Текст книги "Неоновые блики (СИ)"

Автор книги: Олег Трувинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

«Чудеса какие-то… Это ж надо? Один в один…», – качая головой, поражался такому странному совпадению Петр, все рассматривая и рассматривая фотографии австрийской гостиницы, – «не хватало еще себя на этих фотографиях найти…»

В два часа ночи он наконец-то отключил планшетник и лег спать.

Перед сном Петр прокрутил в голове весь этот длинный день:

– Лера, до утра задержавшаяся в редакции своего журнала…

– неожиданный звонок Кати…

– свое внезапное решение лететь на похороны абсолютно неизвестного человека…

– Катя, оказавшаяся очень красивой и душевной девушкой… Очень красивой… Очень, очень…

– место, где погибла Вероника…

«Стоп!», – Петр открыл глаза и уставился в потолок, – «и все-таки что-то здесь не так…»

Он вдруг снова вспомнил, как Катя несколько раз очень подозрительно уходила от ответов на его расспросы о Веронике. Да еще и эта странность с креплениями, на которых висел тот роковой щит.

«И все же, как же эти толстенные трубы могли вдруг взять и сломаться? Это же какую силу нужно было приложить, чтобы они сломались. Не погнулись, а именно сломались! Это же просто нереально…», – недоумевал Петр.

Его сомнения были не случайны, ведь он знал о креплениях, на которых держатся уличные рекламные щиты, почти все. Совсем недавно, буквально пару месяцев назад, он и сам столкнулся с проблемой установки уличной рекламы – решив увеличить продажи, рядом с одним из своих магазинчиков он надумал повесить рекламный щит. И тоже над тротуаром. И сейчас, лежа в темном гостиничном номере, он почти дословно вспомнил свой разговор с менеджером рекламной фирмы, которая выполняла его заказ. В тот день менеджер очень убедительно рассказал и даже показал математические расчеты, свидетельствующие о том, что конструкции, удерживающие рекламный щит, будут очень мощными, а рассчитаны они на вес, в несколько раз превышающий вес самого щита.

«Никакой ветер, даже ураганный, не способен сорвать щит со своих креплений. Если уж он и упадет когда-нибудь – то только вместе со столбом, а это просто невозможно», – именно такими словами убеждал Петра менеджер, изо всех сил рекламируя конструкции своей фирмы.

«Странно, странно… Что-то здесь не чисто…», – снова и снова накручивал себя Петр, таращась в темноту, – «завтра, после похорон, нужно будет попытаться выведать у Кати как можно больше сведений об этом деле. Она явно что-то знает, но скрывает…»

На этих мыслях он все-таки закрыл глаза и до самого утра провалился в тревожный сон.

Глава 4-я. Похороны Вероники

12 ноября 2011 года.

Будильник в мобильном телефоне разбудил Петра в шесть часов утра. Не открывая глаз, Петр наощупь отключил будильник, присел на край кровати и около двух минут пытался сообразить, где он сейчас находится.

Наконец понял, вскочил, быстро принял душ, оделся и, стоя у открытого шкафа, задумался:

«Взять шапку? Или не брать? Катя говорила, что туда и обратно меня отвезут на машине… Зачем тогда мне шапка? Пожалуй, оставлю…»

Он закрыл шкаф и ровно к половине седьмого спустился вниз. На цыпочках он прошел мимо Аллы Степановны, которая, тихонько посапывая, крепко спала на маленьком диванчике за стойкой регистрации, снял щеколду с входной двери и вышел на улицу. Такси уже поджидало его, припарковавшись напротив дверей гостиницы. Петр отдал таксисту листок с адресом и старенькая белая «копейка», с черными «шашечками» на дверях, запетляла по очень узким и очень темным переулкам Н-бурга. Через двадцать минут такси остановилось.

– Прие-е-ехали, – зевнул таксист.

Рассчитываясь с сонным таксистом, Петр посмотрел в окно. Вокруг располагался обычный спальный район. Рядом с дорогой стояло несколько жилых кирпичных пятиэтажек, а чуть поодаль – ряд серых девятиэтажек. Ни одного здания, хоть отдаленно похожего на морг, в обозримом пространстве не было и в помине.

«Не в жилом же доме у них морг?..», – всматриваясь в темноту улицы, подумал Петр и, с сомнением в голосе, спросил у таксиста:

– А мы точно приехали по тому адресу, который был написан на листочке?

– Ага-а-а-а, – таксист еще раз зевнул и спрятал деньги в карман, – а что, непохоже?

– Я же приезжий, поэтому не знаю – похоже, или непохоже. Мне, вообще-то, морг нужен… Ну, не мне, а…

Таксист вдруг вздрогнул и уставился на Петра. Его сонливость мгновенно улетучилась, а в глазах теперь отчетливо прослеживался страх.

– А зачем тебе морг? – выговорил он, наконец.

– Родственницу хороним… А… что?..

– Так ты к этой, что ли?!

– В смысле?

– А ну выходи из машины, – дрожащим от страха голосом неожиданно потребовал таксист.

– Вы что себе позволя…, – начал было возмущаться Петр, но вдруг увидел, что таксист вытащил из-за пазухи газовый баллончик и направил его прямо ему в глаза.

– Выходи, не доводи до греха. Баллончик – зверь, ослепнешь навсегда, – не потребовал – взмолился таксист.

Петр не заставил себя долго ждать и пулей выскочил из машины. Отбежав на безопасное расстояние, он обернулся и прокричал:

– Лечиться надо! Придурок! Скажи хоть, в какую сторону идти! Где морг-то ваш? Эй, ты!

Такси сорвалось с места, но вдруг резко остановилось. Из окна появилась голова таксиста:

– Вон за тем домом твой морг…

Взвизгнув лысыми покрышками, такси улетело вдаль. Петр покачал головой:

– Больной, что ли? Понаберут же, кого ни попадя… Ф-у-у-у…, – он выдохнул и пошел в том направлении, которое ему указал внезапно взбесившийся таксист.

Уже за ближайшей пятиэтажкой он обнаружил длинное белое одноэтажное здание барачного типа. Рядом с единственным входом, расположившимся с торца здания, стоял зеленый санитарный УАЗ-ик.

«Наверное, это и есть морг», – подумал Петр. Минуя небольшой скверик, он подошел к двери этого здания и увидел табличку, подтвердившую его предположение:

«Городской Н-бургский морг»

На часах было ровно семь часов утра. Кроме Петра и водителя «санитарки», уснувшего прямо на руле, рядом с моргом никого больше не было.

«Наверное, все, кто пришел попрощаться – внутри», – недоуменно подумал Петр и протянул руку к дверной ручке, намереваясь войти. Однако дверь внезапно распахнулась сама и оттуда, грубо оттолкнув Петра в сторону, вышли четыре санитара, держа в руках деревянный гроб. Санитары быстро донесли свою ношу к машине, а один из них, тот, кто находился у переднего правого угла гроба, изо всех сил ударил ногой по заднему крылу машины. От гулкого удара водитель высоко подскочил, ударился головой о потолок, проснулся, и, потирая глаза кулаками, быстро выскочил на улицу. Непрерывно позевывая, он открыл заднюю дверь, и санитары мгновенно загрузили свою ношу внутрь. Трое, так и не взглянув на Петра, выстроившись гуськом, молча ушли обратно в морг, а четвертый, тяжело дыша, подошел к Петру и, ловко плюнув далеко в сторону, и с интересом проследив за полетом своего плевка, спросил:

– К Ивановой?

Сильно растерявшийся от такой внезапности и стремительности происходящего, Петр только и смог, что утвердительно кивнуть. Тогда санитар вытащил из кармана халата две бумажки и ручку.

– Это свидетельство о смерти, с собой заберешь. А здесь распишись, – он ткнул пальцем во второй листок и дал Петру ручку.

Петр послушно расписался. Не вымолвив больше ни единого слова, санитар забрал бумажку и направился в морг. Петр наконец-то пришел в себя и выкрикнул ему вдогонку:

– Не знаете, кто-нибудь еще будет присутствовать на похоронах? Они что, сразу на кладбище приедут?

Но санитар даже не обернулся. Вместо этого он еще раз смачно плюнул и быстро исчез за дверью.

– Вот хамье циничное! – разозлился Петр, – вообще-то человека в последний путь отправляете, можно было как-нибудь без такой спешки!..

Но дверь морга уже захлопнулась и, скорей всего, санитар его не услышал. В злости Петр тоже ловко сплюнул сквозь зубы, чего раньше за ним никогда не замечалось.

Он подошел к «санитарке». Водитель, здоровый патлатый детина лет тридцати, с неестественно длинными, аж до подбородка, бакенбардами, нетерпеливо газуя вхолостую, опустил боковое стекло, смерил Петра с головы до ног презрительным взглядом, сплюнул, и сквозь зубы проговорил:

– Давай, садись.

Петр кивнул. Единственное пассажирское место в «санитарке», которое он заметил, было то, что находилось рядом водителем, в кабине. В темный кузов, где сейчас стоял гроб с Вероникой, он, конечно не полез. Он обошел машину спереди и попытался открыть пассажирскую дверь. Дверь не открывалась.

– Не, не! – заорал вдруг патлатый, – не сюда! Здесь не открывается. Замок сломался. Давай-ка назад. Слышь ты, давай, шевелись уже!

Петр вышел из себя:

– Эй, повежливей, пожалуйста! Здесь вообще-то моя родственница лежит! Проявите хоть немного уважения к… покойнику… покойнице…

Водитель промолчал.

«Сто процентов – пассажирская дверь в полном порядке. Закрыл ее изнутри, мерзавец… Знал бы я дорогу, выбросил бы гаденыша из машины и сам бы Веронику повез…», – зло думал Петр, обходя машину, – «вот так «церемония прощания»… По-быстрому забросили Веронику в кузов, оплевали тут все вокруг, да еще и хамят… Кому расскажешь – не поверят… Ну… что делать, придется ехать рядом с ней… Это совсем не страшно… Что тут такого… Каких-то двадцать минут – и мы уже на кладбище… Просто не думать ни о чем, и все… Или думать о чем-нибудь позитивном…»

С этими мыслями он вскарабкался в темный салон, захлопнул изнутри задние двери и сел на узкую боковую скамейку, намертво прикрученную к борту. Автомобиль сорвался с места и помчался по городу, нисколько не заботясь о том, чтобы хоть немного притормаживать на кочках и рытвинах. Позитивно мыслить не получалось. В голове рождались только проклятия в адрес патлатого водителя, одно краше другого. Подскочив на очередном ухабе, Петр подобрался к окошку, которое вело в водительский отсек, и несколько раз ударил по нему кулаком:

– Помедленней можете?! Мы же не на гонках!

– А че? – услышал он в ответ, – че-то не нравится? Мажор хренов…

– Ах ты… Ну, доберусь я до тебя, как только доедем. Я тебе покажу, какой я мажор, – пообещал ему вконец взбесившийся Петр и, подпрыгнув на очередной кочке, больно ударился головой о потолок. На особо крутых виражах гроб начал угрожающе наклоняться и с неприятным скрежетом елозить по металлическому днищу «санитарки».

– Гаденыш! – выкрикнул Петр в сторону водителя. Тот моментально отреагировал тем, что слегка поддал газу. Машина отчаянно взревела и понеслась еще быстрее.

«Да он же сейчас разобьется!», – со страхом подумал Петр, когда гроб внезапно отъехал назад и, сильно ударившись о двери, подъехал обратно к нему, – «или вообще вылетит на дорогу!»

Этого он допустить не мог. Посомневавшись всего одно мгновение, он все-таки решился и сполз со скамейки, склонившись в три погибели… Все двадцать минут безумной гонки ему пришлось стоять на коленях перед гробом и обхватывать его левой рукой, правой, при этом, удерживаясь за скамейку.

«Вот так проводил в последний путь…», – горестно думал Петр, из последних сил удерживая гроб, который всю дорогу так и норовил вырваться из его объятий.

Все это время он старался не размышлять над одним своим очень странным и очень страшным наблюдением – честно говоря, дорога через какое-то время стала вроде бы ровнее – наверное, машина уже выбралась за пределы города, на загородное шоссе, однако Петру все время казалось, что… гроб по-прежнему порывается выскочить из его рук. Он словно шевелился…

«Все нормально, все нормально…», – успокаивал себя Петр, – «тебе это только кажется. Спокойно. Скоро уже доедем, и все будет хорошо… Вдох… выдох. Вдох… выдох…»

Словно пытаясь опровергнуть, что Петру это «только кажется», гроб вдруг резко подпрыгнул на еле заметной колдобине, и самопроизвольно устремился к задней двери, увлекая за собой Петра.

Интуиция подталкивала Петра к одной очень странной мысли – гроб категорически не желает ехать на кладбище. Страх в одну минуту сменился на азарт.

– Ну уж нет! – злобно прошипел Петр, – от меня не уйдешь! До кладбища мы доедем вместе. Ты останешься в машине и попадешь-таки сегодня в свою могилу… А ну стоять!

Еле удерживаясь на ногах, он подобрался к задней двери, встал на колени, уперся в дверь ногами и изо всех сил отодвинул гроб подальше в салон.

В таком положении он теперь и ехал – всей своей массой прижимая к полу гроб, обхватив его обеими руками, а ногами, при этом, продолжая упираться в задние двери.

Машина вдруг резко свернула вправо и снова запрыгала на кочках.

«Убью гада. Как только остановимся – сразу же убью… Как раз кладбище будет рядом, далеко не надо будет идти, чтобы закопать негодяя… Пусть меня накажут… Но я его уничтожу… Я спасу мир от этого подонка…»

Смакуя в уме грядущие минуты расправы над «этим патлатым идиотом», Петр почувствовал, что асфальт вдруг сменился сначала на гравий, а потом на что-то более мягкое – песок или землю. Через несколько секунд «санитарка» резко остановилась. Гроб в последний раз попытался вырваться, но вдруг затих. Задние двери внезапно распахнулись. От неожиданности Петр вскочил на ноги и снова больно ударился головой о потолок. В этот момент, оттолкнув Петра в сторону, в салон впрыгнули два очень хмурых мужичка в одинаковых черных куртках и кожаных кепках. Двое других остались стоять внизу. Привычным движением они легко выгрузили гроб, перехватились поудобнее, и быстрым шагом понеслись к кладбищенским воротам, видневшимся совсем неподалеку.

Петр спрыгнул на землю и, не теряя ни секунды, подбежал к водительской двери. Схватившись за ручку, он попытался открыть дверь, чтобы прямо здесь раз и навсегда разобраться с этим наглецом. Увидев Петра рядом с собой, тот от неожиданности отпрянул от двери вглубь салона и резко нажал на газ. «Санитарка», хлопая распахнутыми задними дверьми, и, срывая колесами комья черной земли, помчалась к шоссе.

Поняв, что его обидчик безнаказанно уезжает, Петр в запале схватил первый, попавшийся под руку, камень и бросил его вслед машине, однако промахнулся. Камень лишь чиркнул по заднему крылу машины.

– Черт! Черт! Черт! – взревел Петр и быстро огляделся в поисках другого камня.

Через пятьдесят метров «санитарка» вдруг резко остановилась. Из окна почти наполовину высунулся водитель и, тряся шевелюрой, выкрикнул:

– Мажор хренов! Мазила драный!

Он плюнул в сторону Петра, быстро спрятался в кабине, и машина, выпрыгнув на шоссе, умчалась вдаль, размахивая задними дверьми, словно темно-зелеными крыльями.

– Я тебя найду все равно, гад! Я тебе это обещаю! Когда-нибудь мы обязательно встретимся!.. – потрясая кулаком, проорал ему вслед Петр и, развернувшись на 180 градусов, побежал к воротам кладбища.

Проскочив в ворота и очутившись на территории кладбища, Петр остановился, перекрестился и постарался успокоиться. Он огляделся. Вокруг было очень темно. Невысокие и высокие памятники и кресты перемежались с невысокими и высокими деревьями и кустарниками. Работников Петр уже не увидел. Не дожидаясь его, они почему-то очень поспешно исчезли где-то в глубине кладбища вместе со своей ношей. Петр прислушался. Через несколько секунд, где-то очень далеко, он услышал приглушенные расстоянием мужские голоса. Стараясь не оступиться и не угодить ногой в могилы, Петр побежал на эти голоса по очень узкой дорожке, подсвечивая свой путь мобильником.

Откуда не возьмись, подул ветер. То усиливаясь, то затихая почти на нет, он то подгонял Петра в спину, то, как будто препятствовал ему – вызывая слезы, изо всех сил упруго дул прямо в лицо. Наконец Петр выбежал на небольшой пустырь. Едва не угодив в свежевырытую, очень глубокую могилу, он резко остановился, еще несколько секунд опасно балансируя на самом краю. Положение усугублял коварный ветерок, который вдруг резко усилился и стал подталкивать Петра в спину, словно помогая ему свалиться вниз. Каким-то невероятным чудом удержав равновесие, Петр отпрянул назад и все-таки смог отпрыгнуть от могилы.

На мгновение его охватила паника. Ему почудилось, что прямо из могилы доносится голос… Его голос…

«Иди-и-и же сюда-а-а… Иди-и-и, не б-о-о-ойся… Зде-е-е-есь не стра-а-ашн-о-о-о…», – тихо и протяжно призывал Петра его собственный голос.

– Чур меня, чур меня… Не хочу я туда… Сгинь…, – прошептал напуганный Петр и в очередной раз перекрестился. Голос пропал.

Петр помотал головой и огляделся. То, что он увидел в следующее мгновение, повергло его в полнейший ступор. Оказывается, за то время, пока он бежал, работники уже успели положить гроб с Вероникой в могилу, которая находилась немного поодаль от той, в которую он только что чуть не угодил, и начали быстро работать лопатами, забрасывая его землей. Петр снова вышел из себя, сжал кулаки… но все же постарался сдержать себя.

«Спокойно. Ты же на кладбище. Спокойно, спокойно… Скоро все это закончится…», – короткий аутотренинг немного успокоил его.

Он обошел «свою» могилу и приблизился к работникам, которые по-прежнему, как заведенные, лихо работали лопатами, не обращая на него никакого внимания:

– Мужики, дайте хоть попрощаться…

Все, как один, они вдруг выпрямились, отставили лопаты в сторону, и удивленно уставились на него, как будто увидели его впервые.

«Странные люди… Они же меня видели… В машине… Надеялись, что я их не догоню?.. Что здесь, вообще, за спешка?..», – растерянно думал Петр, глядя поочередно то на одного, то на другого работника.

Немного поглазев на Петра, трое из них почти синхронно перевели свой взгляд на четвертого, который был заметно крупнее и явно постарше их.

Петр предположил, что тот, на которого были обращены вопросительные взгляды остальных, был их начальником, что-то вроде бригадира. Безмолвная пауза затягивалась – с одной стороны могилы стоял Петр и смотрел по очереди на каждого работника, по другую сторону стояли трое работников и выжидающе глядели на своего бригадира, ну а тот, застыв у головной части могилы, прищурившись, задумчиво таращился на Петра, словно замыкая невидимый треугольник из напряженных взглядов. Наконец, бригадир отвел взгляд от Петра и нехотя кивнул своим работникам. Все четверо, они медленно отошли в сторону, встали под деревом, оперлись о лопаты и закурили.

Петр подошел к краю могилы. Встав на одно колено, он кинул горсть земли на гулкую крышку гроба. После чего встал и, скорбно опустив голову, постоял пару минут, думая о том, насколько опасна и непредсказуема жизнь, и как коварно может один-единственный нелепый несчастный случай прервать жизнь любого человека…

Горестно вздохнув, он отошел от могилы и махнул работникам рукой – мол, можно продолжать.

Увидев этот жест, трое снова уставились на бригадира. На этот раз не вопросительно, а возмущенно. Тот, поняв, что его подчиненные ждут от него хоть каких-нибудь действий, кинул в сторону папиросу и тихо проговорил, глядя на Петра из-под козырька кепки злыми колючими глазами:

– Видим, не маши руками.

Они о чем-то поговорили и, злобно взглянув на Петра, подошли к могиле и продолжили свою работу.

«Да что тут с ними творится? Нервные какие-то, странные… С этими точно шутить нельзя. Если что – то четверо на одного… Как пить дать – не справлюсь…», – тревожно призадумался Петр.

Почувствовав на себе косые взгляды кладбищенских работников, он незаметно огляделся, на всякий случай выискивая пути отхода. За пустырем виднелся высокий забор, а справа и слева все было занято свежевырытыми могилами.

«В случае чего убегать придется в том же направлении, откуда я только что пришел – к воротам. Наверное, я зря махнул им рукой», – начали одолевать Петра неприятные предчувствия, – «кто его знает, что им могло показаться… Может, я их каким-то образом оскорбил этим своим жестом?»

Он повернулся к ним боком, и так, чтобы они не заметили, вытащил из кармана мобильник. Связи в этой глуши, естественно, не было. Петр снова засунул телефон в карман и взглянул на работников, умело выполняющих свою нелегкую работу.

«Да ладно, нормальные, вроде, люди. Хватит малодушничать и бояться каждого взгляда», – строго отругал сам себя Петр.

Тем временем, хмурые работники закончили свое дело. Тихо о чем-то переговорив, трое отошли на несколько метров в сторону забора, а бригадир снял кепку, вытер клетчатым носовым платком пот со лба, шумно высморкнулся в него же и, подойдя почти вплотную к Петру, не моргая посмотрел на него своими желтоватыми глазами:

– Ты зачем нам рукой махнул? – неожиданно спросил он неприятным, многообещающим голосом.

«Ну вот! Попал! Дернул же черт махнуть рукой. Сейчас лопатами забьют, и здесь же захоронят, рядом с Вероникой… В «мою» же могилу… Поди, узнай потом, куда я делся с кладбища… Да никто и искать-то не будет…», – Петр лихорадочно пытался сформулировать правильный ответ, чтобы разрядить обстановку, однако в голову ничего не приходило, – «пуститься в долгие объяснения, что они меня не так поняли, и что я не хотел их оскорбить этим дурацким движением своей руки? Нет, не пойдет, подумают, что я оправдываюсь, а значит – виноват. А раз виноват – значит есть за что бить… Может, сказать им, что у меня бывают тики и рука дернулась самопроизвольно? Нет, не поверят… Поймут, что это обман и еще сильнее разозлятся… Сорваться прямо сейчас с места и броситься наутек? Ну да… Кинут лопату вслед, а она может попасть прямо в голову… С половиной черепа далеко не убегу… Вариантов нет, времени на размышления тоже нет… Во-первых, нельзя подавать вида, что я напуган…»

Собрав всю свою волю в кулак, Петр постарался унять мелкую дрожь в коленях, уже привычно сплюнул в сторону, и, прищурившись, смело посмотрел в желтые глаза бригадира:

– Да просто… Махнул и все…, – как можно наглее проговорил он, и вдруг вспомнил недавние слова патлатого водителя «санитарки», – а че? Че-то не нравится?

Не заметив на лице у Петра ни единого намека на страх, бригадир немного растерялся:

– Да ниче…

– А-а-а, – неопределенно протянул Петр, и снова плюнул в сторону, на этот раз уже гораздо дальше, чем в предыдущий раз, – ну а че, бывает…

Бригадир не отходил. С одной стороны, начиная понимать всю абсурдность ситуации, он очень хотел прямо сейчас завершить этот конфликт в самом его зачатке. Но с другой стороны, он чувствовал на своей спине выжидательные взгляды своих обиженных подчиненных.

«Отступать нельзя. Авторитет потеряю навсегда… И че я к нему полез…», – подумал бригадир и продолжил. Он выдвинул нижнюю челюсть далеко вперед, прищурился и еще сильнее ссутулился, высоко приподняв, при этом, плечи.

– Че? Че ты сказал? Слышь ты! Ты че? – сипло проговорил он, понимая, что – все… Дальше – тупик…

От страха у Петра закололо где-то глубоко в левой половине грудной клетки. Он рефлекторно просунул правую руку между пуговицами пальто, глубоко за пазуху, и схватился за сердце.

Петру было неизвестно, о чем именно подумал в эту минуту бригадир, но он вдруг увидел, что тот, внимательно проследив за его рукой, внезапно преобразился до неузнаваемости. Его угрожающе выдвинутая вперед челюсть медленно отъехала назад, плечи опустились вниз, а губы самопроизвольно разъехались в неестественной, натянутой улыбке.

Остальные работники, до этого тихо переговаривавшиеся между собой, напряглись и разом замолчали.

Петр вдруг интуитивно уловил, что, непонятно по какой причине, роли в этом опасном спектакле чудесным образом сменились. И явно в его пользу.

«Черт с ним, с авторитетом. Живым бы остаться…», – подумал бригадир и быстро проговорил:

– Мы это… Попутали че-то… Готово все, в общем. Принимай работу, братишка.

Он уважительно подхватил Петра под локоть и, провожаемый недоуменными взглядами своих подчиненных, подвел его к могиле.

– А че… Нормально вроде…, – сохраняя удачно подобранный имидж, и еще до конца не веря в свое спасение, Петр нехотя вынул руку из-за пазухи, пошарил в кармане джинсов и, вытащив пару крупных купюр, протянул их бригадиру:

– За работу.

Бригадир понял, что напряженная ситуация исчерпана. Слегка дрожащей рукой он взял деньги и засунул их под кепку. После этого он вытащил из кармана куртки пачку папирос, закурил сам и протянул пачку Петру:

– Благодарствуем. Сам-то откуда будешь?

Вытянув из пачки папиросу, Петр прикурил ее от зажигалки бригадира:

– Из Москвы. Вот – с дальней родственницей приехал попрощаться.

– Как там Белокаменная поживает?

– По-разному. В основном неплохо. Че с ней будет-то.

Мужички напряженно посмеялись.

Бригадир вдруг посерьезнел:

– Так она родственница твоя, говоришь? Ты не верь тем бредням, что болтают о ней местные. Ерунда это все… Слухи…

Петру показалось, что бригадир хочет рассказать еще что-то очень важное.

– Слухи?.. – неопределенно проговорил он, пытаясь подстегнуть бригадира к рассказу.

– Тут вот в чем дело…, – начал было говорить тот, но перед этим мельком взглянул на своих работников.

Те тоже внимательно слушали, злобно посматривая то на него, то на Петра. Передумав рассказывать о Веронике, бригадир опустил голову, вздохнул и продолжил:

– В общем, заговорились мы. А нам, ведь, идти надо. Работать. На другой конец кладбища. Ты дорогу-то к воротам найдешь?

– Думаю, что найду… Но машина, кажется, уже уехала…, че-то…, – разочарованно ответил Петр, поняв, что сеанс разговора по душам закончен и о Веронике он больше ничего не услышит.

– Ты двигайся по той же дорожке, по которой пришел. Как выйдешь из ворот – пойдешь прямо, никуда не сворачивая, до шоссе. Перейдешь шоссе, а на той стороне сразу же увидишь остановку. Раз в час ходит автобус до Н-бурга. Доберешься как-нибудь. Ну, бывай…

– Бывайте…

Мужички закинули лопаты на плечи и вереницей ушли в темноту, один за другим исчезая за памятниками и деревьями.

До Петра долетел обрывок диалога одного из работников и бригадира:

– Ну и че? Ты че его отпустил? Че он нам руками махал? Может, вернемся, объясним ему, кто есть кто?..

– Да ну его нах…р… Отморозок какой-то… Похоже ствол за пазухой прячет… Сваливаем отсюда поскорей… А то перестреляет вас как куропаток, а я потом отвечай… Давай, давай, шевели ластами… Чтоб вы без меня делали… Как дети, честное слово… Чем вы вообще думаете… Шустрей, шустрей…

Петр выдохнул. Осмысливать странные речи бригадира о Веронике? Ну уж нет! Сейчас единственным его желанием было поскорее убраться с этого кладбища.

«Они от меня, ну а я – поскорее от них… Вдруг передумают и вернутся…»

Он выбросил папиросу, в последний раз взглянул на свеженасыпанный холмик с деревянным крестом у изголовья и, подняв воротник пальто, очень быстрым шагом направился к воротам.

Снова появился этот странный ветер. И снова у него почему-то не было определенного направления. Его порывы вновь и вновь налетали на Петра то спереди, то сзади, то, абсолютно необъяснимым образом – одновременно справа и слева, отчего у него сильно закладывало в ушах. С каждым своим шагом Петр ощущал, что порывы ветра били его все сильней и сильней. Уже через минуту ветер настолько ускорился, что его резкие холодные удары по незащищенной голове Петра стали довольно ощутимыми.

«Бьет, как профессиональный боксер… Эх, надо было все-таки шапку взять. Продует ведь. Менингит бы не заработать…», – с опаской подумал он и ускорил шаг.

Ветер внезапно изменил свой характер. Теперь он как будто бы разделился на две части. Одна часть сконцентрировалась в единый упругий кулак и принялась ритмично толкать Петра прямо в затылок. Другая часть разбежалась по кладбищу и носилась теперь между могилами, словно гигантское количество очень быстрых змей. Периодически, пролетая в узких местах, ветряные змеи издавали тоненький свист, иногда превращавшийся в звук, очень похожий на человеческий стон…

Услышав стоны, раздававшиеся как будто бы в глубине могил, Петр запаниковал. Со страхом оглянувшись по сторонам, он не выдержал и побежал. Однако ровно через минуту удары по затылку и жуткие стоны вдруг прекратились. Вокруг воцарилась звенящая тишина. Петр остановился и отдышался.

Через несколько секунд где-то далеко позади себя он услышал звук, очень похожий на далекий рев реактивного самолета. Петр испуганно обернулся и прислушался. Звук шел не с неба, а с земли, и он очень быстро приближался. Петр сорвался с места и изо всех сил помчался по узкой дорожке. Уже на бегу он услышал, что приближающийся к нему звук летящего самолета превратился в жуткий стон многотысячной толпы. От быстрого бега и внезапно нахлынувшего ужаса Петр начал задыхаться. Стоны слышались уже совсем рядом, прямо за его спиной. Внезапно, от сильного удара порыва ветра по затылку, его голова резко качнулась вперед, и он чуть было не упал на землю.

Ничего не замечая вокруг, с выпученными от страха глазами, уже почти не дыша от сильнейшего невротического спазма в горле, Петр, тем не менее, со спринтерской скоростью мчался к воротам кладбища. Так быстро он еще никогда не бегал. Ему казалось, что нечто огромное с ревом несется совсем рядом – прямо за плечами, вот-вот догонит его и разорвет на части. Упругий кулак ветра продолжал методично и сильно бить его по затылку, из-за чего голова Петра все время кивала вперед, словно он с чем-то постоянно соглашался, или кому-то кланялся, мчась по темному кладбищу.

Вой ветра стал таким пронзительным, что у Петра снова заложило в ушах. Удары по голове на несколько секунд прекратились. Петр вдруг подсознательно почувствовал, что жуткое нечто, летящее у него за плечами, готовится его убить…

Собрав все свои последние силы, Петр, словно огромный кролик, сделал три гигантских скачка и, минуя ворота, с вытаращенными от ужаса глазами пулей вылетел за пределы кладбища. Не в силах больше бежать, он рухнул на колени, согнулся вперед, закрыл голову руками и закричал от страшного ощущения неумолимого приближения собственной гибели…

Внезапно он услышал, что позади него с грохотом закрылись чугунные ворота и все стихло. Дикий вой и ветер исчезли, словно их и не было. Не веря в свое спасение, Петр осторожно обернулся. Никого!

Он встал и отряхнул колени. В один момент от безумного страха и спазма в горле не осталось и следа. Он пощупал затылок. Вроде бы все было на месте…

Он еще раз посмотрел на чугунные витые ворота. На секунду ему показалось, что черные завитки обоих створок ворот сложились в страшную звериную морду, яростно уставившуюся прямо ему в глаза. Петр помотал головой, резко отвернулся и быстро пошел к шоссе.

С каждым шагом, отдалявшим его от ворот кладбища, на душе у него становилось все спокойнее. К тому моменту, когда он подходил к шоссе, он уже вспоминал обо всем произошедшем как о каком-то нелепом курьезе:

«Детский сад какой-то. Это ж надо – ветра напугался… Носился как идиот по кладбищу… Ну и ладно, зато взбодрился. Хм… Утренняя пробежка по кладбищу… Фитнес так себе… На любителя…»

Петр перешел шоссе и, если верить словам бригадира, очутился на стороне, ведущей в сторону Н-бурга. Он покрутил головой в поисках остановки. Совсем недалеко от себя, буквально в двадцати метрах, прямо на обочине, он обнаружил маленькую, низенькую деревянную скамейку с облупившейся черной краской и железный столб с табличкой расписания наверху.