Текст книги "Стервятники"

Автор книги: Олег Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глаза рыскают у всех. У молодых шакалов – от страха и азарта, сродни спортивному: первому надыбать, где навар образуется, не упустить «лоха». Криминальная пожива на автомобильных барахолках богата и стабильна.

У Олега гулко застучало сердце, противно вспотели ладони, снова задергалась жилка на левой щеке. Он стоял и смотрел поверх прокаленных солнцем автомобильных крыш на уверенного в себе, вальяжного Лёнчика и чувствовал, что удары по наковальне в груди слабеют, не дергается уже и щека, но поднимается изнутри черная и необузданная ярость.

Впервые такое с Олегом было давно, в Афгане. Когда на трассе, у тоннеля, напоролись на засаду «духов». Желторотые еще были, первый раз на сопровождение бензовозов пошли. «Духи» тогда грамотно зажали колонну, запалив одновременно из гранатометов головную «бээмпэшку» и пару замыкающих «МАЗов»-цистерн.

Слетев с брони, Олег удачно откатился за огромный валун, ничего не соображая в обрушившемся аду, матерился, посылая в нависшие над трассой красные скалы очереди из «калаша». А потом заплакал от вот этой самой бессильной и черной ярости, когда через несколько мгновений обнаружил, что все четыре магазина, скрученных изолентой попарно «валетом», как показали взводные «деды», уже пусты. Скорострельность «акаэма» известна и негру преклонных годов, да только вспоминаешь об этом при неопытности и необстрелянности поздно...

Собеседник шкафоподобного Лёнчика, пыхнув сигаретой, отправился сквозь машинное скопище в сторону облезлого вагончика, притулившегося у металлической ограды – в конторку «хозяев» рынка. А Лёнчик так и остался, позевывая и жмурясь сытым котом, подпирать могучим задом капот иномарки, из приспущенных тонированных стекол которой выпыхивали клубки сигаретного дыма. Наконец, и Лёнчик увидел приближающегося Олега.

–        Ба, какая встреча! Че, братан, прицениваешься? Никак «драгой» решил обзавестись? – осклабился золотыми зубами блин Ленчиковой рожи.

Закипающая ярость и злоба выплеснулись. Олег резко шагнул к лыбящемуся увальню, в кулаках затрещал ворот джинсовой распашонки опешившего детины.

–    Где «ствол», гад?!

–    Чего?

–    Пистолет, сволочь!..

–         Чо гонишь, козел долбаный! – Ленчик уже опомнился, резким ударом рук снизу сбросив Олегов захват. – Иди на х.!

–          Где «кольт»? – Олег снова попытался схватить Ленчика за шиворот.

–    Ты чо, перегрелся, чувак?

Ленчик с левой, резко и мощно, ударил Олега в лицо.

Удар ослепил на мгновение, отбросил назад. Олег с размаха приложился спиной о стоявшую напротив кремовую «Ниву», только из-за этого и устоял на ногах. Из рассеченной брови хлынула кровь, заливая левый глаз.

–        Ты понял, пидор гнойный, или еще не понял? – Ленчик лениво шагнул к Олегу, кривя золотозубую пасть. Прищурился, массируя левый кулак. – Если не понял, дальше объясню.

Олег оттолкнулся спиной от «Нивы» и ударил надвигающегося Ленчика ногой, целя повыше. Хекнув, тот всей тушей рухнул навзничь. Мельников навалился сверху, придавил коленом, меся кулаком круглую рожу.

Он не увидел, как из иномарки, которую минуту назад Ленчик подпирал задницей, выскочили двое парней. Успел только увернуться, вскакивая, от летящей в голову ноги. Второй из нападавших попытался схватить Олега за шею, но в руках у него, хрястнув, остался лишь ворот рубашки. Запнувшись об пробующего встать на четвереньки Лёнчика, тот, что пытался пнуть, потерял равновесие и рухнул на копошащуюся в пыли тушу.

Олег, с остервенением пнув пару раз «кучу малу», развернулся, брызгая кровью, к оставшемуся из нападавших, молодому брюнету с кавказскими чертами лица. Но тот, отпрянув, судорожно дернул «молнию» на черной кожанке, сунул за пазуху и тут же выбросил вперед правую руку. На Олега глянул зрачок пистолетного дула. На какое-то мгновение замерли оба.

–       А-а, гады! – заревел Олег, бросаясь на парня с «кольтом». Да, это был он, его «кольт». – А-а-а!!!

–    Мочи, бля, мочи!!! – захрипел откуда-то снизу Ленчик.

И это было последнее, что услышал в своей жизни Олег Мельников. Перед глазами словно раскололось белое афганское солнце.

Из оперативной сводки УВД за 24 августа 1991 г.:

«... Убийства:

1. 24.08.91 г. в 12-00 часов в г. Чите в 100 м от входа на вещевой рынок в мкр. «Северный», на автомобильной стоянке, обнаружен труп неизвестного гр-на, примерный возраст 23-27 лет, с огнестрельными ранениями в области головы, правой стороны грудной клетки и живота. СОГ установлено, что неизвестный гр-н убит примерно в 11.25-11.30 тремя неизвестными из пистолета иностранного производства. Не задержаны. Скрылись на легковой а/м иностранного производства белого цвета. С места происшествия изъяты три гильзы от патронов 11,43 клб. (45 АКП). Работает СОГ ОВД и прокуратуры Центрального района.»

Областная молодежная газета за 27 августа 1991 г.:

«НА РЫНКЕ ГРЕМЯТ ВЫСТРЕЛЫ.

В минувшую субботу на читинской барахолке в Северном гремели выстрелы, и лилась кровь. Из достоверных источников известно, что две группировки автомобильных «кидал» и рэкетиров среди бела дня устроили разборки. Мафия делит сферы влияния! В результате субботней дележки один из бандитов убит. Чья сторона взяла верх? Ясно одно – не сил правопорядка. Они в очередной раз показали свою беспомощность, появившись на месте кровавого побоища, когда бандитские следы уже остыли. В. НИКОЛАЕВ.»

Из оперативной сводки УВД за 15 сентября 1991 года:

«... ДТП:

54. 15.09.91 г. в 20 час 20 мин. на ул. Шоссе Чита-Карповка, напротив дома № 24, Султанов А.А., 1967 г.р., прож. ул. Красных Коммунаров, 138, кв. 2, управляя а/м «Мицубиси-галант», г/н м 0666 ЧТ, превысил скорость и допустил опрокидывание. В результате госпитализирован в ОКБ с диагнозом: политравма, тяжелая ЧМТ, травматический шок, а/опьянение. На месте работает СОГ ОВД Центрального района. При осмотре а/м обнаружен и изъят газовый пистолет «ИЖ», переделанный под стрельбу б/патронами клб. 9 мм ПМ...»

Майор Савиных ввалился в кабинет шумно, сразу заполнив служебную клетушку, которую делили, тесно сдвинув столы, три опера: он сам и двое его подчиненных. Самый молодой, лейтенант Игорь Куликов, в очередной раз отстаивал честь «Динамо», поэтому в кабинете корпел над бумагами только Дима Писаренко.

–      С тебя, Писаренко, флакон! – громогласно объявил Савиных, рушась на жалобно затрещавший стул. – На, получи!

Он бросил Дмитрию на стол свернутый трубочкой листок. Экспертно– криминалистический отдел УВД извещал, что отпечатки пальцев, снятые с обнаруженного три недели назад в перевернутой иномарке газового пистолета, умело переделанного в боевой, принадлежат владельцу автомашины, некому Алисултану Арсалановичу Султанову, двадцати четырех неполных лет, уроженцу города Нальчика, проживающему в Чите, «временно не работающему».

Но это была половина информации. А вторая гласила, что по дактокартотеке УР пальчики не проходят, но совпали с теми, которые удалось срисовать с обнаруженных гильз «кольта». На месте третьего убийства из этой американской «пушки» в Северном 24 августа. Экспертное заключение содержало однозначный вывод: пистолет один и тот же, на гильзах и обнаруженных пулях характерные идентичные следы.

–      Повезло экспертам! Кольтовская гильза, конечно, не тэтэшная, покрупнее. Вот пальчики и остались. Но ты, Димок, крыльями от восторга не хлопай, – изрек Савиных. – Господина Султанова тебе не достать. М-да, Димок. Этого орла в клиническую доставили уже никакого. Протелепался в коме четверо суток и отбыл к Аллаху. Какие-то якобы родственники запаяли в цинк и увезли в родные края. А его читинская прописка – полное фуфло. Живут там уже полгода новые хозяева, которые ни-че-го не ведают. От-так-с!

–     Алисултан. Алик, короче. Ты знаешь, Иннокентьич, а по делу некий Алик проходил. После убийства Лоскутникова таксист трех парней в Северный подвозил. Один другого Аликом назвал, – Писаренко потянулся к сейфу, достал пухлую папку, полистал, отыскивая копию показаний таксиста. Перечитав, пролистал бумаги дальше. – Но, опять же, третий из убитых, Мельников Олег. Тоже можно Аликом называть. Хотя.

Дима задумался. Пальчики – улика прямая. В Мельникова стрелял, получается, Султанов. С места преступления, как показывают свидетели, преступники скрылись на белой иномарке. Номер никто не запомнил, но все утверждают, что «машина была большая». Вполне возможно, тот самый перевернувшийся «галант», которым рулил Султанов.

Мотивировка первого из трех убийств была понятна. Прораба Портнягина убили, чтобы воспользоваться его машиной. А зачем выслеживали зампредседателя кооператива «Домстрой» Лоскутникова? Рэкет?.. А Мельникова? Его связей с криминалом не выявлено, обыкновенная жизнь.

Размышления Писаренко прервал звонок из дежурной части. От услышанного Дима невольно вздрогнул. Мистика какая-то! Пришла сестра Мельникова!

В кабинете робко появилась тоненькая девчушка, нервно шелестя зажатым в пальчиках пропуском.

–    Здравствуйте, мне сказали, что капитан Писаренко ведет дело.

Мельникова запнулась – трудно выговорить про убийство брата.

–            Проходите, пожалуйста, присаживайтесь, – Дима вскочил, переложил со стула на соседний стол груду папок. Девушка осторожно опустилась на стул и тут же суетливо стала доставать из сумки какой-то сверток. Савиных подхватил папку с бумагами и вышел из кабинета.

–          Понимаете. Извините, не знаю, как вас по имени-отчеству, – девушка снова запнулась.

–       Дмитрий Сергеевич. Да вы не волнуйтесь, – улыбнулся Дима, хотя предполагал, что сейчас последуют обычные для родственников потерпевших вопросы: как идет расследование, когда рука закона покарает злодеев.

–        Не знаю, как начать. Ну, в общем, вот, – Мельникова протянула сверток Диме. Он развернул его и увидел пухлую пачку сторублевок.

–    Не понял?..

Мельникова растерянно посмотрела на него и заплакала.

Писаренко потянулся к графину на подоконнике, плеснул в стакан воды.

–         Выпейте. Что вы в самом деле. Найдем мы их, обязательно найдем. Успокойтесь.

–       Спасибо, – Мельникова взяла стакан, но пить не стала, вскинула на Дмитрия заплаканные глаза. – Понимаете, эти деньги мы нашли дома.

«Оп-паньки!» – Писаренко сразу забыл весь дежурный набор утешений и заверений, используемый для потерпевших. Скосил глаза на предусмотрительно разложенные записи по делу.

–    Светлана. э. Ивановна, давайте спокойненько, по порядочку.

–         Мы дома. Ремонт небольшой, в общем, затеяли. И, вот, на антресолях это лежало.

–    Родители.

–    Нет, что вы, это Олежки.

Мельникова снова заплакала.

–             Успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста. Сейчас во всем разберемся, – Дима быстро перебрал в уме возможные варианты появления денег. – А был у вашего брата, кроме основной работы, еще какой-нибудь приработок?

Мельникова кивнула:

–        Он часто слесарил. Папа с мамой еще говорили, что нельзя чуть ли не каждый вечер. Он машины чинил. Но это же можно? – девушка тревожно посмотрела на Дмитрия.

–       А кто говорит, что нельзя? – улыбнулся Дима. – Время такое, что никому лишний рубль не помешает.

–       Рубль, конечно. Но мы, когда это нашли, испугались. Папа сказал, что на халтурке столько не заработать. Пять тысяч! – Светлана со страхом посмотрела на ворох купюр, ошалело округлив глаза.

–        Папа ваш правильно сказал, – Дмитрий начал аккуратно собирать деньги в стопку. – Но не будем раньше времени делать выводы. Может быть, это чужие деньги. Кто-нибудь из друзей отдал вашему брату на сохранение. Знаете, как бывает: чтобы не было самому соблазна потратить.

Писаренко импровизировал на ходу. Ему почему-то очень хотелось успокоить напуганную девушку. Наверно, потому, что никак не тянули Мельниковы на каких-то барыг. По определению не подходили под владельцев «черного нала». Как и конкретно – погибший Олег. Его родитель, конечно, прав: на вечерней слесарке тыщи не заработать. По крайней мере, в качестве кустаря-одиночки. А Мельникова возможно было отнести только к таким. Да и недолог был его «халтурный» век. Тем более, изучение его образа жизни, окружения показало, что и приоделся парень после армии, и магнитолу импортную купил, и матери отдал целую тысячу.

«Вот, кстати, по времени-то – совпадение!» – подумалось внезапно Диме. Когда установили личность погибшего, а это удалось уже через сутки (главную роль сыграли обеспокоенные отсутствием сына Мельниковы-старшие, обзвонившие городские больницы), то сразу же начали отработку версии причастности Олега Мельникова к криминальным кругам. Убийство на авторынке в Северном смахивало на заурядную «разборку». Но пока какой-либо информации, подтверждающей это, не всплыло.

Самая обычная жизнь была у Мельникова. И вот только в конце марта – начале апреля у него, получается, появилась крупная сумма денег. Тогда он и магнитолу купил, и матери тысячу дал.

–        Да у Олежки и друзей-то таких денежных не было, – покачала головой сестра Мельникова.

Дима со своими размышлениями не сразу сообразил, о чем это она. А, ну да, сам же предположил, что деньги чужие, «на сохранении».

–        Хотя, вы знаете, один был. Бывший его одноклассник. Орехов, кажется. Обеспеченный мальчик, но неприятный. Липкий какой-то!

Светлана брезгливо передернула плечами.

–        Но. Только, знаете, не думаю, что он мог дать. Он, по-моему, из тех, кто своего не упустит и никому не доверит. Хотя мне трудно судить, я ведь дома только наездами бываю – в Иркутске учусь.

–    Орехов, говорите? А звать его?

–    Олежка его Владом называл.

–    Не знаете, чем занимается этот Орехов?

–    Он в медицинском учился. А больше – извините, ничего не знаю.

–        Спасибо вам большое, Света. Деньги мы сейчас оформим, под протокол, с понятыми, а вы получите расписку.

–    Да-да, заберите их. Страшно как-то от них.

РАСКЛАД по Владу Орехову получился прелюбопытный. Закончив школу, срезался при поступлении в институт, год провисел на шее довольно состоятельных родителей. Потом все-таки в медицинский поступил, но проучился только год. Заболел на нервной почве. Лечился в Питере и на югах. Два года «академического отпуска» – уникальный случай! Но главная уникальность заключалась в том, что фамилия Владислава Орехова как раз в это время мелькала в материалах нашумевшего в Чите уголовного дела о хищении и сбыте сильнодействующих и наркотических препаратов из читинских больниц группой студентов-медиков. Но болезнь и стационарное лечение вдали от Забайкалья спасли Орехова от скамьи подсудимых. Ныне он благополучно перевелся на лечебный факультет Военно– медицинской академии им. С.М.Кирова и продолжает учебу в Питере.

Дмитрию удалось выяснить, что сие стало возможным путем сложения двух «тяговых усилий»: влиятельной мамаши Орехова и папаньки его невесты, генерала медицинской службы Егорова, недавно переведенного из медуправления ЗабВО в северную столицу.

–        Мутный паренек этот Орехов, – задумчиво изрек Димин начальник – майор Генкин. – Наркотой он, конечно, приторговывал, но отмазали. Ты, вот, что, Писаренко, подними-ка сводки за тот период, когда Орехов после «академа» снова на учебу вышел. Полистай. Внимание обрати на знакомых его семьи и институтский круг. Пробей по сводкам, не мелькают ли там в какой-либо ипостаси фамилии из этого круга. Понятно, что особо – дела по наркоте. И ребят из РУБОПа попросим глянуть, нет ли у них информации насчет связей Орехова с местными «мафиози».

На исходе третьего месяца копания в залежах ежедневных сводок о преступлениях и происшествиях выяснилась любопытная закономерность: шестеро довольно обеспеченных семей сокурсников Владислава Орехова, а также знакомых его родителей и, как говорится, знакомых этих знакомых, выступали в последний год в печальной «ипостаси», как выражался майор Генкин, потерпевших в результате квартирных краж. И потерпевших значительно. Очевидной во всех шести случаях была полная осведомленность преступников: что брать, где оно лежит и когда хозяев квартир гарантированно не будет дома.

–    Студент наводил! – убежденно прогудел на оперативной планерке ОУР Савиных.

–       Это – как елочки точеные, – согласился Генкин и впервые благожелательно глянул на Диму Писаренко. – Неплохо, молодой человек. Однако, братцы, доказательной базы нет. И не будет, пока не возьмем самих «квартирников». Хотя, даже в этом случае, вряд ли чего-то надыбаем. Если Орехов выступал в роли наводчика, то дело имел не с воришками, а с тем, кто стоит за их спиной. А «пахана» уголовная босота не сдаст – иначе еще в следственном изоляторе со «шконки» помогут упасть. Вот если с другой стороны ниточку потянуть.

Савиных и Писаренко уперлись в начальника глазами. Петр Григорьевич, в обычной своей манере, информацию и умозаключения выдавать не торопился. Почмокал губами, попил минеральной водички из стаканчика. Потом только раскрыл папку: коллеги из регионального управления по борьбе с организованной преступностью бесстрастно извещали, что «гр-н Орехов В.Б. по уголовным делам, расследуемым РУБОП, не проходил. Вместе с тем.»

Вот это «вместе с тем» и обнадеживало. Рубоповцы несколько раз засекали Орехова в компании «братков» одной из группировок, занимавшейся рэкетом. Верховодил у этих «братков» некий Леонид Лешуков по кличке Лёнчик, заматеревшая после двух отсидок за разбой и грабеж личность. Нередко этот Лёнчик терся среди контролирующих центральный городской рынок «лиц кавказской национальности» – еще одной группировки, практически полностью состоящей из уроженцев северокавказских республик. В числе последних, на второстепенных ролях, фигурировал покойный Султанов!

Неделю спустя капитан Писаренко по прямому распоряжению замначальника УВД вылетел в командировку в Санкт-Петербург, для допроса слушателя ВМА В.Б. Орехова, а еще через месяц Влада, посеревшего от страха и офонаревшего от резкой смены жизненных обстоятельств, доставили в Читу. Орехов еще в Питере раскололся до задницы, выложил всю историю купли-продажи «кольта». Вот теперь все стало на свои места. За исключением, правда, одного. Что не поделили Мельников и Лёнчик? Почему был убит бывший хозяин пистолета? Но вскоре нашелся ответ и на эти вопросы. При повторных опросах тех, кто знал Мельникова, работал вместе с ним, всплыла одна деталь: Олег Мельников был убит через неделю после бурного обсуждения в гараже статейки из столичной бульварной газетенки про «мафию в Читаго». Вероятнее всего, прочитав статью и «узнав» пистолет, Мельников начал «догоняшки». И поплатился за это.

Увы, весь оперской улов свелся только к жалкой фигуре Влада Орехова. Не было ни пистолета, ни сгинувшего в неизвестность Лешукова-Лёнчика, ни ясности в мотивах убийства кооператора Лоскутникова. Это портило капитану Писаренко настроение не меньше, чем буквально вчерашняя «картинка с натуры» у областной прокуратуры: уютную от густой акации аллейку красноречиво перегородила белая «тойота», откуда расплывалась медовая улыбочка читинского «сельского» прокурора Амазаспа Сейрановича Оганесяна. Ненаглядная СВ с улыбкой уселась в машину, чмокнула «медовенького» в щечку.

«Вот и все, что было. Ты как хочешь это назови.» Капитан милиции Писаренко понял, что все законы Мэрфи написаны для него и про него. Когда бы еще кто другой, но прокурорский «арол» Оганесян. На редкость упакованный и благополучный служитель Фемиды. Чином невелик, а уже прокурор района, дорогая машина, золотой «болт» на левой обманикюренной пятерне, тоже стоимостью в авто. Хотя, конечно, у него на югах родни. Спонсируют, наверное, чтобы прокурорский имидж поддерживал.

От таких размышлений Диме стало смешно. Смешно, а потом тоскливо: на ум пришла недавняя история по приграничному поселку, где крепко осевшие кавказские джигиты через гнилого работничка милиции попытались районному прокурору «барашка в бумажке» предложить. Чтобы слуга закона помедлил в отношении одного подозреваемого: всего-то три дня потянул с решением заменить бедолаге подписку о невыезде на тоскливую меру пресечения в виде содержания под стражей. А прокурор доложил о факте куда положено, и взяла служба собственной безопасности УВД, что говорится, на горячем посредника, того самого обгадившегося коллегу в форме цвета маренго.

Вот такой прокурор, а ведь давали ему за «промедление» почти девять тысяч баксов и еще сто пятьдесят «штук» рубликов! Дима усмехнулся, – это сколько же надо наворовать, чтобы только за одного фигуранта по делу такое «бабло» совать?!

Впрочем, причем тут избранник СВ? Наверное, приграничная история вспомнилась ни к месту. Да и вообще, что он носится с СВ, как с писаной торбой?! Вон, напротив, из парикмахерской «Руслан», вышла девушка. Куда эффектнее прокурорской следовательши. Моложе и улыбчивей, ямочки на щеках.