Текст книги "Пошаговая стратегия"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

  Принцесса-эльфийка звонко рыкнула:

  – Честно говоря, я ничего не понимаю!

  Виноградова в ответ подколола напарницу:

  – Помнишь как у Ленина с Троцким(не к ночи будь последний помянут!), они были последними, кто ничего не понимал в искусстве!

  Роща из странных музыкальных инструментов, кончилась. А её механический монстр, развернулся на месте, собираясь пройти таким же способом в обратном направлении. Мария нервно гладила себя ладошкой по лодыжке, с кончика носика девчонки слетела капелька пота. План у Виноградовой был прост, зачистив рощу пулеметами от последних ползающих, вжавшихся в землю солдат противника, рвать дальше.

  Мария нервно лязгнула зубками:

  – Будет теперь нам кубышка с пустышкой!

  Виноградова в ответ скомандовала:

  – Стой! Не придет к нам застой!

  Мария вновь пискнула:

  – И такая большая баня намечается!

  За краем деревьев огнезарная воительница Виноградова заприметила шевеление и решила рискнуть остановкой, не из-за страха, а чтобы рассмотреть его получше. «Дракон, проглотивший вепря», – пробормотала она, что-то разглядев. Златоволосая напарница, слава Богу, смолчала, потому что на её обычное выражение "Ох и вздрючат же нас! " воительница сейчас, не раздумывая, ответила бы ударом голой пяткой в лицо. Жестоко, но необходимо! За левым от них краем поля, отграничиваемым редкими деревьями, колыхался вертикальный, ядовито-зеленый столб дыма, поднимающийся из бронированного монстра. Уцелевшая оптика позволяла разглядеть ее во всех деталях расплывчатой формы, чуть колеблющейся под горячим маревом пожара. Незнакомый танк, силуэтом чуть-чуть похожий на помесь «Аллигатора» с «Носорогом», но с заметной более крупной, чем ствол кедра, пушкой, наклоненной вниз.

  Мария визгнула:

  – Вот это кенгуру с хоботочком!

  – Полундра! – поняв, что засмотрелась, командир-воительница откинулась от панорамы, пытаясь понять, что теперь делать. А влипла она, похоже, капитально, как муха, только отнюдь не в мед. Почва вокруг была вся изрыта танковыми гусеницами, буквально как пахарем поле.

  Наводчица Наташка вякнула:

  – Мы в прострации!

  Виноградова строго спросила, подругу:

  – Сможешь с кем-нибудь связаться?

  Стрелок-радистка ( до селе молчаливая блондинка, чьи пышные волосы слегка отдавали фиолетовым)отрицательно покачал головой. Она была красива, но казалась мертвенно-бледной в свете аккумуляторного фонарика.

  Наоборот жгучая, почти черная от загара четырех солнц Мария воскликнула:

  – Ну, а зачем девчатам связь! Наша власть, будет власть!

  Виноградова строго приказала:

  – В рощу, там остановиться, не выходя из-за деревьев.

  Стрелок-радистка Ванна перекрестилась:

  – Дай Бог нам просто выжить!

  Виноградова перебила:

  – Солдат, что думает только об собственном выживании, хуже трупа, так им в отличие от мертвого тела, нельзя даже прикрыть амбразуру!

  Воительница-командир выбрала более-менее свободное пространство между двух переломанных пушек. Этих некогда внушавших страх стальных нагромождений, вокруг которых валялись, раскинув руки, мертвые фигуры в серых, коричневых и украшенных рубинами бордовых кирасах. Принцесса-эльфийка под нос буркнула:

  – А мы им все-таки дали!

  Девчата в целом действовали осторожно. Был риск, что кто-то из уцелевших артиллеристов армии троллей, или пехотного прикрытия попытается подползти на расстояние броска гранаты, но эта позиция была нужна воительницам, хотя бы на несколько минут. Мария очень робко предположила:

  – Может лучше назад?

  Виноградова наоборот рявкнула:

  – Чуть ближе, по самому по краю!

  Наводчица Ванна натужено рыкнула:

  – Мы все равно сметем врагов! Даже если трупы завалят нас до такой степени, что нечем станет дышать!

  Впереди открылось то поле, откуда они пришли, – теперь совершенно неузнаваемое, перепаханное воронками, уставленное горящими танками и транспортерами. Слева, где крайним, почти вплотную к кромке рощи стоял замеченный им дымящий стальной монстр армии троллей. Далее, не было больше никого, зато на всю ширину фронта атаки валялись сбитые в кучу, растерзанные танки батальона эльфийки. Казалось, что их уничтожили давно, так обломки затянуло паутиной. С другой стороны, все еще догорающие, с вырванными, и раскаленными до красна катками. Это была не просто артиллерийская засада, это была танково-артиллерийская и вместе с тем магическая западня. Съевшие стало мамонтов в коварстве тролли, подпустили их так близко еще и потому, что хотели дать увязнуть в скоротечном обмене выстрелами с минимальной дистанции, одновременно выводя свои бронированные кулаки, им во фланг. Сожженный мастодонт справа был работой «Леопарда-девять», зверь который должен был успеть развернуться, еще несколько подбитых, но внешне целых машин стояли перед воительницами как на ладони, метрах в восьмистах.

  Мария визгнула и пропела:

  – Перед тобою легион врагов, они хотят тебя убить и уничтожить! Но не бойся вражеских клыков – способна смелость – силу приумножить!

  – Три цели справа тридцать пять, наводить по ближнему бугаю! – Заорала Ведьмакова и на верхней ноте добавила. – Ядреные, снаряд бронебойный, не стрелять без моей команды.

  Наводчица Ванна подтвердила:

  – Мы с понятием, хоть не по понятиям!

  Губы теперь бывшего командира дивизии скривила нехорошая усмешка. Тролли воительниц с танками не видели точно так же, как она при всех своих способностях, не видел несущих смерть до этого. Ни одного движения вокруг, словно царство Снежной королевы, побежденное Гердой. Этих угловатых танков империи Троллей, не могло быть только четыре, и «Белых львов» было явно меньше, чем показывали предварительные расчеты. Принцесса-эльфийка вякнула:

  – Давайте их давить и крушить!

  Златоволосая Мария поддержала:

  – Верно! Необходимо смять! Так значит, и сомнем, как экскаватор гальку!

  Девушки энергично перебирали голыми, босыми ножками, явно им хотелось выскочить и помчаться по полю, словно табуну молодых кобыл. Но никто не двигался, не стрелял, не крутился, отбиваясь сразу от нескольких врагов. Что впрочем, лишь усиливало жуткое впечатление, на романтично настроенных воительниц. Особенно это зловеще когда имеешь дело с техноволшебство, где могут применить волшебластер! Тишина была почти абсолютной, только негромко подпевало пламя, и дергался на холостом ходу двигатель собственного танка людей и эльфиек.

  Наводчица Ванна предложила:

  – Ну, что мы стоим... Надо бить! Бить! И еще раз бить!

  – Огонь... – Виноградова подала команду шепотом, словно боялась, что её услышат чьи-то лишние уши. Пушка рявкнула, выпустив снаряд, мгновенной вспышкой расцветший на бортовой броне неподвижного танка армии троллей. Этого квазистального чудовища – ближайшего к ним из тесной группы стоящих шестигранником подбитых машин. Виноградова могла клясться всеми святыми, что попала. Но, монстр не пошевелился, не взорвался, не загорелся, просто продолжал стоять, как огородное пугало, в которого попал камнем мальчишка.

  Мария вякнула:

  – Может эти тролли заколдовали машины!

  – Танк за ним правее, Пли всеми фибрами аннигиляции! – Прорычала во всю глотку Виноградова.

  – Ну, зачем так орать! – Поморщилась, едва не упав, Ванна.

  Второй стальной мастодонт, по крайней мере, начал нехотя дымить. Командующая Виноградова ощутила катящийся между голых, покрытых проволокой мышц, лопаток холодный пот. Ситуация была сюрреалистичной. По-прежнему на затянутом густым плавающим дымом поле не было никакого движения. Воительницы выстрелили по третьему танку, так же попали, и так же ничего не случилось.

  Мария выразилась:

  – Пих-пах не попал! Тролль на швабре ускакал!

  Девчата нервно хихикнули в ответ. Медленно проведя оптикой по горизонту, задерживаясь на остовах узнаваемых боевых машин, Виноградова тщательно разглядывала дымящееся поле. Самоходки, бронетранспортеры, «Белые львы». Потом снова самоходки. Они стояли почти в том же строю, в каком огнезарная, баловница воительница оставила их, когда ворвалась, стреляя, в мертвую теперь рощу. Между двумя абсолютно одинаковыми останками «Белых львов», внешне неповрежденных, но неподвижных, появилось какое-то шевеление. Пошатываясь, по полю шла девушка, прижимающий руки к лицу. На ней мускулистой и стройной были черные бикини, волосы, тоже почерневшие от копоти, хотя буквально несколько минут назад казалось навсегда будут белее снега. Не отрывая рук, она наткнулась на дымящийся танк, воительницу развернуло, и девчонка упала на колени, точно так же продолжая закрывать ладонями лицо и конвульсивно дергая голыми, исцарапанными ножками.

  Ванна изрекла:

  – Поражение это дитя; нуждающееся в принудительном усыновлении, но уже без законов! В законе можно прописать все – кроме победного механизма в войне на равных! Закон войны, единственный закон ужесточения которого не потребует, даже самый рьяный реакционер!

  – Эскадрон шагом назад марш!!! – Не смотря на всю веселость афоризмов, Виноградова поняла, что если не закричит сейчас, то произойдет что-то ужасное, страшнее чего быть уже не может вообще ничего. Воительница закричала благим матом то, что посоветовал ему кружащийся против часовой стрелки, в шестеренках головного мозга – разум.

  Мария подтвердила:

  – Марш! Марш! Левой! Марш, марш, правой!

  Бронированного монстра дернуло, водительница-красотка на максимальной скорости вывела их сухопутный фрегат, задним ходом на западную сторону рощи и рывком развернула машину на одной гусенице.

  Наводчица Ванна подтвердила:

  – Вот это суперкласс!

  – Полная скорость! Курс на северо-восток, отходим! – Проорала Виноградова.

  Златоволосая Мария пропела:

  – Мы уходим! Уходим! И злато находим!

  Они как могли быстро отошли от рощи, из которой и из-за которой поднимались многочисленные столбы дыма. С этой ее стороны пейзаж был мирным: желтый в оранжевую крапинку выцветший луг, очередные скирды, тонкий, голубой искрящийся ручеек, бегущий по дну неглубокого овражка. Не долго, думая, Виноградова приказала забирать еще сильнее вправо. Одиночный танк, даже тяжелый, в чистом поле не имел почти никакой боевой ценности, если ему приходилось действовать против почти аналогичных монстров, да еще с броней выкованной гномами-рабами. Скверно конечно – а именно эта перспектива сейчас перед ними и стояла. Очухавшаяся наконец-то принцесса, стала их догонять. А рыжеватая Наташка начала нудным голосом выведывать подробности произошедшего. Виноградова с большим трудом удержала желание влепить в танк напарницы снарядом по щучьей морде монстра, а потом с нежностью теребить мысль изнасиловать Наташку стволом автомата. На потом и выкинуть шлюху из машины. Но от этой светлой идеи также со вздохом пришлось отказаться.

  Мария выкинула коник:

  – Секс естественное состояние человек, только в отличие от войны он не длиться столь долго!

  – На войне как на войне, – Виноградова сказала коротко, не отрываясь от оптики.

  Мария согласилась:

  – Селяви!

  – Что? – разумеется, переспросила наводчица Ванна.

  – Ничего! – Хихикнула Мария. – Так говорят, когда другого сказать нельзя.

  Ванна демонстративно зевнула:

  – Так зачем утомлять себе головку!

  Виноградова со вздохом подумала, что если после сегодняшнего дня в батальоне появится гибрид земляники и макаки, то в этом будут виноваты не тролли, а новые союзники Великой, магической России, пользы от которых пока как от кактуса самогона.

  Мария попробовала взять шоколадку пальчиками ножки, но только вымазала их в коричневую пасту. Девчонка выскочила из танка побежала за ними. При этом она пела:

  – А я бегу! Я все бегу! По галке и дорожке! И камень, гравий и песок терзают мои ножки!

  Виноградовой тоже надоело сидеть в тесной башне, и она приказала Ванне:

  – Ты и сама справишься, танк достаточно простой.

  Выскочив, огнезарная воительница пустилась вскачь. Ей было очень приятно ощущать босыми ногами траву, и она даже вывела афоризм:

  – Неженки придумали обувь, а мужественные коньки для хоккея!

  Мария добавила:

  -Можно проиграть хоть сто раз, но победы над собой больше одно не бывает! Слабость не в теле, и даже не в разуме – она заключена в вере в собственно бессилие!

  Виноградова согласилась:

  – У тебя мудрые слова, но сама-то ты в битве теряешься!

  Мария отвергла сплетню:

  – А ты меня в бою не видела! Одним тяжело в ученье, другим в бою, но парад победы для всех легок!

  Виноградова весьма ловко уточнила:

  – Вот именно победы, а не для колонны пленных, что бредут под дулами автоматов.

  Они потратили несколько десяток минут растянувшихся на долгие часы, выбираясь из полей. Да если бы только полей. Приходилось отталкиваться от ограниченных такими же рощицами, уставленных совершенно одинаковыми инструментами – гибридов скрипки и ели.

  Мария очередным разящим не в бровь, а глаз афоризмом заметила:

  – Парад победы особенно легок с тяжелыми трофеями, брести колонной в плен особенно тяжело нагим!

   С максимальной осторожностью обходя разбросанные там и сям небольшие хутора, Виноградова, в конце концов, вывела своего «Белого льва» к позициям родной дивизии – туда, где она находилась с утра. За ней шла машина принцессы-эльфийки, которая тоже, что-то пищала через открытый люк. В нормальное наступление дивизия эльфов, гномов и людей, так и не перешла, поскольку делать это ей было нечем. В горя Мария пропела:

  – Ну почему мы вечно в попе не пойму!

   . ГЛАВА Љ 5.

  Олег Рыбаченко продолжил строчить, свой феерический роман;

   Авенира первую половину дня несли по очереди на плечах Петька и Васька. Затем каменистая дорога окончилась, и мальчишки-невольники вышил на Балканский шлях, выложенный ровной плиткой.

  Княжич охотно слез с плеча пацана-холопа. И так весь себе зад отсидел. Сбитые подошвы уже начали подживать, хотя идти все еще больновато, но по гладенькой плиточке вполне терпимо.

  Княжич шагал и любуясь Балканскими красотами думал. До чего же изменчива и капризна Паллада. Он сейчас полуголый раб, который прихрамывает на сбитых ногах, и со связанными руками движется в южном направлении.

  Интересно, что бы подумали его знатные сверстники увидев Авенира в одной лишь грязной, набедренной повязке? Наверняка бы стали бы смеяться и тыкать в княжеского сына пальцами.

  Вот так вертится колесо фортуны!

  Вечером Авенир уже не побрезгал черствой лепешкой и фиником. Подошвы горели, и мальчик-княжич сначала остудил их в ручейке, а затем задрал повыше чтобы отхлынула кровь. Ныли от нескольких часов беспрерывного хода игры.

  Раб... Он теперь всего лишь босоногий, несчастный раб, которого в любой момент может обжечь плетка.

  Авенир уснул...

  Ему чудилось во сне, что-то совершенно немыслимое, и даже фасмогорией такое трудно назвать;

   Первыми поступили высокие каменные стены Царьграда – Константинополя. Затем последовал целая кавалькада, внушительных и роскошных дворцов и зданий, самого великого и роскошного города средневековья. Особенно ярко светились на солнце сотни золотых куполов православных церквей. Даже великий Киев не был столь великолепным, как этот царь всех градов. Картина показывала прошлое, было лето и все цвело, пальмы, лианы, дубы, клены и серебряные ели все смешалось в диковинном городе. Порты Царьграда были переполнены судами, красочные корабли заполняли гавань. Некоторые из них были огромны, борта обшитые железом, с каждой стороны по сотне гребцов. Тяжелые воины им полукруглыми щитами торчали по бокам, на носу установленные катапульты и трубы для греческого огня. Военные корабли ромеев большие – дромоны, поменьше скендии прикрывали путь в гавань и первую очередь в пролив Босфор. В будущее время первый великий князь Руси Олег отдаст приказ половине русского флота, из небольших ладей пристать к берегу и установить корабли на колеса. Обойдя по суше грозный византийский флот, русские воины под покровом ночи ударили с тыла. В ближнем бою, дромоны утратили преимущество, многие из них просто взяты на абордаж, не помог и легендарный греческий огонь, настолько стремительно сошлись в ближнем бою урусы. После кровавой баталии весь флот Византии погиб, Босфорские ворота пали, и чванливые византийцы были вынуждены согласиться на позорную капитуляцию, выплатив громадную дань. Тогда великий князь Вещий Олег и вывез трон византийского императора. Если бы не роковой укус индуской( явно привезенной каким-то иноземным чародеем!) гадюки затаившейся в конском черепе, как знать не стал бы князь Олег русским Чингисханом. За минувшие со времен Константина столетия, сияние Византийской славы слегка потускнело, но град по-прежнему поражает. Особенно велик собор Святой Софии, настоящее чудо тогдашнего мира. Константинополь громадный полуостровом выдается в море. Высоченные белые стены с четырех и шестиугольными башнями, казалось, вырастают из скалистого гранитного берега. А Золотой рог украшен исполинским маяком, по ночам, сияющим как сорок лун и уносимой в высоту крепостью-дворцом. С левой стороны, на оконечности полуострова, над самым морем виднелись между стройных кипарисов многообразные ассамблеи дворцов императоров – Второго Рима, их украшали многочисленные фонтаны и статуи колоссальных размеров, особенно много позолоченных грифонов. Все это вилось причудливыми завитушками. Собор святой Софии казалось, висел в голубом небе, настолько необычной и легкой была его конструкция. И несколько рядов белых стен, по преданию римлян их помогали возводить Аполлон и Посейдон. Многие византийцы и теперь втихаря почитают древнейших античных богов. Сколько десятков, а может и сотен тысяч рабов, полегло на стройках, ведает только один Всевышний Господь. Подальше от дворцов город выглядел иначе, тоже каменный, но более серый, хотя и цветущий. Постройки словно подымаются по ступеням, все выше и выше. Они тянуться до самого горизонта, сливаясь с темно-васильковыми тучами. Здание верховного Суда напоминает золотой рог, увенчанный грозной львиной мордой. В этот час, когда солнце уже перемахнула зенит, и слегка ослабило свой жар, от бесчисленных кораблей приплывших со всего света, сбросивших якоря и отдыхающих в спокойных водах, не видно воды. Тут были суда, проделавшие долгий и трудный путь по Русскому морю – на них ехали купцы из государства Шахарменов, из Ширвана, Багдада, разоренного Хорезма, Кашкара и Китая и многих других стран. Были тут и из Индии, Аравии, Египта из Ганзы и Европы. На кораблях слышались различные голоса и многообразные языки. Заморские торговцы постоянно обменивались, покупали, продавали яростно торгуясь. За золотым Рогом бледнел Берег Перу, он напоминал слегка приукрашенный град Владимир. Местами высились церкви и башни, самая большая башня Христа зависала над морем. А вдалеке, в лучах солнца нежного голубели и отливали жемчугом горы.

  -Красота! – Воскликнула красавица-княгиня Долгорукая, и округлила васильковые глазки. – Какой восхитительный вид! Но я не хочу любоваться красотами Царьграда, а хочу увидеть своих детей.

  Блюдечко поменяло изображение, переместившись на невольничий торг. Место, отведенное под рабовладельческий базар, было обширным и огороженным железным забором. Тысячи невольников выведены на все общее обозрение. На торжище оказались представители всех народов от гиперборейских до южноафриканских. Тут продавали и китайцев и немцев и негров. В этом диком сборище княгиня Мирабела с трудом смогла рассмотреть своих детей. Их продавили вместе с еще полусотней многоликих огольцов, как мальчиков, так и девочек.

  В основном тут представлены славяне, но есть желтые, узкоглазые азиаты, и черные кудрявые негритята. Совсем голенькими выставленные её отпрыски, жарясь на полуденном Солнце и лишь коленки были смазаны мелом, они стояли на присыпанном канареечным песком подиуме. То и дело их заставляли плясать, петь, подымать камни и вертеть палки.

   Она видела, растила их в прошлом, и с момента разлуки прошло всего пара месяцев. Ее дети три мальчика и две девочки несмотря грустную рабскую участь, оказались веселы и энергично исполняли русский народный танец. Они слегка подсохли и похудели, кожа покрылась хорошим коричневым загаром, но вид в целом был вполне здоровым и ухоженным – перед торгом кормили неплохо. Сытый товар лучше идет.

  А ум и чувства ребенка куда эластичнее, чем у взрослого. Вот они позабыли разлуку, и что недавно маялись в кандалах, от оков еще можно на запястьях и лодыжках рассмотреть еле заметные следы. Громадный город, чудный не то что их глухо хутор вызывает живейшее любопытство. И ребята дерут глотки, стараются показать свое умение. Времена еще языческие и никто не приучен стесняться своей наготы, или погружаться в ханжеский ритуал. Кажется, что не рабы это, а ребятня на пляжном утреннике.

  Однако продать пленников ни как не удавалось. Некий купчина в богатом малиновом расшитом жемчугом халате придирчиво осматривал живой товар, заставлял открывать рот, щупал зубы.

  -Покупай!

  Задребезжал смахивающий на пирата продавец, в цветной чалме. Заунывным, голосом принялся расхваливать свой «товар»:

  -Они здоровые, крепкие и у них отличные зубы.

  Купчина отрицательно мотнул головой, рыкнул баритоном:

  -Они слишком маленькие!

  Корсар с повязкой на левом глазу, с жаром произнес:

  -Тем лучше, ты сможешь в отличие от тупых взрослых обучить их ремеслам. Они способны и от них пойдет чистая прибыль.

  Но этот аргумент не подействовал.

  -Вот именно. Сначала обучить, не один год трудов, не зная конечного результата! Рынок и так забит отличными взрослыми искусниками. После монгольских набегов, рынки переполнились невольниками.

  Купчина нарочито презрительно плюнул и отошел, важно тряся внушительным животом.

  -О! Великий Аллах! – Проурчал пират, опасливо поглядывая на марширующий преторианцев. Им надо будет отстегнуть, а пока прибытку с гугулькин нос. – Помоги продать этих «карасей», хоть за ту цену, что окупит затраты!

  В голове мелькнула мысль, а если не удаться их сбыть что лучше – продать себе в убыток или просто прирезать?

  Невеселые мысли прервало появление еще одного возможного покупателя.

  Внешне он выглядел не особенно притязательно, в кожаных сандалиях и скромной тунике. Длинная кудрявая борода мочалкой спускалась на грудь. Но многие при виде его почтительно здоровались и уступали дорогу.

  -Это Самуил, великий скульптор и художник.

  Шептались в толпе. Самуил подошел к торжищу, что-то привлекло внимание его зорких глаз. Княгиня сама внимательно всмотрелась, приблизив к изображению вплотную свое свежее личико, едва не проткнув носом блюдечко.

  Ее средний сын, Авенир на желтом песке выводил прутиком рисунок. Надсмотрщик щелкнул плетью кончик царапнул костлявую, шоколадную спину мальчишки, но тот не обратил на это укус внимания. Изувер хотел добавить посильнее, но был остановлен выразительным жестом Самуила. Знаменитый художник приблизился, внимательно всматриваясь в изображение – на песке застыли и в то же время как бы струились две персоны: юноши и девушки, а сверху порхал голубь. Изящные фигуры казались живыми с удивительно четкой прорисовкой отдельных деталей. Самуил ткнул мальчика пальцем, в худенькое с свежим вздутой от удара полоской плечико:

  -Как твое имя дитя! – Художник спросил на чистом русском языке с мягким латинским акцентом.

  Мальчик четко ответил, выпрямив спину и стараясь показать, что на его тонких руках есть какие-то мускулы дико напрягая их:

  -Авенир! – И тут же поправился. – То есть Авенир Долгорукий!

  -Так вот Авенир, я беру тебя! – Самуил решительно произнес. – Сколько он стоит?

  Торгаш с ухмылкой ответил:

  -Такие люди на вес золота...

  Проснувшись княжич невольно поежился, хотя летняя ночь на Балкан тепла. Он ощутил себя беспредельно униженным. Неужели его словно какую-то скотину выставят на торг. Надо обязательно бежать.

  Однако сказать легче, чем сделать. Во-первых ему вряд удастся далеко уйти на разбитых в кровь ногах, а во-вторых за ними идет леопард, который внимательно следит за невольниками.

  После скромного завтрака Авенир следующий день шел сам. Болело конечно, но плоская белая плитка не так уж и болезненна ногам. Кроме того цвет мела не слишком жарко греется.

  Однако сил хватило только на половину дня. Затем икры у княжича так разболелись, что он снова попросился на спины. Хорошо еще что два его ровесника-холопа специально отобраны из числа наиболее крепких и выносливых крепостных детей. Будь изнеженный Авенир один, то может и не дошел бы.

  Рабский переход постепенно становился рутиной. Авенир быстро покрывался загаром, разбитые ноги заживали, как собаке, а выносливость добавлялась с каждым днем. Вот только есть очень уж хотелось.

  Питание было скудным и некогда упитанный мальчик, быстро худел. Ребра уже стали выпирать, а кожа из-за спаленного жира становиться все тоньше и тоньше.

  Балканский шлях длился верст триста, а затем пошли горы. И тут опять для босых, детских ног настоящая пытка. Правда подошва зажив от порезов заметно огрубела, да и от того, что княжич похудел удельный коэффициент давления значительно уменьшился.

  Но вся равно долго идти по крупному гравию и камешкам Авенир пока еще не мог. Его подошвы болели, трескались и кровоточили. Даже некоторым закаленным, местным мальчишкам приходилось не столь легко – огрубевшие подошвы сильно саднили. Петька и Васька впрочем терпели, и не отказывали поднести Авенира. А сам княжич старался как можно большую, часть пути проходить пешком.

  Они поднимались все выше и выше в горы: по ночам становилось прохладно. Чтобы не замерзнуть мальчишкам приходилось спать прислонившись друг к другу. Поначалу княжичу было это противно, касаться голым телом плебеев. Но одеял жадные османы не выдавали, а в горах даже летом, по ночам невыносимо холодает. С голым торсом и конечностями никак не выспишься.

  Приходилось лежать всем в обнимку, согревая друг друга.

  Правда за ночь слишком уж остывали босые ноги. Первые несколько километров они сильно болели, а тем кровь растекалась по ним, но все равно в пути звенела каждая жилка.

  Горная дорога петляла, и пытка затягивалась. Голод постоянно донимал мальчишек, и они даже пощипывали траву, и обгладывали любые, мало-мальски пригодные ягоды. Не брезговали и сырыми грибами. Петька пару раз ловит в ручейке руками рыбу и передавал добычу своему хозяину-княжичу. Тот эгоистично лопал чешуйчатых сам.

  Пацаны даже земляных червей пожирали, или саранчу, если она попадала на пути. Авенир чувствуя как неприятно бурчит в животе вспоминал роскошные пиры, маму, и свой богатый дом.

  А тут он трясется голышом от холода...

  После полутора месяцев переходов посмотрел бывший княжич в ручей... И не узнал себя. Кожа от грязи и загара стала совершенно черной, волосы и брови наоборот выгорели на солнце как переспелая пшеница, пышные щеки спали, глаза на исхудавшем лице провалились. Упитанное, сильное тело, теперь уже смахивало на египетскую мумию. Авенир такие видел в Кунц-камере, и в Зимнем дворце.

  Правда загорелая кожа, ему нравилось больше бледной. Но до какой степени он стал похож на невольника? Правда били княжича редко – получив приказ османы берегли мальчишку. Другим плетьми доставалось еще чаще и выглядели они отнюдь не лучше.

  Плотный с не по годам широкой грудью и плечами Петька сильно сдал. У него выступили ребра, а богатырская грудь стала костлявой, пресс плитками провалился, и живот почти прилип к хребту.

  В последние дни Авенир уже шел исключительно сам. Босые подошвы покрылись мозолистой коркой, и почти не болели от острых камней и горных насыпов. Только по ночам чесались сильно, и их приходилось сильно бить об что-то острое, чтобы унять зуд.

  Выносливости Авенир добавил, и княжич был теперь уверен, что сможет пережить рабство, и дождаться когда русская армия его выручит из плена. Или по заключению мира, произойдет обмен. Все-таки он знатная особа, и царь обязательно включит его в список.

  Если только война еще больше не затянется и на стороне турок не выступит грозный Наполеон.

  А война и в самом деле затягивалась. Великий визирь Осман-паша весь июль провел в занятой крепости, дожидаясь подхода армии Измаил-Паши.

  Кутузов же пытался собрать свои немногочисленные силы, и дожидался перехода турок за Дунай. Существовал риск, что османы вообще не рискнуть сунуться за естественную водную преграду, а будут ждать следующего года, и наполеоновского вторжения в Россию.

  В принципе визирь зная, уровень боевой подготовки турецкой армии и в самом деле склонялся к мысли, отсрочить наступление на Румынию. Или собрать еще больше сил.

  Над самим Кутузовым также нависла угроза опалы, за ненужную как тогда казалось сдачу Рущука. Но император колебался, и это позволило легендарному полководцу сохранить за собой пост. И даже потребовать переброски еще двух дивизий на подкрепление сил.

  По отступлении Кутузова на левый берег визирь занял Рущук, но в течение всего июля не трогался оттуда, выжидая результатов действий Измаил-бея. Данные полководец только в середине июля прибыл к Видину и 20 июля начал переправлять свои войска (около 20 тысяч) через Дунай. Заняв Калафат и, сильно в нём окопавшись, он двинулся против отряда Засса (около 5 тысяч). Османы атаковали со всей своей яростью, но не смогли овладеть малодоступной русской позицией.

  Когда 24 июля присоединились к Зассу отряды О"Рурка и графа Воронцова и, кроме того, подошла к Дунаю русская флотилия, то Измаил-бей лишён был возможности ворваться в Малую Валахию.

  Время шло, уже наступил и август. Действительно, сама по себе мысль избежать лишнего риска, и дожиться следующего с предполагаемым походом Наполеона к Москве выглядела вполне здравой.

  Между тем под давление султана визирь решился переправиться на левый берег, чтобы, пользуясь огромным перевесом своих сил, разбить Кутузова. Ну, и, угрожая сообщениям Засса, заставить его открыть дорогу Измаил-бею. Приготовления визиря продолжались долго, так что только в ночь на 24 августа началась переправа его войск, в 4 верстах выше Рущука. К 2 сентября уже до 36 тысяч осман было на левом берегу, где они, по своему обыкновению, немедленно окопались.

  Но и это еще не все; на правом же берегу оставлено было до 30 тысяч. Вместо того, чтобы немедленно атаковать Кутузова, у которого под рукою было не более 10 тысяч солдат, визирь оставался на месте. Благодаря его бездействию, главнокомандующий успел притянуть к себе отряд генерала Эссена, стоявший на реке Ольте. Он его использовал, (как резерв для Засса), и, сознавая, что наступил критический момент войны, не стал выжидать приказаний из Петербурга относительно 9-й и 15-й дивизий, но собственной волей распорядился ими.