Текст книги "Три мокрых дела"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Первым на глаза попался большущий стол. В далеком прошлом он был бильярдным, но уже давно не служил по назначению. На столе стояла полупустая бутылка с минералкой и лежала какая-то потрепанная книжонка, а в левую угловую лузу был вставлен пластиковый стаканчик, из которого торчал засохший тюльпан. Прямо над столом было окно на крышу. Из него на стол капала вода.

Вдоль правой от входа стены стояли мягкие кресла с подлокотниками из черного пластика. В креслах сидели двое бородатых мужиков. Каждый был одет в смирительную рубашку и так основательно спелёнут кожаными ремнями с металлическими заклепками, что всей компанией они запросто смогли бы сойти за инсталляцию "мумификация рок-группы". Еще один бородач – тоже в смирительной рубашке, но расстегнутой – спокойно пилил перочинным ножиком ремень на том, что сидел слева. Его собственные ремни валялись на полу под пустым креслом.

– Да ёрш твою ж! – рявкнул Бран, бросаясь к ним.

Бородач с ножом через плечо глянул на детектива и спокойно выпрямился, принимая боевую стойку. Бран сходу врезался в него плечом. Бородач даже не попытался уклониться. Бран впечатал его в стену. Бородач коротко выдохнул и ударил ножом.

Двигался он уверенно, но как-то заторможено. Бран привычным движением перехватил руку с ножом и так вывернул, что кость хрустнула. Бородач даже в лице не изменился. Негромко зарычав, он попытался укусить Брана. Детектив свободной рукой ударил его по голове. Голова мотнулась туда-сюда. Клацнули челюсти.

Затем с боков подскочили двое полицейских. Может быть, с мозгами у них было и не очень, но бородача они скрутили быстро и профессионально. Тот едва успел злобно зарычать, как уже лежал лицом в пол. Одни наручники защелкнулись у него на запястьях, другие – на лодыжках. Пока смышленый полицейский сидел верхом на задержанном, его напарник метнулся за ремнями. Выбрав те, что были расстегнуты, а не перерезаны, полицейские шустро упаковали бородача.

– Да ёрж жеж… – произнес Бран, формулируя мысль большей частью жестами.

Цензурных слов для описания ситуации у него просто не было, а нецензурные все как одно показались детективу слишком невыразительными. Когда мозг перестал мыслить исключительно образами суровых полярных лисиц размером с танк, Бран рявкнул на полицейских:

– Вы оба должны были стоять здесь!

Он указал пальцем в пол. Полицейские замялись.

– Да они так смотрят, прямо мороз по коже, – признался смышленый. – Вот, гады, даже облизываются. Тут никаких нервов не хватит, господин капитан.

– Так развернули бы их мордой к стенке, – проворчал Бран.

В ответ смышленый тихо пробурчал нечто неразборчивое, что, вероятно, означало: "мы не догадались".

– Мы думали, они надежно запакованы, – сказал его товарищ.

– Думали они!

Бран покачал головой. Когда ополченцы ловили эту семейку в Кривом ущелье, все тоже думали, что Фальки надежно обложены со всех сторон. Ночью братья ушли, оставив ополченцам два аккуратно распотрошенных трупа из числа тех, кто ошибался на их счет. Бран выдохнул, успокаиваясь, и мысленно махнул рукой. Не до того сейчас.

– Вы неправильно думали, – уже спокойнее сказал Бран. – В следующий раз думайте лучше.

Оба полицейских тотчас заверили его, что впредь будут мыслить тщательнее. Бран тем временем еще раз, и на этот раз очень внимательно, осмотрел каннибалов.

Братья Фальк не слишком изменились с тех пор, как их портреты были развешаны с подписью "разыскивается, очень опасен" чуть ли не на каждом столбе. Всё те же звериные лица с длинными нечесаными космами, с ушами, почти лишенными мочек, с тяжелыми кустистыми бровями и взглядом исподлобья.

Смирительные рубашки на них выглядели по-настоящему надежными, с подкладкой из толстой кожи. Разорвать такую смог бы разве что какой-нибудь легендарный богатырь. Хотя, конечно, перегрызть ее, при наличии времени и должном старании, вполне мог бы и рядовой безумец, но металлический воротник не позволял ему до нее дотянуться. Ремни были затянуты крепко. Бран проверил это первым делом, заодно оценив всю систему. Все ремни были собраны в единую сеть, где металла было не меньше, чем кожи, и "упакованный" в нее безумец мог свободно шевелить разве что ушами.

Тем не менее, один из них как-то оказался на свободе.

– Ну и как он выбрался? – негромко спросил Бран.

Спросил большей частью у самого себя, одновременно прокручивая в голове варианты ответов. Торек пожал плечами.

– Думаю, он воспользовался этим, – сказал смышленый полицейский, протягивая Брану перочинный ножик.

В сложенном состоянии ножик был размером с большой палец детектива. Перламутровая рукоятка была украшена алыми сердечками с серебряной буквой "А". Не совсем то, что Бран ожидал бы найти в кармане каннибала. Детектив раскрыл нож и проверил лезвие. Оно было острым.

– А откуда у него нож, вы, конечно, не знаете, – сказал Бран.

Ответ был слишком очевиден. Полицейский дружно помотали головами. Бородач посмотрел на них обоих и тоже помотал головой.

– Не дергайся! – приказал ему смышленый полицейский и отвесил Фальку затрещину.

Бородач в ответ лениво оскалился.

– Вроде я видел такой ножик у Айрики, – сказал Торек.

Бран протянул ему нож со словами:

– Вроде или видел?

– Вроде, – сказал Торек и, повертев ножик в руках, добавил: – Но вообще похож. Если у нее в вещах такого не найдем, я бы сказал, что это ее игрушка. Она им карандаши точила.

– Проверим, – ответил Бран. – А сейчас давайте посмотрим, что еще есть у этого.

Он кивком указал на вновь упакованного бородача. Полицейские рывком поставили его на ноги. Бородач заметно сутулился. Взгляд, которым он одарил Брана, был тяжелый, неприятный, но вместе с тем какой-то мутный. Словно бы в мыслях бородач был где-то очень и очень далеко. Остальные каннибалы, кстати, тоже казались довольно сонными.

– А чего у них взгляд такой осоловелый у всех? – поинтересовался Бран у полицейских. – В дурдоме совсем крышей съехали?

– Да это им перед отправкой доктор еще вколол успокоительного, – пояснил смышленый. – Ну я и попросил, чтобы тот не жадничал.

– Очень разумно, – похвалил его Бран. – Вот это действительно правильное решение. Хотя как они в кино будут играть-то обколотые?

Судя по взгляду смышленого, этот вопрос его волновал в самую последнюю очередь. Искусство, конечно, требует жертв, но не таких же!

– Да ерунда, – Торек махнул рукой. – Сегодня у нас только пробы. Выясняем, кто из них самый фотогеничный, и потом работаем уже только с одним.

– И как именно работаем? – спросил Бран, разглядывая бородача.

Что-то в его позе детективу очень не нравилось, но он никак не мог сообразить, что именно.

– Да, собственно, точно так же, – ответил Торек. – Накачаем успокоительным по самые уши и посадим на цепь. Оригинальный Ганнибал тоже сидел в дурке, так что все в пределах сценария. Заодно будет жертвой тоталитарного режима. Это сейчас очень модно. А изъясняться он будет взглядом с компьютерным сурдопереводом. Тут у меня всё продумано.

– Я заметил, – проворчал Бран.

Еще он заметил темные пятнышки на рубашке бородача. Пятнышки были маленькие, всего штук пять в ряд. На самом деле они могли оказаться чем угодно: кетчупом, соком, даже машинным маслом, но Бран почему-то сразу подумал про кровь. Он быстро – в силу опыта, а не спешки – обыскал бородача. Под смирительной рубашкой у того была поддета толстовка с сильно оттянутым воротом, а под ней определенно что-то лежало.

– Ну-ка, что там у тебя? – спросил Бран.

Бородач зарычал сквозь зубы и попытался извернуться. Полицейские держали его крепко. Бран запустил руку к бородачу за пазуху и коснулся своими пальцами чужих! Быстрый взгляд показал, что обе кисти каннибала на месте – торчат из рукавов и старательно норовят поцарапать полицейских давно нестриженными ногтями. Да и та рука, что за пазухой, не пыталась схватить Брана. Детектив взял ее за пальцы и вытащил на свет отрезанную кисть.

– Так! – сказал Бран. – А это что?! Сухпаёк в дорогу взяли?!

Полицейские синхронно побледнели. Кисть была тонкая, женская, правая. Указательный палец отсутствовал. Судя по срезу, его тоже отрубили, а не отгрызли. Стало быть, оставался шанс найти его в более приличном месте, чем желудок людоеда.

Бран снова взглянул на бородача. Тот, в свою очередь, уставился на детектива. В мутном взоре каннибала проступало понимание и предвкушение. Первое, должно быть, означало, что действие успокоительного пошло на спад, а второе было просто страшно.

– Нечего пялиться на меня, урод! – рявкнул Бран, едва сдержавшись, чтобы не врезать каннибалу. – Где палец? И где нога?!

Бородач в ответ зарычал, тихо и вкрадчиво. Остальные каннибалы подхватили. Все прочие в комнате вздрогнули, столько звериной злобы было в этом рычании.

– А ну молчать! – прикрикнул Торек.

Взгляды каннибалов сфокусировались на нем. Рычать они не перестали.

– Мне для съемок нужен только один из вас, – сказал Торек, входя в привычную роль майора ополчения перед атакой. – Это значит, что двоих я могу расстрелять прямо сейчас. Последнему заклею рот.

Каннибалы замолчали. Стало быть, как минимум, сказанное они понимали.

– Простите, господин капитан, какая нога? – тихо спросил смышленый.

Бран повернулся к Тореку.

– Ты им не сказал? – спросил он.

– Не успел, – ответил Торек.

– Тогда скажу я, – сказал Бран. – Если кратко, здесь, на третьем этаже, лежит расчлененный труп сотрудницы кинокомпании. У нее отрезана рука и нога. Рука вот.

Полицейские швырнули бородача в кресло и ураганом прошлись по комнате отдыха. Обставлена она была скудно и поиски не затянулись. Отрубленную стопу нашли за кадкой давно засохшего фикуса. Когда ее вытащили на свет, все трое каннибалов начали скалиться, выплевывая невнятные угрозы. Бран ни слова не разобрал, но интонация говорила сама за себя. Каннибалы бы с удовольствием сожрали всех, если бы смогли до них добраться.

– Она, господин капитан? – спросил смышленый полицейский.

– Она самая, – сказал Бран. – Вас как звать?

– Зданек, господин капитан. – ответил тот. – Сержант Зданек.

– Значит так, сержант Зданек, – сказал Бран. – Положите ногу в какой-нибудь пакет. Руку тоже. Потом уберите куда-нибудь, чтобы эти уроды не видели, и найдите палец. Надеюсь, они его не сожрали.

Каннибалы снова заворчали, но тихо. Полицейский нашел пакет еще до того, как Бран закончил говорить. Пакет был обычный полиэтиленовый, в такие в магазинах складывают овощи.

– Отлично, – сказал Бран, и указал на второго полицейского. – Теперь вы. Вы отправитесь с Тореком на место преступления и обеспечите его охрану.

Полицейский оглянулся на сержанта Зданека и тот кивнул. Мол, действуй.

– Вас только двое? – спросил Бран.

– Еще один охраняет наш автобус, господин капитан, – сообщил Зданек. – Это рядом, на стоянке. Тут у них плащи в охране порта… В смысле, с черепами, – сразу же поправился он, стрельнув глазом на плащ Брана. – Мало ли, открутят чего.

– Не открутят, – сказал Бран. – Здесь очень строго с дисциплиной. Вызовите его сюда, пусть тоже Фальков караулит. А я проверю крышу. И смотрите все в оба! Что-то здесь нечисто.

Дождь продолжал моросить, хотя уже заметно выдохся. В тучах на западе обозначился широкий просвет. Бран, выбравшись на крышу через окно, первым делом осмотрел раму.

– Что там, господин капитан? – спросил снизу сержант.

– К сожалению, ничего интересного, – ответил Бран.

Раму никто не взламывал. Ставни выглядели так, словно их открыли очень и очень давно, и с тех пор не трогали. Петли успели приржаветь намертво. Само окно тоже было приоткрыто далеко не первый день. Полностью закрыться ему мешала свернутая в рулон газета за июнь, а на дворе уже стоял сентябрь. Соманийцы любили свежий воздух. Хотя, надо заметить, всю последнюю неделю он был более чем свежий. Да и дожди зарядили.

Бран выпрямился и огляделся. Вокруг, насколько хватало глаз, всё было тихо. Это раньше в порту всегда кипела жизнь. Работа не прекращалась ни днём, ни ночью. Да что там, даже во время войны порт продолжал принимать суда. Бывало, на одном причале шла перестрелка между враждующими группировками, а на соседнем в это же самое время спокойно разгружали очередной сухогруз. То есть, конечно, не совсем спокойно – шальная пуля та еще дура! – но человек ко всему привыкает.

Теперь в порту пребывала в движении только вода. С неба падал дождь. Морские волны накатывались на серый мол и разбивались о него. Чуть правее мола торчал из воды остов сторожевого катера. Тот обрел здесь вечную стоянку во время высадки миротворцев. Катер эту самую высадку прикрывал, пока его не накрыли из миномета. Экипаж сумел спастись, а обгорелый остов той же ночью разграбили мародеры.

С крыши этот катер показался Брану идеальным символом новой Сомании. Разграбленный и сожженный, с огромной дырой в борту, заливаемый одновременно сверху и снизу, он упрямо отказывался идти на дно.

Затем взгляд Брана опустился на крышу и зацепился за палец.

– М-да, – тихо произнес детектив.

Палец лежал у самого края, уткнувшись ногтем в треснувшую черепицу. Черепица была темно-красной, а палец – очень бледным. Его просто невозможно было не заметить. Бран осторожно спустился к нему. Наклон крыши был невелик, но сама черепица оказалась очень скользкой. Бран, когда поднимал палец, чуть не навернулся.

Палец был тонкий и без всякого намека на загар. К Айрике он совершенно не приставал. Всю жизнь прожила, можно сказать, на курорте, а так и осталась бледной, как привидение. Палец обвивало колечко в виде серебряной змейки с глазками из двух крошечных бриллиантиков. Этого кольца Бран у Айрики не видел, но вообще украшения она любила, причем такие же светлые, как она сама.

Бран снова посмотрел вниз. На первый взгляд выглядело так, будто бы убийца, карабкаясь по крыше, уронил трофей. Тот скатился по черепице, но попал на трещину и его не смыло дождем. Впрочем, даже если бы палец и скатился вниз, он бы и там, на черном асфальте, был бы заметен ничуть не хуже.

– Слишком всё просто, – проворчал Бран.

На причале стоял пляжный шезлонг с ярко-зеленым зонтиком. В шезлонге кто-то сидел. С крыши детектив видел только вытянутые ноги в черных штанах и армейских ботинках.

Бран коротко свистнул. Ноги исчезли. Затем из-под зонта вышел старик в коричневом плаще с черепом на левом плече. В правой руке он держал рацию. Заметив на крыше детектива, старик подошел ближе.

– Привет, Дед, – громко сказал Бран.

– И тебе привет, Бран, – неспешно отозвался старик. – Как жизнь? Есть чем хвастаться?

– Нет, – сказал Бран.

Настоящий стопроцентный соманиец обязательно должен был бы ответить: "пока нет". Вера в светлое завтра у них в крови. Иногда Брану казалось, что они вообще видели жизнь не такой, какая она есть, а такой, какой ей надлежало стать в самом недалеком будущем. Даже те, кто уезжали, говорили, что это временно, до того момента, когда всё наладится, причем все как один использовали слово "когда", а не "если". Вот и старик сказал:

– Ну ничего, скоро наладится.

Сказал с такой убежденностью в голосе, словно доподлинно знал, что вот прямо завтра настанет, наконец, светлое будущее. То самое, которое им, кстати, клятвенно обещали в самом начале восстания и ради которого потом развязали настоящую гражданскую войну. Бран коротко кивнул. Мол, конечно наладится. Когда-нибудь. Правда, вряд ли завтра и уж точно не сегодня. Сегодня день для этого был совершенно неподходящий.

– Скажи, Дед, здесь по крыше сегодня никто не шастал? – спросил Бран.

– Кроме тебя, никого не видел! – ответил старик. – Но мне снизу только край виден. Если посередине да пригнувшись, то прошмыгнуть можно. Погоди-ка!

Он включил рацию. Вначале сам сказал в нее несколько слов, потом, наморщив лоб, вслушивался в то, что ему отвечали.

Бран посмотрел на город. Последний раз он глядел на Соманию с этой точки год назад, и тогда она казалась сплошь дымящимися руинами. Миротворцы, прибывшие остановить кровопролитие, внезапно атаковали ополченцев с моря. Причем эти не церемонились. Результат, конечно, был, но такой ценой, что даже военные взбунтовались. После нескольких стычек с армией миротворцы умерили пыл, но к тому времени прибрежные кварталы уже лежали в развалинах.

Новое правительство пообещало их полностью восстановить. Правда, выполнение обещания всё откладывалось и откладывалось, но жизнь сама брала свое. Дымы исчезли вместе с пожарами. Люди, заново обживая те дома, что меньше пострадали, своими силами приводили их в порядок. Аварийные здания накрыли веселенькой зеленой сеткой и они постепенно разваливались под ней, не портя общий вид. В принципе, если не придираться и издалека, то выглядело вполне сносно. Особенно в сравнении с тем, что тут было год назад.

– Бран! – окликнул снизу старик. – Мои ребятки говорят, что на крыше никого не видели, но за ней никто и не следил. Наша задача – периметр. Чтоб никто без разрешения не пришел и не ушел. Никто не выходил и с крыши не спрыгивал. Это точно. Про сегодняшних актеров все наслышаны, так что клювом никто не щелкает.

– Ясно, – сказал Бран. – Спасибо.

– Так обращайся, – отозвался старик. – Случилось чего?

– Случилось, – ответил Бран. – Но Фальки на месте и под охраной, если ты о том.

– О том, о том. С остальным ты сам справишься.

Бран хмыкнул, поблагодарил старика за доверие и зашагал по крыше в сторону башни. У окна он обернулся. Отсюда он видел лишь верхушку зонтика и торчащие из-под него ботинки. Стало быть, и старик не видел того, кто тут ползал. Других "черепов" в поле зрения тоже не наблюдалось, а ведь здесь было единственное место, где тот, кто ползал по крыше, должен был выпрямиться во весь рост. Если, конечно, он действительно влезал хоть в это окно, хоть в соседнее.

Кроме окна в кабинет Айрики, на крышу выходило еще одно. Бран заглянул туда через стекло. Внутри было пусто. Бран проверил окно. Оно оказалось заперто. Тогда детектив вернулся к кабинету Айрики, открыл окно и легко перемахнул через подоконник, в последний момент вспомнив про кровь на полу и не наступив в нее.

Тело по-прежнему лежало на столе. Дверь открылась. Открыл ее Торек, но первым внутрь заглянул полицейский. При виде тела его всего передернуло.

– Как видите, сюда можно свободно попасть с крыши, – сказал ему Бран, указав на открытое окно. – Так что, охраняя место преступления, будьте любезны держать его в поле зрения.

Полицейский судорожно сглотнул и кивнул. В руке он держал полиэтиленовый пакет с кистью и стопой Айрики. Рука полицейского заметно подрагивала. Бран забрал у него пакет и вложил туда палец.

– По крайней мере, каннибалам не достанется ни кусочка, – сказал детектив Айрике.

Та, понятное дело, не ответила. Лишь дуновение ветра едва уловимо скользнуло по щеке. Более впечатлительный человек счел бы это знаком благодарности от покойной. Бран лишь закрыл окно и запер его на задвижку. Затем он пристроил пакет на полку, где стояла подставка от тесака.

С портрета на него высокомерно глядел генерал Гравел. Мол, все вы – просто неудачники. Собственно, он и вживую эту мысль не стеснялся озвучивать, хотя, если брать в целом на круг, то по итогам "политики примирения" неудачниками умудрились оказаться все стороны конфликта.

Правительству пришлось-таки уйти в отставку. Оно, конечно, тоже было демократическим, но, как оказалось, недостаточно. Опять же, обещанные реформы так и не провели. Между прочим, четверть века прошло! Спасибо, конечно, коммунистам, что смогли создать запас на много лет вперед, но сколько можно проедать их наследство? В общем, попросили правительство в полном составе на выход.

Впрочем, их оппоненты тоже недолго радовались. Героические повстанцы буквально через месяц после победы восстания внезапно оказались гнусными мятежниками. Особенно в столице почему-то жаждали крови соманийских "плащей". СМИ рисовали из них настоящих исчадий ада, но в итоге всё свелось к запрету "плащам" занимать государственные должности. Вначале – всем, потом только тем, кто отказался снять плащ.

Мирным жителям, многие из которых потеряли имущество и близких в ходе уличных боев, достались лишь слова поддержки от имени всего мирового сообщества. Лучше, конечно, чем ничего, но, к сожалению, не у всех теперь был телевизор или доступ в интернет, чтобы услышать их, так сказать, из первых уст, а в пересказе это почему-то совсем не воодушевляло. Наверное, всё дело в интонации.

Разумеется, в каждом правиле были свои исключения и в Сомании список исключений возглавлял генерал Гравел. Его новая вилла оказалась самым роскошным зданием в городе, переплюнув даже довоенный муниципалитет, а тот, между прочим, размещался в настоящем замке, который выстроил в Сомании какой-то русский граф еще в восемнадцатом веке.

Бран снова перевернул портрет на Влацека. Генерал коричневых плащей тоже вышел из войны небедным человеком, но у него хотя бы хватало такта не тыкать этим в нос тем, кому повезло меньше. Или, если говорить правильно, по-соманийски, то пока повезло меньше. В конце концов, у них, в отличие от Айрики, шанс поправить свои дела всё еще был.

– Торек, – сказал Бран. – А ты можешь открыть соседнюю комнату?

– Конечно. Но там ничего нет.

– И всё-таки.

Торек кивнул. Они вдвоем вышли в коридор. Полицейский остался стоять у входа, поглядывая то на них, то в сторону окна. Подходя к двери, Торек машинально держался так, чтобы его силуэт не был виден через дверной прием. Уже взявшись за ручку, он оглянулся на Брана. Мол, готов? Бран кивнул. Торек распахнул дверь. Изнутри, разумеется, никто не выстрелил и даже не выпрыгнул. Торек заглянул внутрь.

– Все чисто, – сказал он.

– А эта дверь разве не запиралась? – спросил Бран.

– Нет, – ответил Торек. – Замки врезаны везде, но запираются только те комнаты, где есть что-то ценное. На всякий случай. Ну и комната отдыха у нас всегда открыта.

– Это я уже заметил, – проворчал Бран.

Он зашел в комнату. Внутри действительно было все чисто и даже никаких следов на полу. Бран прошелся по комнате, внимательно глядя себе под ноги. Ближе к окну он опустился на колено и провел пальцами по полу.

– Что там? – тихо спросил Торек.

– Вода, – сказал Бран, и понюхал пальцы. – Просто вода.

– А что-нибудь интересное?

– Это и есть интересное, – сказал Бран. – Теперь я точно знаю, как было совершено убийство. Осталось выяснить, кто это сделал.

Лестничная площадка второго этажа была светлой и просторной. Для какой-нибудь скромной квартирки этого объема хватило бы на целый холл. Два высоких окна давали достаточно света даже в такой хмурый день. На стене между ними висела доска объявлений.

На самом деле доска была чертежная, поэтому для определенности кто-то размашисто написал поверху фиолетовым маркером: "доска объявлений". К ней был пришпилен кнопкой одинокий листок бумаги. На листке под номерами значились три имени. Или фамилии. С этими актерскими псевдонимами сразу и не разберешь.

– Это и есть список на сегодняшний кастинг? – спросил Бран, постучав пальцем по листку.

– Он самый, – подтвердил Торек. – Тебе рассказать про них?

– Если они сегодня были у Айрики, то да.

– Должны были, – ответил Торек. – Значит, первая – Эллада. Брюнеточка такая спортивная. Черный плащ из "Демократических дьяволов". Это которые Полосатый пляж держали.

– Помню таких, – Бран коротко кивнул.

– Вот, она из них, – сказал Торек. – Вторая – Флорес. До войны в стриптизе зажигала, потом я ее к себе в рекламу сманил. Иногда заказчик просит погорячее, а Флорес в этом плане совершенно безотказная. Не могу на нее пожаловаться. Она у меня числится без плаща.

– Только числится?

– Да нет, не плащ – это точно, – Торек махнул рукой. – По глазам видно, войну вблизи видела, ну а кто в Сомании ее не видел? Нет, максимум – была в какой-нибудь независимой группировке, да и то сомневаюсь. Скорее, просто на улицах выживала.

– Значит, точно не плащ, – подытожил главное Бран. – Хорошо. Третья в списке Шонна. Эта та самая, которая подняла тревогу?

– Она самая, – подтвердил Торек. – Может быть, ты ее помнишь, она раньше тоже в ударницах была.

– По имени – нет.

– Ну, она у меня в рекламе соков стабильно мелькает. Каштановые волосы, длинные ноги…

– Я не смотрю телевизор, – сказал Бран.

– Напрасно. Ладно, я вас потом познакомлю. Поверь мне, она того стоит.

– Лучше познакомь меня со всеми тремя, – сказал Бран. – И с Чопеком тоже.

По лицу Торека скользнула сумрачная тень.

– Думаешь, кто-то из моих выпустил Фалька? – негромко спросил он.

– Это одна из версий, – ответил Бран. – На сейчас: основная. Сомневаюсь, что он выбрался сам по себе.

– Ну, вообще эти Фальки – ребята изворотливые, – возразил Торек, правда, без особой уверенности в голосе. – Хотя, может, ты и прав. Вроде в своих я во всех уверен, но ты же знаешь, человек – еще то творение. Кажется, узнал его вдоль и поперек, а он всё равно может удивить.

– Знаю, – сказал Бран. – Когда ты сменил плащ, я удивился.

– Если тебе от этого будет легче, я от этого ничего не выиграл, – проворчал в ответ Торек. – И вообще, я сделал это не ради себя.

– Но ты это сделал, – сказал Бран.

Торек хмуро кивнул и что-то пробурчал себе под нос. Что именно – Бран не разобрал. Торек шагнул к перилам. За ними располагался самый верх прохода на склад. Мужчина в свитере по-прежнему сидел на тележке и опять курил. Торек громко крикнул:

– Чопек, хорош уже смолить! Всю студию мне прокурил. Иди-ка сюда живо!

Мужчина в свитере затушил сигарету и встал. Пока он шел через склад, Торек успел охарактеризовать его как человека надежного, но очень ленивого. Вверх по ступенькам Чопек взбежал с легкостью тренированного атлета. Уже официально Торек представил его Брану как своего механика, а Брана Чопеку – как капитана полиции.

– В плаще? – невозмутимо уточнил Чопек.

– В прошлом, – ответил Бран.

Чопек так же невозмутимо кивнул и спросил, чем он может быть полезен. Бран спросил у него, когда тот последний раз видел Айрику живой. Чопек почесал в затылке. В глазах сформировался ответ, и механик его тотчас озвучил:

– Думаю, часов девять было или около того. Аккурат перед тем, как наш серпентарий прибыл.

– Серпентарий? – переспросил Бран.

– Ну, артистки наши, – пояснил Чопек.

– Они что, не ладят между собой? – спросил Бран.

– Да нет, что вы, – ответил Чопек, бросив быстрый взгляд в сторону босса.

Торек молча смотрел в окно. По стеклу сбегали капли дождя. Тот снова усилился.

– Так, шипели друг на дружку по мелочи, – продолжил Чопек. – Просто снимаем-то мы одну рекламу, а реклама это что? Это, господин Бран, красивые женщины. А красивые женщины вместе это что? Это либо цветник, либо серпентарий. Но цветник это только пока конкуренция не началась, а потом опять же серпентарий.

– А с конкуренцией у вас тут всё в порядке, – сказал Бран.

– Не то слово, – проворчал Торек. – Вилами на экспорт отгружать можем. Спасибо Айрике, что она всех девиц в ежовых рукавицах держит… Держала.

– Ясно, – Бран кивнул. – С кем-нибудь у нее были серьезные конфликты?

Торек пожал плечами и сказал, что вроде нет. Чопек, глядя на босса, добавил, что точно нет. Да и кто ж тут в здравом уме рискнет вызвать ее гнев?

– Ну, вот ты уже неделю динамишь ее с портретом, – напомнил Торек.

– Ох, да починю я его, босс, починю, – отмахнулся Чопек. – Айрика мне уже весь мозг выклевала. Как только разберусь, в чём проблема, сразу сделаю.

– Он просто разболтался, – сказал Торек.

– Если бы! – парировал Чопек. – Говорю вам, босс, там не всё так просто. Если б он разболтался, он бы и крутился туда-сюда, а он, падла, только на черного плаща переворачивается. А на коричневого не желает, хоть ты тресни. То ли в балансе дело, то ли еще в чем – не пойму. А пока не пойму, то скажите мне, как я его починю? Как?

Прежде, чем Торек успел ответить, Бран спросил:

– А где именно вы видели Айрику?

– Да вот прямо где вы сейчас стоите, – ответил Чопек, для верности очертив кистью воображаемый круг под ногами детектива. – Подошла, поздоровалась и спросила, не привезли ли уже наших людоедов. Тогда их еще не привезли. Она сказала, что будет у себя и ушла наверх.

Бран огляделся. Сразу от площадки начинался широкий коридор. Дверь в комнату отдыха была приоткрыта. У дверей, там, где раньше дежурили Зданек с напарником, теперь стоял рослый мужчина в полицейской форме. Должно быть, тот, что раньше караулил автобус.

Пройти снизу на третий этаж можно было только по этой лестнице. Ну или через крышу, но опять же вначале предстояло подняться по этой же лестнице до второго этажа и уже потом по коридору до одной из комнат с окнами в потолке.

– Получается, мимо вас никто к Айрике незаметно пройти не мог, – сказал Бран.

Чопек тоже огляделся по сторонам и пожал плечами.

– Наверное, нет, – признал он. – Хотя я не всё утро тут проторчал, я потом туда ушел.

Чопек махнул рукой в сторону склада. Торек заметил, что оттуда площадка тоже видна. Чопек согласился, но сразу уточнил, что специально он за происходящим не следил, мог и прозевать кого-нибудь.

– Не страшно, – сказал Бран. – Рассказывайте, что вы видели, а остальные потом дополнят, что вы пропустили.

– Как скажете.

По словам Чопека, Айрика опередила серпентарий буквально на пару минут. Артистки пришли все вместе и так же вместе поднялись к доске объявлений. Торек уже вывесил на ней список приема у Айрики, а заодно указал Чопеку, что доска висит малость кривовато. Механику пришлось заняться ее выравниванием. Когда артистки поднялись на второй этаж, он аккурат закончил.

Узнав, что Айрика уже ждет, Эллада сразу отправилась наверх. Пробыла она там минут пять-десять. Точное время, понятное дело, Чопек не засекал, но вряд ли больше. Для Эллады это было нормально. С Айрикой они не особо ладили, а в делах у артистки всё было чётко, строго, без лишних слов и суеты. Затем Эллада спустилась вниз, а Флорес поднялась наверх. Эта пробыла наверху минут двадцать, никак не меньше.

Время, опять же, никто не засекал, но сразу после ухода Флорес привезли каннибалов. Пока Торек с сержантом оформляли бумаги, двое рядовых перетаскали Фальков в комнату отдыха. В первый заход полицию проводил до комнаты отдыха Чопек. Полицейские приняли его за местного охранника и сильно удивились, что тот всего один. Должно быть, их не предупредили насчет уровня оптимизма в крови у соманийцев. Шонна, по словам Чопека, тоже любопытный нос сунула, но благоразумно держалась за спинами мужчин.

– А Эллада? – спросил Бран.

Чопек задумался, почесав для ускорения процесса в затылке, и пожал плечами. Рядом с ним ее точно не было.

– Ну так людоеды – не розы, – сказал Чопек. – Чего на них любоваться? Мимо меня вроде бы не проходила точно. Но я, как их проводил, так потом там и остался. Так сказать, принимал товар.