Текст книги "Сборник стихотворений (СИ)"

Автор книги: Олег Филипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

И говорю: Он все-таки зарезан

И выброшен из проливной колоды!

2005 г.

***

Я протрезвел и выбрался наружу

Из целого соцветия ошибок,

И понял, наконец, что я не нужен

В аквариуме золотистых рыбок.

Что ж, буду плавать там, где хмурый Вася

Высматривает скромную добычу,

И, плавниками воду пидорася,

С печалью неземной глядит набычась.

Я буду ему братом, он сестрою,

И кончим с этим миром разделенных

На умных и неумных, на героев

И на бродяг, в прекрасное влюбленных...

20 июля 2005 г.

***

Сидела бабочка на розовой игле,

Глядела на меня раскосыми глазами,

Летали облака в вечнозеленой мгле,

И пели суслики кривыми голосами.

Откройте мне в открытое окно,

Я вечности должник и друг всему живому,

Вот только серости живое полотно

Колышется лишь так, всегда не по иному.

О, дружба вечная с синицею в руке!

Смазливая и юная дурнушка

Всегда омоет смысл и лыко в молоке

И скажет: посмотри, вот новый Пушкин!

Не верю я, атлет, не верю никому,

А верю лишь звезде пугливого паяца,

Который удручен, которого пойму,

Поскольку и меня хватала жизнь за яйца.

25 мая 2005 г.

КОГДА Я БЫЛ МАРТЫШКОЙ

Забита голова дровами неги

И мыслей непрозрачных чую тяжесть,

И каждый день мечтаю о побеге

Туда, где я мартышка; помню, я же

Всегда мечтал о падающем снеге

И кисточкой вращался на плюмаже.

Когда я был мартышкой, все на свете

Казалось мне избыточным и странным,

Я попадал пороку прямо в сети

И слог мой был изящно деревянным,

Но я родился, Освальд, не за этим -

Зачем – забыл – под полотном пространным.

21 июня 2005 г.

БАБОЧКА БЕЗ НАЗВАНЬЯ

Я бабочка нелепая в квадрате,

Покрыта прошлогодними снегами,

Меня изящно девушки лягали,

Когда я рушником летала в хате.

Теперь о красоте пекутся боги,

А я пекусь о палочке бамбука,

Вокруг меня огни и много стука

И у окна распоротые ноги.

Я не хочу слепого целованья,

Я новый хлеб солю презреньем старым,

Душа моя влюбила все удары

И потому не надо мне названья!

2005 г.

***

М. Л.

Я есть надежда синего отлива,

Ты розовый и потому ты лучше.

Феб лучезарный, сделав мне красиво,

Вслух говорит, что жизнь – счастливый случай.

Поверю негодяю и поэту,

Смысл разорву на блестки и кусочки,

Оденусь в бирюзовое полено

И ласково пройду к финальной точке...

июнь 2005 г.

***

Я полосатый друг всем, кто не болен,

Открыт для новых чувствований сердца,

Вот только нет на свете колоколен

И некому прослушать моё скерцо.

Искусство враг прекрасного сегодня,

Вчера наступит завтра для незнаек,

Глядит незряче утренняя сводня

И в цирк ведет прекрасных попрошаек.

Я хрящик перламутровый в кармане

У всякого, кто ночи не достоин,

Гляжу в окно и выгляжу в тумане

Как углубленный в просветленье воин.

9 июня 2005 г.

***

Я рыжий, но для истины не рыжий,

Избит, и не избит толпой заочно,

Я вижу то, что человеком движет,

Но только чуть расплывчато, неточно.

И в этот смутный сгусток направляю

Насмешливость свою, а прежде – ужас;

Вы верите в судьбу: я поздравляю,

Вы лишь пельмень, а мне смешно к тому же.

27 июля 2005 г.

МАХАОНЫ

Вокруг брегета пляшут махаоны

В зеленых колпаках и бьют поклоны.

Они глядят на солнечные стрелки

И метят все в цыганские бароны.

У них сердца – резиновые грелки

И их слова – простые закидоны.

Я сам был махаоном в прошлой жизни,

Но не стерпел презрения к отчизне.

2005 г.

***

Слова затертые и чувства

Я достаю из пиджака,

Верните взбитое искусство

Тому, кто хуже простака.

Хочу серебряного неба,

Искусства же хрустальный зад

Я презираю больше хлеба

И всем моргаю наугад.

10 июня 2005 г.

***

Как голова болит из-за китайской розы,

В кустах шиповника укрылся я от стужи,

В Москве ведь в августе ужасные морозы,

Я вновь самим собою вызван и разбужен.

Избыток счастья не грозит седому уху,

Я в прошлой жизни был викарий красноносый,

Я не обидел даже Лайли или муху

И отвечал на все их круглые вопросы.

2005 г.

ПОЭТ

По небу плыли сети, им навстречу

Другие сети плыли словно мошки,

На берегу поэт сиял, и вечер

Показывал все русские матрешки.

Оранжевый достал поэт фломастер

И вытряхнул из сердца хлам прекрасный,

И вот с тех пор он потеплевший мастер,

Хотя в душе он носит гвоздь опасный.

Попавший в сети выглядит нелепо,

Он смотрит волкодавом на пространство,

Он видит сгустки движущихся слепо

И откровенье прячет как убранство.

10 июня 2005 г.

СЕГОДНЯ, ЗАВТРА, ВЧЕРА

Ревнивый отпрыск рыбьего отродья,

Хожу я, вспоминая те томленья,

Когда сама Богиня плодородья

Глядела вверх, где плыл стихотворенья

Волнистый дым, а я дышал, воруя

Слова для наготы и поцелуя.

То было завтра, а вчера наступит,

Когда сегодня притечёт в сегодня,

Тогда кирпичик вдохновенья купит

Журнальный клоп – со славой мертвых сводня, -

Но я-то буду плыть волнистым дымом

Сквозь вас и кирпичи в обложках, мимо...

11 июля 2005 г.

***

Там, где гуляют синеблузые восторги

И непрозрачная прозрачность непрозрачна,

Там страсти грубые ведут земные торги,

Там я живу без главной цели и безбрачно.

А ведь когда-то видел я живое небо,

Где непрозрачная прозрачность вдруг прозрачной

Явилась мне, и потому, где я бы ни был,

Везде живу без главной цели и безбрачно...

2005 г.

***

Расколота фарфоровая кружка

И бог во мне кристаллом лег в осадок,

Зарывшись в землю, костяная мушка,

Смеется синим, будто так и надо.

Я сам себе налью квадратный корень

И выпью уравнение бесстрашно,

И после мою мраморную голень

Пускай поставят там, где боль и брашна.

2005 г.

***

Вокруг меня сухие ломоносы,

Сердца людей – слепые эолиты,

К чему глядеть на вечные вопросы,

Когда они репейником увиты?

То, что прекрасно, то – летает выше,

Все грубости – на землю упадают.

Вокруг снуют серебряные мыши,

И красным смехом, торжествуя, лают.

Я видел чертежи и колыханье,

Зачем мне это знание-обуза?

Верните мне сияние незнанья,

И обморочный свет забудет муза.

2005 г.

***

Когда мне плохо, значит, хорошо мне,

Разбит стеклянный компас в сердце глупом,

Пускай падений всех мне не запомнить,

Всё разберет под солнечною лупой

Тот, кто вотще сидит в каменоломне

И щерится изысканно и тупо.

Люблю я краснобокую угрюмость,

Когда я занят смесью слов и лака.

Не повторяйся же, слепая юность,

Лежи на дне мой брат, и бойся плакать

Над ноющим колодцем, бойся плюнуть

Туда, где воет Божия собака.

2005 г.

***

Я упаду когда-то вверх ногами,

Разбив стеклянный голос об эстраду,

И глянцевое небо с облаками

Устроит конфетти и канонаду.

Я не хочу фальшивого лобзанья,

Противны мне все сахарные квочки,

Пусть не заплачут Лондон и Лазанья,

Завернутые в русские платочки.

Лишь горькие лобзанья вспоминая

Той, что царица сгорбленного рая,

Уйду туда, где встретится другая,

И я предам, от жалости рыдая.

2005 г.

***

В томленья грязные люблю сажать морковь

И ждать, что вырастет: а может быть любовь?

2005 г.

ЗЕВОК

Пока ты говорил, тебе я верил,

Но ты зевнул, и я увидел зверя.

Не нужно философии, дружок,

Вот ты зевнул и приоткрыл мне двери

В животный мир – ты был правдив как бог;

Но ты испортил всё, когда при деле

Вновь оказался ум твой; но теперь

Ему не верил я – ВЕДЬ ТЫ БЫЛ ЗВЕРЬ.

2005 г.

***

Неясный день колеблется стихами,

Густеет слово образом неясным,

А где-то там я выдан с потрохами

Кондовым взглядом, четким и опасным.

И сущности угадывать разучен,

Смотрю я телевизор жизни зряшной,

И всех геометрических излучин

Дороже мне изгиб души вчерашней.

2004 г.

***

Летают прошлогодние тирады,

И снег кружится свежим откровеньем,

Вот только не удержишь твердым взглядом

Вчерашних отражений отраженья.

Никто не верит – ну и ладно, братцы,

Я сам бы не поверил, не увидев,

Шишок живет в стихах или Гораций -

Поймешь когда-нибудь – я не в обиде.

А не поймешь, то любопытства похоть

В осла переродит по Апулею,

И в книге жизни долгожданный ноготь

Мне подчеркнет все то, чем не владею...

2004 г.

БЕЗУМИЕ

1

Летали лошади. Садились на цветы

изношенные туфли. Я был в горе.

Зачем оделся я? Зачем упала ты

на острие мое? Опять лав стори.

Маяк мигал, и сухо плыл закат,

одежда раздевалась. Мое тело

телесным было. Ты же захотела

обуть меня в прекрасную из ват!

Вот западня. Я снова утонул

в том обруче. Открой же свою тайну:

где гильотина из кромешных скул

кончается? О, не мигай случайно!

2

Безумие не в том, чтобы не знать.

Безумие разгуливает в чашках.

Откройте то, что дало мне понять

о цвете парника и замарашках.

О, красота! Налейся изнутри.

Убейте смысл – и красоту убьете.

На небе точки, хочется: утри!

откройте рот, скажите, как живете.

Оружие в тебе. Оно вокруг.

Цель ускользает, красота подавно.

Вокруг окно. Смотри как мертвый друг

пьет Windows из угла и смотрит явно!..

3

О, лупальцы! Кегерда ля камур

начнется вновь? Открой же накрывало!

Летает снег. На улице июль

пьет пиво на загривке у вокзала.

Откройте что. Хочу понять тебя:

костель вербес иль все-таки откуда?

Я пьян всегда не понаслышке бя,

открой вчера как будто и посуда.

Ну что ж, поэт когда-то усеклись

от прошлого. Поэтому понятно.

Прозрачен стих мой, хочешь, поделись.

Во всем кышмыш. Как ангел ты в парадном.

4

Лябяка нози. Ты опять ушла.

У опы дырчах. Все-таки не надо.

Папайя ренегата догнала

на выходе из арки зоосада.

Сквозь анфиладу шелестит Гомер,

он амфору закуривает грустно

и говорит: "Папайя или хер,

не все ль равно?" И умирает устно.

Кель вельми да когда-нибудь еще

увидимся с тобой, моя мегера.

Облупленное небо сыплет с щек

лак времени, и в бок плывет галера.

5

Когда-то я любил взамен алкать,

байбаком улетучиваться пышно

над городом, тесьмою еле слышно

возить по гайдамакам и гадать.

Но все прошло. Украшена галета

то иноходью, то – когда еще?

Стихи писать инструментальщик где-то

подсмотрит раз под куполом-плащом.

Чего? Сказал. Маэстро, повтори.

Когда-нибудь откроешь итальянский

как алиби, и ветер маломальский

тебе откроет рот: живьем утри!

6

Неправда ли, всё так, как не хочу.

Жизнь клеится, и водоросли виснут

вокруг огня, и наконец-то стиснут

мечты вокруг обмотанных в парчу.

Ничто не вечно. Хочется домой.

Открой окно и выгляни наружу:

асфальт травой покрыт, и ты разбужен,

как заскучавший насмерть домовой.

Налей меня. И выпей, наконец.

Обуйся в жизнь и не гляди сурово.

Жизнь прожита и не вместилось в Слово

лишь потому, что щебень – не Творец.

2001 г.

ИЗ КНИГИ ДЕВЯТОЙ. 'НА ЯЗЫКЕ ВЕТВЕЙ'

***

Всё было так давно, всё было так недавно:

мятежные года, мятежная любовь,

и рухнувший мой мир, и невозможность вновь

ту веру обрести, что оскудела явно.

Теперь без катастроф давно живёт душа,

хоть чувствую порой, что вновь в тупик упёрся,

но выход нахожу, и к жизни я притёрся,

всё глаже жизнь течёт, но всё трудней дышать.

19 мая 2001 г.

***

Былая вера и былые чувства

угасли в сердце навсегда возможно.

И было одиноко мне и грустно,

и красота мне показалась ложной.

Но время шло, надежда оживала,

и сердце наконец-то улыбнулось,

и всё, во что не верилось сначала,

хоть медленно, неполно, но вернулось.

Бывает так: осенняя погода,

дождливый день и ветр шумит листвою,

но вновь проглянет солнце и природа

дохнёт теплом и свежестью живою...

2000 г.

ДВУСТИШИЯ

1

Я возвратился с работы домой.

Молча разделся как будто немой.

Снял свой пиджак и рубашку и брюки,

не ощутил ни тоски я, ни скуки.

Только чуть-чуть обломала мысля:

щас вот разденусь, а что опосля?

Чем заниматься? Ага, почитаю.

Но для начала, не выпить ли чаю?

Есть пастила и зефир можно съесть.

Сладкого хочется. Сладкое есть.

Скромен мой быт, чуть богаче, чем птица

я в этой жизни. Нормально, сестрица.

В сердце покой, в голове пустота,

всё хорошо. Обманула мечта.

На выключатель на кухне нажал я,

правильно всё в этой жизни, пожалуй.

Дождик пошёл за окном. Хорошо.

Вот и весна. Что я в жизни нашёл?

Просто привык. Я уселся на стульчик.

Чайник кипит. Будет всё-таки лучше.

Всё еще сложится, нужно лишь ждать.

Впрочем, не стоит впустую мечтать.

Мясо пожарю сегодня на ужин.

Тихо, спокойно. Никто мне не нужен.

2

Лёг на диван. Хорошо ощущать

сытость в желудке и просто лежать.

Просто лежать и читать. Сделал тише

я телевизор. Открыл Макса Фриша.

Нет, надо вырубить телек совсем.

Так-то вот лучше. Включу ровно в семь.

Фриш мой любимый писатель, похоже,

на настоящий момент. Он поможет.

С каждою строчкой души пустота ль

глубже и выше?.. Растёт вертикаль.

Перечисляет предметы писатель.

Им имена дает словно Создатель.

Я удивляюсь: закат, валуны,

море, трава, бледный месяц луны.

Или вот город: трамвай, мостовая,

здание банка, бутылка пивная.

Или герой вот: оделся, взглянул

в зеркало, шаркнул ногой, сел на стул.

Словно наезд кинокамеры: круча,

глина и камни, навозная куча...

Нет философии, есть только мир

образов, жестов. И, словно факир,

преображает писатель предметы:

вот запотевший стакан, сигареты...

Странное дело: как будто открыл

дверь в бесконечность. Такой вот посыл.

Как хорошо. Пропущу я, конечно,

"Новости" нынче. Там новость конечна.

3

Я за столом. На обои гляжу.

То ли пишу, то ли словно вяжу.

Видимо, так коротаю я время.

Что ж, одиночество – лёгкое бремя.

Слева лежат на столе стопки книг,

справа лежат на столе стопки книг.

Девы Марии фигурка из гипса

передо мной на столе, там, где Ибсен.

В рамочке фото: в швейцарских горах

Ира сидит на покатых камнях.

Ножки скрестила, упёрлась руками

в камень холодный. Холодный ведь камень.

Сзади неё вдалеке зубцы гор

снегом покрытые. Неба шатёр.

Солнца лучи у неё за спиною.

Тень перед нею и перед горою.

Что я сижу? Я собрался писать.

Правду сказать? Иль опять промолчать?

Тень на обои от шкафа ложится.

Правда-неправда – всё стерпит страница.

Главное, время заполнить трудом,

чтоб успокоилось сердце потом.

4

То ли простыл, то ли нет. Не понять.

Лай за окном непрерывный опять.

Сорятся, видимо, чьи-то собаки.

Жизнь у собаки от драки до драки.

В горле першит. Не простуды ли знак?

Что-то неважно мне. Впрочем, пустяк.

Жизнь у собаки от драки до драки.

Да. Мы, похоже, как эти собаки.

Страсти, рефлексы, инстинкты взялись

смело за дело. И это-то жизнь!..

Градусник надо подмышку засунуть.

Всё хорошо. Если плохо, то плюнуть.

Просто лежать и смотреть в потолок.

Просто лежать и смотреть в потолок.

Смолкли собаки, а, может, забылся

я, вспоминая, как счастья лишился.

Не огорчаться. К чему? Ни к чему.

Быть благодарным. Судьбе и Ему.

Может, Ему благодарность, как пища,

и не нужна. Я же сердце подчищу.

5

Ветер гудит всё сильнее на крыше.

Снова улёгся, открыл Макса Фриша.

Но положил себе книгу на грудь,

может попробовать лучше уснуть?

Вот и закончился день, так похожий

на предыдущие. День ещё прожит.

Выключил свет и улёгся в кровать.

Не вспоминай. Да и что вспоминать?

Ветер на крыше вовсю завывает.

Дождь за окном. Всё на свете бывает.

Детские страхи припомнил опять.

Сладко их вновь было б мне испытать.

Впрочем, итак беспокойство и смута

в сердце моём всё сильней почему-то.

Это смятенье лелею в душе:

сладко лишь мне и не страшно уже.

Дождь перестал. Ветер стих. Пролетела

жизнь пред глазами. И вот оно – тело,

тело, в котором душа. Тридцать пять

лет говорят ему. Трудно сказать.

Скоро усну. Ничего не тревожит.

Всё улеглось. День ещё один прожит.

Май 2000 г.

СОНЕТ

Весна почти прошла. Прошло и вдохновенье.

А было ли оно? Не ведаю – бог весть.

Последнее пишу сейчас стихотворенье

за этот я сезон весенний. Предпочесть

сонет решился я всем прочим формам. Это

не символ, а, скорей, лишь прихоть, да и та

случайности дитя, поскольку для сонета

мой прозаичен дух, и не влечёт мечта.

Мечты, мои мечты, разбились вы как волны

о берег жизни той, что противостоит

вам многие года, и список ваш неполный

хранят мои стихи, а память не хранит.

Душа как море спит, – на море штиль, не смута,

и всё-таки оно чуть мёртвое как будто.

29 мая 2001 г.

К N.

Ты мне пока еще звонишь,

нечасто, но порой находит -

бросаешь трубку иль молчишь,

но это уж меня не сводит

с ума, и сердце уж не ждёт

звонка от гарпии прелестной,

ты впала в пошлость, анекдот,

и о тебе давно нелестно

я думаю... Досада, да,

и та всё меньше покрывает

моё чело, бежит вода

и, к счастью, многое смывает

с души, кровавленной тобой,

и я давно уже утешен -

нет, не надеждою пустой -

отчаяньем и тем, что грешен.

И мне смешно, когда звонишь

и, бросив трубку, наполняешь

момент значительностью... Знаешь,

ты о себе уж больно мнишь!

Ты загнала любовь в тупик

своим нелепым самомненьем,

а я научен, ни на миг

не пожелаю повторенья!..

4 мая 2003 г.

МАЙСКИЕ СТИХИ

1

Вот майский гром, а вот окно,

где в небесах черным-черно,

а дом напротив, белый, блочный,

лучом закатным и проточным,

как светом правды озарён.

И кто в картинке растворён?

Дождь хлещет по асфальту так,

как будто посягает мрак

весну загнать обратно в почку

назло зелёному листочку,

чей взрыв салатовый – на взгляд -

рапидом времени заснят.

Луч солнца скрылся, дождь прошёл

в одно мгновенье: хорошо!

А под окном моим рябина

блестит – рекламная витрина

нерукотворная – корой,

как всех времён телегерой.

2-3 мая 2003 г.

2

Белеют тучки в синеве,

свет льётся с неба слишком яркий,

и возникает без помарки

стих в восхищённой голове.

Щебечут птички за окном,

и льётся музыка из окон

как завиток, как женский локон

в лучах, которые кругом.

Но скрылось солнце, тень легла

как вековечное сомненье,

и за окном всё то же пенье,

но радость в сердце умерла.

3 мая 2003 г.

3

День ярок свеж и бесподобен.

Не обобщай, ты не способен,

гляди сквозь тюль в своё окно

на полдня яркое пятно

до рези в яблоках глазных.

Мир как невеста, ты жених.

Глаза устанут – сфокусируй

своё внимание на синей

футболке, брошенной тобой

на спинку кресла, и напой

весёлый шлягер, вспомнив грустно,

что сердцу хоть легко, но пусто.

3 мая 2003 г.

НАБОКОВ

Максиму Лаврентьеву

И розовый гранитный особняк,

и Зинаида Гиппиус – кузина

директора училища – всё так:

Россия, звёзды, Мнемозина.

Экслибрис в толстых томиках Дюма,

и бабочка на листьях скабиозы,

всё это рядом – не сойти б с ума -

о, этих грёз убийственные дозы!

И ночь расстрела грезится ему

в своей стране, где не найти участья,

где хорошо немногим... никому,

но весь овраг в черемухе – о, счастье!..

1 февраля 2004г.

РОДИНА

Люблю я родину обычною любовью.

Люблю я песен русских простоту

и грусть высокую, люблю таить мечту,

бродя по деревенскому подворью.

И детство вспоминая, средь двора

запущенного я люблю в печали

бродить и голос умерших едва ли

не слышать, словно он звучал вчера.

Люблю, в Москву вернувшись, радость знать

как в обретённой заново потере,

и фильм люблю "Москва слезам не верит",

и осени дождливой благодать.

Люблю снобизм московский, и улыбку

красавицы с рекламного щита,

и понимая, что вокруг тщета,

порой люблю всеобщую ошибку.

И кадры кинохроники с полей

сражений пробивают вдруг на слёзы.

И, как лекарство, принимаешь дозы

суровой правды родины своей...

2003 г.

***

Меня устраивает это,

меня устраивает то.

И полбеды, что у поэта

мозги давно как решето.

Беда, что и душа как сито,

не удержать ей чувств, увы,

и известью давно забита

труба души, до головы.

28 ноября 2003 г.

***

Читать людей, как будто бы донос,

с ума сойти от собственных ошибок,

и утирать брутальный римский нос

своей судьбе спокойствием улыбок.

Я падаю, уже не поднимусь,

как хорошо последнее паденье!

Я весь в ничто перетекаю, жмусь

я к людям, как растение к растеньям...

8 апреля 2004 г.

ЭКСПРОМТ

Когда мне было десять лет,

я выглядел иначе,

я был блондином, не был сед

и был вождём аппачей.

Теперь ничейный я не вождь,

зато себе хозяин:

люблю в окно смотреть на дождь

с метафизических окраин.

29 июня 2004 г.

ЭТО БЫЛО ТАК ДАВНО

Это было так давно:

танцы в клубе допоздна.

Мозаичное панно

"Комсомольская весна".

Светомузыка и хрип

в микрофон, что чуть фонит:

"В свой вагон зашла она,

улыбнулась из окна".

А из этой толкотни

выйди, воздуха глотни,

сигаретку закури,

ни о чём поговори.

В небе звёзды так крупны

словно на лимане соль,

но они мне не видны -

ум мне застит алкоголь.

Лишь потом, когда уже

провожу подругу спать,

я на горнем этаже

встречусь с совестью опять.

И, пристыженный, паду

на скрипучую кровать

и задумчиво звезду

буду в небе наблюдать.

Сквозь ажурную листву

веток яблони в саду

взгляд пущу по существу

и слезами изойду.

22 сентября 2003 г.

ФЕВРАЛЬСКИЙ ДЕНЬ

День серый, но как будто чем-то новый,

летают мошки белые под носом,

и дворник, к испытаниям готовый,

снег посыпает солью, словно просом.

Я в магазин утоптанной дорожкой

иду, в карманах руки отогревши;

сидит старушка на скамейке с кошкой,

и яблоками пахнет снег осевший.

8 февраля 2004

***

День ярок необыкновенно.

Приподнятость как в первый раз.

Я бодр и собран как военный.

Мир совершенен без прикрас.

И комната, где у стола я

сижу, настраивая слух,

вдруг свежая и молодая,

как я, как свет, как всё вокруг.

15 февраля 2004 г.

***

Давай болтай, не стоят ни гроша

твои слова. В каком бы ты порядке

их не собрал – не промелькнёт душа

в формальной и мастеровитой кладке.

Мели, Емеля, душу отведи,

клади слова, как кирпичи на стройке,

ты строил дом, но из чего? – гляди -

ты рылся где?.. Похоже, на помойке...

8 апреля 2004г.

ГОТЫ

Когда я сдохну, над могилой

прольётся дождь, и никого

я не увижу, даже милой,

и даже друга своего.

Крест покосится, лопухами

могилка прорастёт, увы,

поклонница, смердя духами,

не склонит нежной головы

над важным трупом. Только готы

напившись пива, обоссут

прогнивший крест мой или боты

о край заградки оботрут.

И хорошо. И так и надо.

Я сам как вы, я делал так.

И потому весёлым взглядом

вас провожаю на тусняк...

13 сентября 2004 г.

НА ФИЛЬМ КАРЛА ТЕОДОРА ДРЕЙЕРА

"СТРАСТИ ЖАННЫ Д,АРК"

Я б протянул спасительную руку,

когда б не жгучий стыд перед святою,

и позабытую, как детство, муку

я ощутил и пал бы перед тою,

которой дух и вера лишь подпора.

О как вернуть забытые страданья! -

и суд глупцов, и тяжесть приговора,

и блеск прозренья, и его попранье...

2004 г.

МЕЛЬКНУВШИЙ ОБРАЗ

Бывает так: ты слышишь музыку

по радио или в кино там,

глазами черканешь по кузову

авто за дальним поворотом,

и вдруг мелькнёт в твоем сознании

какой-то образ смутный, древний -

ты с мамою в каком-то здании

и голос женщины деревни,

и мама вторит ей вполголоса,

и тётя называет деткой

тебя, и гладит твои волосы,

и балует тебя конфеткой.

И всколыхнётся в недрах памяти

то чувство, что тогда возникло:

как будто сердце в мёртвой заводи

беседы женской – грустно сникло...

Лето 2004 г.

***

Забыть все детские обиды,

недетские забыть подавно,

и в основанье пирамиды

поставить то, что в жизни главным

едва ли назовёшь – попытку

украсить жизнь гирлянд словами,

и стих, как правнуку открытку,

оставить, подписавшись: vale...

2004 г.

НОЧНЫЕ МЫСЛИ

Ночные мысли – как укол

иголки в нервное сплетенье,

и мысль двоится: так вот, мол,

и едет крыша от биенья

упорной думы, что ежом

топорщится в мозгу бесплодном,

и душу – ниже этажом

живущую – волной холодной

зальет отчаянье... Но сил

набравшись или выпив водки,

уснёшь и, глядь, переступил

через отчаянье кокотки,

в тебе живущей, словно жизнь

тебя содержит слишком плохо...

Гляди на солнце и держись -

так утром скажешь после вздоха...

27 февраля 2005 г.

***

Заброшен день вчерашний словно лыжи

на антресоли подсознанья, друг.

Опять весна. Год совершает круг.

А я всё дальше или, может, ближе.

И если встать опять на табурет

шатающийся памяти, то в дальнем

и пыльном закоулке подсознанья

не различим вчерашний дивный свет...

1 мая 2005 г.

ГОРОДСКОЙ ВЕЧЕР

На металлические реки,

по улицам Москвы текущие,

гляжу, почёсывая веки,

и думаю о нашем будущем.

И думаю: вот это на фиг

цивилизация! С ума сойти!

Курчавый, как Артём Варгафтик,

не скажет Бог: рукой не мацайте

моё Творение, уроды!

А мы такие, мы рукастые!..

И в металлические воды,

текущие "Оками", "Маздами",

«Тойотами» и «Мерседесами»,

вхожу я, пасынок Московии,

и напеваю тихо: бэса мэ...

ну то есть... муча... ну вы поняли!..

12 января 2005 г.

В БОТАНИЧЕСКОМ САДУ С МАКСИМОМ ЛАВРЕНТЬЕВЫМ

1

Мы в Ботаническом саду

зашли в японский сад с Максимом

и сакурою любовались,

и думали: как хорошо.

Среди камней журчал ручей

и воздух чистым был и свежим,

и попки девушек прелестных

прельщали нас, козлов двух старых.

Шучу. Не старых. Не козлов.

И ясно, что не попки вовсе

прельщали нас, а выход в новый

и качественный мир эфира...

2

За стол пластмассовый с Максимом

мы сели, чтоб перекусить

в кафе, среди деревьев в парке.

Был рядом пруд, но без воды.

От ямы без воды прохладой

не веяло, зато с небес

нас дождик лёгкий перед этим

своей прохладой омочил.

Прохладой омочил и ноги

Максим, когда бокал свой с пивом

мимо стола поставил, так что

бокал разбился, брызнув пивом.

Максим смутился, я подумал,

что трогательно видеть друга

таким растерянно-смущенным,

вот настоящий где поэт!

2005г.

***

Я написал стихи такие:

когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь,

когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь...

2006 г.

НЕЗНАКОМКЕ

Ты мне напомнила о чуде

В ресницах прячущемся. Нежность

И глубина в меня смотрели.

А я забыл, что может сердце

Глаза так страстью наполнять...

***

Я шёл сегодня по улице,

капало с крыш, светило солнце,

было ярко, приходилось жмуриться,

и потому я походил на японца.

Я думал о тайной печали

и радовался весеннему настроению,

у книжного магазина кричали

весело девушки – новое поколение.

Было шумно – Тверская всё-таки,

как хорошо жить на свете, думал я,

и вдыхал вкусный воздух в лёгкие,

как воду пил в реке Амударья.

Кстати, Амударья. Названье из детства,

СССР, урок географии,

долго живу я, скажу без кокетства.

(Не вспоминай, не смотри фотографии...)

Я так же юн и такой же ребёнок,

только уставший и малость напуганный,

в стекле отразился мой подбородок,

а вот и я сам – возрастом застуканный -

какой-то взрослый мужчина,

сорока лет, с длинными патлами,

но ничего, это не кручина,

я счастлив здесь и сейчас, это главное.

17 марта 2006 г.

***

Жизнь похожа на рваный мешок с картошкой,

дни бегут – расползается шов,

и, просыпав на землю тяжесть мира, рыжим Антошкой

стоите и думаете: хорошо.

Стоите среди поля и думаете – куда я шёл?

Какая разница, если нет желаний.

Можно, конечно, в книжке почиркать карандашом,

но лучше так наслаждаться, без знаний.

И начинаете идти, потому что страх подгоняет,

впереди горизонт, позади висельником качается

память сердца, но надежда не умирает:

"Ничего, завтра будет лучше!"...

Но ничего не случается...

18 апреля 2006 г.

В СЕВАСТОПОЛЕ

Солнечное небо, обгоревший живот,

даже веки щиплет – тоже обгорели,

я занимаюсь делом или наоборот:

вглядываюсь пристально в призрак цели.

Я в Севастополе. Славный город.

С утра до вечера какое-то колыхание

тела в пространстве, мыслей мелькание

и здоровый, по распорядку, голод.

Я режиссёр – ничего лишнего

в голову не лезет – приятный взгляд вовне;

разве что иногда раздражаюсь на ближнего,

когда что-то не так, как хотелось бы мне.

Хорошо. Лучшего не надо.

Впрочем, почему-то жалко времени...

Вокруг балясины, лестницы, колоннады,

инкерманский камень и братья по племени.

май 2006 г.

МНЕ НЕКОГДА

Мне некогда подумать о себе -

работаю порой до самой ночи.

Мне некогда подумать о судьбе,

о справедливости и огорчаться очень.

Так жгу я настоящее, увы,

не думая о сделанного смысле,

и к ночи из чугунной головы

не вытянуть живой и свежей мысли.

Забыв себя и прошлоё своё,

работаю, вгрызаясь в нечто вящее

сознанием, что точно копиё

в цель замысла летит сквозь настоящее.

Но это настоящее – говно,

ведь я теперь работаю в кино,

а это компромисс на компромиссе.

И есть желанье дать пинка актрисе,

а нужно улыбаться – я стараюсь

и научаюсь – сам с собой в борьбе.

Мне некогда подумать о себе,

о том, во что я тихо превращаюсь...

5 августа 2006 г.

***

На «языке ветвей» я говорил о чём-то,

что плохо выразимо для сознанья,

язык мой не годится и для чёрта,

но в нём есть тень божественного знанья.

И эту тень, вернее очертанья,

увы, слова одни приобретают,

и это-то и есть моё познанье -

тень облачков, что незаметно тают...

2006 г.

КНИГА ДЕСЯТАЯ. «СОЛНЕЧНАЯ НИТЬ»

***

Человек придумал работу, чтобы убивать время,

иначе не выдержать эту тяжёлую ношу.

Мальчик с девочкой играют в мячик и по-хорошему

они только зреют для того, чтобы передать семя.

Излить семя в обманном очаровании -

вот цель для человека, равно как и для медведя гризли;

но для этого надо много лет придумывать жизнесмыслы,

в силу способностей и животного изнутри толкания.

14.12.2006

***

Тяжёлый день сегодня был: чуть не ссадили с поезда

за нарушение мною паспортного режима.

Сейчас ночь. За окном джанкойский вокзал проплывает,

хочется стишок написать без рифмованного нажима.

Буду меньше рифмовать, больше писать правды.

В купе я один, вещи почти собраны, хочется помыться.

Впрочем, как приеду, сниму номер в гостинице.

Здравствуй, моя родина, прощай неуютная заграница.

Впрочем, везде я чужой, хоть неохота мне такое писать,

ибо придётся в себе покопаться, найти чтоб виновного.

И он, конечно же, будет найден, конечно же, это я.

Такое вынужденное признание из чувства правдоподобного.

24 октября 2006 г.

***

Чего уж проще кажется:

родился и живу.

Я сам бы не отважился

на это дежавю.

Я сам бы не отважился

и не рождался б впредь,

вот только мне неможется

от мысли умереть.

2007

***

Головой упёрся

я в стекла прохладу:

я наверно стёрся -

ничего не надо.

Мягкий свет из окон

сумеречно зыбок.

Я обёрнут в кокон

собственных ошибок.

Маясь от запруды,

что я сам построил,

я не стал ни мудрым,

ни счастливей вдвое.

Лишь сильней с годами

мысли забодали:

узкими вратами

я иду – туда ли?..

2007 г.

***

И вот она грусть, здравствуй, грусть!

Здравствуй, непонятно чавой-то со мною.

Жизнь, казалось бы вызубренная наизусть,

ещё способна улыбаться по-новому.

Улыбаться – не значит радоваться.

В грусти улыбка более зыбкая.

Так говорю я, начиная слегка бряцать

словами, приглушая бряцанье улыбкою.

Потому что бряцанье кажется вздорным.

Усесться удобно напротив жизни течения,

словно в кинотеатре с попкорном,

и вновь испытать грусть и смятение...

2007 г.

***

День вечерний настаёт.

Голубеет небо.

Снег морозный словно мёд

на буханке хлеба.

Солнце светит от души.

Тени уж до трассы.

Все мгновенья хороши,

все мгновенья в кассу.

2007 г.

***

Солнечный морозный день.

Радостно-воздушно!

Только скоро ляжет тень

сумерек бездушных.

Так что в радости есть грусть;

и ловлю мгновенье:

день закончится, так пусть

хоть в стихотворенье

эта солнечная нить

золотит мне память,

чтоб хоть что-то сохранить,

что-то не заямить.

2007 г.

***

Я буду сам собой, я буду в тишине

вовнутрь себя смотреть, пока не углубится

колодец пустоты, пока на самом дне

наружный этот мир, как сон, не отразится.

Я этот свой покой томительно люблю,

я жду его весь день, пока кипит работа,

чтоб внутрь себя смотреть, где оком глубь сверлю,

и это есть моя еврейская суббота.

1 февраля 2007 г.

***

Я только о себе и пел.

Что делать, так уж получилось.

И только то, что мне не снилось,

мой перед вечностью задел.

Я оторваться от себя

всегда мечтал, как от лекала...