Текст книги "Не вернуться никогда"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Вадомайр с изумлением отмечал, что отвык от прохлады здешних земель и вида далёких гор – тех самых, где нашла могилу мать Ротбирта. Отвык от здешних лесов… До Шилеборды, сторлицы Бёрна, было ещё три дня пути, и мальчишка удерживал себя в руках лишь отчаянным напряжением воли. Время шло – и ему снились собирающиеся в Хана Гаар орды… Поэтому-то он шумно – слишком откровенно – перевёл дух, увидев этим вечером, как к реке по склону холма скачут два десятка всадников…

Это были несомненно анласы – в воронёной стали, на рыжих бронированных конях – и над ними летел чёрный с белым драконом баннорт. На скакавшем впереди был плащ из шкуры белого медведя, череп которого разом служил и капюшоном и короной… и Вадомайр понял, что ему, верней всего, не понадобится добираться до Шилеборды.

– Куда гребёшь, Йэни Асма?! – крикнул всадник в шкуре, осаживая коня над самым берегом. Звонко, отчётливо. И Вадомайр, поднявшись на ноги, вскинул ладонь в перчатке:

– К тебе в гости, Бёрн!

Всадник откинул череп, обнажив лицо с тонкими, но мужественными юными чертами и гриву волнистых солнечно-рыжих волос. Кэйвинг Вольхеда сын Аларди Бура, анлас из анла-анлай, властелин Бёрна, был на пару лет старше Вадомайра.

– Причаливай, Йэни Асма, – Вольхеда спрыгнул наземь, бросив повод щитоносцу. – Поговорим, если уж тебе так не терпится, что ты ради этого пошёл в такую даль.

* * *

– Моя земля далеко, – Вольхеда, кутаясь в шкуру, протянул Вадомайру рог с пивом.

– Твоё слово – закон на севере. На тебе слава твоего отца, – сказал Вадомайр. – Ко мне прислушиваются многие на юге. Кэйвинг Нарайна сможет уговорить тех, кто владеет землёй между нами. Вместе мы разгромим врага…

– Ты умный, Славянин, – Вольхеда отхлебнул пива. – Ты год здесь. А уже взлетел туда, куда люди идут десятилетиями… Что получу я, если поведу свои сотни воевать? Землю? Слишком далеко, чтобы её удержать. А вот ты…

Вадоймар с отчаяньем смотрел в рог. Ну как объяснить этому парню – храброму, умному, честному, но ни разу не видевшему простого скутера! – что на самом деле кроется за всеми этими местными дрязгами?! Как, где найти слова?!

– Клянусь богами, – он поднял голову, – что я ничего не хочу для себя. Неужели ты веришь, что, сметя наши княжества, хангары остановятся?!

– Как раз я-то не верю, – Вольхеда на треть подвытянул из алых ножен меч. Меч был не анласский, не данванский – короче, но шире, с массивным «яблоком» в причудливом узоре и маленьким «огнивом». Славянский… – Кто будет пати кэйвинг? – меч вернулся в ножны.

– Если хочешь – Йэни Асма, Галад, Эргай и, может быть, Эндойн – поддержат тебя.

Вот тут, кажется, кэйвинг Бёрна заволновался. Вадомайр попал в точку… как всегда. Ведь, если будет победа, то все запомнят кэйвинга кэйвингов Вольхеду, разгромившего хангаров. Как помнят кэйвинга кэйвингов Рэнэхида, победившего данвэ у Эргая…

– Ты знаешь, на что ловить, – хрипло сказал Вольхеда.

– А ты знаешь, чего хочешь, – ответил Вадомайр. – Вот только моего юга ты не получишь, пати кэйвинг Вольхеда сын Аларди Бура, анлас из анла-анлай, властелин Бёрна.

Вольхеда встал.

– Тех, кто встанет на моём пути, я смету. Но сейчас ты прав. У нас – общий враг. И пусть пати кэйвингом будет достойнейший.

Вадомайр поднялся тоже.

– Мудрое решение. Мы будем ждать Север к исходу месяца на границе Галада и моих земель. Удачи, кэйвинг.

– Удачи, кэйвинг, – кивнул Вольхеда.

* * *

Полпути домой уже было пройдено, когда курсом напересечку мелькнул силуэт нарайнской скиды. Вскочив на нос, Вадомайр узнал «Аруну» и приветственно заорал:

– Свидда! – прыгая на приближающуюуся палубу скиды. И тут же оказался в объятьях нарайнца. Какое-то время они стискивали друг друга до кольчужного скрипа. Отстранившись, Вадомайр спросил:

– Ну как живёшь?

– В море живу! – засмеялся Свидда. – Да вот у тебя попирую – не прогонишь?

– И прогнал бы, – Вадомайр помрачнел. – Ты что, ничего не слышал? Хана Гаар воздвиг войну на наш народ. Скоро битва… и в ней решится, жить нам, или нет.

Свидда свёл брови.

– Расскажи, – попросил он. И подал знак сушить вёсла.

Вадомайр повторил его для «Авроры».

* * *

В эту долину – небольшую, заросшую лесом до волосяной густоты и рассечённую бурной речкой – вела всего одна дорога. Не дорога – тропка. Пахать землю тут было невозможно, а охота не стоила того, чтобы ломать ноги. Склоны гор были изъедены пещерами, но ни серебра, ни угля, ни самоцветов тут не водилось. А вот слухи о каком-то древнем колдовстве – были с ещё хангарских пор, а в последнее время как бы не усилились.

Ротбирт остался на перевале с конями.

– Ну их в лёд, – хмуро буркнул он. – Я буду ждать тебя тут. Нечестные это штуки. И как хочешь.

И он пошёл к небольшой хижинке, всей спиной выражая крайнее неодобрение.

Вадим постоял. Покачал головой. Вздохнул. И начал спускаться по тропинке между камней, испещрённых древними знаками, смысла которых никто не знал…

…Эта пещера была не самой большой, но очень удобной – сухой без подогрева, не холодной, не жаркой. Вадим даже подозревал, что её когда-то использовали под жильё и жалел временами, что вокруг столько повседневных дел – он бы непременно постарался раскопать, что за народ обитал тут – и почему в скалах над рекой есть место, ужасно похожее на искусственную взлётную полосу под лёгкие самолёты?

Но сейчас было не до этого.

Полковник Спалайкович повернул выключатель и негромко доложил:

– Последнее поступление было совсем недавно, – голос серба гортанным акцентом раскатился под сводом.

– Знаю, – усмехнулся Вадим, окидывая взглядом пещеру, залитую холодным «дневным» светом трубчатых ламп. Он помнил ассортимент наизусть…

– Пистолеты «Брен тен» (10 мм), 11-зарядные – 240 шт.

– Пулемёты BHI-PKM (7,62х54) со стозарядными барабанами – 25 шт.

– Автоматы АКМ (7,62х39) с семидесятизарядными барабанами и подствольниками ГП-30 – 120 шт.

– Автоматы АКМС (7,62х39) с тридцатизарядными магазинами – 30 шт.

– Самозарядные карабины SKS-USA (7,62х39) с тридцатизарядными магазинами и оптическими прицелами – 40 шт.

– Снайперские винтовки «Супер магнум» (.338 лапуа магнум), четырёхзарядные – 10 шт.

– Снайперские винтовки «баррет» М82А2 (12,7х99), десятизарядные – 4 шт.

– Дробовики «страйкер» (12-й охотничий), 12-зарядные – 20 шт.

– Ручные гранаты РГН – 2250 шт.

– Противотанковые гранаты РКГ-3 – 150 шт.

– РПГ-7 – 20 шт.

– РПГ-22 «Нетто» – 350 шт.

– РПО «Шмель» – 60 шт.

– АГС-30 на конных вьюках – 6 шт.

– ПЗРК «стрела» на конных вьюках – 8 шт.

– ПТРК 9К133 «Корнет-Э» на конных вьюках – 5 шт.

– РСЗО С-5 на конной тяге – 3 шт.

– 4х14,5-мм ЗПУ на конной тяге – 6 шт.

– 2х23-мм ЗСУ конной тяге – 4 шт.

– 2 вертолёта MD-500 – 1х3 30-мм пушка, 4 подвески (ПТР, ЗР, блоки НУР)

– 4 мотопланера – 1х3 7,62-мм пулемёт, 2 подвески (блоки НУР), противотанковые гранаты.

Комплексы снаряжения – немецкие камуфляжи с экранирующей пропиткой, «лифчики» нескольких моделей, перчатки-налокотники-наколенники, шлемы, обувь, маски… Аптечки. Запасные магазины. Фляжки. ПНВ. Фонари. Тросы, холодное оружие…

Хорошо быть кэйвингом, который ни перед кем не отчитывается, куда идут деньги.

И для всего этого были люди, умеющие с этим обращаться. И «хоть залейся» боеприпасов – можно было не жалеть на тренировки и знать, что останется и для боёв.

На данный момент тренировками в этих горах занимались ровно двести человек, набранных Вадимом везде, где только можно. Семьдесят три анласа, в основном – мальчишки младше 16 лет. Восемьдесят славян разного возраста, многие из которых недавно участвовали в восстании в городах. И сорок семь землян из дюжины стран – половина из них была высококлассными инструкторами.

В каком-то мальчишеском порыве Вадим долго думал об эмблеме (справедливости ради надо заметить, что всё-таки эта мысль его посетила когда он понял, что в его руках реально сколачивается отряд для современной войны). Он исчеркал эскизами кучу листов и все их спалил в камине. На изыскания убил ночь и кучу нервов. И вот, под утро, возя карандашом по бумаге и тихо чертыхаясь, вдруг понял, что изобразил – кажется, задумавшись о Тамбове – чёрный варяжский щит, а посреди него – стилизованный профиль головы волка: белого цвета, оскаленную, со вздыбленной шерстью. Вадим довольно долго глядел на неё, а потом решительно написал по верхнему краю щита жёлтым карандашом – по-русски:

БОЙТЕСЬ, ВРАГИ, ОСКАЛЕННОЙ ПАСТИ

ГРОЗНОГО ПЛЕМЕНИ НОВЫХ ВОЛКОВ!

Эмблема пришлась по душе всем. Несмотря на то, что большинство бойцов не могли прочесть надпись…

… – Что на обед? – весело спросил Вадим, глядя на рослого атлета снизу вверх. Серб ответил с доброй усмешкой:

– Суп-пюре с грибами и мясом, пшёнка с фрикадельками, салат из свежей зелени, кофе, хлеб, выпечка. Будете есть с нами? Через полчаса.

– Буду, – засмеялся Вадим и взял со стеллажа АК-103. – А пока побабахаю. Отведите, ага?..

…Я не знаю, что не сложилось у тех, кто пытался победить до меня, до нас – у суровых и гордых людей, непоколебимых, как эти скалы. Я не знаю их ошибок. Может быть, они и не совершили никаких ошибок, а просто сила данванов непобедима. Но я не могу простить своего бессилия и мук тех, кто погиб даже не в бою – как оказалось – в игре. Других обоснований мне не нужно и я ничего не желаю знать. Я ненавижу тебя, Данвэ. За твои жестокие игры в людей. В людей, которые стали мне тут близки.

Да, что-то не сложилось у тех, кто воевал до нас. Что ж. В этом искажённом мире свой призрачный шанс попытаются использовать новые мальчики. Tempora nostrum, господа данваны, tempora nostrum, вашу мать.

Готовьтесь.

Вадим отложил ручку, закрыл блокнот и устало потёр рукой глаза. За окном наступал рассвет, и Ротбирт, наверное, уже седлал коней на перевале, поглядывая вниз. «Нечестно»… Дружище мой, мой брат… нечестно – это то, что делают они. Я лишь внесу в эти дела маааааленький элемент честности. Покушайте неблагородного свинца, для славной стали вы недостаточно… люди.

За плотной дверью послышалось отдалённое стакатто пулемёта – начиналась утренняя тренировка отряда.

* * *

К исходу месяца первые конные сотни северных княжеств начали обтекать озеро Сентер и двигаться на территорию Галада. Одновременно в портах Эндойна отшвартовывались скиды, вёдшие за собой на буксирах вместительные баржи с ополченцами. Весь этот месяц Вадомайр не находил себе места и почти не находил времени на какие-то дела, не связанные с предстоящей войной.

Поздно вечером он в сопровождении Ротбирта рысил по приграничным полям, выискивая место, где можно будет встретить хангаров. Конвой из полусотни ратэстов следовал в отдалении, и можно было спокойно поговорить. Разговор начал Ротбирт – и начал странно.

– Не надо, – сказал он. Вадомайр покосился на друга и уточнил:

– Что не надо?

– Пускать в ход твоё оружие, – хмуро пояснил Ротбирт. – Ты ведь об этом думал? Нечестно. Совсем.

Вадомайр опустил голову. Он и правда думал обо всех тех стволах, которые… вот только мысли его текли совсем в другом направлении. Для Ротбирта всё предельно ясно – честно или нечестно, по-воински или нет. А он, Вадомайр, решил – не применять… но вовсе не из-за бесчестности. А просто потому, чтобы раньше времени не раскрывать этот свой козырь. Всё остальное – неважно. Те, кто мог спастись под огнём стволов, который сметёт хангаров, погибнут, потому что Вадиму нужен козырь на будущее против данванов.

О боги, мерзко-то как.

– Тут негде развернуть конницу, что нам, что хангарам, – сказал он вслух, подгоняя коня лёгкими хлопками узды. – Места красивые, посмотреть бы именно тут, кто сильней… Ну да завтра большой хангмот, там и посмотрим, что к чему, а у меня, – признался он неожиданно, – уже давно голова болит, столько я переделал за последний месяц.

Ротбирт сидел в седле, подбоченясь. Слушая ворчание Вадомайра, он вдруг спросил:

– А ты видел, как твой данвэ обхаживает Онлид? Как человек прямо.

– Он и есть человек, – ответил Вадомайр. – А ты когда перестанешь брюхатить девок по вардам направо и налево?

Вместо ответа Вадомайр гикнул и огрел коня уздой по бокам, пускаясь в галоп…

…Вернувшись домой уже далеко заполночь, Вадомайр буквально рухнул в кресло в кабинете, нога об ногу содрал сапоги, выдохнул и долго сидел, глядя в темноту. Люди – десятки людей – проходили перед его мысленным взором, и юный кэйвинг из иного мира то хмурился, то улыбался, то замирал, то начинал шевелить губами… Издалека доносился шум города, его перекрывали мужские голоса, ревевшие боевые песни.

Эрна вошла с лёгким шорохом. На ковры, устилавшие пол, легли отсветы лампы в её руке – высоко подняв её, девушка повесила изящный сосуд на специальный крюк, подошла вплотную.

– Ты уезжешь завтра, – выдохнула она. – Я подумала, что ты можешь и не вернуться. Если ты не вернёшься, я брошусь на нож, мой кэйвинг.

– Почему ты говоришь так? – хмуро спросил Вадомайр, вставая.

– Потому что это правда. Обещай мне вернуться.

– Воин не даёт таких обещаний, – ответил мальчишка. Притронулся рукой к горячему лбу. Сказал по-русски: – Я слишком долго отнимал жизнь.

Эрна поняла – она немного выучила русский, хотя и говорила с сильным акцентом.

– Прахом может стать даже слава, – сказала она. – Если вы проиграете этот бой – некому будет петь о вашей славной гибели.

Вадомайр медленно опустился на колено, и девушка положила ладонь на голову кэйвинга, склонённую перед нею…

…Небо за окнами сделалось алым, как раскалённое железо. Привстав на локте, Эрна рассматривала спящего рядом мужа – тугие мускулы, линии шрамов на коже, плотно сжатые даже во сне губы, откинутая на подушку голова и подрагивающие ресницы… Потом Вадомайр открыл глаза и сел – как будто не спал. Посмотрел на девушку.

– Если я не вернусь, то Дидрихс отвезёт тебя в безопасное место… Там люди, которые мне верны. Ты их не знаешь, но они тебя не оставят. Если… когда у тебя родится сын – ты знаешь, как его вырастить.

Девушка молча склонилась на грудь Вадомайра, положив руки ему на плечи. Вадомайр оттолкнул её:

– Мне пора…

…Уже застёгивая панцырь, кэйвинг вышел на балкон. Толкнул в плечо Дана, стоявшего у перил и смотревшего вниз. Тот встрепенулся:

– Едем?

– Еду, – ответил Вадомайр. – Слушай меня, данван. Там, в комнате, женщина, которую я люблю. Если боги проспят всю битву, и рабы твоих братьев одолеют – ты поможешь Дидрихсу спасти её. Забирай свою Онлид и все вместе… в общем, он знает – куда, но он старик… а у тебя всё ещё лежит тот пистолет, который я тебе отдал. Если ты не сделаешь этого – я встречу тебя на той стороне и сброшу в лёд.

– Не веришь мне? – Дан покривил губы. Вадомайр взял его за плечи и тряхнул:

– Доверяю тебе самое ценное, идиот.

* * *

Уезжая в горы во главе дружины, Вадомайр не оглянулся ни разу.

ИНТЕРЛЮДИЯ: СКАЗОЧНЫЕ ДЕНЬКИ. (1.)

Расползались бухие гости, догорала свеча.

Дух сомненья рычал от злости, дух познанья молчал.

Что ж вы, духи, так тугоухи, али голос не свой? -

Муз не слышно, лишь бляхи-мухи вьются над головой.

Без ума, без огня, без толка дотлевает зима -

Дамы в белом грустят недолго, но картинно весьма.

В душной паузе, в нитях вязких я завис невесом.

Сорок лет. Ожиданье сказки. Полумертвый сезон.

Но настанут сказочные деньки, и будут буйны,

Будут веселы головы во хмелю, станут шустрыми чертики в зеркалах,

И шаманы новые расчехлят гулкие бубны,

И настанут сказочные деньки…

Вымутит кровь, не спросивши резуса, все больней и ясней,

Будто бы новой Эндурой порезаться, познакомиться с ней.

Сказка, моя эфемерная спутница, долгожданная весть,

Просто однажды возьмет и сбудется целиком, вся, как есть.

Нотой седьмою, седьмою пятницей, верной строчкой седьмой,

Рыжим солнышком вспять покатится по дороге домой,

Солнечными морями над тучами по небесной струне

С первыми кораблями летучими прямо в руки ко мне.

Нынче духи мои в ударе, очи пышут огнем,

Уж теперь-то дадим мы гари, вот с утра и начнем.

Сорок лет – это те же двадцать, дело только в цене:

В сорок рваться из резерваций веселее вдвойне.

Весела игра-угадайка: свой ты или чужой

Среди тех, кто едет с Клондайка без гроша за душой.

Словно кошки в ночи мурлычут дальние дизеля.

Сорок лет – ни наград, ни лычек. Что ж, с нуля, так с нуля.

1. Стихи О.Медведева.

Двенадцать кэйвингов привели свои войска на равнину у истоков реки Огон – почти ровный квадрат, зажатый с трёх сторон лесом, а с четвёртой – южной – рекой. Эту равнину хангары называли Улдабиш Батук, а анласы уже успели поименовать просто Ранд – «квадрат». И вот сюда пришли двадцать тысяч ратэстов и больше ста тысяч ополченцев, из которых восемь тысяч – конные.

А с юга уже ползла четырёхсоттысячная орда, в которой было девяносто тысяч латников.

Кэйвинги собрались на берегу реки – с глазу на глаз, под развевающимися баннортами. Дул Норвайу – ветер, несущий анласам победу.

Они стояли без шлемов, в тяжёлых плащах, приставив каждый к ноге обнажённый меч. Почти все молодые. Почти все – уже оставившие в мире грозную славу.

Вадомайр, Синкэ и Увальд держались вместе. Помедлив, к ним подошёл Рэнэхид. Он прибыл чуть ли не позже всех прочих – похудевший, какой-то засыпающий, но по-прежнему весёлый и готовый к бою. Вадомайра так и подмывало спросить – зачем плавал он на юг? Но было не до этого.

Северяне группировались вокруг Вольхеды. Остальные – вокруг властителя Нарайна Фэрны. И каждый из присутствующих имел на счету немало побед.

– Походу нужен пати кэйвинг, – нарушил молчание Фэрна. Его красное от загара и ветра лицо, обычно добродушное, сейчас было серьёзным. – Говорите, братья. И помните – нам нужен достойный.

– Достойнейший, – поправил Вадомайр. – И я предложу кэйвинга Вольхеду сына Аларди Бура, анласа из анла-анлай, властелина Бёрна.

Рэнэхид медленно посмотрел на Вадомайра, и тот ощутил толчок горечи. Вот и всё. Конечна эта дружба, нет дороги назад.

Южные кэйвинги и северяне согласно подняли мечи за слова Вадомайра. И Рэнэхид поднял. Криво улыбнулся и – поднял. Пятеро, стоявшие вокруг Фэрны, ждали. Они были соседями Бёрна и его союзников. И знали, чего ещё хочет Вольхеда. Они уже остались в меньшинстве, но они медлили… и Вадомайр затаил дыхание. Невозможно навязать им решение… и невозможно запретить им увести своих людей, если решение их не устроит.

Фэрна поднял меч. И четверо остальных подняли оружие следом.

– Вольхеда – пати кэйвинг! – крикнул властитель Гатара.

– Вольхеда – пати кэйвинг!

– Вольхеда – пати кэйвинг!

И наконец – уже общее:

– Вольхеда – пати кэйвинг!!!

Они ещё что-то кричали. Но Вадомайр смотрел в глаза Вольхеде. Кэйвинг Бёрна открыто улыбался, скалил крепкие волчьи зубы. Но серые большие глаза оставались холоднее льда на севере. Вольхеда сделал шаг – ещё один шаг к своей мечте.

Вольхеда поймал взгляд Вадомайра.

И не отвёл глаз. Не перестал улыбаться.

* * *

– Поставим конных за рощами.

– А если заметят, что в строю одна пехота?

– Не заметят. Поставим за ополченцами их конных, издалека глиномордые не разберут, что к чему. А сами встанем с дружинами.

– Нет, – сказал вдруг кэйвинг Оэл сын Йиннэ, анлас из анла-сангай, властитель Ортэнлунда. И поднял ладонь. – Пошлём людей под вражескую сталь, а сами встанем за их спинами, чтоб сказать потом их жёнам, детям и старикам, что победили их силой и спаслись их спинами? Бери наши дружины, пати кэйвинг. А мы со щитоносцами встанем в первый ряд ополчения. Я сказал. Боги слышали.

Одобрительный гул и выкрики были ему ответом. Лицо Вольхеды медленно залила краска гнева, но голос его был тихим, лишь дрожал от сдерживаемой ярости:

– Так что ж – вы будете спасать свою честь, а я сзади встану?

– Никто не сомневается в твоём мужестве, пати кэйвинг, – откликнулся Вадомайр. – Но вот твоё-то место именно с дружинами. Ты и поведёшь их в бой. Кому это делать, как не тебе? – и он чуть наклонил голову.

* * *

Впервые в жизни здесь Вадомайр стоял в поле плечо в плечо с ополченцами. И он, и два десятка его охраны и щитоносцев, стояли пока пеши, кони – за спинами.

Плотный прямоугольник гигантского строя, закрыты большими щитами, перегораживал поле от рощи до рощи. Ощутимо вздрагивала земля, и впереди, за рекой, переливалась, словно ведьмино зелье в котле, масса хангарской конницы. И, если бы можно было взглянуть на строй вражеского войска сверху – удивились бы все анласы – до того напоминал он кракена Чинги-Мэнгу, выбросившего вперёд толстые жгуты щупалец…

Анласы ждали. Ополчение было одето исправно – в броне и шлемах из дублёной кожи, укреплённых сталью. В передних рядах, наклонив копья, стояли могучие зрелые мужчины – им сдержать первый натиск.

Шипение гонгов, визг труб, грохот бубнов неслись от вражеского строя, смешиваясь с визгом и хорканьем. Щупальца подползали ближе и ближе…

– Отсюда небось и не добьёшь, Стрелок? – спросил ополченец с вроде бы знакомым лицом. Ротбирт не глядя вытянул из тула длинную стрелу. Мальчишки в задних рядах, разинув рты, тянулись ближе. Для них Ротбирт Стрелок был уже легендой.

Ротбирт растянул лук так, что тот скрипнул. И спустил тетиву.

Он уже знал, что попал. Восхищённый гул раскатился по строю – опытные глаза лучников определили, как покатился с седла пышный всадник первого ряда. Гул перекрыл рёв трампет и крики круммгорнов, а их – слитный шорох, вроде бы тихий, но вездесущий. Тысячи рук тянули из тулов тысячи стрел.

– А вот и пришли, – сказал Вадомайр, перехватывая дротик. Ротбирт кивнул, снова растягивая лук. Вадомайр услышал, как он шепчет – из «Слова Однорукого»:

– Я не хочу, чтобы передо мной падали на колени. Пусть верящие в меня тянутся ко мне – ввысь… Тьма не имеет своей сущности. Она есть лишь отсутствие Света… И я говорю: нет невиновных. И кто хочет жить – пусть докажет мне своё право на жизнь. И кто не сможет доказать – пусть умрёт…

Три сотни шагов.

Анласские стрелы ударили градом и били всё то время, пока хангарская конница шла эти три сотни шагов. Ратэсты, стоявшие среди ополченцев, перестали стрелять раньше прочих – они вскакивали в сёдла, сбивались плотнее вокруг кэйвингов.

– Ваааааа…й… уууууу… стаааааа… – катилось по рядам. И затихало – по мере того, как хангарские конные волны накатывались на ополчение…

…Непривычно было это – встречать конную атаку, стоя на месте, но верхом! Вадомайра так и подмывало – послать коня вперёд, сшибая пикой полулюдей в вонючей кожаной броне и стальных чешуйчатых панцырях. Но он остался на месте. И ударил пикой в злое лицо под сальной шапкой, выбив первого хангара из седла! Вырвал пику, ударил снова – в чей-то бок… Рядом мелькнула пика Ротбирта с памятных трёхгранным наконечником, легко утонула в чьём-то животе и вырвалась обратно. Конь храпел, чуя кровь. Ударом пики Вадомайр расколол щит и вогнал её в живот хангару. Копьё-сабля рухнуло на веретено, с треском раскололо его. Щитоносец слева отбил вражеское оружие мечом, сшиб латника наземь. Вадомайр выдернул меч из ножен:

– Хэй! Сын Грома!..

…Ополчение медленно подавало назад левый фланг, примыкавший к роще. Так медленно, что казалось, будто фланг подаётся сам, под невыносимой тяжестью удара. Когда Вадомайр на совете предложил этот план, ему сперва не поверили. Не мог же он рассказать о Куликовской битве? Что эти слова для анласов и для этого мира? Но там – получилось. А здесь? Вадомайр не видел. Он мог сейчас только драться – драться как воин…

Хангары бросали на фланг всё новые и новые тысячи. Казалось, ещё час, ну – два, и рыжие уйаны полягут под сталью, а потом можно будет ринуться на север, возвращая себе – своё, арканя крепких мальчишек, красивых девушек, убивая старых и непригодных… вечная мечта завистливой твари, одинаковая во всех мирах. Твари, не умеющей работать своими руками…

…и головой…

…Бой не разлучил Вадомайра с его людьми. Они по-прежнему отбивались, как единое целое, валя вокруг труп на труп. Первый щит Вадомайра давно разлетелся вдребезги, один из щитоносцев был убит в тот момент, когда подавал кэйвингу второй щит – но Вадоймар забросил его за спину и рубил обеими руками – мечом в правой, топором – в левой, и сталь ходила над ним круговертью. А баннорт с Зимородком летел над ним.

– Auf Deck, Kameraden, all auf Deck! – орал Вадомайр (или Вадим?) выученную когда-то песню, оригинала которой, пожалуй, и не помнил почти никто. – Heraus zur letzten Parade! – с перекошенным разрубленным ртом, теряя расколотый шлем, косо свалился под копыта коня богато одетый латник-хангар…

– Der stolze «Warjag» ergibt sich nicht,

Wir brauchen keine Gnade!

Меч и топор свистели и гудели, вращаясь…

– An den Masten die bunten Wimpel empor,

Die klirrenden Anker gelichtet,

In sturmischer Eil` zum Gefechte klar

Die blanken Geschutze gerichtet! (1.)

1. Это всем известная «Наверх, вы, товарищи…», в оригинале написанная немецким офицером. Он был свидетелем отчанного сражения «Варяга» против эскадры Уриу и, потрясённый мужеством русских моряков, почти тут же сложил боевой гимн храбрецам.

Ополченцы рубились не хуже. Нельзя было назвать ни одного, кто вёл бы себя пугливо или просто колебался…

…И река и леса стали свидетелями того, как надломился левый фланг ополчения, и хангары огромной тяжкой массой стали вваливаться в тыл анласам. А потом из леса – из зелёных ножен – вылетел воронёный клинок двадцатитысячного конного строя…

…Хангары бежали. Бежали кто куда мог, избиваемые беспощадно – уйти от свежих коней ратэстов не смог почти никто. Своей рукой зарубил Вольхеда правителя Хана Гаар и взял Золотой Туг – знамя врагов.

Никто не считал убитых врагов. Груды их лежали везде, насколько хватало глаз. Но треть ополчения легла на поле, а с нею – почти шесть тысяч ратэстов, сто пятьдесят пати, пятеро кэйвингов…

…Вадомайр тяжело слез с коня и, стащив шлем, выплюнул кусок кровавой слюны. Кто-то подал ему кожаную флягу, и он, не глядя, выхлебал половину тёплой воды. А когда проморгался – увидел, что рядом спешивается Рэнэхид.

– Победа, – сказал Вадомайр. Рэнэхид кивнул. И вдруг сказал:

– На юге я купил… купил несколько интересных вещей. Ты не научил бы меня обращаться с ними, мой бывший стормен?

– Каких вещей? – прищурился Вадомайр.

Рэнэхид взял у него флягу, долго полоскал рот. Выплюнул воду, покривился. А потом медленно сказал по-русски:

– Пу-лье-миот «Хехлехох».

ИСТОРИЯ IV. ДРУЖБА, ЛЮБОВЬ И ЧЕСТЬ

Слетелись-сбежались Дуб Волосастый,

Зов и Ярун,

Беспортошный Крамарь, задирчивый Влаз,

Да Брюхо-Валун!

Из соседнего леса Дмитрий-Боян

примчал на коне,

Куловой-Одинец, Крылина-Мудрец

в хрустальной броне…

Ю.Шевчук. «Сказка».

Вадомайр проснулся от щекотки.

Сперва он несколько раз вяло провёл рукой над виском, который щекотало. Потом, бормоча, перекатился на живот, махнул локтем. И только услышав смех Эрны, вздохнул и, открыв один глаз, глянул избочь. Со стоном вздохнул, потёр плечо – в мягкой перине водились клопы, мать их так, не иначе.

Эрна сидела рядом, поджав ноги, и лукаво крутила прядью волос. Сквозь прикрытые ставни пробивались острые лучи утреннего солнца – уже жаркие. В роскошной комнате – лучше на постоялом дворе – пахло неистребимыми благовониями. А снаружи нет-нет, да и слышался шум – охрана, конечно, уже проснулась. А кэйвинг спит. Позор.

– Сколько можно спать? – с шутливым упрёком спросила девушка, словно прочтя его мысли. – Мой храбрый вождь пролежал кровать.

Вадомайр перевернулся на спину, и Эрна немедленно уселась ему на живот. Сначала – когда они только-только «завели отношения» – подобное – оказаться сверху мужчины – девушку пугало почти до дрожи, и Вадим потратил немало сил, чтобы приучить её к мысли, что в этом нет ничего страшного.

– Я имею право спать сегодня, – Вадомайр нежно положил ладони на бёдра Эрны. – Я не спал почти неделю. Теперь дело закончено, а ты будишь меня с утра пораньше…

…Дело и правда было закончено. Да так, как Вадомайр и не ожидал. Когда три недели назад в Йэни Асма прибыли послы нового правителя Ханна Гаар и смиренно просили кэйвинга Вадомайра Славянина прибыть в Хатгул, где… и далее лавины и водопады славословий и обещаний – так вот, тогда Вадомайр насторожился. И разослал людей ко всем, кому мог – предупредить, что примет приглашение от лица всего народа анласов. Большинство кэйвингов ответили одобрением – все помнили, что именно Вадомайр предложил тот план, который позволил уничтожить армию Ханна Гаар на Ранде.

Но поездка оказалась простой, хотя и очень утомительной – за Огоном степи перешли в субтропические леса, жаркие и влажные (правда, рассечённые неплохими дорогами). Чтобы показать отсутствие страха, анласский конвой взял с собой немало женщин (а вот Онлид с Данном не поехала, он запретил ей и вообще не очень одобрял эту поездку), и о них тоже нужно было думать. Утомителен был и навязчивый любопытный страх толп – тут жили и хангары, и ещё какой-то народ, похожий на людей с южного континента. Отвратительно было хангарское гостеприимство – приторное и показное, омерзительны – речи многочисленных встречающих и сопровождающих. И даже столица Ханна Гаар – Хатгул, огромный и многолюдный город на плоскогорье над лесным морем и полями – вызвал у Вадомайра только брезгливость. Город был окаймлён, как грязью под нечищенными ногтями, кошмарной массой бедняцких кварталов и переполнен рабами – и то, что некоторые из них носили роскошные одежды, свободными их не делало. Вадомайр цепко присматривался к поведению сопровождавших его людей. Но, похоже, никто из анласов не купился на роскошь – они тоже смотрели брезгливо. Про Дана и говорить не стоило – данван глядел на хангаров как на червей или мокриц, с таким высокомерием, что даже Вадомайру становилось неприятно.

Новый правитель Ханна Гаар был молод, фактически ещё мальчишка. Сидящий на высоком троне из резного дерева, золота, драгоценностей, он источал тот же страх, что и его подданные, хотя и прятал его за любезной маской. Ещё бы, думал Вадомайр, отдавая салют – над согнутыми спинами множества сановников, набившихся в зал – где твоя армия? Лежит в полях на моих границах. Что тебе остаётся, как не улыбаться мне и не называть «о, брат!»? Называй, мальчик, называй. И говори, мальчик, говори – говори, что признаёшь все наши завоевания, ведь ты признаёшь, правда?

Подарками правителя забили сорок возов – тоже дарёных. Но куда важней было признание завоеваний анласов и обещание мира на пятьдесят лет. Враньё. Но интересен сам факт.

Данванов при дворе не было. Вообще. Вадомайр отклонил предложение погостить в Хатгуле «ещё немного» и, как только услышал ясный ответ на ясный вопрос – признаёшь ли? – тут же засобирался в обратный путь, оставив свои подарки: меч. Длинный прямой меч, владеть которым вряд ли сможет кто-то из воинов Ханна Гаар. Ему было душно и тошно во дворце и в этой стране. И тошнота превратилась в отвращение, когда он увидел маленьких евнухов – белых мальчишек, видимо, славян из-за гор. К счастью, это произошло не в первый день – иначе вряд ли состоялись бы какие-то переговоры.