Текст книги "Красные больше не вернутся"

Автор книги: Олег Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Наконец я сказал: «Все понятно. Большинство – «за». Совещание закончено. Идите, я подумаю сам».

Последнюю точку ставит Чубайс

Перелом в своем настроении Ельцин объясняет не возражениями помощников, не сопротивлением Куликова и других высокопоставленных чиновников. По крайней мере, считает он, не это сыграло решающую роль. После описанного совещания он все еще продолжал раздумывать, как поступить. Окончательное решение надо было принять быстро, в течение суток, пока информация о его планах не распространилась за пределы узкого круга посвященных. В этот момент, как пишет Ельцин, инициативу взяла на себя его дочь Татьяна. Она пригласила в Кремль Анатолия Чубайса, не занимавшего, как мы знаем, в ту пору никаких официальных постов, и попросила отца принять его и выслушать «другое мнение». По словам Ельцина, именно разговор с Чубайсом оказался решающим. Сам президент так излагает его:

«Борис Николаевич, сказал Чубайс, это не девяносто третий год. Отличие нынешнего момента в том, что сейчас сгорит первым тот, кто выйдет за конституционное поле. Хотя, в сущности, и в девяносто третьем первыми за флажки вышли они. Это безумная идея таким образом расправиться с коммунистами. Коммунистическая идеология она же в головах у людей. Указом президента людям новые головы не приставишь. Когда мы выстроим нормальную, сильную, богатую страну, тогда только с коммунизмом будет покончено. Отменять выборы нельзя».

…Мы разговаривали около часа. Я возражал. Повышал голос. Практически кричал, чего вообще никогда не делаю. И все-таки отменил уже почти принятое решение. До сих пор я благодарен судьбе, благодарен Анатолию Борисовичу и Тане за то, что в этот момент прозвучал другой голос и мне, обладающему огромной властью и силой, стало стыдно перед теми, кто в меня верил…»

Кстати, Ельцин добавляет, что именно после этого разговора напомню, состоявшегося 18 марта, после этой «важной психологической и идеологической победы», одержанной Чубайсом, вскоре созданная и возглавленная им аналитическая группа «стала главным центром принятия всех политических решений». В то время как «предвыборный штаб Сосковца перестал существовать».

«Он не хотел меня видеть, не хотел со мной говорить»

У Чубайса в тот год было несколько критически важных разговоров с Ельциным. Один из них 20 июня, когда по распоряжению Коржакова были задержаны два сотрудника Чубайса по избирательному штабу Евстафьев и Лисовский. Другой, который напрашивается на сравнение с тем, июньским, вот этот, 18 марта, когда на Россию надвигались события, похожие на 3 4 октября 1993 года. Спрашиваю Анатолия Борисовича, какой из этих двух разговоров был для него сложнее?

–Пожалуй, 18 марта, отвечает мне Чубайс. Я бы не сказал, что 20 июня дело обстояло так: вот я пришел к Ельцину и переубедил его. Я думаю, что, располагая той информацией, которую он уже получил к моменту моего прихода, он всю картину достаточно хорошо понимал. Вернее, может быть, не понимал, а чувствовал своим исключительным чутьем. И я со своими словами мог оказаться тут всего лишь последней каплей… Гораздо более тяжелым был мой разговор с Ельциным 18 марта, когда я уговаривал его не распускать Думу и не запрещать КПРФ. Там я попал в ситуацию абсолютного открытого противостояния с ним. Было совершенно очевидно, что он просто не хочет меня видеть, не хочет со мной говорить, не хочет обсуждать эту тему, не хочет слушать моих аргументов… У него все уже сложилось в голове. А когда у него сложится в голове, изменить здесь что-то это, я вам скажу, задача такая, практически невыполнимая. В общем тогда мне приходилось давать всему делу некий стартовый импульс.

– А вам не кажется, говорю, что в той ситуации подход, которого придерживался Коржаков и его друзья, отменить (перенести) выборы имел право на существование: ведь положение Ельцина (низкий рейтинг, череда инфарктов) было практически безнадежным?

– Категорически нет. И тогда так считал, и сейчас считаю. По двум группам причин. Первая группа чисто юридическая: юридической технологии, с помощью которой можно было бы реализовать это решение отменить или перенести выборы, не существовало. Это было совершенно очевидно…

– В 1993-м такой технологии тоже ведь не существовало…

Это не совсем так. Если вы имеете в виду, что Указ президента № 1400 о приостановке действия Съезда и Верховного Совета нарушал Конституцию, это чистая правда. Но есть еще политическая группа причин. В общем нетрудно было спрогнозировать: если бы тогда, в 1996-м, Ельцин отменил или перенес выборы, его действия получили бы совершенно однозначную трактовку не только со стороны коммунистов, но и со стороны большей части политических сил. Эта трактовка очевидна: президент испугался прямых выборов, он испугался той самой демократии, которую сам создал, он сворачивает эту демократию. Таким образом мы получили бы ситуацию, когда против нас были бы не только наши традиционные оппоненты, но у нас был бы и абсолютно расколотый собственный лагерь. Политические последствия этого были бы просто чудовищные. Коржаков этого просто не мог понять. Я как-то обсуждал с ним это. Разговор был примерно таким. «Александр Васильевич, говорю, ну хорошо, вы предлагаете отменить или перенести выборы… А как это сделать?» «Да ну как указ написал: перенести, и все». «Подожди, указ, но ведь есть Конституция, есть закон о президенте… Там прописан срок его полномочий. Когда срок истекает, полномочия прекращаются…» «Да ладно, указ написал и все». «Ну хорошо, а что делать с Конституционным Судом, в который, естественно, сразу же обратится та сторона? Мы это дело проиграем, указ будет отменен мгновенно, в течение семи-восьми суток. Что мы тогда будем делать?» «Что делать? Да указ написал и все. О чем там еще говорить!» То есть обсуждение было бессмысленным. Это была абсолютно убийственная стратегия, которая привела бы Ельцина к политической катастрофе практически мгновенно.

Когда у вас испортились отношения с Коржаковым сразу, как только вы включились в избирательную кампанию, или через какое-то время? Что было тому причиной взаимная личная неприязнь, психологическая несовместимость или разница во взглядах на ситуацию он гнул в сторону переноса выборов, а вы были категорически против этого?

Нет, ну я же к этому времени уже много лет его знал, и отношения между нами уже вполне сложились. Мы десятки, сотни раз встречались по сотням различных текущих вопросов. Парадокс состоит в том, что как раз ничего личностного в наших отношениях не было.

Ельцин все время колебался в выборе между вами и Коржаковым или сначала в основном ориентировался на своего охранника, а в дальнейшем, особенно после 18 марта, когда вы уговорили его не распускать Думу и не запрещать КПРФ, на вас (кстати, он сам отмечает эту веху в своих мемуарах)?

Мне трудно сказать, колебался ли он. Я думаю, выбор был для него непростым… Дело в том, что на старте избирательной кампании Ельцин был уверен, что она идет хорошо. Ему же докладывали Сосковец и Коржаков: все классно, все замечательно, ваш рейтинг растет, народ требует, чтобы вы оставались президентом. Это продолжалось, пока не пришли мы и не показали ему, что рейтинги катастрофически низкие. Тогда он развернулся…

В сущности, 17 марта Ельцин ведь фактически уже начал осуществлять план Коржакова. Как мы знаем, в 6 часов вечера Думу захватили омоновцы и сотрудники Главного управления охраны под предлогом проверки анонимного звонка о том, что она заминирована. Всех депутатов, кто там находился, чиновников, технических работников удалили из здания и никого не пускали.

Да, то, что Борис Николаевич на это согласился, можно трактовать как колебания, которые он постоянно испытывал. Конечно, два этих больших сценария провести нормальные выборы или отложить их года на два он всегда держал в голове и так или иначе соотносил друг с другом. И должен был это делать. А в тот момент 17 18 марта мы просто прошли по краю пропасти.

Многие считают, что главным факельщиком, главным зачинателем всех этих интриг был не сам Коржаков, а Сосковец. Собственно говоря, к нему и прилепился кажется, с вашей подачи соответствующий титул: «их духовный отец Сосковец»…

Безусловно. Сосковец по своему потенциалу был из них самым масштабным. Но в принципе существовала целостная группировка, очень мощная и сплоченная. Группировка, которая объединяла по политическим интересам Сосковца, Коржакова, Барсукова… Это была серьезная политическая сила, аппаратная политическая сила. Они уже могли поставить Генерального прокурора, какого хотели, других высоких должностных лиц… В числе их главных задач было добиться отмены или, по крайней мере, переноса президентских выборов. И с определенного момента я для этой группировки стал врагом номер один.

Да, это уже был не 1993 год

Почему все-таки в марте 1996-го не повторилось то, что случилось в сентябре октябре 1993-го? Вроде бы все было готово к такому повтору. Оставалось сделать последний шаг подмахнуть указ, аналог того прежнего Указа № 1400. Ельцин его не подмахнул…

Сам он не объясняет, что именно побудило его отказаться от этого шага слова ли Чубайса о том, что «указом президента людям новые головы не приставишь», или что-то еще. Тот давнишний Указ № 1400 тоже ведь не был рассчитан на то, чтобы приставить кому-то новую голову, но он сделал свое дело.

Думаю, ситуация на этот раз была совсем другая, не та, что в 1993 году… И Ельцин не тот… В 1993-м было достаточно очевидно: реформы возможно, главное жизненное дело президента уперлись в глухую стену. Надо было эту стену взорвать, разрушить. И он ее взорвал. Теперь же, в 1996-м, никакой глухой стены не было. Противников реформ оставалось достаточно, но их сопротивление не представлялось смертельно опасным, вполне преодолевалось в рамках Конституции. Выходить за ее пределы не требовалось. Угроза была не реформам, а его, ельцинскому, второму президентскому сроку. Подпиши он «разгонный» указ, указ о переносе выборов на два года, все бы восприняли это однозначно: а, он не в силах победить соперника-коммуниста законно вот и использует незаконные силовые методы! Ресурс поддержки Ельцина народом, силовыми структурами, уже и в 1993 году пребывавший «на грани», теперь, в 1996-м, сделался бы отрицательным.

Не тем уже был и сам Ельцин. Вроде бы ну что такое три года! Даже два с половиной… Но за это время он сильно сдал. Победа 1993 года оказала на него сильное разрушающее действие. Неприятные казусы в Пекине… Берлине… Шенноне… Следующие один за другим инфаркты… Все еще низкий (хотя и несколько подросший в последнее время) рейтинг… Вряд ли на этот раз, из очередного лобового столкновения с противником, он смог бы выйти триумфатором…

Коммунисты встревожены

Как всегда, тайные планы Ельцина не удалось утаить от его противников: слишком многие и на этот раз, как накануне 21 сентября 1993 года, в них оказались посвящены, в том числе те, кто отнюдь не симпатизировал президенту.

К тому же агрессивные ельцинские намерения не особенно и пытались скрывать: в воздухе носилось готовится что-то серьезное. Для принятия неких чрезвычайных мер был как бы создан соответствующий фон (хотя истинная причина тревоги, естественно, утаивалась): как уже говорилось, 17 марта пришел сигнал, что взрывчатка заложена в Думе, и из здания пришлось всех спешно эвакуировать. В этот же день в одном из московских автобусов обнаружили мощное взрывное устройство. В общем, якобы из-за угрозы терактов в столице были приняты дополнительные меры безопасности, а московская милиция в очередной раз переведена на усиленный режим несения службы. Тему поддержания правопорядка Ельцин принялся обсуждать с только что приехавшим из аэропорта московским мэром Лужковым…

Правда, реакция ельцинских оппонентов на нависшую над ними угрозу оказалась несколько запоздалой. Лишь 18 марта, когда, по сути, уже был дан отбой, Зюганов выступил перед журналистами с предупреждением, что в Кремле готовится «силовой вариант» ответа на решение Государственной думы по Беловежью.

Бывший российский вице-президент Руцкой, большой знаток по части силовых кремлевских действий, напротив, высказывал сомнение, что Ельцин на этот раз на подобные действия решится:

Если это и готовится, то это просто сумасшедшие в окружении президента. Потому что сегодня ситуация в России это не 1993 год, тут можно и в ответ получить так, что потом не успеешь и ноги унести.

В Кремле, естественно, отрицали «силовые» намерения. Об этом, в частности, сказал 18 марта сам Ельцин, отвечая на вопрос Интерфакса: дескать, опасения коммунистов «лишены оснований».

Вполне адекватно, хотя тоже несколько запоздало, оценили коммунисты историю с «минированием» Госдумы

«Ни о каких учениях по поиску бомбы (была запущена еще одна версия учения. О.М.) в здании Государственной думы речи вести нельзя, заявил 20 марта по «Эху Москвы» председатель Комитета Госдумы по безопасности Виктор Илюхин, слишком они совпали с теми решениями, которые принимала Дума 15 марта, и с той негативной реакцией, которая последовала со стороны президентских структур». По словам Илюхина, «речь идет о попытке разрешить ситуацию силовыми методами». «Это был первый шаг к тому, чтобы блокировать вообще работу Государственной думы, сказал Илюхин. Просто на каком-то этапе развитие силового варианта было приостановлено… По моей информации, произошла борьба двух групп в окружении президента. Одна из них выступала за конституционное разрешение конфликта, а другая настаивала на его силовом разрешении. Сегодня можно с удовлетворением сказать, что в этой борьбе победил разум… Если бы это было учение, то оно должно быть согласовано хотя бы с руководством Государственной думы… Кроме того, действия в Думе совпали по времени с определенными командами в войска, спецслужбы, спецназ, которые последовали чуть раньше и в процессе этих так называемых учений. В повышенную боеготовность были приведены некоторые подразделения, в том числе 2-я и 4-я дивизии Московского военного округа. Некоторые милицейские части были введены в Москву дополнительно… Все это совпало по времени, и это не случайно».

Тревога, однако, улеглась не сразу. 23 марта Жириновский, известный игрок на политической бирже, выступая на пленарном заседании Госдумы, сообщил, что, по его данным, в Администрации президента «подготовлен указ о роспуске нижней палаты парламента»

В этот день ряд депутатов Госдумы главным образом коммунисты и их союзники (Зюганов, Жириновский, Бабурин, Горячева, Илюхин и др.) выступили с обращением «к генералам, офицерам и военнослужащим всех родов войск». Авторы уверяли, что постановление Думы по Беловежским соглашениям «ни малейшим образом не посягает на суверенитет государств – участников СНГ, на добровольный, поэтапный характер их взаимного сближения», оно является «справедливым актом», который «поддержал народ». Депутаты призвали военных «быть бдительными и не поддаваться на возможные провокации». «Оставайтесь в рамках закона и верности своему народу!» говорилось в обращении.

Помимо прочего, думцы поручили соответствующим службам подыскать в Москве резервный зал, где бы они могли проводить заседания в случае, если их не пустят в здание на Охотном Ряду.

Совет Федерации призывает Думу еще раз подумать

Отказавшись от силового варианта, Ельцин решил действовать мирными, парламентскими средствами. 18 марта он направил в Совет Федерации письмо, осуждающее решение Думы по Беловежским соглашениям. К обсуждению его верхняя палата приступила уже на следующий день, 19-го. Во время этого, многочасового, обсуждения в адрес Думы было высказано немало резких слов. Президент Татарстана Минтимер Шаймиев, например, назвал думское постановление «попыткой дестабилизировать обстановку в России», а глава администрации Московской области Анатолий Тяжлов даже не исключил, что «это – начало готовящегося государственного переворота».

Впрочем, раздавались и слова в поддержку…

В итоге верхняя палата обратилась к нижней с довольно мягкой просьбой «еще раз тщательно проанализировать возможные последствия» принятого постановления. Видимо, учитывая эту мягкость, думцы отказались вернуться к обсуждению своего постановления и направили обращение сенаторов во фракции и депутатские группы для «предварительного рассмотрения». Дело легло в долгий ящик…

Они не понимают: поезд ушел

Однако в целом реакция на думское постановление, как уже говорилось, была весьма резкой. Судя по всему коммунисты и их союзники не ожидали такой реакции и не знали, как выпутаться из сложившейся ситуации. Их разъяснения, что они-де не хотели ликвидировать СНГ и восстанавливать Советский Союз, напоминали детский лепет.

Вообще эту историю с «восстановлением» СССР, обернувшуюся жалкой комедией, неплохо бы вспоминать всякий раз, когда очередной «советский патриот», бия себя в грудь, начинает перед телекамерой рыдать по погибшей империи и призывать немедленно, ну прямо вот сейчас, сию минуту воссоздать ее в целости и сохранности (а свидетелями таких сцен мы до сих пор регулярно становимся). Ясно ведь всем: ну нет на просторах бывшего Союза сколько-нибудь существенного числа желающих заниматься таким воссозданием, способствовать ему! Нет и нет! Особенно таковых желающих не наскребешь за пределами России, в бывших советских республиках, ставших суверенными и независимыми. Но и в самой Российской Федерации их немного: понимают люди всю несбыточность подобных мечтаний все, поезд ушел.

Впрочем, подобная ситуация была вполне оформившейся уже тогда, в начале 1996-го. Так что «предвыборная» затея коммунистов с денонсацией Беловежских соглашений оказалась совершенно провальной. Как отмечали тогда российские и зарубежные СМИ, Ельцин «выиграл этот раунд» избирательной кампании.

Всякому приходило на ум: если левые не в состоянии просчитать последствия хотя бы одного своего решения, как же они собираются справляться со всем государственным управлением в случае своей победы на выборах?

Впрочем, сами коммунисты, по-видимому, считали иначе. Наиболее вероятную логику их рассуждений и дальнейших действий в интервью РИА «Новости» изложил депутат Госдумы Сергей Шахрай. По его мнению, Дума не пересмотрит своего постановления, по крайней мере до выборов. «Компартии РФ и ее союзникам, инициировавшим принятие Думой нашумевшего постановления, нужна конфронтация с властью в период предвыборной кампании, сказал Шахрай, на этом пути коммунисты собираются мобилизовать, консолидировать свой электорат». Как считал депутат, ошибка коммунистов заключалась в двух вещах: «Во-первых, они дезавуировали Думу, которая теперь, исходя из принятых ею же постановлений, не конституционна, и ее решения могут не выполняться. А во-вторых, компартия, судя по всему, рассчитывала или на силовой ответ президента, или на игнорирование им принятых документов». Шахрай выразил удовлетворение тем, что Ельцин не пошел ни по первому, ни по второму пути: «Реакция президента была выдержанной и конструктивной…»

Сегодня мы знаем, что в действительности это совсем не так. Ельцин собирался-таки предпринять мощную силовую акцию, и лишь несогласие части его окружения в том числе силовиков, уговоры Чубайса помешали этому.

Данные социологов

(17 марта 1996 года)

9 10 марта независимый институт Российского общественного мнения и исследования рынка (РОМИР) по заказу «Итогов» провел опрос на тему «За кого вы отдали бы голос, если бы выборы президента были сегодня?». По данным института, Зюганов получил бы 26 процентов активной части электората (то есть тех, кто собирается участвовать в выборах), Ельцин 17, Явлинский 9, Жириновский 7, Лебедь 6, Святослав Федоров 5, Черномырдин 4, Гайдар 3, Руцкой 2, Горбачев менее одного процента.

Примерно такие же цифры получил и ВЦИОМ, проведший аналогичный опрос 13 марта: Зюганов 25 процентов, Ельцин 15, Явлинский 11, Жириновский 9, Лебедь 8, Святослав Федоров 7, Черномырдин 4, Гайдар 3, Горбачев 1.

Социологи отмечают: у Зюганова рейтинг уже не растет так быстро, в то время как у Ельцина он увеличивается довольно значительными темпами. Как считает Юрий Левада, рейтинг Зюганова, «почти подошел к своему пределу», тогда как у нынешнего президента «еще есть возможности, и его предел около 30 процентов». Однако, несмотря на разницу в темпах роста, к середине июня рейтинг Зюганова, по прогнозу ВЦИОМа, все же будет опережать рейтинг Ельцина на 3 5 процентов. Вообще позиции Зюганова пока весьма прочны. Если бы второй тур президентских выборов проводился сейчас, он, по опросу РОМИРа, победил бы любого из потенциальных соперников: Жириновского с соотношением голосов 44: 13, Лебедя 40: 22, Явлинского 38: 29, Ельцина 40: 31.

По словам Левады, главное, чего население ждет от Ельцина и чего требует от него, покончить с войной в Чечне. Нерешенность этой проблемы социологи считают самым большим препятствием для победы Ельцина на выборах. Далее следуют такие требования: он должен обеспечить законность и порядок, возродить статус России как великой державы, добиться справедливого распределения доходов, вернуть людям потерянное в ходе реформ и продолжить их без социальных издержек. Воссоединение республик бывшего СССР к числу приоритетных задач относят лишь около 13 процентов населения…