Текст книги "Неразлучные друзья"

Автор книги: Олег Зобнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Вовкин самокат

С тех пор как Вовкина сестра Люся стала учиться в первом классе, дела у Вовки пошли неважно.

Делали они с папой самокат и уже совсем было доделали, а теперь всё остановилось…

Пришла Люська в первый день из школы и сразу заставила папу работать:

– Папа, учительница велела принести десять палочек-считалочек.

Отложил папа Вовкин самокат и начал мастерить палочки. А на другой день по приказу Люськи папа делал указку. Она и маме никакого покоя не давала.

Сшила ей как-то мама кассы-кармашки для азбуки, а Люська говорит:

– Нет, не так! Учительница велела, чтобы все кармашки были одинаковые, а у тебя, мама, один узкий…

Нечего было и думать, чтобы Люську отправить в школу с узким кармашком, – пришлось «кассы» перешивать.

Из-за Люськи и Вовке житья в доме не стало: громко разговаривать нельзя, молотком стучать нельзя, приятелей приводить нельзя…

В общем, всем она голову закружила, а сама и учиться не умеет. Когда папа с ней сидит, она ещё учится, а как уйдёт – сразу за куклы. Проходили в классе буквы – Люська кое-что знала, каждый день на одну букву умнела; а как начали читать – села на мель. «Ма-ма», «па-па» у неё выходит, а попался «мак» – и не вышло.

Как-то Вовка с папой приделывали к самокату второе колесо и услышали, как Люська читает:

– Ма-аа…ка-а… – И получилось у неё смешное, непонятное слово: «Мака!»

Папа отложил самокат и подошёл к Люське:

– Ну-ка, прочитай ещё раз.

Люська сразу притихла и еле-еле прошептала:

– Ма-ка…

– Ну как же ты так? – сказал папа. – Нужно называть сразу все три буквы: – Мак!

– Мак! – обрадовалась Люська.

Но на следующем слове опять споткнулась:

– Ко-о… тэ-э…

– Да не «котэ», а кот! – сердито сказал папа.

Вовка тоже рассердился: к самокату осталось приделать всего только одно колесо и самокат готов, а папа опять с Люськой занялся.

– «Котэ! Котэ»! – передразнил Вовка Люсю, но тут же замолчал и стал слушать, что будет дальше…

А дальше ничего не было, Люське повезло: следующее слово она прочитала правильно.

– Дуб! – вырвалось у неё. – Дуб! Дуб! – Люська запрыгала и сразу вскарабкалась папе на плечи.

Папа закрутил руками, начал притопывать, запыхтел и превратился в паровоз.

Люська закривлялась и запела: «Баровоз! Баровоз! Дай, схвачу тебя за нос!» – и хотела схватить, но «паровоз» крутнул головой и на всех парах начал носиться из комнаты в комнату, пока из кухни не пришла мама и не закрыла семафор.

А Люська взяла и сделала папу доктором. Она надела на него мамин больничный халат, дала в руки «докторский» чемоданчик – мамину сумку – и повела к больной матрёшке.

– Тут болит! – запищала Люська матрёшкиным голосом. – Тут колет!..

– А тут не колет? – крикнул доктор и начал щекотать Люську.

Вовка не выдержал, подбежал и тоже стал щекотать.

Люська брыкалась, царапалась, а спастись не могла. Спаслась, когда мама начала щекотать и Вовку и доктора.

Люська вырвалась и убежала вместе с мамой.

Вовка обрадовался: теперь-то уж они с папой доделают самокат! Но не тут-то было! Папа снял «докторский» халат, позвал Люську и снова стал с ней читать. Эта Люська отдохнуть даже не даст! Вовка показал ей язык и отвернулся к окну.

Во дворе мальчишки катались на самокатах. Эх! Вовка бы на своём прокатился, так прокатился! Через весь бы двор! Или ещё лучше – на ту сторону улицы! Проехать и ещё разок посмотреть в новом магазине покупные самокаты! Только через улицу Вовке не разрешают: машин много. Маленький, говорят, – всего только шесть лет. А Вовка всё равно сегодня сбегал туда и посмотрел самокат. Стоял он там, стоял и вдруг видит – Люська на матрёшек глазеет. Вовка в сторону и убежал…

Вовка отошёл от окна и задвинул самокат под кровать. Когда же всё-таки самокат будет готов?..

Папа часто возвращался с работы, когда Вовка уже спал, а если приходил рано, то сразу смотрел у Люськи тетрадки и садился с ней учить уроки.

Вовке очень хотелось, чтобы папа из-за чего-нибудь рассердился на Люську и перестал с ней заниматься. Но он никак не сердился: хитрая Люська никак не попадалась ни папе, ни маме со своими проделками.

А вот Вовке однажды попало!

Поднимается как-то Вовка вечером домой по лестнице и видит: стоит Люська и пишет на стенке мелом.

– Ага! Попалась! – обрадовался Вовка.

Люська вздрогнула, а потом протянула Вовке мел:

– На!.. Хочешь, научу?..

Не знает Вовка, как это могло случиться, но мел оказался у него в руке, и Люська стала водить его руку по стенке.

На стенке получилась настоящая буква.

Вовка никогда не думал, что он может писать, и, оттолкнув Люську, написал такую же букву сам.

– Пиши, Вова, пиши! – ласково сказала Люська.

Вовка ещё бы писал, да внизу кто-то хлопнул дверью, и они с Люськой убежали домой.

Только успели они раздеться, за дверью послышались папины шаги. Люська сразу села за уроки, а Вовка вытащил из-под кровати самокат и стал ждать папу.

Папа вошёл и, не раздеваясь, заглянул в комнату.

– Кто писал на стенке? – строго спросил он.

– Люська! – сказал Вовка.

– И Вовка писал! Писал! Писал! – закричала Люська. – Вон у него и руки в мелу!

Вовка хотел спрятать руки за спину, но папа уже увидел на его пальцах мел и послал на лестницу стирать буквы со стенки.

Писали двое, а стирать пришлось Вовке одному.

Вернулся Вовка сердитый, но сразу повеселел: папа приделывал к самокату руль. Сегодня самокат Вовке обязательно надо доделать! Завтра мальчишки сговорились устроить перегонки, и Вовке без самоката никак нельзя.

Но не успел папа приделать руль, взял и спросил Люську:

– Ну-ка, покажи, как ты сделала уроки?

– А она не сделала, – сказал Вовка. – В магазин бегала, матрёшек смотрела!

– В какой магазин?

– В новый, через улицу, я сам видел!

– А ты как туда попал? – сердито сказал папа и, бросив недоделанный самокат, сел с Люськой учить уроки.

Зеркальный карп

Началась горячая сенокосная страда. Все колхозники были на лугах. Ушли на покос и Тимкины родители.

Остался Тимка один во всём доме. Сидит за столом, пьёт молоко и думает, чем бы ему сегодня заняться, что бы такое придумать… Расправился Тимка с молоком и выбежал на улицу. Тихо в деревне, нет никого. Только дед Сидор ходит по берегу колхозного пруда и бросает корм рыбе.

Всё кормит, кормит своих зеркальных карпов, а ловить ни разу и не ловил. «Рано, – говорит, – не выросли ещё». Тимка даже и ни одним глазком на эту рыбу не посмотрел! Может, она и не растёт?.. А хочется Тимке посмотреть зеркального карпа, ой, как хочется!..

Дед вытряхнул из корзины остатки зерна и пошёл к деревне.

Тимка озабоченно почесал стриженый затылок и, выждав, когда дед скрылся за высоким забором колхозного склада, побежал в сарай. Из сарая он вышел с небольшим берёзовым удилищем и, оглядываясь по сторонам, шмыгнул в огород. Добрался огородами до пруда, выбрал подходящее местечко, где кусты погуще, насадил на крючок шарик из картошки и закинул удочку. Сидит, а сам боится – от каждого шороха вздрагивает.

Конечно, рыбу ловить нельзя, но ведь Тимка только одну рыбку. Вон сколько их! Плавают карпы у самого берега, тычутся мордами в илистое дно, а поплавок не шелохнётся.

– Ну, клюнь, клюнь! – шепчет Тимка.

«Может, эта рыба картошку вовсе и не ест?» Да нет, Тимка сам видел, как дед Сидор бросал в пруд варёную картошку.

Позади зашумел орешник. Тимка вздрогнул и лягушонком шлёпнулся в траву. Сердце так заколотилось – вот-вот выскочит. «Ну её, эту рыбу!» – решил Тимка и, приподняв голову, потянулся за удилищем.

Вдруг поплавок вздрогнул и скрылся под водой. Тимка схватил удилище обеими руками, рванул и перекинул через голову. В густой траве запрыгала небольшая золотистая рыбка. Тимка прихлопнул карпа рукой и притих.

Конечно, Тимка не виноват. Ведь этот карп сам попался. Тимка уж совсем было хотел уходить домой…

Орешник зашумел снова. В кустах показалась соломенная шляпа деда Сидора.

Тимка сунул под рубашку карпа, вскочил и побежал сколько было духу. Добежал до деревни, оглянулся: дед Сидор за ним не бежит.

Отдышался Тимка, прижал холодного карпа к животу и повернул к дому.

И вдруг перед ним, словно из-под земли, вырос Сёмка. Тимка отскочил к плетню.

– Ты чего, струсил?

– А тебе чего! – огрызнулся Тимка и пошёл боком.

– А что у тебя под рубашкой шевелится?

– Где шевелится? Это ты сам шевелишься…

Но Сёмка прищурил глаз и пошёл к нему. Тимку даже в жар бросило. Вдруг он почувствовал, что из-за плетня кто-то царапнул его за рубашку.

Как подскочит Тимка – и бежать.

С плетня соскочил рыжий Сёмкин кот, мяукнул и пустился вдогонку. Сёмка оторопело смотрел, как мелькают Тимкины пятки: никогда он не думал, что Тимка так здорово бегает.

Прибежал Тимка к себе во двор, захлопнул калитку и смотрит: Сёмка не бежит. А кот тут как тут. Под ногами крутится, усами дёргает и просит: «Мяу… Мяу…»

Рассердился Тимка и так двинул кота, что тот отлетел к забору; заодно и карпа ткнул кулаком, чтоб знал, как при Сёмке шевелиться. Вытер Тимка вспотевший лоб рукавом и запечалился. Что же делать с карпом?.. Теперь уж он на него насмотрелся. Сварить его, что ли? «Сварить и съесть», – решил Тимка и побежал в избу. Хотел было на кухне взять чугунок, да вовремя одумался: чугунок рыбой пахнуть будет…

Тимка разыскал в чулане старый отцовский котелок, налил в него воды, положил карпа и пошёл в огород. В конце грядок, в густых зарослях бузины, развёл костёр, поставил котелок на огонь и стал варить. Прислушивается, как в котелке вода булькает, а сам всё по сторонам смотрит да дым рукой разгоняет. Всё бы ничего, да рядом, в картофельной ботве, сидел кот и бессовестно орал – рыбы просил.

«Эх, если бы это был не Сёмкин кот… А с этим разве что-нибудь сделаешь?» Тимка от досады махнул рукой и снял котелок с огня.

Вытащил карпа, подул на него, чтоб остудить, и попробовал. И-и-их!.. Уж такой отравы Тимка в жизни никогда не едал: сырая, несолёная, да ещё и с чешуёй. Тимка плюнул и запустил карпом в Сёмкиного кота. Кот отскочил, но тут же вернулся, принюхался и, прижав карпа лапой, довольно заворчал.

– Тим-ка!.. – донеслось со двора.

Тимка спрятался за грядку и выглянул. По спине у него пробежали мурашки: кричал Сёмка.

– Тим-ка-а!..

– Чего тебе? – вышел Тимка из огорода.

– Ты знаешь, – подлетел Сёмка, – в нашем пруду кто-то рыбу ловил!

– Врёшь!.. – Тимка сделал круглые глаза.

– А вот и не вру. Дед Сидор удочку нашёл. Удилище такое берёзовое и даже короткое, поплавок из пробки и леска волосяная… Да ты не расспрашивай… Бежим быстрее, я уж всех ребят собрал! А дед за тобой послал, чтоб и ты пришёл. Мы ведь знаем, у кого какие удочки.

Сёмка схватил Тимку за руку и потащил к пруду.

У пруда было шумно. Ребята толпились на берегу и, вырывая друг у друга Тимкино удилище, рассматривали его. Сёмка подбежал к ребятам, забрал удилище и поднёс его Тимке.

– Ну? – толкнул он Тимку в плечо. – Знаешь, кто ловил?

Все смотрели и ждали.

Тимка исподлобья покосился на Сёмку. Сёмка молчал… Тогда Тимка нашёл глазами деда Сидора. Дед плавал на своей пузатой лодке и, не обращая на него никакого внимания, разбрасывал корм на самой середине пруда.

Хитрый дед! Теперь рыба к берегу не пойдёт, на удочку её не поймаешь…

– Ну, знаешь, чьё удилище? – повторил Сёмка вопрос.

– Не-е… – Тимка отрицательно покачал головой. – Не знаю. У нашего папки удилище длиннющее и совсем даже дубное…

Ребята засмеялись.

– Дубовое! – поправил его Сёмка.

– Ладно!.. Смех маленький! Проворонили вора, теперь искать надо… А не то дед на нас подумает… А давайте дежурить! – придумал Сёмка. – Может, вор придёт за своим удилищем, а мы его и цап-царап!

– Правильно!

– Давайте дежурить.

Тимка хотел было улизнуть, но глазастый Сёмка увидел его, и пришлось вернуться.

Через минуту в кустах вокруг пруда ребята уже сидели в засаде. Залёг вместе с Сёмкой и Тимка. Лежит – дежурит.

Солнце поднялось совсем высоко и начало здорово припекать Тимкину спину. Но Тимка молчал.

В траве надоедливо скрипели кузнечики. В тени одинокой ивы, раздувая круглые бока, теснились колхозные овцы.

Жара!..

«Купнуться бы!» Тимка посмотрел на Сёмку. Сёмка не пошевелился. У Тимки онемела нога, и он заворочался.

– Лежи! – пригрозил ему Сёмка.

Ноет нога у Тимки, ползает под рубашкой жучок-ползучок, но лежит Тимка, лежит, смотрит только, как дрожит над дорогой раскалённый воздух.

– Сём! – едва шевеля пересохшими губами, прошептал Тимка. – Пойдём по разику нырнём.

– Молчи! – лягнул его Сёмка. – Вора спугнёшь… У воров знаешь какие уши?.. Во! – Сёмка приставил к голове ладошку и показал, какие у воров уши.

Тимка повернул голову и украдкой пощупал своё ухо.

По пруду мелкой рябью пробежал ветер, потянуло прохладой. Заквакала лягушка, одна, другая… Над Тимкиным ухом угрожающе пропищал комар. Тимка поднял воротник рубашки и втянул голову в плечи.

– Не ворочайся! – зашипел на него Сёмка.

Рядом послышались шаги. Из кустов вышел дед Сидор.

– А-а… Караульщики! Ловко придумали! Сами рыбачили, сами и рыбака ловите…

– Да нет же, дедушка, мы не рыбачили. Все наши ребята не рыбачили, – сказал Сёмка.

– А ты за всех не отвечай! – Дед посмотрел на Тимку. – Значит, вор не объявился?

– Нет… – промычал Тимка.

– Да с ним разве поймаешь! – пожаловался Сёмка. – Разговаривает всё время, ворочается…

– Это плохо, что ворочается… Вора поймать – не карпа выудить. Не просто… Вот я случай помню…

Дед прилёг на траву рядом с Тимкой и начал:

– Давно это было. Тогда мы только-только колхозы организовывали. Ну вот, привезли нам тогда из города два трактора. Да и тракторы-то были не такие, как сейчас: махонькие, колёса со шпорами… Поработали те тракторы, а на другой день и поломались. Части какие-то пропали… Съездили в город, привезли части, а через день тракторы опять не пошли… И тогда один человек догадался, что сами части пропадать не могут, и стал караулить. Выйдет ночью и караулит, выйдет и караулит… Смотрел, смотрел и всё ничего не видел, а потом и увидел… У трактора вор ходит.

– Ходит? – вытянул шею Сёмка.

– Ну да, ходит, – почти шёпотом продолжал дед. – А в руках у него какая-то железяка, и пошёл он с этой железякой прямо на того человека. А человек стоит. Вор идёт, а он стоит. Потом человек как крикнет: «Стой!» – и схватил вора за руку. Вор как заскрипит зубами, как вытаращит глазищи… Человек и опустил руку.

– Испугался? – подскочил Сёмка.

– Нет, сынок, не испугался, а признал он в нём соседа. А сосед-то как тюкнет его по голове железякой – и бежать.

– Убил? – не выдержал Тимка.

Дед молча достал трубку и закурил.

– Нет, не убил… А вот метку оставил…

Дед сдвинул на затылок шляпу и показал ребятам глубокий розовый шрам на виске.

– Дедушка! – вскрикнул Сёмка. – Так это ты?..

Дед провёл рукой по шраму и поправил шляпу:

– Вот они какие, воры-то, бывают…

– А зачем этот вор части воровал? – чуть слышно спросил Тимка.

– Богатей был, кулак, колхозу вредил…

– Значит, он враг?

– А ты думал?! Все воры враги! – опередил деда Сёмка.

– Ну уж, все… – Тимка повернулся к Сёмке и выкрикнул: – А я не враг! Я только попробовать одного карпа…

Сёмка схватил его за руку и закричал сколько было духу:

– Ребя! Сюда! Все сюда – рыбака поймал!

Лыжная прогулка

С крутого берега реки вниз, под уклон, с шумом скатывались ребята. Скатывались по-разному: кто на санках, кто на лыжах, а кто и просто на куске фанеры или на собственной шубе. Ребят собралось много, всем сразу скатиться было нельзя, и поэтому они становились друг за дружкой, подходили к горке и так, цепочкой, с визгом и смехом уносились вниз.

Дальше всех мог прокатиться шестиклассник Вадик. Он катался не на какой-нибудь там фанерке, а на лыжах. Лыжи у него были новые, без единой царапинки. Он то и дело скатывался с горки и каждый раз, возвращаясь наверх, становился в общую цепочку. Мальчишки с завистью посматривали на его финские лыжи, на дорогие металлические крепления.

Ловко работая палками, Вадик опять вскарабкался на горку, стряхнул с варежек снег и остановился… В конце цепочки, окружённая малышами, стояла его новая соседка по дому – Нина. Хотя двери их квартир выходили на одну площадку и они часто встречались, но на горке Вадик Нину видел впервые. Она держала в руках лыжи, на которых были точно такие же крепления, как у Вадика, и, перекидывая зажимную скобу, показывала ребятишкам, как работают крепления.

«Подумаешь, лыжница… – Не понравилось Вадику, что около Нины собрались ребята. – Наверно, и кататься-то не умеет…»

И Вадику почему-то захотелось, чтобы его новая соседка посмотрела в его сторону.

Но Нина продолжала разговор с ребятами. Вадик постоял, потом подпрыгнул, гулко шлёпнул лыжами и, красиво выбрасывая палки, прошёл вдоль цепочки.

Но Нина на него не посмотрела. Тогда он растолкал мальчишек, протяжно запел по-петушиному и, смешно замахав руками, покатился с горы.

Мальчишки громко засмеялись. Засмеялась и Нина. Вадик вернулся наверх. Теперь Нина смотрела на него.

Он подошёл к краю горки, оттолкнулся и укатил почти до самой середины реки. Не замедляя хода, он сделал плавный поворот, вернулся назад и, не снимая лыж, как это делали другие ребята, ёлочкой поднялся в гору. Нина тоже вышла на горку, надела лыжи, сильно наклонилась вперёд и поехала. Вадик поспешил за ней.

– Пойдём ещё, – притормозив лыжи, остановился около неё Вадик.

– Нет, на горку я больше не пойду. Мне на ровном месте тренироваться надо.

– Тренироваться? – с улыбкой переспросил Вадик.

– Да… У нас скоро в школе лыжные соревнования, – подтвердила Нина и вышла на лыжню.

– Ну, тогда давай я тебя потренирую, – предложил Вадик. Он решил показать Нине, как по-настоящему ходят на лыжах. – Это называется русский шаг! – не оборачиваясь, крикнул Вадик и пошёл крупными шагами, легко перенося корпус с одной ноги на другую.

Нина тоже прибавила шаг.

– А вот это финский, – глотнув полной грудью густого колючего воздуха, ударил палками Вадик.

Нина пошла финским. Шаг у неё был упругий, лёгкий, и Вадик понял, что она катается не хуже его.

Он уже чувствовал усталость в руках, а она не отставала. Вадик испугался, что Нина его обгонит, и остановился.

– Тренироваться лучше по пересечённой местности, – сказал он. – Пойдём через лес. Да там и проходит лыжня, где вы будете соревноваться…

На той стороне реки, за широким снежным полем, виднелся лес. Нина посмотрела через поле, оглянулась на дом…

– Да ты не бойся, ведь не одна же… Я с тобой! Пошли! – И Вадик с силой налёг на палки.

Нина решилась. Ей захотелось узнать места, где будут проходить соревнования, и она потянулась вслед за Вадиком.

Подходили к лесу. Редкие берёзы отчётливо выделялись на фоне тёмных густых ёлок. Зимой берёзы были какие-то неуклюжие и выглядели точно так, как их рисуют малыши, – кривой столб, а наверху реденький пучок голых веток.

По целине идти было приятно. Лыжи утопали в снегу. Мягкий белый пушок наплывал на ботинки, вздувался и отваливал по сторонам. А в лесу было ещё лучше. Высокие ели, густо усыпанные комьями искрящегося снега, бережно, как бы стараясь не стряхнуть их, покачивались. Те, у которых вершины были выше и гуще, качались сильнее, с редкими вершинами – едва заметно. Особенно хороши были молоденькие ёлочки – ветки их почти совсем упрятались под снегом. Нина остановилась около такой ёлочки, ткнулась лицом в снег и дунула. Снежный пушок залепил ей глаза, уши, набился под шарф, но ей было весело. Вадик, довольный, что здесь не надо торопиться, тоже засмеялся и, петляя между деревьями, пошёл в глубь леса.

Идти далеко Нине казалось страшно, но ведь она не одна.

На снегу стали попадаться свежие тропинки – следы. «Это, наверно, звериные следы», – подумала Нина и побежала быстрее. Обойдя ёлку, она догнала Вадика. Вадик стоял около такой же тропинки и что-то рассматривал. Это были силки из тонкой стальной проволоки.

– Петли. На зайцев, – пояснил Вадик.

От силков дальше в лес уходила свежая широкая лыжня.

Вадик приложил ко рту ладошки и громко закричал:

– А-а-эй!..

– Зачем кричишь?

Вадику понравилось, что Нина испугалась, и он закричал ещё сильнее. Метров через пятьсот опять попался проволочный силок. Ударом палки Вадик сорвал проволоку.

– Что ты делаешь? – рассердилась Нина. – Это же ловушку кто-то ставил… Зачем ломаешь? И увидеть могут…

В другом месте Нина, конечно, ушла бы от него, но ведь сейчас они в лесу…

– Ну и пусть увидят! – засмеялся Вадик и, сорвав силок, забросил его далеко в снег.

Лес стал заметно гуще. Заячьи тропинки тянулись без конца… Вадик часто оглядывался и, широко размахивая палками, прибавлял шагу. Выбежав к крутому спуску, он далеко опередил Нину и, пружинисто приседая, полетел вниз. Едва он скатился, как недалеко от дороги снова попался проволочный силок. Вадик ещё раз решил попугать Нину и, изображая пойманного зайца, сунув обе лыжи в петлю, повалился в снег.

– Стой! – раздался вдруг окрик.

Из-за соседнего дерева вышел коренастый паренёк в меховой ушанке и пошёл прямо на Вадика. Вадик вздрогнул, снял лыжи и, оставив их в петле, вскочил на ноги.

– Ты что наделал? – спросил паренёк.

Вадик попятился к дороге. Справа с пучком проволочных силков вышел ещё один мальчишка и тоже пошёл на Вадика.

– Ма-ма! – закричал Вадик, выскочил на дорогу и, оставив свои лыжи, пустился бежать.

– Вадик! Куда ты?.. – крикнула Нина.

Вадик на секунду остановился и увидел: Нина съехала с горы, пронеслась между деревьями и упала. К ней бросились мальчишки. Вадик отвернулся и припустил сколько было духу.

* * *

Дома никого не было. Вадик разделся, лёг на диван, но тут же вскочил и подбежал к окну. Со двора доносился весёлый крик ребятишек. Вадик снова лёг на диван. На комоде тревожно постукивали настольные часы. И вдруг на лестнице послышались частые, торопливые шаги. Он встал и на цыпочках подошёл к двери. Шаги совсем рядом. Вадик повернул замок, увидел на площадке Нину и шагнул к ней. Но Нина, не глянув на него, захлопнула дверь.

Вадик повернулся к своим дверям и увидел: у стенки стояли его лыжи.