Текст книги "Просветленные не боятся темноты (СИ)"

Автор книги: Олег Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Но и во второй раз подвижник не достучался до Майтрейи, хотя упирался долго. После этой "сессии" он встретил другого человека, долбившего ломом подножие огромной скалы и, как стало ясно после обмена вопросами, собиравшегося перенести скалу на другое место, чтобы она не мешала солнечным лучам светить на огород.

И вновь мудрец закручинился по поводу собственной лености, и опять начал медитацию.

– Провел в ней еще несколько лет, и все без толку, – рассказывал брат Пон. – Раздосадованный, покинул он жилище в отдаленном лесу и пришел в близлежащий город...

На рынке мудрец увидел издыхающую собаку, которую заживо ели черви.

Сердце его исполнилось сострадания, и он подумал, что если ничего не делать, то смерть ждет собаку, если убрать паразитов, то смерть ждет их. И тогда он взял нож, отрезал кусок собственного мяса и одного за другим аккуратно переместил червей на него.

– И тут собака ррраз, и превратилась в бодхисатву, сияющего неземным светом! – воскликнул Пон. – Понятно, что спусковым крючком для появления Майтрейи послужило сострадательное деяние мудреца, но не медитируй тот много лет в лесу, это деяние ни к чему бы не привело. Поэтому я на твоем месте не стал бы так уверенно судить, что "ерунда", а что нет. А теперь пойдем, корабль без нас уйдет...

История запала мне в душу, и все время, что мы ехали на тук-туке, а затем плыли на пароме, я крутил ее в голове. Совершенно забыл про собственную ярость, и на землю Ко Лана вступил спокойным, как отобедавший удав.

– Ну что, теперь на пляж? – спросил я, не скрывая иронии.

– Вот уж нет, даже не мечтай, – отозвался монах. – Сейчас возьмем такси.

Поинтересоваться "зачем" я не успел, брат Пон уже стремительно топал в ту сторону, где туристы распихивались по тук-тукам, чтобы ехать в разные концы не такого и маленького острова.

Вскоре одна из машин подкатила к нам, и молодой водила радостно ухмыльнулся мне из кабины.

– Залезай, – велел монах, сидевший в кузове. – Поедем с ветерком.

Насчет последнего он не соврал, мы вихрем пронеслись через крохотный прибрежный поселок. Оставили за спиной местный храм, белоснежный, с алой крышей, и запетляли по узким дорогам.

За обочинами тянулись заросли кустарника, встречались огороженные участки. Машину немилосердно трясло, так что все мои ушибы и раны то и дело напоминали о себе, из-под колес летела пыль.

Но все равно это было классно, я держался за поручень и радостно щурился.

Тук-тук, ревя мотором, пер вверх, к перевалу, ловко уворачиваясь от столкновения с летевшими навстречу сородичами.

– Стоп! Стоп! – завопил брат Пон, и принялся лупить по кабине.

Машина встала, едва не зарывшись носом в землю, мы расплатились, и наше "такси" покатило дальше.

– Приехали, – сказал монах.

– Куда? – я огляделся.

С того места, где мы находились, я мог разглядеть поселок внизу, острова на глади моря и торчавшие из голубой дымки небоскребы Паттайи. С одной стороны от дороги поднимался склон, покрытый зеленой щеткой зарослей, а с другой виднелась укрытая в тени деревьев лачуга.

Сделана она была из досок, покрывали ее кое-как скрепленные листы шифера. Между деревьями располагалось нечто вроде калитки, украшенной бычьими рогами, и рядом с ней торчало корявое подобие вывески – длинная надпись на тайском и одно-единственное английское "tattoo".

– Настало время тебя слегка подлатать, – сообщил брат Пон. – А то едва ходишь. Тут живет тот, кто способен это сделать.

– Татуировщик?

– Колдун, – и, не дожидаясь новых вопросов, монах зашагал к калитке.

Мне ничего не оставалось, как двинуться за ним.

Брат Пон крикнул что-то на тайском, ему ответили, и из-за лачуги показался голый по пояс мужик средних лет, с длинными, едва не по пояс волосами, козлиной бородкой и даже усами.

Носил он рваные джинсы, сандалии и ожерелье из человеческих зубов.

– Хелло-хелло, – сказал он мне, оскалив собственные зубы, редкие, но очень белые. – Помогать?

Я смотрел на него с опаской, поскольку единственная моя встреча с колдуном, случившаяся на землях племени луа, приятных воспоминаний не оставила. Конечно, были еще девяностые на родине, когда чуть ли не каждый вчерашний комсомолец или коммунист стал экстрасенсом или магом, но они в счет не шли.

– Да, – согласился брат Пон.

Они о чем-то поговорили, и меня пригласили за хижину, где меж деревьев обнаружился гамак с кучей пивных банок под ним, а рядом что-то вроде верстака – первый служил местом отдыха нашего хозяина, второй, похоже, исполнял роль операционного стола.

Взгромоздился я на него не без опаски.

– Это точно нужно? – спросил я.

– И ты еще спрашиваешь? – брат Пон усмехнулся. – Все будет хорошо. Увидишь.

Колдун тем временем нацепил на голову повязку, сплетенную из множества разноцветных шнурков, украшенную стеклянными, металлическими и деревянными фигурками зверей и людей, и вооружился жезлом с круглым навершием, таким массивным, что им можно было глушить быков.

Последним штрихом стали очки в роговой оправе, солидные, но с трещиной в правом стекле.

– Помогать, – повторил колдун, на этот раз утвердительно, и принялся меня ощупывать.

Пальцы у него оказались ловкие и на удивление деликатные.

Повязка с ноги оказалась снята так стремительно и легко, что я этого не заметил. Затем обитатель хибары запел нечто монотонное, встряхивая своим жезлом, словно одиноким маракасом.

От этого вытья у меня помутилось в голове, все вокруг закружилось, мир превратился в набор серых, зеленых и бежевых полос. Меня завертело и понесло, я попытался выбраться из туманной пелены, в которой оказался, но сил не нашлось даже на то, чтобы пошевелить руками.

Потом слуха моего коснулись голоса, тяжелые, звучные, доносившиеся сверху: один принадлежал женщине, второй мужчине, и они о чем-то беседовали, хотя на каком языке, я понять не мог.

Вроде бы слова русские, но порядок странный, как в немецком...

Порыв холодного ветра ударил в лицо, и я заморгал, понимая, что лежу на столе, сквозь кроны жарит солнце, а рядом стоит брат Пон, довольный, как дорвавшаяся до курятника лиса.

– Вот и все, – сказал он, протягивая руку. – Тебя подлатали, можно идти.

Лодыжка больше не болела, хотя повязку я обнаружил на том же месте, ушибы и порезы не беспокоили совершенно, зато оказались покрыты бесцветной, резко пахнувшей мазью.

Поднявшись, я увидел, что колдун лежит в гамаке и курит длинную трубку, вырезанную из древесного корня.

– Спасибо, – пробормотал я по-английски. – Ему нужно заплатить?

– Уже заплачено, – брат Пон кивнул нашему хозяину, и мы пошли в сторону дороги. – Поскольку теперь ты здоров, обратно до парома мы прогуляемся пешком. Тут под горку. Красота...

Солнце поднялось в зенит и жарило немилосердно, поэтому идея меня не обрадовала.

Но спорить я не стал, поскольку и в самом деле мог идти, совсем не хромая.

– Как такое возможно? – спросил я, когда мимо нас с ревом промчался тук-тук.

– Человеческое существо можно представить как пучок нитей, на каждую из которых нанизаны бусинки-дхармы. И при некотором навыке определенные нити можно сдвигать, менять местами, хотя далеко не все и не всегда... свобода их перемещения как раз определяется кармой, нашими предыдущими деяниями и состоянием сознания в конкретный момент.

– И колдун шевельнул нити внутри меня?

– Именно, – подтвердил брат Пон. – Только не внутри, а принадлежащие тебе. Дхармы, образующие восприятие физического тела, под влиянием его манипуляций заколыхались и сформировали новый узор, в котором нет места тяжелому вывиху.

– А можно было совсем все убрать?

– Можно, но не нужно. Пусть болит и чешется, напоминает о мальчике с ушами, – монах посмотрел на меня с ехидцей.

Я же покраснел и отвернулся: вот он зачем он это сказал, а?

Светило палило с жуткой силой, и я, хоть и шагал нормально, но обливался потом. Зверски хотелось пить, но водой мы не запаслись, и предстояло терпеть до "Севен-елевена", находящегося рядом с пирсом.

Мы остановились в тени, передохнуть, и тут напомнил о себе телефон, спрятанный в кармане рюкзака.

Как ни странно, это оказался мой тайский консультант-законник.

Необычайно раздраженным голосом он сообщил мне, что если мы не привезем документы в Налоговый департамент сегодня же, то рискуем большим штрафом, и что вообще за мной числится недоимка в размере нескольких тысяч бат.

Проклятье, я совсем забыл про потерянные бумажки, а о недоимке услышал впервые!

За что я плачу этому типу и вообще, почему так много всего одновременно на мою голову?