355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Синицын » Скалолазка » Текст книги (страница 3)
Скалолазка
  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 01:43

Текст книги "Скалолазка"


Автор книги: Олег Синицын



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 3
Любительница археологии

Бежала до тех пор, пока совсем не запыхалась. Тогда только остановилась и прислушалась.

Не слышно ни криков, ни рева двигателей. Только шум прибоя. Спустились ли турки со скалы? Наверное, ищут-рыщут меня. Погоня, если она и была, отстала. По следам на песке меня, может, и найдут, но только когда светать начнет. К тому времени надеюсь быть отсюда далеко.

Впрочем… Я же собиралась обменять скопированный текст на пленных археологов и свои вещи. Правда, текст неполный. Зато у меня имеется перстень! Уверена, что он безумно дорог мистеру Бейкеру, лопоухому черту.

Вернуться к лагерю? Чтобы сделать это, нужно обратно подняться на сотню метров.

Я задрала голову. Черный массив прибрежных скал выделялся на фоне темного неба. Нет, скалолазанием заниматься мне сейчас не хочется. Пальцы зверски болят… Вот если бы найти тропинку, которая ведет наверх!

Пройдусь-ка, пожалуй, по пляжу.

Когда начало светать, выяснилось, что скалы стали более пологими. Краешек солнца появился над морем, и я наконец наткнулась на дорожку между скал.

Тропинка извивалась в россыпях валунов, и вскоре море исчезло за ними. Я надеялась выйти к скалистому обрыву, как возле Гюзельнака, но протоптанная дорожка уводила все дальше и дальше. Если свернуть с нее, то придется прыгать по этим валунам, а я и так еле ноги волочу. Ладно, куда-нибудь все равно выйду.

Так я и заблудилась. Поняла это, когда скалистые россыпи закончились, а горизонт закрыли горы и горные отроги. Даже не могла понять, в какой стороне осталось море. Кругом – холмистые луга, редкие сосны, возделанные поля…

Осмотрев себя, устыдилась своего внешнего вида. Все-таки разгуливать без юбки не очень прилично. А современные женские трусики и не трусики вовсе, а так – видимость одна. Ночью еще куда ни шло, но днем… Надо бы чем-то прикрыть бедра. Неожиданное решение созрело на капустном поле.

Минут пять я стояла, задумчиво глядя на пугало, точнее, на его драные шаровары. Затем, вздохнув, стащила их.

Натягивая огромные, пахнущие псиной штаны, я ощущала угрызения совести. Впервые в жизни взяла чужую вещь. Мой дедушка учил, что, начав с малого, в дальнейшем воровская жизнь засасывает как водоворот. Я представила себя в камере, где девки-уголовницы делятся историями: «Ты с чего начала, а ты с чего?» Я опущу ресницы, всхлипну и тихо отвечу, что начала с ограбления огородного пугала…

Чтобы штаны не так бросались в глаза, я выправила наружу бывшую когда-то белой блузку. Смешно, конечно, каждый поймет, что я за птица, только глянув на мои босые ноги.

Я отчаянно пыталась выбраться к морю, чтобы найти лагерь. Но вместо этого около шести утра набрела на селение.

На пологом склоне в окружении невысоких сосен и тополей выстроились рядами несколько десятков глинобитных домиков. Дорога, на которую я вышла, была проселочной. Вряд ли здесь благополучно процветает цивилизация. Хотя… откуда-то с гор к селению тянулись нити проводов.

Планы меняются. Все равно мне не найти лагерь. Быть может, в селении отыщется телефон, чтобы вызвать полицию?

А нет ли полиции прямо тут, на месте?

Я еще раз оглядела жалкие домики на горном склоне и пришла к выводу, что вряд ли сюда поставят полицейский пост.

Шла, стараясь не выходить на середину улицы. Пряталась в тени высоких кипарисовых кустов. Вдруг тут живут исламские радикалы? Увидят женщину без паранджи и засекут розгами до смерти. Я не очень похожа на турчанку – пусть волосы и черные – да кто будет разбираться?

Где же найти телефон?

За перекрестком увидела здание из серого камня. У дверей висела табличка, но слишком далеко – надпись не разобрать. Я пересекла дорогу, на которой отпечатались в пыли следы копыт и колесной повозки. Вот такая здесь цивилизация, значит. Полиции уж точно нет. Но телефон должен быть. Раз есть провода.

Турецкий я знаю плохо, однако разобрала на табличке слово: «Музей…» Громко постучала в дверь, и от моих ударов она распахнулась. Оказывается, была не заперта. Хорошо люди живут, ничего не боятся. Завидую такому быту. Вот выйду на пенсию и уеду из душной Москвы. Поселюсь в захолустье. Буду пасти коз, выращивать огурцы в парниках. И двери на ночь не стану запирать…

Я вошла внутрь.

– А ну пошла прочь, оборванка! – раздался откуда-то низкий женский голос.

Наверное, эта женщина – сторож. А может быть, смотрительница музея, которая здесь живет?

В комнате было темно, но я разглядела стеллажи и склеенную доисторическую керамику на них. Повернув голову, увидела свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа.

Представляете меня, да? Чумазая, черноволосая девчонка. Штаны – словно колокола, на колене заплата. Из-под штанов выглядывают босые побитые ноги. Самая настоящая бродяжка.

– Ты слышала меня? – грозно воскликнула женщина. – Иди прочь!

– Меня… ограбили… – с трудом произнесла я. Губы пересохли и, кажется, раздулись. Последний раз я утоляла жажду великолепным красным «Шардоне» из запасов Гродина, но это было семь часов назад! – Помогите мне… пожалуйста…

Вот беда! Больше ничего не могу вспомнить. Турецкий… Я его не изучала специально. Так, нахваталась слов на улице. Он образовался из смеси наречий тюркских племен, обитавших в Анатолии, а старотюркский язык я не знаю. У нас Верочка Шаброва по нему специалист.

– Иди вон! Придумай что-нибудь получше, оборванка! У меня нет для тебя милостыни!

От безысходности я заговорила на английском. А что делать, если тебя не понимают?!

– Простите, со мной произошло несчастье! Я – гражданка России. Я ученый, специалист по древним языкам. Меня ограбили. Лишили денег и паспорта… – Тут я взмолилась чуть не до слез: – Помогите, пожалуйста!

Женщина напряженно молчала. Я видела половину ее лица из-за шкафа. Пожилая, в платке, с суровой складкой губ. И взгляд… слишком недоверчивый, чтобы она вняла моим мольбам.

Я заговорила на французском. Потом по-немецки. Когда собралась перейти на иврит, она оборвала меня:

– Ты в самом деле специалист по языкам? – спросила женщина на ломаном английском.

– Да! – Я радостно закивала.

– Это можно проверить.

– Проверить? – удивилась я.

Постоять полчаса под душем, а потом завалиться на первый же топчан и выспаться – вот что занимало мои мысли. Но о том, чтобы переводить, скажем, со скифского – я думала меньше всего.

Женщина вышла из-за шкафа. На голове повязан светлый платок, украшенный рисунком оливковой ветви. Темное платье с неброским национальным узором. Лицо суровое, неприветливое. Женщина напомнила мою школьную учительницу математики, которую мальчишки прозвали «Иван Грозный».

Она поманила меня согнутым пальцем, и я двинулась следом за ней. Свет в комнатах не горел, экспонаты на стеллажах озарялись солнечными лучами, робко пробивающимися сквозь небольшие окна. Здесь находились и фрагменты лидийских статуэток, и греческие амфоры, заботливо склеенные из осколков, и обломки изъеденного ржавчиной персидского оружия…

Женщина подвела меня к столу и зажгла лампаду, от которой потянуло едким масляным запахом. Интересно, зачем столько проводов идет к селению, если электричества все равно нет?

На столе лежала глиняная табличка с клинописным текстом. Я наклонилась очень низко. Близорукость со студенческих лет – мне нелегко давались знания. Мои очки остались в баулах. Как и перчатки «Баск», как и помада «Хелена Рубинштейн» с духами «Нивея»…

Пятый или шестой век до нашей эры. Текст на древнеперсидском. Я его знаю, но словарь бы не помешал.

– «…покрытые дивной зеленью горы, – начала я. – Его реки кристальны, а леса полны зверя и птицы. Море…» Тут двоякое прочтение. Либо «встречает ласково», либо «встречает бережно… войско царя царей, владыки всех людей от восхода до заката…»

Я подняла глаза на женщину и увидела, что она записывает мои слова.

– Что вы делаете?

– Пятнадцать лет эта находка оставалась непереведенной, – ответила женщина. – Говорили, что в Измире, в музее истории есть специалист по древним языкам, но до Измира мне не добраться…

Я отошла от стола, нерешительно глядя на женщину. А она продолжала:

– Этот текст описывает наш край. Таким его увидел персидский царь Дарий, когда пришел покорять греческие владения. Он был поражен красотой этих мест и оставил свои помыслы.

– Вы содержите музей?

– Это история нашего селения. Я собирала ее по крупицам в каменоломнях и скалах, подбирала экспонаты на свалках. Знаете, иногда люди думают, что выбрасывают рухлядь. А ведь она оказывается исключительно древней.

– Какой вы заканчивали университет?

– О нет, – скупо улыбнулась женщина. – Крестьянам это не дано.

– Значит, вы – археолог-самоучка?

– Наверное, любитель. Мне стоило огромных трудов собрать эту коллекцию. Жаль только, что туристы к нам почти не забредают… Спасибо вам за перевод.

– Я действительно лингвист.

– Я верю, – ответила женщина. – С вами случилась беда?

– Мне нужен телефон. У вас в селении найдется телефон?

– Он есть. Только не работает вот уже неделю – где-то случился обрыв. Нужно сообщить на станцию, но никто в город не ездил последние дни.

– Как все отрицательно! – сказала я и закусила ноготь. Наверное, отгрызла бы, но у меня, как у медсестры, ногти короткие. На склоне длинные ногти обломаются после первых десяти метров прохода.

– А имеется у вас какая-нибудь служба правопорядка?

– Имеется, – ответила женщина, и я облегченно вздохнула. – Хасан Айнул. Скоро будет сорок пять лет, как он наш единственный полицейский. А еще он пчеловод. Его мед самый лучший в округе.

Сорок пять лет на службе! Даже не хочу думать, каков возраст этого знатного пчеловода. Вряд ли старикан справится с бандой головорезов Бейкера.

К дому-музею примыкал сарай, в котором и жила женщина. Она обработала йодом мои пальцы и вскипятила воду для мытья. В тесной кадке с горячей водой я незаметно уснула. Проснулась оттого, что женщина трясла меня за плечо.

– На улице появились какие-то люди с оружием, – сообщила она.

Я тут же вскочила. Нельзя было задерживаться у доброй турчанки. Наступило утро, и люди Бейкера двинулись по следам моих босых ступней. Естественно, следы привели в селение. Вот дурная голова! Кто? Я, конечно.

– Я долго спала?

– Минут десять.

Чувствовалось, что недолго. Меня шатало, в ногах гирями перекатывалась усталость, голова тупая – мысли двигались с изяществом бульдозера. Чашечка крепкого кофе, может быть, привела бы меня в порядок, но нет времени на это.

Женщина сунула мне в руки темный халат с цветочками, свой платок с оливковой ветвью и простенькие туфли. Я быстро оделась, глянула на себя в зеркало. Ну, турчанка, ей-богу! Сфотографироваться бы на память, да некогда и фотоаппарата нет.

В дверь дома-музея внезапно забарабанили так, что сердце подпрыгнуло в груди. Хорошо, что мы находились в пристройке, которую не заметно с улицы. Я спешно надела на шею цепочку с тяжелым перстнем, сунула в платок кальку.

– Пойдем быстрее! – сказала женщина.

Мы незаметно покинули сарай и скрылись в зелени кустов. Краем глаза я заметила яркий оранжевый джип с открытым верхом, остановившийся посредине дороги. На его борту красовались нарисованные языки пламени. Лопоухий мерзавец сидел на месте водителя, скрывая глаза за черными круглыми очками, как у слепого.

Пригнувшись, мы побежали к деревьям на заднем дворе. За вереницей низких густых сосен, иголки которых были размером с палец, нас ожидал ишак. Привязанный к дереву, он грустно посмотрел на меня.

– Садитесь! – сказала турчанка, водружая на спину животного пару сумок, связанных за ручки. – Он знает путь. Горная тропинка ведет через перевал. За ним – дорога к городу Секе. Эти мордовороты – не местные. Им неведомы потайные тропы.

– Даже не знаю, как вас благодарить.

– Все в порядке. Переведя текст, вы очень помогли мне.

– А как же ишак?

– Когда вы слезете с него, вернется обратно. Он старенький, но очень умный.

– Спасибо вам! – Я произнесла это от всего сердца. – Спасибо огромное!

– Торопитесь!

* * *

Никогда не ездила на ишаке. Кто не знает – это такое животное, раза в два меньше кобылы. Когда сидишь на нем, ноги волочатся по земле. Мои, по крайней мере, волочились.

Скоро мы скрылись в скалах. Ишак медленно взбирался в гору по знакомой только ему тропинке, и я доверилась бессловесному животному. В Святом Писании обычно говорят – «тварь», что-то вроде «каждой твари по паре», но у меня язык не поворачивался так назвать моего проводника.

Селение сначала виднелось за валунами, а потом пропало, оставшись внизу. Некоторое время я смотрела на тропинку, голова раскачивалась из стороны в сторону. Потом вспомнила о сумках, сунула в одну из них руку и вытащила на свет холодную лепешку и пару апельсинов. Со стоном я вгрызлась в апельсин, сладкий сок брызнул в стороны.

Насытившись до приятной тяжести в животе, я некоторое время смотрела на тропу. Потом от мерного покачивания меня сморило. Сон накатился, обхватил, закружил…

Когда я очнулась, то обнаружила перед собой огромное око с серым выцветшим зрачком. Око моргнуло, и я едва не взвизгнула. Но потом обнаружила, что лежу на осле, преданно обхватив его щетинистую шею руками, словно шею любимого.

Осел не двигался. Я удивленно подняла голову.

Мы стояли на пустынной дороге, петляющей по склонам. Вдалеке виднелся город. Позади высилась гора, с которой мы, по-видимому, спустились. Тропинка закончилась, и ишак терпеливо ждал, когда я соизволю проснуться.

Я слезла с животного и с трудом разогнула поясницу. Над головой сияло жаркое солнце. Неужели полдень? Сколько же я проспала? Часа три, не меньше.

Ишак вопросительно смотрел на меня.

– Ну все, иди! – сказала я ему, махнув рукой. – До города доберусь сама.

Ишак не двигался.

– Что же ты? Давай, иди назад. Тебя хозяйка ждет.

Ишак продолжал стоять на месте, проявляя истинно ослиное упрямство и полностью игнорируя мои слова! Ах да – на нем осталась пара сумок с продуктами. Я пожала плечами и сняла их. Как только спина освободилась, ишак развернулся и, цокая копытами, направился к едва заметной тропинке, ведущей в гору.

Я усмехнулась и водрузила сумки на плечо. Тяжело, но и не такое таскала. Например, рюкзак со снаряжением, когда шла на скалу. Или те же баулы вчерашние, в которых остались все мои вещи…

Через тридцать минут я прошла мимо таблички «Секе» и вскоре оказалась в городе. В общем, не такой большой, как Измир, хотя я и Измир толком не видела. А этот – совсем маленький городишко. Дома низкие, в основном не больше двух этажей. На фоне гор возвышались острые пики минаретов, а на здании под ними пламенела реклама «Мальборо» и «Кока-колы». И что американцы делают с миром!

На улицах гомонили люди, гудели автомобили, иногда раздавался резкий рев ишаков. На меня никто не обращал внимания. Возле лавки, торгующей пряностями, я заметила полицейского. Своим огромным брюхом он едва не смахнул с прилавка чашечки с корицей. А лицо у него – ну, типичный азербайджанец! Такой же надменный и важный.

– Простите, мистер… – Я сразу заговорила на английском: – …со мной случилось несчастье. Я – гражданка России, меня ограбили.

Он повернулся ко мне недовольно, в руках дымилась чашка чая.

– Зачем по-чюжёму говоришь, раз из России? – писклявым голосом откликнулся он по-русски. – Ну, что у тебя слючилось, что?

Я смотрела на него дикими глазами. Ожидала чего угодно в этой стране, но только не полицейского, который разговаривает, словно продавец абрикосов с рынка возле моего дома в Москве.

– Ну, чего уставилась? – продолжил он, всем видом показывая, что я ему мешаю. – Из Азербайджана я. Ну что, что тебе нюжно?

– Меня зовут Алена Овчинникова. Я из лагеря археологов на побережье. Хочу сообщить, что его захватили бандиты. Мне удалось бежать, но в заложниках остались двое граждан Великобритании.

По мере того как я говорила, глаза бывшего соотечественника округлялись. Удивительно, что моя история так его поразила!

Мой собеседник вернул чай на прилавок, продолжая пожирать меня глазами.

– Не знаю, там ли еще бандиты, но лучше поспешить. – Я перевела дух. Говорила так быстро, что запыхалась. – Они у меня отобрали все деньги, документы…

Толстяк-азербайджанец (никак не поворачивается язык назвать его полицейским) неожиданно проворно схватил меня за руку.

– Что вы делаете? – удивленно воскликнула я, наблюдая, как вторая рука азербайджанца ползет к кобуре.

– Попалась! – закричал он.

– Постойте, вы меня с кем-то перепутали.

– Ничего не перепютал! – Он расстегнул кобуру и взялся за рукоять пистолета. – Чеченская террористка! Я поймал чеченскую террористку! Будет мне премия!

Ну и остолоп! И как такого взяли на службу? Я – самая что ни на есть русская в пятом или шестом колене. На чеченку ни капли не похожа… Вот остолоп!

Однако ошибка грозила обернуться неприятностями. Азербайджанец уже достал пистолет, но в ковбои, видимо, в детстве не играл. Пистолет запутался в его толстых волосатых пальцах. Хоть в этом повезло! А в остальном… Что же такое со мной происходит? Может, плюнула не туда? Черная кошка дорогу перебежала? На солнце бури, или планеты сошлись во враждебную комбинацию?..

Я не стала ждать, пока горе-полицейский разберется с пистолетом. Неизвестно, что он будет с ним делать. Этот ненормальный ведь упоминал про награду, а вдруг ее дают за мертвую голову?

Я схватила с прилавка щепоть красного перца и бросила ему в лицо. Читала, что это средство похлеще любого слезоточивого газа.

Азербайджанец пронзительно завопил и отпустил мою руку. Я бросилась наутек. Люди расступались перед растрепанной черноволосой девушкой с сумками на плече, и я неслась, чувствуя себя преступницей. Дедушка всегда говорил, что, если ты бежишь от закона, значит, совесть нечиста. Что же нечисто в моей совести?

Пришлось свернуть в переулок, потому что люди оборачивались на меня. Что, бегающих женщин не видели? Постройте легкоатлетический стадион и ходите туда почаще.

Переулок вывел на другую улицу, на которой было намного меньше людей и торговых лавок. Что же теперь делать? Бежать в полицию? Где вероятность, что там не сидят земляки этого толстяка, которые тоже примут меня за чеченскую террористку?

Рядом с магазином бакалейных товаров на стене из пористого песчаника висел листок бумаги. Еще влажный – только что наклеили.

Я взглянула на него и поняла, что полицейский вовсе не остолоп и ничуть не ошибся. Он прекрасно знал, кого собирается задержать. На листке красовалась моя фотография с паспорта, который остался в руках мистера Бейкера. Текст гласил:

«Внимание!

За совершение тяжких преступлений разыскивается чеченская террористка Алена Овчинникова. Будьте внимательны, эта женщина опасна!

Если вам что-нибудь известно о ее местонахождении, обязательно сообщите в полицию или позвоните по телефону: 232-733-242».

Я читала все это, и мурашки бегали по коже. Вот теперь самое время прикрыть лицо паранджой!

Мне не выбраться из Турции. Проклятый Бейкер обложил со всех сторон. Он не позволит уйти, пока я не передам ему кальку с текстом и перстень… Да, есть над чем подумать! Что особенного в старой легенде, из-за которой Лопоухий готов затравить меня, как бешеную собаку?

В любом случае, нужно покинуть Секе. Полицейский-азербайджанец промоет глаза, допьет чай и поспешит сообщить в управление, что видел в городе опасную террористку. И мне устроят такую головную боль, что мало не покажется. Пока есть время, надо покинуть город. Только куда податься?

Раскинув мозгами, решила ехать в Измир. Город крупный, даст бог, затеряюсь там – не найдут. Из Измира можно переправиться в Стамбул, где находится российское посольство. Наши, правда, могут не разобраться. Арестуют чеченскую террористку на всякий случай, хоть и не знают такую. Но там уже будет другой разговор. Я готова отправиться в Россию хоть в клетке и в кандалах. Только бы вернуться домой!

Автовокзал нашла довольно быстро. Не знала, где добыть денег, однако немного турецких лир обнаружилось в сумке. Спасибо любительнице археологии. Никогда не забуду эту женщину.

Я купила билет и направилась к автобусу, но издалека увидела у входных дверей полицейского, который проверял лицо каждой входящей женщины.

Во мне словно все умерло. Полиция сработала оперативно. Что же делать?

Рядом под навесом стояла небольшая печь для приготовления лепешек. Я провела пальцем по вымазанному сажей ободку и жирно намазала брови. Затем разломила пополам абрикос и сунула дольки за щеки. Этого мне показалось мало, я извлекла апельсин и брызнула соком в глаза. Защипало так, что мама не горюй! Аж слезы потекли! Теперь глаза будут красные, как у рака.

Взгляд полицейского задержался на моем лице, и я едва не ударилась в панику. Благо гомон торопящихся на автобус турецких крестьян заставил его поспешить с решением. И он пропустил меня!

Окрыленная, я влетела по ступенькам в салон. Устроилась на заднем сиденье в самом углу.

Автобус набился под завязку. Люди толпились в проходе. В основном бедно одетые крестьяне с мешками и котомками. Когда автобус тронулся, где-то впереди завизжал поросенок. Веселая компания.

Город закончился быстро, и автобус стал подниматься в гору. Я некоторое время глядела в окно на склоны, поросшие хвойными деревьями, а потом достала кальку с текстом.

На отпечатке с рельефа человек с вытянутым лицом парил над толпой. Загадочный человек, надо сказать. Кроме странной головы у него были длинные руки с неправильным сгибом локтей. Художник как будто допустил небрежность. Руки людей в толпе были совершенно нормальными, а у этого… Возможно, зубило соскользнуло, или скала раскрошилась, поэтому предплечье получилось намного длиннее плеча.

Еще некоторое время смотрела на рисунок, ничего не понимая. Если художник допустил брак, то почему только в этом месте? Остальные элементы рисунка безупречны. Неужели простая случайность? Или художник хотел показать именно такую руку человека?

По негативному оттиску невозможно сделать точный вывод. Было бы неплохо вернуться на скалу и изучить рисунок с лупой… Ладно, пока обратимся непосредственно к тексту.

Автобус подпрыгнул на кочке. На мою кальку посыпались куриные яйца из чьей-то корзинки. К счастью хозяйки, и моему тоже, ни одно не разбилось. На удивление.

Женщина с извинениями собрала яйца. Я вернулась к изучению наскальной надписи.

Текст составлен на древнегреческом. Судя по шрифту, относится к периоду ранней Греции, седьмой-восьмой век до нашей эры. Гродин упоминал, что Великий Сказитель жил примерно в это время. Обычно Майкл делает предположения, основываясь на характерных особенностях предметов – горшков, настенных рисунков, оружия. Иногда, когда сомневается, заказывает радиоуглеродный анализ. А я вот по тексту определяю. Хорошо, что наши датировки совпали.

Рассветным солнцем Астелия, царственная дочь, повстречала юношу… – прилагательное не прочесть, – Эндельвар нареченного. – Следующая строка стерта, а дальше: – Полюбила его без памяти. Царь Геросузнал о тайном влечении, юношу повелел изловить и… – наверное, «казнить». Дальше стерт целый кусок. Различались лишь слова «царские воины», «Эндельвар», «заключенный». Потом: – Птицы вещие донесли до Астелии весть горькую. И воскликнула дева в отчаянии: нет мне места среди живых, а только на… – Сколот кусок. Осталось только «Асфо……га». Очевидно, подразумевались Асфодельные луга царства Аида – царства мертвых.

Затем текст пошел более-менее читаемый:

Взобралась на вершину великого храма, глазам города на обозрение. Проклятиями осыпая отца своего, кинуться вниз готовая.

Донеслись речи страдания до ушей заточенного юноши. – Значит, девушка подумала (или ей донесли), что Эндельвар казнен, а юношу лишь заточили в темницу. Теперь стал понятен смысл пропущенного куска.

Так, что же дальше?

А дальше начался миф. Кстати, знаете, что с древнегреческого «миф» переводится как «слово»? Так-то!

Вознегодовал… юноша и взлетел из темницы на крыльях любви. Промчался изумленных людей над головами, царя Героса изумленного то… тоже.

Не увидела Астелия возлюбленного, кинулась с крыши ликом светозарным…

Снова провал на несколько строк. Я прочла только «горечь» и «небесные слезы». Далее:

в гибели дочери обвинил, отправился с войском в погоню… – Что-то «летел», а окончание: оглядки не тая. Полет прекратил свой на пике кручинистом.

Дальше царь Герос вроде как осадил гору.

Пыточной смертью решил… наказание. И замурован, и преградами хитрыми устлан. – Снова провал. – Каждый год с той поры… горестный… – Очевидно «в день горестный». —... Царь являлся к пещере, чтобы видеть мучения. Слово не ведает, кто смерть принял первым. Царь дряхлеющий или навечно Эндельвар заточенный.

Вроде все. Странно, я четко помню, что четверть текста не успела скопировать, а по смыслу легенда закончена. Что же там еще было? Ладно, чего мучиться? Не поворачивать же автобус.

Итак, о легенде. Что можно сказать? «Ромео и Джульетта» в древнегреческой интерпретации. Нужно проверить, существовал ли царь Герос, да и про Великого Сказителя стоит поискать информацию. Кстати, Гродин упоминал, что опубликовал предварительные результаты раскопок в журнале «Археологический вестник». Хорошо бы просмотреть его отчет. Нужна библиотека университета, в котором имеется исторический факультет.

Теперь вернемся к главному. Зачем этот текст понадобился американцу по фамилии Бейкер? Он не имеет ценности, кроме исторической или филологической. Обычная драма с элементами сказки. Может, Бейкер писатель и ему потребовался оригинальный сюжет, чтобы стать самым продаваемым автором мира? Так Шекспир его опередил на несколько веков.

Заложило уши, словно при подъеме или спуске самолета. Я выглянула в окно. Автобус медленно карабкался в гору, преодолевая перевал. Видимо, мы настолько высоко забрались, что разреженный воздух дает о себе знать.

Я вернулась к тексту, и взгляд остановился на картинке. Шальная мысль мелькнула в голове. А что, если…

Единственным неправдоподобным моментом в тексте является полет юноши. Все остальное могло быть реальной историей, но это… Это и есть сказка.

Эпизод занимательный. Древнегреческие тексты довольно витиеваты и глубоко образны. Не верите – почитайте Гомера. Например, если Одиссей сталкивается с чудовищем, то оно олицетворяет какой-либо человеческий порок; если рисует покорное ожидание Пенелопы, то подразумевается, что в женщине основное – верность. Значит, Пенелопа, сиди и жди, пока Одиссей развлекается за морями. Хороши рассуждения! Вот она, сущность мужиков. И сказки написали под себя. Ну да бог с ними… Если древнегреческие тексты образны, то полет юноши может означать силу чувства, волю к свободе или еще что-нибудь…

А вдруг полет был настоящим? А вдруг кольцо…

Я достала перстень и продела в него палец… Ничего не произошло. Как сидела, так и осталась на месте. Ерунда какая! Мне ли верить в реальность сказок?

Я спрятала кольцо.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю