Текст книги "Женщины-маньяки (СИ)"

Автор книги: Олег Мазурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Он, корчась в страшных муках, взывал время от времени к богу:

"Господь, будь милостив ко мне! Помогите огню подняться, я не могу сгореть".

Он находился в агонии до тех пор, пока один из сердобольных охранников не догадался, что происходит, и крючком алебарды убрал часть хвороста. Тогда пламя вспыхнуло с такой силой, что охватило всю верхнюю часть туловища Его преосвященства. Доктор Ридли забился еще в большой агонии, стал изгибаться, скрючился. Это было ужасное зрелище. Публика плакала навзрыд, наблюдая за страшными мучениями святого отца. Наконец язычок пламени коснулся мешочка на шее Ридли – и раздался громкий хлопок! Порох воспламенился, и обезобразил лицо преступника. Теперь Ридли горел с ног до головы. Через секунду епископ умер. Душа его полетела на аудиенцию с богом. А огонь все больше и больше обрабатывал и кусал тело Ридли. Вскоре из бушующего пламени публике был виден лишь неподвижный и обугленный труп, или вернее то, что от него осталось.

Итак, двое злейших врагов королевы Марии были жестоко казнены. Но у "неистовой Католички" оставался еще один сильный противник. И его она тоже сожгла на костре. В 1556 году. Его звали Томас Кранмер.

Томас Кранмер являлся ярким представителем протестантизма, его духовным лидером. Это был выдающий человек того времени. В 1539 году он переиначил Библию на свой лад и написал к ней предисловие. В народе ее называли "Кранмеровой" или "Большой" Библии. Именно этой книгой в свое время пугали Марию. Кранмер упразднил обряд поклонения кресту, приказал закрывать иконы на время поста и снять украшения из материй. После смерти Генриха VIII Кранмер усилил свое политическое влияние. Регенты и сам молодой король слушали его, открыв рот внимая каждому его слову. По его приглашению в Англию стали приезжать известные протестантские богословы – Мартин Буцер, Тремеллио, Фагиус, Мартир им были предоставлены должности, бенефиции и кафедры в университете. Неистовая католичка уничтожила все церковные преобразования Кранмера, и заключила его в тюрьму, обвинив в заговоре с целью свержения ее с престола. Маниакальное пристрастие к католицизму и жажда мести заставили Марию отдать приказ казнить главного врага и идеолога Томаса Кранмера путем сожжения. Королева при этом заручилась поддержкой Папы Римского. Но казнь постоянно откладывалась. Кранмер притворился, что духовно сломался. Он хотел жить и продолжать дело протестантизма. Шесть раз Кранмер отказывался от своей веры и подписал акт, где отрекался от своих религиозных убеждений и признавал главенство Папы Римского. Но это не смягчило Марию.

Кранмера привели в церковь св. Марии в Оксфорде, где он должен был клятвенно подтвердить свое отречение. Но вопреки ожиданиям священников, главный еретик Англии произнес речь, в которой торжественно подтвердил непоколебимость прежних убеждений и отказался от подписанного им отречения. "И так как моя рука погрешила – воскликнул он, – написав то, что было противно моему сердцу, то она первая и будет наказана: когда я пойду в огонь, она сгорит первая".

21 марта 1556 г. его привязали к столбу, завалили хворостом и поленьями и зажгли костер.

"Вот рука", – крикнул Томас на прощание. – "Пусть же она первая и вынесет наказание!"

И он терпеливо держал ее в пламени. Но огонь разгорался все сильнее и сильнее и вскоре Кранмер скончался от болевого шока. Прошло еще некоторое время – и от главного протестанта страны остался лишь обугленный дымящийся труп. И вечно сопровождающий этот вид казни тошнотворный запах жженых волос и мяса. Вот они превратности судьбы: сегодня ты был человеком могущественным, все тебя боялись и почитали, ты купался в роскоши и славе, а теперь тебя нет. Ты не существуешь. Вместо тебя – лишь дым, сажа и зола. Подул ветер – и развеял тебя окончательно. Был Кранмер – и нет Кранмера!

Вот так Мария расправлялась со своими идейными врагами. Она сама даже придумывала пытки. Жертве наносили порезы острым предметом и сыпали на них соль. Еретик корчился в ужасных муках. Потом с жертвы сдирали кожу, начиная с ног и до головы, то есть свежевали как свиней. Пытки и были главным орудием королевы в деле уничтожения иноверных. Ведь для судей главное было признание обвиняемого. А пытки помогали это сделать. Они были настолько мучительными и ужасными, что практически многие признавали свою вину. Допросы с пристрастием длился часами, а то и днями. Судьи даже перекусывали между истязаниями и продолжали дальше свое черное дело. Не щадили ни детей, ни беременных женщин ни стариков. И даже если кто-то выдерживал пытки, их все равно признавали виновными: у палачей была бурная фантазия и изобретательный и коварный ум. Если кого-то оправдывали, то это были уже не жильцы, а калеки. Некоторых суд освобождал еще до вынесения приговора по причине их болезни или физической дряхлости. Такие попадали или в богадельню, или в приют.

Мария любила морально "ломать" еретиков. Любила когда человек отрекался от своей протестантской веры и признавал ее веру – католическую. Это для нее был триумф, тожество идеи.

"Сила человека – в вере", – говорила она. – "И втройне он сильнее, когда не отказывается от нее ни при каких обстоятельствах".

Это она судила по себе. Ее жизнь так заставила думать.

…Однажды королева присутствовала в пыточной в одном замке. Привели человека из окружения Кранмера. До этого к нему применяли простую пытку: засунули его руки и ноги в деревянные колодки и несколько дней морили голодом.

И вот он измученный, с пересохшими от жажды губами стоит перед Марией. За руки его крепко держат два дюжих стражников.

"Ты знаешь, кто я?" – спросила женщина у еретика.

Он ответил что знает. Она – ее величество, королева Англии.

" Ты – протестант?.. Ясно. Выходит, для тебя божественным откровением считается молитвенник Кранмера?"

Тот кивнул.

Мария сказала, что протестантизм – вера дьявола, а молитвенник Кранмера – его проделки. Сына дьявола она публично сожгла, развела его прах по ветру, пошлет на костре и его – отступника веры.

Еретик улыбнулся:

"Допустим я – протестант, Вы – ваше величество – католик. Но мы оба веруем в нашего господина, Иисуса. Зачем нам друг друга преследовать жечь убивать. Разве апостол Павел не говорил сии слова: "Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях"…

Королева усмехнулась. А зачем тогда, они, протестанты, жгли и уничтожали и монастыри и монахов и католиков. Ведь Христос сказал: "Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей" Таким людям Христос говорил: "Ваш отец Диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи" А то, что они прикрывались именем Бога и делали вид, что исполняют Его волю, а на самом деле убивали, насиловали и грабили – это все их неправда. И нет никакого оправдания тем, кто, называя себя христианином, продолжает преследовать другого брата во Христе лишь только потому, что тот верит в Бога иначе.

Пленник, выслушав речь венценосной особы, сказал, что никогда не имел ненависти к католикам. Он выполнял свой долг.

"Пускай будет такая правда. Верно, тебя заставляли совершать злодеяния слуги дьявола. И Латимер, и Ридли, и Кранмер. Но их уже нет. Тебе нечего опасаться. А не желаешь ли ты, заблудшая душа, прейти в нашу веру и послужить королеве Англии?" – поинтересовалась Мария.

Он помотал головой. Разве его величество будите уважать того кто предает свою веру? Вряд ли.

По губам Марии скользнула скептическая усмешка.

"Посмотрим, как ты будешь отстаивать свою веру. Приступайте…"

Эффективной пыткой в то время была пытка каленым железом. Один из истязателей в маске подошел к жертве и ткнул раскаленным штырем иноверцу в грудь, запахло палеными волосами, еретик заорал. Но протестант, не смотря на боль, все упорствовал и не отрекался от веры. Приступили к другой пытке. Стали стискивать один палец за другим в железных тисках. И снова протестант кричал нечеловеческим голосом, терял сознание, приходил в себя и снова терял сознание, но упорно не сознавался в ереси.

"Крепко сидит в нем дьявол" – подумала Мария. – "Его дорогой учитель Кранмер постарался вбить ему в голову эту ересь"

За тисками последовала пытка "Испанский сапог". Металлическую колодку положили под голень жертве и стали постепенно сжимать…

И тут протестант не выдержал этой боли. Орал нечеловеческим голосом. Даже Мария закрыла уши руками.

"Все, хватит! Отступаюсь от своей веры! Ваше высочество, пощадите. умоляю-ю-ю…"

Жертва заплакал как ребенок. Вернее зарыдал. Психика отступника не выдержала нагрузки. Мария сделала знак остановить экзекуцию. Мучители сняли с бедняги колодку. Благодарный протестант, утерев слезы, заговорил быстро несвязанно. О истиной вере – католицизме и о том, что он всегда хотел стать католиком, но богохульники Ридли и Кранмер помешал ему это сделать.

"Ты уже предал Бога, значит, предашь и во второй раз. Сжечь его на костре" – твердо и решительно сказала королева и, накинув капюшон на голову, вышла из подземелья замка.

К вот таким пыткам прибегала Мария и ее приближенные, чтобы заставить человека отупить от своей веры или признаться в сделке с Дьяволом.

Не менее ужасной пыткой тогда была "растяжка" – насильственное растягивание тела с помощью веревочных лебедок. От этого лопались сухожилия, связки, трещали кости – боль была неимоверная!

Если это не помогало, вздергивали на дыбе. В то время это была наиболее распространенная пытка. Руки жертвы связывались за спиной, а другой конец веревки перебрасывали через кольцо лебедки. Жертву либо оставляли в такой позиции, либо сильно и непрерывно дергали за веревку. Для пущего эффекта применялись утяжелители, их привязывали к ногам, а тело рвали щипцами.

Еще один вид пыток назывался "Кресло инквизиции". То было особенное кресло. С шипами. Обнаженную жертву усаживали на кресло в такой позе, что при малейшем движении в его кожу вонзались шипы. Как правило, издевательства длились по несколько часов, мучители протыкали конечности обвиняемым, рвали щипцы кожу, мясо.

Еще одна страшная пытка – "Охрана колыбели". Известный палач Ипполито Марсили называл это истязание "переломным моментом в истории пыток". При этом способе нет сломанных пальцев, позвонков, рук, вывернутых лодыжек, раздробленных суставов. Смысл истязания был в том, чтобы держать жертву в бодрствующем состоянии так долго, как только возможно. Жертве связывали за спиной руки, а с помощью лебедки поднимали на верхушку деревянного треугольного бруса на трех ножках, либо пирамидального навеса на столбах, а затем постепенно опускали. Верхушка острой пирамиды проникала в область ануса, яичек или кобчика, если мучили особь мужского пола, либо – вагины, если мучили женщину. Боль для жертвы была адской, и жертва теряла сознание. Если это происходило, то беднягу приводили в сознание, и пытка возобновлялась. И так до победного конца. Пока еретик не признается во всех преступлениях века. Для усиления болевых ощущений к ногам жертвы привязывали гири – и промежность просто разрывалась! Человек сразу во всем сознавался.

Считалось, что если человек лишался чувств при пытках, значит, дьявол усыпил обвиняемого чтобы спасти от допроса. Если еретик умирал, не выдержав пыток или кончал жизнь самоубийством то это тоже списывали на коварство Сатаны: дескать, лукавый избавил своего подданного от признания своей дьявольской сущности.

А затем апогей пыток – казнь! Либо сожжение на костре, либо… Бедные люди, что сними только не вытворяли палачи! Отсекали голову мечом, топором, секирой. Вешали, удушали, топили в воде, насмерть калечили.

Публика в то время очень любила казни. Например, сожжение на костре, повешение, четвертование или отсечение головы. Ведь зрелищ было мало тогда. Ясно ни кино, ни телевидения, ни театра тогда не существовало, а лишь балаганные шуты, циркачи и музыканты. А казнь известного человека было целым событием. Народ шел на казнь как на праздник. Наряжались в свои лучшие одежды, надевали самые дорогие украшения. Причем стекались люди к месту казни из самых отдаленных мест. Всем хотелось посмотреть на ужасное и захватывающее зрелище. Празднично были одеты и представители местной власти: епископ, священники, бургомистр, судьи и судебные заседатели.

Обычно отступника привозили на тележке и в сопровождении палача. До места казни еретик добирался сквозь толпу зевак, которые не упускали случая посмеяться и поиздеваться над осужденным. Жертву приковывали цепями к столбу, либо привязывали, обкладывали хворостом, дровами, соломой. Перед тем как начать казнь священник предостерегал народ от коварства Дьявола и его слуг. Затем палач подносил к костру факел, и возгоралось пламя. В страшных мучениях, истошно крича, жертва умирала. После того чиновники и простой люд расходились по домам, подручные палача продолжали поддерживать огонь до тех пор, пока от жертвы не оставался один пепел. Палач собирал пепел в кучку и рассеивал под эшафотом.

Преступника могли так же запросто сварить в котле с кипящим маслом. Это поистине ужасная смерть и ужасная казнь.

Существовала тогда и мучительная тройная казнь. Этой экзекуции был "удостоен" позднее в 1563 году гугенот Жан де Польтро за то, что убил вождя католиков герцога де Гиза. Эту страшную казнь обычно применяли к предателям, но для киллера сделали исключение. Наказание начинали с виселицы. Человек должен был испытать ужас и боль удушья, но остаться в живых. Затем полупридушенного преступника растягивали и четвертовали. Как это происходило. Человека привязывали веревками за руки и за ноги к четверке дюжих лошадей и по команде судьи всадники устремлялись в разные стороны… Можно представить, что чувствовал человек, когда его еще живого растягивали по сторонам четыре лошадиные силы и потом разрывали на части… Адские муки! Адские страдания! Мозг разрывался от ужасающей боли! Да страшная жестокая казнь! После разорванное окровавленное тело выставляли на всеобщее обозрение, чтобы доходчиво и наглядно объяснить всем, какой конец ждет изменников родины и веры.

На публичную казнь приходили не только для того чтобы посмотреть на казнь преступников но и для лечебных целей(?)

… Как только веревка была перерезана, а безжизненное тело упало на эшафот, одна из женщин все время находившаяся у помоста схватила мертвую руку преступника и стала проводить ею по своим щекам, шеи, груди(!) Следом начали ловить руку и другие женщины и касаться ее разных частей тела. Тянули за собой детей для того чтобы их тоже коснулась безжизненная длань казненного. Стражники и палач принялись отгонять безумных женщин от эшафота.

А вот другой случай, произошедший в Англии. Его описал один иностранный купец, бывший в это время по делам в Лондоне. Он наблюдал за казнью одного государственного преступника и вот что он увидел…

"Утонченная и прекрасная юная леди вся бледная и дрожащая, стояла в объятьях палача, а он открывал ей грудь на глазах у тысячи людей и прикладывал к этой груди мертвую руку повешенного".

Ужас! Кровь стынет в жилах о такой картины. Даже в фильме ужасов такое не увидишь. Окровавленная холодная и обмякшая рука лежит на пышущей здоровьем и красотой девичьей груди. Точно клиника!

Но надо знать нравы той эпохи. Дело в том, что по народным поверьям мертвое тело служило отличным медицинским средством от золотухи, бородавок, чириев, прыщей и других кожаных заболеваниях. В это свято верила, как и чернь так и знатные вельможи. Богачи, как и вышеупомянутая леди, платили палачам деньги за "медицинские услуги", и их допускали на эшафот, а вот простой люд стремился "полечиться" на халяву, поэтому их и гоняли стражники.

Люди верили в то, что у обезглавленного трупа целительная и обладающая магической силой кровь. Что она излечивает от подагры, экземы и даже эпилепсии. Порой на экзекуциях люди теснились около эшафота с чашками, кружками, ковшами и носовыми платками, чтобы поймать хоть каплю крови или ручеек. Палачи обогащались, торгуя сувенирами смоченными кровью умерщвленных преступников. Находились и ловкие дельцы которые выкупали безродные трупы чтобы затем распродать его по частям. Особенно ценились пальцы воров – считалась что они привораживают удачу, везенье и богатство.

Надо сказать, что профессия палача была весьма престижная в то время и хорошо оплачиваемая. У работников этого ремесла была даже своя гильдия (что-то наподобие современных профсоюзов), которая составляла свои правила, памятки, руководства и стандарты. К концу XV века многие английские города имели официальных вешателей-палачей. Например, в 1534 году в Лондоне был популярен палач по фамилии Крэтвелл. Он вешал легко и непринужденно, он хорошо знал свое ремесло. У него осужденный мгновенно умирал от перелома шейных позвонков. Крэтвелл служил четыре года и сам был повешен за банальный грабеж при стечении двадцатитысячной толпы.

Но вернемся к нашей королеве.

Летом 1554 года Мария наконец-то вышла замуж за Филиппа – сына Карла V. Он был на одиннадцать лет моложе своей жены. Брачный договор гласил: Филипп не имеет права вмешиваться в управление государством, дети, рожденные от этого брака, становятся наследниками английского престола. А в случае внезапной смерти королевы, Филипп должен вернуться в Испанию.

Народ не принял нового короля. Тем более иноземца. Он вел себя вызывающе, был высокомерен, его приближенные тоже вели себя по-хамски. Тем более он не любил Англию и ее жителей. Стали происходить кровавые стычки между англичанами и испанцами. Появились первые убитые и раненые. Филипп занервничал и решил покинуть Англию. Его тетка – регентша Нидерландов – собиралась передать ему власть, и племянник ухватился за эту возможность. Мария пыталась уговорить Филиппа отказаться от поездки, но то не внял ее просьбам и 29 августа сев на корабль уплыл к тетушке. Мария скучала по мужу, посылала ему страстные и пылкие послания с просьбой вернуться в Англию.

И весной 1557 года. Филипп вернулся в английское королевство, но не ради жены, а чтобы заручится поддержкой Англии в споре с Папой и Францией. Получив согласие Совета Филипп, пробыл с женой меньше трех месяцев и снова укатил в свою Испанию.

Мария резко загрустила и впала в депрессию.

И вот наступил май 1558 год. Как-то ночью Марию опять мучила бессонница. Болел низ живота и от этого она не спала. К утру возникла жуткая головная боль. В последнее время у нее резко ухудшилось зрение. Но, не смотря на все болезненные ощущения у Марии было хорошее настроение: скоро родиться ее сын, о котором она так страстно мечтала. Стать матерью в 42 года – это подвиг для королевы, впрочем, как и для любой жительницы страны. Женщина тогда реализуется женщиной, когда становиться матерью. Марию это окрыляло и вдохновляло. Вот он – ее нынешний смысл жизни! Хватит ей убивать людей – пора производить и кого-то на свет. Пусть все знают, что она не душегубка, а родительница. И пусть исчезнет с уст обывателей ее прозвище "Кровавая Мария" а появится, допустим, прозвище "Мать Мария". К тому же она надеялась, что если родиться первенец, то ее ветреный муж Филипп, узнав об этом радостном известии, быстро примчится к ней чтобы поглядеть на новорожденного. И тогда сердца венценосных супругов вновь соединяться. И все вернется на круги своя.

Мария счастливо улыбнулась, представив такую картину.

Вдруг она снова почувствовала слабость. Мария возлежала на огромной кровати с балдахином, ожидая консилиума врачей.

"Откройте портьеры", – попросила королева слуг. – "Погасите свечи".

Тяжелые бордовые с золотым шитьем занавеси с помощью специальных длинных палок раздвинули… В спальню через огромные окна хлынул дневной свет. Стало очень светло – королева на миг зажмурила глаза. Задули свечи. Запахло воском. Но затхлый, разбавленный лекарственной вонью, воздух еще царил в спальне. Окна боялись открывать: вдруг королеву продует а учитывая ее и без того слабое здоровье это проветривание могло сказаться на ней самым губительным образом.

Раздался шум, голоса за дверью – Мария вздрогнула.

Дверцы покоев отворил камердинер…

Вошло человек семь лекарей. Среди них был один известный светила – голландский лейб-медик. О его чудесных способностях в области медицины ходили легенды. Вот Мария и пригласила его в надежде, что тот поставит ей более точный диагноз. Медик присел на краешек кровати. Пощупал пульс, потрогал лоб, посмотрел язык…

"Ваше Величество, нам необходимо осмотреть ваш живот", – мягким вкрадчивым голосом сказал голландец.

Королева безропотно подчинилась, но стыдливо отвернула голову. Иноземец закатал подол прозрачной рубашки и его взору открылись женские прелести. Светила привыкший к женской наготе равнодушно, но внимательно осмотрел, прощупал живот, лоно… Тяжело вздохнул, опустил глаза и с грустью произнес:

"Ваше Величество, осмелюсь вас разочаровать. У вас не будет наследника… Это всего лишь опухоль. Ложная беременность. Так бывает иногда. Но расстраивайтесь, вы еще родите".

Венценосная особа страшно побледнела. Это был сильнейший удар для нее. Королева отвернулась от собравшихся.

"Уйдите все", – отчетливым и беспристрастным голосом сказала она.

Все поспешно удалились. Дверь в спальню закрылась – и тут скала по имени Мария Тюдор дрогнула и рассыпалась! Железная воля ее размякла, а нервы сдали. Слова чужеземного лекаря прозвучали для нее как приговор, моральный приговор. Он был сильнее физической боли. Зачем ей жить дальше. Какой смысл? Она никогда не родит наследника. Слезы ручьем хлынули из глаз. Горькие рыдания волнами пошли через ее тело. Она никогда так не плакала. Безутешно, надрывно, пронзительно. Ее нутро просто выворачивало от слез. А за дверью в королевские покои плакали навзрыд ее преданные служанки.

Проревев весь вечер, королева попросила снотворного. Ей принесли и удалились. Королева предалась размышлениям. Возможно, она так жестока к людям лишь потому, что не познала до сих пор радости материнства. Родись ребенок – и тогда, может, была бы она мягче и ласковее. Как же ей не везет в этой жизни. Хотела отцовской любви – но не получила. А получила лишь унижения и позор. Желала быть любимой женой – но и тут неудача! Вряд ли ее муж любит. Она помнит, как после первой брачной ночи Филипп несдержанно воскликнул: "О, Бог, неужели мне придется испить эту чашу!" (Под "чашей" он подразумевал Марию). Насмешка судьбы – лишиться девственности и испытать первый секс в 38 лет! Единственного мужчину, которого она любила в 6 лет, это был Карл. Она испытывала к нему романтические чувства. И то этому браку помешал отец, и свадьба не состоялась. Но это была детская влюбленность. Никого она по-настоящему так и не полюбила. Быть может любила еще свою мать. Но это когда было. В детстве. Что поделаешь, Создатель не дал ей нормальной человеческой любви, душевной и искренней.

И стоит ли дальше жить. Для чего? Для какой цели? Ради власти? Она ей насытилась. Да она королева, она может все, решать людские судьбы издавать законы, изменять внешнюю и внутреннюю политику, но сути своей она вполне несчастная женщина. Она бы многое отдала за одного единственного ребенка. Даже корону. А еще заставляли отречься от веры, притесняли, унижали. Как тут не быть жестокой. Но нужно отдать ей честь – она всегда придерживалась своих взглядов. Она была фанатично предано своей вере.

Мария еще долго размышляла. В голову лезли всякие нехорошие мысли. Может покончить жизнь самоубийством? Или выпить большую дозу усыпляющего снадобья и умереть. Или принять сильнодействующий яд? Тогда мгновенная смерть. Зачем ей мучиться? Тем более на ее совести тысячи умерщвленных и заживо сожженных людей. А это ее в последнее время так гложило. Ей стали часто сниться кошмарные сны, где фигурировали мертвецы, скелеты, погибающие люди, где присутствовало море крови и слез. Снились и сожженные Крамер и Ридли и обезглавленная Джейн Грей. От таких снов она просыпалась в холодном поту.

Так стоит ли ей жить?

И снова мучительные думы. Но Мария даже при немного свихнувшейся психике еще оставалось сильной женщиной. Воля к жизни ее была сильнее воли к смерти. И королева решила пока пожить. Тяжело повздыхав и слегка поплакав, она приняла ровно столько снотворного, сколько ей советовал эскулап и обессиленная от рыданий и душевных страданий моментально уснула…

Видимо стресс, пережитый от ложной беременности, подточил ее силы. Мария стала таять прямо на глазах. К тому же подхватила грипп. Она поняла, что скоро умрет. Поэтому 6 ноября 1558 Мария I Тюдор – королева Англии – скрипя зубами и душевно сопротивляясь, официально объявила своей преемницей ту, которую нянчила в детстве и ненавидела – а именно Елизавету.

17 ноября 1558 года Мария I Тюдор – королева Англии скончалась. Тело венценосной особы в роскошном гробу было выставлено для прощания Сент-Джеймсе больше трех недель. Народ толпами валил туда, чтобы хоть глазком взгялнуть на их бывшую правительницу. Затем ее похоронили в Вестминстерском аббатстве. Католики всего мира оплакивали смерть своего лидера – Марии, а протестанты всего мира безудержно радовались: наконец-то их главный враг скончался.

В истории и в памяти людской Мария Тюдор запечатлелась лишь с плохой стороны. Тому подтверждение ее прозвище – Мария Кровавая. Ее осудили люди не за трудную судьбу, а за ужасные деяния. За многочисленные жертвы, пытки, издевательства, убийства. Даже на своей родине Англии ей не установлено ни одного памятника. Хотя в своем завещании она просила увековечить в каком-нибудь мемориале память о ней и ее матери Екатерина Арагонской, но воля покойной так и осталась неисполненной.