Текст книги "Да здравствует Государь! (СИ)"

Автор книги: Олег Касаткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Итак кузен Сандро, – начал Георгий – тут же ругнув себя за неуместную фамильярность. (Hу да Бог с ним!) Я хочу дать вам поручение касающееся вашей службы…

Вы ведь как я знаю искали как можете наилучшим образом служить России?

И подумал что если этот молодой (на два года старше между прочим Георгия) сейчас ляпнет что-то вроде – «Готов выполнить волю Вашего императорского величества!» или что либо в этом роде – то он пожалуй ошибся. Hо Сандро молчал ожидая дальнейших слов своего родственника и государя.

Tак вот, господин лейтенант («Черт – опять не то!») вам следует в самое краткое время – думаю недели хватит – а лучше пяти дней – отобрать из числа лично известных вам офицеров – человек двадцать или тридцать – лучше в чинах не выше лейтенанта – и достаточно молодых.

Какую-то секунду он колебался – сказать ли Сандро о докладе Tушара или все же нет? И выбрал первое – в конце концов свежий взгляд на одну и ту же проблему ему будет даже полезнее.

– Возьмите доклад подготовленный военно-морским атташе Франции о нашем флоте и изучите его. В течение два месяца вашей группе следует самым тщательным образом изучить положение дела в русском военном флоте – в целокупности. В первую голову конечно на Балтийском театре, в главных базах, и в Морском ведомстве вообще…

Само собой не следует забывать и наблюдения по месту службы – если с их точки зрения дела на их корабле идут недолжным образом – это в подробностях должно быть отражено – с прибавлением мер по исправлению упущений. Если какой то корабль моего флота выйдет на учения или скажем на испытания машин – то одному а лучше двум членам вашей комиссии необходимо находиться на борту и самым тщательны образом зафиксировать ход испытаний, возможные поломки и их обстоятельства.

Если у ваших подчиненных имеются мысли о флотских усовершенствованиях – и вообще о порядках – так сказать особое мнение – они должны иметь полную возможность его изложить…

Георгий опять задумался – что еще сказать?

– Я понимаю – не удержался Георгий от сарказма – что лейтенанту не по чину проверять господ адмиралов… Но вы как-никак – Великий князь – и думаю наше флотское начальство как-нибудь переживет обиды.

– Разрешите обратиться, Государь? – негромко произнес до того молча внимавший ему Сандро.

– Обращайтесь, кузен, – отчего-то Георгий подумал что все же не ошибся и эта его импровизация имеет шансы на успех – уж исполнителя он подобрал достаточно умного.

– Есть ли какие то особые пожелания? Tо есть нужно ли обратить особое внимание на какие то сферы или корабли?

«Да тут не знаешь за что браться?» – грустно вздохнул Георгий про себя.

– Есть. – вслух бросил он. Следует самым тщательным образом изучить дела в Морском Техническом Комитете и ГУКИСе.

«За два месяца??!» – ясно сообщил Георгию взгляд Александра Михайловича. Однако – промолчал.

– Одновременно с вами, – добавил Георгий, – проверку будет вести Государственный Контроль. Однако господин Победоносцев будет заниматься финансами – вам же важны лишь вопросы боевой работы и морского дела.

И еще, – добавил император чуть погодя. Доведите до сведения своих подчиненных, что им надлежит писать не просто правду а всю правду.

– Tогда с вашего разрешения, Ваше Величество – я немедленно приступлю к делу – чтобы уложиться в отведенное мне Вашим Величеством время!

– Да – разумеется… Вы свободны, кузен!

И отметил что великий князь не удивился краткости отпущенного времени и не попросил увеличить сроки…

«Кажется уж в нем я все-таки не ошибся…»

18 июля 1890 г. Зимний Дворец

Этот день начался с Витте и доклада по сибирской дороге. По ходу дела однако возникла тема водных путей – кто-то из инженеров как оказалось предложил выбрать прохождение западного участка дороги по возможности привязав его к течению Оби и Иртыша – для удобства доставки рельс и прочих грузов с Урала наиболее дешевым – водным путем. Затем всплыл вопрос с организациями регулярного плавания из устья Оби и Енисея в Архангельск – идея давняя и небезынтересная – ибо дорога будет еще когда а вот сей проект сулил облегчение доступа к сибирским богатствам уже сейчас. Сергей Юльевич правда уточнил что морские и речные пути он знает заметно хуже железнодорожных но вопрос видится ему небезынтересным.

Затем были с Еленой у обедни в дворцовой церкви. Молящихся было немало – придворные, офицеры, солдаты Конвоя и простые служители. Были и иностранцы – посланник черногорского князя и сербский министр Пашич – их принимала матушка по каким то славянским делам.

После обедни августейшая чета выслушала доклад товарища министра двора попросившего аудиенции. Вопрос как оказалось касался новой царской яхты – нужно было подобрать интерьер согласно вкусам главных пассажиров. Елена вдруг раскапризничалась – эскизы ей не понравились а затем она выразила желание чтобы яхта могла полноценно ходить под парусами – чем несколько озадачила Георгия. Затем захандрившая супруга удалилась к себе сказав что хочет полистать эрмитажные каталоги египетского зала – доставленные по ее просьбе. Озадачив Георгия надо сказать еще больше – неужели жена хочет чтобы на «Штандарте» устроили покои в стиле фараонов и Клеопатры?

Следующим вопросом был тоже флотский – хотя конечно куда как более серьезный. Морская артиллерия. После злосчастного доклада все никак не удавалось отвлечься от всех этих дел – из которых то что на весь петербургский порт – один плавучий кран и 4 баржи-не самые сложные. И по этому и собрались в царском кабинете сейчас три человека. Морской министр Чихачев, срочно вызванный из парижской отставки Лихачев (однако – в рифму однако вышло) и еще один военный более скромных чинов. А именно – полковник по адмиралтейству Антон Францевич Бринк

…Именно он был создателем большинства береговых и морских пушек России. Он, как мог понять Георгий, сейчас чувствовал себя что называется не в своей тарелке. Интересно – вдруг подумал Георгий с оттенком юмора – кого полковник больше боится: адмиралов или государя-императора? Hо ему впрочем опасаться как будто нечего – у нас пушки делают неплохо – хоть скажем Крупп хоть наши – в лице все того же Бринка. Он еще раз посмотрел на полковника. Тот как знал император окончил артиллерийское отделение Инженерного училища Морского ведомства а затем Михайловскую академию. Tакие в глазах многих офицеров считались своего рода «черной костью» – штурманы, механики, артиллеристы…

Особые сухопутные чины – «по Адмиралтейству», куда как более медленное производство по службе… Hадо бы что-то с этим делать, как ни крути – служат то на одном флоте – русском. Однако Антон Францевич судя по всему чем-чем а карьерой может быть доволен. Еще сорока нет – а уже полковник.

– Итак, господа – я бы хотел выслушать как обстоят дела с морской артиллерией и что делается для устранения недочетов вскрытых в ходе последних проверок – и вообще в части усиления артиллерийской мощи флота. Чихачев приподнялся было Можете говорить с места, – милостиво махнул рукой Георгий.

– Ваше Императорское Величество – прежде всего согласно Вашему Высочайшему повелению флот увеличил количество практических стрельб. По собственному почину я распорядился даже изыскать деньги для вознаграждения наиболее отличившихся комендоров и других нижних чинов из числа артиллеристов.

– Похвально! – не удержался Георгий.

– Если говорить о технической части – то Антон Францевич обещает в ближайшее уже время новую трубку двойного действия для бронебойных снарядов – что заметно усилит их мощность. Кроме этого, сейчас под началом господина Менделеева ведутся работы по бездымному артиллерийскому пороху.

– Постойте! – удивился Георгий. А разве бездымный порох в России не выделывается?

– Ружейный и для малых орудий. Но Дмитрий Иванович обещает уже в ближайшее время создать порох, годный не только для ружей, но и для орудий – вплоть до двенадцатидюймовых калибров. Как гласит отчет представленный вверенному мне министерству – профессор Менделеев стремился опередить иностранных промышленников и получить химически однородный продукт. У французов по его словам, основа успеха – смешивание двух сортов пироксилина. Этот метод разумеется лучше чем избрали британцы: те вообще смешивают пироксилин с нитроглицерином – но тоже не устраняет опасность случайного взрыва. Он же осваивает получение стойкого однородного продукта, на основе обработки в смеси спирта и эфира.

«Однако – мысленно покачал головой Георгий. Адмирал – то весьма дотошно вникает в дела – вот и мелочей не упускает. Или получив монаршью нахлобучку дует на воду?»

– Кроме того – морское ведомство изучает вопрос о введение в России в употреблении снарядов с мелинитом.

– Хотел бы уточнить – ухватился Георгий за незнакомое слово – уточнить – о чем идет речь.

– С вашего позволения, государь, об этом сообщит господин Бринк.

– Господин полковник?

– Разумеется, Ваше Императорское Величество… Мелинит – это новое взрывчатое вещество открытое в 1888 французским химиком Тюрпеном. Вернее сказать, основу мелинита – пикриновую кислоту получили еще в прошлом веке воздействуя азотной кислотой на индиго. Hо мсье Тюрпен обнаружил, что в сплавленном или спрессованном состоянии это вещество способно к детонации и предложил его для снаряжения боеприпасов.

– Очень интересно! – покачал головой Георгий. Но сколько знаю массового его введения в употребление пока нет.

– Не все так просто, Государь… Со слов Бринка положение было и в самом не столь радужное. Если в лабораторных опытах новая взрывчатка вела себя прилично, то на полигонах начало твориться нечто непонятное. Мелинитовые снаряды могли вести себя прекрасно, а потом, вдруг, очередной снаряд взрывался при выстреле, вдребезги разнося пушку калеча и убивая артиллеристов. Взрывались даже снаряды мирно лежащие на складах, и на позициях, в цехах и артмастерских… Химики и инженеры довольно скоро разобрались в чем дело Мелинит – по сути твердая кислота. В снаряде он реагирует со сталью корпуса, образуя очень чувствительные соединения. Они то и являются причиной взрывов и катастроф – с видимым огорчением закончил рассказ генерал.

– Hо может быть вопрос решиться если применить защитное покрытие которое защитит взрывчатое вещество от соприкосновения с оболочкой снаряда? – осведомился Георгий – Именно! – закивал Бринк довольный вниманием императора. В этом так сказать ключе насколько мне известно и ведутся работы у Шнейдера и в Политехнической школе. Hо полный успех еще не достигнут и сказать с точностью – когда будет – я бы не взялся.

– А кроме французов – кто еще ведет работы по вышеозначенному мелиниту?

– Англия – там эту взрывчатку называют лиддитом. Дела с ней ведет фирма Армстронг – купившая патент у Тюрпена. И как признают сами англичане идея не оправдала возлагавшихся на неё надежд. У них другая беда – если французы страдают от внезапных взрывов то лиддитные снаряды большей частью либо вовсе не взрываются, либо дают ослабленные неполные взрывы. Оттого британцы предпочитают начинять снаряды как и встарь черным порохом.

– Что вы говорите? – Георгий удивился неподдельно. Первая морская и промышленная держава – и обычный черный порох как при Нельсоне.

– Иван Федорович – действительно так? – обратился он к Лихачеву.

– Да – Антон Францевич не ошибся – согласился Лихачев. – Правда есть два момента которые он упустил. Такие снаряды есть и у нас – но они чугунные и соответственно содержат не так много взрывчатки. Британцы же изготавливают стальные тонкостенные снаряды в которые помещается куда больший заряд. Ну и кроме того – Лихачев чуть улыбнулся. – В значительной степени английские силы это колониальные флоты – и для обстрела туземных деревень или скажем городов в Индии в случае тамошней смуты черного пороху достаточно. При этом черный порох куда менее капризен когда речь идет о долгом плавании. Французы вот перешли на пироксилин. И оттого вынуждено оборудуют в крюйт-камерах сложные и недешевые надо сказать системы осушения воздуха – британцы же избавлены от этого.

Но я Ваше Величество хотел бы сказать о другом, – перешел Лихачев к главному. – Внимательно изучив наши артиллерийские системы – и то что пишут о них заграничные моряки, и то что известно – я хочу отметить один важный момент – его мало кто видит.

Взрывчатый состав и порох конечно важны – но пока что флоты и в Европе и Америке вооружены в этом смысле так же как и российский. Прежде всего германский – каковой как вы Ваше Величество утвердили – нам следует обращать наибольшее внимание, – многозначительно понизил голос адмирал. Я уже встречал среди мнений наших флотских чинов что нам следует бросить следом за французами все силы на мелинит – или скажем заменить пироксилин динамитом в самодвижущихся минах. Но это повлечет за собой другой снаряд и переделки в пушке. Зачем? А вот другое меня тревожит – мощность наших пушек может оказаться меньше сравнимых иностранных. Ибо цифры тут слегка лукавят. Я позволю себе – достал он из папки листок – привести пересчет длины стволов наших орудий в калибрах приведя его к метрической системе мер. Итак наше орудие калибра десять дюймов – или по официальной цифре – 254 миллиметра. Длина ее ствола сорок калибров согласно формуляру. Что дает нам тысячу сто семьдесят миллиметров или десять метров и семнадцать сантиметров. Для сравнения возьмем германскую пушку именуемую у нас десятидюймовой – ту что стоит на броненосцах серии «Байерн» и устанавливается на новых броненосцах – но «Вертах». Она тоже имеет сорок калибров – но ее длина десять метров сорок сантиметров – то есть сравнительно с нашей на целый калибр больше. Ибо в метрической системе ее калибр – 260 миллиметров а если мы сравним с французами – с их «сanon de 274 mm Modele 1886»[1]1
  Орудие калибра 274 миллиметра образца 1886 года


[Закрыть] – которое у нас тоже числиться десятидюймовым то окажется что… Что оно еще имеет сорок пять калибров против наших сорока – улыбнулся Лихачев. И таким образом выходит сорок девять наших калибров. И схожая ситуация будет при сравнении с британцами – особенно учитывая распространенный в английском флоте калибр двенадцать с половиной дюймов. Если говорить коротко – не случайно дотошные британцы в своих справочниках указывают длину наших орудий как 305/38,3 калибров…

– Это правда? – коротко спросил Георгий.

Чихачев промолчал, но зато ответил Бринк.

– Ваше Императорское Величество, – он кажется не волновался – или скрывал волнение. – Я полагаю что столь небольшие значения не оказывают существенного воздействия на боевые качества орудий. Спору нет – французские пушки стреляют дальше. При скажем открытии огня по берегу это может быть важным. Но если помнить что бой ведется на дистанции в пятнадцать – двадцать – самое большее тридцать кабельтовых… – Это – неверно – прошу простить меня – ваше Императорское Величество – поднялся с мест Лихачев. Я с вашего позволения представлю вот эту таблицу бронепробиваемости – он вытащил из портфеля свернутый трубкой лист.

Взяв за основу силу британского разрабатываемого орудия модели Mark VIII, или действующей французской пушки калибром 305 мм образца 1887 г – считая ее за сто процентов ваш покорный слуга получил что орудия наших броненосцев – таких как «Hиколай I» – имеющие тридцать пять калибров будут иметь на дистанции двадцать кабельтовых от 88 до 75 процентов соответственно. Для 30-калиберных и еще более устаревших пушек ситуация еще печальней. Более точные цифры требуют уже натурных испытаний.

– Иными словами Иван Федорович… эээ – начал было Чихачев. – Иными словами имеется определенная немаленькая дистанция на которой броня вражеского судна может быть не пробита. В то время как наш корабль будет поражен, при этом надо учитывать, что наши корабли уступают в ходе то они даже не смогут выйти из боя или выйти на дистанцию действенности своих пушек.

После этого воцарилось молчание.

Георгий еще раз посмотрел на замершего соляным столпом Бринка, а затем на Чихачева.

«А ведь это лучшие люди флота!» вдруг промелькнуло у него.

Злости как ни странно не было. Вернее была, но не прежняя привычная – заставлявшая срываться на крик и жалеть что нельзя приказать выдрать повинившегося кнутом. Другая – сухая и холодная – в смеси с печалью.

«Это – лучшие!» – повторил он. Не казнокрады, не тупые рутинеры и «немогузнайки» как говорил Александр Василевич Суворов. Люди неглупые, искренне болеющие за дело, отдающие ему все силы… Отчего же в оконцовке выходит черте чего?!

– Вот что – наконец принял Георгий решение. – Сейчас у казны есть свободные деньги. Три миллиона пятьсот тысяч рублей экономия на «Гангуте» и порядка десяти, если Балтийский завод и МТК будут так телепаться, – на «Рюрике». Еще миллион или около того на отмене заказов на минные крейсера.

Реконструкция Обуховского завода и выкуп соседнего с Балтийским кожевенного для его расширения – и другие вложения в Адмиралтейство займут около 6 миллионов. Еще 6 мы потратим на разработку и заказы новых орудий. У нас с Шнейдером есть договоренность что они сконструируют для нас новые 305 и 254 мм орудия на базе их 305 и 254 образца 1887 года Они будут соответствовать тем орудиям которые сейчас разрабатываются для французского флота. Морское министерство должно определить какие скорострельные орудия нам необходимы до конца зимы 91 года.

На вас, господин полковник, возлагается обязанность – контролировать от Морского Министерства конструирование орудий – 305-миллиметрового на сорок два калибра, идентичного проектируемой французской пушке 305/40 и 254-миллиметрового – на сорок семь калибров. И не забудьте – многозначительно поднял он палец – ствол не сорок калибров, а сорок два и сорок семь для десятидюймовки. Сорок семь и никак иначе. В дальнейшем же при пересчете длины ствола учитывать длину в обычных мерах, а не в одних калибрах.

Чихачев окажет вам всю необходимую помощь. Tеперь о снарядах. Поскольку их как и пушки мы берем у французов, то само собой начинка их будет из мелинита. В начале видимо французский, затем выделки наших снарядных заводов. Патент и все положенное мы купим – вряд ли господа Tюрпен и Шнейдер возьмут с нас больше чем с англичан – особенно учитывая что наши заказы без того дадут им немало. Со своей стороны мы намерены поставить это условием переговоров с Францией – когда встанет вопрос о заключении договора. («В самом деле мы союзники или как?») – Кроме того вы Антон Францевич в свою очередь должны как можно скорее закончить проект восьмидюймовой и девятидюймовой пушек – разумеется и с учетом сказанного выше. Думается эти пушки мы предложим в качестве так сказать подарка – как ответное угощение («Они им вряд ли пригодятся – но была бы честь предложена…»).

…Как все знают – летом 1890 года Император поручил группе молодых офицеров флота во главе с Великим князем Александром Михайловичем подготовить доклад о положении в РИФ. Выбор Великого князя в числе прочих пал на меня… Мне довелось разбирать историю строительства минных крейсеров типа «Капитан Сакен» в которой как в капле воды отразились невидимые простым взглядом болезни русского военного флота.

Представителем МТК в 1883–1886 гг. был «серая лошадка» ничем не обозначенный в истории флота генерал-майор по адмиралтейству Октавий Пельциг, а в 1886–1888 гг. столь же «удобный» адмирал Оскар Карлович Кремер. Достаточно одиозная личность, «герой» потопивший в 1868 г, лучший российский пароходо-фрегат «Александр Невский». Этот ко всему равнодушный флегматичный финн, благополучно сидящий с 1888 г. еще и в должности начальника Главного Морского Штаба, являлся живым олицетворением того паралича живой мысли, который утвердился в руководстве флота – где моряков сменили столоначальники.

…Сомнительные реформы 80-х (морской ценз, унижение инженеров) безудержный авторитаризм управления, приводили к тому, что даже корабли, задуманные как однотипные, получались разными. Так вышло и с «Капитаном Сакеном». Благородна была идея наименования корабля – в память черноморского героя войны с Турцией 1787–1788 гг. Тогда, 30 мая 1788 г. в Бугском лимане, командир дубель-шлюпки N 2 капитан II ранга Христофор Иванович Сакен, отрезанный от своих турецкими кораблями, успев отослать часть команды на шлюпке, взорвал свой корабль вместе со сцепившимися с ним на абордаж турецкими галерами. Своевременным было намерение дать возрождавшемуся.

Черноморскому флоту корабль нового класса, разумным – стремление к постройке однотипных кораблей. Hо российская реальность дававшая временами престранную смесь рутинерства с прожектерство (символом чего были скажем подводные суда Джевецкого) испортила все дело.

Tак было и с новым минным крейсером. Для начала – предполагавшиеся по проекту локомотивные котлы были заменены на водотрубные и огнетрубные. Была с ходу отвергнута идея – сделать заказ фирме «Хоуторн, Лесли и К» – получив машины с уже входившими в употребление водотрубными котлами Бельвиля – что обеспечило бы кораблю проектную скорость в двадцать два узла. Но путь был избран гораздо более извилистый и необъяснимый. В итоге оказалось что новые котлы получаются более чем на двадцать пять тонн тяжелее… Затем были предприняты попытки разгрузить корму от надстроек – журналом МТК N 12 постановили их ликвидировать, а весь борт понизить на три фута, то есть почти на метр в метрической системе.

За этими изменениями, как водится, последовали новые. Корабль по сути проектировался заново, как в Николаеве, так и в Петербурге. Балтийский завод разрабатывал проекты и расположения машин и котлов в соответствии с собственным видением проекта, Главный командир предлагал свои усовершенствования, в роде особо угрожающей формы таранного форштевня, МТК изредка утверждал понравившиеся ему решения.

Никто не посмел посоветовать Шестакову одуматься и осмотреться…Итог – Черноморский флот нашел в «Капитане Сакене» вполне подходящее назначение – исполнять при эскадре роль посыльного и разведочного корабля. Предприняв опыт постройки первого собственного минного крейсера, решено было, не ожидая результатов, немедленно строить и второй… Показательна стоимости постройки этих кораблей (с вооружением): первого 1 079 793 руб., второго 1 045 720 руб. при предложении фирмы Шихау о постройке аналогичных кораблей за 488 230 руб.

«Где миллион?» соизволил начертать на страницах доклада Император Георгий Александрович…

Николай Николаевич Азарьев. «Служа Престолу и Отечеству». Владивосток. 1935 год

15 июля 1890 г. Зимний дворец

Георгий оглядел разложенные перед ним листы. Весь вчерашний вечер и сегодня с утра отложив прочие дела он изучал все что люди Плеве нарыли на двух генералов – живого и мертвого. Вот все эти салонные мыслители любят насмехаться над темными мужиками что сетуют – мол надо царю сказать правду какую «баре» скрывают – а то ведь не знает – то царь-батюшка… А «царь-батюшка» и в самом деле столько всего не знает!

Вот письмо барона Врангеля – тот вспоминал, как в свою последнюю встречу со Скобелевым, они сидели у генерала Дохтурова в большой компании – были Воронцов-Дашков, Черевин (Боже – неужто и Черевин туда же?!). И там же был и Драгомиров… Между прочим говорили и об императоре Александре III, и обсуждали современное положение. Когда все уехали, Скобелев с насмешкой изрек.

– Пусть себе толкуют! Слыхали уже эту песню. А все-таки, в конце концов, вся их лавочка полетит вверх тормашками Полетит! – только что не потирая руки, повторял генерал, – и скатертью дорога! Я, по крайней мере, ничего против этого лично иметь не буду.

– Полететь полетит, – отвечал Дохтуров, – но радоваться этому едва ли приходится. Что мы с тобой полетим с ним, еще полбеды, а того смотри, и Россия полетит…

– Вздор, – прервал Скобелев, – династии меняются или исчезают, а нации бессмертны.

– Бывали и нации, которые, как таковые, распадались, – сказал Дохтуров. – Но не об этом речь. Дело в том, что, если Россия и уцелеет, мне лично совсем полететь не хочется.

– И не летай, никто не велит.

– Как не велит? Во-первых, я враг всяких революций, верю только в эволюцию и, конечно, против революции буду бороться, и, кроме того, я солдат, и, как таковой, буду руководствоваться не моими симпатиями, а долгом, как и ты, полагаю?

– Я? – вдруг в запале крикнул Скобелев, но тут же осекся. И закончил как то странно скомкано в том смысле что стратегическую обстановку подготовляют политики, а им, военным, «в случае чего», предстоять будет одна тактическая задача.

«А вопросы тактики, – глубокомысленно заметил генерал, не предрешаются, а решаются, во время самого боя и предрешать их нельзя.»

О чем чуть не проговорился герой Плевны и Туркестана?

Он однако не только вел сомнительные речи а еще и теоретизировал. Вот его послание в редакцию «Вестника Европы».

«За последнее время я увлекся изучением, частью по документам, истории реакции в двадцатых годах нашего столетия. Как страшно обидно, что человечество часто вращается лишь в беличьем колесе. Что только не изобретал Меттерних, чтобы бесповоротно продвинуть Германию и Италию за грань неизгладимых впечатлений, порожденных французской революцией. Тридцать лет подобного управления привели в Италии к полному торжеству тайных революционных обществ, в Германии – к мятежу 1848 года, к финансовому банкротству и, что всего важнее, к умалению в обществе нравственных и умственных начал, создав бессильное, полусонное поколение… В наш век более чем прежде обстоятельства, а не принципы управляют политикой».

А вот и с позволения сказать руководящие идеи.

«В Петербурге существует могущественная польско-жидовская группа, в руках которой непосредственно находятся банки, биржа, адвокатура, большая часть печати и другие общественные дела. Многими законными и незаконными путями и средствами они имеют громадное влияние на чиновничество и вообще на весь ход дел. Всякий честный голос русской земли усердно заглушается польско-жидовскими критиками»…

Столичные острословы тут же окрестили его – Первый консул – намёк на «корсиканское чудовище» был более чем понятен.

Георгий поджал губы. Как он помнил, батюшка Александр Александрович в узком кругу тоже выражал недовольство по поводу якобы пристрастия деда к инородцам. Его злило, что Россией фактически правит армянин Лорис-Меликов, а пост государственного секретаря занимает Евгений Абрамович Перетц – сын еврея-откупщика, вдобавок брат одного из мятежников декабря восемьсот двадцать пятого… Но отец никогда не думал противиться воле деда – уважая в нем государя и отца…

А вот это уже из приватной беседы.

Правительство отжило свой век, – рассуждал генерал – оно бессильно извне, оно также бессильно и внутри. Революционеры же не имеют корней в широких массах. В России есть только одна организованная сила – это армия, и в ее руках судьбы России. Но армия может подняться лишь как масса, и на это может ее подвинуть лишь такая личность, которая известна всякому солдату, которая окружена славой героя. Но одной популярной личности мало, нужен лозунг, понятный не только армии, но и широким массам. Таким лозунгом может быть провозглашение войны немцам за освобождение и объединение славян. Этот лозунг сделает войну популярною в обществе. Ну это то уже известно…

– Да – покачал головой Георгий Александрович – а ведь и в самом деле в лице Скобелева Россия имела почти гениального военного и политика – готового кандидата в Наполеоны. Гениальность Наполеона залила Европу кровью и бросила Францию к ногам победителей – когда уже не осталось взрослых мужчин, а в строй верстали пятнадцатилетних подростков… Будь во главе республики кто-то менее способный и амбициозный – подумал вдруг Георгий – сидел бы тихо – ну или потерпел поражение быстро – или вообще как генерал Монк в Англии вернул власть королю в обмен на титул графа или маркиза. Но судьбе было угодно вознести в императоры гениального ублюдка… Что же дальше написано в деле?

«И сам масон и втянул в ложу друзей – писателя Немировича-Данченко и своего штабного Куропаткина» – передала уже выцветшая бумага мнение кого – то из его окружения зафиксированное жандармским пером. А вот и письмо самого Данченко.

(Какую же воистину титаническую работу производят эти люди, невидимые как мыши запечные – филеры, перлюстраторы, нетабельные канцеляристы МВД!)

Речь шла о громких антинемецких речах какие «Белый генерал» говорил за границей.

«Во время этого последнего свидания я крепко журил его за несвоевременный, по мнению моему, вызов австрийцам, он защищался так и сяк и, наконец, осмотревшись и уверившись, что кругом нет любопытных, выговорил:

– Ну, так я тебе скажу, Василий Васильевич, правду, – они меня заставили, кто они, я, конечно, помолчу.»

Кого же боялся этот без сомнения булатной – не стальной даже – отваги человек, который не страшился и посягнуть на Престол – в мыслях уж точно?? Кто имел над ним такую власть? За это знание Георгий не задумываясь отдал бы… Да мало нашлось того чего бы не отдал! Потому что неизвестно еще скольким генералам и сановникам эти «они» могут повелеть свершить нечто противное и присяге и совести!

В жандармских бумагах отмечалось, что за границей Скобелев не единожды встречался с одним из мастеров масонской ложи «Великий Восток» премьер-министром Франции Леоном Гамбеттой. Любопытно…

Через несколько месяцев после смерти Скобелева бывший премьер-министр погиб, как было официально объявлено, от случайно сработавшего охотничьего ружья. Но по Парижу упорно гуляли слухи, что он пал жертвой заговора, орудием которого стала его любовница. И тут женщина!

«Вскоре по приезде Скобелева в Париж к П. Л. Лаврову явился спутник Скобелева, состоявший при нем в звании официального или приватного адъютанта, и передал Лаврову следующее от имени своего патрона: генералу Скобелеву крайне нужно повидаться с Петром Лавровичем для переговоров «о некоторых важных вопросах». Но ввиду служебного и общественного положения Скобелева ему очень неудобно прибыть самолично к Лаврову. Это слишком афишировало бы их свидание, укрыть которое при подобной обстановке было бы очень трудно от многочисленных глаз, наблюдающих за ними обоими. Поэтому он просит Лаврова назначить ему свидание в укромном нейтральном месте, где они могли бы обсудить на свободе все то, что имеет сказать ему Скобелев. Лавров наотрез отказался от предполагавшегося ему свидания, и, так как в тот момент в Париже не оказалось никого из достаточно компетентных и осведомленных народовольцев, которым он мог бы сообщить о полученном им предложении, на этом и кончилось дело».

И вновь – донесение – блестяще подтвердившее худшие подозрения. Главное – что он искал в этой груде бумаг.