Текст книги "Девушка с голубыми глазами"

Автор книги: Олег Хлякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Послышался удар ножа о щит. Сверкнуло в темноте лезвие. Воины Дамии вооружены хуже варваров:

жесткие панцири, шлем без забрала, мечи и копья – второсортный товар. Победа дамийцев всегда достигалась за счет мастерства ее жрецов. Как рассказывали бывалые воины, дамийцы могли силой взгляда вызвать у противника панику, убивать и сжигать воинов. Задача обычной пехоты сводилась к преследованию убегающего противника.

Соответственно должного внимания к подготовке солдат не уделялось. Думаю, те двое сожалеют о пробелах в своем образовании. Кажется, я отсек одному из них руку, а второго сбил с ног и пронзил мечом. Шум стычки поднял всех на ноги, так что я вытащил меч из туловища этого бедолаги и припустил по улице. Было темно, и я забежал в тупик. Впереди была глухая стена, а сзади меня догоняли несколько олухов с копьями и факелами.

Со стороны они напоминали вратарей, но у них были копья. Я разогнался и, не останавливаясь, отбил блоком руки одно копье, второе, ударами ног разбросал преследователей и пустился бежать к воротам. Калитку перемахнул с разбегу и направился к ближайшей горушке. Не думаю, чтобы у кого-либо из моих преследователей хватило дыхания добежать до подножия того холма.

Так я перешел на нелегальное положение. С собой у меня ничего не было ни продуктов, ни даже фляжки с водой, но это меня не смущало. На тренировках я выдерживал голодовку с неделю, а воды было достаточно в ручьях. Три дня продержаться я мог в любом случае, и этого было достаточно. По ровной дороге, ставя новый рекорд в убегании, я добрался до холма, на котором я ранее заметил белые стены и конусообразный купол культового сооружения. Колючки стегали меня по лицу и рвали одежду, ноги скользили на крутом склоне, кровь гулко стучала в висках, но я упорно карабкался вверх. В темноте некогда было искать тропы, и приходилось подниматься самым коротким и неудобным путем. Лунного света хватало лишь различить линию гор. Поднявшись довольно высоко, я позволил себе остановиться и оглянуться назад.

Внизу, у подножия, лаяли собаки, и поднималась цепочка факелов. Самое веселое только начиналось. Я выматерился. Включился мой шлем:

– Сергей, где ты? Что случилось?

– Они спустили собак.

– Открывай мешок и выпускай насекомых.

– Думаешь, поможет?

– Поможет, быстрее.

Я сбросил с плеч котомку и спешно начал ее развязывать. Вот и свиток. Я вспорол ткань. Там была плотно склеенная масса насекомых, часть которых взлетела, а часть осталась.

– Ну что ты? Заворачивай остаток и уходи.

– Ладно, за мной должок.

Не знаю, что могли сделать комарики с четвероногими друзьями человека, но они сделали.

Погоня за мной исчезла.

Всю ночь я бежал по складкам местности, избегая дорог и огней. День я отлеживался в кустах. По моим расчетам я забрался достаточно далеко для выполнения задания. Но мой шлем имел другую точку зрения и требовал идти вперед и только вперед. В следующую ночь мне пришлось лезть еще на одну горушку. На ее макушке надо мной смилостивились и дозволили выпустить все мое комарье с попутным ветром. Дело было сделано. Я посидел, посидел пнем на вершине, поостыл, полюбовался ночным небом, и тут мне стало так тошно, хоть на луну вой. Пока я бежал и дрался, все мои мысли и чувства притупились, но стоило мне расслабиться, как меня начали мучить совесть и раскаяние. Злился, кричал, что предали, клялся, что спасу. Трус, предатель, убийца, наймит.

Я сидел и тихонечко выл от бессилия и злости на себя.

– Что с вами? – осведомились у меня над ухом, – вам плохо?

– А не пошел бы ты...

– Возвращайтесь, – тихо промолвила Нини, – у нас есть для вас новости.

– Какие новости, – встрепенулся я.

– Увидите. Требуется ваше присутствие.

В моем сердце затеплилась надежда.

– Я готов выступить.

– Тогда вперед.

Это были вторые сутки моего бега на пустой желудок. К вечеру второго дня я увидел геликоптер, летевший на бреющей высоте. Это были за мной.

Под мерный рокот мотора я заснул и проснулся уже в больничной палате. На меня смотрели Юпи и моя учительница местных диалектов Нини.

– Ну как дела, Сергей?

– Почему я здесь?

– Почему? Ты забыл, что почти не спал те два дня?

Ты был как выжатый лимон. Мы боялись, что у тебя наступит обезвоживание организма и поместили тебя сюда. Но ты только спал.

– У вас были новости для меня. Из-за них я спешил.

Эта парочка переглянулась.

– Видишь ли, командование решило, что тебя надо возвратить. Это была уловка.

– Ясно, – сказал я и отвернулся от них к стенке.

Ложь, еще одна ложь.

– Сергей, не обижайся, мы сделали так, чтобы не потерять тебя. Ведь если ты влюблен в эту девушку, то ты мог наделать глупостей и погибнуть.

– Да-да, – подхватила Нини, – ты благородный человек и способен на самопожертвование ради другого человека. Мы не хотели, чтобы ты умер, пытаясь спасти Мари. Знаешь, мы, разведгруппа, должны благодарить тебя, она смолкла, ожидая вопросительной реплики. Потом продолжила, – твои комарики заработали. Они уже в Хутмосе и передают отличные картинки праздника.

– Пиршества людоедов?

– Нет, они не людоеды, они просто приносят людей в жертву богам. Жертвоприношения еще не состоялись. Да, удалось списать информацию с прежнего десанта роботов. Если хочешь, ты сможешь посмотреть на праздник, на Хутмос и на все, что передают зонды.

"Увидеть еще раз Мари?" – я встал, оделся и пошел вслед за этими льстецами и обманщиками в зал информатория. Этот зал был весь заставлен плоскими экранами, на которые транслировалась вся скорректированная информация.

– Что ты хочешь увидеть? – спросил деловито Юпи, усаживая меня в кресло и устраиваясь перед малым, по его росту, набором клавиатуры, – Мари?

– Да.

– Пожалуйста, сейчас сделаем тебе Мари.

По экрану запрыгали картинки, Юпи заговорил с невидимым оператором. В ответ послышался уже позабытый мною свист. Наконец картинки стабилизировались – пол, выложенный сине-зелеными плитками, бассейн, стайка девушек.

Это была сауна, где мылись, расчесывались, умаслялись благовониями женщины. Камера располагалась на потолке, и мы смотрели на девушек сверху вниз.

Я хотел было выразиться, что с удовольствием посмотрел бы порнографию в другой раз, но осекся.

В одной из девушек, сидевших на скамье, я узнал Мари. Она сидела неподвижно, ладони на коленях, обнаженная. Над ней хлопотали двое служанок.

– Что это за гарем? – вопросил я. Нини с Юпи переглянулись, – мы не знаем этого слова.

– Что это значит? – подал голос ревнивец.

– Жертвы перед смертью должны быть хорошо ухожены, одеты и расчесаны, как полагается.

Таковы здешние обряды.

– Когда это случится?

– Пожалуй, тебе лучше не смотреть.

– Когда это случится?

– Через пару часов.

– Так, а пониже нельзя?

– Что пониже?

– Я хотел бы увидеть ее лицо.

– Хорошо, – и Юпи заговорил в микрофон. Я понял ответный свист – ответ был отрицательный.

– Ладно, – сказал я, поднимаясь с кресла, – я пойду к себе. И не надо меня тревожить и провожать.

– Хорошо, хорошо.

Мари. Я видел твое прекрасное тело, я видел, как много я потерял. Я больше не мог терпеть, больше не мог выносить разлуку с тобой.

Я вышел из здания информатория наружу, на свежий воздух. Огляделся вокруг. Никто за мной вроде бы не следил. Впрочем, если бы и следил.

Попробуй разгляди комарика на стенке в десяти метрах от тебя. Так или иначе, но никто не пытался остановить меня, когда я пошел к складу с вооружением. У склада была стальная дверь и замок, так что я даже не пытался приблизиться. Я прошествовал мимо пакгауза к стоянке грузовиков.

Там всегда стояло несколько машин. Хвала Аллаху и благословение Автору, так было и на этот раз.

Ключей у меня не было, так что я сразу полез под капот машины. Работать было рискованно, но током меня не убило – успел отдернуть руки. Проскочила искра, и мотор заработал. Я выполз из-под днища, встал, ударил по дверце пониже ручки, и дверца распахнулась. Сел за руль. Оставил дверцу открытой. Разогнался, подъехал к складу и на всем скоку (ходу, разъезду, разлету, движимый силой инерции) таранил стену. За секунду до столкновения я выпрыгнул из машины. Недаром говорят, нельзя оставлять машину без присмотра.

Раздался грохот. Грузовик въехал в стену, проломил ее и остановился. Нашла коса на камень. Я поднялся, отряхнулся и осмотрел себя. Голова, руки, ноги были ободраны до крови, но серьезных травм не было. Я подбежал к грузовику.

Приходилось поспешать, пока не проснулась недремлющая охрана. Хороший был грузовик. После такого удара он еще соглашался работать. Я дал обратный ход, и мой таран выкатился из пролома. Я стремглав бросился в дыру, нырнул туда и через минуту вынырнул с охапкой боеприпасов. Потом нырнул снова. Побросал все в машину, огляделся.

Охрана еще и не чесалась. Всякое уважение к начальнику было мной утеряно и потеряно. Он не догадался приказать поставить датчики тревоги на складе.

Перед грузовичка напоминал гармошку, но автомобиль был на ходу. Мы с ним отправились в путь к аэродрому. Я пытался выжать максимальную скорость из моего инвалида, но грузовичок только жалобно стонал и катился со скоростью двадцать км в час. Тем временем подошла очередь оператору вневедомственной охраны осмотреть и тот участок сектора, где я набедокурил.

Я уже подъезжал к стоянке вертолетов, когда увидел несущийся мне наперерез армейский бронетранспортер. Я развернулся и поехал скачками к другому краю аэродрома. Там стояло нечто, смахивающее на истребитель СУ-27, но погабаритнее. Откуда мне было знать, что это всамделишний космический истребитель? И что он не имел права взлетать с наземного аэродрома на основных двигателях? Что для этого подвешиваются обычные химические , которые тот сбрасывает по выходу из атмосферы? Я въехал на его ВПП и поехал к самолетику. Над моей кабиной прогрохотала огненная трасса. Я был на одной линии огня с тем истребителем, и стрелок не рискнул взять более точный прицел. Я успел. У истребителя я отключил мотор, выпрыгнул из кабины и с автоматом наперевес бросился к самолету. Около него три человека, тьфу, драконы возились с инструментами и ящиками.

– Стоять! Руки вверх! – рявкнул я. Меня поняли без перевода и вскинули лапки. У всех троих глаза были выпучены и прыгали то на меня, то на ствол авомата. – Готовьте агрегат к полету, – прорычал я, – кто здесь летчик?

– Я, – на свою беду сознался бедолага.

– Лечь на землю, мордой вниз.

Пока они отдыхали и расслаблялись, я закинул в кабину свои манатки. Кабина была маленькой и неудобной. Было два кресла, проход между ними, свободное пространство позади. В задней части имелась вогнутая серебристая дверь. Там была камера в форме барабана. На туалет не похоже. Я выпрыгнул наружу.

– Пилот, встать, пошли, – для пущей убедительности ствол автомата уперся ему в спину. Держа его на прицеле, я поднялся за ним в кабину.

– Человек, ты делаешь глупость, – прогундосил он через переводчика.

– Мне терять нечего.

– ...мало топлива.

– Ничего, мне недалеко, в Дамию. В один конец, в Хутмос. Ты знаешь район пирамид?

Тот искоса взглянул на меня и начал работать с клавиатурой. Что ж ты смотришь на меня искоса, низко голову наклоня? Нет, до такой степени шею пилот не выгибал, как героиня славной советской песни, но выражение морды было еще то.

– Человече, ты понимаешь, что будет, когда мы взлетим?

– Что?

– Что? Мы можем погибнуть. Эти двигатели не предназначены для полетов в теплой атмосфере.

Я взглянул на обзорные экраны.

Бронетранспортер уже прибыл, и солдаты окружили самолет.

– Включай двигатели! – пилот покосился еще раз и нажал кнопку. Раздался рев, из доз вырвалось пламя, вокруг аэроплана встала стена из огня и расплавленного бетона. Потом двигатель смолк. По фюзеляжу застучал град из комьев земли и обломков бетона. Потом уцелевшие экраны показали спины спешно эвакуирующихся десантников.

– Полетели, – ствол автомата ободряюще ткнулся в пилота своим черным носом.

Пилот дрожащими руками включил двигатели, и мы полетели. От ускорения меня вжало в кресло.

Истребитель взлетел почти вертикально. Пилот, видимо, решил убить меня перегрузкой и покончить с угонщиком без суда и следствия. Глаза мои вылезли из орбит, но я был жив и в сознании. Дракон поглядел на меня, я поглядел на дракона.

Путешествие продолжалось. Не знаю, как долго мы летели, но когда с глаз моих кровавая схлынула пелена, небо было черным. По моему лицу текло что-то теплое и противное. Рука моя была словно свинцовая. Я поднял ее и прикоснулся к лицу. Из носа текла кровь.

– В Дамию, – прохрипел полупокойник, – учти, мне терять нечего.

Истребитель заскользил вниз, к земле. Да, мой летчик был асом. О колдовской защите дамийцев ему было известно не хуже меня. Мы должны были разбиться еще на подлетах к Дамии, но колдуны ничего не успели сделать. Расстояние от границ Дамии до Хутмоса наш истребитель прошел за несколько секунд. Была ли то заслуга пилота или бортового компьютера, но я очутился в Дамии за какую-то минуту.

– Где садимся?

– Между пирамидами.

Вот и пирамиды мелькнули под нами. Самолет развернулся, и вновь перегрузки вдавили меня в кресло. Я очухался, когда смолкли двигатели.

Истребитель стоял накренившись посередине вспаханного им поля. Я взглянул на экраны. Они ничего не показывали.

– Что теперь? – поинтересовался пилот.

– Иду убивать. Треба спасти одну девушку.

Оставайся здесь, – посоветовал я, натягивая бронежилет. Следом были каска и подсумки. Для боя я прихватил пулемет и тысяч десять патронов. С трудом протиснулся в люк и спрыгнул на землю.

Упал, перекатился, поднялся, и тут в животе словно что-то оборвалось, и я упал снова. Это было мышечное оцепенение. Мои мышцы свело судорогой, и я лежал под самолетом, не в силах пошевелиться.

Это был конец. Финита ля комедия. Хана спасителю красивых девушек. Ах, ножки, ножки, где вы, где вы?

Я лежал куриным окорочком, ляжкой Буша под крылом самолета, завтраком людоеда или туриста?

Под крылом самолета слышал крики, плач обожженных людей из той толпы, что стояла там, за кромкой сожженного поля, слышал, как потрескивает раскаленное крыло самолета. Думаю, поставь возле меня счетчик Гейгера, тот бы не просто потрескивал. В воздухе воняло гарью и паленым мясом. Я лежал на правом боку, навалившись на ложе автомата. Головы повернуть было не можно, но я видел, как, прорезая ряды мечущихся обывателей, проходят и строятся солдаты. Части МЧС прибыли. Солнечные блики отражались на ярко надраенных шлемах и остриях копий. Сейчас они подойдут, свяжут этого пройдоху и наглого пришельца, потом приставят лестницу и поднимутся в кабину. Пилот наверняка тоже в коме и сопротивляться не сможет. Потом вы оба станете главным блюдом, piece de resistance, на этом празднике жизни. Да, компанию инопланетянам составит и девушка. Интересно, она пойдет на закуску или в качестве приправы? Она ведь маленькая, нежная, воздушная, не то, что эти два жилистых типа. Как, ты говоришь, ее зовут? Мари?

Мари. От воспоминания этого имени я зарычал, закричал, застонал, завыл. Ненависть. Я напрягся и перевернулся на спину. Каждое движение отдавалось жгучей болью. С меня словно срезали мясо. С криком я начал подниматься. Было больно, ужасно больно. Слезы потекли по щекам. Давай, Серега, давай, жить надо и тебе и ей. Терпи, козаче, атаманом будешь.

Среди стоявших кольцом солдат произошла суматоха, и они рванули ко мне. До них было метров двести. Я поднял пулемет, негнущимися пальцами снял его с предохранителя, включил ударник.

Обхватил ствол двумя руками и дал очередь, одну, вторую.

А-а-а-а, в меня полетели стрелы. Но что могли сделать эти дикари со своими жалкими стрелами?

Магазин кончился. Я вставил новый и начал расстреливать в упор этих бравых парней. Более трусливые и слабонервные спасались бегством, побросав оружие. Храбрые и мужественные полегли вокруг меня, зажимая руками раны и стеная. И тут я убедился, что мне по-прежнему больно шевелиться.

Я не был ранен, это была просто боль. Подвывая, я сделал один шаг, потом второй. Где мне было ее искать? В последний раз я видел ее в бане. Merde treizieme puissance. Над моим ухом чихнул динамик, и прорезался знакомый голос.

– Сергей, Сергей, ты нас слышишь? Отзовись, Сергей.

– Слышу.

– Где ты находишься?

– Возле самолета.

– Поднимись в самолет или уйди от него.

Нахождение под самолетом в радиусе его выхлопа смертельно опасно. Высокая радиация.

– Хорошо, я уйду от самолета.

– Что с летчиком?

– Не знаю.

– Он не отзывается на наши позывные. Что с ним сделал?

– Ничего я с ним не делал. Это все проделки местных колдунов. Где Мари?

– Ты хочешь забрать ее и вернуться? Но тебе не дадут улететь.

– Я убью их всех. На меня их колдовство не действует, – прихвастнул я, – патронов у меня хватит.

– Подожди. Так. Когда вы приземлились, процессия с жертвами уже пришла к пирамиде.

– К какой из четырех?

– К южной.

– Так, я иду туда.

– Сергей, в южной пирамиде твой самый опасный противник, самый большой источник силы.

– Что за источник?

– Один или несколько жрецов. Они практически всемогущи.

– Это мы еще посмотрим. Так ты говоришь, южная пирамида?

– Да, желаем удачи.

– К черту.

Что ж, мои наниматели решили воспользоваться обстоятельствами и дают мне карт бланш. Я по-прежнему был зол и немного взбешен. Это называется, я начал действовать в своих интересах? "Шлепни нам того жреца." Он слишком много знает. Или умеет? М-да, дела, без пилота мне отсюда не выбраться. Всех не перестреляешь.

Шагай или сдохни. Подбадривая себя таким образом, я пошлепал к южной пирамиде. Там сбилась в кучу толпа. Как легко и просто было нажать на курок. От этой мысли я взмок.

Господи, кем я стал! Зверем, готовым убивать беззащитных людей. По мере того, как я шел, боли утихали. Моя голова стала рассуждать здраво. Мари могла находиться на вершине той пирамиды, в толпе у подножия или уже сгореть в пламени доз.

Заскрипев зубами, я вызвал Базу.

– База, база, отвечайте, где Мари? Вы нашли ее?

– Да, сейчас она поднимается вверх на южной пирамиде.

– Где? Дайте мне наводку.

– Включи прицел. Так, наводи на пирамиду. Выше, левее, левее. Это их группа.

– Я хочу отрезать их продвижение огнем.

– Подними выше на пятнадцать градусов, пли.

Я дал очередь, потом еще по верхушке пирамиды.

– Отлично, они остановились и легли. Продолжай движение, Сергей. Сзади! Обернись!

Я развернулся. На меня бежал отряд человек в двести. На них ушло два магазина. Потом я повернулся.

– Они волокут пленных к вершине.

Я развернул пулемет к вершине пирамиды. Мои выстрелы разогнали большинство тех, кто там находился, и только группа из двадцати-двадцати пяти человек продолжала движение вверх. Уйти в сторону они не могли. Я порекомендовал им не двигаться, пальнув поверх голов. Они были совсем близко от вершины. Я ринулся вперед, стреляя по макушке башни. Какой-то воин с мечом, страждущий подвигов, поднялся с земли и ринулся на меня. Я укоротил его на голову, потом забросил пулемет за спину, подхватил с земли меч и начал подниматься.

Я не хотел рисковать ее жизнью, пуляя во все стороны. Вот еще один воин пытается выполнить свой профессиональный долг. Перешагнув через труп, я поскользнулся на мокрых ступеньках и продолжил восхождение. Ого! Вы, ребята, решили оказать мне любезность и спускаетесь? Спасибо за заботу подниматься так утомительно. Что с вами, сударь? Кровь горлом пошла? Зря ты меня ударил по руке, щенок. Бить надо вот так, насквозь. Какие кишки у тебя длинные. Вай-вай, четверо на одного. Я делаю прыжок на несколько ступеней вниз, отбрасываю меч, перебрасываю на грудь пулемет.

Даю очередь. В лицо летят брызги. Путь свободен.

Ступени, ступени, а вот и жертвы.

– Мари, Мари, а как ты? – я падаю перед ней на колени, – слава богу, ты жива?

– Это был ты? – она замялась, не в силах вспомнить моего имени, – ты пришел спасти нас?

– Я пришел спасти тебя.

– Ты колдун.

– Нет, Мари, нет. Просто, просто я объясню тебе это потом.

Включился передатчик: "Сергей, ты не забывай о вершине. Потом ты спустишься с девушкой к самолету. Летчик ждет тебя.

– А иначе он меня ждать не будет? Ясненько, – я тяжко вздохнул и поправил пулемет на плече.

Оставался последний рывок. Я перезарядил орудие убийства и стал подниматься, – ждите меня здесь, – бросил я заложнику.

На вершине пирамиды был храм. Его барельефы изображали неведомых животных и следы невиданных зверей. Русалок не было. Были просто всякие неприличные сценки. Скажем так, подражания индийской хромовой живописи. Выложен был храм разноцветным камнем, мрамором, кажется, и напоминал морскую раковину. Но мне было не до раковины, меня интересовал моллюск, белое мясо внутри. Я вошел. Внутри были снова барельефы, каменные столы с желобками для стока крови, разделочный инвентарь мясника, курильницы (или плевательницы), жертвенники и лысые типы в длинных белых до пят балахонах, расшитых золотыми, красными и коричневыми узорами. Мне незачем было их жалеть. Попади я им в руки, они бы меня бы не пожалели. Кто там был самый главный и опасный, не знаю. Перестрелял всех, кто не спрятался.

Покончив с грязной работой, я сбежал по ступенькам к группе ботсванцев. Оглядел горизонт. Ботсванцы оглядели меня.

– Я не смогу забрать вас всех, – порадовал я их, – только половину. Девушки пойдут со мной, а что до вас, ребята, то оружия много, хватайте и бегите...

Только подальше от моего дракона. Спасайтесь сами. О девушках я позабочусь.

Парни переглянулись и начали спускаться.

Сначала робко и неуверенно, потом быстро и кубарем. Я смотрел сверху, будут ли у них проблемы. Помните тот анекдот? Идет душман по дороге, а впереди него шагает жена-красавица. Его спрашивают соседи:

– Дарагой, ты почему сзади идешь, а жена впереди идет?

– Аллах акбар, как Коран говорит, так я и делаю.

– Э-э-э, дорогой, когда Мухаммед писал Коран, мин не было. Давай лучше ты впереди пойдешь.

Вот мои ребята задержались у убитых мною стражников, начали раздевать трупы.

– Сергей, к вам прибывает отряд солдат из города, – предупредила Нини.

– Сколько их?

– Ты можешь поспеть к самолету, не ввязываясь в драку.

– Ты права, – я еще раз окинул взором окрестности.

Большинство людей спасалось бегством. Между пирамидой и самолетом никто не стоял. Я перевел пулемет на одиночную стрельбу. Угрожать мне мог лишь удар в спину. Среди лежавших на земле людей мог найтись безымянный герой, готовый всадить мне нож в спину и повторить подвиг Александра Матросова. Я принял превентивные меры – по пуле каждому подозрительному трупу. Осмотрел девушек – они были бледные, но ни одна не была ранена.

– Держитесь, красавицы, позади меня. Мари, ходи сюда, – Марьюшка переместилась поближе ко мне. Я ухватил ее покрепче за руку. – Вперед, коммунары. – Автомат в правой руке, Мари в левой, мы двинулись.

Наша группа была совсем рядом с самолетом, когда Юпи истошно завопил:

– Сергей, дамийцы слева! – и верно, из-за пирамиды выползала черепаха тяжелой пехоты.

– Вперед, к дракону! – скомандовал я, и девушки побежали к самолету. Парни уже давно испарились, передо мной была лишь неприятельская рота. А может, когорта или фаланга. Кто их разберет? В воздухе засвистели стрелы. Лучники, с легкой руки автора, поторопились и стрелы пролетели мимо. Я упал на левое колено, примостил мою мясорубку поудобнее и включил прицел. Лишних патронов у меня уже не было.

Демонстрация превосходства огнестрельного оружия над холодным (или, как выражаются французы, белым и благородным) была короткой и убедительной. Еще бы, я же не француз. Пора было сматывать удочки.

– Эй, ведущий, скажи летчику, пусть спускает трап. Я иду.

От люка до земли было метра три, а я вам не муха, чтобы ползать по фюзеляжу.

– Хорошо, он предупрежден.

Все складывалось удачно. Правда, предстояло объяснение с начальством насчет моего терроризма, но победителей не судят, не правда ли?

И тут один недобитый жрец попробовал на мне свой последний аргумент.

Внутри меня потеплело, потом стало жарко, потом горячо и больно. Мои внутренности словно загорелись. Согнувшись в три погибели от боли, я поплелся к самолету. Ощущение было, что я горю самым натуральным образом.

– А-а-а, ведущий, я горю, – простонал я и упал мешком под тушей истребителя. Внутри меня потрескивало и пахло дымком шашлыка. Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? Дальнейшего я не помню.

Опамятовался я уже в больничной палате. "Это становится дурной привычкой", – подумал я и обнаружил, что из меня выползает целый сонм змеевиков и трубочек. Бог с ними, трубочками и жердочками, я собственного тела не чуял, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Очнулся? Сергей, ты не можешь говорить голосом, но ты можешь шевелить губами и артикулировать слова. Включен рентгеновский аппарат, и он, компьютер, воссоздает твой голос по снимкам. Ты нас слышишь?

– Да. Где я ? Что с Мари? Где она?

– Скажи спасибо пилоту. Он втащил тебя на борт и всунул в камеру.

– Какую еще камеру?

– Сергей, ты хоть понимаешь, что ты наделал? – я молчал как пленный партизан, – аппарат, который ты угнал, космический боевой самолет, истребитель.

На борту такого рода аппаратов есть камеры для быстрого замораживания пилотов. Для корабля такого класса ресурсы жизнеобеспечения очень ограничены, и камера может сохранять замороженные продукты очень долго. Именно это и было сделано с тобой.

– Ясно, а что там с моими девушками?

– Все девушки благополучно доставлены на Базу.

– Слава Богу, а что теперь будет со мной?

– Угон боевого корабля, проникновение на склад с целью хищения оружия, вооруженное сопротивление властям – в метрополии это тебе дорого бы стоило.

Но слава богу, ты находишься на Церцее. Мы можем сделать одолжение для тебя. Ты уже оказал командованию ценные услуги. Оно не разочаровано.

– Это вышло ненарошно.

– Что?

– Ценные услуги.

– Перестань ерничать. Как бы то ни было, командование принимает твой первоначальный план: оказать услугу князю Яносу, спасая заложников, помочь ему в войне с Дамией, заключить с Яносом военный союз. Нам надо поспешить. Своей глупостью ты прорвал оборону Дамии. Пирамиды разрушены. Это сделал пилот при взлете. Неизвестно, как быстро оправится наш противник, но нам лучше поспешить. Сейчас идет подготовка к десантной операции. К нам завезли старинное пулевое оружие. Кстати, ты его использовал. Отряд на вертолетах постарается как можно глубже проникнуть вглубь Дамии и атаковать Хутмос. Целесообразно привлечь ботсванцев к этой операции. Иными словами, нужно нанести визит вежливости к князю и пригласить его. Это могут сделать деймос, это можешь сделать ты. Пока ты был без сознания, тебе делали операцию. Ты потерял кишечник, печень, повреждены почки, легкие, желудок. Раны тяжелые, но излечимые. Тебе будет сделана имплантация искусственных органов. Но это будет позже, а сейчас ты должен сделать выбор.

Ты можешь выйти из игры и остаться лежать здесь.

Мы можем снова заморозить тебя и отправить в метрополию для полного выздоровления. А еще можешь одеть экзосетный костюм и навестить князя Яноса. Тогда тебе в твоем тяжелом состоянии придется работать и жить с протезами, пока из метрополии не привезут протезы. Насколько мы понимаем, ты вознамерился взять в тести их ботсванское величество и иметь влияние в племени. В таком случае тебе лучше лично поехать к князю и от имени драконов предложить мир и дружбу. Твоя женитьба с Мари дело хорошее.

Командование ее одобряет. Нам нужен свой человек среди ботсванцев. Твое решение?

– Дайте подумать. – Я не мог понять, насколько плохи или хороши были мои дела, если меня были готовы выпустить из постели. Горел я совсем неплохо. Мудро быо бы уехать на Оку, чтобы меня заштопали, как полагается в столицах, а не оставаться на попечении здешнего мясника. Но когда я действовал в здравом уме и добром рассудке? Ведь тогда я не увижу больше Мари, или увижу уже замужней дамой. Здесь, на Церцее, такие дела делаются быстро. Нет, счета к оплате надо предъявлять немедленно, пока память о моих славных деяниях и подвигах не выветрилась.

Хорошо, а на что ты будешь похож, Сергей, когда тебя обвешают ящиками? Туточки у нас печеночки, там селезеночки, а вот туточки сердечко. На месте Мари я бы бежал от тебя как можно дальше. "Гарун бежал быстрее лани". Как поступит барышня на месте Гаруна? Вот в чем вопрос.

Достойно ль смиряться под ударами судьбы Иль надо оказать сопротивленье И в смертной схватке с целым морем бед Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь Сердечных мук и тысячи лишений, Присущих телу. Но довольно!

Офелия! О радость! Помяни Мои грехи в своих молитвах, нимфа.

Офелия (Юпи):

Принц, были ль вы здоровы это время?

Гамлет:

Благодарю: вполне, вполне, вполне.

Цитирую я Гамлета не полно.

Практика есть единствененый критерий познания действительности. Был только один способ узнать – попробовать. Я решился:

– Я согласен лететь в Ботсвану.

Корпус вертолета гулко вибрировал. В просторном грузовом отсеке, тесно сбившись в кучу, сидели мои красавицы. Бояться им было нечего, но они боялись. Перед отлетом им объявили, что они летят домой, но им плохо верилось. Девочки избегали смотреть в мою сторону. Я на них не обижался. Экзосетный костюм – это что-то вроде внешнего скелета с мускулами. Сямостоятельно ходить я не мог, и меня засунули в эту клетку из гибких прутьев и стальных мускулов. На моей спине возвышался горб, совсем как у того ленивого верблюда из сказки Киплинга. Там квартировали мои новые внутренние органы.

Обычно экзосетные костюмы пользуются десантниками. В них можно прыгать вверх на три-четыре метра, бегать быстрее лошади и таскать при этом на себе чуть ли не тоннцу веса. Лично мне было не до прыжков – донести бы свое несчастное испотрошенное тело мумии до пункта назначения. К слову, свежепотрошенная мумия была в космическом скафандре. Думаете, меня засунули туда, чтобы я не рассыпался от ветхости? Ошибаетесь. Скафандр был бронированный. За одну ночь техники перепрограммировали экзосетный костюм с десантника-ящера на мои не святые и грешные мощи.

Жить в скорлупе было не ахти как, но можно.

Я летел в Хотмус и вез с собой пятерых девчонок.

Моя дражайшая, моя возлюбленная оставалась на всякий пожарный на Базе. Меня оторвал от горьких раздумий голос в наушниках:

– Мы прибываем.

– Вас понял, сэр.

Я поднялся с сиденья и попытался изобразить улыбку: "Красавицы, мы прибываем". Красавицы по-прежнему сидели молча, тихо и смирно. Да и каково им было возвращаться с того света? Я представил, как это может выглядеть со стороны: к селению подлетает большой , черный, страшный и рычащий зверь, рожает из чрева своего пяток покойниц и одного ублюдка. И никаких следов от еще семи человек. И где сейчас те ребята, которым сказал выкручиваться самостоятельно?