Текст книги "Команда"
Автор книги: Олег Кучеренко
Соавторы: Сергей Вишняков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Annotation11 августа 1979 года самолет, выполнявший рейс Ташкент – Минск, потерпел авиационную катастрофу в районе г. Днепродзержинска. Пассажиры и экипаж погибли, в том числе ряд членов футбольной команды мастеров высшей лиги «Пахтакор».
СЕРГЕЙ ВИШНЯКОВ, ОЛЕГ КУЧЕРЕНКО
КОМАНДА
ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ О ФУТБОЛЬНОЙ КОМАНДЕ «ПАХТАКОР», ПОГИБШЕЙ И ВОЗРОЖДЕННОЙ
I
ОТ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КОМПАРТИИ УЗБЕКИСТАНА И СОВЕТА МИНИСТРОВ УЗБЕКСКОЙ ССР
11 августа 1979 года самолет, выполнявший рейс Ташкент – Минск, потерпел авиационную катастрофу в районе г. Днепродзержинска. Пассажиры и экипаж погибли, в том числе ряд членов футбольной команды мастеров высшей лиги «Пахтакор».
Центральный Комитет Компартии Узбекистана и Совет Министров Узбекской ССР выражают глубокое соболезнование семьям и родственникам погибших.
Правительство республики принимает меры по оказанию помощи семьям погибших.
ЦК КОМПАРТИИ СОВЕТ МИНИСТРОВ
УЗБЕКИСТАНА УЗБЕКСКОЙ ССР
Век футболиста недолог. Начало, становление, расцвет, наивысшая точка подъема, увядание, уход – вся драма футбольной жизни спрессована в какие-то десять – пятнадцать лет. И никого это не удивляет, в том числе самих игроков. Иногда – реже, впрочем, чем стоило бы – устраивается пышная церемония. И странно ведь, что с речами и цветами провожают тридцаnилетнего человека... А чаще диктор на стадионе просто произносит совсем другую фамилию в составе команды. Болельщики удивляются: «Перешел куда-то? Или сошел вовсе?» – но долго печалиться им некогда. Звучит свисток. Началась игра...
Мы уже вроде бы попривыкли к бесконечным драмам нашего времени. Едва ли не каждый день слышишь о землетрясениях и тайфунах, авариях и пожарах. Дело тут не только и не столько в том, что иные из нас заражены опасной бациллой равнодушия к человеческой беде. Просто инстинкт сопереживания тоже, как видно, притупляется...
Но и сегодня, пять лет спустя, нас не оставляет равнодушными история гибели cемнадцати футболистов ташкентского «Пахтакора». Нас – это и миллионы болельщиков, и тысячи людей, входящих в орбиту футбола: игроков, тренеров, врачей организаторов, спортивных журналистов. Авторы этого повествования собрали множество документальных материалов, заполнили записями бесед десяток репортерских блокнотов и магнитофонных кассет. И убедились, что судьба «Пахтакора» и поныне заставляет горевать и спорить, восторгаться и задумываться.
Мы постараемся рассказать здесь о людях, которые ушли, не доиграв, и о событиях, предшествовавших 11 августа 1979 года. А равно и о тех, кто сменил погибших, и о том, что было после трагедии. На наш взгляд, поучительно и то, что было, и то, что стало. Судьба «Пахтакора» достойна описания.
В футболе разбираются все. Так что мы не станем ничего придумывать, затушевывать следы былых и нынешних конфликтов, обходить острые углы – насколько возможно, по крайней мере. Иначе нам с читателями попросту не договориться.
Надеемся, что откровенность не оскорбит памяти погибших и не затронет достоинства нынешних игроков и тренеров команды. В некоторых случаях возникали разные, иногда противоположные точки зрения. Мы намерены привести и те и другие.
Дубль всегда играет на сутки раньше, чем основной состав, это закон высшей лиги. Похоже на то, как некогда в кулачных боях первыми вступали врукопашную мальчишки, потом юноши и лишь затем за дело принимались бывалые мужчины. Дубль «Пахтакора» тоже вылетел из Ташкента в Минск на день раньше основного состава. Яков Аранович, ныне начальник команды «Пахтакор», тогда работавший ее тренером, предполагал, что полетит 11 августа, тем самым самолетом. Но по семейным обстоятельствам попросил у Олега Базилевича, старшего тренера команды, разрешения отправиться в Минск на сутки раньше.
А вот случайность, приведшая к обратному результату и ставшая в этой ситуации роковой. К вылету не явился игрок дублирующего состава Сироджиддин Базаров. Оказалось, что накануне к нему из Самарканда приехал отец. Парня, конечно же, отпустили со сборов, а на следующее утро он, говорят, попросту проспал. Пришлось ему лететь 11 августа... Был он самым молодым среди погибших, восемнадцать лет всего.
Дубль долетел благополучно. По традиции хозяева поля – минское «Динамо» – позаботились о гостинице. А наутро Аранович вместе с администратором минской команды поехал в аэропорт встречать основной состав. Самолет, похоже было, опаздывал. Информация поступала разноречивая: то «по метеоусловиям», то «поздним прилетом», а потом девушка из справочного бюро и вовсе куда-то исчезла...
Мы приводим эти не такие уж существенные подробности не для того, чтобы как-то осудить работников аэропорта. Им тоже было худо в тот момент. Но, если миновать даже малейшее из известных нам деталей, не удастся представить теперь, как это было.
Только в 18.30 объявили, что ташкентский рейс переносится на следующий день.
Вернулись в гостиницу. И тут Арановичу сказали: «Звонил секретарь ЦК Компартии Узбекистана товарищ Салимов. Просил быть у телефона. Скоро еще позвонит». И сразу же звонок. «Яков Аронович,– прозвучал словно из соседней комнаты знакомый голос,– назовите по списку всех, кто прилетел с вами». Тренер перечислил. Секретарь ЦК помолчал. Потом сказал: «Ты мужчина, Яша... Крепись, сынок... Команда погибла в авиационной катастрофе». И заплакал.
Страшная была ночь...
Поздним вечером Аранович позвонил в Москву Вячеславу Дмитриевичу Соловьеву. Один из самых уважаемых в стране футбольных тренеров, он тогда уже не руководил «Пахтакором» – еще в 1975 году вынужден был уйти по болезни. Но именно он создавал костяк «Пахтакора»-79, приглашал лучших игроков по одному, собирал их, как пальцы в кулак.
– Даже в кошмарном сне не могло мне присниться,– говорил нам Соловьев,– что буду хоронить этих ребят. Самый тяжкий момент в моей жизни. В ту ночь до утра просидели мы рядом с женой, она ведь их всех тоже хорошо знала и любила. Никак не могли поверить, что их больше нет. И сейчас, честно говоря, не верю...
Утром в Минске у гостиницы стояло море людей. Все хотели знать, что же все– таки произошло, кто погиб, а кто жив. А что могли им сказать Аранович и прилетевшие вместе с ним? Они и сами толком не знали, кто был в разбившемся самолете.
Матч дубля, понятно, отменили.
Пахтакоровцам взяли билеты на тот же рейс, только в обратную сторону: Минск – Донецк – Гурьев – Ташкент. Иные ни за что не хотели лететь. Но приехал Эдуард Малофеев, старший тренер минского «Динамо», и убедил всех, что лететь надо. Это нелепая трагическая случайность, говорил он, сам всю жизнь летающий по необходимости, такое бывает гораздо реже, чем автомобильные аварии. И вообще в одну воронку снаряд дважды не падает.
ПРОЩАНИЕ С ТОВАРИЩАМИ
Ташкент. 17 августа. (ТАСС). Сегодня тысячи жителей Узбекистана проводили в последний путь футболистов команды «Пахтакор», погибших в авиационной катастрофе.
В цветах портреты тренера команды, заслуженного тренера Узбекской ССР И. Б. Тазетдинова, мастеров спорта СССР международного класса М. И. Ана, В. И. Федорова, мастеров спорта СССР Р. Р. Агишева, А. М. Аширова, К. А. Баканова, Ю. Т. Загуменных, А. И. Корченова, Н. Б. Куликова, В. В. Макарова, С. К. Покати– лова, В. Н. Чуркина, кандидатов в мастера спорта С. А. Базарова, Ш. М. Ишбутаева, В. В. Сабирова, администратора команды М. И. Талибжанова, врача В. В. Чумакова.
Выступавшие на траурной церемонии говорили об их большом вкладе в развитие советского спорта, в популяризацию футбола в Узбекистане, об их общественной деятельности.
В тот же день состоялись похороны. На могилы были возложены венки от партийных, советских, профсоюзных, комсомольских и спортивных организаций.
«Советский спорт». 18.08.1979
О том тягостном, о том черном дне под раскаленным добела ташкентским солнцем помнят очень многие. Весь город вышел на улицы, чтобы проститься с любимой командой. Да что там, со всей республики съехались люди на похороны «Пахтакора», из Москвы и других городов прилетели. Сплошной стеной стояли они на всем пути от аэропорта до Боткинского кладбища, где погребли останки погибших. В траурной церемонии принимали участие первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Шараф Рашидович Рашидов, члены Бюро ЦК Компартии Узбекистана, правительства, Президиума Верховного Совета республики, руководители советских, профсоюзных, комсомольских органов, спортивные работники Узбекской ССР.
Это была всенародная скорбь.
Вспоминая о том дне, ни один из наших собеседников не мог и не пытался ничего описать или осмыслить. Передавали как умели горькие свои чувства, и все. И лишь одно поразило всех без исключения. Насколько известно, эти массы людей никто не организовывал. Горе само выводило людей из домов, из учреждений, предприятий, учебных заведений, горе само и наводило порядок. В те часы в огромной толпе не случилось ни малейшего недоразумения, не произошло никакого правонарушения.
Каждый день после катастрофы в Спорткомитет республики приходили тысячи, десятки тысяч телеграмм с выражением соболезнования. От отдельных болельщиков и целых их групп, от коллективов предприятий, вузов, организаций, воинских частей, от всех советских и многих зарубежных команд. У здания Спорткомитета поставили специальный щит, где стали вывешивать телеграммы. И вокруг этого щита день и ночь толпились люди.
Это стихотворение неизвестного автора было найдено в одной из корзин с цветами на могиле футболистов.
В Ташкенте жарко, в Ташкенте горе,
в Ташкенте печаль о «Пахтакоре».
Обидно, что в небе им стало тесно,
навеки остались играть в поднебесье...
В ЦК КП УЗБЕКИСТАНА И СОВЕТЕ МИНИСТРОВ УЗБЕКСКОЙ ССР
Учитывая большие заслуги в развитии физической культуры и спорта, особенно футбола, идя навстречу пожеланиям трудящихся, ЦК КП Узбекистана и Совет Министров Узбекской ССР приняли решение об увековечении памяти членов футбольной команды мастеров высшей лиги «Пахтакор», погибших в авиационной катастрофе.
Именами Р. Р. Агишева, М. И. Ана, А. М. Аширова, К. А. Баканова, Ю. Т. Загуменных, А. И. Корченова, Н. Б. Куликова, В. В. Макарова, С. К. Покатилова, И. Б. Тазетдинова, М. И. Талибжанова, В. И. Федорова, В. В. Чумакова, В. Н. Чуркина будут названы улицы в г. Ташкенте, именем С. А. Базарова в г. Самарканде, именем Ш. М. Ишбутаева в г. Навои, именем В. В. Сабирова в г. Бухаре.
У здания Спорткомитета республики будет установлена мемориальная доска, на могилах футболистов будут сооружены надгробные плиты.
«Физкультурник Узбекистана». 15.08.1979
Вспоминает председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров Узбекской ССР Мирзаолим Ибрагимович Ибрагимов:
– Когда поступило сообщение об авиационной катастрофе, было очень страшно. Даже мне, седому уже человеку. Но еще страшнее было нести трагическую весть семьям погибших. И мы поступили так: коллегия Спорткомитета республики в полном составе посетила семьи всех погибших. Склонить головы перед родными и близкими, разделить с ними горе – это было нашим человеческим долгом.
А когда было принято постановление Центрального Комитета Компартии Узбекистана, правительства республики об увековечении памяти футболистов «Пахтакора», коллегия снова собралась вместе и снова отправилась во все семьи. Мы хотели, чтобы и эту весть они узнали от нас.
Мы сделали что смогли, чтобы помочь осиротевшим детям, овдовевшим женам, потерявшим сыновей родителям. Каждой семье была назначена пенсия в связи с потерей кормильца. Всем, кто в том нуждался, дали новые квартиры.
А главное, сама команда чтит память погибших. В начале и в конце каждого сезона весь «Пахтакор» едет на кладбище – к памятнику футболистам. Бывают там и многие из команд, которые приезжают к нам на игру. И вот что еще важно. Ежегодно ранней весной мы проводим турнир среди команд второй лиги нашей республики на приз памяти команды «Пахтакор». Это, помимо всего прочего, помогает выявлять перспективных молодых игроков для пополнения нынешнего «Пахтакора», служит нашему общему делу.
А дело, я считаю,– лучший памятник хорошим людям.
Словно вросший от времени в землю валун, эта каменная глыба у здания Спорткомитета Узбекистана. И только бронзою отливающий футбольный мяч на ее вершине да столбик знакомых фамилий на полированной глади свидетельствуют – это сделано руками.
Под вечер веселый белозубый садовник со скульптурной курчавой бородкой берет в руки шланг и поливает камень и кусты вокруг него. Вьется в воздухе тугая струя, смывает жар и пыль дня с мяча и навечно высеченных строк, словно бы возвращая прежний блеск именам этих людей.
Идут мимо прохожие Никто вроде бы специально не останавливается здесь, не снимает тюбетейку или кепку, но взглядом не минуют. О чем они думают, глядя на памятник футболистам? Кто знает... А впрочем, почему бы не спросить?
– Каждое утро и каждый вечер я прохожу мимо этого камня,– говорит старший сержант милиции Мухамеджан Усманов,– и каждый раз вспоминаю этих ребят. Собственно, я их и не забывал никогда. Я болельщик. Знаю по именам, по номерам на футболках всех игроков «Пахтакора» со времен Красницкого. Больше двадцати лет не пропускаю ни одной игры моей команды в Ташкенте, когда-то даже ездил в город из кишлака на матчи. А на игру иду, беру с собой блокнот, куда записываю составы, голы, кто забил, с чьей подачи. Потом переношу дома в толстую тетрадь – у меня уже шесть таких тетрадей накопилось. Я, между прочим, не только милиционер, но и внештатный сотрудник нашей молодежной газеты «Ёш Ленинче».
– А как домашние относятся к вашей страсти, Мухамеджан?
– Уважают. Старший сын Зафар, ему восемь лет, уже играет в футбол и болеет вместе со мной. Младшему, Санжару, пока только три, но первое слово, которое он произнес, было «гол».
Что ж, это убеждает. Если верно утверждение, что в Узбекистане нет человека, равнодушного к футбольной команде «Пахтакор», то уж здешним представителям нашей профессии просто должно хранить верность команде. Мы сталкивались с таким, вполне понятным пристрастием в каждом разговоре со спортивными журналистами республики. И всякий раз ощущали полную готовность даже незнакомых прежде людей помочь нам в поисках материала.
Эдуард Аванесов, наш коллега, мастер спорта, знавший всех погибших, сказал нам: «Ребята, надо вам обязательно съездить на Боткинское. Там памятник поставили, достойный нашей команды». И мы поехали. Но не за тем, чтобы поглядеть на памятник – вратаря, в косом отчаянном прыжке дотягивающегося до мяча. Чтобы поклониться. Чтобы повспоминать и подумать. Об этих семнадцати, таких молодых, полных сил и надежд. О футболе, в котором они столько успели сделать, но еще больше обещали в будущем.
На Боткинском кладбище одуряюще, неистово пахнет цветами. Мы купили у входа белые лилии с таким же тяжелым, душным запахом. Почему-то не решились сами положить цветы у ног бронзового футболиста, словно бы чего-то постеснялись. Попросили служителя, и он поставил лилии в стеклянной банке с водой рядом с монументом.
Пусть постоят подольше.
II
Они были сильны, потому что были командой. И они были сильной командой – все, с кем нам доводилось говорить об этом, утверждали, что «Пахтакор»-79 вскоре реально мог претендовать на призовые места в высшей лиге чемпионата страны. Приведем лишь несколько высказываний тренеров, работавших в этом клубе в разные годы.
Вячеслав Соловьев:
– Я считаю, что мне в моей тренерской жизни сильно повезло, когда я наткнулся на такую богатую жилу – целую плеяду молодых ребят, чрезвычайно способных и беззаветно влюбленных в футбол. Игра была главным в их жизни. Они хотели утвердить себя и верили, что только футбол поставит их на ноги. Это были простые, в чем-то наивные ребята со здоровым, незамутненным какими-то иными соображениями честолюбием. Большинство из них вышли из сельской местности, из многодетных семей. Они были близки друг другу по воспитанию, по образованию, даже по характеру. К тренировкам относились добросовестно, как приучены были с детства относиться к любой работе. А игра им была в радость!
Ан, Федоров, Аширов, Баканов, Хадзипанагис – они и составили в мою бытность старшим тренером «Пахтакора» костяк команды. Они именно играли, а не делали тяжкую, нудную работу. На матчах я иногда забывал, что я тренер. Настолько увлекался их нестандартными и артистичными действиями на поле. Смотрел как зритель...
Они, кстати, очень быстро поняли свою силу не только в игре, но и в жизни, осознали, что многое могут решить сообща. И держались друг друга.
Ребята эти были настоящими друзьями, соратниками по игре. И еще, если не ошибаюсь, тогда в состав «Пахтакора» входили представители девяти национальностей: узбеки, русские, татарин, кореец, таджик... Это был, если можно так выразиться, футбольный интернационал. Игроки все до единого были воспитаны в духе братской дружбы между народами и в духе подлинного советского патриотизма.
Олег Базилевич:
– Когда я принял команду и познакомился с игроками поближе, я убедился, что многие из них не раскрыли полностью своих возможностей. Потенциально более половины тогдашнего состава могло реально претендовать на места в сборной страны, а двое, кстати, уже и выступали в ней. Ни о ком из них я не могу сказать, что он был слаб, и вовсе не потому, что отдаю дань погибшим. Все или почти все эти ребята были выше средних стандартов игрока, а это очень редко бывает в одной команде.
Иштван Секеч:
– Вольно или невольно болельщики сравнивают нынешний «Пахтакор» с командой образца 1979 года. И нам очень трудно выдержать это сравнение.
Итак, они были сильной командой. Но, разумеется, не только потому, что были во многом близки, а еще и потому, что многим друг от друга отличались.
Когда-то долго спорили о том, что перспективнее в футболе – сплоченный коллектив равных по уровню исполнителей или созвездие больших мастеров, которые играют как бы сами по себе, или, говоря по-актерски, тянут одеяло на себя. Теперь уже всем, кажется, стало ясно, что в большом футболе может побеждать только сыгранный ансамбль ярких игровых индивидуальностей. Нужно, стало быть, и то, и другое – и коллективная нацеленность на выигрыш, и мастерство каждого игрока в отдельности.
Так вот эти люди были все-таки разными. Игроками разными и людьми разными. И след в футболе, в памяти тех, что знал их в жизни, они оставили неодинаковый. Мы не сможем рассказать здесь обо всех семнадцати одинаково подробно, да, наверное, это и не нужно. Уважаем, ценим и помним команду, а говорить будем не о всех ее игроках.
Вячеслав Дмитриевич Соловьев сказал об этом футболисте, выросшем в многодетной корейской семье в колхозе неподалеку от Ташкента, фразу несколько неожиданную: «Он получил прекрасное домашнее воспитание».
Михаил Ан учился в футбольном интернате имени Титова, который окончили еще несколько игроков «Пахтакора»-79, и сразу после школы был приглашен в команду мастеров. По воспоминаниям Соловьева, был Миша в ту пору очень худой, физически слабый. После первого тайма возвращался в раздевалку, падал на пол, раскинув руки, и озорно стонал: «Все! Больше не могу играть...» Соловьев посмотрел как-то на его руки, тоненькие-тоненькие, и спросил: «Миша, ты что же, кетменя в руках не держал? Ты же в колхозе вырос!» Ан в ответ лукаво улыбнулся: «Я в семье был последним, меня все баловали...»
Но постепенно Ан окреп, стал выносливее, и тут обнаружилось, что, уступая другим игрокам в скорости и напоре, он обладает заметными преимуществами перед многими. Он был умный человек и умный игрок. Видел поле как никто. В команде любили шутить по поводу того, что Миша узкими раскосыми глазами видит лучше, чем все остальные. Довольно скоро он стал признанным организатором атаки в «Пахтакоре».
У него был прекрасный удар, особенно с правой. Но Михаил все же предпочитал вывести на удар партнера. Ану нравилось, оставаясь словно бы в тени основных событий, создать напарнику удобные условия для взятия ворот. А пас у него действительно был превосходный – точный, мягкий. Такими передачами он снабжал чаще всех Владимира Федорова, своего старого товарища, главную ударную силу команды.
Избрать футболиста капитаном – дело непростое. Тут мало, чтобы игроки проголосовали. Надо еще, чтобы такое решение одобрили трибуны. Болельщиков в Ташкенте не проведешь, они сверху видят, кто есть кто в их любимой команде. Избрание Михаила Ана было воспринято как должное всеми без исключения. Он заслужил право носить повязку.
А вот что говорит вратарь нынешней команды Александр Яновский, который в 1979 году играл за пахтакорский дубль:
– Ан был душой команды. Авторитетом пользовался большим, потому что все знали: он справедливый человек и настоящий игрок. И еще его любили за то, что он веселый был, все шутки затевал, розыгрыши придумывал.
Давид Кипиани:
– С Мишей Аном и Володей Федоровым мы были друзьями, вместе играли в молодежной сборной... Вот такая деталь. Когда мы бывали на играх за границей, Миша для себя почти ничего не покупал, только подарки детям. Если человек так способен детей любить, свою семью уважать, то он и сам уважения достоин.
Туляган Исаков:
– Когда Миша Ан и Володя Федоров пришли в команду, я уже числился ветераном «Пахтакора», был постарше, чем они. Но, скажу честно, оба эти игрока очень быстро превзошли всех нас мастерством и талантом.
А как они понимали друг друга! К сожалению, в последние годы что-то между ними произошло, какая-то размолвка случилась. Но, что важно, на игре это никак не отражалось. Оба были настоящими мужчинами и большими игроками, оба понимали, что нельзя ссору переносить на поле. Играли, как прежде. Такую пару, я думаю, мечтала бы иметь любая команда в стране.
По чистой случайности не разбился я в тот день. Травма у меня была, порядочная гематома ноги, надо было лечиться. И я в Минск не полетел. А Миша Ан полетел, хотя у него тоже травмировано колено было. Он погиб, а я остался жив...
Мне было тогда тридцать лет, сил хватало, мог еще играть и играть. Но я сказал: «Все!» Ушел. Больше никогда не выходил на поле. И даже на базе в Кибрае с тех пор не появлялся. Тренирую команду «Шахриханец» второй лиги, учу молодых. Есть способные ребята. А таких, как Ан и Федоров, что-то не вижу.
Яков Аранович:
– С годами Миша Ан становился все серьезнее и глубже, все ответственнее относился и к игре, и к жизни.
Он не успел закончить Узбекский институт физкультуры, учился на четвертом курсе. Но стал заниматься гораздо основательнее, чем прежде. Начал задумываться о жизни послефутбольной. В 1979 году его приняли кандидатом в члены партии.
Когда он погиб, его жена Клара ждала ребенка. Меньше чем через два месяца родился второй сын Михаила Ана.
Мастер спорта международного класса Михаил Иванович Ан провел 8 игр за юношескую сборную СССР (и забил 1 гол), 23 игры за молодежную сборную (2 гола), 7 игр за вторую сборную (2 гола) и 2 игры за первую сборную команду страны. В составе молодежной сборной в 1976 году стал чемпионом Европы. Дважды входил в список 33 лучших футболистов страны – в 1974 и 1978 годах.
После гибели команды «Пахтакор» в Спорткомитет Узбекистана пришло письмо от ребят из девятого класса школы № 2 Кабодленского района Таджикистана. Они просили рассказать о футболисте Владимире Федорове и прислать его фотографию для школьного спортивного музея. «Весь наш класс очень переживал за все случившееся»,– писали они.
Мастер спорта международного класса Владимир Федоров провел 22 игры за юношескую сборную страны (и забил 6 голов), 11 игр за молодежную сборную (5 голов), 5 игр за олимпийскую сборную (1 гол) и 17 игр за первую сборную СССР. В составе молодежной сборной, как и Ан, стал в 1976 году чемпионом Европы и в том же году – бронзовым призером Олимпийских игр в Монреале. Как и его товарищ, дважды входил в список 33 лучших футболистов страны – в 1974 и 1976 годах.
Родился он в колхозе имени Свердлова Средне-Чирчикского района Ташкентской области. Отец его, Иван Васильевич, фронтовик, инвалид войны, много лет работал бухгалтером в колхозе. В семье были еще два сына и дочь. Федоровых в селе всегда уважали, Ивана Васильевича, ударника коммунистического труда, выбирали депутатом кишлачного Совета.
Яков Аранович:
– Был однажды случай... Один из руководителей команды стал намекать Федорову, что нужно, дескать, сыграть на некий «желательный результат». Это, мол, всех устроит... Но Володя ответил ему: «Я в эти «игры» не играю». И хлопнул дверью. До тех пор, пока этому тренеру не пришлось искать себе другую работу, они с Федоровым жили, как кошка с собакой. А вы знаете, в команде игроку худо приходится, какой бы он ни был талантливый и нужный, когда тренер его невзлюбит. Но Володя головы не склонил.
Таким я его и помню – всегда и везде не склонявшим головы.
Вячеслав Соловьев:
– Володя был человек серьезный. Он понимал, что играть он будет не вечно, что все житейские вопросы надо решать побыстрее: институт окончить, семьей обзавестись, квартиру хорошую получить... Рвачом, однако, не был. Просто не любил терять время даром. Была у него такая, я бы сказал, крестьянская положительность, основательность во всем.
Давид Кипиани:
– Володя Федоров был настоящий русский парень. Душа нараспашку. Всем его сердце было открыто. Сильный был человек, не знал уныния.
Много я с ним жил в одной комнате на сборах, говорили об всем откровенно. И я знаю, что он был настоящим патриотом своей команды и своей республики. Это вообще можно сказать про всех тех ребят, что погибли в авиакатастрофе. На меня такое отношение к коллективу, к своему родному краю всегда производит сильное впечатление. Вот Федоров был русский, Ан – кореец, Аширов – узбек, а Узбекистан для всех них был Родиной в самом точном смысле этого слова.
...В архивных документах мы отыскали биографию Владимира Федорова, написанную рукой его отца Ивана Васильевича. Может быть, составлен этот документ и не совсем по принятым канонам, но он произвел на нас сильное впечатление. Завершается он пронзительными строками:
«11 августа 1979 года при выполнении служебных обязанностей в составе футбольной команды «Пахтакор» в авиационной катастрофе трагически погиб. На этом его в расцвете сил оборвалась жизнь навсегда.
Биография закончилась».
Алимжан Аширов, Алым, как называли его друзья, тоже родился в многодетной семье, тоже неподалеку от Ташкента и тоже учился в республиканском спортивном интернате имени Титова.
Про Алыма говорят, что был он очень скромным и в высшей степени надежным футболистом и человеком. На поле он демонстрировал настоящую самоотверженность и полнейшее бесстрашие. Впрочем, такими качествами обладают все в его семье, где знают цену трудовому поту и где хлебнули лиха вволю. Вот лишь один факт. После гибели Алыма его маме Рохатой Ашировой назначали пенсию в связи с потерей' кормильца, но она отказалась от этого пособия в пользу осиротевших сыновей Алимжана Олега и Улугбека.
Яков Аранович:
– Алым Аширов выделялся среди сверстников так же, как и Володя Федоров. Ему не пришлось искать место в команде – всем было понятно, что он прирожденный защитник. Трудолюбив был необыкновенно. Обладал поразительной отвагой, просто отчаянностью – мог, если надо, голову под бутсу форварда подставить. Играя с Федоровым и Аном еще в школьной команде, Аширов выработал в себе ту редкостную цепкость, которая потом в большом футболе доставляла столько осложнений нападающим.
На поле он не покорялся никому, ни перед кем не пасовал. А в жизни был парнем спокойным, послушным, к старшим относился с почтением.
Вячеслав Соловьев:
– Надо сказать, что я для тех ребят был, как старший брат, а в Узбекистане старшего брата уважают почти так же, как отца. Они шли ко мне со всеми своими горестями и радостями, со всеми проблемами и недоразумениями. На все свадьбы приглашали.
Помню, как нашел себе невесту в Термезе Алым Аширов. Заметил я, что он стал по вечерам опаздывать в гостиницу, а режим у нас в команде был строгий. Я ему и говорю: «Алым, ты где это ходишь?» Он смутился и промолчал. А через несколько дней подошел ко мне. «Вячеслав Дмитриевич, можете вы со мной в один дом сходить?» Я сразу все понял. Не было в тот момент рядом никакого другого человека, который мог бы выступить в роли старшего родственника Алыма, говорить от его имени, рекомендовать его родителям девушки. И пошли мы с ним в семью его будущей жены, она тогда еще в десятом классе училась. Семья мне понравилась, девушка тоже. Я дал согласие. И они были счастливы.
Однажды на тихой ташкентской улочке, носящей теперь имя Юрия Загуменных, мы увидели мальчишек, которые играли в футбол. Очень прилично, между прочим, играли. Особенно один из них, смуглый, ловкий, быстрый и, что называется, заводной. На нем была выцветшая добела старенькая футболка с номером «5» на спине. Мы остановились и стали смотреть на игру. Пацаны, ощутив пристальное внимание незнакомых людей, тоже остановились и, в свою очередь, с любопытством уставились на нас.
Тогда мы стали вспоминать, какой номер носил на футболке левый крайний защитник «Пахтакора»-79 Загуменных. И парнишка, услышав о чем речь, авторитетно заявил: «Беш»,– что в переводе означает: «Пять». Для верности он поднял вверх руку и растопырил пять пальцев. А потом повернулся словно бы ненароком и показал номер на его футболке. Мы все поняли: он не просто играл в футбол, он играл, как Юрий Загуменных.
Олег Бугаев, в прошлом один из тренеров «Пахтакора»:
– Юра Загуменных – это был, что называется, нерв команды. Он в два счета мог завести всех, взвинтить игру, создать атмосферу азарта. Бывало, идет тренировка к концу, ребята все устали, настроения никакого, ни у кого ничего не получается... И тут Загуменных издает свой боевой клич: «Ну, пошла машина!» (Его так и прозвали у нас «Ну-пошла-машина».) Команда словно преображается, все оживают, начинают двигаться, будто и не тренировались, играют в охотку...
Кадыр Яхудин, повар на базе «Пахтакора» в Кибрае:
– У меня вот такие мурашки по коже бегали, когда я смотрел, как тренируется Юра Загуменных! А возвращается с тренировки – на ногу припадает, чуть ли не волочит ее, все тело в шрамах... Не по себе становилось. Как он играл, как играл! Никогда не подумаешь, что он инвалидом второй группы был.
СКАЖИ, ОТКУДА ТЫ
Про спортсменов-дальневосточников мне не раз приходилось слышать: «В трудную минуту они не подведут».
Во владивостокский «Луч» Юрий Загуменных попал в 1964 году, в 17 лет. Приметил его старший тренер команды Александр Петрович Кочетков (нынешний старший тренер «Пахтакора»), которому очень понравился быстрый, резкий защитник команды одного из ПТУ города.
