Текст книги "Похорони мечту (СИ)"

Автор книги: Олег Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Игорь продолжал растворяться в нежных объятиях, подсознательно ощущая, что, околдованный чарами, стремительно несется в бездну. И неизвестно, сумеет ли из нее выбраться?

В какой-то миг пришло озарение. Стала понятной причина недавнего «дежа вю». Он просто оказался в собственном сне. Том самом кошмаре, который мучил и манил одновременно. Который, начинаясь жуткой страшилкой, превращался в сладкую сказку…

Неужели сон стал реальностью?

Или он продолжает спать, и видит его очередную серию?..

* * *

– Кто ты?

Вопрос звучал тривиально. Игорь задавал его всякий раз, открывая глаза после недолгого, а, может, и долгого (как определить?) сна. Впрочем, уже почти не надеясь услышать правдивый ответ. Русалка талантливо симулировала глухоту или нежно закрывала его рот поцелуем, после чего щекотливая тема отпадала сама собой.

Игорь испытывал к спасительнице двоякие чувства.

Когда ее видел, восхищался красотой, грацией, нежной покорностью и ни о чем ином думать не мог. Словно находился под чарами…

Хотя, почему, словно?..

Учитывая необычность ситуации, можно было отбросить условности и рассуждать о колдовстве без натянутой фальши закоренелого материалиста …

В редкие минуты, когда Русалка оставляла его одного, забирая с собой частицу очаровывающей паутины, он как-бы просыпался. Улавливал тоненький лучик, весточку из родного мира, вынуждавшую по-иному смотреть на происходящее. Он вдруг начинал тосковать по опостылой раньше суете, чувствовал какое-то несоответствие… Русалка иногда уже не казалась доброй феей. Фантазия перевоплощала ее в образ злой колдуньи, которая осмелилась отобрать у него самое дорогое, что есть у каждого человека, – свободу. А в ее мнимых нежности и покорности усматривался потаенный умысел…

И, когда фобия разрасталась, возникали отголоски панического ужаса, некогда вставшего непреодолимым барьером между ним и деревней. И ему так же хотелось убегать. Куда-нибудь. Даже голым, босиком по снегу… Лишь бы снова стать обыкновенным человеком, возвратить утраченные волю и независимость…

Так продолжалось до появления Русалки.

Стоило ей возникнуть, в сердце вновь воцарялись мир и покой. Страх уступал место безграничной любви и преданности, мятежные мысли казались нелепыми и абсурдными…

По встревоженному лицу Руси он догадывался, что обуреваемые им противоречия для нее не секрет. Иногда она прямо спрашивала: не надоела ли? И он прятал неловкость в долгом поцелуе, который неподдельной искренностью опровергал ненужные домыслы, глупые предположения и убеждал, в первую очередь его самого, что он действительно самый счастливый человек на земле.

* * *

– Я тебя так долго ждала…

– Ты не могла меня ждать. Тебя раньше не было.

– Когда ты начал обо мне мечтать, я появилась…

– Как ты могла знать, что я о тебе мечтаю, если даже я об этом не догадывался?

– Ты знал. Сердце твое знало. Но суета вашего мира не позволяла меня разглядеть.

– Я не мог тебя увидеть. Ведь ты была так далеко…

– Я приходила к тебе…

Вспомнились жуткие кошмары, всегда оставляющие после себя горьковато-сладкий привкус постыдного удовольствия, из-за которого он, словно наркоман, как наивысшего блага ожидал следующего сеанса истязающего мрака.

– Почему мне было страшно, когда ты приходила?

– А говорил, не помнишь… – ласково укорила Русалка. – Тебе было страшно от неведения. Но ведь было и приятно?

– Да, – соглашался Игорь, все еще не уверенный, что в состоянии постигнуть замысловатую логику ее слов. – Только, когда я просыпался, я не мог вспомнить ничего, кроме того, что видел кошмар…

– Ты и не мог меня помнить. Потому, что просыпался утром. А я живу только ночью. Когда наступает рассвет, я перестаю существовать… Я остаюсь вместе с ночью, а ты убегаешь… Потом, когда день уходил, мне все-время приходилось тебя догонять…

– Почему ты гонялась за мной? Ведь не ты обо мне мечтала…

– Так хотелось тебе. Я лишь выполняла твою волю.

– И сюда ты меня затащила лишь потому, что этого хотелось мне?

– Я тебя не тащила. Ты сам пришел.

– Ну да… – засомневался Игорь, вспоминая оскалившуюся волчью пасть.

– Я помогла тебе отыскать дорогу…

– А волки?

– Они – мои хорошие друзья.

– Настолько хорошие, что перегрызли бы мне глотку, если бы я осмелился свернуть в сторону?..

– Не перегрызли бы…

– Значит, у меня был шанс?

– Смотря, что ты подразумеваешь под этим словом. У тебя была возможность потерять меня…

– То есть – умереть?

Русалка деликатно промолчала.

– Ты поставила меня перед выбором: или погибнуть, или отыскать тебя?

– Не я, – возразила женщина. – Ты сам… Я лишь помогла тебе не ошибиться.

– Ты так уверена? – Игорь вроде-бы почувствовал некую тень раздражения, но по-настоящему сердиться на Русю не мог.

– Я не могла ошибиться. Я – твоя мечта! И я могу хотеть лишь того, чего желаешь ты.

– Дорогая, любимая, желанная…

Порыв нежности захлестнул Игоря полностью, без остатка, мгновенно передался Русе, и они прильнули друг к другу.

– У тебя глаза грустные. Разве ты не счастлива? – когда чувства пришли в норму, а кровь заструилась в привычном ритме, спросил Игорь.

– Любовь – странное чувство… – ушла от ответа Руся.

– Мы же вместе. И ничего не может нас разлучить…

– Да, ничего. Кроме времени. А оно становится непослушным. Мне все труднее удерживать его…

В словах женщины таился некий смысл, но Игорь не придал ему значения.

– Дорогая, – спросил, – если я так рвался к тебе, а ты все время ждала меня, то почему путь к тебе оказался таким трудным?

– Глупенький… – улыбнулась Руся и нежно погладила его по голове. – Путь к мечте всегда трудный. Иначе мечта утрачивает смысл и перестает быть таковой…

* * *

Если все так хорошо, отчего раньше, еще в том мире, когда я просыпался, преобладали тягостные впечатления? Ведь, когда присутствует приятное, плохое забывается. Положительные эмоции всегда сильнее отрицательных… И, если в снах торжествовала радость, я должен был просыпаться счастливым… Значит, разгадан не весь сон. Происходило в нем нечто, до сих пор еще скрытое в глубинах памяти?..

Мысль подкралась исподтишка. Ошеломила предательским ударом. И больнее было от того, что не находилось аргументов, способных поколебать ее достоверность.

Игорь так и застыл над принесенным искусительницей варевом, возможно, вкусным. Он не придавал значения таким мелочам. Пища была необходима для поддержания сил, удовольствий и так хватало… Сейчас он, пожалуй, впервые обратил на нее внимание. И лишь потому, что от внезапного прозрения, еда комом встала в горле, не желая продолжать привычный путь по пищеводу.

Игорь закашлялся.

Отвратительные пережеванные куски изверглись на стол. Ложка шмякнулась в миску и брызги то ли густого супа, то ли жидкой каши, словно плевки размазались по лицу.

Русалка среагировала на непривычный шум. Правда, в этот раз ее появление не доставило прежней радости.

Игорю показалось, что женщина постарела. Он разглядел мелкую сеточку морщин под ее глазами…

– Что случилось, дорогой?

Голос, как и раньше, был тихим, нежным, но почему-то казался глуше, чем обычно.

Все, наверняка, отразилось на его лице.

Руся выглядела приунывшей, обеспокоенной.

Может, именно эти чувства на миг состарили ее?

– Пойдем, я солью.

Игорь покорно поднялся. Ему отчего-то не хотелось смотреть на любимую женщину. Или стеснялся своего внешнего вида, или боялся, чтобы видение каким-то нелепым образом не превратилось в реальность?..

На Русе была длинная безликая одежда, скрывающая чудную фигурку, голова плотно укутана выцветшим деревенским платком. Со спины ее вполне можно было принять за старуху. Но Игорь ведь знал, что это не так…

Женщина зачерпнула ковшом воду, и в плескающейся поверхности Игорь снова на мгновение рассмотрел дряхлые черты. Сейчас Руся выглядела еще хуже, чем в тот миг, когда ему впервые показалось, что она постарела. От неожиданности он отшатнулся, но тут же взял себя в руки.

Ведь это только рябь…

Успокоившись, с удовольствием плеснул холодную воду на лицо, смывая загустевавшую липкую слизь…

* * *

В печурке по-прежнему весело трещали березовые поленья, в комнате было тепло и уютно. Только нечто невидимое уже просочилось вовнутрь и вносило свои коррективы. Пока мало заметные, но вполне ощутимые.

Руся сидела за столом, вдали от лампы, подперев голову. Она так и не сбросила нелепый балахон и теперь напоминала не столько старуху, сколько уродливое страшилище.

Виной всему – лампа.

Неяркий свет искажал облик, сливая реальное с раздутой до неимоверных размеров тенью, которая, не помещаясь на стене, безжалостно ломала тело, перенося часть шеи и голову на потолок.

Игорь лежал в постели и впервые ему не хотелось делить ее с Русей.

Не то, чтобы вдруг разлюбил…

Нелепые ассоциации словно вбили клин, разорвали ниточку, связывающую до сих пор. Мысль о страшилище, навеянная тенью, прочно засела в мозгу…

И еще что-то было не так…

Ах да, лампа…

Почему раньше она светила ярко, а сейчас фитиль опущен, и на нем едва тлеет крохотный огонек?

Игорь перевел взгляд на окно и удивился, что оно потеряло устойчивую черноту и уже почти не отражает свет.

– Да… – грустно заметила женщина, угадав его мысли. – Наступает утро, и я должна буду скоро уйти…

– Как?..

Игорь сам не знал, была ли его растерянность искренней. В душе что-то надломилось и некая ее часть, возможно, даже обрадовалась предстоящей разлуке.

Но, не основная…

Слишком свежи и приятны были воспоминания, чтобы так просто распрощаться со сладенькой сказкой.

– Сомнения убивают веру. А, когда нет веры, мечта погибает…

– Ты не можешь погибнуть! – теперь Игорь не кривил душой. Он испугался по-настоящему.

– Я уже умираю… – грустно заметила Русалка. – Частица меня уже не живет в твоей душе…

И Игорь с ужасом осознал, что это правда.

– Разве ничего нельзя сделать? Может, операцию или…

Фраза осталась незаконченной. Он понял, что сморозил глупость.

Руся решительно поднялась и задула лампу. Теперь комнату освещали лишь красноватые блики от печки. Игорь услышал шелест спадающей ткани, всколыхнувшийся воздух подсказал, что женщина рядом.

– Поцелуй меня на прощанье…

Тело было уже не тем. Утратило упругость, казалось дряблым и немощным, но, охваченный приступом нежности, Игорь ласкал его с не меньшим, а, может, и большим рвением, чем прежде. И его страсть оживила Русалку, придала ей сил. Она вспыхнула, словно догорающий уголек, даруя напоследок остатки тепла.

А потом заплакала.

Игорь не слышал, лишь чувствовал, как слезы падали на его грудь, обжигая и раня.

– Я люблю тебя… – прошептал он.

– Миленький…

– Я не хочу тебя потерять… Я этого не переживу… Придумай что-нибудь…

– Ты действительно этого хочешь?

– Да, хочу! – сразу, не задумываясь, ответил Игорь. И действительно верил, что хочет.

Русалка выпорхнула из-под одеяла и плотно укуталась в ненавистный Игорю балахон.

– Ты не должен меня видеть… – сказала она. – Я сейчас не в лучшей форме.

Игорь поднялся и зажег лампу. Хотел подойти к Русе, обнять ее, но она, не оборачиваясь, остановила его.

– Не надо. Ты устал. Тебе нужно набраться сил. Ложись. Сейчас я приготовлю напиток. Он поможет скоротать разлуку. Ты должен его выпить весь, без остатка. И даже не заметишь, как пролетит день и снова наступит ночь. Наша с тобой ночь… Только прошу, не смотри на меня…

Она протянула чашку издалека, не желая появляться в пятне света, и Игорь честно старался не смотреть на нее. Не поднимая глаз, он сделал первый маленький глоток. Однако, ее рука непростительно долго задержалась в воздухе. И он, помимо желания, успел увидеть высохшую, словно у мумии, кожу, обильно покрытую черными старческими язвами.

Иллюзия развеялась.

А вместе с нею исчезли любовь и нежность…

Мысль, что он занимался любовью со старухой, вызвала отвращение. Желудок свело от рвотного спазма. Невыпитый напиток пролился на постель, еще влажную от пота их возбужденных тел.

Только Русалка этого уже не видела. Едва Игорь взял чашку, она поспешила укрыться за маленькой дверцей, ведущей в баню.

Игорь хотел подняться и бежать куда подальше, однако, зелье оказалось слишком крепким. Одного выпитого глотка хватило, чтобы в глазах сгустился туман, а все окружающее завертелось бешеной каруселью…

* * *

Сплошные серые полутона, тяжелая, словно с похмелья, голова и настойчивое желание согреться…

Именно холод заставил открыть глаза.

Игорь увидел себя, скрутившимся калачиком, на комках сбившейся гнилой соломы, укрытым ветхими, расползающимися в руках, ошметками. Над ним зияло пустотой провалившееся деревянное покрытие, и мелкие снежинки, беспрепятственно проникая внутрь, беспощадно жалили лицо. В разбитом, слегка прикрытом покосившейся ставней окне протяжно завывал ветер, бессмысленно гоняя по полу тучки снежной пыли.

Игорь с трудом вспоминал, каким образом оказался в заброшенной полуразвалившейся избе. Приходившее в голову было сумбурным и несвязным…

Сон или бред?..

Мало ли что привидится…

Больше удивляло, как удалось выжить?

Но и это – второстепенное. Главное – согреться…

Он поднялся, с отвращением смахнул комки смерзшейся дряни. Покрытое гусиной кожей тело содрогалось, пытаясь возвратить утраченное тепло.

Надо же быть таким идиотом… И что угораздило его раздеться донага?

Штаны, рубашка, свитер, носки валялись рядом. Жесткие, холодные, даже наощупь неприятные. Ботинок и вовсе не было.

Подпрыгивая на скользком полу, Игорь оказался возле разрушенного очага, в котором едва теплились сгоревшие угольки.

Так вот, в чем секрет спасения… Ему удалось разжечь огонь…

Игорь склонился над очагом и легонько подул. Пепел взвился, осел на лицо, заслепил глаза, но в глубине обнадеживающе замерцал светлячок. Щепки от разломанной доски оживили его, и вскоре дар Прометея счел возможным поделиться крохами тепла.

Согревшаяся одежда была влажной, но лучше в такой, чем без ничего.

Вот только, где ботинки? С босыми ногами особенно не подрыгаешся…

Обшарил, уже методично, всю комнату – бесполезно.

В памяти прорезалось: снежная пустыня, волки… Где правда, где вымысел, шут разберет? А ботинок нету…

Снял курточку, поднатужился, оторвал рукава. Натянул на ноги, подвязал лоскутами.

Не шик, конечно…

А жилеточка – ничего получилась… Как для сельской местности, и пощеголять можно…

Теперь – хорошенько согреться и – в путь. Не зиму же здесь зимовать? Дровишек, может и хватит, да вот с продуктами хреновато…

Игорь подошел к чудом уцелевшей двери, которая отворилась со страшным скрипом.

Светало.

На ровной заснеженной глади едва выделялась тоненькая цепочка его следов.

Видно сильный у меня Ангел-хранитель. Надо же, таки дошел и пережил жуткую ночь… Теперь бы выбраться отсюда…

От резкого морозного воздуха защекотало в носу. И он чихнул.

Что это?

К руке приклеился и повис на ней длинный черный волосок.

Снова прорезалось смутное воспоминание.

Руся…

Русалка…

Не может быть…

Это ведь сон. Бред, фантазия, или как там еще назвать?..

Все-таки возвратился. Неверящий, сомневающийся, одержимый смутным, подсознательным влечением.

Просто так, для очистки совести… – успокоил свою трезвомыслящую частицу.

Увидел маленькую дверцу, за которой, вроде бы, должна быть баня. Он этого не мог знать, но, почему-то был уверен.

Дверца не поддавалась, пришлось вышибать ногой.

Открывшееся помещение было тесным, темным и, на удивление, хорошо сохранившимся.

Пустая дощатая клетушка…

Только, что там, возле стенки?

Игорь приблизился, наклонился.

Господи!

Значит, все было на самом деле?..

Маленькая, высохшая старушка с длинными седыми волосами мирно лежала на холодном полу. Ее тело пряталось под плотным покрывалом, из-под которого выглядывали кончики тоненьких, словно прутики, пальцев. Она не дышала, но не казалась мертвой. Будто спала. Никого не трогала и никому не мешала…

Упокоилась…

Лишь только узенькие щелочки полуприкрытых глаз, казалось, смотрели с укором…

Игорь не смог выдержать этого взгляда. Медленно натянул покрывало старушке на лицо, после чего долго сидел возле бездыханного тела, которое совсем не внушало страха, и пытался привести в порядок нахлынувшие вдруг воспоминания…

* * *

Игорь не помнил, как добрался до автомобиля.

Удивился, что машина уже не висит на склоне. И дорога совсем рядом. Припорошенные снегом колеи просматривались отчетливо и казались вполне проходимыми.

Легче всего было списать недоумение на сон, грезы или еще что-то кажущееся. Если бы не следы. Они убеждали, что авария – не плод воображения…

Но какая сила вытащила автомобиль?

Отпечатки шин и когтистых лап картины не проясняли.

Не волки же, в самом деле?

И мотор завелся сразу, с полуоборота. Будто не было недавней поломки и связанных с ней неприятностей.

Неприятностей ли?

Игорь склонил голову на руль и бездумно вслушивался в ровную работу двигателя. Урчащая печка наполняла салон приятным теплом.

Нужно было ехать, но он не знал, хочет ли этого?

Может еще есть шанс все переиграть?

Вернуться к хижине, дождаться ночи… Руся ведь обещала стать молодой и красивой…

Вот только былой идиллии уже не вернуть. Мечта развеялась. От нее ничего не осталось. Даже дымки…

Если и случится чудо, он не сможет забыть, что видел Русю старухой. А значит, обратной дороги нет…

Какими сладкими не были воспоминания, они безжалостно перечеркивались жирным штрихом. И этот штрих казался самым существенным, ибо он лежал на поверхности, погребая под собой все хорошее и приятное.

Выжал сцепление, включил передачу. Пробуксовав, колеса отыскали почву и вывели автомобиль на твердую колею.

Указатель с названием деревни возник неожиданно, словно по мановению волшебной палочки. Вроде был здесь всегда, совсем рядом, ожидая, когда Игорь разует глаза, чтобы его увидеть.

И снег исчез. Опять – твердая, разбитая гусеницами тракторов, грунтовка.

Да и с картой все в порядке, сходится один к одному.

Прямо наваждение какое-то…

Только, что было наваждением: прошлая несуразица или нынешняя правильность?

* * *

Славик встретил радушно. Конечно, был шокирован внешним видом, но у него отыскалась пара старых ботинок, а за выпитой бутылкой, затем второй нелепости придуманного объяснения стерлись, незаметно отодвинулись на задний план и стали несущественными.

– Ты знаешь, я, наверное, женюсь… – неожиданно выпалил Игорь, и сам удивился. Не столько словам, сколько тому, что поверил им.

– На ком?

– На Тане. Ты ее знаешь.

Игорь забыл, когда вспоминал о девушке в последний раз. Не думал о ней и сейчас. Все получилось спонтанно, и в этой спонтанности была своя логика, граничащая с истиной.

– А, эта светленькая, с симпатичной мордашкой? Одобряю! Чудная девчонка! На свадьбу позовешь?

– Конечно.

Все вроде-бы возвращалось в привычное русло. Выпив еще, Игорь вдруг осознал, что уже достаточно взрослый, чтобы гоняться за миражами. Пора, наверное, остепениться и настраиваться на серые будни…

Может, они вовсе и не серые?

И все же, воспоминания о Русалке нет-нет, да и щемили сердце тоскливой болью. Но Игорь старался не поддаваться. Ему почти удалось убедить себя, что нужно поскорей возвращаться домой и ожидать Таниного звонка…