Текст книги "Человечье сердце (СИ)"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

   Он прикрыл за собой дверь и, повернувшись, внимательно огляделся.

   Землян внутри было двое, а сама комната напоминала обыкновенный офис – сколько Сашка видел их и на поверхности планет, и на космических базах... Зелень, густо закрывавшая большое окно, впрочем, была незнакомой. Над большим экраном висели какие-то портреты и тот же, только небольшой и не такой... парадный, что ли? – алый флаг с золотой свастикой.

   Второй землянин (он вальяжно так стоял спереди-сбоку у стола, попался на глаза первым, но Сашка о нём почему-то подумал сразу именно так: «второй») был ненамного старше самого Сашки – коротко стриженый красавчик, но серые глаза были жёсткими и пристальными. Голубой идеально сидящий френч украшали золотые петлицы с серебряными молотообразными знаками (по два), узкие тоже серебряные витые погоны пересекали плечи, на белых брюках, без единой складочки заправленных в сверкающие чёрные сапоги, поблёскивали золотые лампасы.

   Старший был одет в так же идеально пригнанное малиновое с золотом; на петлицах – колёсообразные знаки (1.). Грубоватое широкое лицо с тяжёлым подбородком, тоже короткая стрижка (почти сплошь седая). И глаза – жёсткие и пристальные. Глазами они оба были похожи.

   1.Описаны лейтенант корпуса армейской авиации и майор корпуса ксенологов. Удивляться присутствию офицера авиации не следует. Огромное количество военных разных родов войск ещё какое-то время после окончания войны служили в этом чудовищно разросшемся корпусе на самых разных должностях – не хватало людей для решения массы возникших вместе с победой проблем.

   Но в глазах ни у того, ни у другого не было ни злости, ни высокомерия, ни жестокости.

   – Это вам отдать? – Сашка внимательно изучал землян, протягивая талон.

   – А вот сюда, – сказал младший, указывая подбородком (Сашку резануло – у джангри подобный жест подчёркивал высокомерное отношение к собеседнику) на торчащий на углу стола металлический штырёк, густо унизанный такими же кусочками бумаги. Мальчишка, шагнув, насадил свой номерок туда же и, стрельнув глазами на старшего землянина, указавшего в сторону стоящего чуть сбоку глубокого мягкого кресла, опустила в него.

   – Майор Тимофеев, Фёдор Фёдорович, – представился старший.

   – Лейтенант Янсен, – коротко сообщил младший, усаживаясь за компьютер. Вопросительно посмотрел на Тимофеева, который кивнул Сашке:

   – Что... вас сюда привело?

   Хотел сказать «тебя», отметил Сашка. В русском языке обращение на «вы» относилось либо к старшему, либо к уважаемому, либо к постороннему. А на «ты» называли младших, если хотели нагрубить... или если очень близкие отношения. Дикая путаница, короче.

   – Я землянин, – сказал мальчишка и подумал, что он впервые так о себе говорит. По крайней мере, не помнилось ему ещё таких случаев. – Хотел бы... – он не сказал того, что собирался – «...вернуться на Землю», – ...узнать условия возвращения на Землю.

   – Судя по всему, вы не бедствуете, – сказал Тимофеев. – Вы космолётчик?

   – Да, – Сашка поймал себя на желании облизнуть губы. – Нет... я не бедствую. Скорей наоборот. Материально я вполне обеспечен и мне нравится жизнь, которую я веду.

   – Тогда зачем возвращаться? – спросил Тимофеев и Сашка мысленно отметил, что почти то же самое говорил Драйя. И ответил честно:

   – Я не знаю.

   Это прозвучало глупо. Но земляне даже не улыбнулись. А майор вообще заметил:

   – Хороший ответ, – и в его голосе не было насмешки. – Но тогда, может быть, скажете что-то о себе?

   – Я помню, что меня зовут Сашка., – ответил мальчик. – Больше... больше ничего о себе. Даже фамилии не помню, – явное усилие – и он продолжал: – Ещё помню маму... руки. Помню, что у нас была кошка. Вот... всё.

   Он замолчал, наклонившись вперёд опустив руки между колен – обычный растерянный мальчик. Тимофеев мягко спросил:

   – А сколько было лун на планете, где вы жили?

   – Лун?.. – встрепенулся Сашка, но тут же увял: – Нет, не помню. Я вообще не помню, была ли там луна. Сколько мне было лет, когда меня... нет, тоже не помню. На «Маэт» у Драйи я был почти два года по Джангру.

   «Больше двух лет по земному счёту. Сейчас ему лет пятнадцать. Значит, его захватили году в 18-19 Войны...» – подумал Тимофеев и спросил:

   – Дэайт Драйа – это торговец и контрабандист с Джангра, капитан грузовика «Маэт»?

   – Мы не контрабандисты, – поправил Сашка. – Контрабандой называют перемещение товаров, на котором хотят незаконно получить прибыль власти – те, кто ничего не сделал для их перевозки, или сохранения. Согласно естественному праву, в данном случае незаконны действия властей, а не тех, кто занимается такими перевозками.

   – Интересная позиция, – вполголоса сказал Янсен. – Например, перевозками людей для продажи, да?

   – Люди – не товар, – так же тихо сказал Сашка, метнув на молодого офицера недобрый взгляд. – «Маэт» не перевозит разумных существ с этой целью.

   – На Землю можно вернуться в любой момент, – Тимофеев улыбнулся – улыбка не шла к его лицу, но была явно искренней. – Космолётчику всегда найдётся работа.

   – В смысле – так просто... вернуться? – недоверчиво спросил Сашка.

   – Пройти медицинское обследование, по желанию – получить универсальное удостоверение личности и сесть на корабль, вот и всё, – подтвердил майор.

   – Если я отправлюсь на Землю... я смогу вернуться? – тут же задал мальчишка новый вопрос. – Вдруг мне этого захочется или там не понравится?

   – Конечно можно вернуться. Странный вопрос.

   – Говорят разное, – возразил Сашка. – Говорят, например, что земляне просто хотят собрать всех таких, как я – и судить их.

   – За что? – спокойно спросил Тимофеев. Он уже несколько раз слышал подобное, знал, что примерно то же и так же нередко слышат его коллеги и даже знал, откуда и почему расползаются подобные слухи. Землян информировала об этом разведка Империи Ойрин – одного из сильнейших государств Джангра.

   – За предательство, – в упор сказал, как выстрелил, Сашка.

   – Какая глупость, – искренне ответил Тимофеев (Янсен возмущённо фыркнул). – В чём твоё предательство? И мы никого не заманиваем обманом и не держим силой. Зачем нам те, кто будет ненавидеть мир, в котором живёт?

   – Ну – не знаю, – в глазах Сашки опять было недоверие. Но за недоверием... да, за недоверием пряталось отчаянное желание поверить...

   ...Айскин Элари – так звали того имперского офицера. Он был в высоком звании, был приближённым Императора, был много кем ещё. Но, как земной разведке удалось узнать, Элари не представлял ни Императора, ни вообще какую бы то ни было из сил Джангра.

   Он вышел на связь с земной разведкой в самое неудачное для землян время – когда Альянс сломал хрупкое равновесие фронтов и начал наступление по всем фронтам. Тогда многие из появившихся было союзников в ужасе отшатнулись от Земли, кляня себя за доверчивость и глупость. Элари добрался до землян тяжёлыми и долгими окольными путями и уже поэтому заслуживал уважения, даже если оказался бы агентом врагов.

   Но Элари не был агентом Альянса. Он вообще не был ничьим агентом. Хотя представлял не только себя и действовал не только по своей воле.

   История, которую он рассказал, многое, очень многое прояснила – потому что была не единственной подобной. Однако, наверное, самой масштабной.

   Айскин Элари рассказал о Круге. Так называла себя группа высших офицеров, промышленников-предпринимателей и учёных в Империи Ойрин, стремившаяся объединить планету под властью имперской династии, а затем – бросить решительный вызов джаго. Джагган был главным и основным противником Джангра уже просто чисто космографически. Кроме того, джангри ненавидели джаго, в прошлом это не раз выливалось в войны, которые разрозненные государства Джангра, лишь временами объединявшиеся в непрочные союзы, чаще проигрывали. Однако, даже выигрыши стоили джаго достаточно дорого и удерживали их от попытки уничтожить Джангр. Кроме того, джаго сдерживали сторки.

   Сторкам джангри тоже не верили и недолюбливали. В землянах же увидели не то чтобы союзников – хмурые и подозрительные, джангри вообще не были склонны кому бы то ни было доверять – но, по крайней мере, силу, которая может соперничать с Альянсом.

   Именно он, Айскин Элари, ещё в начале войны землян со всей Галактикой предложил план «Новый щит». План, который основывался на покупке земных детей.

   На Джангре рабовладения не было уже давно, но в большинстве государств сохранялись исправительные трудовые лагеря, в которых условия существования нередко мало чем отличались от рабских. Впрочем, это всё-таки было нечто иное, а Элари никогда не был деловым человеком и, как военный, был смущён собственной задумкой. Кроме того, выяснилось, что детей землян на рынках не так-то и много, ведь Земля тогда побеждала и наступала. Вдобавок, на них был невелик спрос у частников, а перебивать ценами сторкадских латифундистов или кого-то, закупавшего крупные партии для самых разных – но не частных – целей Кругу было трудно даже с его деньгами. Возможно, Круг и оставил бы эту затею, но, повращавшись какое-то время в этом бизнесе, эмиссары Круга начали жалеть, что у них не хватит денег, чтобы выкупить вообще всех землян, для которых рабство был особенно страшно по нескольким причинам сразу. Но Круг поставило строгое условие, и Элари сам его поддерживал – поэтому в течение года эмиссары смогли купить только около сотни мальчиков, которым ещё не исполнилось трёх лет.

   И всё же проект оправдал себя. К 14-му году войны у сообщества собралась собственная элитная, замечательно подготовленная, гвардия из нескольких сотен подростков и юношей-землян. первая же тайная операция показала, что один земной солдат стоит полудюжины джангри даже из по заслугам прославленных войск специального назначения. С джаго же счёт шёл на десятки.

   Плюс – имелась военная школа, в которой росли и учились ещё более двухсот младших разного возраста, купленных позже. Их учили испанскому языку (он оказался наиболее лёгким для джангри), давали имена и фамилии из того же языка и готовили по земным военным методичкам. Мальчишки, к которым относились строго, но по-хорошему, ни словом и ни намёком не давая им понять, что они куплены за деньги и формально являются рабами, росли сильными и смелыми, были сообразительны и умны и обладали каким-то странным для хмурых, самоуглублённых джангри лёгким, но не переходившим в беспечность, характерную, к примеру, для мьюри, весельем в характерах. Хотя – эти самые характеры были разными, и различия национальностей проявлялись волшебным образом, несмотря на совершенно единообразное воспитание и обучение. Хорошо ещё, сами земляне не задавались вопросом, откуда эти различия – они, согласно специально созданной легенде, считали себя редкой этнической группой самих джангри и эта уверенность в них поддерживалась наставниками.

   Наедине с собой Элари часто буквально задыхался от злости при мысли, какая судьба могла бы постичь этих ребят, окажись они в иных руках. И тогда неизбежно приходила и другая мысль – что, может быть, зря Джангр не вступил в настоящий союз с Землёй? Империя Ойрин была сильным государством... нашлись бы и другие государства Джангра, присоединившиеся к ней... Впрочем, это был лишь романтический порыв души. Запертый на нескольких планетах, после поражения в недавней очередной войне с Джагганом почти лишённый военного космофлота, раздробленный на подозрительно косящиеся друг на друга государства Джангр тут же был бы сожран Джагганом даже в одиночку, даже в условиях войны последнего с Землёй – джаго нужен был только повод, а сторки едва ли стали бы на этот раз выступать в роли «беспристрастных арбитров»...

   Кроме того, Элари то и дело ловил себя на ещё одной мысли: что он лично просто-напросто привязался к своим сиротам-воспитанникам, о которых часто думал, как о своих сыновьях – которых получил взамен кровных, погибших от рук джаго в последней войне. Мальчишки были светлыми душой, несмотря на суровое воспитание. Они не только крепко дружили внутри своего небольшого сплочённого коллектива, но глубоко уважали наставников, а кое-кого из них и любили – Элари относился к числу таковых и очень этим гордился. Мальчишки прибегали к нему в радости, приходили в какой-то беде и поверяли самые сокровенные тайны – Элари нередко вспоминал, как поразился, когда это случилось первый раз, каким приятным было это чувство близости, как мальчик шептал ему на ухо свой пустячный, в общем-то, но для него самого очень важный и большой, «секрет» и как потрясла его, окаменевшего душой от утрат и поражений ветерана, эта мальчишеская откровенность.

   Именно тогда он впервые вспомнил своих сыновей.

   Тимофеев в те дни был ещё лейтенантом и присутствовал на встречах с Айскином Элари как специалист-ксенолог. Его потрясло тогда то, что говорил джангри. Так мог бы поступить землянин – презреть всё, презреть даже свой долг, увидев, что дело, которое ты делаешь – некрасиво чисто по-человечески. Что это – не по-людски.

   Не все соратники Элари были согласны с тем, что он сделал. По сути, ему пришлось бежать с родной планеты. Потом, по возвращении, его даже арестовывали. Земляне были почти уверены, что его казнят. Но вместо этого – незадолго до Сельговии – Элари появился вновь.

   С ним прилетели несколько молодых офицеров-ойрин. И полутысячный отряд крепких парней, отлично вооружённых, обмундированных и обученных, разноликих, но говоривших только по-испански.

   Круг принял сделанное Айскином Элари. Круг рассказал своим воспитанникам, кто они, откуда и зачем. И они ответили, что хотят сражаться с врагами Земли.

   Тимофеев был тогда уже майором. И снова присутствовал на переговорах – впрочем, в числе многих других специалистов.

   – Было много желающих из наших, чтобы присоединиться к ребятам, – говорил Айскин Элари. – Но мы не можем разрешить такое. Если Альянс увидит, что наши открыто и массово сражаются на вашей стороне... – он не договорил. – А испанцы есть испанцы, – и невесело улыбнулся.

   Тимофееву довелось беседовать и с самими «гвардейцами». Его поразило, что все они говорили: если мы победим и останемся живы, то мы вернёмся на Джангр, в Ойрин. Мы не знаем и не помним Земли. Но те, кого мы считаем своими общими родителями, сказали нам, что мы земляне и что Земля – планета Добра и Чести. Поэтому мы будем драться с её врагами – они и наши враги.

   Отряд отважно сражался на Сельговии. Половина его погибла, из уцелевших мало кто остался нераненым. И все они на самом деле вернулись на Джангр. Никто и не подумал их удерживать.

   А Элари появлялся ещё не раз. Имелись сильные подозрения, что он теперь уже «играет» по личному распоряжению Императора Ойрин. Но сведения, которые он приносил, всегда подтверждались.

   – Вашим людям, которые сейчас разбросаны по Галактике, будут внушать, что возвращаться нельзя, – сказал во время одного из своих визитов Элари. – Что вы заманиваете их в ловушку. Этим заняты спецслужбы... – и он перечислил несколько рас, вообще не участвовавших в войне. Земляне об этом не знали, но проверка показала, что ойрин и на этот раз сказал правду. Потом Элари добавил хмуро: – Им тоже нужны «ручные» земляне. И у них нет чести. Только желание пользы любой ценой. Самая жуткая вещь...

   ... – А как ты оказался у Чужих? – спросил Янсен. Сашка бросил на него короткий недовольный взгляд, но ответил сразу:

   – Меня схватили лингайцы... это...

   – Наёмники сторков? – вспомнил Тимофеев.

   – Да... одни из, – кивнул Сашка. – Почти рабы. Я помню, что мне было очень страшно, хотя они не обидели меня. Просто отдали сторкам, как положено, но те потом вернули меня, как добычу – я им был не нужен, наверное...

   «Странно. К этому времени сторки уже чаще всего старались оставить сирот-малышей у себя...» – подумал майор, слушая Сашку.

   – Потом было много хозяев. Хороших среди них не помню. Были очень и не очень плохие. Я работал... в домах, в полях... Было несколько планет. Мне встречались другие земляне, довольно часто. Поэтому я не забыл язык и имя и я знаю, что я – русский. Но меня снова и снова перепродавали. Не знаю, почему. На Гелео-Нару... не знаю, как эта планета у вас называется... я жил в... как это... цирке, зоопарке? В общем, в месте... в заведении... хозяин, он был зелтрон, ездил по планете и показывал всякие редкости – животных, разумных, а ещё – мы выступали... в общем, тоже не знаю, как это назвать.

   – Мерзость, – сердито сказал Янсен. Сашка снова посмотрел на него, но уже без неприязни, кивнул:

   – Ну да, если так. Там меня увидел и отобрал у хозяина кен ло Артан. Он был сторк-корсар. Сумасшедший немного. Меня он забрал потому, что решил: я – бог.

   – Бог? – быстро и удивлённо спросил Тимофеев. Сашка неожиданно улыбнулся:

   – Да. Говорю же, он был сумасшедший. Он на Сторкаде рассорился со всеми, даже со своим Родом, потому что искал живых богов, а это – ересь. Его приговорили к смерти – сам Император – а он бежал... У него я жил дольше, чем у всех остальных, и он почти отучил меня от мысли, что я раб. Вообще он был неплохой – для меня. Учил меня... разному. Говорил, что, когда он найдёт всех семерых главных богов и откроет их родину, то наступит Время Полёта. Ну, вроде как рай для всей Вселенной... Я понимал, что у него и у всей его команды не в порядке с головой, но подыгрывал им... Я уже был очень хитрый и скрытный, другим раб быть не может, если не хочет стать просто животным. Я не хотел. Но «Танелорн»... – «как-как?!» – удивлённо переспросил Янсен, – ...так назывался корабль сторков... уничтожили триании, когда кен ло Артан забрался в их зону – искал какие-то важные артефакты. Я спасся в шлюпке... точней – меня спасли силой, я хотел остаться и умереть. Серьёзно, не шучу. Просто из благодарности, потому что сторки относились ко мне хорошо... и из страха остаться одному. Это было почти на самой границе владений дайрисов, шлюпка приземлилась на Кмриямме...

   – Тоже не слышал, – покачал головой Тимофеев.

   – Вообще это колония трианий, но полузаброшенная, они там почти не бывают, есть только один космодром, а туземцы – достаточно отсталые... Я не помню точно, сколько там пробыл. У меня были два бластера, я потихоньку пробирался к космодрому, а по пути грабил туземцев. Отбирал еду. Убивал редко, только если сопротивлялись... В конце концов они меня схватили, устроили целую облаву. Я сейчас понимаю, что они просто были очень испуганы – никогда не видели такое чудище, как я, да ещё и нападающее на них... Но тогда мне было не до этого, если честно. Сперва они меня долго били. Целым селением. Я думал, что забьют насмерть и даже обрадовался. Но в конце они мне сломали руки и ноги и выбросили на отвал породы – недалеко от космодрома. То ли почему-то испугались убить совсем, то ли наоборот – хотели, чтобы я мучился как можно дольше... Почти мёртвого меня там подобрал Дэайт Драйа.

   – Джангри, у которого вы...

   – Да, он... Меня вылечили, и с тех пор я летаю с ним. Я ещё многому научился. Я очень хороший механик и техник. И ещё знаю шесть языков, для торговли это очень полезно. И хорошо стреляю... это тоже небесполезное умение.

   Сашка замолчал с видом даже слегка растерянным – кажется, он не знал, что говорить ещё и сам удивился, какой короткой и нескладной была его прошла жизнь. Янсен тихо пощёлкивал клавишами компьютера. Тимофеев помолчал и, видя, что мальчик больше ничего не говорит, дружелюбно предложил:

   – Мы можем начать оформление прямо сейчас. Это какие-то пять минут, – Сашка сел прямо. – Но... знаешь что? – теперь и он назвал Сашку на «ты». – У нас на Земле большие семьи. Они редко живут все вместе, но о родстве мы помним крепко. Почти наверняка у тебя есть какая-то родня.

   – Родня? – Сашка, это было видно, не сразу понял смысл слова, видно, раньше ему не доводилось его произносить на русском. – А. Я понял... и что?

   – Ты мог бы прилететь на Землю, где тебя кто-то, да ждёт, – пояснил Тимофеев. – Я понимаю, что ты ничего не помнишь. Но на самом деле это ошибка. Дело в том, что люди никогда ничего не забывают. Наша память хранит всё, что мы когда-либо видели, слышали, ощущали. И всё это можно «достать». Извлечь воспоминания можно с помощью гипноза.

   Лицо Сашки окаменело. Глаза стали недоверчивыми и холодными:

   – Нет, – отрезал он. Майор (ему показалось, что послышался сухой металлический щелчок замков – мальчик, сидевший через стол, как будто превратился в сейф с захлопнувшимися дверями) пожал плечами:

   – Решать тебе. Неволить не станет никто.

   Недоверие из глаз мальчишки не ушло.

   – Я подумаю о возвращении и, если решу, приду снова, – сказал Сашка, вставая. В его движениях, в позе, во взгляде – во всём была настороженная готовность драться, мгновенно и насмерть. Но его никто не держал. Никто даже ничего не говорил...

   ... – Каков... – сердито процедил Янсен, глядя в закрывшуюся дверь. Тимофеев спросил негромко, глядя туда же:

   – А чего ты от него требуешь? Ты что, не понимаешь – этот мальчик не землянин? В нём от землянина остались только внешность – и капелька души. Совсем капелька.

   – Осталась ли? – Янсен раздражённо закрыл файл. Тимофеев улыбнулся:

   – Иначе он не пришёл бы сюда, лейтенант. И мы не можем его оттолкнуть.

   – Возможно, вы правы... – протянул Янсен неуверенно.

   – Я прав, – майор с шипением налил себе из большого синевато-серебристого гранёного сифона запузырившуюся в стакане минералку. – Ты знаешь, сколько за время войны пропало без вести детей, которым не исполнилось ещё двенадцати лет? Порядка ста семидесяти тысяч, мы пока что точно не можем подсчитать. Большинство из них, я думаю, погибли. Но сколько живут ещё вот так, как этот парнишка? Тысячи? Десятки тысяч, может быть? Где они? Каково им? Я пошёл работать в Комиссию, потому что не могу не думать об этом, Фолька.

   – А я – потому что мы победители. И потому что я хочу воплощать собой силу Земли, – Янсен сказал напыщенные слова, даже глупые. Но прозвучали они не напыщенно и не глупо.

   Он хотел ещё что-то сказать – но дверь открылась снова, пропуская следующего посетителя...

* * *

   Едва выйдя за ворота, Сашка на миг ощутил неистовое желание – повернуться и бежать бегом обратно к зданию миссии, требовать, просить, чтобы ему провели сеанс гипноза; пять минут бега, протяни руку – и твои воспоминания снова с тобой, и с тобой – та женщина, от которой он помнил только руки и которую иногда видел во сне, а потом, проснувшись, мгновенно и обидно забывал... вдруг она жива?! Вдруг жива... мама?!

   Он отчаянно замотал головой, забыв, где находится. Нет! И сразу после этого слова пришёл страх...

   ...Сколько он помнил себя – он всё время жил рядом со страхами и нёс их в себе. Бесчисленные и самые разные, не отпускавшие почти никогда даже во сне. Страхи были частью его бытия, такой же неотъемлемой, как дыхание. Сашка и сам не смог бы себе объяснить, почему сопротивлялся этим страхам – тоже всю жизнь, как мог, не давал им раздавить себя. Хотя и подозревал, что как раз из-за этого его так часто перепродавали – в плачущем, умоляющем о пощаде, кричащем, избитом, униженном, растоптанном мальчишке-землянине хозяева всё равно снова и снова безошибочно ощущали сохранявшийся тонкий и делавший раба потенциально опасным стерженёк упрямой воли.

   Это лишало страхи власти над мальчиком. Но не делало их меньше и слабее, нет... А с гипнозом был связан один из самых жутких и непреодолимых страхов – страх потери себя, который он испытывал, когда зелтрон, хозяин цирка, гипнозом принуждал мальчика выделывать штуки, на которые в обычном состоянии у него не хватило бы ни ловкости, ни храбрости, ни бесстыдства. Часть его сознания запоминала то, что он делал, находясь под жутким всевластным контролем – земляне не врали о том, что ничего не забывается. И снова подчиниться чьей-то воле... нет! Нет, нет, нет! Это было слишком жутко.

   – Тебе плохо?

   Он вздрогнул и обернулся. Оказывается, он чуть не треснулся лбом в ствол одного из к-тиирцов. Слова были сказаны по-русски, и Сашка подумал – может быть, за ним следили... а он расклеился так, что перестал наблюдать за происходящим вокруг. Непростительно!!!

   На него смотрели две девчонки. Наверное, чуть помладше его самого. Одинаково одетые – в светло-синие складчатые юбки чуть ниже колен, в светло-зелёные, почти белые, рубашки с накладными большими карманами и какими-то значками на коротких широких рукавах, в одинаковых красных галстуках на шеях и одинаковых серых лёгких туфлях на загорелых, стройных, длинных ногах, чуть припорошённых до самого нижнего края юбок здешней вездесущей пылью. На белых широких ремнях висели небольшие – тоже белые – кобуры пистолетов и коричневые плоские сумки, на головах – такого же, как рубашки, цвета широкополые шляпы, повязанные белыми кисейными шарфами.

   А внешне девчонки были совсем разные. Одна – коротко стриженая, темноволосая, с большими, строгими серо-карими глазами. Вторая – с длинной русой косой, в которую была смешно вплетена на конце красная ленточка-бантик, с парой веснушек на курносом маленьком носу и – голубоглазая.

   – Что с тобой? – снова спросила она. В голосе были сочувствие и готовность помочь.

   – Ничего, – Сашка мотнул головой.

   – Ой, мальчишка! – почти испуганно вырвалось у темноволосой, она даже отшатнулась. Русая сделала большие глаза и спросила ошарашенно:

   – А почему у тебя... коса?!

   – А у тебя? – сердито спросил Сашка.

   Девчонки переглянулись недоумённо и весело, дружно прыснули. Темноволосая спросила чуть свысока, но всё равно по-доброму:

   – Ты откуда такой?

   Сашка молча и мельком посмотрел на неё, говоря глазами: «Отстань!» А сам тут же вернулся взглядом ко второй – русой. Девчонка ему понравилась. Русая ответила прямым смелым взглядом и чуть улыбнулась. Её подруга, так и не дождавшись ответа, бросила:

   – Да ну его, Русан, всё с ним в порядке, просто не видит, куда идёт, – они отошли и темноволосая продолжала: – Я в миссию. А ты к дяде?

   – Угу, – несолидно угукнула «русая Русана», как про себя подумал Сашка. – Вечером встретимся. Пока-пока.

   – Пока-пока, – девчонки отсалютовали вскинутыми поперёк лба ладонями, темноволосая заспешила в тень за воротами миссии, а русая, ещё раз окинув Сашку удивлённым (без капли испуга!) взглядом, пошла по улице, неосознанно-красиво ставя свои ножки.

   Сашка пошёл следом. Девчонка сразу оглянулась, молча посмотрела на Сашку, чуть слышно хмыкнула, чуть ускорила шаг и больше не оборачивалась.

   Сашка тоже пошёл быстрее, нагнал девушку и, приноровившись к её походке, сказал:

   – Я не хотел обижать. Я понимаю, что вы хотели помочь.

   – Да я и не обиделась, – пожала плечами Русана.

   – Меня Сашка зовут. А тебя – Русана, я слышал. Красивое имя. Как твои волосы.

   Девчонка изумлённо посмотрела на своего непрошеного спутника, засмеялась – и Сашка вдруг понял, что она ни разу за всю свою жизнь не встречалась с мерзостью. Не с врагом, не с опасностью, а именно с мерзостью. Он немного смутился, а Русана спросила:

   – И всё-таки – почему у тебя коса?

   – Так... – Сашка пожал плечами. Если честно, он носил косу, потому что её носил герой серии книжек о космических приключениях, которые Сашка почитывал ещё на сторкадском корабле. Но тот герой был сторк, жил очень давно – и Сашка задумался: может, и правда коса выглядит странно? – А что, нельзя?

   – Да нет, носи, – великодушно разрешила Русана и Сашка почему-то глупо обрадовался. – А ты кто? По имени русский, а говоришь немного не так.

   – Я... в общем, я землянин, – дипломатично и честно сказал Сашка. Он увидел и понял, что девчонка, в общем-то, не против знакомства и решил действовать дальше. – Если не сильно спешишь – можем пойти вместе.

   – В смысле? – удивилась Русана.

   – Зайдём в кафе, я знаю тут несколько, в которых сдают чистые комнаты. Посидим, а потом... – Сашка улыбнулся.

   – С чего это и какие ещё комнаты? – девчонка свела брови. – Что за предложения? Ну вот что: давай-ка ты своей дорогой, а я своей.

   В Галактике хватало представителей неземных, но человеческих рас, и Сашка имел большой и приятный опыт общения с женщинами – продажными или просто готовыми лечь с красивым мальчишкой (и среди них были не только рабыни...)... а был и другой, ещё с его собственных рабских времён, опыт, о котором Сашка не хотел вспоминать. Но он не мог себе представить, чтобы понравившаяся ему женщина его так резко и определённо оттолкнула – и ошалело заморгал глазами. Потом потёр переносицу двумя пальцами, спросил, просияв от догадки:

   – Тебе нужны деньги? Сколько? У меня есть... – и, нырнув во внутренний карман куртки, достал сразу несколько монет. – Вот. Тут достаточно?

   Это были сторкадские гианы – полновесные, тяжёлые густо-золотые кружочки с парящим на одной стороне над чёткими линиями надписи «ВЫШЕ ВСЕХ» крылатым зверем – и резким, хищным профилем Императора – на другой. Золото ценилось по всей обозримой Галактике – больше, меньше, но ценилось высоко. А сторкадские монеты были известны тем, что ни в какой жизненной ситуации сторки не меняли их веса. Даже калмы верили этим монетам без перевешиваний. Хотя счета экипажа «Маэт» были безналичными, электронными, открытыми в филиале банка «Анатра» на одной из колоний Йенно Мьюри – запас реального золота на корабле имелся всегда.

   Бац!

   Удар по щеке заставил Сашку сбиться с шага, попятиться. Он едва не упал, запнувшись о свою же ногу. В голове точно бомба взорвалась, вся левая половина лица мгновенно онемела. Скиутт-патрульный, проходивший рядом, быстро повернулся, отстранил с пути остановившихся посмотреть двоих гаргайлианцев, но Русана отмахнулась от него рукой

   – Ах ты скотина! – глаза девчонки горели, щёки пылали, казалось, она сейчас вцепится ошалелому мальчишке в горло. – Дрянь ты такая!

   – За что ты меня ударила?! Чем я тебя обидел?! – возмутился наконец Сашка. И искренность этого возмущения обезоружила Русану – она тоже растерянно заморгала. – Ты мне нравишься, я хотел просто... – Сашка захлебнулся возмущением, а девчонка стремительно выставила ладонь:

   – Стой-погоди. Иначе сейчас ты наговоришь такого, что я просто уйду.

   – Не уходи, – хмуро сказал Сашка, с шипением прикладывая к щеке монеты. Повторил: – Ты мне нравишься, я хочу трахнуться с тобой. Я хорошо трахаюсь, ты будешь довольна.

   Голубые глаза стали ещё больше.

   – В смысле... ты, что ли, хочешь заняться сексом, потому что я тебе нравлюсь? А меня ты спросил?