений...

И видится, что волею томлений

Я в заблужденье был так много лет...

Ужель всё так? и мне открыт секрет

МЕХАНИКИ душевных устремлений,

Где цель бессмысленна, а тайны Божьей нет?

6 ноября 1990 г.

ВЕСНОЙ

Весна минувшая была

Лишь откровением постыдным.

О, как мне стало очевидным

Томленье хаоса и зла,

Когда, в плену изнеможенья,

Я в ужас цепкий приходил

Перед бесцельностью томленья

Всех этих вешних, мутных сил...

31 октября 1990 г.

***

Моя терновая стезя

Чурается пустой забавы, -

Я слишком знаю, что нельзя

Не презирать молвы и славы.

Я чту, что сердце говорит...

И пусть в нём будет мало света,

И пусть оскоминой болит

Язык усталого поэта, -

Я знаю, – наступает час

И за грехи людские, где-то

Вдруг раздаётся Божий Глас

Из уст случайного поэта!

21 января 1990 г.

***

Где, милый друг, среди тщедушных,

Среди напыщенных глупцов

Найти мне пару подлецов

Не столь сердцами малодушных,

Чтоб хоть враждою заменять

Привычку хладно презирать

Людей?.. Увы, увы!.. Когда б влюбиться,

Чтоб хоть немного измениться

И, если б Бог дал, то добрее

Мне стать... Но, следуя затее,

Я вижу, что среди красавиц,

Чей безупречный ровный глянец

Напоминает мне давно

Американское кино,

Меня уныние стесняет

И неудачей огорчает...

Минуту-две... А потому

Нет больше сердцу моему

Занятий средь толпы ничтожной,

Умеренной и осторожной!..

1990 г.

***

Со скукою в одной упряжке

Тоскует верный идеал.

Пришла пора раздумий тяжких:

Что я сберёг, что потерял.

И страшно мне воображеньем

Себя минувшего искать.

С каким испугом и презреньем

Он на меня б посмел взирать!..

1990 г.

О ЮНЫХ СПОРАХ И НАСТОЯЩЕМ

Как часто философским спором

Я развлекался средь друзей,

Не углубляясь в мир страстей,

Но воспаряя томным взором.

Я говорил с сердечным жаром,

Служа возвышенной мечте,

И поражался в простоте

Души отличным идеалам.

Я восклицал чрезмерно, пылко;

Судил о многом наугад;

Упорствовал пред чьей-то ссылкой

На имя, будь оно – Сократ.

И, чтя душой авторитеты,

Я злился, попадал впросак,

Когда священные предметы

Мне растолковывал дурак.

Теперь не то... И я напрасно

Не потревожу мысль свою.

Мне многое теперь так ясно,

Что... о НЕЗНАНИИ молю!

1990 г.

***

Когда, прельщён извечной темой,

Я вовлекаюсь в чей-то спор,

Готовый вправить разговор

В свой мир, что видится системой

Постылых знаний, то, спеша

Словам придать и вес и стройность,

Мой ум, насмешкою дыша,

Вдруг извергает непристойность

Посредством злого языка,

И я – "валяю дурака".

17 октября 1990 г.

***

Забросил я писать сонеты,

Пишу лишь вялые вирши.

Но ты, приятель, не спеши

Напомнить мне о струях Леты.

Я гибок, словно уж, и чувству

Я форму новую найду.

Я близок всякому искусству,

Как близок с юности труду.

Мне новый видится сейсмограф

Моей изменчивой души;

Мне грезится кинематограф

И мысли – славно-хороши!

28 декабря 1990 г.

ВИТАЛИКУ ХОМЕНКО

(из письма)

За год один я прожил жизнь:

Я ведал всё, но счастья мало.

И вот без поздних укоризн

Хочу опять начать сначала.

Благослови ж меня, мой друг!

Пусть мне фортуна улыбнётся,

Пусть благодатью дух упьется,

А не печалью новых мук.

Устал... И, кажется, ещё

Один мятежный год – и крышка:

Мне 25, курю, одышка,

И худ, как нищий из трущоб.

Так поскорее приезжай

Ко мне гостить хоть этим летом.

Я расскажу, как стал поэтом,

А ты на ус себе мотай!

18 марта 1990 г.

***

Ещё мелькают предо мной

Воспоминания живые,

Когда рассудок молодой

Мрачили страсти молодые.

Но уж того не повторить,

Что было жгучею напастью,

И сердце простится любить

Иною – трепетною страстью...

15 ноября 1990 г.

КАНИКУЛЫ

1

В душе живые впечатленья

От видов родины моей

Угасли скоро... Пару дней

Ходил я в трепетном волненье

По душным улицам, где я

Уж не бывал опять полгода.

Воспоминаньями живя,

Столь подряхлевшая природа

Моей души слегка грустила:

Ей прошлое казалось мило...

Но не люблю грустить о том,

Что минуло: невольна жалость

К себе слабит меня и малость

Досадно на себя потом

И пусто как-то... Да к тому же

Так часто слышишь от людей

Их ропот глупый и досужий

И жалость к участи своей,

Что удержаться от презренья

На сокровенны сожаленья

Свои не в силах я... Но это

Не сердцевинный срез предмета,

О коем высказать хотел

Я мысль свою. – Кто верит в Бога,

Тому судьбы своей дорога

Есть путь к блаженству, и предел

Не существует... Иль, к примеру,

Рассудком презирая веру,

Иные завершают путь,

Влачась до гроба как-нибудь

С тем равнодушием и скукой,

Что верный след того, что мукой

Была им жизнь... А, впрочем, вижу,

Мне этой темы не поднять:

Лишь только истину обижу.

Итак, два дня ходил гулять

Довольно бодро я, но вскоре

Асфальт, машины, детвора,

Безделье, скука и жара

Мне дали знать, что уж пора

Уехать к бабушке, где море

Волнами брег пустынный бьёт,

Где позабыв мертвящий год,

Упьюсь живительной свободой

Средь величавой красоты,

Нескованный столичной модой

Жить напряженьем суеты.

2

И вот на море я... Но прежде

Хочу довериться надежде

Найти свой глас в созвучье дней

Давно минувших... Ну! живей

Играй моё воображенье,

Чтоб, оживляя впечатленья,

Парить, как прежде... Здравствуй, море!

Как сладко дышит на просторе

Младая грудь! Как жаждет жить!

Как рвётся духом проскользить

По беспредельной зыбкой глади!

Так младость, не познав страстей,

Рукой невинной мнёт тетради

Для поэтических затей,

Томится, не находит слова,

А мысль без корня, невесома

Парит высоко... Но, бывало,

Межводное* меня спасало,

Даря живительный приют

От яростных сердечных смут,

Внушая мысль, что сердца страсть

Есть всё же низменная часть

От целого; что дух мой вечен;

Что срок земного быстротечен;

Что, не жалея ни о чём,

Легко земли оставить дом...

3

То было прежде... Ныне, ныне

Не то со мной: с душой холодной,

От чувства высшего свободной,

Бродил ( как будто был в пустыне )

Уже на третий день я... Скука

Меня заставила искать,

Чем можно время коротать,

И я нашёл: стрелять из лука,

Как бессердечный Купидон,

В сердца красоток. Обаянье

Служило луком, было слово

Стрелою и – огонь! – готово

Знакомство: ум чужой пленён

И завоёвано вниманье...

Но это ль то, что нужно мне?..

Нет, нет! Скорей бежать, покинуть

Места, где страсти на коне,

А конь давно успел остынуть,

Коль конь – душа... ( Пример хорош:

Он наизнанку бы, казалось,

Суть вывернул, но мне досталось

Такое знанье: правду ложь

Выводит к истине – и это,

Быть может, страшно для поэта.)

И вновь я дома... Слава богу!

Каникулы идут к концу:

Билет на поезд и в дорогу...

По загорелому лицу

Сбегает лёгкая улыбка,

Светло и просто в голове:

Пусть в прошлом многое – ошибка,

Но всё исправится в Москве!

конец августа 1990г. Симферополь

* Название села в северо-западной части Крыма.

СОНЕТ

Когда божественным отмеченная сила

Дала великодушные мечтанья

Моей душе, взиравшей сиротливо

На чуждый мир и чуждые страданья, -

Я верил помыслам... Мечтая с упоеньем

О торжестве ума и доброты,

Я на людей взирал с ожесточеньем

И презирал их мелкие черты.

Но годы шли... Язвящие желанья

Смутили душу и рассудок мой,

И чрез тернии счастья и страданья

Мне ближе стал печальный мир земной.

Но помыслов высоких вдохновенья

Хранят средь бурь надежду и терпенье.

1990 г.

ВОСПОМИНАНИЕ О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

Душа моя любить ещё желала

С тех давних и почти забвенных пор,

Когда едва очерчены начала

Влечений смутных, наполнявших взор

Невинным любопытством, неизбежно

Венчавшихся вопросом: что она? -

Зачем так странно телом сложена?

( И помню – я не раз ломал прилежно

Свои едва окрепшие мозги

Над странностью телесного сложенья.

С тех пор прошло сто лет; все впечатленья

Сменились на другие, но, средь зги

Пространных лет, я помню напряженье

Раздумий важных... Но, пожалуй, это

Не суть того, что можно, чуть дыша,

Назвать умильно: детская душа.

А потому, я поищу поэта

В себе, чтобы наглядно изложить

Всё то, о чём успел уж заявить. )

Итак, моя душа любить желала

С тех давних и почти забвенных пор...

Я помню девочку: её печальный взор,

Сердечность та, с которою играла

Она с любимой куклой, кроткий вид

И личико красивое в веснушках,

И розовые маленькие ушки,

И слёзы горькие от ветреных обид

Приятны были мне. Её любил я

Развеселить, чтоб, счастливо смеясь,

Она со мной играла, не боясь

Найти обидчика, и, кажется, что был я

Сам счастлив той минутою, но всё ж

Мне больше доставляла наслажденья

Внезапная обида: словно нож

Входил в неё, – рыдая в исступленье,

Её страданья шли из глубины

Сердечка чуткого. А я над ней стоял

С неясным ощущением вины

И с сладостною мукой состраданья

И нежности – и, весь трепеща, ждал

Сладчайшего: когда меня рыданья

Вдруг содрогнут... О, мой сладчайший миг!

Какие муки я тогда постиг!

Поймёте ль вы? Иль скажете сурово,

Что это для любви невинной ново;

Что мальчику пристойно защищать

Избранницу свою, а не ломать

Ей сердца?.. Эти замечанья

Вполне разумны, но моё признанье

Касается меня, и ваш укор

Суть естества не изменит нимало.

Ведь впрямь моя душа любить желала

С тех давних и почти забвенных пор!..

14-17 сентября 1990 г.

СОНЕТ

Печально, друг любезный мой,

Смутив дни чистых устремлений

Тоской любовных искушений,

Очнуться с нищею душой.

Как тягостно потом, мой друг,

Для сердца юного бесстрастье...

Оно таит в себе несчастье

Куда страшней мятежных мук.

Когда же похоть иль весна

Угасший пламень растревожат,

А дух восстать, увы, не может -

Душа былым утомлена,

То сердце к средствам безразлично,

И демон правит безгранично.

1990 г.

СОВЕТ

Если жизнь тебя обманет...

Александр Пушкин

Когда ты холоден душой

( А это, друг мой, неизбежность )

Спасает от тоски глухой

К воспоминаниям небрежность.

Умей тоскою пренебречь.

И в легкомыслие, беспечность

Умей рассудок так облечь,

Чтоб в настоящем плЫла вечность.

Скажи себе: 'Я не хочу

От жизни ни добра ни худа.

Я Року дани не плачу,

Раз позабыл иду откуда.

Я в настоящем растворён...'

( А настоящее прекрасно -

Раз ты душой не вовлечён

В воспоминания опасны. )

Здесь ощутишь, что снова чист.

Что жизнь загадка, как и прежде, -

Как с иероглифами лист,

Что дан беспечному невежде.

14 февраля 1991 г.

ПО-ДОН-КИХОТСКИ

Того, что было – не вернуть.

Я на коне – и снова в латах.

И в новый отправляясь путь,

Не надо думать об утратах.

Не надо думать, что могло б

Со мной чудесного свершиться,

Когда бы бешенный галоп

Мог за чертой остановиться.

За той чертою, где предел

Бесстрашья, муки и блаженства,

Куда Кихот сквозь мрак летел

С безумной жаждой совершенства!

24 января 1991 г.

***

Я хладнокровен, но вокруг

Гляжу поверхностно и еле.

Не понимаю слов, как "друг",

Как "благородство общей цели".

Давно доверившись судьбе,

Не помышляю об отваге.

И размышляю о себе,

А не о всенародном благе.

Гляжу на прошлое свое

Без зависти и сожаленья

И – раз постигнув бытие -

Чураюсь жизни треволненья.

Раз попадаясь на искус,

Даю отчёт себе за это.

И разве только не смеюсь

Над тем, что в юности пропето.

1991 г.

К ПОРТРЕТУ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА

В возможность счастия не верил

Сей выдающийся поэт.

Он глубину страстей измерил,

Но был убит в расцвете лет.

Как знать, когда б рукой жестокой

Он не был бы повергнут в прах,

Он, может, стал бы русский Бах

С душою пламенно-высокой.

Он возмужал и был готов

Для просветлённых вдохновений,

Но, видно, был он слишком гений,

Чтоб из своих же заблуждений

Уйти без жертвенных даров.

И вот чрез тернии исканий

Я говорю: искать страданий -

Мечта нестойкого ума.

Ищите счастия, а тьма

И муки – зреют сами.

12 января 1991 г.

О РЕМЕСЛЕ

Дороже мне из пустоты

Внезапно явленное слово,

Чем возведенье красоты

До матерьяла неживого.

Я должен разрушать и жечь

Оставленные духом храмы,

Чтоб стройность новую извлечь

Из хаоса душевной драмы.

18 февраля 1991 г.

ПЬЕТА

Как говорил один философ:

Мне истина дороже родины.

Один – томится от вопросов,

Другой – по ягодам смородины.

А я томлюсь мечтою прежнею:

Найти себе такого счастия,

Где, может, сердцу безнадежнее,

Но где ко всем живёт участие.

Тот, что томится от вопросов,

Ответ коварнейший получит,

И, рефлексируя, философ

Себя сомненьями размучит.

И, цепенея от догадок,

Сбежит на лоно он природы,

И будет сердцу грустно сладок

Вид на поля и огороды.

Затем – как на природе водится -

Он усыпит свои сомнения,

И смысл жизненный откроется

Лишь в непрерывности движения.

И находясь душою в статике,

В той мёртвой точке откровения,

Он вдруг постигнет, что в прагматике

Живёт такое же томление.

Что это самое томление,

Пусть согласованней, возвышенней,

Живёт в поэтах, чьи стремления

Лишь простодушней и услышанней.

Что в жизни этой, может, главное

Не то, что благотворно слуху, -

Не помощь бесконечно дальнему,

А помощь собственному духу.

И вот уже с высокой кафедры,

Пред всею братьей желторотою,

Предаст возвышенной анафеме

Всё то, над чем всю жизнь работал он.

И скажет в заключенье слово он:

'Ищите счастья очень личного.

На нём всё лучшее основано.

Нет к знанию пути отличного,

А там – кому что уготовано'.

А братья с мелкодумной миною

Даст волю грязному сомнению,

И станет шуткою игривою

Всё, что считал он откровением.

И оклеветанный, непонятый,

Уйдёт без дружбы и участия.

И будет, словно Богом нанятый,

Искать задуманного счастия...

30 января 1991 г.

СОНЕТ

Нет так-то просто, милый друг,

Расстаться с тем, что прежде было

Так драгоценно; память – сила,

Что истребляет мой досуг.

Сказать ли?.. Сердце позабыло

Свои безумства и мечты,

А ум твердит: за всё, что было,

Несёшь повинность только ты.

За что же так? Мой друг, ведь я же

Любил, как тысяча других

Любить не могут, если б даже

Страстей познали бы моих.

Мой дух сильней страстей томился!

А ум твердит: ты провинился!

3 февраля 1991 г.

***

Опять весна. Мне двадцать семь.

Забыты прежние напасти.

Я счастлив, в общем, только тем,

что затянулись раны страсти.

Я беден, даже нищ скорей,

нет дома у меня, но всё же

я лишь поэт, а не злодей, -

мечты богатства мне дороже.

Пора, пора подумать мне

о предприятье величавом.

Пусть опыт, что лежит на дне,

даст силу оказаться правым.

5 мая 1992 г.

***

Всё потеряв

и, наконец, смирившись

с утратами,

покой приобретёшь,

естественность

и к жизни снисхожденье.

1993 г.

ИЗ КНИГИ ПЕРВОЙ. «ОТКРОВЕНИЕ МОЕГО ГАМЛЕТА»

                         СОН

Словно бы корытом

Огромадным очень

День стоит накрытый

Промежутком ночи.

Мне приснился сытый

И совсем голодный

Язвами изрытый

Сгусток благородный.

Только в нетерпенье

Будущий наш разум

Я подверг сомненью,

Как проснулся сразу.

Я лежал накрытый

Промежутком ночи

Словно бы корытом

Огромадным очень...

1985 г.

ИРОНИЯ

Я разглядел во мраке ночи

Звезду, похожую на Вас.

И настроенье было очень:

Портвейна выпил я как раз.

И потому, желая пылко

И весь горя до требухи,

Я потрясал в ночи бутылкой

И сочинял для Вас стихи.

А Вы так холодно светили

В тот миг, когда я весь сгорал...

Ах, лучше б Вы меня убили! -

И с этой мыслью я упал...

Очнувшись утром от прохлады

И с терпким привкусом во рту,

Я не нашёл своей отрады,

Я не нашёл свою звезду.

Зато увидел над собою

Обычный городской фонарь...

Да как я мог назвать звездою

Простую городскую тварь!

Наверно чёрт меня попутал,

А я признаться в том не смел.

Фонарь с звездой я перепутал,

Но как я ВАС на разглядел!..

1985 г.

СОВЕТСКИЙ ПРИМИТИВ

Тучка дождём пролилась на плечо,

Плечи продрогли, но мне горячо.

Чую, сердечко рыдает, как альт,

Падают слёзы лицом на асфальт.

Всё потому, что она не пришла,

Видно, малина уже отцвела.

Ноги ступают по мокрой воде,

Нету мне больше покоя нигде.

Я так любил её нежный покрой,

Алые губки и взгляд непростой,

Бледные ноги до самых грудей...

Нет, ненавижу я больше людей!

Как же от смерти себя удержать?

Не с кем мне больше под небом гулять.

Птички летают в домашний уют

И на меня непомерно плюют.

Знали бы птички про горе моё -

Хором душевным воскликнули б: "Ё!

Разве возможно так много страдать?

Ваше лицо – роковая печать."

Но я замну свою боль навсегда,

Пусть между пальцев стекает вода,

Пусть полоскается тело теперь, -

Новая жизнь открывает мне дверь!

Через цветы я пройду в монастырь,

Буду людЯм от любви поводырь,

Буду стихи о проблемах писать...

Та-та, та-та-та, та-та... твою мать!

1988 г.

В ГОСТЯХ

В тёплой комнате мягкий диван

И – камином в углу – телевизор...

Отчего ж, – я как будто не пьян,

Но – мне хочется вниз, по карнизу?

Я неловок, смущён, как дикарь,

Ковырявший ногтями занозу,

Что случайно попал на алтарь

И усажен в приличную позу.

Ничего, я бывалый, смогу.

Лишь бы не было на сердце грустно,

Когда солнце опишет дугу

Мне на зависть легко и искусно.

Может, всё так и нужно, как здесь.

Очень даже смазливые речи...

Только в сердце рождается спесь

И желание противоречить.

Я совсем не уверен в себе.

Но мне нынче мучительно даже

Снисхождение в рыбьей губе,

Что закуской на столике нашем.

И в тоске из-за чьей-то спины,

Пропуская слова ушей мимо,

Вижу острые скулы луны

В волосах сигаретного дыма!

1988 г.

ПОДРАЖАНЬЕ ПЕСНЕ

– Что ты, дуб, не весел?

Что, скажи, бормочешь?

Или наших песен

Слушать ты не хочешь?

Или та берёза,

Что нам всем услада,

Дарит сердцу слёзы,

Что стоит не рядом?

Или, может, словом

Мало мы ласкали -

И стоишь сурово

В гордой, злой печали?

Мы к тебе ветвями

Ласково нагнёмся,

Добрыми речами

К сердцу прикоснёмся.

Станешь вновь ты весел.

Рядом, вишь, дорога

Нам весёлых песен

Обещает много...

Что ж ты плачешь горько?!

Будто наши речи

Обижают только

Иль грустны, как вечер?..

– Ах, вы, мои други!

Сколько я годочков,

Молодой, упругий,

Ждал хотя б листочка!

Сколько я желаний

Схоронил меж вами,

Сколько я мечтаний

Усыпил травАми...

А теперь я высох!

И от вас и горя

Взял бы лунный посох

И ушёл бы в поле.

Там хоть одиноко,

Но простор и воля.

Там я стану боком

К звёздам, ветру, полю...

Пусть лихая стужа

Закружит, завоет,

Растревожит душу

И возьмёт с собою...

1989 г.

***

Мне опротивели стихи;

Мне надоела проза жизни,

В которой лик моей Отчизны

Скроён из всякой чепухи!

Мне надоела проза жизни;

Мне опротивели стихи,

В которых прошлого штрихи

Полны унылой укоризны...

1989 г.

***

Мой вдумчивый и мощный Голос!

Зачем опять зовёшь ты петь

И всё, что жило и боролось,

Спешишь собой запечатлеть?

Через мои несовершенства

Стремленьем к истине, к добру,

Зачем лишил меня блаженства

В тобою прЕзренном миру?

Зачем лишь сердце жить устало -

Тебя пронизывает страх,

И шепчешь ты НАЧНИ СНАЧАЛА

С мольбой упрямой на устах;

И уверяешь в чём-то главном,

Что предстоит ещё сказать?..

Зачем ты так блажен, мой славный,

В упрямстве верить и страдать?!..

сентябрь 1989 г.