Текст книги "Московский лабиринт. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Олег Кулагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Ну и что? Почему меня это так беспокоит?

Катя разделась и отправилась под душ. А я все ещё стояла в нелепых сатиновых трусах, и сознание лихорадочно вертело осколки событий, пытаясь выстроить из них единую картину.

В раздевалке было тепло. Но меня зазнобило.

О господи…

Опустилась на скамейку и закрыла лицо руками. Я что же, теперь обречена на паранойю? В каждом новом человеке подозревать врага… Не хочу, не могу так больше…

Чьи-то босые ступни прошлепали по выложенному плиткой полу. Чья-то мокрая ладонь робко коснулась моего плеча:

– Таня…

Я отняла ладони от лица.

– Ты что? – В её голубых глазах были удивление и испуг. – Тебе плохо, да?

Я покачала головой.

Рыжая недоверчиво захлопала мокрыми ресницами – совсем ещё ребенок…

Мне вдруг стало стыдно собственных подозрений. Неловко улыбнулась:

– Было плохо. Но теперь уже лучше. Честное слово… У тебя мыло в волосах.

– Где?

– Иди домывайся, грязнуля…

– Я грязнуля? – искренне возмутилась Катя. – Да ты себя не видела полчаса назад!

В чистой чужой одежде можно почувствовать себя другим человеком. Можно забыть, хотя бы на время, о своих страхах. Идти по коридору, смотреть на прикрытые плафонами тусклые лампочки и видеть солнце, яркое солнце среди голубого неба, барашки облаков… Слышать мягкий шелест листвы, чувствовать прикосновение ветра…

Когда-нибудь я вырвусь из этого проклятого города. Когда-нибудь мне уже не надо будет прятаться…

Глава 10

В комнатке, где сидели мои товарищи, обстановка была непринужденная. Горка бутербродов на столе ополовинела, две пластмассовые бутыли с пивом опустели. Вероятно, больше всех Грэй постарался. Пиво – неотъемлемая часть процесса его мозговой активности. Хотя доктор был самым старшим из троих, выглядел он самым бодрым.

Артём казался усталым, с каким-то болезненным блеском в зрачках. Наверное, физик до сих пор не оправился от гибели друзей и лаборатории.

Чингиз… Чингиз спокоен. По крайней мере такое создавалось впечатление. Длинные, светло-пшеничные волосы аккуратно зачесаны назад, подбородок гладко выбрит, из-под камуфляжной куртки выглядывает модный тонкий свитерок… Да, я понимаю… За эти годы Король хорошо овладел умением скрывать чувства.

Судя по лицам всех троих, беседовали они отнюдь не о погоде и не о видах на урожай. Что-то другое было и во взгляде Чингиза. Что-то новое. Я отвела глаза – хуже нет обманываться в надеждах.

– А ты – прямо фотомодель. Из журнала «Защитник Отечества», – усмехнулся Грэй.

Мешковатый российский камуфляж на целый размер больше. И журнал такой давно не выходит. Но всё равно спасибо за комплимент.

– Разве мы не спешим? – спросила я, опускаясь на стул.

– Куда спешить, Таня? – удивился доктор. – Еды – полно. Пиво тоже… ещё осталось.

Весёлый… Только смотрит очень внимательно. Боится, что после сегодняшней ночи я сломалась?

Чингиз придвинул ко мне тарелку с бутербродами:

– Тут кой-какая информация всплыла. Если сопоставить всё вместе – интересно получается.

Я насторожилась.

– Наш приятель Джон не просто торговал людьми. Он работал по заказу.

И что тут особенного? Только то, что баба Дарья как-то связана с этим. Иначе откуда бы она знала такие детали. Неужели Король этого не понимает?

Я вдруг захотела

почувствовать

Дарью. Сама не знаю, как вышло. Новое незнакомое ощущение. Словно шаришь в темноте, в чужой комнате, и пальцы натыкаются на предметы, угадывая их форму.

Это длилось меньше секунды. Дарью я так и не

почувствовала

. Зато обнаружила Мака. Он сидел на местной кухне и ел горячий суп. Румяная повариха заботливо подливала ему в тарелку из здоровенной кастрюли. Потом ощущение развеялось…

А Чингиз так же спокойно продолжал:

– …С января Джон занимался детьми. Ничего необычного. Если бы не одна странность. Двое похищенных – из семей крупных бизнесменов. Самая высокая цена на человеческом рынке куда ниже того выкупа, который бы за них отдали. Но Джон даже не пытался требовать денег…

– Кто-то и так хорошо ему заплатил? – поняла я.

– Или были ещё какие-нибудь уникальные стимулы, – усмехнулся Грэй, прожёвывая кусок бутерброда.

– Но кто может быть настолько заинтересован в этом?

– Сама подумай, Таня.

И тут до меня дошло.

Не было никаких случайностей.

Иван вёл машину не наугад. Иваном управляли. До подвала Джона оставалось метров сто, когда машина свалилась в воронку. Чуть-чуть не дотянули… И Слепень… Он тоже не зря там оказался. Если Михалыч его не убил, значит, он был им ещё нужен…

Я откинулась на спинку кресла. Уродливые осколки наконец-то сошлись краями. Не слишком симпатичная картинка… Легче не стало, зато больше определенности. Не знаю, как я ухитрилась выбраться из всего этого…

Зато я знаю,

зачем

нужны дети.

Король кивнул, будто читая мои мысли:

– Перед всякой войной проводят мобилизацию. Стягивают в кулак все людские ресурсы. Мобилизацию они уже начали.

Да, помню – чем раньше

это

происходит, тем больше Сила. Наверное, дети особенно восприимчивы. И они находят таких. По всей России… А может, и по всей Земле? Не считаясь со средствами, не считаясь с риском.

– Похоже, они торопятся… – Я скользнула взглядом по лицам товарищей. И высказала то, что остальным, наверное, уже давно было ясно: – Война начнётся совсем скоро.

Катя и Мак не зря лезли в самое пекло.

Вздохнула и закрыла глаза. Что-то тёмное на нас надвигается. Что-то более страшное, чем всё случившееся до сих пор…

– С кем они собираются воевать?

– Не с Подпольем, – уверенно сказал Чингиз. – Мы для них мелкая сошка. И к тому же отыгранная фигура. Лабораторию им захватить не удалось, но диск со всеми результатами достался им ещё в «Глубине».

– Если всё так гладко, почему они устроили для нас западню?

– Да, устроили. Только не для нас. А

для тебя

, Таня.

Я прикусила губу.

– Они тебя боятся. И потому жаждут заполучить. Ни перед чем не останавливаясь. Куча человеческих трупов и разнесённый вдребезги компьютерный магазин в центре Москвы – мелкие подробности, когда ставка так высока.

– Скажи, Чингиз, – выдавила я – ты ведь о чём-то догадывался, когда посылал нас в «Матрикс»?

– Нет. Честное слово, Таня.

Ярко-голубые глаза… Глаза, которым хочется верить.

– Столько ребят погибло… Зря…

– Не зря, – жестко перебивает он. – Теперь мы точно всё знаем. «Импланты» расшифровали диск и поверили, что «Стилет» у них в кармане. Раньше они никогда не играли так в открытую. А сейчас – считают себя достаточно сильными, чтобы идти на риск.

– Скоро они возьмутся за своих хозяев, – хмуро усмехается доктор, отодвигая тарелку.

– Да, все козыри у них на руках. Все, кроме последнего. Кроме тебя, Таня.

– Они не начнут войны, пока не поймают меня?

– Не знаю. Может, наоборот, начнут её раньше.

– Они победят? – голос у меня предательски дрогнул.

– Не должны. Ни те, ни другие, – говорит Чингиз, задумчиво разглядывая пузырьки на поверхности минералки. – Джинн вырвался из бутылки. Значит, надо чтобы хозяева узнали о его планах… И пусть и те и другие тратят все силы на эту войну. Пока два тигра рвут друг друга на куски, даже у безоружного охотника есть шанс.

Он надеется восстановить лабораторию?

На словах – все логично. Но эти звери поумнее тигров.

– Охотника сожрут, Чингиз. Надо быть фокусником, магом-виртуозом, чтобы справиться…

Он слегка улыбается:

– Ага, я такой…

Господи, неужели только мне дано чувствовать нависшее над нами тёмное облако?

– Пора уходить из Москвы.

– Ещё рано, Таня.

– Будет поздно. Три года вы ходили по краю. Но дальше не получится. Они опаснее, чем казалось. Их возможности растут. Там, в «Матриксе»…

– Не все так мрачно, – перебивает доктор. – Они ведь догадались, что наши туда придут, значит, могли заранее стянуть силы. Со всей Москвы. И не только из Москвы.

– Их было двое.

– Ты

видела

двоих, Таня. А сколько их было на самом деле… И кроме того, у них под рукой имелось достаточно подходящего материала.

– Какого материала? – впервые нарушает молчание Артем.

На лице доктора прорезывается кривая ухмылка:

– Гэймеры, мой юный друг, гэймеры… Это уже не совсем люди. Скорее придатки к вирт-терминалам… Вместо мозгов – сплошные руины. Готовые биороботы.

Физик ежится. Он и сам немало времени провел в «виртуале».

– А Иван?

– Еще одно доказательство, что возможности «имплантов» небезграничны. Пока они были заняты Митяем и гэймерами, они так и не сумели взять его под контроль. И даже потом… Им можно противостоять. Понимаете, можно! Иван смог.

Чингиз поворачивается и пристально смотрит на доктора. Но так и не произносит ни слова.

Я в отчаянии тру висок. Мне не удастся их убедить…

А если доктор прав?

Возможно, то, что предлагает Чингиз – единственный шанс на победу. И уйти сейчас из Москвы – значит потерять этот шанс…

Я совсем запуталась, Я так мало знаю, мало умею… Они старше, опытнее. Разве я имею право им указывать?

– Нас найдут…

– Таня, после того, как ты выбралась из машины, сколько ты была «в отключке»? – терпеливо уточняет Грэй. – Часов пять? И тебя не нашли. Хотя всё было, можно сказать, у них под носом.

Логичные, разумные доводы… Только безотчётная тревога не рассеивается. Словно что-то делаю неправильно…

– Значит, я должна уйти одна. Ведь ищут меня, а выйдут на вас. И тогда всё сорвётся.

– Не говори глупостей, девочка, – сердито хмурится Грэй. – Одна ты ещё быстрее попадёшься. Такого подарка мы им не сделаем.

– Потому, что я вам ещё нужна?

– Потому, что мы тебя не бросим, Таня, – за доктора отвечает Чингиз.

Он действительно говорит правду? Но ведь и Артёму он, наверное, что-то подобное говорил. А потом послал его в «Глубину» в качестве живой приманки…

Я так и не решаюсь заглянуть в глаза Короля. Молча тянусь к полупустой бутыли с водой.

Или у меня сдают нервы?

Усталость, будто дремавшая всё это время, выползает из укромной берлоги и начинает по-медвежьи на меня наваливаться. Сейчас бы пару часов отдохнуть и отоспаться. Тогда бы, наверное, и сверхспособности ко мне вернулись… Чувствую, они мне ещё пригодятся.

Остальным после бессонной ночи тоже не помешал бы отдых.

– Нам пора, – говорит Чингиз.

Вышли мы совсем не тем путём, каким я час назад попала внутрь. И провожали нас только баба Дарья и девушка, приносившая еду. У обеих, кроме кобуры на поясе, через плечо болтались АКСы.

Понятно, почему их всего двое. Чем меньше людей будут знать о ночном визите Короля, тем лучше.

– Передайте Кате и Маку, что я… что мы очень им благодарны. Они молодцы.

Баба Дарья пристально на меня взглянула:

– Тебе спасибо, девочка.

– Без Слепня мы бы не справились… Помогите ему.

Она кивнула.

– Я пришлю хороших врачей, – спохватился Чингиз. – Он это заслужил.

– Врачи у нас есть. Даже доктора медицинских наук. Лучше лекарств подкиньте.

– Сделаем, – кивнул Король.

Напоследок баба Дарья каждому пожала руку. Крепко, почти по-мужски. И прищурилась:

– Заходите, если что…

– Обязательно, – кивнул Грэй. – Как только проголодаемся и протрезвеем, так сразу и нагрянем!

Дальше, как обычно, – тележка с электродвигателем и туннель метро. Путешествие вполне комфортное. В отличие от сооружения, на котором ездили подопечные Дарьи, «кабриолет» Чингиза двигался бесшумно. И рессоры здесь имелись. Меня даже стало клонить в сон. Тем более что теперь я была надёжно пристёгнута ремнём безопасности.

Грэй и Артём сзади негромко переговаривались. Спорили: как помочь тем, кто успел основательно подсесть на «глюки».

– Нельзя вытащить того, кто этого не хочет, – бормотал Грэй.

– Я сам знаю многих, которые хоть завтра готовы «завязать», – хрипло звучал голос Артема.

– Но ведь не «завязывают»? – Кажется, доктор ухмыльнулся.

Наверное, я начала дремать. Потому что увидела Грэя посреди разрушенного торгового зала «Матрикса». Вокруг стояла целая толпа геймеров, а доктор читал им лекцию о здоровом образе жизни. Слушали его невнимательно. Грэй вздохнул и достал огнемет…

Я зябко передернула плечами, просыпаясь. Что-то было не так. Тележка тащится совсем медленно, а Чингиз… Он будто окаменел, прижав ладонь к уху.

Доктор и физик тоже молчат.

Чингиз снимает наушник:

– Изменяем маршрут.

– Что-то случилось?

– На одну из моих «контор» был налет. Охранник погиб.

Грэй чешет подбородок:

– Быстро на тебя вышли…

– Не думаю. Контора официально со мной никак не связана.

– Может ты там засветился?

– Ни разу.

– Дьюк?

– Грэй, я бы давно «сгорел», если бы все эти годы не страховал каждый шаг. Дьюк понятия обо мне не имел. И остальные тоже… Я просто «король ломаного софта». Больше ничего. Только прибыль, только «баксы». Я чист. Никаких дел, кроме уголовно-криминальных.

– И все-таки ты стал слишком заметной фигурой. Рано или поздно…

– Знаю. Пускай ищут, проверяют. Ничего не найдут. Этого времени нам должно хватить.

Тележка снова ускоряетя. Руки Чингиза уверенно сжимают руль.

А я думаю о том варианте, о котором они так и не вспомнили. И на душе у меня становится муторно.

В «королевский» дом мы возвращаться не стали. Какое-то время двигались по линиям метро, потом свернули в боковой туннель и миновали две стальные двери, прежде чем оказались в комнатке со стенами из голого бетона.

Справа, на уровне чуть выше человеческого роста, было небольшое вентиляционное отверстие. Чингиз встал с тележки, аккуратно поддел решетчатую крышку. Сунул руку внутрь и объяснил:

– Сканирование папиллярных узоров.

– Папиллярных?.. – наморщил лоб Артем, слезая с заднего сиденья. Несмотря на усталость, в нем проснулось любопытство.

– То же самое, что проверить отпечатки пальцев.

Бетонная поверхность перед нами слегка дрогнула – как раз когда физик ее коснулся. Так, что он даже попятился от неожиданности:

– Ух ты…

– Сейчас всё настроено на мою ладонь, – заметил Король. – Когда войдем, я и вас внесу в компьютер.

Тяжёлая стена поползла вбок. За ней открылся проход, тут же осветившийся газоразрядными лампами. Коридор полого спускался вниз.

– Стратегический объект семь. Был законсервирован ещё четыре года назад, – объяснил Чингиз. – Единственный экземпляр документации – у меня.

Мы въехали внутрь. Стена за нами двинулась в прежнее положение.

Свернули за угол и уперлись в тупик. Повторился трюк с вентиляционным отверстием. Я вспомнила свои слова, там, в схроне у Дарьи. Наш Король и вправду сейчас смахивал на Мага. Или на Али-Бабу из сказки. Тогда где-то очень рядом должны бродить сорок разбойников…

– Никто не знает об этом месте, – будто в ответ на мои сомнения успокоил Чингиз, едва вторая железобетонная плита перекрыла проход у нас за спиной.

– А те, кто всё это сооружал?

– Простых работяг возили сюда в закрытом вагончике. Каждый раз по разному маршруту. А военные инженеры, которые всем руководили, погибли на базе под Омском. Еще в начале бомбежек.

Мы прошли через коридорчик в ярко освещенный холл, и Чингиз вздохнул, окидывая помещение взглядом:

– Наверное, сейчас это самое безопасное место в Москве.

Я облизала губы. Даже в той сказке разбойники нашли героя. А в жизни всё может быть еще проще.

– Иван… Он знал об этом объекте?

Король уставился на меня пронзительным взглядом:

– Но ведь он… умер?

– Да. А перед этим кое-кто пытался завладеть его мозгами. И если им удалось хоть что-то…

– Иван ничего не знал, – твердо покачал головой Король. – И никто. Кроме меня и еще одного человека… Только он сейчас очень далеко… И, скорее всего, его тоже нет в живых.

Последовало неловкое молчание. Грэй опустил глаза и потрогал носком ботинка мягкое ковровое покрытие:

– Не объект семь, а прямо тайная гробница фараона… То есть я хотел сказать, дворец… – Он подмигнул Чингизу. – Простите, ваше величество.

Артем тяжело опустился на стоявший у стены диван:

– А мне по фиг, ребята… Я бы и в гробнице часов десять покемарил… Голова будто котел…

Чингиз хлопнул его по плечу:

– Не раскисай, дружите. Там, за дверьми, дожидаются роскошные апартаменты. Джакузи и вид на море, правда, не обещаю. Но зато каждому – отдельную комнату и удобную койку.

Глава 11

Король не обманул. Комнаты, вообще-то, оказались двуместные. Но зато их было в избытке. Объект семь явно готовили для куда более многочисленного гарнизона.

Внутри «апартаментов» обстановка была по-армейски строгая. Две кровати, два стула, две тумбочки, небольшой откидной столик. В каждой тумбочке – герметически запакованное постельное белье и туалетные принадлежности. В изголовье лампа и на стене выключатель, чтобы дотянуться, не вставая.

Пыли практически не было. Наверное, воздух очень хорошо фильтровался.

Я разорвала пакет с бельем и кое-как застелила постель. Стащила одежду, сунула пистолет под матрац и повалилась на койку. Хоть и железную, но вполне комфортабельную. Или я настолько устала?

В стену справа постучали.

– Всем сладких снов, – донесся приглушенный голос Грэя.

– Пока на нас не сбросят атомную бомбу, меня не будить, – отозвался из-за другой стены Артем.

Да. перегородки между «апартаментами» тонковатые. Надеюсь, никто из моих друзей не храпит?

Это была последняя мысль, перед тем как я провалилась в крепкий сон…

Когда как следует выспишься, всё воспринимается по-другому. Так уж устроен человек – по утрам хочется жить и любить. И не думать о трудном и плохом вчерашнем. Даже если трудное и плохое затаилось где-то поблизости…

Лампочку я не включала, но через закрытые веки прорывается свет. Неужели вчера забыла погасить?

Сладко зеваю и открываю глаза.

Нет, лампочка не горит. Безжизненный стеклянный пузырь никогда бы не дал столько сияния, столько тепла… Я щурюсь от яркого солнца. И конечно, понимаю, что этого не может быть. Между мной и небом – толща железобетонных плит и земли.

Значит, я еще сплю. Хотя всё вокруг такое ясное и живое.

Сажусь на кровати и потягиваюсь. Потом щупаю под матрацем – металл пистолета холодит пальцы. Удивительный сон.

Я встаю. И едва не вскрикиваю от неожиданности. Тело легко, как пушинка, взлетает вверх. Загребаю руками, будто плыву, и все выше поднимаюсь к нереально яркому, нереально синему небу… Солнце слепит глаза, но это ничего. Это лучше, чем темнота.

Я не боюсь упасть. И не смотрю вниз. А когда оглядываюсь – дома уже такие маленькие, почти игрушечные. Улицы залиты светом, по ним ходят люди. Много людей. И почему-то совсем не видно развалин… Что это за город?

Я присматриваюсь и вдруг узнаю свою улицу. Ту самую, на окраине Воронежа… Небольший дворик, заросший тополями и кленами. Наш дом… Я знаю, если спуститься пониже и заглянуть в окно на четвертом этаже, можно увидеть маму и братишку. А отец, наверное, еще не вернулся… Он так много работает. И сильно устает, это по глазам видно. Зато он бросил курить. Он совсем молодой, мой отец. Только морщинки возле глаз стали острее в последнее время. Но он счастлив – наконец-то у него нормальная работа…

Ветер налетает прямо в лицо. Наверное, потому так трудно смотреть…

Я отворачиваюсь и замечаю многоэтажное светло-серое здание.

Москва, общага универа. Корпус 8. Там, на шестом этаже – несколько столов сдвинуты в один ряд. Пару бутылок водки, чуть-чуть вина и море пива. А главная закуска – жареная картошка. Вокруг, на стульях и табуретах, многоголосая и веселая студенческая компания. 25 сентября 2011-го. Сегодня Женьке Зимину исполнилось восемнадцать. Женька – душа общества. Он рассказывает анекдоты, и на целый этаж разносятся взрывы хохота. Потом кто-то приносит стереосистему, и начинаются танцы. Тон задают москвички – яркие, раскованные. Они многое успели попробовать в этой жизни. И чувствуют себя уверенно. Сразу две вертятся вокруг Женьки. Я слегка теряюсь. Я всего лишь закомплексованная провинциалка. Скромно одетая, так и не освоившая до сих пор столичный жаргон…

Один из наших одногруппников меняет диск. Из колонок – спокойные аккорды. Медленный танец. И Женька идет через всю комнату, идет мимо москвичек… Сначала даже не верится. Его рука бережно и мягко ложится на мою талию. Его губы так близко… Что-то шепчут в самое ухо. Какую-то милую чепуху.

Целый вечер он танцует только со мной. Иногда я перехватываю непонимающие, злые взгляды московских девчонкой… Но мне все равно. Лишь бы чувствовать его прикосновения, слышать его голос…

Не знала, что на высоте такой ветер… Закрываю глаза и поднимаюсь выше… Ветер не унимается, играет моими полосами. Еще выше… Туда, к голубому небу…

Пускай этот сон не кончается.

Лететь целую вечность, раствориться в солнечном свете…

Я вздрагиваю и открываю глаза. Что-то неуловимо изменилось вокруг. Поворачиваю голову. Длинная черная трещина пролегла по небосводу. Она змеится сотнями отростков, она растет с каждым мгновением…

– Так не бывает! – Никто не слышит моего крика. Город внизу продолжает размеренную жизнь. И улицы пока еще залиты светом, и солнце отражается в оконных стеклах. За стеклами – люди. Те, кто мне дорог, те, кого я люблю. Они меня не услышат…

Я мчусь к черной трещине, я пытаюсь удержать ее края… Но небо под моими руками осыпается тускнеющими, безжизненными осколками. Оказывается, небо – такое хрупкое…

Чсрнильно-густая тьма прорывается внутрь. Я не могу её остановить! Во тьме – холодное мерцание живых нитей. Жадными щупальцами они тянутся к городу, они взламывают ярко-голубой купол. И небо не выдерживает – с оглушительным треском раскалывается на миллионы обломков. Падает на дома…

Темнота, густая и непроглядная…

Я вскочила на постели. Сердце бешено колотится. Где я? Да, помню. Пистолет под матрацем.

Выдернула оружие. Пальцы зашарили по стене. Где-то здесь был выключатель…

Свет ночника совсем безжизненный. Заглянула под обе кровати. И даже в тумбочки. Глупо, но я ничего не могу с собой поделать… Будто все детские кошмары вдруг решили вынырнуть со дна памяти…

Никого… Я одна в комнате.

Безотчетный страх не отпускает. Путаясь в рукавах и штанинах, я торопливо натянула одежду. С пистолетом выскользнула из комнаты.

В коридоре дежурное освещение. Еще более тусклое, чем свет ночника. Тишина. Ничего, кроме стука сердца. Мягкое ковровое покрытие делает совсем неслышными шаги моих босых ног.

На мгновение я замерла у двери Артема. Оттуда не доносилось ни звука. Я чуть повернула ручку. Не заперто.

Дверь стальная, как и все другие. Это хорошо – даже из «Калашникова» не пробьешь. Очень осторожно я приоткрыла ее, так что образовалась узкая щель. И сразу услышала равномерное посапывание Артема.

Держа пистолет наготове, ногой распахнула дверь. Даже неяркого света из коридора достаточно, чтобы понять – внутри только физик. Но я все-таки щелкнула выключателем у входа. Вспыхнула неоновая лампа на потолке. Артем заворочался, по-детски причмокивая. Лицо тоже было почти детское, расслабленно-безмятежное.

Я не решилась его будить. Что я ему скажу? Поделюсь своими кошмарами? За последние дни он и так вымотан до предела.

Выключила свет и аккуратно закрыла дверь.

Вдоль коридора таких комнат – по шесть штук с каждой стороны. Заглядывать в каждую? Нет, это уж настоящая паранойя. Враги не станут прятаться под кроватями.

Но лечь спать я уже не смогу.

Остановилась у комнаты Грэя. На то он и доктор…

Постучала и решительно взялась за ручку.

Странно. У Грэя тоже не заперто.

Я слегка толкнула дверь внутрь, но открыть не успела. Волна ужаса накатила внезапно. Я едва не упала, привалившись к стене. Не чувствуя сердца, будто невидимая рука сжала его в ледяной комок. Я и сама превратилась в кусок мертвого льда…

Голубое небо крошится, и живая тьма прорывается внутрь. Не могу ее остановить…

– Что же ты стоишь, Таня… Заходи!

Голос. Его голос.

Снова слышу свое сердце. Маленький испуганный комочек оживает.

Захлопнуть дверь и бежать!

Вместо этого я вхожу в комнату. Бежать бессмысленно.

– Думала, мы больше не увидимся… – Неужели это я говорю?

– Мы слишком крепко связаны, Таня.

Все интонации – прежние. Но человеческого в нем осталось совсем немного. Наверное, последние живые крохи умерли там, в подвале у Слепня. А ещё я чувствую Силу. Куда более могущественную, чем раньше… Да, это уже не он. Только видимость. Словно высохшая оболочка жука, застрявшая в паутине.

В руке у меня «стечкин», но стрелять я не пытаюсь. Пули – это лишь кусочки металла. Такие медленные и такие бесполезные…

– Как вы нас нашли?

Короткий смешок в ответ:

– Неужели ты надеялась спрятаться?

Он сидит посреди комнаты. Уверенный, спокойный. В неярком свете морщинки прочерчены на лице, будто трещинки на цельном куске камня.

Грэя здесь нет. А Чингиз? Он-то у себя? Хотя… чем бы они помогли?

Никто мне не поможет…

Чужая огромная фигура нависла над муравейником. Муравьи суетятся. Но на самом деле – ничего не изменят.

Я говорю единственное, что остается. И слова складываются во фразы, сами собой, будто помимо моей воли. Просто колебания воздуха. Такие же бесполезные, как пистолет в моей руке.

– Михалыч… Я не дамся живой.

– Серьезно? – Опять смешок. – Ты ведь умная девочка. По крайней мере казалась такой.

Он чуть наклоняется вперед, так что я хорошо вижу его внимательные глаза:

– Ради чего, Таня?

– Тебе трудно понять…

– Хочешь сказать, я – нелюдь поганая? – он иронически щурится и знакомым жестом приглаживает короткий ежик седых волос. – Только ты упустила одну маленькую деталь. Кто ты сама?

– Я…

– Разве обычная, пускай и самая везучая, девчушка выжила бы на твоем месте? Эти американские придурки извели на тебя кучу боеприпасов, угробили вертолет. И что толку? – Он улыбается: – Чтобы завалить дело, поручи его людям. Ты давно уже не человек, Таня. Не надо бояться правды.

– Правда в том, что вы – зло…

– Опять пустые слова. Неужели тебе нравится, когда тебя используют? Словно марионетку. Сначала американец, теперь эти… – Он сокрушенно качает головой: – Как можно быть такой наивной. Неужели после «Матрикса» до тебя не дошло? – Старик встает и делает несколько шагов взад-вперед по комнате: – Называем по порядку. Удачливый уголовник, возомнивший себя Штирлицем. Прожженный циник, любитель копаться в чужих мозгах. Инфантильный переросток, для которого почти нет разницы между реальностью и вирт-игрушкой. – Это твои борцы и герои, Таня? Подставляющие тебя на каждом шагу. За них ты готова умереть?

Он продолжает говорить, расхаживая по комнате. Уверенно извлекает мои полуосознанные страхи и опасения – то, о чём не хотелось думать, что спрятано в самых потаенных закоулках… Он будто оплетает меня коконом, и невидимые нити с каждым витком перечеркивают мою память и волю.

– Страна, народ… Да начхать им на это! Они играют в Сопротивление, Таня. Так же, как другие играют в «Вар-крафт» и «Дум». Только в этой игре вместо нарисованных фигурок – живые люди, которых посылают на смерть!

Я почти чувствую холодные прочные нити. Не на коже… Где-то внутри меня. Нити вращаются. Все быстрее. Сливаясь в темную воронку, куда меня неотвратимо затягивает. Всё глубже, всё темнее…

Пальцы судорожно хватаются за косяк. Нет, это меня не удержит. Душно, почему так душно… Рву ворот камуфляжной куртки… Почему в комнате так темно?

Старик говорит. И каждое слово с пронзительной ясностью отдаётся у меня в голове. А лампочка над кроватью тлеет всё слабее. Будто слова Михалыча впитывают свет.

– Они ничуть не лучше «охранки», Таня. Не лучше Рыжего. Это – оборотные стороны одной медали. Часть одной и той же системы.

– Нет…

– Они живут нынешним хаосом. Разве в нормальной стране Чингиз имел бы такие доходы? Разве станет он что-то менять? Половина тульского правительства имеет процент с его бизнеса.

Комната давно погрузилась во мрак. Только фигура Старика отчетливо различима, будто светится изнутри. И глаза… Его глаза заглядывают внутрь. Они смотрят со дна той воронки, куда я падаю.

– Чингизу плевать на людей, Таня. Люди – только материал. С его доходов можно было бы накормить в Москве всех голодных, дать теплый кров всем бездомным. Вместо этого он строит резиденции, он ездит на новеньких «иномарках», он тратит миллионы на дорогостоящее развлечение – игру в «подполье».

– Чем вы лучше? – отчаянно пытаюсь затормозить падение.

– Лучше. Мы с тобой – лучше. Мы способны уничтожить хаос. Человеку, обычному человеку, надо так мало. И никогда, во все времена, ему этого не давали. Мы дадим. Ты ведь стремишься к этому не меньше меня, Таня. Ты мечтала об этом. Счастливые люди на светлых улицах, надежда и любовь в сердце…

– Американцы не позволят…

– Разве им не хочется счастья? Обычные люди везде одинаковы. А врагов мы уничтожим. Продажные правительства, уголовники… Ничего не будет. Только единое человечество. Без границ, без страха и лжи. Без боли.

Дно воронки совсем близко. Со дна веет холодом. Или мне кажется?… Он говорит правду, я знаю. Надо согласиться. Расслабиться и упасть…

– Нет!

Не слышу собственного крика. Будто тьма пружинит, не пропуская слова наружу.

– Зачем бороться… – мерно гудит в ушах. – Счастье для всех – ты сама этого хотела, Таня.

Я должна его остановить. Я могу остановить. Нащупать отростки паутины и рванугь… Я ведь умею.

Чувствую Силу. Но не вижу, ничего не вижу, кроме его пристальных, немигающих глаз… Я не сдамся!

Будто молния вспыхивает внутри. И я понимаю, что перестала падать! Тьма вокруг начинает сереть.

– Ты устала, Таня… – голос звучит глуше.

Я знаю, откуда его Сила! Из моей слабости, из моего страха. Да ведь его нет здесь! В комнате – только призрак, проекция кошмаров. Они дотянулись до моих снов и вошли внутрь, как через врата. И они бы ничего не смогли, если бы я не поддалась.

– Сгинь, тварь. – Страх почти исчез, лишь ненависть теплится жгучим осадком.

В комнате уже совсем светло. Лампочка кажется ослепительной. Только черная тень у моих ног. Тень Старика. Разве призраки отбрасывают тени?

Он вдруг поднимает руку. В руке пистолет. Черный зрачок ствола вспыхивает красным огоньком. И кусочек металла летит в мою сторону. Пуля. Настоящая.

Уворачиваюсь. Автоматическим движением вскидываю «стечкин» и жму спусковой крючок. Но разве это повредит привидению?

Михалыч улыбается. Он даже не пытается уклониться. И я вдруг вижу, отчетливо, как в фотовспышке – через тающий полупрозрачный силуэт Старика проступает совсем другое… Плотная высокая фигура, растерянные глаза… Грэй! Он ещё не понял, что убит. Через долю секунды моя пуля пробьет его сердце…

Я не успею! Воздух – вязкий, словно застывающий клей. Так тяжело продираться через него… И нечем дышать… А кусочек металла уже рядом с Грэем, я точно знаю место на широкой груди доктора, куда он войдет… Почти выбиваюсь из сил и все равно двигаюсь не больше, чем муха в куске янтаря… Я не смогу что-то изменить.

Закрываю глаза. Последний, отчаянный рывок… Пистолет вываливается из руки. Воздух превращается в обжигающую смолу… Я стискиваю зубы. И будто что-то лопается. будто расходится стена, пропуская меня вперед…

Один шаг через темноту. Яркий свет.

Зрачки Грэя совсем рядом. Застывшие зрачки живой статуи. Ещё живой. Я обогнала смерть. Но нельзя просто отодвинуть его в сторону. Человеческое тело не выдержит, сломается, как фигурка из папье-маше.