Текст книги "Рассвет над Майдманом"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Но прекрасно проработанный план пошел наперекосяк. Писарь страдал с обеда животом и оставил на хозяйстве молодого ученика. Тот в порыве рвения перекопал всю входящую документацию и в ужасе от невыполненного государственного дела погнал гонца в замок на ночь глядя. «Ощипанный гриф» еще не вернулся в гнездо, а прыткий советник по безопасности ухватился за представившуюся возможность отличиться. И теперь вместо тихо отправленного в городскую тюрьму обезноженного новобранца в подвалах замка кричит безглазый кровоточащий кусок мяса, за который кому-то придется отвечать.

И устроенный комендантом разнос для советника по безопасности и лекаря уже ничего не изменит. Советника, скорее всего, в ближайшие дни вышибут на пенсию с мизерным окладом, а колдуна заставят с полгода мотаться по всем дальним гарнизонам с проверками солдатского здоровья. Визариуса они мало интересовали. Сейчас надо прятать концы в воду, и желательно сделать это со всем старанием.

Глава 3
ХМУРЫЙ

Назвать Дикого орка Разделенным позволительно только покойнику. Живому торговцу делать такую ошибку непростительно. Не вдаваясь в вереницу различий между двумя родственными народами, заботящийся о здоровье и процветании торговли обязан помнить главное. Дикие с удовольствием используют вашу шкуру на барабаны после того, как захватят все товары. Разделенные сначала отберут товары, а потом обратят вас в рабство. В любом случае умному торговцу лучше держаться подальше от степных жителей, к какому бы народу они ни принадлежали.

Краткий перечень наставлений, необходимых для торговли в приграничных землях. Неоднократно дополненный

Июнь – июль

Песчаная крыса настороженно разглядывает три темных двигающихся холма. Нагретый воздух искажает фигуры коней и наездников. Одна из лошадей наклоняет голову и с хрустом выдирает из земли понравившийся пучок еще не пожелтевшей травы. Испуганная крыса ныряет в темную нору, взметнув песок позади себя.

– Даже песчанка нас боится, – хрипло ворчит один из всадников, чью морду украшают седые волосы по бокам. – По такой жаре никакой охоты вечером не будет.

– Большие ключи не должны пересохнуть, засуха наступит лишь через месяц. Там и поохотимся.

– Если бы я тебя слушал, Драный Бок, мы бы уже голодали. А запасы ты уничтожаешь быстрее, чем серая саранча в ветреные годы.

– Да ладно тебе ворчать. – Бурый орк с хорошо заметным шрамом на правом боку с неохотой привстает в стременах и оглядывается вокруг. Не увидев ничего, садится обратно в седло и пытается задремать в такт движению коня. Слишком жарко, и уже преодолен под палящим солнцем достаточно длинный путь, чтобы остались силы препираться со старым Безрогим. Да и настроение у старика с каждой оставленной за плечами милей все хуже и хуже. Не любит Безрогий появляться в Городе павших. Лучшему воину клана по душе открытая степь, а не отстроенные заново дома, перемешанные с раскопанными могильниками и свежими захоронениями. А еще беспокоит старика встреча с вождями Разделенных. Как поведут себя своенравные военачальники отколовшихся ветвей орков, которые подпирают своими многочисленными отрядами Дикие кланы? Что они скажут в ответ на предложение южных соседей? Раздирает беспокойство Безрогого, и это беспокойство изливается на его попутчиков. Правда, большая часть достается Драному Боку, который не успевает вовремя рот закрыть, а Хмурый лишь молчит, зыркнет из-под огромных надбровных дуг кровавыми искрами глаз в ответ, да дальше в седле покачивается.

– Грифы. – Драный Бок оглянулся на Хмурого, который произнес первое слово за весь день.

– Что?

– Грифы. Над тем курганом.

Драный Бок сощурил глаза в указанном направлении, чуть левее их пути. В самом деле, как углядел только – над еле заметным в море трав курганом кружились три точки. Грифы нашли какую-то поживу и теперь медленно опускались все ниже, чтобы отпраздновать чью-то смерть.

– Наши давно скот отогнали отсюда, вода ушла к болотным безволосым мерзавцам. За водой ушли дикие козлы и сайгаки. Кто же там может умирать? – Безрогий недовольно нахмурился. Все необычное его раздражало. Как и сама неожиданно свалившаяся на него поездка. – Драный Бок, приготовь лук, будешь слева от меня. А ты, Хмурый, разведай, что там. Если что не так, пустишь огненную стрелу. Если все нормально, позовешь нас с холма.

Хмурый тронул легонько коня и потрусил к холму, забирая чуть левее. Драный Бок наложил стрелу на тетиву и отъехал чуть в сторону, прикрывая собой старика с левого бока от возможного нападения.

– Зря он с холма будет нам сигналы давать. Видно далеко.

– Мы в двух переходах от паршивого могильника, вряд ли что-то серьезное. А свежей падали я не прочь отведать, сушеное мясо уже в глотку не лезет.

Двое конников не торопясь продолжали путь, внимательно смотря по сторонам и чутко вбирая все запахи, которые доносил до них пробегающий по степи ветер. Пахло лишь нагретыми на солнце травами, ковыль дурманил голову, из редких нор в песчаных проплешинах доносился кислый запах местных крысиных обитателей. Не пахло кровью или потом, не беспокоили запахи чужих тел. Тишина окружала орков, и лишь три черные точки двигались над медленно приближающимся холмом.

Неожиданно грифы резко стали набирать высоту, а под ними на холм поднялась конная фигура, помахала рукой и застыла, повернувшись к чему-то на другом склоне.

– Ты слева, я справа, – буркнул Безрогий и пустил коня вскачь.

Вскоре все трое разглядывали с холма открывшуюся перед ними картину. На северной стороне склона, среди почерневшей и ломкой даже на взгляд травы, лежали останки твари, похожей на огромную змею, с множеством длинных лап, вытянувшихся под матовым черным брюхом, и с парой огромных крыльев, беспорядочно скомканных сейчас и разбросанных ниже туловища. Обожженный череп разинул пасть в безмолвном крике. Тело оказалось настолько длинным, что почти охватило полхолма.

– Морок. Огнем подавился, – равнодушно бросил Хмурый.

– Это откуда он взялся? – с плохо скрываемым ужасом разглядывал старший лежащего перед ним мертвого монстра.

– С севера. Хранители иногда их выпускают в степь, посмотреть по сторонам.

– А зачем ему огонь? – Драный Бок даже привстал в стременах, настолько необычным для него выглядело происходящее.

– Ты стрелой убиваешь, он огнем плюет. Молодые иногда давятся. Так говорят шаманы.

– А есть его можно? Может, и мы огнем плевать станем?

– Кто пожирает детей тьмы, тот сам становится тьмой! – Безрогий резко повернул коня и стал спускаться по свежим следам. – Даже грифы подохнут к следующему рассвету, если решатся отведать его.

– Я бы пару зубов у него выломал, на палицу, – шепнул Хмурому Драный Бок, догоняя старика, который нещадно нахлестывал коня и старался убраться от кургана подальше. – Или шаманы не смогут снять проклятие с его костей и зубов?

– Не знаю. Но я бы не стал рисковать. Хотя ночь принадлежит нам, все же негоже дразнить других ее детей.

Грифы проводили глазами удаляющихся прочь всадников и снова закрутили хоровод над мертвым телом.

Над широко раскинувшимся Кхуром возвышается замок Драконов – мрачное черное строение, опоясанное многочисленными стенами, пронзающее небеса множеством башен. Центральную башню окружала застекленная балюстрада, стоившая одному из прежних королей почти годового дохода всего королевства. У открытого окна стоит венценосный Дрим, младший из царствующих ныне Драконов, сын Даш-пятого. Дрим полной грудью вдыхает врывающийся в открытое окно ветер и задумчиво поглаживает рукоять висящего на поясе широкого меча.

– Брат! Как я рад тебя видеть! – Цветные окна отбрасывают сверкающие лучи на быстро шагающего к нему старшего из братьев. Дарго лицом похож на брата, только ровно постриженную черную бороду вовсю посеребрила седина, да в плечах он намного шире. – Отец уже заканчивает прием советников и ждет нас. Пойдем.

Шаги братьев гулко разносились под сводами. Черные плащи развевались за мужчинами от быстрой ходьбы, подобно крыльям драконов.

– Как дела на границе?

– Я проверил все замки в Приречных полях, в одном лишь не успели к моему приезду закончить ремонтировать стену. В остальных все готово к приему горожан и крестьян. Войска получили премиальные и новое снаряжение. На трех мостах и у переправ поставлены лишь ополченцы. Также сформированы отряды вооруженных крестьян для сопровождения больших стад, которые сейчас начали пасти на орочьих берегах Шепорота. Травы там очень обильные, наши берега давно распаханы под поля. В случае нападения пострадают только слабо организованные крестьяне, а города и замки останутся неприступными и сохранят нужных для королевства людей.

– Хорошо. Наши лазутчики донесли, что построенная в прошлом году дамба на Северных болотах забрала всю весеннюю воду, в восточных степях трава уже выгорела. Остатки орков ушли оттуда на днях. У Поххоморана западных орков не беспокоили уже несколько лет, стада там тучные, и орочьи самки дают приплод без передышки. Степь в тех краях не может вместить даже местных, не говоря уже про орков наших земель. Наши северные клыкастые соседи должны порадоваться стадам наших крестьян.

– Как и приказано, наместники раздали в Приречных землях множество наделов для бедняков из центральных и южных районов королевства. Ремесленников селят рядом с замками и укрепленными городами, остальных – ближе к реке.

– Да, я знаю. Кучу бездельников и баламутов отсюда отправили. Кто-то пытался вернуться, пришлось вздернуть. Но таких очень мало, большая часть рада новым наделам и послаблению в налогах. Казна уже третий год подряд сильно недосчитывается с северных территорий.

– Единственное, бароны с Малых Холмов очень недовольны, что молодняк пришлось загнать на их пастбища. Охота в этом году явно пропадет.

– Ничего, потерпят. Отец недаром еще весной отправил им богатые подарки. Хотя по мне, стоило бы просто стукнуть кулаком по столу. А то слишком подраспустились наши подданные, все меньше чтят сказанное короной. А скот пришлось разделить: если не сможем спасти от орков пасущихся за рекой, хотя бы молодняк останется у нас.

– Следопыты докладывают, что с десяток мелких групп орочьих разведчиков прошли по Приречным районам, но к Малым Холмам не подходили, там слишком много сейчас людей и разъезды часты даже в ночное время.

– Прекрасно, самое время разрешить голытьбе селиться с той стороны. Эти глупцы и в самом деле считают, что орки ушли на север и не вернутся назад. – Дарго толкнул тяжелую дверь, и братья вступили в центральную залу. Могучие балки подпирали высокие своды, освещаемые десятком огромных каминов, где весело играл огонь. Каменные головы драконов смотрели на вошедших с каждой стены, а самая большая голова нависала над черным троном – казалось, что она пытается проглотить или изрыгнуть из себя сидящего на троне старого, но еще крепкого телом человека в черном, на груди которого висела тяжелая золотая цепь с изображением золотого дракона посередине.

Король Даш-пятый оторвался от бумаги, которую внимательно читал, улыбнулся сыновьям и махнул рукой в сторону накрытого у камина стола. После чего пером поправил что-то на листе и отдал его стоящему рядом писарю.

– И предупреди стряпчего, если он еще раз мне вздумает сказать, что у него недостаточно солонины для отправки на Холмы, я сам возглавлю городскую стражу и проверю его личные закрома. Пусть поменьше ворует, прохвост.

– Слушаюсь, ваше величество, – склонился в поклоне слуга.

Король раздраженным взмахом руки отпустил его и быстро пошел к сыновьям.

– Рад вас видеть обоих! Дела королевства требуют вашего присутствия в наших землях, но сегодня мы сможем собраться вместе!

– А где Дорман? Все еще возится со старыми книгами? – Дрим щедро наложил себе полную миску жареного мяса с дымящейся картошкой и отломил краюху свежего хлеба.

– Брат хотел отсидеться за стенами библиотеки, – улыбнулся Дарго, примеряясь к окороку. – Но отец и ему нашел занятие по душе. Он сегодня вечером должен вернуться с ответным посольством Торговой гильдии Зур. Эти прощелыги почувствовали запах поживы и готовы на приемлемых для нас условиях поставить оружие и наемников. Кроме того, им выгодно, чтобы мы обнажили мечи на севере, а не вспарывали им кишки на юге.

– Ладно, о делах позже, давайте наполним наши кубки, да я хоть полюбуюсь на вас, мои сыновья. Отправляя вас в путь, я и не думал, что мне будет тоскливо поздними вечерами без ваших голосов.

– Отец, замок полон народу, иногда мне кажется, что у нас базар в стенах цитадели, а ты страдаешь от тишины.

– Кроме того, ты собрал большую часть молодых бастардов, которые родились после ночных бдений по замкам твоих верноподданных.

– Это да, эта часть нашей крови усилит новый отряд, что мы отправим в ближайшее время ближе к северной границе. А потом они сядут на новых пограничных замках, которые мы возведем в отвоеванных у орков землях. Настала пора покорить степь. После чего старший из вас будет править от моего имени заречными землями, младший присмотрит за поднимающими голову речными баронами, а среднего любителя книг мы приучим к седлу в многочисленных посольствах. Драконы должны править этими землями еще тысячелетия, как было ранее и будет впредь! За Драконов!

– За Драконов!

Три кубка с металлическим лязгом сошлись над столом, теряя капли вина, темно-красного, как будущая, еще не пролитая кровь.

Фрайм держал шипящий и плюющий дымом факел, освещая лежащее на грязной соломе тело. Наемник привел сюда господина и сейчас никак не мог продолжить начатый во дворе разговор.

– Переверни его на спину. – Шепот Мима оглушал.

Фрайм перевернул Глеба на спину и придвинул факел ближе к лицу.

– Как долго он тут лежит?

– Четвертый день пошел. Два дня кричал, вчера затих. Я его пою и пытаюсь кормить каждый день, но он плохо реагирует на окружающее.

– И что нам теперь делать с нашей надеждой на нового Хранителя?

В каменном мешке повисла тишина. Фрайм переминался, стараясь не шелохнуть лишний раз факел. Ему казалось, что в том, как он будет ровно светить на лицо лежащего на полу человека, заключается особый смысл. Но огонь факела метался, вызывая на лице наемника недовольную гримасу.

– Я спросил тебя, как нам теперь быть? Раньше ты не боялся отвечать на мои вопросы.

– Я не знаю. – Наемник медленно поднялся. – И не представляю даже, как смотреть тебе в глаза. Эти ублюдки схватили его в мое отсутствие и разодрали на части буквально за несколько часов. Комендант замка уже успел попробовать на зуб их кости, но мне от этого не легче.

– Говоришь, советник по безопасности лично допрашивал?

– Да. Он утверждал, что наш человек пришел от орков и собирался участвовать в покушении на царя Гардолирмана. В канцелярию поступило письмо с подробным описанием, местные вояки схватились за эту бумажку крепче, чем речной сомик хватает крючок с наживкой в период жора. А после того, как они выжгли ему глаза, приволокли колдуна, и тот накачал парня какой-то заразой, от которой этот счетовод пытался расколотить себе голову о стены.

– Да, это я слышал. – Мим задумчиво смотрел на факел, что-то обдумывая про себя. Казалось, он не замечает ничего вокруг.

– И вот теперь он лежит тут. Утром что-то бормотал, я смог расслышать пару слов на орочьем и названия пары мест у Южных портов, но теперь он молчит. Я не понимаю, откуда он мог это узнать, за все время поездки я с ним не учил языки, а здесь обучали минимуму команд, как обычного новобранца для приграничной стражи.

– Я заглянул к колдуну. Завтра ему предстоит выехать в северный гарнизон. Там несколько солдат отравились местным вином. Комендант потребовал, чтобы Кхохолом быстро поднял их на ноги. За то время, что мы беседовали, старик успел рассказать, чем он напоил нашу надежду. Это память трех умерших душ. Я знаком с такими магическими артефактами. Обычно их применяют для казни незаконнорожденных или просто мешающихся под ногами престолонаследников. Человек сходит с ума или так и страдает до самой смерти раздвоением личности. Зачастую вторая личность сжирает душу человека, каким бы сильным он ни был. А Глебу влили целых три тени другого мира. Удивительно, что он не умер сразу.

– За ним смотрели.

Фрайм потупил глаза. Он до сих пор не мог прийти в себя от обрушившегося на него несчастья. Самолюбию профессионального воина нанесли чудовищный удар. Каким бы расхлябанным и неприспособленным ни оказался подопечный, но именно наемнику доверили его жизнь. Фрайм не сумел сохранить ее, потеряв себя в развлечениях и нежданном отдыхе, передоверив Глеба местным ротозеям.

– Не кори себя. – Мим окинул взором стены и вопросительно глянул на наемника. Тот пожал плечами, давая понять, что система подслушивания в замке до конца ему не известна. – На сколько дней у нас оплачена учеба новобранца?

– Еще на три месяца. Тертедуэй не хочет раздувать скандал из случившегося, это бросит очередное грязное пятно на и так заляпанную репутацию. Старик предложил оставить парня до следующего лета здесь. Его будут кормить и поить. Но комендант категорически против того, чтобы слепого переводили в верхние казармы.

– Хорошо. Я повидаюсь с Маленьким грифом. Думаю, мы сможем договориться. Если наш кандидат умрет, мы потребуем выплатить большую неустойку. Эта угроза заставит их хотя бы поддерживать в нем жизнь.

– А что делать нам? Все поиски, потраченное время, все это – зря?

– Ты же сам говорил, что не веришь в него?

– Да. И готов повторить. Ты не видел, как он упражнялся с мечом и копьем, а на стрельбу из лука приходили полюбоваться всей казармой. Он лишь отбывал упражнения, не стремясь реально понять что-либо или поучиться новому. Деревенские увальни, набранные для стражи, могли бы его побить через неделю занятий.

– Не всем дано достичь высот во владении сталью и «оперенными пальцами». Я не рискну опробовать быстроту твоего клинка, чего же ты хочешь от этого несчастного?

– Я хочу, чтобы он встал и пошел, чтобы его приняли там, далеко, и мне не пришлось в очередной раз подыхать на сводящих с ума дорогах!

Мим развернул к себе наемника и внимательно вгляделся в его лицо. Потом рука мягко отпустила плечо, и он шепотом спросил:

– И чего же ты хочешь на самом деле? Только правду!

– Я?! – свистяще ответил Фрайм. – Я тебе скажу! Я хочу жить, есть, пить, вечером делить ложе с женщиной и не бояться, что при переходе амулет откажет и ты начнешь распадаться на куски! Я не хочу опять трястись в седле ради миража, я устал бежать за мечтой. Ты не устаешь, тебе это надо, а я устал. Мне привычнее убивать твоих врагов здесь или идти на приступ любой твердыни по штурмовой лестнице, но я не могу больше искать части давно умершего народа…

– Я понял тебя. Но что мы будем делать с ним?

– Я бы его убил. Чтобы не мучился больше и не напоминал о моей оплошности.

– Это слишком просто – убить. Ты готов предстать с ответом за совершенное перед теми, кто ждет его?

– Будь они все прокляты! – Наемник в ярости пнул лежащее на полу тело. – Даже все золото, что я получил от них, не может повернуть время вспять и исправить мою ошибку!

– Тихо, мне только еще второго безумного не хватает! Успокойся. Живой кандидат на вакантную должность лучше мертвого. Мы не сможем взять новое золото за него, но сможем отчитаться за уже потраченное. Не наша вина в том, что случилось. Слишком много совпадений и слишком хитро все сплетено вокруг происшедшего. Я думаю, мы с тобой пару дней пробудем в городе, наведем необходимые справки. Заглянем в гости к бывшему советнику, он сегодня первый день как на пенсии. Позвеним золотом в канцелярии, откуда пришло письмо. Я подергаю за нужные ниточки, может, какая и отзовется. Заодно и подпишем договор с комендантом об этом постояльце.

– Может, лучше отправить его сразу на север?

– Нет, я вижу, что ему не пережить переезд даже до больницы милосердия в Полане. Пусть отлеживается здесь. Покой и необильное питание либо восстановят его силы, либо убьют. В первом случае мы сможем его потом показать заказчику. Во втором – получим компенсацию с коменданта.

Фрайм с нескрываемой ненавистью разглядывал лежащего.

– Ты так сильно переживаешь неудачу, просто удивительно.

– Это – первая! Первый случай, когда я не смог выполнить приказ. И из-за кого?! Из-за куска дерьма, который не стоит и тысячной доли затраченных на него сил!

– И как далеко заходит твое неуважение к нему?

– Как? Ну что ж, ты сам просил быть честным. – Наемник воткнул факел в стальной держатель и распустил тесемки на штанах. Струя ударила в стену, потом заплясала на лице лежащего. – Я ненавижу его за то, что он ничтожество. Но ради толики крови с рождения выбран для великих свершений. Не за знания, не за умения, не за тяжкий труд. Всего лишь из-за прихоти судьбы, которая пометила собой неудачника, посмеявшись над многими другими. Он даже постоять за себя не хочет. Я бы умирал, но не стерпел такого оскорбления, зубами бы вцепился, когтями бы рвал. А он способен лишь лежать и гнить тут. Именно из-за этого я схожу с ума от ярости. Все, ради чего я надрывался эти несколько месяцев, закончилось вонючей соломой и безглазым уродом. Эй, Глэд, безглазый орочий ублюдок, скажи хоть слово в ответ!.. Нет, он даже говорить не хочет. Он молчит. Он сожрал и это и не подавился…

Фрайм отряхнулся и заправился. После чего снова взял факел и развернулся к Миму. Тот с интересом оглядел еще раз наемника и молча пошел к выходу из темницы. Поднимаясь по лестнице, через плечо бросил Фрайму:

– Ты остановился в «Веселом мельнике»? Хорошо, я буду у тебя вечером, там и поговорим. Не забудь бумаги, которые выдал тебе комендант в день вашего приезда.

И уже выходя из подземелья, хохотнул про себя: «И впрямь Глэд – безглазый. Надо же, как судьба пошутила».

– Брат моего брата – мой брат! Пусть мой брат разделит со мной эту скудную трапезу, что послали нам боги степей! – Вождь Многоголовый радушно чествует послов от Диких племен.

Сегодня хороший день, сегодня можно быть щедрым и радостным. Малое племя Восхода получило бесплатно хорошие земли на востоке. Дикие сами покинули их, не выдержав засухи и откочевав поближе к югу, вдоль Сонных болот, к истокам Шепорота. Пусть пока свободные земли истощены засухой, но там встали заставы воинов Восхода, и просто так Диким не вернуться обратно. А через год-другой дамбу можно будет разрушить, вода вернется на залитые солнцем пастбища, и стада придут на богатые сочной травой просторы со скудных северных наделов.

Дикие племена на границе с Поххомораном, между Сестрами и Большим Шепоротом, прислали на днях сильных воинов и послов. Их земли уже не в состоянии прокормить всех, совет шаманов просит Разделенных оказать услугу и принять часть родов под могучее крыло. Крепкая сталь и сильная конница в латах вынудили их говорить так. Будь по-другому, накатила бы орда и смела сородичей, которые стали жить по новым законам, выбирать вождей и не слушать шаманские советы. Недаром их называют Разделенными, каждое из племен под руководством выбранного хана носит личный тотем, шаманы склоняют голову под взором вождя и камлают по его велению. А кто пытается противиться новой воле, тот или умрет на жертвенном огне в Городе павших, либо без языка будет изгнан к Диким родственникам. Где его примут, скорее всего, на пики. Прошли те времена, когда над верными слугами Темного повелителя смеялись остатки орков. Они предрекали быструю смерть посмевшим отринуть старый уклад. Но сменилось много поколений, а вожди так и меняются на выборных советах. Лучшие из лучших (или хитрые из хитрейших) занимают достойное место. Не забыты навыки работы с железом и тропы на северные пастбища.

Поднялись Разделенные, набрали снова силу и уже на равных говорят с Дикими братьями. Уже согласны принять стада и молодых орков в разросшиеся семьи, в сильные племена. Чем умирать в перенаселенной степи или под копьями могучих воинов с западных границ, лучше прийти в дружину к соседним вождям или в семьи богатых скотоводов любимыми женами. Лучших из лучших примут грозные ханы, особенно щедр к новичкам Многоголовый. Его клан в эти годы контролирует подходы к северу и празднует сегодня в Городе павших. Через его земли лежат дороги к хитрым гномам, которые затаились среди промерзлых скал на дальнем севере. На его пастбищах удачно отзимовал скот, и сейчас хан может одарить подданных жеребятами, а кого и справными боевыми конями. Именно его другие ханы все чаще называют достойным носить имя хана ханов, повелителя Разделенных орков. Пусть через пять лет снова соберется совет и выберет другого достойного, но за пять лет можно многое свершить. Радуется ощущению удачи Многоголовый хан. Радуется и поит-кормит дорогих гостей. Ибо гости пожаловали с юга. А на юге самые свирепые Дикие, самые непокорные, у которых степь плодородна и кто бьется с людьми уже век, кто не склоняется ни перед силой Драконов, ни перед растущей мощью северных родственников. Сплошные беспокойства от этих гостей с горячего от солнца юга.

Безрогий отложил обглоданный дочиста мосол, сыто отрыгнул и старательно достал кривым кинжалом застрявшее между зубами мясо.

– Хорошо у тебя, брат. – Откинувшись на подушки, старик продолжил размеренную беседу, связывающую собой бесконечную череду блюд, подаваемых к ужину. – Кони твои бессчетны, жены плодоносят исправно, а новые воины с западных пределов все как на подбор! Светлая зависть застилает мои глаза и хочется выть от жалости к моим бедным наделам.

– Брат! Не печаль мою душу горькими стенаниями! Моя душа не вынесет твоих страданий! Возьми себе лошадей без меры, посади на них воинов без счета и срази наших врагов отсюда и до самого Перешейка! Пусть кровь оросит твой ятаган и зальет все вокруг, я лишь буду омыт ею и воспою хвалу в твою честь!

– Хорошо говоришь, великий хан. Очень хорошо! – Старый орк поднял кубок в честь хозяина. Отпил, поцокал языком и приступил к делу, ради которого проделал столь долгий путь.

– Скажи, могучий хан, а что ты попросишь за этих лошадей с добрыми воинами на их спинах? Что ты захочешь в обмен за металл для кольчуг и мечей, за стада, что поддержат мясом набег, и за молодых самок для смелых воинов, которые вернутся с добычей?

– Какой набег? – Многоголовый удивленно развел руками, не забывая посматривать в сторону других послов. Драный Бок так объелся, что откинулся на подушки и уже задремывал. Беседа его волновала в последнюю очередь. Другое дело Хмурый, тот сидит по правую сторону от старика, склонил голову в почтении, ест в меру, пьет мало и каждое слово не пропускает. Панцирь на нем кожаный с коваными накладками, за такой можно три справных коня сторговать. На плече нашиты метки трех шаманов, такое дают самым сильным и хитрым охотникам в клане. Ох, не зря этот молодой орк сопровождает старика, надо смотреть за ним в оба глаза, ни слова пока не обронил, непонятно, что затевает. – Какой такой набег? Мы орки мирные, мы соседей не тревожим и другим то же наказываем.

– Мы все мирный народ, – согласно кивнул Безрогий, внимательно выбирая с блюда жареную саранчу побольше. – Но вот соседи у нас совсем распоясались. Драконьи выкормыши этим летом нарушили все запреты и пасут стада на наших берегах.

– Наверное, на каждой корове по солдату посадили?

– Если бы. Они собираются войной на юг, войска туда ушли. Малые гарнизоны стоят в замках, города даже не прикрыты сталью. На холмах лишь наряды разъезжают, а все Приречье держится лишь на вооруженных крестьянах. А это без малого с десяток городов и больше двух сотен сел. Народу там теперь – как мух на навозной куче. Наши разведчики у них по головам уже ходят, ступить степному коню просто негде.

– Так уж и без солдат? – Многоголовый ожесточенно стал чесать загривок. – И не боятся?

– Мы их по головам посчитали. Сейчас у Драконов чуть больше четырех тысяч пехоты по городам и замкам, да меньше тысячи конных у баронов с Холмов. И крестьян с луками в кожаных нагрудниках с тысячу россыпью по деревням. Еще пара сотен разъездами рядом со стадами. Мало того, перед отъездом пришло послание от наших передовых дозоров, что крестьяне уже начали строить пристань на нашем берегу рядом с центральным мостом, закладывают городок на наших землях. Такого не случалось, как себя помнят старейшие шаманы!

– Да, хорошая земля теперь везде в цене. Что же уважаемый совет шаманов порешил?

– Совет решил проверить, как остры наши ятаганы, как громко кричит молодой орк, пробуя сталью чужое тело. Племена у Шепорота решили вернуть берега реки истинным хозяевам. Мы собираемся в набег, пока глупые черные Драконы жгут соседей на юге. Мы пройдем с огнем по деревням. Если сделаем все быстро, то можем и пару-другую городов захватить. В любом случае добыча будет богатой. Женщин и детей в полон возьмем до десяти тысяч. Рабов у нас будет более чем достаточно, хватит расплатиться с тобой за помощь. Да и твои воины могут примкнуть к нам, без добычи не останутся, это даже без ворожбы шаманов видно!

– Добыча… Рабы… Хлеб еще не вырос, но в амбарах наверняка что-то осталось… И мастера из городов, кто умеет у наковальни стоять и дома строить… – Многоголовый погрузился в глубокое раздумье, постукивая узловатым пальцем по грязному блюду перед собой.

Хмурый из-под приспущенных век смотрел на вождя крупнейшего клана Разделенных. Уже второй день их радушно встречают и угощают, уже второй день хитрый хан крутится вокруг них, стараясь оттянуть разговор как можно дольше. Странно все это. Не похоже на прежние времена. Раньше любому из ханов только свистни о набеге, тут же явится сам и с собой сотню-другую безбашенных рубак приведет. Никогда еще ханы от добычи не отказывались. Что же тянет тогда этот украшенный наборным панцирем хитрец? Железа на нем больше, чем Хмурый видел когда-либо на воине. Одет, будто на битву собрался. Солдаты у него почти все с железными ятаганами, с окованными сталью копьями, мало у кого дубинка или топор. Кожаные нагрудники у многих сталью прикрыты. Такое войско дорого стоит. Таким войском можно многое сделать. Так почему хитрый хан не хочет в набег идти? Может, у него дома неспокойно, а на его место желающих уже больше, чем ковыля в степи?

– Значит, я так решил! – Многоголовый нагнулся ближе к Безрогому. – Я смогу дать братьям две тысячи коней, отдохнувших на наших лугах и готовых к походу. Я смогу дать оружия и доспехов на тысячу воинов в полном вооружении и еще луков и копий для трех тысяч. Я дам десять отар степных козлов, что прокормят войско до прихода его на тучные земли людей. Дам еще две сотни лучших воинов, которых набрали мы на днях в юртах. А за это за все я попрошу всего лишь десятую часть всей добычи, что возьмет Орда в этом набеге.