Текст книги "Похорони мечту (СИ)"

Автор книги: Олег Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Бондарь Олег
ПОХОРОНИ МЕЧТУ

Все-таки наступило мгновение, когда Игорь вынужден был признаться себе, что заблудился.

Вслед за осознанием истины пришло отчаяние. А вместе с ним – страх. Липкий, парализующий. Убивающий не только волю к сопротивлению, но и саму надежду. Ту, которая, по утверждению, умирает последней…

За стеклом расстилался унылый пейзаж. Голая степь с островками пожухлой травы, мертвые, без листьев, деревья, словно истуканы выстроившиеся вдоль едва заметной колеи. Над всем этим – громадная серо-фиолетовая туча, уже начавшая терять мелкие крупицы застывшей влаги.

Шоссе осталось далеко позади. Настолько далеко, что перестало быть реальным. Как будто миф, выуженный из страны бредовых грез. Истиной оставалась лишь узкая грунтовка, начинавшаяся невесть где и уводящая неизвестно куда. По пути она пересекалась с себе подобными, замысловатой паутиной опутывала холмы, овраги. И выбраться из лабиринта было невозможно.

В этом Игорь убедился. Часа три назад он свернул на проселок, затем еще несколько раз…

Вроде бы правильно.

Ведь руководствовался самой точной двухкилометровкой.

Но…

Была карта, были дороги и… абсолютно ничего, что связывало бы их воедино.

В какой-то момент решил не искушать судьбу и повернул обратно.

Только – зря.

Запомнившиеся ориентиры растворились без следа, словно плод воображения. Или решили поиграть в прятки. И настолько удачно, что Игорь не смог отыскать ни единого. Даже ближайшего, мимо которого только что проехал…

Дороги спутывались в клубки, разъединялись, пересекались и убегали в разные стороны. Они существовали сами по себе, жили своей жизнью. Не верилось, что их когда-то проложили колеса автомобиля или иного транспорта, сомнительно, чтобы по ним ездили. За время мытарств Игорь не встретил ни единой машины, так само, как не случались деревни, люди и, вообще, хоть что-нибудь, напоминающее об их существовании.

А что может быть нелогичней дороги, ведущей в никуда?..

Отбросил на заднее сидение бесполезную карту, дрожащими руками подкурил сигарету.

Разбухшая, словно беременная, туча опустилась еще ниже. Теперь она закрывала все небо, за исключением синей полоски на горизонте. Дневной свет утратил резкость, померк и слился с окружающей серостью. Снежная крупа стала гуще и крупнее. Невесть откуда взявшийся ветер швырял ее на автомобиль.

Игорь морщился от невыносимой дроби, которая тысячами гвоздей впивалась в его мозг.

За короткое время вид за окном переменился. На черном фоне возникли островки белого, и вскоре этот цвет стал преобладающим.

Только белизна не добавляла света. В ней отсутствовала чистота, которая радует в погожий день. Закрученная в вихре пелена походила на саван, а сгустившиеся сумерки словно завершали погребальный обряд.

– Смерть! Смерть! Смерть! – настукивали ледяные скалки, разбиваясь о корпус автомобиля.

– Смерть! – вторил им завывающий ветер.

– Смерть! – стонала почти невидимая под снегом земля.

– Смерть! – скрипели, размахивая костлявыми ветками, скелеты деревьев.

– Смерть! – вспыхнуло в мозгу у Игоря, и страшная мысль вынудила очнуться. Ее неопровержимость ужасала. Он словно бы ощутил ледяные пальцы на лице и едва не закричал. А, может, и закричал, только не придал этому значения.

Несмотря на работающую печку, тело колотилось от всепроникающего холода. Или от страха. А, может, от того и другого…

Чувство было сродни шоку.

Умирать не хотелось.

Но, где альтернатива?

Степь, надвигающаяся ночь, и – полная неизвестность.

Придет время, закончится бензин…

В снежном вихре витал призрак костлявой. Коса была занесена и готова опуститься на его голову…

Игорь закрыл глаза. А когда снова взглянул в окно, навеянный образ, растворился. Лишь замысловатый узор на стекле, с которым, словно играясь, справился «дворник».

Укрытая снегом колея почти не просматривалась. Скоро она исчезнет совсем. Теперь машина двигалась не так легко. Даже на первой передаче колеса пробуксовывали. Мотор завывал подобно взбесившемуся зверю. Белая мгла, подстегиваемая рассерженным ветром, закрывала обзор. Ехать приходилось наугад, ориентируясь в основном на контуры жиденькой лесополосы.

Несколько раз автомобиль заносило. Колеса то и дело спотыкались о невидимые бугры. С натугой преодолели подъем и вскарабкались на вершину холма.

Здесь ветер неистовал вовсю. Передок машины поднимался, желая то ли, взлететь, то ли кувырнуться обратно. Двигатель, сопротивляясь из последних сил, едва удерживал ее на месте, и кое-как пытался тянуть вперед.

Надолго усилий не хватило. Когда с вершины дорога резко нырнула вниз, а, может, и не дорога, различался только снежный покров, мотор тоскливо взвыл напоследок, обижено чихнул и умолк.

Игорь переключил на нейтралку и, словно ошалелый, поворачивал ключ зажигания. Но, кроме заунывного скрежета стартера, ничего обнадеживающего не слышал. По инерции автомобиль скатился вниз, наткнулся на преграду, содрогнулся, накренился и замер.

Вот и апофеоз нашего фиаско …

Шутка получилась невеселой…

Стрелка датчика показывала, что бензина почти пол бака. Однако заводиться чертова железяка не желала. Свет фар стал тусклым, и Игорь поспешил их выключить.

Выругавшись, открыл дверцу и выбрался наружу. О чем тотчас пожалел. Холодный ветер прошиб до костей, глаза залепило ледяным песком.

От двигателя исходило приятное тепло, только искать причину его внезапной остановки не имело смысла. Во-первых, – темно, во-вторых, Игорь ни фига не разбирался в механике. Оставалось, как в анекдоте о «новом русском» чесать затылок…

Старенькая «Таврия» зависла на крутом склоне глубокого оврага. Ее развернуло под опасным углом и казалось странным, что машина не перевернулась.

Игорь не стал выяснять, на что наткнулся автомобиль. Какая разница? Захлопнул капот и поспешил укрыться в салоне. Но согреться уже не мог. Вторгнувшийся воздух одним махом перечеркнул многочасовые усилия автомобильной печки.

– Глупо… Как глупо… – шептал Игорь, пытаясь с коленами укутаться в тоненькую болоньевую курточку…

* * *

С утра еще все было хорошо. Кажется, даже солнце светило…

Игорь вспомнил, с каким воодушевлением готовился к поездке: сверял по карте маршрут, рассчитывал время, представлял изумление Славика…

В гости Славик приглашал всякий раз, когда появлялся в городе. Его редкие наезды всегда были насыщены обширной, хотя и неоригинальной, культурной программой. Сначала – спиртное, затем экскурсии по злачным местам, новые знакомства…

Славика понять можно. Истосковавшийся в сельской глуши, связанный неудачным браком, в краткие мгновения свободы он отрывался на полную катушку. А Игорю – сам Бог велел. Он все еще находился в поиске той единственной, с которой, желательно, не очень скоро, придется разделить судьбу…

Во время последнего визита Славик был особенно настойчивым. Соблазнял прелестями сельской жизни, рыбалкой, натуральной пищей, домашними напитками. Игорь клятвенно обещал воспользоваться приглашением.

Но лето прошло, миновала осень… Обещание напрочь выветрилось из головы. А мокрый, склизкий декабрь не располагал к путешествиям.

И вдруг распогодилось. Несколько ясных дней, легкий морозец. Почему не поехать?

Решение возникло спонтанно, без видимой причины. Просто стрельнуло что-то в мозгу и засело зазнобиной. Даже совесть проснулась, то и дело укоряя по поводу невыполненного обещания…

Уже перед самым отъездом (Игорь стоял у двери, вспоминал, не забыл ли, чего?) позвонила Танюша. С ней он встречался уже года три. Игоря устраивали скромность и ненавязчивость девушки. Она относилась к нему с детской привязанностью и ни на что не претендовала.

Танюша никогда не приходила без предварительного звонка. Деликатно интересовалась, можно ли, и, получив разрешение, появлялась почти сразу, так как звонила из ближайшего автомата.

Когда-то Игорь предложил Танюше жить вместе, и сам испугался своих слов. Постоянством он, отнюдь, не отличался, и не был готов к длительной связи. А потому вздохнул с облегчением, когда девушка отказалась. Не решительно, скорей, просто из вежливости, ожидая, что Игорь будет настаивать, но он благоразумно не стал этого делать. Не хотелось ломать идиллии сложившихся отношений, лишать себя тревоги ожиданий и радости встреч. А, может, и не только этого… Ведь красивых девушек много. Стоит ли зацикливаться на одной, пусть она и кажется лучшей?..

Услышав Танин голос, Игорь заволновался. Они не виделись несколько недель. Хотелось обнять девушку, поцеловать, просто ощутить ее присутствие. Мелькнула мысль отложить поездку…

– Извини, дорогая, я уезжаю… – сказал он.

– Надолго?

Грусть и тревога звучали в ее голосе. Почти то же самое чувствовал и он.

– Не знаю…

– Я тебе перезвоню через пару дней. Хорошо?..

– Да. Через пару дней я буду дома…

В трубке давно пикали короткие гудки, а он все не решался оторвать ее от уха…

* * *

Ветер утих, крупа перестала барабанить. Вроде бы посветлело. Только не надолго. Набравшись сил, снег повалил густыми крупными хлопьями. Он плотно залепил стекла, засыпал сугробом капот и крышу. Игорь, казалось, физически ощущал тяжесть погребающей его массы.

Страх, уныние, еще какие-то смутные чувства…

Тоненький, едва слышный голосок, подсказывавший о необходимости действовать, иногда прорывался сквозь пелену отчаяния, но был слишком робким и неуверенным. Мелькали обрывки воспоминаний, бессвязные, разрозненные, точило запоздалое расскаивание, а над всем преобладали вселенская скорбь и скотская жалость к самому себе…

А потом увидел Татьяну. Девушка казалась такой реальной, что на какое-то мгновение Игорь поверил в ее присутствие. Ощутил прикосновение ее волос (светлые, с завитушками, мягкие, словно пух, пахнущие чем-то неосознанно приятным). Он даже уловил аромат… Затем возникли глаза, грустные и задумчивые…

– Ты не забыл, я позвоню через два дня?.. – спросил возникший из ничего образ и прежде, чем Игорь успел ответить, растворился в окружающей темноте.

– Через два дня… – повторил он и содрогнулся. – Да меня тут раньше весны не отыщут…

Воображение услужливо подсказало, каким он будет весной. Разбухший труп с кусками отвалившегося мяса, белые, торчащие наружу кости… И вонь, из-за которой без противогаза к машине никто не приблизится. А похоронят в наглухо закрытом гробу, дабы не шокировать близких…

Хотя, если зима выдастся морозной…

Хранятся же трупы годами в морозильниках морга…

Тело… Трупы… Морг…

Теперь эти понятия не казались абстракцией. И отчаяние накатило с новой силой.

* * *

Закурив, Игорь попытался собраться с мыслями.

Ничего сверхнеобычного не произошло, – убеждал себя.

Заблудился, машина застряла…

Всего и делов.

Зачем паниковать?

Попадали люди в худшие передряги и, ничего, выживали… А он, здоровый, сильный мужик сопли размазывает…

Один ночью в степи остался?

Так – не ребенок…

Холода испугался?

Сколько сейчас на улице? Пять-десять градусов, не больше… Не минус пятьдесят…

Конечно, при сильном желании можно и при такой температуре скопытиться, но это ж как захотеть нужно…

Своеобразный аутотренинг слегка взбодрил.

Итак, задача номер один – дожить до рассвета.

Вроде бы, несложно.

Нужна мелочь – отыскать источник тепла.

Оптимальный вариант – костер. Только, как его разжечь, и где взять дрова?

Вспомнилось: дальнобойщики специально старые скаты возят. Резина горит долго и при любой погоде.

Запаска есть. Ради спасения ею можно пожертвовать.

Но, как поджечь?

«Бензин!» – сразу подсказал внутренний голос.

Из бака набрать – проблематично. Разве что насосом попробовать? Шланг длинный, должно хватить…

Прежде чем осуществить задуманное, еще раз попробовал, завести двигатель. Чем черт не шутит?

Бзжик… Бзжик…

Что-то где-то провернулось, заскрежетало и все.

Полностью вытянул ручку газа, покачал педаль.

Бзжик… Бзжик…

Результат тот же.

Расстраиваться больше не хотелось. Получил, чего ожидал…

Зловредная туча, растеряв запас, распалась на клочья, в разрывах между которыми зажглись первые звезды. Изредка пролетали мелкие снежинки: легкие и безобидные.

Ночь еще не вступила в права. Темнота не была черной. Скорее – темно-серой. Таким же казался и снег, плотно укрывающий все вокруг.

Игорь очистил лобовое стекло. Затем принялся за капот. Снег был мягкий, пушистый, приятный наощупь. Мороз не успел превратить его в жесткие кристаллы, и он легко соскальзывал с гладкой поверхности.

Расчищая снег, согрелся.

Сжигать запаску перехотелось.

Жалко.

Стоит, наверное, поискать иное топливо. А, может, и место, где удастся с большим комфортом пересидеть до утра.

Обратно в студеную кабину почему-то не тянуло. Сама мысль о ней вызывала дрожь.

– Ч-черт…

Игорь пытался отодрать примерзшую щетку «дворника», когда нога за что-то зацепилась. Не удержав равновесия, он повалился на спину и заскользил вниз.

* * *

Падение было безболезненным, но неприятным. Снег забился под воротник, в рукава, ботинки, куда только мог…

Полуполет-полускольжение прекратилось на дне оврага. Здесь, наверное, протекал ручей, о чем свидетельствовали высохшие стебли камыша, громким треском возроптавшие против вторжения.

Игорь поднялся и отряхнулся. Но это ничего не дало. Пришлось снять куртку и выгребать из нее снег. Ощущение холода вернулось с новой силой. Выбив шапочку об колено, поспешил натянуть ее обратно на голову. В ботинках таял снег. Носки пропитались влагой…

Не теряя времени, Игорь набросился на камыш. Хрупкий с виду, он поддавался неохотно, но все же удалось собрать пригодную для костра кучку. И тут – новое разочарование. Спичек в кармане не оказалось. Или потерялись во время падения, или забыл их в автомобиле.

Не оставалось ничего иного, как карабкаться наверх. Именно карабкаться, потому что склон был крутым и скользким. Обледенелая под снегом трава ускользала из-под ног, руками уцепиться было не за что.

Оказавшись в очередной раз на дне оврага, Игорь вдруг осознал, что снова согрелся. Однако, желанного утешения это не принесло. Он понимал, что победа над холодом – явление временное…

Небо уже полностью освободилось от туч. Круглая луна громадным фонарем освещала окрестности. Ее свет, отражаясь от белых песчинок, слепил глаза. Воздух сделался чистым и неестественно прозрачным. В нем, вроде бы, поубавилось кислорода. Начавший скрипеть под ногами снег неоспоримо свидетельствовал, что мороз крепчает. От бессилия впору было завыть.

– У-у-у-у… Вау-у-у-у…

Подумал и словно накликал.

А, может, это всего лишь ветер, отдохнув и, набравшись сил, возобновил заунывную песню?

Примороженный снег скрипел вовсю, словно несмазанные дверные петли. Ботинки по щиколотки проваливались в обрыхлевшую массу. Внутри противно чавкала талая вода, снаружи обувь превратилась в подобие деревяшек.

Овраг изгибался дугой. Через сотню метров он раздвинулся, открывая обширную заснеженную долину. Наверное, вершину пруда.

«Сколько топлива … – подумал Игорь, увидев густые заросли камыша. – Только толку от него… Хотя, со спичками сюда можно вернуться, найти защищенное от ветра место, развести костер…»

Мысль о костре показалась настолько желанной, что, вроде бы, даже ощутил запах дыма.

Или, действительно, дым?

Некоторое время стоял, прислушивался. Кажется, различил слабый отголосок собачьего лая, но уверенности не было.

Рассудив, что пресловутая синица все же лучше мифического журавля, стал решительно взбираться по уже вполне доступному склону.

И тут снова раздался вой. Теперь он звучал отчетливее, и его нельзя было спутать с ветром…

* * *

Наверху снега было меньше. Иногда даже встречались лысые островки промерзшей земли.

Игорь без труда добрался до нужного места, однако, к автомобилю пришлось спускаться проверенным способом – на спине. Набрав скорость, он едва не промчался мимо машины. Лишь в последний момент успел ухватиться за кстати, подвернувшееся растение.

Оказавшись рядом с «Таврией», почувствовал себя, словно вернулся к родимому дому…

Игорь уже собрался вытаскивать из багажника запасное колесо, когда в голову пришла иная мысль. На нее натолкнуло железное ведро, наполненное старой ветошью.

Ведь это – готовая печка!

Идея выкачивать бензин, а, тем более, отсоединять шланг бензонасоса, показалась глупой и непрактичной. Достаточно намотать ветошь на проволоку и окунуть в бак.

Ветошь привязывал тщательно, не дай Бог, чтобы тряпка в баке застряла, и вскоре в перевернутом набок ведре пылал уютный огонек, а сверху сушились обувь и носки. Ноги, предварительно растерев снегом, Игорь укутал покрывалом, застилавшем заднее сидение.

Жизнь вроде бы наладилась. Согрелось не только тело, потеплело на душе.

До рассвета оставалось каких-нибудь десять часов…

Господи, это же – Вечность!

* * *

Отвлечься от прозы жизни надолго не удалось. Бензин выгорел, огонь потускнел, тряпка обуглилась и стала распадаться на красноватые искры. Раскаленный металл еще хранил благотворное тепло, но был слишком тонким, чтобы удержать его.

Игорь отметил, что тряпка горела около пятнадцати минут. И ужаснулся. При таких темпах бензина до утра не хватит…

Из головы не уходил волчий вой. И хотя он не повторялся, да и местность, благодаря яркой луне просматривалась хорошо, на душе было неспокойно. Рядом с автомобилем еще можно чувствовать себя в относительной безопасности. А если голодная свора застанет вдали от него? Убежать не удастся…

Вопреки тревожным мыслям, стояла чудная тишина. Ни ветер, ни иные звуки не нарушали ее. Лишь слабый, успокаивающий гул бьющегося о металл огня…

Представилась уютная комнатка, пылающий очаг, горячая еда… И хотя кушать не хотелось, именно еда завершала целостность картинки. Исходящий от нарисованного воображением котелка пар, завладел сознанием и настойчиво манил к себе.

Волки… Подумаешь, волки… Где они? Не видно. А дровишки в любом случае нужны. Иначе от него до утра льдинка останется. Эдакий памятник трусливой глупости. А до деревни, может, всего пару сотен шагов. Десять минут ходьбы. Ну, двадцать, при нынешнем раскладе… Учитывая перспективу длиннющей ночи – совсем ничего.

Наученный недавним горьким опытом, Игорь проверил наличие спичек, бросил в остывшее ведро очередную вымоченную в бензине тряпку. Затем привязал к крюку длинную парашютную стропу, она всегда лежала в багажнике вместо буксировочного троса, и без приключений спустился на дно оврага.

* * *

Игоря не покидало ощущение, что, происходящее с ним, уже когда-то было. Навязчивое «дежа вю» состояло из обрывочных фрагментов, молниями вспыхивающих в мозгу и тут же исчезающих. Настолько быстро, что память не успевала их зафиксировать, упорядочить и объяснить. Возможно, всплывали наружу увиденные когда-то и позабытые сновидения, может картинки рисовало подсознание, запечатлевшее их в очень раннем детстве, или пробудилась генная память, указывая, что подобное случалось с кем-то из его предков? А, может, перегорели от напряжения предохранители, защищающие сознание, открыв тем самым путь прогрессирующему сумасшествию?..

Приблизившись к пруду, Игорь замешкался: идти в обход или рискнуть по льду? Напрямик было проще. Не надо никуда взбираться, поверхность гладкая, ровная. Но, едва подошел к зарослям камыша, под ногами угрожающе затрещало.

Полагаясь на интуицию, отправился ближним берегом. Он казался более проходимым. Но только визуально. Скрытые под снегом корни деревьев, ямы и бугорки так и норовили свалить на землю. Несколько раз Игорь падал и, поднявшись, обязательно проверял, на месте ли спички? Ведь в маленьких деревяшечках, если поблизости не окажется жилья, заключалась единственная надежда на спасение.

Снова подали голос хищники. Их вой был едва слышен, достигал издалека и казался неопасным.

Гораздо больше страха донимал холод. Сначала занемели руки, особенно та, в которой держал ведро, затем ноги. Окрепший мороз щипал нос и щеки. Хотелось остановиться, разжечь костер и хоть немножко согреться, но он убеждал себя пройти еще немного, хотя бы до того дерева, потом еще и еще…

Наконец, свалившись в очередной раз, он понял, что больше не сможет подняться.

Да и зачем?

Лежать, пусть даже в холодном снегу (а он сейчас вовсе не казался холодным, наоборот, мягким и пушистым, словно перина) гораздо приятнее, чем напрягаться неизвестно ради чего.

Вероятно, этот миг стал бы последним в его жизни, если бы не прозвучал в уже потухающем сознании далекий и нереальный, однако, достаточно отчетливый, чтобы быть услышанным, голос Татьяны:

– Я позвоню через пару дней…

Непослушные деревянные пальцы пробрались в карман, нащупали заветный коробок. А, вытащив его, тут же бессильно разжались.

Спички!

Сигнал тревоги прозвучал едва ли не сильнее, чем голос любимой девушки. И Игорь, еще секунду назад готовый безропотно смириться с неизбежным, начал отчаянно перелопачивать снег.

Коробок был где-то рядом, но поиск шел вслепую, наощупь. Несколько раз замерзшие пальцы натыкались на него, не распознавали и продолжали разгребать снег дальше. Когда уже совсем отчаялся, спичечный коробок неожиданно сам, как будто посланный с небес, свалился на колени. Игорь долго не решался к нему притронуться, боялся, что тот растает, словно мираж… А когда понял, что такое не случится, стал с ожесточением растирать руки снегом, пока они, распухнув и покраснев, не стали отдаваться жестокой, до слез в глазах, болью.

Боль пробудила сознание. Оно очнулось, запульсировало, излучая сигналы панического страха. Именно этого чувства так не хватало для осознанных действий. Страха замерзнуть и умереть, страха, что спички отсырели и не зажгутся, страха, что распухшие пальцы не смогут удержать тоненькую соломинку… А ведь еще нужно попасть крошечной головкой в терку и, если огонек появится, удержать его…

Кстати, где же ведро?

Ах, вот…

Только почему в нем так много снега?

Да ведь он сам его набросал, когда искал спички…

Зажав в зубах коробок, Игорь выдрал успевшую смерзнуться тряпку и, как мог, вытрусил. Перевернул ведро, заколотил в него кулаками, выбивая смешавшийся с бензином снег.

Первая спичка, сломавшись, отлетела в сторону. Вторая выскользнула и утонула в белой, изрядно потоптанной, массе. У третьей раскрошилась головка даже без намека на искру. Затем картонный коробок расслоился, и почти все его содержимое высыпалось под ноги. Осталось спичек пять, не больше. Отчаяние готово было вспыхнуть с новой силой, но его опередил тоненький, едва слышный голосок:

– Я позвоню…

Игорь не удержался и заплакал. Слезы струйками сбегали по щекам, сердце разрывалось от обиды и жалости к себе.

Вытащив очередную спичку, Игорь снял шапочку и стал отчаянно тереть головку об волосы. Потом то же самое проделал с теркой.

Если и сейчас не получится…

Думать о том, что произойдет, не хотелось. Он и так понимал, что использует последний шанс.

В первый раз ничего не вышло. Наверное, чиркнул слишком слабо. Сразу же повторил попытку. И, о чудо! Раздался слабенький треск, на кончике тоненькой деревяшки возник оранжевый огонек. Осторожно, боясь выдохнуть, поднес его к жесткой замерзшей тряпке. Невыносимо долго она сопротивлялась, и лишь, когда спичка, сгорев, начала обжигать пальцы, сжалобилась, изрыгнув слабый язычок синего пламени…

* * *

Огонь лениво облизывал черные от копоти внутренности ведра. Под раскаленным металлом плавился снег, обнажая грязную лужицу раскисшей земли.

Жар обжигал руки, колени, лицо, тогда, как остальным частям тела было нечего противопоставить свирепствовавшему морозу. Но и эта крупица радости казалась божественной.

Словно зачарованный, немигающим взглядом, наблюдал Игорь за чарующим видением, которое берется неведомо откуда и представляет собой неизвестно что. Совершенно иная субстанция, не подвластная ни разуму, ни пониманию.

Разве не чудо?

Разве не волшебство?

Игорь даже удивился, что раньше подобные мысли никогда не появлялись… Окруженный бытовым комфортом человек редко задумывается над природой вещей и сутью происходящего, воспринимая невероятное, как нечто обыденное и очевидное…

Бензин выгорал очень быстро. Тряпка, только что весело пылающая, теперь едва агонизировала в лужице талой воды. Все чаще слышалось зловещее шипение, покашливание. Сдавая позиции, ослабевшие огоньки лениво расползались на периферию, облизывая остатки несгоревшего корма.

С треском разорвалась примерзшая к земле куртка. Рваный лоскут, суживающимся клином, пополз вверх, немного посопротивлялся, задержавшись на сотающейся нитке, затем капитулировал, и бессильно повалился на снег.

Обдирая руки, Игорь обламывал камыш и осторожно вскармливал его уже совсем крохотным синевато-оранжевым язычкам. Те принимали еду осторожно, неохотно, словно опасаясь, придется ли она по нутру? Однако, распробовав, остались довольны. Затрещали веселее, распространяя вокруг не горький чад, а сладковатый, по-домашнему уютный, дымок.

Луна к этому времени преодолела значительный путь, и хотя высоко от горизонта не поднималась, светить стала ярче. Если бы ее свет не был таким холодным, а вокруг не было так пустынно, ночь могла бы показаться прелестной. В такую хорошо веселиться на шумных городских улицах. Но в глухой степи она способна навевать лишь тоску…

– Вау-у-у… – в унисон невысказанным мыслям, подтверждая их безрадостную правдивость, раздалось знакомое вытье. Издевательское, подчеркивающее, что в этой глуши царем природы является, отнюдь, не тот, кто привык себя таковым считать…

На автомате Игорь продолжал обламывать ветки прибрежных ив и подбрасывать их в огонь. А тот мало что мог противопоставить крепчающему морозу. Отогревая руки, он был бессилен вдохнуть тепло в онемевшие ноги, потерявшие чувствительность щеки, нос, уши. Периодически Игорь растирал их, но застывшая кровь двигалась неохотно и, не успев достаточно разогнаться, замирала сразу, едва прекращался массаж.

В какой-то миг возникло навязчивое желание вернуться к автомобилю.

Игорь вспомнил о бутылке «Шустова», которую захватил в презент другу. Водкой можно растереться. А если нет, хотя бы напиться, чтобы помирать было не так больно. Вот только, хватит ли сил на обратную дорогу? Сколько она займет времени? Минут пятнадцать-двадцать… Сможет он заставить себя передвигать ноги двадцать минут? Наверное, да. Если собрать все силы, на это время его должно хватить. Главное, не думать о расстоянии. Смотреть только на часы… И какой черт толкнул его забраться так далеко? Ведь дураку понятно: никакой деревни здесь нет!

Появившаяся цель помогла сконцентрироваться.

Для начала нужно что-то сделать с ногами…

С трудом справился с обледеневшими шнурками, стащил ботинки. Носки к этому времени успели покрыться твердой коркой, а сами ноги были неестественно белыми и холод уже не воспринимали. Зачерпнул пригоршнями колючие кристаллики снега и стал втирать их в помертвевшую кожу.

Некоторое время казалось, что все напрасно. Но какой-то чахлый ангел-хранитель все же замолвил словечко, и вскоре Игорь почувствовал легкое покалывание в пальцах, которое несколькими минутами позже сменилось жестокой режущей болью. Кровь возвращалась в заброшенные капилляры. И хотя возвращение было мучительным, Игорь даже взвыл, а по щекам поползли тут же застывающие на морозе слезы, телесные страдания имели положительный знак, потому что вместе с болью возвращалась жизнь…

Понимая, что ноги удалось спасти, Игорь стащил с головы вязанную шапочку и натянул ее на раскрасневшиеся, распухшие от обильного прилива крови ступни. Затем начал растирать снегом щеки и уши. Странно, но энергичные движения согревали лучше, чем жар костра. Тот только обжигал, а вновь появившееся тепло шло как бы изнутри, было действенным и приятным.

Согревшись, Игорь ощутил голод. Утром он выпил лишь чашечку кофе, и удивился, что до сих пор о еде даже не думал. А ведь в сумке есть продукты. Много продуктов. В гости по нынешним временам с пустыми руками не ездят…

Игорь не стал дожидаться, пока ведро остынет. Перевернул его ногой, вытряхнул жар на снег и взялся за уже едва теплую, испаряющую влагу, дужку. Посмотрел на клонящуюся к закату луну, огляделся по сторонам. И…

О, Господи…

Где же глаза были раньше?

Угнетенный отчаянием, до этого он смотрел лишь под ноги. А нет, чтобы чуть поднять голову… Прямо перед ним, метрах в пятидесяти, виднелся темный силуэт с четко выделяющейся островерхой крышей…

* * *

Деревня была пустой и мертвой. Игорь понял это сразу, едва увидел черные остовы домов. И не потому, что на блестящем снежном покрове не было следов. Это какраз вполне объяснимо: снег ведь прошел совсем недавно, а сельские жители ложатся рано, лишь только начинает темнеть. Здесь же, казалось, отсутствовал сам дух жизни.

От призраков жилищ веяло холодом смерти. Он был страшнее холода настоящего, ибо леденил кровь изнутри.

Страх каким-то образом настиг сразу, без подготовки. Только что его не было, и вдруг накатила мощная волна, запеленала, словно младенца, и сдавила, выжимая последние крупицы рассудка.

Еще минуту, секунду назад все было в порядке. Ничего сверхъестественного.

Один шаг, и все изменилось…

Будто переступил некую границу, отделяющую нормальное от ненормального.

Внешне ничего не изменилось. Тот же унылый пейзаж, то же непонятное деревянное строение, только значительно ближе и, соответственно, выросшее в размерах. Вот только в мозгах что-то перевернулось. Некая пелена затмила разум, словно вдохнул отравленного газа. Понятное в миг превратилось в неведомое, жуткое, таящее опасность. Не конкретную, а необъяснимую, призрачную. Вроде бы даже ненастоящую, но от которой впору было свихнуться…

Прежде, чем сделать этот шаг, Игорь надеялся, что, если даже и не встретит людей, сможет пересидеть ночь в сарае. Благо, он деревянный, так что дров до утра хватит. А теперь не то, чтобы приблизиться, даже смотреть на него боялся. Строение словно бы излучало из себя непонятный страх. А поодаль, вдоль улицы, виднелось еще несколько столь же странных бревенчатых призраков. И они казались не менее ужасными.

Игорь застыл, пораженный неведомой силой. Жестокой, всеподавляющей. А страх усиливался по нарастающей, пока не превратился в настоящий ужас. Такой, какого не доводилось испытывать никогда, даже в детских кошмарах. Сердце, бешено колотившееся в груди, не выдерживало нарастающего темпа, и готово было разорваться на части. Ведь не железное, в самом то деле… Еще немного, и…

* * *

Память немногое сохранила из подробностей позорного бегства. Смутные, расплывчатые картинки, обрывки несвязных мыслей… Даже когда мистический страх исчез, его агония продолжала держать сознание в отключке. И первые признаки восприятия происходящего появились далеко не сразу.

После длительного провала в памяти он увидел себя на знакомом склоне, карабкающимся по парашютной стропе к застывшему в нелепой позе автомобилю.