Текст книги "侯爵男孩歷險記"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Купол огня потускнел и из него посыпался пепел. Пушистые хлопья тихо падали на землю, устилая истерзанный песок черным снегом. Но Тиеф не видел пеплопада. Все его внимание захватила маленькая белая точка и оставляемый ею след.

Он отчетливо видел реку, вырвавшуюся из огненного шатра. Видел водную рябь, узкий берег, лес и даже зеленоватые огоньки созревающих плодов. Все небо постепенно затягивал ландшафт, пригрезившийся в недавнем сне. Виднелись уже и осколки гор, но не тех, что встречали вместе с ним рассвет, а других – давным-давно закатных. Все небо как-то исподволь, точно замерзающая лужа, преобразилась в землю, и он созерцал ее с небес.

Тиеф посмотрел на запорошенную пеплом землю, но вместо нее увидал ночное небо. Выпавшие хлопья слились в сплошное покрывало, испещренное россыпью холодных огней. Даже виднелась небесная дорога – продолговатое скопление звезд, знакомое с ростовства.

Тиеф вздохнул и закрыл глаза. Его посетило чувство покоя, как тогда, когда он впервые познал Мудреца, утонув в нем. Но если тогда покой казался избавлением от сует, то сейчас ему было покойно от их разрешения. Он закончил свой путь, а не закрыл на него глаза. Все его мысли и чувства выровнялись, остановились. Было удивительно тихо и спокойно. «Это и есть смерть?» Тиеф попробовал шевельнуться, но не смог. Он чувствовал свое тело, заточенное в чем-то темном.

Вдруг над головой тихо треснуло и стало чуточку светлей. Звук повторился, потом еще и еще: его вместилище кто-то аккуратно обстукивал. Он пошевелился еще раз и почувствовал себя… Живым.

– Вот он, наш новый малыш, – услышал он голос и тут же узнал его. Это была она… Она.

Его вынули из узкого кокона и подняли высоко надо землей. Вокруг, на зеленой от сочной травы поляне, сверкали макушками шустрики. Они непрестанно щебетали, показывали на него ручками, а он, ничего не понимая, лишь смотрел на них с затаенным счастьем.

* * *

– Все, – выдохнул Крайтер и с отвращением метнул в воду гребушу, будто отбросил мерзкую гадину. – Вырвали.

Дышало Тиеф пересохло, грудь раздулась и мелко дрожала – он чрезвычайно устал и с облегчением откинулся на корень, ставший вдруг таким удобным. Немного отдышавшись, он вынул из воды одну ногу и осмотрел ее. Нога сильно набухла. Тогда он аккуратно вытащил вторую и поставил ступни на бревно просохнуть.

– Где мы, Крайтер? – спросил Тиеф, озираясь по сторонам. Пылающий лес остался позади, и теперь они плыли мимо густых лиан. – Это сон?

– Да, это было сном. Несколько минут назад, да сто раз к ряду. Кошмар! Кошмар. Я устал, Тиеф, очень устал. Ты ничего не помнишь, для тебя этот сплав как в первый раз, а я уже вымотался.

– Я что-то слышал. Голос внутри меня он приказал мне не смотреть на Теньеге.

Крайтер резко обернулся.

– Что? Что тебе сказал голос?

Тиеф повторил, но с уверенностью, что товарищ и в первый раз отчетливо расслышал.

– Вот значит как, – он усмехнулся. – Если б я знал, что все заключалось в тебе, то не карячился б раком столько времени.

Он отвернулся назад, опустил плечи и затих. Вся его фигура выразили крайнюю усталость. И хотя Тиеф ничего не понимал, тревожить товарища сейчас, он не решался. Вместо этого он решился выглянуть из-за его спины туда, где всю дорогу манил к себе лик Теньеге. В голове до сих пор звенел тревогой внутренний голос, призвавший не смотреть.

Тиеф осторожно высунулся из-за плеча Крайтера так, чтобы застать лицо не целиком, а только краешком. Но лицо пропало. Вместо него обнаружился голый ствол дерева, хоть и причудливо сморщенный, но самый обыкновенный.

Получается, что Крайтер выкорчевал совсем не Теньеге, а простое дерево и, что весь тот кошмар ему только привиделся. Впрочем… Откуда взяться было пожару? И уголек малыша! Уж это отчетливая деталь никак не могла ему причудится. Он видел, он чувствовал… Тиеф осмотрел грудь, но в свете звезд разглядеть чего-либо не удалось. На ощупь же она была такой, как и всегда.

Пришедшее, было, спокойствие, начало исподволь улетучиваться. Тревогу привносила каждая мелкая деталь, запечатленная воспоминанием. Он помнил все, каждую черточку, но не находил подтверждения или следов произошедшего наяву. Или именно то было сном, а это и есть доподлинность?

– Крайтер, – тихо позвал он, – где мы?

– Были во сне. А теперь… Не знаю где мы теперь, – ответил он сухо и не оборачиваясь. – Где-то у границы предела и скоро пересечем его. Это все, что я знаю.

Помолчали. Тиеф чувствовал, как раздражен его товарищ, но не мог понять истоков его досады.

– И что мы будем теперь делать?

– Не знаю я, не знаю! – вдруг взорвался Крайтер и повернулся к нему всем корпусом. – Я не знаю, что мы теперь будем делать!

– И в том моя вина?

– Нет, нет, прости… Я просто и вправду не знаю, что нам делать дальше.

Тиеф молча ждал, когда Крайтер заговорит вновь и он заговорил, устало, бесцветно, как бы рассуждая с собой.

– Я слишком долго пробыл в мире Ра, так долго, что уже и забыл о том, что есть другой, что есть настоящий свет. За пятьдесят лет я стал его частью, привык мечтать, как вырвусь из него. Привык… И вот, свершилось. Я на пути к свободе, но не знаю, что мне делать с ней. Я ни грамма, ни одной минуты не думал о том, что буду делать, когда тут все будет кончено! И знаешь почему? Знаешь?!. – он махнул рукой и, было, разгорячившись, вновь поник. – Я большой трус, Тиеф. Думать о ней для меня невыносимо и… Поэтому я делал вид, что внешнего света не существует. Что есть пустоши. И знаешь, это сработало. За годы я приучил себя к мысли, будто ничего кроме Ра нет, а если и есть, то родится по хлопку, – вдруг он звонко хлопнул в ладоши. – Вот. Сейчас все и рождается. Посмотри кругом. Посмотри, Тиеф. На твоих глазах рождается свет.

Тиеф последовал совету, обвел глазами окружение, но в пейзаже ночного леса решительных изменений не уловил. Все так же тихо плескалась вода об узкий берег русла, так же неспешно, словно в какой-то задумчивости, покачивались деревья…

– Нету ничего снаружи потому, что меня там нет, – с расстановкой произнес Крайтер. – Да и наружи этой быть не может. Бытие только там, где я. Я есмь бытие.

С удивлением Тиеф понял, что его друг сильно изменился. Долгое заточение внутри Ра повлияло на него, на его сознание куда как сильнее, чем он мог себе предполагать. Прежний Крайтер не то чтобы не говорил подобных, в высшей степени странных речей, он даже намеками их не касался. Он есть бытие…

– Крайтер, что случилось с тобой? Почему ты так странно говоришь?

– Я имею право так говорить, ведь я постиг вседозволенность. Все возможно, друг мой. Пространство вокруг тебя это лишь набор воздействий. Совокупность чувственных посылов, заставляющих тебя, как умозаключающего, поверить в существование окружающего мира. Твой сон, твой побег, твое пробуждение на пустошах и теперешний сплав вниз по реке – выдумка. Но не для тебя. Для тебя это самое настоящее, самое доподлинное, что может быть, – тут Крайтер придвинулся к нему ближе и тихо, почти шепотом заключил: – Так вот. Это все я.

Он отодвинулся назад и, как будто не совершал откровений, продолжил:

– Подкупает убедительность диалога с внешним воздействием, вот что. Его естественность. Но что естественно, спрашиваю я тебя? Будь трава не зеленой, а черной, небо не голубым, а в клеточку. Да будь хоть банан вместо головы, ты бы принимал это за самую настоящую подлинность, не зная иного! Сознание легко запутать, сбить с толку. На самом деле мы не знаем ни разума, ни материи. Все это ерунда. Есть только ощущения – идеи не сложнее образов. Ты есть то, что ты помнишь. А помнишь ты то, что чувственно пережил. Яркость ощущений, их осязаемость вводят в заблуждение, заставляя поверить в реальность окружающего мира. Но это все там, – он неопределенно указал пальцем вверх. – Там, хе-х, в «реальности». А здесь можно все. Главное выработать метод.

Металлический диск засверкал в руках Крайтера, ярким отражением звезд. Он помолчал, как бы обдумывая сказанное, и продолжил уже бодрее.

– Мудрец поверил в то, что погиб. Я показал ему неизбежность гибели, подвел к черте, так сказать. Сделать это оказалось не просто, на это потребовалось уйма времени, но… Я таки изменил его. Подменял простые идеи, воспоминания и мысли на нужные мне. Его разум отождествился в угоду моим трансформациям. Я бы покончил с ним раньше, но… Срезая наслоения памяти Мудреца я наткнулся на нее. Глубоко сокрытую, беспощадно подавленную Теньеге. Это была не она, в ее подлинной форме, а воспоминания о ней. Их-то я и дерзнул вытащить на свет.

– Она жива?

– А ты жив? Здесь и сейчас, Тиеф, ты только воспоминание, личность связанная комплексом запечатленных идей. Чувствуешь ли ты себя таковым? Или все-таки поручишься, что жив?

– Я думаю.

– Вот! Ты способен оценить себя как личность и за это имеешь право считать себя живым. Не просто живым, а сознательным. Со-знательным, понимаешь? Без других, таких же, как ты, тебя бы и не было таким, каков ты есть. Так вот… У Теньеге сейчас нет никого, кроме нескольких уцелевших козявочек. И она начнет с ними все заново. В том сгустке генизы Ра, который мы покидаем.

–Но ведь если Мудреца больше нет, то и все Ра, что его составляли тоже погибли?

Крайтер пожал плечами.

– Да, это так.

– Ты убил их...

– Очистил, Тиеф. Они, как мелкие идеи, составляющие тебя, составляли Мудреца как сознательную личность. И кстати весьма прескверную! Так что не жалко. Зато у Теньеге будет второй шанс. Да, ей досталась не гениза планеты, но и не в размерах дело. Дело в качестве. Вон, наша Вербария просуществовала долго, но так и не разродилась кем-то подобным, а здесь – жизнь! Да еще какая! – Крайтер замолчал, поджал губы и повернулся к Тиефу спиной, оставляя того наедине с растрепанными мыслями.

Мудреца больше нет, Теньеге жива и одарена возможностью повторить свой путь, но... Что-то решительно тревожило Тиефа. Не то чтобы он горевал по истертым Ра – иначе Мудреца одолеть было невозможно. Да и теперешняя судьба Теньеге его скорее утешала, чем печалила. Его беспокоили слова Крайтера о сущности бытия и его роли во всем. Тиеф знал, насколько могуч его товарищ, но каковы же его истинные возможности если он может изменять действительность? Если он смог воскресить мать Теньеге. И вот, после учиненных свершений, Крайтер не знал, что делать дальше. Легкий озноб пробежал по спине Тиефа, он поежился и подобрался сильнее, чтобы согреться.

– Где-то там, Тиеф, в конце реки, – вдруг не оборачиваясь, заговорил Крайтер ровным, немного грустным голосом. – Меня ждет она. Я знаю, что она меня будет ждать хоть сто лет, хоть тысячу. Но… Она ли меня дождется? Будет ли это все та же Разиель, которую я помню? И меня ли она будет ждать? Я боюсь, Тиеф, что мы потеряны друг для друга. Слишком долго в разлуке. Слишком. Я боюсь этой встречи. Всякий раз как вспоминаю о ней, у меня начинают поджилки трястись. А я не могу не думать о ней и оттого постоянно живу в страхе. И не знаю, что мне делать.

Тихий мягкий голос убаюкивал Тиефа. На мгновение он прикрыл глаза, погрузившись в сладкую дрему, но тут же встрепенулся, устыдившись сонливости. Окрестности реки переменились. Пропал лес, звездное небо тоже пропало… Они плыли в кромешной тьме, но уже не по реке, а в открытом пространстве. Тиеф растерянно закрутил головой силясь высмотреть хоть какой-нибудь ориентир, и вскоре ему это удалось. Маленькая сверкающая точка ровно по курсу прежнего движения. Она приближалась. Стремительно приближалась.

– Я не стану менять Землю, – Произнес Крайтер, когда свет от точки вытянулась в линию горизонта. – Пусть. Пусть на ней все идет своим чередом. Ни ради себя, ни ради Разиель. Главное, чтобы у Сейвена все получилось.

Горизонт раздвигался вширь и вглубь, заполоняя все ярким светом. И только они, как досадная соринка, плыли в неизвестность.

Tat 26

Холодный дождь смешал небо и землю. Он лил давно и, с наступлением сумерек, только усилился, обратив хвойный лес в сырую, густо пахнущую яму. Под ногами хлюпало, вода ручьями стекала с промокших шкур, уже совершенно не защищавших от влаги. Крайтер шел уверенно, без ошибок прокладывая путь меж деревьев. Тиеф же и зги не видел. Он просто следовал за чавкающими шагами, стараясь не отставать.

Последний раз они видели людей три дня назад, когда набрели на стойбище у речной отмели. Человек тридцать не более. Все, как один, отнеслись к чужакам с подозрением – редко когда встретишь путников, шествующих по диким местам налегке, да еще и вдвоем. Завидев недружелюбный блеск в глазах вожака, Крайтер не стал просить ночлега, а только спросил, в какой стороне Тетретье. Предводитель племени молча указал рукой дорогу, не опуская ее до тех пор, пока странники не скрылись из виду.

И вот они шли. Третий день без еды, сна и отдыха. Впрочем, отсутствие оных на вред им не шло. Сгинуть от голода или усталости они просто не могли. Если бы, конечно, того не захотел Крайтер. Тиеф частенько ворчал, что сытный ужин и теплый ночлег вряд ли повлияли бы на генизу Земли, на что Крайтер шевелил усами, сопел, но яств из воздуха не кудесил. Почему – догадаться было несложно. Еще до пересечения границы генизы Земли, он зарекся ничего не менять и ни во что не вмешиваться.

Деревья поредели и вскоре товарищи выбрались на опушку. Вдалеке брезжил свет. На фоне сплошной мокрой темени вырисовывалось неровное оранжевое пятно, слабое и трепещущее. Очевидно пещера, внутри которой укрылась другая община.

– Зайдем? – с надеждой спросил Тиеф, ощутив, насколько потяжелела от дождя его борода.

– Давай попробуем, – немного помедлив, ответил Крайтер. – Дорогу уточнить бы… Пятьдесят на пятьдесят, что прогонят. И семьдесят на тридцать, что побьют.

– Все же неплохие шансы, – пожал плечами Тиеф. – Стоит рискнуть.

– Да, пожалуй, что и впрямь, стоит.

По холодным туманным лесам они бродили уже шестой месяц. Срок, в сущности, маленький, но и за него Тиеф успел познать тяготы быта землян. Сложнее всего было с пищей и ночлегом. Часто приходилось голодать целыми днями, а спать на деревьях, чтобы не соблазнять хищное зверье. Поначалу они просто брели наугад, но, повстречав первое дружелюбное селение, обрели цель. Тетретье. Вот уже месяц они шли именно туда.

Из любопытства или скорее от скуки Крайтер обучил Тиефа счету. Теперь он, всю жизнь незнакомый с цифрами, мог довольно умело вычитать и складывать, знал, сколько единиц в тысяче, какой длинны его локоть и сколько дней должно пройти, чтобы вернулась луна. Математика нравилось Тиефу все больше и больше. Что ему не нравилось, так это теперешний облик. Впрочем, он мало чем отличался от истинного вида Крайтера или любого другого вербарианца. Разве что гораздо ниже, волосатее и грубее. Вяще прочего бесила длинная бородища. В сухую погоду с ней, конечно, теплее, но погожие дни можно было сосчитать по пальцам…

Они выбрались из подлеска и, не скрываясь, направились прямиком к пещере. Чем ближе они подходили, тем явственнее ощущался запах жареного мяса – община явно готовила ужин.

До грота оставалось несколько шагов, как Тиеф, влекомый соблазнительным ароматом, налетел на спину Крайтера, вдруг резко остановившегося.

– Не шевелись, – страшно спокойным и тихим голосом пояснил Крайтер. – Копьезубый.

Сердце больно сжалось. Тиеф помнил, на что были способны эти кряжистые, неистовые звери, не делавшие разницы между человеком и зверьем. Раз они видели, с какой легкостью копьезуб пронзил длинными, изогнутыми клыками жертву, как он прижал ее к земле и наносил удар за ударом, пока добыча не перестала биться.

И вот он прямо перед ними, отвлекся от заманчивой пещеры и теперь смотрит в их сторону. Два блестящих оценивающих глаза застыли на Тиефе, сковав его волю страхом. В голове одна за другой мелькали безумные спасительные идеи: броситься к лесу, взобраться на дерево… Догонит. Ринуться к пещере и найти укрытия там? Еще меньше шансов уцелеть.

Крайтер медленно потянулся к груди, ослабил завязку и сбросил тяжелую шкуру, оставшись в одной набедренной повязке и кожаной шапке. Все так же медленно он расставил ноги и перехватил покрепче жердь с продолговатым и изогнутым резцом на конце. Оружие Крайтер сделал для себя сам, чуть ли не в первый день их появления, любовно обозвав его «запалом».

Хищник зарычал, пригнул голову и развернулся к ним всем корпусом.

– Еще один, – все с тем же пугающим спокойствием, заметил Крайтер. – Справа от тебя.

Тиеф медленно повернулся и увидел второго хищника – не его самого, а горящие в темноте глаза. Руки сами собой потянулись к поясу и легли на рукояти острых кремниевых кинжалов. Путь к бегству был отрезан.

Вдруг тот, что подкрадывался сзади, глухо рыкнул и бросился на них. Все, что успел сделать Тиеф, так это неловко отскочить в сторону, в самую грязь, едва избежав тяжелых лап. Молниеносный удар запала настиг хищника в полете, как раз, когда он проносился над Тиефом. Отмашистый удар Крайтера пришелся зверю аккурат по морде, рассекая ее от носа до глазницы. Копьезуб взвизгнул и пал далеко в траве.

Первый зверь оказался удачливее компаньона. Крайтер едва успел прикрыться запалом, выставив его перед собой, но не устоял и рухнул на землю, придавленный тушей животного. Челюсти копьезуба застряли в рукояти и конвульсивно сжимались, перегрызая ее. Крайтер зарычал, приподнял голову и вцепился зубами в блестящий нос хищника. Тот отпрянул, видимо не ожидав такой наглости от добычи, но Крайтер только сильнее стиснул зубы и прижал его нижнюю челюсть древком к своей груди. Хищник рвался, повизгивая, привставал на передних лапах, приподнимая с собой жертву. В один из таких рывков, Крайтер изловчился, отпустил копьезуба, подобрался и силой пнул того ногами в грудь. Зверь откатился на несколько шагов, вскочил, снова пригибая голову к земле.

Вдруг стало светлей – из пещерки, видимо на голос сражения, высунулось несколько косматых голов с факелами наперевес. Они выкрикивали что-то в дождливую ночь, но покинуть свод пещеры не решались.

Зверь несколько раз оглянулся на вышедших с огнем людей, прорычал что-то и скрылся в ночи. Едва опасность сгинула, Крайтер со стоном выдохнул и тяжело опустился на колено, не выпуская древко запала. Тиеф только сейчас заметил, что крепчайший кремень наконечника разлетелся на части при первом же серьезном ударе, и что Крайтер от второго зверя отбивался палкой.

– Скорее, на помощь! – решился выкрикнуть Тиеф, привлекая внимание пещерных людей. – Мой друг ранен!

В неровном свете шипящих факелов, Тиеф разглядел рану на боку товарища и похолодел. Рана была серьезная. Видимо, когда копьезуб оседлал Крайтера, то, в один из рывков, пропорол ему живот острыми когтями. И не раз – левый бок был просто изодран в клочья.

– Мы слышали вас, – наконец изрек один из космачей. – Это копьезуб?

– Да… Он караулил вашу пещеру, но тут появились мы и…

Люди, а их было трое, переглянулись.

– Занесем его, – распорядился первый. Скорее всего, он был вожаком группы. – Ракхар, разведи у выхода огонь. Побольше, не жалей дров. Деррех, набери воды.

– Но, отец, копьезуб ведь…

– Делай, что сказано! – отрезал вожак. – Может быть, он нам всем жизни спас.

Вместе с Тиефом они перенесли на руках Крайтера под свод пещеры и уложили его на сухую и теплую шкуру. Община оказалась немногочисленной. Помимо встретивших их мужчин насчиталось еще три женщины: одна с грудным ребенком на руках, другая сама почти ребенок, а третья убеленная сединами старуха. Именно она первой бросилась к распростертому на земле и страшно побледневшему Крайтеру.

– Какая рана, – сокрушительно качала головой старуха. – Надо остановить кровь. Ранкрай, воды бы.

– Деррех сейчас принесет.

Тиеф склонился над Крайтером. Было видно, как щеки и скулы на его лице мелко дрожали от сносимой боли. От обильной кровопотери не только лицо его, но и все тело обрело бледно-желтый, костистый цвет. Поверженный то и дело тянулся к левому боку, но отдергивал руки, сжимал в кулаки бурую шерсть подстилки, скрипел зубами и молчал.

Подоспел Деррех. Он опустил на землю вместительный бурдюк с водой и сразу же бросился помогать Ракхару с костром. Огонь разгорался большой. Даже Тиефу, продрогшему до последней кости, становилось жарко.

– Тиеф... – прошипел Крайтер и вдруг схватил его за руку. Острые, казалось, отдельно живущие глаза, вцепились в Тиефа. – Найди ее. Скажи, что...

Он не договорил, выгнувшись дугой боли – старуха, невесть когда успевшая согреть воды, поливала ему рану из плоской глиняной миски. Едкий пар ударил Тиефу в ноздри, он отшатнулся, но тут же был призван знахаркой попридержать руки своему другу.

– Крепче. Крепче держите, – бормотала она, обращаясь так же и к Ранкраю, ухватившего Крайтера за ноги. – Было больно, а станет еще больней. На вот, закуси.

Она сунула Крайтеру в зубы щепку, провела костлявой рукой по груди несчастного, приподняла миску с варевом над головой, несколько раз что-то шепнула и выплеснула остатки ему в рану. Глухой стон напряг распростертое тело, да так, что Тиеф с трудом удержал его. Крайтер часто-часто задышал, крупные капли пота выступили на лбу и висках. Он рычал, грыз всученную ему деревяшку, как давешний зверь, и страшно бился, казалось, вконец обезумев от боли.

– Тихеро, принеси горячей воды! – выкрикнула старуха девушке и та стремглав бросилась выполнять поручение.

Крайтер медленно утихал. Тиеф чувствовал, как он слабеет, отдав последние силы на болевые корчи. Временами он терял сознание: тело полностью обмякало, а горячечные, воспаленные глаза закатывались за веки. Наконец, он расслабился окончательно, но больше не проседая в забытье. Его глаза бегали от одного к другому, быстро, нервно… Казалось он искал кого-то взглядом, но никак не мог найти.

Подоспела Тихеро с мисочкой поменьше, с чистой вскипяченной водой. Старуха поставила ее на землю напротив себя и несколько раз быстро окунула руки в кипяток. Затем она сложила ладони перед грудью, пробормотала что-то невнятное и потянулась к ране Крайтера. Странно, но тот на прикосновения знахарки не реагировал. Несколько раз Тиеф бросал взгляд на ее манипуляции, но неизменно отводил его прочь с едва сдерживаемым приступом тошноты. Кисти рук старухи полностью утопли в брюшной полости поверженного. Было видно, как ее узловатые пальцы бугрили уцелевшую кожу на его животе. Наконец старуха закончила манипуляции, вынула окровавленные руки и снова окунула их в миску с горячей водой.

– Кишки целые, – проговорила она. – Но он потерял много крови. Очень. Не знаю, выживет ли…

Она встала, прошлась к волокуше, мостившейся у дальнего края пещеры, и скоро вернулась с тремя кожаными мешочками.

– Еще воды, – распорядилась знахарка и, не дожидаясь исполнения, выплеснула окровавленную воду из миски, насыпав туда же содержимое принесенных мешочков.

Свежим кипятком она залила зеленовато-бурую труху и обстоятельно замесила ее в густую кашицу, немного дала остыть, а после облепила растерзанный бок Крайтера так, что не осталось и кусочка непокрытой плоти. В чистую миску знахарка набрала холодной воды, отправила в рот какой-то листик, переживала его и выплюнула в воду.

– Выпей, – она поднесла миску к губам поверженного. – Все выпей.

Тиеф приподнял ему голову и помог осилить поднесенное питье. Мало-помалу дыхание Крайтера успокаивалось, взгляд мутнел, а веки смыкались надольше. Наконец он закрыл глаза окончательно, погрузившись в глубокий сон.

– Отойдем, – на плече Тиефу легла тяжелая ладонь вожака. – Тихеро останется с ним, а мы поговорим.

Охваченные заботами о Крайтере, члены общины позабыли снять мясо с огня и тушка кролика изрядно подгорела. Присаживаясь к костру, Тиеф прочел досаду на лице Ранкрая. Вожак долго счищал с мяса уголь, дул на него, жевал губами и снова чистил. Очевидно, этот кролик был единственным, чем располагала община на вечер.

От предложенного куска Тиеф отказываться не стал. Он бы с готовностью отдал его любому из общины, но разделил трапезу с поклоном, опасаясь, что отказ сочтут за неуважение.

– Расскажи кто вы, откуда и куда идете, – осанисто поинтересовался Ранкрай, убедившись, что все при еде и двигают челюстями. – Что случилось у входа в наше укрытие?

Не вдаваясь в излишние подробности, Тиеф рассказал все, несколько приостановившись на схватке с копьезубами. Ранкрай слушал молча, внимательно и, как только Тиеф закончил, спросил:

– Он велел тебе найти ее. О ком речь?

– Женщину. Разиель, – немного смутившись, пробормотал Тиеф. – Мы полагаем, что она в Тетретье.

– Тетретье, значит? – хмыкнул Ранкрай и скрестил на груди руки. – Ты знаешь, что это за место?

– Немного. Только по слухам от других. Они мало рассказывали, а если и делились чем-то, то неохотно и со страхом. Никто не знает точно, где это место находится.

От взгляда Тиефа не ускользнуло, что все, включая вожака, после сказанных им слов, посмотрели на старуху. Та медленно поднялась с места. Взгляд ее черных глаз был устремлен вдаль, к былям давно минувшего.

– Я была там, – наконец произнесла она и посмотрела на Тиефа. – Место странное.  Шальное. Те, кто туда уходят, возвращаются очень редко.

– Расскажите где это! – Тиеф не заметил, как вскочил на ноги. Сердце его бешено колотилось. – Я… Я пойду! Прямо сейчас!

– Успокойся и сядь, – повелительно осадила его матушка. – Выйдешь с рассветом. Путь недолгий, к вечеру доберешься.

– Проклятье! – вдруг вырвалось у Тиефа. Он закрыл лицо руками и был готов рвать на себе волосы. – Мы ведь уже были близки, так близки! И вот… Копьезубы.

– Предписанное судьбой отворотить нельзя, – пожал плечами Ранкрай. – Все мы когда-то кончим.

Горькая усмешка вырвалась у Тиефа ответом. Он уже было раскрыл рот, с тем, чтобы разразиться изобличающей тирадой, но прикусил язык, пораженный внезапным осмыслением. Что станется, если бессмертный Крайтер, Крайтер могущий возводить и стирать действительности, если он вдруг умрет? Поразительнее всего в мысли, впрочем, было то, насколько тот тверд в убеждении не вмешиваться в жизнь Земли. Он готов попрать свое чудесное и умереть. Умереть как обычный смертный, раненый диким зверем.

Если кто и вырвет его из смертного оцепенения, то это только Разиель. Она одна.

– Я должен идти. Сейчас, – крепким, едва ли похожим на прежний, голосом произнес Тиеф и поднялся с земли. – До утра Крайтер может не дожить, а я обязан исполнить его волю. Отыскать Разиель. И от себя. От себя… Я должен постараться найти ее и привести до того, как он спустит дух. Это меньшее, что я могу сделать для него сейчас.

– Ты храбр, – без тени насмешки произнесла старуха. – Храбр и великодушен, раз кидаешь себя во тьму, дабы исполнить последнюю волю друга. Я… Укажу тебе путь. Ранкрай, дай молодцу факелов в дорогу. Рассвет еще так не близко.

Пока община готовила для Тиефа факела, он подошел к Крайтру и сел подле. Бледное лицо друга оставалось недвижимым. Если бы не мерное, редкое вздымание груди, то можно было подумать, что он уже умер.

– Крайтер, – тихо позвал он, не особо надеясь услышать ответ. – Крайтер, я иду за ней. Немного осталось. Мы почти пришли. Мы почти нашли ее. Я… Знаю, что ты слышишь меня. Ты не можешь не слышать. Пообещай одно. Не умирать. Пока я не приведу ее. Ты ведь сможешь? Знаю, я часто просил тебя отказаться от задуманного. Говорил, что не навредим Земле, если мгновенно перенесемся к ней. Или что ничего плохого не сделается, если ты выдумаешь нам еду или ночлег… Но теперь я вижу, что ты был прав. Мне бы твою твердость Крайтер, твою волю. Теперь я прошу об одном. Об одной маленькой вещи. Не умирай. Дождись нас, прошу.

Он вздохнул и, немного помолчав, поднялся:

– До скорого, друг. Надеюсь, ты внемлешь моей просьбе.

Вдруг он заметил, что лицо Крайтера немного изменилось. Оно как будто стало спокойнее, расслабленней, а в уголках губ наметилось что-то вроде улыбки.

– Спасибо, – Тиеф улыбнулся сам. – Умеешь ты все-таки поддержать.

По наитию Крайтера или сам по себе, но дождь прекратился. Тиеф нетерпеливо вглядывался в ночь, вдыхал сырой воздух и ждал, когда заговорит матушка. Провожать вышла только одна она. Наконец, старуха глубоко вздохнула, закрыла глаза, прошептала что-то себе под нос и медленно потянулась за пазуху, откуда достала маленький сверток. Бережно, с чрезвычайной медлительностью, она стала разворачивать его. Внутри оказался блестящий выпуклый диск, обрамленный по канту десятком черных точек. Старуха прикоснулась к углублению в центре диска и точки тут же вспыхнули красным и голубым. Держа предмет на вытянутой руке старуха повела ею из стороны в сторону. Единственный голубой огонек перетекал от точки к точке, заменяя собой красные цвета.

– Компас, – удивленно воскликнул Тиеф. Этот предмет не отсюда. В каменном веке не может быть таких устройств!

– Иди за синей точкой, избегай красных и придешь к Тетретье, – пояснила матушка. – Что ждет тебя там, никто не знает.

– Откуда это у вас?

– Она дала. Когда я ребенком заблудилась в лесу. Она… Нашла меня и проводила домой. Уже у самого края, она предложила мне пойти с ней, но я отказалась. И тогда она дала мне это, сказав… – старуха запнулась, как бы взвешивая мысли, проверяя саму себя, не придумалось ли это ей за столько лет. – Она сказала, что я могу всегда вернуться назад. Когда захочу. И, если я вернусь, то позабуду все. Все тяготы, невзгоды и лишения. Что вспомню новую, счастливую жизнь, но взамен… Позабуду былое. Я берегла этот амулет дальше от глаз и ближе к сердцу. А он берег меня. Сберег до беззубой старости, как видишь. Иногда, когда случалось особенно тяжко, я доставала его украдкой, смотрела, но… Всякий раз откладывала. Я вспоминала о близких мне людях. О родителях, о моем храбром Стенае. О наших детях. Что станет с ними без меня?.. Но теперь, вот, возьми. Он мне больше не нужен.

Тиеф принял компас и стал крутиться на месте, уточняя направление. Синяя точка указывала на север, мимо пещер, вдоль берега реки вверх по течению.

– Передай ей, что нынче Масара сама матушка, – старуха надтреснуто рассмеялась. – Бабушка. И не вернется уже никогда.

– Ей? Кому ей?

– Матушке Земле.

* * *

Он брел долго, брел не останавливаясь с того самого момента, как распрощался со старухой. Впрочем, то, как он ее оставил, прощанием назвать было нельзя. После слов о Матушке Земле, Тиеф посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом, кивнул, как бы соглашаясь, зажег от костра первый факел и выдвинулся в путь.

– Матушке Земле, – пробормотал он в который раз и, завидев, что факел стал плеваться огнем, достал из мешка новый, распалил его, а прогоревший отбросил прочь.

Занятый в дороге разноречивыми мыслями, он совершенно позабыл о возможной опасности. Но и опасность, казалось, забыла о нем. За всю дорогу, – за скорым шагом Тиеф успел спалить шесть факелов – ему не встретился ни единый зверь. Однажды где-то глубоко в лесу прорычал медведь, но и только.