Текст книги "Норильск-79"

Автор книги: Олег Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Парни весело наперебой начали говорить:

– Ура! Вася, поздравляем!

Все чокнулись, выпили, начали закусывать. Атмосфера создалась почти праздничная.

Бригадир обратился к новенькому:

– Василий, кстати, как у тебя с этим делом?

Бригадир щёлкнул себя пальцем по горлу.

Новенький понял вопрос, ответил:

– Могу, но стараюсь не злоупотреблять. Я ж в физкультурном учился – спортсмен. Ну, там режим и всё такое.

Паша радостно заговорил:

– У нас тут полбригады спортсменов, правда, без образования, но с разрядами. У меня по лёгкой атлетике первый взрослый, Ваня – лыжник, Алексей, – Паша забыл, чем занимался Лёха и, пытаясь вспомнить, спросил, – Лёха, что там у тебя?

Алексей ответил не очень довольно.

– Ничего у меня нет.

Паша вдохновенно продолжал:

– Ладно, у Лёхи ничего нет. А Вовка видишь, какой крепыш? Он – борец.

Вова засмущался:

– Да ладно. Когда это было? Но, правда, до армии у себя на районных всегда выступал. А, вот, в спортроту служить не взяли – я и забросил борьбу. Да и некогда уже было после армии.

Вмешался бригадир:

– А теперь, хоть спортбригаду из вас создавай, а мы с Лёхой будем у вас тренерами. Правильно?

Викторов поддержал:

– Правильно говорят: лучший тренер по плаванию – тот, который не умеет плавать. Значит, вам, Сергей Сергеевич, с Лёхой и тренировать бригаду.

– Я не против, – повеселел Алексей.

Бригадир решил подытожить:

– Ну, давайте за советский спорт.

Все чокнулись, выпили, начали закусывать.

Паша обратился к новенькому:

– Василий, ну, ты, хоть расскажи какому спорту тебя в твоём физкультурном учили.

Викторов ответил застенчиво:

– Я – мастер спорта по самбо.

– Ого. Самбист, значит. – удивился бригадир.

Викторов засмущался:

– Да нечему тут удивляться – спорт, как спорт.

Бригадир восхищённо смотрел на Василия:

– Ну, не скажи. Самбо – это серьёзно, да и не каждый таких высот достигает.

– Помнишь, – обратился к Василию Паша, – когда в общагу заходили – встретили Евгена и Коляна? Колян в нашей общаге живёт. Он – тоже боксёр. Их – несколько человек – серьёзно занимаются, всегда вместе. В кабак любят зайти, погудеть, бока кому-нибудь намять. Короче – банда. А тренер хороший – Лугов. Сидел здесь и остался потом.

Бригадир недоверчиво ответил Паше:

– Хм. Ты, прям, всё знаешь.

Пашу поддержал Вова:

– Серёга, а кто этого не знает? Ты б, хоть иногда в кабак заходил. А то с бригадой бывает расслабишься и быстрей к жене под бочок.

– Я своё по кабакам и по танцам не меньше твоего отходил, – ответил бригадир.

Викторов внимательно разглядывал Пашину гостинку. Комната напоминала гостиничный номер. Сразу при входе была небольшая прихожая, в которой стоял холодильник, и была вешалка. Из неё был вход в санузел. В санузле – унитаз, раковина и ванна. Ванна была короче, чем обычная, но немного повыше, и в ней был специальный выступ. Василий никогда раньше таких ванн не видел, и она ему показалась интересной.

Сама комната в гостинке была достаточно большой и казалось просторной в связи с отсутствием у хозяина крупной мебели. Имелся диван, небольшой шифоньер, телевизор, который стоял на тумбочке, и стол, который сейчас пододвинули к дивану в связи с нехваткой стульев для всех.

Осмотрев Пашину гостинку, Викторов обратился к хозяину:

– Паша, классная у тебя комната. Я думал, что ты нас в такую же общагу приглашаешь, в какую меня на Завенягина заселили, а у тебя, по сравнению с моей, – хоромы. Прямо в комнате санузел с ванной. Правда, ванна какая-то интересная, маленькая, с выступом.

Павел объяснил:

– Чтоб сидеть на этом выступе можно было.

К разговору подключился Иван:

– Василий, у нас улицу Завенягина ещё называют Завеняжкой.

В твоей общаге на Завеняжке у меня жена жила, когда мы с ней познакомились.

Завенягин Авраамий Павлович считается основателем Норильска. Он был начальником Норильлага и первым начальником Норильского ГМК. В 1938 году Завенягин возглавил строительство Норильского ГМК, которое было начато в 1935 году. Под его началом количество заключенных на строительстве увеличилось с восьми тысяч до двадцати тысяч к концу 1939 года. В 1941 году Завенягин был отозван в Москву и назначен заместителем главы НКВД Берии.

Бригадир тоже вспомнил:

– А я, когда приехал в балках жил в соцгороде на нулевом пикете.

Иван радостно вспомнил:

– Так, и я там жил: улица Горная шестьдесят три, квартира три. Я в пятьдесят восьмом сюда приехал, после школы. У меня тут две сестры и брат уже жили. А самым первым – мой дядя Михей здесь оказался по разнарядке из колхоза. Приезжает в отпуск в деревню и рассказывает, что в Норильске хлеб на масло с палец толщиной мажут, а зарплата в карман не умещается. А у нас-то в колхозе всё подчистую выгребали за налоги, а денег и, вообще, не видели. Вот, у нас сначала одна сестра завербовалась, а потом – вторая, потом брат – Николай после армии.

– Да уж, есть что вспомнить, – вставил бригадир.

Иван продолжал:

– У меня с сёстрами-то большая разница. Я перед войной родился – в сороковом, а война закончилась – мне только пять годиков, а сёстрам – двадцать два и двадцать. И в деревне ни одного жениха.

Викторов шутливо перебил вопросом:

– Нашли женихов-то?

Иван ответил серьёзно:

– Нашли. Хороших мужиков нашли. Анна за Митю замуж вышла, – Иван сделал паузу, – Он здесь по пятьдесят восьмой сидел.

Викторов решил уточнить:

– Это как понять?

Разъяснил бригадир:

– По политической – враг народа.

Иван продолжил:

– Во время войны полицаем был. А у Софьи – Толик был – на тепловозе машинистом работал, да погиб в аварии.

Викторов удивился:

– Погоди, Вань, как это: полицаем был? И она с таким жить согласилась?

Бригадиру стало перед новеньким обидно за Ивана:

– Дурак ты, Вася, молодой ещё. В войну чего только не случалось. Не нам судить. Судили те, кому надо было. Здесь после войны и бандеровцы были, и лесные братья, и полицаи. Проверяли всех, чтоб на руках крови не было. Таких – к стенке не ставили. Отправляли в Норильск, на Колыму, в Воркуту. Да много куда. Война уж тридцать с лишним лет, как закончилась. Время любить пришло, семьи создавать. Вот, люди и созидают, и детей рожают.

Викторов притих, задумался. Он никогда из первых уст не слышал таких рассказов. У него оба деда пришли с фронта героями, и ему не хотелось понимать, что те, кто был на другой стороне – оказались невиновными. Вообще, Викторов думал, что всех пособников сразу после войны подчистую поставили к стенке. А теперь, вдруг, выяснилось, что они, просто, отсидели срока и стали жить обычной жизнью вместе со всеми гражданами. Как-то дико это было для настоящего комсомольца Василия Викторова, который ещё и собирался стать коммунистом.

Его раздумья прервал бригадир:

– Павел, ты-то, что там притих? Давай-ка, ты у нас на разливе будешь. Наливай. И предлагаю за Победу.

Паша всем налил водки.

Бригадир торжественно произнёс:

– За Победу!

Все чокнулись, выпили, закусили.

Иван дальше предался воспоминаниям:

– А Митя Масько – золотой человек. Я к ним после школы и приехал с двумя друзьями. Они тогда в балке жили, уже дочка у них родилась – Надя, – Иван улыбнулся. Продолжил, – Мы с парнями в углу на полу спали, а Надя всё смеялась над нами. Мы-то не могли понять, почему она смеётся. А оказывается, потому что там до нас поросята спали. Потом им квартиру на Комсомольской, сорок пять «А», как раз, напротив двадцать пятого магазина дали. И Танечка у них ещё потом родилась. А позже, Митю в руднике завалило. Позвоночник ему поломало, и его парализовало. Вот, после этого они и уехали на Украину, в Светловодск.

Тут вспоминать начал Алексей:

– А я маленький, вообще, с поросятами спал. У меня, ведь мать тоже пособницей была.

Викторов уставился на него ошарашенными глазами и не смог сдержать удивлённого возгласа:

– Как это? Почему?

Алексей начал объяснять Василию:

– А у меня ж мать – полячка. Тоже после войны посадили за то, что она в немецкой комендатуре работала в Литве. Она меня в лагере родила не то от зэка, не то от вохровца. Её амнистировали – мне ещё только год был. Она в балке поселилась с такими же, как сама. Тогда ж многие в балках….

Викторов перебил?

– А что такое балок?

Бригадир начал разъяснять:

– Да, вроде, барака. Здесь ещё в шестидесятые многие в таких жили, в старом городе.

Лёша продолжил:

– Так меня мать-то с поросятами и клала спать, чтоб мне теплее было.

Викторов от души поинтересовался:

– А сейчас-то, что вас тут всех держит?

Все удивлённо посмотрели на новенького. Бригадир начал говорить:

– То же, зачем и ты сюда приехал.

Викторов вопросительно посмотрел на всех.

– Ну, ты что: по комсомольской путёвке сюда приехал или за романтикой? – спросил бригадир.

Викторов как-то растерялся:

– Ну, не знаю.

Все засмеялись.

Бригадир попытался вызвать новенького на откровенность:

– Вася, ты ж не на комсомольском собрании. Не юли.

Вася изобразил на своём лице непонимающую гримасу.

Бригадир всех обвёл взглядом, ухмыльнулся. Все, кроме Василия, тоже ухмыльнулись. Бригадир пристально посмотрел на Василия:

– Не знает он. Длинный рубль всем нужен, и стаж, – бригадир всех оглядел, – Можно, конечно, года три поработать без отпуска, а потом всё сразу получить и свалить с чемоданом денег. Таких сейчас много. Это в основном молодые, вроде тебя. Ещё хотят успеть пожить, – бригадир всех обвёл взглядом, – Другие лет на пятнадцать приезжают. После этого – у них уж тогда досрочный выход на пенсию, и пенсия приличная может получиться. Правильно говорю? – бригадир всех обвёл взглядом, – Ну, а те, кто здесь выросли – до самой пенсии и работают. Такие могут и в пятьдесят, и в сорок пять на пенсию выйти. Вот, тогда только все свои манатки собирают, и всей семьёй рвут отсюда когти.

Закончив речь, бригадир расправил плечи и опять всех обвёл взглядом.

В ответ услышал от Викторова:

– Доходчиво разъяснил.

Бригадиру понравилось общаться с новеньким поучительным тоном, и он решил продолжить тему:

– Разъяснить-то я разъяснил, только, тебе тут ещё многое уяснить придётся, а может и испытать на своей шкуре, если на чужих ошибках не научишься.

– И что я уяснить должен?

– Да то, что и без длинного рубля можешь домой вернуться, и без стажа льготного, и, вообще, не вернуться.

Викторов не переставал удивляться:

– Как же так, Сергей Сергеевич?

Сергей Сергеевич скомандовал:

– Пашка, наливай!

Паша разлил по рюмкам. Стали пить, уже не чокаясь, вразнобой.

Бригадир вместо закуски, просто, занюхал рукавом и продолжил учить Викторова жизни на Севере:

– А так, Вася, край здесь дальний, народец лихой, многие – сидевшие. Многое зависит от того, в какую компанию попадёшь, как себя поставишь.

Викторов возразил:

– Ну, так это везде так.

Бригадир начал опровергать возражения:

– Ну, не скажи, Василий. На материке-то ты можешь всю жизнь обособленно прожить, а в Заполярье так не получится. Хочешь или не хочешь, а с компанией определиться придётся. Хотя, конечно, может, и компания хорошая будет, и себя хорошо поставишь, да нарвёшься на каких-нибудь беспредельщиков.

Викторов опять попытался возразить:

– Ну, уж их-то везде хватает.

Бригадир решил подбодрить новенького:

– В общем-то, Василий, за тебя можно быть спокойным. Ты ж и армию отслужил, и институт хороший закончил. Парень не хилый смотрю, с головой. На работе мне сегодня понравился. Надеюсь, что всё в порядке у тебя будет, – и тут же резко в сторону хозяина комнаты, – Пашка, давай, не зевай там на разливе. Наливай понемногу.

Паша разлил.

Бригадир взял рюмку. Произнёс:

– Давайте, мужики, чтоб у нас всё было, и нам за это ничего не было.

Алексей решил немного поправить тост:

– Давайте-ка, чтоб у нас всё было и было, как можно, ещё больше.

Вмешался Иван:

– Во, как загнул! А морда-то у тебя, Лёха, не треснет. Смотри, жадность фраера сгубила.

Все засмеялись, а бригадир подытожил:

– Короче, мужики, за удачу.

Все чокнулись, выпили, закусили. В комнате было уже достаточно накурено, разговор пошёл вразнобой. В основном, старались поучить Викторова жизни в Норильске, да и не только в Норильске, а, вообще, жизни. Даже Паша, который был года на три младше Василия, восседал на стуле с победным видом и махал руками перед лицом новенького, что-то ему внушая.

Завершалась пьянка ни то по просьбе, ни то по команде бригадира Сергея Сергеевича:

– Так, мужики. Пора, как говорится, и честь знать. День завтра у нас рабочий, да и половина из нас – семейные. Давай, Паша, разливай остатки на посошок и по домам.

Паша разлил по рюмкам оставшуюся водку. Все быстро подняли рюмки. Кто-то что-то говорил, но уже никто никого не слушал. Выпили быстро.

От бригадира последовали указания:

– Ну, что? Все вместе идём до Ленинского; там – расходимся.

Иван и Вова домой собираться не спешили. Встретив у общаги Евгена, они уже решили, что пойдут поиграть и, только, и ждали, когда закончатся посиделки. Иван знал, что бригадир к картам относился крайне отрицательно и картёжников не любил, поэтому говорить начал робко:

– Бригадир, мы с Володькой, наверное, у Пашки чуть-чуть задержимся. Сходим, картишки покидаем. С Евгеном договорились, как-то неудобно не прийти.

Бригадир знал, что Ванина семейная жизнь вот-вот прекратится. Иван, хоть и неплохо работал, и никогда не прогуливал, но был большой любитель выпить и после этого поиграть в карты. Иногда этим пользовались, даже его знакомые. Сначала вместе с ним выпьют, а потом ещё и обыграют его. Один знакомый выиграл у пьяного Ивана телевизор – тут же подогнал такси и увёз его. Другой – выиграл ковёр – свернул его, взял под мышку и был таков. Бригадир хорошо знал Ванину семью – жену и сына – и жалел их, а на Ваню был очень зол. Сергеевич был не рад уже тому, что встретили у общежития Евгена с Коляном, а теперь и, вовсе, разозлился:

– Ваня, да что ты мне про «неудобно» втираешь. У тебя семья по швам трещит.

Иван начал раздражаться:

– Сергеевич, тебе какое дело до моей семьи? Сам разберусь.

Бригадир не унимался:

– Нина твоя уже сколько раз в контору приходила, просила, чтоб без неё тебе зарплату не давали. Ведь, ты ж всегда, если не пропьёшь, так проиграешь, – бригадир попытался смягчить тон, -Хороший же мужик, взрослый и такой безвольный. Давай мне деньги – я их твоей жене занесу, а сам – вон, штаны с себя снимай и ставь их на кон.

Иван задумался. Конечно, семья была важнее, но, коль уж заусило, то, как можно было остановиться? В этом-то и заключалось его безволие, о котором сейчас говорил Сергей Сергеевич.

– Бригадир, ну, что ты со мной, как с пацаном?

– А ты и есть, как пацан. Семью создал, а думать о ней не хочешь.

Ваня задумался и решил:

– Вот, я себе сотню оставляю, остальное – на, занеси.

Бригадир ухмыльнулся:

– Видали, сотню он себе оставляет, как мелочь карманную, а на материке у кандидата наук сотня – месячный оклад.

Ваня достал из кармана пачку денег, пересчитал их. Сто рублей положил в карман. Остальные подал бригадиру:

– Вот, здесь пятьсот семьдесят. Сергеич, ей не говори, пожалуйста, что я сотню себе оставил, – грустно добавил, – Ей и этих заглаза – всё равно, наверное, разводиться будем.

Бригадир взял у Ивана деньги, тоже пересчитал их, на всякий случай, и положил себе в карман. Ивану сказал:

– Завтра ещё спасибо мне скажешь, – немного помолчал и добавил, – не её в этом вина.

Иван махнул рукой:

– Не читай мне морали, Сергеич.

Бригадир в ответ махнул рукой на него и ничего ему больше не сказал, но обратился к остальным:

– Ещё желающие есть Евгену получку подарить?

Слегка вызывающе, ответил Вова:

– А мы и не собираемся её ему дарить. С чего ты это взял, бригадир.

Бригадир улыбался и смотрел непонимающими глазами то на Ваню, то на Вову:

– Мужики, что ж вы, как дети-то малые? Вы когда-нибудь у него выигрывали?

– Конечно, выигрывали, – заверил Вова.

– Ой, не смеши, – и на самом деле слегка рассмеялся бригадир.

Лёша, который не был картёжником, тоже тихонько засмеялся в знак поддержки бригадира.

Вова разозлился:

– А я что: на клоуна похож? Смешить вас? Я сколько раз у Евгена выигрывал. Просто, вовремя остановиться надо было.

Бригадир рассмеялся ещё сильней:

– Да ты-то не клоун, а понять не можешь, что это Евген с вами фокусы проделывает.

– Что-то ни разу не замечал.

– Правильно, и не заметишь. Потому что Евген проделывает их мастерски. И тактика у него такая: сначала немного вам, дурачкам, проиграет, а потом подчистую раздевает вас до трусов.

Вова на слова бригадира очень разозлился. Он себя считал очень хорошим игроком и не верил в то, что Евген – шулер. Было признать, что Евген шулер, а Вова этого ни разу не заметил – значит признать самому себе, что он реальный лох. Да и не верилось Вове, что, находясь с Евгеном в приятельских отношениях, Евген будет его обманывать. Поэтому ответил бригадиру резко:

– Сергеич ты в этих делах не разбираешься, так лучше в них и не суйся и нас за дураков не держи.

Бригадир воскликнул в сердцах:

– Да и хрен с вами. Правда. Мне-то что? Нянька я вам, что ли?

Бригадир заметил на столе немного недопитую бутылку водки, взял её, вылил себе в рюмку, выпил, занюхал рукавом. Обратился к Алексею и Викторову:

– Давайте, на выход.

Они втроём пошли в прихожку одеваться. Бригадир повернулся к Ване, Вове и Паше:

– А вы – игроки, завтра у меня, чтоб все, как огурчики. Посмотрим на ваш выигрыш.

У Коляна в комнате шла вялая игра. За столом было всего трое: Евген, Валера и Витя. Евген любил, когда компания была весёлая, тогда он под шутки и прибаутки обдирал работяг, а им, вроде бы, как, даже и весело было. Потом, конечно, к ним приходило осознание, что в карманах стало пусто, но это было уже потом. И тогда, как бы, большой обиды на Евгена и не было.

Посредине стола лежала пачка бумажных денег и у каждого рядом с собой по нескольку купюр. В комнате было накурено. На диване полулежал Колян и смотрел телевизор.

Раздался стук в дверь. Все немного дёрнулись от неожиданности и замерли. Колян присел на диване.

Евген показал головой в сторону двери:

– Колян, иди посмотри, кто там.

Колян подошёл к двери, отомкнул её, слегка приоткрыл. Увидев, что за дверью стоят свои парни, из общаги, открыл дверь шире и пропустил их. В комнату зашли Паша, Вова и Ваня.

Вова, увидев Валеру и Витю, первый с ними поздоровался:

– Привет, кого не видели. Не помешали?

Евген был рад, вновь пришедшим:

– О, пополнение. Проходите, всем места хватит. Сейчас игра пойдёт. Может, хоть вам повезёт, а то сидим при своих туда-сюда– обратно купюры передвигаем.

Паша скромно ответил:

– Может, и повезёт.

Евген обратился к Коляну:

– Достань-ка стаканчики.

Колян достал из тумбочки стаканы, поставил их на стол.

Евген встал, взял с полу свой портфель, достал из него бутылку водки. Евгений всегда на игру приносил пару бутылок водки. Сам он не злоупотреблял – приносил для других. Это тоже был его продуманный ход. При этом, он никогда не навязывал выпивку – понимал, что и так никто не откажется. Просто разливал по стаканам и сам, молча первый выпивал.

Так же и сейчас, Евгений сказал безразличным тоном:

– Немного взбодриться бы не мешало.

Больше всех обрадовался Иван:

– О! Совсем другой коленкор. А то мне тут бригадир немного настроение подпортил.

Колян поинтересовался:

– За плохую работу что ли?

Иван решил, что Коляну на самом деле интересны его проблемы, а, может, просто, захотелось немного пооткровенничать, и он решил ответить Коляну:

– Да нет. В личную жизнь лезет. Морали мне читать начал. Я ему пацан, что ли? Я сам зарабатываю и сам решаю, куда мне их девать: хочу – пропиваю, хочу – проигрываю.

Евген разлил водку по стаканам. Взял свой стакан и, молча, его опрокинул. Потом обратился к Ивану:

– Правильно Иван. Что их жалеть-то?

И, произнеся эти слова, Евген взял двумя руками деньги со стола, слегка их приподнял и выпустил из рук. Деньги, шурша посыпались на стол.

Евген добавил:

– Как пришли, так и ушли, – и, улыбнувшись Ивану, – На-ка новую колоду. Растасуй.

Иван начал тасовать карты.

Евгений в это время посмотрел на часы, стоящие на телевизоре, и обратился к игрокам:

– Сейчас: десять вечера. До скольки играть будем?

– Как масть пойдёт, – ответил Паша.

Иван, растасовывая карты, сказал Паше:

– Тебе хорошо рассуждать: «как масть пойдёт». Ты-то в этой же общаге живёшь. На другой этаж перешёл, да спать лёг. А мне до Ленинградской пилить, а там ещё с женой разборки. А завтра с утра пораньше на работу. Я пару часиков картишки покидаю и – домой.

Вова поддержал Ивана:

– Да, конечно, пары часиков хватит.

Евген подвёл итог:

– Ну, всё, договорились: играем до двенадцати, а там посмотрим.

Иван перестал тасовать карты:

– Ну, что? Выпьем для начала?

Мужики разобрали стаканы с водкой. Перед игрой чокнулись, выпили все вместе. Все знали, что потом будут пить вразнобой: кто за выигрыш, кто с проигрыша, кто, просто, чтоб взбодриться.

Евгений взял колоду у Ивана, тоже тасанул её, предложил:

– Мужики, для храпа народу много. Может, в азо?

Все согласились.

Евгений убрал из колоды одну масть и начал раздавать.

Время пошло незаметно. Шутили, выпивали.

Вот, уже часы на телевизоре показали одиннадцать часов.

На кону собрался большой банк, и его должны были разыграть Ваня и Витя. Ваня зашёл, Витя – ответил. Ваня опять зашёл, Витя –ответил. Ваня зашёл последней картой, Витя увидел, что проиграл – бросил с обидой последнюю карту на стол. Ваня довольный пододвинул деньги с кона к себе.

Игра пошла дальше. Ваня с большого куша денег не жалел, но выиграть больше не пришлось – как отрезало. Кучка купюр понемногу начала таять.

Зато пруха попёрла Евгену. Он то и дело только успевал двумя руками пододвигать охапки денег с банка к себе.

Он иногда посматривал на часы, стоящие на телевизоре, и видел, как стрелки показали и двенадцать часов ночи, и полпервого. Мужики, наверное, тоже видели, что назначенное время прошло, но молчали, потому что хотели отыграться. А Евгену было выгодно, чтоб они поиграли подольше, потому что точно знал, что они уже не отыграются, но сольют ему – побольше.

Евген в очередной раз пододвинул к себе двумя руками большую охапку денег с банка. В это время часы на телевизоре показывали второй час ночи.

Колян полулёжа спал на диване.

В комнате было накурено. Все полусонные, уставшие ещё какое-то время молча играли.

Перед Евгеном лежала, лишь, небольшая кучка денег – после каждого крупного выигрыша он рассовывал деньги по карманам, чтоб они не мозолили глаза проигравшим.

Первым из-за стола, немного покачиваясь, встал Ваня:

– Короче, я – пустой, – как бы, оправдываясь за неудачную игру, сказал он, – Бригадир испортил перед игрой настроение, так и пошла вся игра наперекосяк. Пойду до дома. Спать хочу. А там ещё скандал будет, если Нинка моя не спит. Всё обрыдло уже. Зима на носу.

Евгену тоже уже хотелось завязать с игрой. Он хорошо наварился с мужиков, и вычищать у них последние рубли не было никакого желания.

Евген начал намекать на окончание сегодняшней партии:

– Я смотрю, что-то все приуныли. Носом в карты клюете, а потом мне будете предъявлять, что я вас обчистил. Спать-то не надо за игрой.

Ответил Паша:

– А как тут не уснёшь? Встаём рано, весь день на улице работаем. Нам бы теперь на работе не уснуть.

Павел встал из-за стола, сложил несколько оставшихся рублей в карман, обратилсяся к остальным, сидевшим за столом:

– Мужики, ну? Вы-то как? Остаётесь?

– Да нет, конечно, – ответил Валера, – Я тоже продулся, да и спать надо.

Все начали вставать из-за стола и прощаться с Евгеном.

На следующий день вся бригада верхолазов-монтажников сидела за столом у себя в бытовке. Все были с похмелья, но особенно невзрачно выглядели Володя и Иван. Паша, хоть и играл вместе с ними полночи в карты, но, всё же, был помоложе и легче переносил похмелье, да и не сильно пьяным он был вчера.

А, вот, Иван поддал больше всех и совсем не выспался.

Бригадир старался разговаривать со всеми по-отечески:

– Давайте чайком отпаивайтесь, – сделал паузу, – и, чтоб не филонить у меня. Норму никто не отменял.

Иван тяжело выдохнул:

– Да не впервой. Здоровье-то ещё позволяет и бухнуть, и поработать, и опять бухнуть.

Бригадир усмехнулся:

– Тебе ещё и весело. Это хорошо. Значит, есть ещё порох в пороховнице.

Викторов тоже немного попытался поднять настроение, то ли, хотел показать свою образованность:

– Ты, Иван, прямо, как по Некрасову: мы до смерти работаем – до полусмерти пьём. Да?

Мужики засмеялись, и Викторов был этим доволен.

Иван ответил:

– Да, вроде того.

Времени до начала работы оставалось ещё минут пятнадцать, поэтому сильно не торопились. Чай пили медленно, о чём-то разговаривали.

Бригадир спросил у Ивана:

– Дома-то, как тебя встретила?

Иван спокойно ответил:

– Молча. Утром тоже, вроде бы, спокойно.

Он начал вспоминать, как добрался вчера до дому и, как его встретила жена. Да. Всё было нормально. Иван понимал, что скандала пришлось избежать, благодаря бригадиру, потому что он вчера забрал у него почти всю зарплату и не поленился занести её к нему домой на Ленинградскую и отдать жене. Утром тоже обошлось без скандала.

Бригадир, как будто, прочитал Ванины мысли:

– Скажи спасибо, что я ей деньги вчера занёс.

Иван искренне поблагодарил:

– Спасибо, Сергеич. От души.

Бригадир продолжил разговор с Иваном:

– Ты, вот, Вань, всё рассказываешь, что ты поскрёбыш, что отец на фронте погиб, когда ты ещё мальцом был, что сёстры старшие в мамки тебе годятся. Вот, ты и привык, чтоб все тебя по головке гладили. До сих пор тебе нянька нужна, а не жена.

У Ивана раскалывалась голова с похмелья, в голову лезли всякие нехорошие мысли: переживал об отношениях с женой, о вчерашнем проигрыше. И ему очень не хотелось слушать нравоучения бригадира:

– Сергеевич, хватит мне морали читать. Давай, в другой раз. Вчера перед игрой настроение испортил. Можно сказать, что из-за тебя проигрался.

Бригадир и сам понимал, что сейчас – это лишнее, но не хотелось сидеть молча:

– Я тебе морали не читаю. Так, мнение вслух. А проиграл ты вчера не из-за меня, а я, наоборот, хоть деньги сэкономил. Не я б, так с сегодняшнего дня, точно, в холостяках ходил бы.

– Сергеич, я ж поблагодарил тебя. Мне что ж теперь тебе в ноги ещё покланяться?

Новенькому было очень интересно узнать, чем закончилась вчерашняя игра в общаге, но все об этом молчали, а спросить было неудобно. Он прислушивался к мужикам и теперь, как бы, случайно услышав, сразу же уцепился за слова и спросил:

– Так вы, что? Проиграли вчера, что ли?

Тут уже в разговор включился Павел:

– И не только мы. Нас там вместе с Евгеном шестеро было. Он один только в плюсе и оказался.

Бригадир был рад, что его слова в отношении Евгена подтверждались:

– Да сколько раз я вам говорил, что шулер он прожженный. Клейма на нём ставить негде.

Паша встал на защиту Евгения:

– Да не возводи ты напраслину на человека. Ты на него злишься, что он не из нашего круга. А он – нормальный парень, весёлый. Я с ним первый раз, что ли, играю? И ни разу его никто за руку не ловил.

Бригадир не сдавался:

– Ага. И ни разу у него никто не выиграл. Вот, чтоб всем так везло.

– Да выигрывал я у него, – в сердцах воскликнул Паша.

– И я выигрывал, – сказал Иван.

– И я – тоже, – подключился к разговору Вова.

Бригадир улыбнулся, развёл руками:

– Ну, и где они, эти ваши выигрыши?

Ответ был от Вовы:

– Сергеич, я ж тебе вчера говорил, что остановиться вовремя надо было.

– Ну, и кто б вам дал остановиться, да ещё и уйти с выигрышем? – спросил бригадир.

– А кто б нам помешал? – спросил Паша у бригадира.

Сергеич замотал головой:

– Совсем вы жизни не знаете, – посмотрел на них хитро, потом спросил, – А Колян-то – боксёр, на кой там? – ещё сделал паузу и продолжил – Сам не играет, а всегда при Евгене.

Паша понял, что Сергеич намекает на то, что Колян при Евгене, вроде бы, как для защиты. Но Паша не хотел верить в это:

– Да Колян классный мужик. Мы с ним в одной общаге уже сколько! Как свои. И в кабаке вместе зависали.

Алексей в карты не играл и решил принять сторону бригадира, поэтому сказал Паше с подковыркой:

– Ага, только за разными столиками.

Над Пашей посмеялись, а бригадир был рад поддержке и добавил:

– Никакой он тебе ни свой. Он Евгену свой, – сделал паузу. И, глядя в глаза Павлу, жёстко добавил, – И, если что с Евгеном не так пойдёт – он тебя, не раздумывая, по стенке размажет.

Бригадир встал из-за стола и начальственным тоном произнёс:

– Кончай чаи гонять. Работать идём по-стахановски. Надо Пашке, Вовке и Ваньке проигрыш отработать и, чтоб ещё на следующую игру хватило. Да, Иван?

Вкалывали, действительно, по-стахановски. Работали парами на разных этажах. Викторов был в паре с Пашей. Когда подошло время перекурить, они отошли вглубь здания, подальше от оконного проёма, туда, где не задувал ветер. Поставив друг на друга, валяющиеся под ногами кирпичи, парни присели на них. Паша достал пачку сигарет, протянул Викторову.

Викторов отказался:

– Нет, спасибо. Я ж не курю.

– Ах, да. Не привык я ещё. У нас в бригаде до тебя только Иван не курил.

Викторов никогда раньше не сталкивался с карточной игрой на деньги. Как-то, вообще, отвело его в жизни от плохой компании. А теперь в Норильске его многое удивляло. Особенно, его вчера удивило, что, оказывается, в нашей стране среди обычных советских граждан запросто встречаются бывшие пособники фашистов, и никто их ни в чём не упрекает. Более того: их оправдал суд, заменив смертную казнь сроком, их оправдывают сами люди тем, что было такое время. И теперь вместе ними живут, работают, выполняют и перевыполняют план, пьют за одним столом водку, отмечают вместе с ними праздники и роднятся с ними.

Удивило его, как легко здесь относятся к деньгам, особенно-то, их не считая. Запросто сотнями и пропивали, и проигрывали, а, ведь если б он после института устроился на тренерскую или преподавателем физкультуры, то у него зарплата была бы, чуть больше сотни.

Василию было интересно узнать ещё что-нибудь про карточную игру. И он опять завёл разговор:

– Паша, я всё-таки не пойму, что там бригадир про шулера говорил?

Паша попытался разъяснить новенькому:

– А ему откуда знать? Делать нечего – собираемся поиграть. По его понятию: каждый, кто выигрывает, тот и шулер. Вася, тут же не все до денег жадные, хоть и приехали, вроде бы за длинным рублём, да только длинный рубль он для того и нужен, чтоб красиво его потратить. Кто-то его на спальный гарнитур потратит, на люстру хрустальную. Другие, вон, – пиво летают попить в Красноярск, а то и в Москву. Я, кстати, тоже летал.

Паше было приятно похвастаться таким куражом перед новым человеком. Он сделал паузу. Подумал, что Викторов удивится тому, как здесь лихо тратят бабки, и начнёт восхищаться Пашей. Но Викторов отнёсся к этому достаточно спокойно. Хотя на самом деле Викторов был этому удивлён, но не хотел предстать перед Пашей «деревенской оглоблей» с материка. Паша немного обиделся, что Викторов пропустил его хвастовство мимо ушей, но тоже решил не подавать виду, чтоб Викторов не подумал, что для Паши это какая-то редкость.