Текст книги "Магма"

Автор книги: Олег Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Свидетелей чего? Что мы сделали запретного? Женя, помедлив, ответил:

– Сокровища в подземелье особняка графа могут являться причиной, но я видел еще кое-что. Увиденное я не могу объяснить Это был огромный котел с раскаленной жидкостью.

Элен недоверчиво скосила глаза.

– Я понимаю, – продолжил Кузнецов, – что это звучит еще более абсурдно, чем сокровища графа в подвале особняка, но я видел это! Ты можешь посмотреть, как опалились волосы у меня на голове… То, что нас объявили преступниками, – ошибка, но не случайная. Бисбрук имеет влияние на полицию. В таких обстоятельствах мне будет очень сложно покинуть Бельгию.

– А что же делать мне? Как я появлюсь в музее?

– Появляться в музее не следует до тех пор, пока я не покину Бельгию. Как только я пересеку границу, уверен, страсти улягутся.

– Но ведь меня убьют! Да-да! Охранник сказал, что убьет меня! Неужели ты думаешь, они оставят меня в живых, когда один раз пообещали убить! Я – нежеланный свидетель жестокости Бисбрука, который в обществе слывет милейшим человеком!

– Ты права, – подумав, произнес Кузнецов, – Оставаться в стране тебе опасно. Ты тоже должна покинуть Бельгию.

В ее глазах застыло удивление. Кажется, только сейчас она до конца осознала, в какую ситуацию попала и какие могут быть последствия. Элен нервно сглотнула.

– Ты хочешь сказать – я уже не житель этой страны? Я родилась здесь! Здесь живет моя мама! Куда я поеду? Кузнецов не воспринял всерьез ее панические слова:

– Покажи, что ты мне принесла.

Она вспомнила о вещах, которые по-прежнему сжимала в руках, и протянула вещи Кузнецову.

– Я не заплатила за них, – виновато произнесла она.

– Экономия нам сейчас не помешает. – Женя развернул майку. На черной майке был изображен грязный умывальник с тараканом, расположившимся около крана. Внизу стояла надпись «Продиджи». Женя непонимающе оглядел рисунок и перевел взгляд на Элен. – Это что?

– «Продиджи»? Это группа.

– Зачем ты взяла такую майку?

– Я просила без рисунка. Продавец такую подсунул!

– Теперь во всех сообщениях о нашем розыске будут добавлять, что мужчина одет в майку с надписью «Продиджи» и рисунком грязного умывальника.

Взглянув на шорты, Женя лишь хмыкнул и выбросил их в окно, решив остаться в своих брюках. Слава богу, они были не настолько протерты, как пиджак. Он надел сандалии, а ботинки с протертыми задниками последовали за шортами.

– Пошли, – сказал он. Элен вылезла из машины в темноту и ойкнула.

– Я оставила свои туфли в магазине, – сообщила она. После этого они около двадцати минут искали в темноте выброшенные Кузнецовым ботинки. Найдя, Женя вновь их надел, пожертвовав сандалии Элен. Кое-как она закрепила сандалии на своих миниатюрных ножках, и они двинулись в путь.

Лес был редким, луна освещала дорогу. Через пятнадцать минут пути они вышли на холмистую лужайку. Вдалеке виднелись фермерские хозяйства. Женя и Элен решили держаться подальше от поселений и двигались по равнине в неизвестном направлении. Несколько раз они пересекли шоссейные дороги. Через час пути, измученные зевотой, они остановились возле заброшенного дома с проломленной крышей. Женя сел под дерево на землю, Элен устроилась на груде сухих листьев. Засыпал Кузнецов, вспоминая взгляд Элен, когда они летели на проводе. Рука его крепко сжимала золотой диск «солнца».

* * *

3 июля

Кузнецов проснулся оттого, что кто-то лизал его влажным языком. Женя сморщился и открыл глаза. Раннее солнце, поднимаясь из-за горизонта, оранжевыми лучами слепило глаза. Кузнецов сощурился. Рядом с ним стояла корова и лизала его в лицо. Бока коровы покрывали рыжие пятна.

– Фу! – воскликнул Кузнецов, отпугивая корову, и вскочил на ноги.

От шума проснулась Элен. Глаза ее были оловянными, она не могла понять, где находится.

– Пошла вон! – вновь закричал Кузнецов, Корова перестала его лизать и жалобно замычала.

– Elie ne veut, qu'on la caresse![7]7
  Она только хочет, чтобы ее приласкали (фр)


[Закрыть] – раздался старческий хохот.

Из-за коровы вышел невысокий старичок с седыми волосами и беззубым ртом. Старику было весело. Женя насторожился. Откуда старик взялся здесь? Наверное, пасет корову. Смотрел ли он новости? Если и смотрел, то преступников не узнал. Над убийцей-рецидивистом, как представили Кузнецова в новостях, он так бы не смеялся. Коли на то пошло, то, может, он накормит их? В подтверждение этих мыслей в животе заурчало. Он подумал, что нужно ответить старику. Но Кузнецов совершенно не знал французского. На помощь пришла Элен. Она поднялась, стряхнув листья с волос, и что-то произнесла извиняющимся тоном. Тот ответил, кажется, объясняя. Элен усмехнулась и ответила старику. Тот вновь захохотал. Женя взглядом просил Элен перевести разговор. Старик вдруг повернулся к Кузнецову и что-то спросил. Элен прервала его, отрицательно покачав головой, и стала что-то объяснять. Старик понимающе кивнул.

– Что? – не выдержал Евгений.

– Он спросил меня, почему мы ночевали возле его дома? Почему не постучались и не попросили пустить на ночлег. Я ответила – мы подумали, что дом заброшен. Оказывается, он по ночам экономит электричество, поэтому возле дома не горел ни один фонарь. Вот мы и подумали, что дом заброшен.

– Жюль! – протягивая руку, представился старик. Женя вопросительно посмотрел на Элен.

– Я сказала ему, что ты не говоришь по-французски, – ответила она. Женя расслабился. Если старик экономит по ночам электричество, вечерние новости он точно не видел. Женя улыбнулся своей неотразимой улыбкой, которой прельщал секретарш и работниц авиакасс.

– Джонатан! – представился Кузнецов, пожав руку старику. Рукопожатие того было крепким. Очевидно, старик до сих пор трудился в сельском хозяйстве.

Услышав ложь, произнесенную Кузнецовым, улыбка Элен поблекла. Женя постучал себя большим пальцем в грудь. – Америкам.

Старик Жюль понятливо кивнул. Женя смотрел на одноэтажное жилище старика и теперь ясно видел, что оно не было покинутым. Остроконечная черепичная крыша в утренних лучах солнца стала красной. Стены выкрашены в бледно-желтый цвет, деревянная дверь аккуратная, сколоченная из толстых дубовых досок, покрытых темным лаком. С одной стороны к дому примыкал полуразрушенный сарай, увидев его ночью, Женя и подумал, что ферма заброшена. Но с другой стороны дома был виден совершенно новый сарай. Проследив за взглядом Кузнецова, Жюль что-то прокомментировал, а Элен перевела:

– Он недавно построил новый сарай, окна которого выходят на север. Говорит, удой от этого поднимается, да и животные растут быстрее. А старый сарай не успел сломать. Крышу, говорит, собирается новую делать. Эта обветшала уже.

– У вас очень хороший дом, – постарался польстить старику Кузнецов.

– Он благодарит тебя, – перевела Элен, – и приглашает войти.

Старик Жюль жестом призвал их следовать за ним в дом и направился к двери по выложенной естественным булыжником дорожке. Элен и Женя проследовали за ним.

Хозяин дома жил один. Дорогих вещей он не держал, никакой электроники в доме Кузнецов не обнаружил. В комнатах стояли старинные комоды, темные полированные шкафы, стол на гнутых ножках; но ни телефона, ни магнитофона, ни кондиционера Женя не увидел.

– И телевизора у вас нет? – спросил Кузнецов. Старик опять засмеялся и, отрицательно помотав головой, что-то сказал.

– Он говорит, что не любит современные вещи. Он любит все старое, то, что осталось от отца, – перевела Элен.

Старик любезно потчевал их сыром собственного приготовления, который был свежим и необычайно нежным. Пока старик и Элен беседовали на французском, Женя с жадностью выпил целый кувшин молока и проглотил несколько приличных кусков ветчины.

Почувствовав тяжесть в желудке, Кузнецов откинулся на спинку стула. Им невероятно повезло, что они переночевали возле этого дома! У старика не оказалось телевизора, и он не знал, что молодых людей разыскивают. Можно было остаться здесь на целый день, сориентироваться, а вечером, ближе к ночи, направиться в Брюссель. Или в аэропорт? Может, попытаться улететь? Вряд ли. Аэропорт – это первое место, где их будут поджидать. У таможенника, проверяющего паспорт, на столе будут лежать их фотографии. Пересекать границу по дорогам так же бесперспективно, там наверняка выставлены посты. Перейти через границу пешком? Можно попытаться. Куда? В Голландию? Во Францию? В Германию? Или уйти морем, через Антверпен?

Лицо Элен краснело по мере того, как она отвечала старику, а речь ее сбивалась. Очевидно, она придумывала какую-то историю, рассказывая о них. Она действительно не умеет врать, подумал Кузнецов. Стоит ли тащить ее с собой через границу? Да вообще, кто она ему? Осмыслив последний вопрос, Женя понял, что вопрос шел из головы, а не от сердца. Вопрос шел из его мозга – холодного, расчетливого, не брезгавшего любыми методами, настроенного на выживание. Но когда он смотрел на Элен, в груди его разливался непонятный жар. Такого чувства он не испытывал даже к жене, даже в те времена, когда только ухаживал за ней.

Взгляд Кузнецова остановился на полке у стены. Полка служила подставкой для фигурок, и там была фигурка слона, выполненная из гипса, и маленькое зеркальце в бронзовом обрамлении на подставке, а еще на полке лежали очки без одной дужки, связка больших ключей и даже кожаный ремень для брюк. На полке царил беспорядок, но Женя увидел эту вещь. Словно под гипнозом, не сводя глаз с полки, он поднялся, подошел к ней и взял в руки маленький, размером с половину указательного пальца камешек в форме когтя. Старик и Элен прекратили разговор и посмотрели на Кузнецова. Женя как завороженный гладил пальцем полированную поверхность камня, на которой был выгравирован тонкий филигранный паз, в точности повторяющий форму камня. Два паза с одной и с другой стороны сходились в точке острия «когтя».

«Вот оно! – подумал он. – Вот еще одно!»

– Откуда у вас это? – спросил Кузнецов старика, забыв, что тот не понимает по-английски.

Старик вопросительно посмотрел на Элен. Она перевела. В ответ он начал что-то говорить, Элен переводила:

– Эту вещь нашел его отец, когда ходил на торговом судне к Новой Зеландии. Несколько дней они стояли у островов Соландер. Команда корабля развлекалась тем, что ныряла за кораллами. Они ныряли без акваланга. Отец мог находиться под водой без воздуха больше трех минут. Этого времени хватало, чтобы доплыть до дна, выбрать коралл и вернуться на поверхность. Его отец нашел этот «коготь» на дне, сплошь усыпанном каменными глыбами. Неизвестно чем, но «коготь» привлек его внимание. Он подумал, что это такой красивый камень. Однако позже, уже на судне, он обнаружил симметричные пазы по обеим сторонам камня. Эта вещь сделана руками человека, даже, возможно, древнего человека. Отец подарил ему это как сувенир из Новой Зеландии.

– Вы не отдавали камень специалистам? – спросил Кузнецов.

Элен перевела. Старик выслушал ее и ответил, пожав плечами.

– Он не видел в этом необходимости. Почему ты спрашиваешь? – задала от себя вопрос Элен.

– Я уверен, современные ученые не смогут определить материал, из которого сделан камень.

– Ты хочешь сказать, что это продукт внеземной цивилизации?

– Нет, я не хочу этого сказать.

– Но почему ты решил, что это необычный камень?

– Я сталкивался с такими. И потом, посмотри! – Он протянул камень Элен. Она взяла его в руку и вздрогнула.

Коготь был теплым. Рука Кузнецова, держащего камень до этого, не могла нагреть его так сильно. Температура камня была градусов сорок пять или больше. Следовательно, камень был нагрет еще до того, как его взял в руки Кузнецов.

– Он всегда такой… горячий? – спросила она старика Жюля.

Тот кивнул и ответил. Элен перевела:

– Он был таким всю его жизнь. Этот камень был теплым всегда.

Элен вопросительно посмотрела на Кузнецова и отдала ему «коготь». Принимая его, Женя произнес:

– Острова Новой Зеландии пересекает тектонический разлом. Много тысяч лет назад магма вырывалась в том месте из-под земли. Камни, увиденные его отцом под водой, являются продуктом подъема магмы на поверхность. – Женя остановился, а затем быстро сказал: – Спроси, сможет ли он продать мне камень?

Тень изумления скользнула по лицу Элен.

– Я не думаю, что стоит задавать этот вопрос, Евгений. Я полагаю, эта вещь дорога ему как память об отце.

– Спроси его, – настойчиво твердил Кузнецов.

– Я не буду этого делать! – со злостью в голосе ответила Элен. – Спроси его без моей помощи!

Женя вытянул вперед руку с камнем в направлении старика, другой рукой он достал из кармана пятидесятидолларовую бумажку и протянул в том же направлении. Двинув подбородком вверх, Женя изобразил немой вопрос. Веселье исчезло с лица старика. Он протянул свои сморщенные пальцы к руке Кузнецова, но не к той, в которой были зажаты деньги, а к той, в которой находился «коготь». Он выхватил его и положил на прежнее место, на полку.

– Скажи ему, что я дам тысячу долларов, – в пылу произнес Кузнецов.

– Я не буду ничего ему говорить, – ответила Элен. – Ты оскорбляешь чувства. Память об отце он не продаст.

Старик вдруг что-то резко сказал, нехотя усмехаясь, как будто ему за эти слова было неудобно. Элен перевела:

– Он сказал, что не продаст камень, даже если за долги выставят на аукцион его ферму. Это подарок отца, а подарок нельзя отдавать никому!

Рука Евгения с зажатой в ней пятидесятидолларовой бумажкой упала. Женя опустил голову.

– Скажи, что я прошу прощения, – произнес он и вышел из комнаты. Он успел услышать, как Элен переводила его слова старику.

Женя вышел из дома. Солнце уже встало над холмистой равниной, заливая ее радужным искрящимся светом. Несколько коров, гуляющих вдалеке и не обращающих на солнце никакого внимания, поедали траву. Лицо обдувалось свежим ветерком с легким запахом силоса. Женя опустился на скамейку возле дома. Элен вышла вслед за ним и присела рядом.

– Ты обижаешься на меня? – спросила она.

– Нет, – ответил Кузнецов. – Но когда на меня нападает жар исследования, я становлюсь сам не свой.

– Что это за камень?

– Ты сочтешь меня сумасшедшим, услышав ответ.

– Я знаю тебя лишь три дня и уже уверена, что ты ненормальный.

Женя улыбнулся, прислонился спиной к стене дома и вытянул ноги.

– Вот так бы и сидел на этой скамейке, никуда бы не спешил, – произнес он. – У тебя есть загранпаспорт?

– Да. Только он остался дома.

– Надо связаться с твоей матерью, чтобы она выслала паспорт. Ты выяснила, где мы находимся?

– Мы на юге Бельгии, недалеко от французской границы.

– Насколько недалеко?

– Пять-семь километров.

Женя задумчиво посмотрел на небо, словно ища там ответ. Он некоторое время разглядывал редкие прозрачные облака, почесал небритый подбородок и произнес:

– Меньше всего я хотел идти во Францию. Некоторые французы до сих пор меня недолюбливают. Ну, ладно! Во Франции мы не задержимся. Какой ближайший город во Франции?

– Кажется, Лилль.

– Значит, сегодня пешком перейдем границу, а до Лилля доберемся на попутном автомобиле. Вечером будем в Лилле. Оттуда свяжешься с матерью. Попросишь, чтобы она переслала тебе паспорт. Только бы на границе не поставили кордоны.

– Моя мама волнуется. Мне нужно позвонить сейчас.

– Ни в коем случае! – возразил Кузнецов. – Только когда мы окажемся во Франции.

– Что мы там будем делать? – спросила она.

– Главное – покинуть Европу. Здесь для нас стало опасно. Не моту понять, что нужно графу Бисбруку, но он будет искать нас.

Элен грустно вздохнула. Она думала о том, что неизвестно, сколько времени ей предстоит жить вне родной страны. Она думала о своей работе и, конечно, о матери. Женя понимал ее, и, хотя у него-то работа по-прежнему оставалась и даже позволяла совершать командировки, он практически не занимался своей непосредственной профессией.

Жене очень хотелось обнять Элен за плечи и успокоить, но он не сделал этого.

Они вышли с фермы старика, когда солнце уже довольно высоко висело над горизонтом. На прощание старик дал им в дорогу четверть головки сыра и литровую бутыль свежего молока. За час пути они миновали четыре фермы и один населенный пункт, который обошли стороной. На исходе второго часа пути Женя сказал Элен, что, по всей видимости, они уже находятся на территории Франции. Еще через час они вышли на оживленную автомагистраль.

– Не могу поверить, что мы уже во Франции, – говорила Элен, когда Кузнецов стоял на обочине дороги, пытаясь поймать машину.

– Если старик правильно указал направление, то мы во Франции, – пробормотал Кузнецов. Минуту спустя около него затормозил светло-серый «пежо». Водитель ехал в Лилль и любезно согласился подвести их. Через полчаса они были на окраине города и вышли около заправочной станции. Было два часа дня. На бензоколонке было пусто. Женя и Элен зашли в небольшое кафе, расположенное рядом с заправкой.

– Я себя очень неуютно чувствую в этой майке, – поделился Женя, жуя бутерброды с беконом и запивая крепким кофе. – Мне необходима нормальная одежда.

– У меня осталось совсем немного денег, – призналась Элен. – Мне нужно позвонить матери.

– Прямой звонок делать нельзя, телефон твоей матери непременно прослушивается.

– Что же делать?

– Тебе нужно позвонить соседке или знакомой матери, в общем, человеку, которого она хорошо знает. Ты попросишь этого человека передать матери сообщение от тебя. Скажешь, чтобы она не волновалась и не верила сообщениям по телевизору. Что с тобой все в порядке, только позвонить не можешь. Попросишь мать, чтобы она передала с близким тебе человеком паспорт и деньги. Скажешь, что мы будем ждать этого человека до завтрашнего обеда здесь, на бензоколонке на окраине Лилля. В чем дело? – спросил Кузнецов, заметив недовольство на лице Элен.

– Ты чересчур нагло заявляешь о том, чтобы моя мать передала свои деньги.

– Эти деньги понадобятся тебе, – произнес Кузнецов, делая ударение на последнем слове. – Я говорю об этом, чтобы ты про них не забыла сказать по телефону.

– Именно это мне и не нравится. Мне не нравится, что ты распоряжаешься моими деньгами. Женя поморщился:

– Ну хорошо, я не говорил этого, но все-таки не забудь! Итак, кому бы ты могла позвонить?

– Соседке, живущей этажом выше, мадам Лявур. Ей семьдесят лет, но память у нее крепкая. А вот кто мог бы доехать до Франции… – Элен задумалась. – Не могу представить такого человека. Моих знакомых мама не знает, ее знакомые уже стары, чтобы им можно было доверить такое задание.

– Хорошо, тогда пусть она попросит того, кого сочтет нужным. Только мы должны узнать этого человека. Пусть, подъехав к бензоколонке, этот человек включит сигнал аварийной остановки, чтобы мы узнали его. Ты все запомнила? Вон там находится телефон.

Налив себе еще чашку кофе и мелкими глотками отпивая его, Женя наблюдал, как Элен подошла к автомату и, вставив магнитную карту, долго набирала номер. Кофе был откровенно плохим. Женя разбирался в кофе и при других обстоятельствах пить такой не стал бы. Но сейчас ему нужно было взбодриться. Он устал за эти дни, проведенные в Бельгии, и усталость, аккумулировавшись, сейчас дала о себе знать. Его нервы находились на пределе, и он готов был сорваться в любую минуту.

Кажется, Элен дозвонилась. Она заговорила по-французски с почтительной интонацией. Мадам Лявур, мадам Лявур – только и мог понять Кузнецов. Так ли хороша память у этой старухи, как описывала Элен?

Закончив разговор, Элен вернулась к столику. Женя доедал кусок вишневого пирога, купленный на деньги Элен.

– Ну, как? – спросил он с набитым ртом.

– Мадам Лявур сразу заявила, что не верит сообщениям по телевизору. Она знает меня с детства и верит мне. Я все пересказала, как ты просил. Мадам Лявур обещала передать мои слова матери.

С обеда до вечера Женя смотрел телевизор, висевший над стойкой бара. Программы были сплошь на французском языке, поэтому к концу дня голова у Кузнецова шла кругом. Правда, он остался удовлетворен. Сообщения об их розыске во Франции не передавались. Может быть, Бельгия не просила Францию о помощи, хотя обе страны являются членами Европейского сообщества. А возможно, пока Женя и Элен скитались вдали от городов Бельгии, их уже перестали искать и махнули на них рукой. Как бы он хотел надеяться на это!

Элен сняла номер в маленькой гостинице и сейчас отдыхала. Женя раз в полчаса выходил на улицу, обходя заправку вокруг и высматривая, не стоит ли где автомобиль с мигающими сигналами поворота. В 22.30, когда Женя собирался сделать последний круг и идти в номер, он увидел его. Автомобиль находился недалеко от заправки и был наполовину укрыт кустами акации. Судя по радиаторной решетке, это был «фольксваген». Из-за кустов были видны лишь передние поворотники, которые мигали не чаще чем раз в секунду. Женя оглянулся и подошел ближе.

На улице было сумрачно, свет в салоне автомобиля не горел, поэтому увидеть человека, находящегося в салоне, не представлялось возможным. Не раздумывая, Женя дернул за ручку и запрыгнул в салон. Он не просчитывал вариантов, он не думал о том, что человек в автомобиле может не говорить по-английски, что закономерно – ведь он, вероятно, уроженец Бельгии.

– Добрый вечер, – произнес Кузнецов, обращаясь к темной фигуре человека за рулем. – Элен находится недалеко. Вы привезли паспорт?

Он видел профиль лица незнакомца какие-то секунды. Человек повернул к нему голову, и Женя мог разглядеть лишь короткую стрижку и едва оттопыренные уши.

– Да, – ответил незнакомец приятным баритоном. Акцент выдал в нем американца.

– Вы отдадите его мне или нужно позвать Элен?

– У меня нет его с собой.

– Тогда где же он? – слегка озабоченно спросил Женя.

– Поедемте со мной.

– Это далеко?

– Минут пятнадцать.

Проехавшая навстречу машина на какое-то мгновение осветила фарами салон «фольксвагена», и Женя увидел лицо человека, сидящего рядом с ним. Женя не знал его. На вид человеку было лет сорок, высокий морщинистый лоб, широкие скулы, суровая складка губ. На подбородке Женя успел отметить косой шрам. Глаза человека были проницательны.

Встречный автомобиль проехал, и салон вновь погрузился во тьму.

– Я пойду приведу Элен, – произнес Кузнецов. – Мы соберем вещи, так что подождите здесь, пожалуйста, еще минут десять.

– Хорошо, – ответил человек.

Женя вылез из машины и припустил к отелю. Элен спала, и ему пришлось долго стучаться к ней в номер. Она открыла дверь, зевая так, что рисковала вывихнуть челюсть.

– Кто-то приехал? – спросила она, подавив зевок.

– Вот именно, «кто-то»! – бросил Кузнецов, проходя в номер. – Быстро собирайся! Я полагаю, он не тот, за кого себя выдает.

Они бежали к тисовому лесу. Станция, гостиница и автомобиль с мигающими поворотниками остались сзади.

– С чего ты взял, что он не тот? – на ходу спросила Элен.

Женя остановился.

– Лет сорок, короткая стрижка, шрам на подбородке, американский акцент, наверное, ближе к нью-йоркскому, когда говорят как будто в нос?

– Нет, я не знаю такого человека.

– Вот и я засомневался, что в знакомые твоей матери мог затесаться человек из Северной Америки. К тому же и твоего паспорта у него не было.

– Полагаешь, это человек Бисбрука?

– Не знаю. Одно только для меня ясно: не надо сегодня ночевать в гостинице.

Так они и заночевали в лесу недалеко от автозаправочной станции. Слава богу погода была теплой. Проснувшись наутро под тисовыми деревьями, Женя почувствовал страшный голод. Солнце просвечивало сквозь листву. Он взглянул на часы, они показывали семь часов. Элен мирно спала недалеко от него. Стараясь не разбудить ее. Кузнецов выглянул из-за кустов, желая посмотреть, работает ли кафе. Кафе работало. Похоже, оно работало всю ночь. Пока спит Элен, можно сходить и купить что-нибудь поесть. Ну а уж после он решит, что делать дальше. Человек в машине не привез паспорт Элен и скорее всего не был посланником матери Элен. Женя не раз сталкивался с уловками типа «у меня нет сейчас денег, но я могу показать, где они лежат». Он сам раза два применял ее. Обычно человек, говорящий эти слова, пытается запутать собеседника, выиграть время. Женя был уверен, что у этого человека не было паспорта Элен. Из всего этого следовал естественный вопрос: откуда он узнал о встрече на автозаправочной станции города Лилля? Откуда он узнан о кодовом сигнале – мигающих поворотниках? Или соседка мадам Граббс проговорилась полиции, а та в свою очередь проинформировала Бисбрука? Или все телефоны в доме Элен прослушивались? Был ли это человек Бисбрука? С вероятностью в девяносто процентов Кузнецов мог сказать, что да.

Размышляя о хитросплетении текущих событий, он вошел в кафе, подошел к официантке, поздоровался с ней и… не смог сказать по-французски, что ему нужно. Она предлагала меню, но там он тоже ничего не мог понять. Наконец они сошлись на слове «гамбургер» и четырех отогнутых пальцах, показывающих их количество, а также двух стаканчиках кофе. Расплатившись за все, Кузнецов направился к Элен. Однако, выйдя из дверей кафе, он наткнулся на Элен и чуть не пролил на нее кофе. Волосы Элен были взлохмачены.

– Я думала, ты бросил меня, – произнесла она с обидой. – Ведь у тебя есть паспорт, а у меня нет.

– Но я же здесь, – возразил он, протягивая ей кофе с гамбургерами.

Они шли к автобусной остановке, жуя на ходу. Проходя мимо бензоколонок, Женя заметил светло-серый «пежо» с поднятым капотом. Хозяин ковырялся в двигателе и был скрыт от глаз. Поворотники «пежо» мигали, показывая аварийную остановку. Женя остановился. Элен заметила «пежо» и охнула.

– Это он? – спросила она.

– Тот был на «фольксвагене».

– Кажется, я знаю, кто это! – вдруг радостно воскликнула она. – Это машина дяди Виктора!

Опрокинув стаканчик с кофе, Элен бросилась к машине. Женя побежал вслед, наспех допивая из своего стакана. Элен быстрее него оказалась возле водителя, и Женя видел, как изменилось ее лицо. Он подошел к машине и встал рядом с Элен. Человек среднего роста с седыми волосами находился к ним спиной. Он что-то ковырял в двигателе и не видел подошедших.

– Дядя? – осторожно спросила Элен.

Человек повернулся, и сердце Кузнецова ушло в пятки. Это было то же самое лицо, которое он увидел на мгновение в свете фар встречной машины. Та же суровая складка губ, те же скулы. Шрам на подбородке… Женя невольно попятился и уперся спиной в колонну, держащую навес над бензоколонкой. Убежать они не успели бы, к тому же он не сомневался, что бензоколонка оцеплена людьми Бисбрука. Поэтому язык Кузнецова оказался самой подвижной частью его тела:

– Теперь у вас есть паспорт Элен?

– Почему теперь? – спросил незнакомец. Этот голос Кузнецов слышал вчера вечером в кабине «фольксвагена». И акцент в точности такой же.

– Потому что вчера вечером у вас не было паспорта.

– Извините, – человек виновато улыбнулся, – я пересек границу Франции полчаса назад. Вы меня с кем-то перепутали.

По каким-то причинам человек не хотел показывать, что он был здесь вчера. Но Кузнецов его очень хорошо запомнил. Пока Женя оглядывался, пытаясь заметить прячущихся в засаде людей, Элен задала простой вопрос:

– Кто вы?

– Простите. – Человек вновь улыбнулся. – Меня послала ваша мать. Она не смогла найти кого-нибудь, а я сын ее двоюродной сестры, которая сейчас проживает в Нью-Йорке. Чтобы вы меня признали, она дала машину вашего дядюшки Виктора. Ваша мать очень волнуется за вас, Элен, она просила передать, чтобы вы возвращались. Она уверена, что все это какое-то недоразумение.

– Я вас видел здесь вчера, я не шизофреник, – вновь —.. упрямо промолвил Кузнецов.

– Вы можете позвонить своей матери и спросить ее обо мне. Вчера вечером я ночевал дома у Элен. Вот, кстати, паспорт, а вот деньги.

Он протянул Элен паспорт, в который были вложены денежные купюры.

– Там записка от матери.

Элен кивнула и, раскрыв паспорт, достала записку. Пробежав глазами по строкам, Элен всхлипнула.

– Ну вот, – смахнув слезу, сказала она, – мама, как всегда, переживает.

– Я бы тоже на ее месте переживал, окажись моя дочь в такой ситуации, – произнес незнакомец.

– Поехали отсюда, – сказал Кузнецов, которому убедительно продемонстрировали, что его подозрения беспочвенны.

Человек захлопнул крышку капота и сел в машину. Женя уселся на переднее сиденье, а Элен – на заднее. Машина тронулась, и через несколько секунд автозаправочная станция исчезла из виду.

– Меня зовут Шон Уолкер, – запоздало представился человек.

– Джон Смит, – произнес в ответ Кузнецов.

– Не надо меня обманывать, вы – Евгений Кузнецов.

Сомнения вновь вернулись к Евгению. От всех загадок уже пухла голова. Кто он такой? Он представился родственником Элен, но в лицо она его не знает. Однако он сообщил некоторые подробности, которые убедили Элен, что он ее родственник. Тогда с кем разговаривал Кузнецов вчера вечером? Или это ему приснилось? Быть может, он заснул в баре?

– Откуда вы меня знаете? – устало спросил Женя.

– Мама Элен мне рассказывала о вас. Она не знала вашего имени, но по телевизору его сообщили. То, что передавали про Элен, было ложью. Отсюда следует, что вы тоже не являетесь членом русской мафии.

– Он сейсмолог, – вставила с заднего сиденья Элен.

Кузнецов выразительно посмотрел на нее. Было совсем ни к чему выдавать себя первому встречному.

– Вы сейсмолог? Серьезно?

Кузнецов отвернулся и стал смотреть в окно.

– Может быть, – ответил он.

– Я знаю кое-кого среди сейсмологов и вулканологов. Вы знали доктора Фишера?

Женя обернулся. Конечно, он знал Фишера! Исследования Фишера были близки ему. Исследуя состав выбросов магмы в различных точках планеты, Фишер делал поразительные выводы. Он полагал, что кремний при высоких температурах может образовывать макромолекулы, наподобие углеродных белков. Имя ученого не было широко известно, потому что его измышления считались фантастическими.

– Почему вы спросили о Фишере в прошедшем времени?

– Он скончался две недели назад от сильных ожогов, полученных в лаборатории.

Это было шоком для Кузнецова. Несмотря на различие взглядов, Женя считал Фишера своим другом. К тому же еще месяц назад он гостил у Фишера в Блюмингтоне.

– Что произошло? – охрипшим голосом спросил Кузнецов.

– Я точно не знаю. Кажется, он проводил опыты с разогреванием частей магмы. Огнеупорное стекло лопнуло, и магма, раскаленная до 2500 градусов, выплеснулась на доктора. Говорят, то же самое произошло и с Зигмундом Баркером полгода назад.

Женя промолчал. Баркер был выдающимся вулканологом. Он упал в вулкан на Камчатке. Это был несчастный случай. Баркера Женя тоже знал. Вот только откуда всех их знал этот Уолкер?

– Я сумел поставить вам американскую визу, – произнес тем временем Уолкер, обращаясь к Элен. – Это все, что я мог сделать.

– Спасибо, – поблагодарила Элен.

– Мы поедем в Россию, – сказал Кузнецов. Этот человек явно хотел направить их по какому-то пути. Мог ли он быть человеком Бисбрука? Опять попытка увести их с истинного пути? Женя полагал, что Бисбрук, начав с подмены страниц в каталогах и подмены «солнца», перешел к силовым методам. Возвращаться опять к хитрым подставкам было бессмысленно. «Солнце» находилось у Кузнецова, и было достаточно схватить Евгения, чтобы отобрать диск. Если этот человек действует не так, значит, он не человек Бисбрука. Он посторонний человек, который преследует собственные интересы. Кем бы он ни был, родственником Элен он не являлся.