Текст книги "Франсуа Винсент"

Автор книги: Олег Ёлшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Франсуа Винсент – Олег Ёлшин

Однажды я встретил на улице влюбленного нищего. На нем была старая шляпа, пальто потерлось на локтях, башмаки его протекли, а в душе сияли звезды.

(В.Гюго)

ФРАНСУА ВИНСЕНТ

Олег Ёлшин

Часть 1

1

Был ясный, солнечный день. Узенькая улица в самом центре Москвы, зажатая с обеих сторон старинными особняками и домами, отражала эти яркие лучи августовского солнца своей отмытой до блеска булыжной мостовой. Люди и машины сновали в разные стороны, шарахались друг от друга, разгоняя этот вязкий полуденный зной. Воздух горячим липким одеянием прикасался к телам людей, раскаленным крышам домов. Забирался в выхлопные трубы машин, окна, просачивался сквозь вентиляционные решетки. Проникал сквозь кожу и поры, топил остатки мозгов и плоти, селился в каждом, кто осмеливался выйти сюда на эту улицу и быть расплавленным в лучах последнего, но такого жаркого и безжалостного солнца, которое бесновалось в остатках этого безумного лета.

Шум города возвещал о начале обеденного времени, когда все покидают свои рабочие места и куда-то спешат.

Из одного офисного здания вышел человек и быстрой походкой направился к своей машине, преодолевая последние метры надоевшей жары. Он шел и думал: – Как хорошо сейчас окунуться в бассейне его спортивного клуба! – Еще десять минут, и он окажется там. Оставалось сделать всего каких-нибудь несколько шагов, он сядет в свой автомобиль и уедет отсюда. А дальше только прохлада кондиционера его машины, бассейна под крышей уютного комплекса, и только жаркая сауна будет напоминать о раскаленном солнце, которое уже не в силах будет расплавить его в этом жарком городе и таком немосковском лете…

Внезапно человек посмотрел себе под ноги и на мгновение остановился. Это было лишь одно короткое мгновение, но то, что он увидел, потрясло его. Как будто молния перед глазами или пронзительный яркий блик на мостовой… Яркий солнечный блик… Он отражался от булыжника и слепил его. И на мгновение у него потемнело в глазах.

Он стоял, слушая внезапно наступившую тишину, топот чьих-то шагов, а рядом почему-то стук копыт. Цокот настоящих конских копыт! И тут в его сознании промелькнуло имя – Франсуа Винсент… Его никто не произносил, просто оно возникло ниоткуда. Возникло в этой жаре или совсем в другом месте и времени, где тротуары не прилипали к стенам домов, а небо не лежало на горячей раскаленной крыше. Оно было совсем другим – высоким и голубым, каким и должно быть небо…

Это происходило лишь одно короткое мгновение, а затем все вернулось и расставилось по своим местам, как будто и не было его – этого мгновения. Человек стоял еще какое-то время, удивленно смотрел себе под ноги, оглядываясь по сторонам; потом по шумной улице прошел вперед, сел в свою машину и уехал…

2

Войдя в просторное помещение клуба и сдав в реcепшн бумажник и свои шикарные часы, он попросил все это закрыть в сейфе.

Сидя на лежаке у бассейна, он смотрел на воду и думал:

– Что это было?

Вокруг ходили “накаченные” мужчины, молодые и старые. С ними были красивые юные женщины. Какие-то две пожилые дамы в изящных купальниках поглядывали на них с завистью. Кто-то из молодых пробежал мимо него и нырнул в бассейн. Брызги и смех. Здесь, за окнами клуба не ощущался тот будничный день – обстановка праздности и благополучия.

– Что это было? – странное событие все еще не давало ему покоя, но у него не только не было объяснения, но даже намека на то, чтобы что-то понять.

– Да и стоит ли думать о такой ерунде? – и, отмахнувшись от навязчивого видения, тоже нырнул в воду.

Навстречу подплывала его белокурая подруга. Они недолго соревновались с быстрым течением воды в бассейне и потом растаяли в просторной джакузи.

– Почему ты мне не позвонил? – спросила она, с удовольствием отбиваясь от горячих настойчивых струй воды. И вообще, по ней было видно, что она все привыкла делать с удовольствием.

– Ты была в своем магазине, думал, наконец, займешься делом, – охладил он ее ленивое настроение.

– Если ты мне купил этот бутик, уж не думаешь ли, что я исправлюсь? – улыбнулась она в ответ.

На ней был удивительный купальник, вернее, почти его отсутствие. Уверенная в своей фигуре, она смело носила такие вещи. Он не понимал, почему, чем меньше эти купальники, тем они дороже. Хотя какая разница? Он с удовольствием тратил на нее свои деньги, выполняя любые её прихоти. И если бы пришлось платить за воздух вместо этих тоненьких ниточек на ее безупречной фигуре, делал бы это, не задумываясь. Такая мода…

– Не надоело все время ходить по чужим магазинам? – спросил он.

– И не думай. Каждый должен уметь делать хорошо свое дело. Или ты чем-то недоволен, милый?

Она по-детски, наивно, смотрела в его глаза, и он готов был прощать ей все.

– Ты же сама хотела, тебе было скучно, и ты решила снова что-то делать, – неуверенно продолжил он.

– Хотела! А теперь я тебя захотела. И что из этого?

Она наклонилась над ним, и они утонули в просторной ванне джакузи… Пузырьки воздуха скрыли их на несколько секунд, и когда они появились вновь, престарелые дамы теперь уже смотрели в их сторону.

Девушка снова улыбнулась: – Так, чем ты недоволен?

– Теперь ничем, – и подумал, что, действительно, лучше каждому делать свое дело.

– Кстати, я хочу с подругой слетать на Мальдивы, – сказала она.

– А что я тебя уже не устраиваю? – удивился он.

– Милый, у тебя твой тендер. Тебе некогда…

Она массировала его шею и крепкие плечи, прикасалась своими руками к его телу, и он ненадолго позабыл обо всем…

– Да, мне некогда, – он словно очнулся, спустя какое-то время.

– Кстати, – спросил он, – пока ты работала у меня, вспомни, был ли у нас партнер – француз или бельгиец с именем Франсуа Винсент?

– Не-а.

– Что не-а? Не было или не помнишь?

– И то, и другое. И я у тебя не работала – это ты со мной … у тебя на работе. И ты хочешь, чтобы я еще что-то помнила?

– Так. Понятно, – ответил он.

Милый, так ты меня отпустишь на Мальдивы?

– Конечно, детка. Катись, куда хочешь.

– Спасибо, любимый!

И снова только пузырьки воздуха на поверхности воды покрыли их стройные, загорелые тела с головой.

3

Он сидел в своем просторном кабинете. За окном шел снег, и по его детскому поверью, с этим первым снегом исчезают все проблемы, бывшие когда-то. Но сейчас проблем у него не было никаких. То есть, абсолютно никаких. Была преуспевающая фирма, внизу стоял автомобиль с охраной, его ждала хорошенькая девушка. Он недавно купил ей квартиру недалеко отсюда – в самом центре Москвы и теперь часто оставался у нее.

Он вспомнил – тогда тоже шел первый снег. Он так радовался. Как младенец! Смешно подумать – он отмечал свой первый миллион! Собрал друзей. Не говорил причины, просто позвал всех в шикарный ресторан. Потом снял частный самолет и со своей подругой, тогда еще другой, улетел на море, где их ждала яхта, и они вдвоем болтались по Средиземному морю. Целый месяц между двумя материками переплывали от города к острову, от Канар до Монако. И тратили, и тратили. Какое-то ребячество… Тогда было как-то веселее. Конечно, оставил там большую часть того, что заработал, но очень скоро все наверстал. Это было так давно…

К десятому миллиону уже отнесся спокойнее. Когда их на его счетах обозначилось цифрой сто – просто констатировал сей факт, как должное. Хотел ли он что-нибудь сейчас? Он не знал. Но знал точно, что сможет позволить себе все. Даже полет в космос. Но туда он пока не хотел. А снег за окном все падал и падал, заметая собой старинные особняки, новенькие дорогие автомобили, стоящие на улице, и эту серую, булыжную мостовую.

Снова кто-то постучался к нему в кабинет. Шла нормальная работа. Эта рутина последние дни особенно затягивала. Постоянно заходили какие-то люди, что-то уточняли, приносили на подпись. Но, скоро будет объявлен тендер. И если он его выиграет, а он обязательно его выиграет – заработает приличный заказ на годы вперед и очень хорошие деньги.

Еще пару дней – они подадут эту заявку, и можно будет куда-нибудь сбежать ненадолго. Куда-нибудь подальше.

– Брать ее с собой или ехать одному? – подумал он. – С ней пока было очень хорошо и не скучно…

Его мысли отвлек вызов секретаря. – Вас спрашивает директор фирмы … соединять?

Он задумался. Не время сейчас вспоминать прошлое и общаться со старыми друзьями. Снова будет что-нибудь просить. Да и что такое теперь это – дружба? Это был его старый друг еще со студенческих времен. Но сначала друзья, потом партнеры. Деньги. Куда-то все девается, как сквозь песок. То ли дело – тогда, на втором курсе. В стареньких рваных джинсах они сидели во время лекции в пивной, куда вытащили почти всю свою группу. Между тарелок с креветками лежал их журнал посещаемости, и они в нем отмечали, как прогул, всех девиц, которые с ними сюда не пришли. А потом скандал, и в кабинете декана с этим заляпанным журналом в руках они стояли, друг друга выгораживая. А потом одна девчонка на двоих – и, конечно, она выбирает только одного и выходит за него – за его друга. А он все им прощает. Вот тогда была дружба. А теперь эта дружба – пережиток юности. Для взрослого, богатого, сильного мужика, вообще, не должно существовать такого понятия. Теперь партнеры, любовницы, клиенты. Все, что не имеет своей цены, теряет смысл. И он знал, что абсолютно прав. Правда, как-то скучно. Может, действительно, слетать в космос…

– Так Вас соединять? – голос секретарши вновь вернул его к действительности: “Ах, да – друг. Ну, конечно, он все сделает для друга”.

– Ладно, соединяй.

– Привет, старик.

Голос на том конце провода был дружески-заискивающий.

– Ты пропал, совсем не звонишь. Пора встретиться.

– Давай через пару недель, или лучше – после Рождества. Сейчас много дел, а в праздники пообщаемся. – Он действительно был сейчас занят и не кривил душой.

– Ты уверен, что не найдешь и часа для меня?

– Что-то срочное? Просто не хотелось на бегу, – но друг настаивал.

– Ну, как сказать. Не хотелось по телефону… Впрочем, ладно… Я слышал, ты подаешь заявку на этот январский тендер?

– Конечно. Уже все готово, – ответил он.

Возникла небольшая пауза и затем его друг продолжил.

– Я никогда тебя ни о чем не просил. Сейчас тот самый случай… Ты не мог бы отдать его мне… Понимаешь, с тех пор, как я открыл свое дело… отдельное от твоего… я, наконец, смогу выполнить такой заказ…

– Старик, ну ты же понимаешь, что это бизнес. И моя фирма несколько месяцев работала на этот тендер. Я не знаю, что тебе сказать? – он был очень удивлен такому повороту событий, отвечал мягко, но был непреклонен.

– Ты знаешь, – настаивал его друг. – Если ты мне дашь этот шанс, я сразу раскручу свое производство. Понимаю, что прошу о многом, но для тебя пропустить этот заказ не фатально, а для меня это старт. Как полет в космос! Что скажешь?

Тот был очень настойчив, и приходилось продолжать этот дурацкий разговор.

– Старик, я знаю, что скажу, но не знаю, как это сделать, чтобы ты не обиделся. Если бы ты попросил месяца на два раньше, тогда конечно… – лукавил он. – Извини. Сейчас это уже невозможно. Слишком много вложил…

– Но мой проект будет лучше. А сколько вложил ты в тот карман, ты мне скажешь. Я тебе немного позже обязательно верну.

– Ну, это уже хамство, – подумал он и вслух произнес.

– Извини, но в этой жизни лучший проект всегда будет за мной. Привет жене…

Он повесил трубку и подумал, – как ему все надоели! Нет, пожалуй, поедет один. Ее возьмет в следующий раз. А с ним как-нибудь поговорит – все утрясется. Нельзя же от него требовать невозможного! Всему есть предел – он же не просит одолжить у того его жену…

4

Они сидели на просторной веранде ее квартиры на последнем этаже. Отсюда открывался панорамный вид на Лужники и Университет. По другую сторону виден был Белый дом, а еще немного дальше белел гигантской каменной глыбой Храм Христа Спасителя. Он был похож на огромный сугроб с золотыми луковками наверху. Кое-где торчали макушки новогодних елок. Был снежный сырой декабрь. Снег лежал повсюду, и даже на веранде. Только два пластиковых стула, такой же столик, и они вдвоем. Как на высокой заснеженной горе.

– Тебе не холодно? – спросил он, плеснув ей в стакан немного виски.

– С тобой нет, – ответила она, кутаясь в большой теплый плед, отпивая небольшой глоток.

– Мы поедем на Рождество в Пиренеи, – сказал он и тоже сделал глоток виски…

– Милый, мне с тобой везде хорошо. Но ты же знаешь, что я терпеть не могу горные лыжи, падать на попу и катиться с горы, а потом вставать и снова падать.

Он не ожидал такой реакции и, вообще, не терпел отказа, поэтому удивился, и не понимал – другая была бы счастлива на ее месте.

– Ну, ты сможешь пройтись по магазинам, мы съездим на экскурсии – все, что угодно, – произнес он.

– Я люблю море! Люблю тепло! Когда солнышко, и вокруг все голые, – она натянула плед на голову, и теперь из-под него выглядывал только ее хорошенький носик.

– Но я катаюсь и не могу пропустить сезон, – ответил он.

– Значит, придется торчать в отеле, пока ты катаешься… Конечно, милый, я согласна, – вздохнула девушка.

Теперь она смиренно сидела, покачиваясь на холодном пластиковом стуле, как закутанная кукла, а стаканчик с ледяными виски тоже покачивался в ее руке. Виски было очень крепким, холодным, но замерзнуть не могло. Оно просто не умело этого делать.

– Тогда оставайся, я поеду один, – отрезал он.

– И я поеду одна, – неожиданно встрепенулась она. – Нет, мы с подругой полетим на Тенерифе.

– А что там делать? – удивился он.

– Там сейчас двадцать пять, а что нам делать, мы придумаем. Заберемся на Тейд, будем встречать восход солнца. Ты в прошлый раз меня не взял с собой, теперь я тебя не возьму. Хорошо, милый?

Ему было неприятно, что она самостоятельно выбрала свой маршрут. Сделала это без его ведома. Но виду не подавал. И на мгновение показалось, что так будет даже лучше. Или, скорее, поймал себя на мысли, что ему все равно. Но тогда, зачем все это и зачем ему она?

– Да, конечно, – ответил равнодушно он и сделал большой глоток. Виски приятно обожгло горло и согрело его изнутри. Ему стало хорошо и тепло. – Замечательный напиток, – подумал он. – Вот что по-настоящему может дать столько тепла, которого иногда не хватает.

– Ну, не обижайся, это ведь ты не хочешь везти меня на море, -

спохватилась она.

– Все, решили.

– Как твой тендер? – перевела она тему разговора.

– Приеду, разыграем. Как всегда, все нормально.

– Как твой друг? – участливо и со вниманием спросила она, словно почувствовала это безразличие и хотела загладить вину.

– В пролете, – ответил он, – ничего, позлится и перестанет…

Она помолчала немного, стащила со своей головы плед и серьезно посмотрела на него.

– Ты любишь свою девочку? – неожиданно спросила она, внимательно посмотрев ему прямо в глаза. А в ее глазах затаился этот детский вопрос, она смотрела, ждала от него ответа, словно что-то себе загадала…

Он с удивлением посмотрел на нее. Об этом они никогда раньше не разговаривали. Да, и нужно ли говорить на такую бессмысленную тему.

– Терпеть не могу, – улыбнулся он.

– Тогда не моги в тепле, я уже замерзла.

И она обняла его, как всегда ласково и нежно…

Они ушли, а на пластиковом столике остались недопитыми два стаканчика с виски. Им не было холодно, они не могли замерзнуть. Они просто не умели этого делать…

5

Самолет оторвался от взлетной полосы, прорезая толщу бесконечного серого неба и, наконец, яркое солнце осветило его борт. Он не видел целый месяц этого солнца. И никто его не видел. Его просто не было над тем городом, откуда он улетал. Огромная туча висела весь этот декабрь и закрывала его собой. И вот, наконец, снова оно – теплое и яркое.

– Месье летит один? Как Ваша жена, как настроение?

Он летел в Барселону, но стюард этого маленького частного самолета был французом.

– Спасибо, Франсуа. Все нормально. Как погода в Испании?

– Плюс восемнадцать.

– А снег?

– Для Вас, месье, выпадет.

Он почему-то очень любил этот маршрут. Когда покидаешь страну, где он жил и делал деньги, потом влетаешь сюда, где все как-то иначе, чувствуешь себя совсем другим человеком. Можно спокойно, оставив охрану в Москве, и, приземлившись, взять в аэропорту машину и ехать куда угодно. Он любил этот перелет. Все земное оставалось где-то внизу, а здесь можно подумать о чем угодно, о любой глупости.

Франсуа. Снова Франсуа. Франсуа Винсент… С тех пор он не вспоминал об этом. – Что это было? …

Скоро появятся горы. Австрия. Швейцария. Женевское озеро. Всё, как на ладони. И, наконец, Франция! Он всегда с трепетом влетал в эту страну. Но в Альпах катался редко. Почему-то больше любил Пиренеи. Его партнеры по бизнесу удивлялись. Андорра – это прошлый век. Куршевель, Давос – вот, где основной тусняк! Но он спокойно пролетал эти горы и дальше поля, и холмы Франции, а потом снова горы. Все это его очень волновало, как новое знакомство, как далекое детство. Сколько здесь ни летал – привыкнуть не мог. И только на этом небе, над этими равнинами и холмами чувствовал себя, – внезапно подумал он, – как дома…

– 6 -

Испания встречала его очень теплым, совсем не зимним днем.

– Вот ведь бывают места на земле, где всегда светит солнце, – подумал он, выходя из самолета. Все формальности заняли немного времени. И вот он уже сидит в каком-то автомобиле и мчится, куда глаза глядят. А глаза его смотрели на север – поближе к горнолыжным стоянкам.

Весь туристический народ обычно стремится в Андорру, и многие, особенно иностранцы, не догадываются, что поблизости, в каких-то 20-30 километрах, находится множество самых замечательных мест, где не так много народу, но отличное катание и потрясающие виды с вершин гор. Там даже расположены королевские курорты. Он ехал по долине. Эти бескрайние поля волновали его. Иногда хотелось вот так, без остановки, ехать и ехать сотни километров в неизвестность. Иногда он так и делал. И сейчас, когда добрался до одного из своих любимых мест на горе, поняв, что весь снег остался в Москве, не пожалел, что не отправился на Тенерифе, где океан и “все голые”. Переночевав в отеле, бросив там свой багаж, он отправился на машине колесить по этим полям. Три дня болтался по равнинной местности. Останавливался в каких-то придорожных отелях. Ел в каких-то ресторанах. И снова чувствовал себя, как дома. Вернувшись в отель, так и не найдя на горе снега, а только маленькие лысые площадки жалкой белой крупицы, насыпанной снеговыми пушками, а вокруг на этом солнце целые склоны зеленой травы, он решил поехать на экскурсию. Выбрав в каком-то агентстве группу с английским гидом, поскольку другого языка не знал, он на завтра купил небольшой тур во Францию – по замкам и поместьям Тулузы. Почему бы и нет…

7

Группа состояла, в основном, из англичан, еще было несколько немцев, которые постоянно что-то ели и кормили своих детей. Автобус вез их сначала по горам, а потом снова начиналась равнина. Раньше в этой Гасконской местности он никогда не бывал и теперь, глядя в окно, не мог оторваться от этого зрелища. У него было такое же чувство, которое он ощущал однажды, уже став взрослым. Как-то он поехал в город, где родился и провел раннее детство. Сначала это было волнение от самого приближения к этому городу, потом району, где когда-то жил, ходил в школу, играл во дворе с мальчишками. И вот уже начинается эта длинная улица, в конце которой был дом его детства. Этот дом – он стал меньше, наверное, потому, что он сам подрос и стал больше. Его двор. Деревце, которое однажды посадил. Оно теперь такое высокое! Подъезд. Вбегаешь на свой этаж и, наконец, квартира! Дверь заперта! Сейчас перед ним она закрыта, но все свое детство он тысячи раз ее открывал и проходил туда, дальше, в свою комнату.

О чем он думает? Отсюда тысячи километров до его детства. Но все равно не может оторваться от этой дороги и этих полей.

Они выходят и осматривают какие-то замки. Испанский гид плохонько говорит по-английски, но здесь, он получает какое-то немыслимое удовольствие от этого скромного сервиса, старенького автобуса. От какого-то обеда, где самые простые блюда были такими вкусными. «Какое-то детство», – подумал он. Хорошо, что его девчонка где-то там, на Тенерифе, сидит в своем шикарном отеле и не видит его таким восторженным придурком. Хотя – какая разница…

Они осмотрели несколько замков вокруг Тулузы, и уже было пора возвращаться назад. Оставалось последнее место. Они выбрались из автобуса и начали от долгого сидения и тряски разминать свои конечности. А гид тем временем рассказывала, что этот последний замок очень старенький и почти совсем развалился. Но, несомненно, это достопримечательность средневекового зодчества… Там жил какой-то древний род… И сейчас, несмотря на свой вид, это строение хорошо передает атмосферу…

8

– Простите, синьор, мы уезжаем…

– Так Вы отстанете. Прошу всех в автобус…

– Кабальеро, мы отправляемся назад в Испанию…

– Вы меня слышите? …

– Синьор, пойдемте в автобус…

Ее настойчивые просьбы, наконец, дошли до него, на что он ответил:

– Я остаюсь.

– Где? Здесь? – гид была в замешательстве.

– Да, здесь!

– Но я не могу Вас бросить здесь одного… Что-то случилось?

– Оставьте меня в покое.

Она растерянно огляделась по сторонам и предложила:

– Ну, хорошо, давайте мы довезем Вас хотя бы до ближайшего городка. Это в пяти километрах отсюда.

– Спасибо, я доберусь сам.

Она была озадачена и не понимала. И чем больше не понимала, тем настойчивее убеждала его.

– Но здесь не ездит никакой транспорт, как Вы выберетесь?

– Я дойду пешком… Езжайте… Адьюс…

– Адьюс, синьор… Вы уверены? – она снова сделала попытку спасти и увезти отсюда этого странного человека.

– Да! Черт возьми! – сказал он по-русски. И тогда она, наконец, от него отстала.

Он стоял на старой булыжной мостовой, умытой утренним дождем и сверкающей на солнце. Она блестела, и этот свет слепил ему глаза. Он знал здесь каждый камень, каждую расщелину между ними. Напротив него был старый развалившийся замок, забор был разломан, крыша зияла провалами. Стены были покрыты зеленым мхом. А наверху одной сохранившейся башенки гордо сиял старинный бронзовый герб. И на нем готическим шрифтом были выбиты две литеры:

FV

Он пробрался сквозь развалины забора и заглянул внутрь.

– Все, как когда-то… Ничего не изменилось, – бормотал он.

Где-то здесь была та дверь, через которую он проходил к себе когда-то в детстве. Он пролез внутрь сквозь какой-то зияющий проем. Крыша местами отсутствовала, он рисковал, что на него свалится что-нибудь сверху, но это его почему-то мало беспокоило. Он переходил из комнаты в комнату, из зала в зал. Трогал стены. Бормотал.

– Все, как и прежде…

Потом сел в какой-то большой комнате на большую каменную скамью. Долго сидел так, дышал этим воздухом, потом закрыл глаза и как будто растворился в этом пространстве. Свет освещал эти помещения сквозь дыры в потолке и стенах. И эти голые каменные стены словно обнимали его и защищали своей толщей от всего того, что было снаружи.

Потом, как бы очнувшись от этого обморока, он вышел наружу и посмотрел перед собой вдаль. Теперь с какой-то неотвратимостью его тянуло туда – напротив. Он перешел через эту мостовую, где начинался тоже очень старый забор, но в нем не было ни единой дыры. Вдалеке стоял не очень большой, но тоже старинный дом. Он и приковывал к себе все его внимание. Он трогал руками стены этого забора, ходил вдоль него и не мог оторвать взгляда от того маленького старого дома. Там, похоже, жили люди. Вдалеке одиноко ходила лошадь и ела траву. Он не мог туда перебраться, и снова ходил по этой мостовой, разглядывая камни и все вокруг…

9

Он снова находился в своем испанском отеле. Сегодня прошел пять километров от тех развалин пешком до ближайшего городка. Пока шел, не понимал, что с ним произошло, и это бесило его. Всему должно быть какое-то объяснение! Раздражал французский таксист, который, не говоря по-английски ни слова, не понимал, почему нужно 200 километров ехать на такси. Но когда увидел в его руке пятисотенные купюры, пожалел, что не учил русский язык. Сразу стал все понимать и довез его до отеля.

Следующим утром он проснулся в дурном настроении. Что-то не давало покоя.

– Чего он бесится? Чего боится? Да, и не боится он ничего. Взрослый, сильный, умный мужик. Чего бояться? Ну, не понимает он того, что произошло с ним. Наплевать и забыть. Он не псих. И вообще… что-то он расслабился. Если не может объяснить, значит нужно просто забыть. Действительно, нужно было ехать в Куршевель или куда-нибудь на сафари в Африку. Убить льва, полетать на вертолете над саванной, искупаться в океане. Его девчонка была бы счастлива. Давно он не был так взбешен. Ее телефон не отвечал.

– И еще смеет не брать “трубку” на пляж, когда он звонит, – продолжал изводить он себя.

Позвонил своему помощнику в офис.

– Как дела?

– Нормально, шеф.

– Я звоню не для того, чтобы слышать твое “нормально”. Как дела?

– Понимаете…

Наступила дурацкая пауза. Его зам всегда с трудом “поднимал” и выговаривал слова, когда возникали проблемы, словно эти его слова что-то весили.

– Ну, давай не тяни, – поторопил он его.

– Поступила информация, что у Вашего, ну как сказать, … друга неплохой проект. И мэрия им заинтересовалась.

– Мэрия – это не красные стены, а живые люди.

– Вот и я шеф об этом же говорю. Нужно решать этот вопрос.

– Так решайте!

Зам снова замялся. – Ну, я хотел прежде посоветоваться. Этот парень, который у нас, … простите, у Вас раньше работал, вроде бы Ваш друг.

– Так, понятно. Без меня никак. Вечером буду.

– Ну, почему, никак…

– Я сказал, вечером буду. Закажи самолет. Через три часа приеду в аэропорт. Все.

Он бросил машину в отеле. Отзвонил в рент-э-кар, чтобы ее забрали. Больше не хотел болтаться по этим дорогам. Заказал такси и уехал в аэропорт.

Москва не принимала. Там висела та, дурацкая туча, и не давала самолетам садиться. Он долго ругался с дирекцией аэропорта, чтобы его отправили. Наконец, настоял на своем.

Снова его удобный салон и этот стюард – француз.

– Привет, Франсуа.

– Здравствуйте, месье. У нас нет гарантии, что Москва принимает.

– Вот и этот его сегодня решил “доставать” своими проблемами. Ну, что за день? – подумал он.

– Франсуа, Москва меня примет всегда. Я ей нужен… А почему тебя так назвали? – почему-то спросил он его.

– Месье, меня назвали так в честь моего деда. А моего деда, в честь его деда.

– Вы, французы, очень последовательны.

– Нет, месье, просто мы уважаем своих предков.

Он больше не смотрел в окно. И вообще, когда он возвращался, никогда не смотрел в окно самолета. Задернул шторку и спал.

Москва не принимала.

– Как легко было улететь от нее, а теперь она не принимала, – подумал он. Топливо еще оставалось, и они, почти долетев до Санкт-Петербурга и узнав, что, наконец, самолеты начали садиться в Шереметьево, развернулись и пошли обратно в столицу. Со второго, с третьего захода, наконец, приземлились.

– В офис, – приказал он.

– Шеф, время шесть вечера, поздновато.

Его помощник вежливо встречал раздражение своего шефа и его самого.

– Я сказал в офис. Что еще нового?

– Понимаете…

Опять! …Опять это понимаете!

– Что еще? – произнес он вслух.

Дурацкая привычка замалчивать проблемы и потом вываливать все сразу. Да, и какие могли быть у него проблемы? – подумал он.

– Когда я провожал Вашу девушку в аэропорт…

– Ну?

– Я не хотел говорить, пока Вы были в поездке. В общем, когда она прошла регистрацию и сдала багаж…

– Ну, дальше?

– Дальше ее ждал … какой-то парень…

– Так… Ну и что? Может быть, случайность, какой-то… старый знакомый, случайно встретились? Тоже летел куда-то?… Нужно было прозвонить отель.

– Прозвонил.

– И что?

– Номер зарегистрирован на две фамилии…

Небольшая пауза повисла в салоне его автомобиля.

Шеф, я пробил его координаты – дать?

– Не надо! … Подружка! – подумал он… – Я покажу тебе подружку и Тенерифе, и рассвет на Тейде устрою такой, что мало не покажется…

– Заблокируй ее кредитку, – сказал он заму.

– Да, шеф, сейчас позвоню в банк.

– Действительно, что-то я расслабился. Давно такого не было, – подумал он.

– Ну, что же, поиграем!

10

– Привет, крыша неба московского.

– Давно ты меня так не называл.

Это был его старый знакомый. Знакомый, без которых в делах не обходится. Стоит позволить себе пренебречь подобными связями, и твой бизнес полетит ко всем чертям и ты следом…

– Я пью виски и звоню тебе. Почему для меня погода нелетная? Почему меня плохо встречают?

– Что случилось?

– А ты не знаешь? Надел дорогой костюмчик, мой галстук и забыл о моих делах? Когда мы тебя сажали в это кресло, ты одевался по-другому. Так кто у вас там заинтересовался ЕГО проектом?

Они оба прекрасно понимали друг друга, и не надо было говорить лишних слов. Это был человек дела. Его дела и дела многих, таких же, как он сам. Он помогал, прикрывал, сводил, решая многие вопросы. И тогда они не превращались в проблемы. Таков закон бизнеса.

– Я в курсе твоих дел. Но вроде бы, когда ты меня с НИМ знакомил, разговор был другой? Ты же просил помогать человеку?

– Значит, так. Тендер через неделю. Приостанови его дела, пришли гостей из своих служб, ну так, немного попугай, арестуй счета, а дней через десять извинись. Короче, сам знаешь, тебя учить не надо.

– Да, давненько мы не толкались лбами! Эх, лихие девяностые! – обрадовался его собеседник.

– Соскучился? Давай, приезжай ко мне в офис. Посидим.

– Ужин за тобой? – спросил тот.

– Закажу. Давай уже. Галстук можешь не надевать.

11

И почему он так вчера напился? Все было под контролем. И уже давно не могло быть иначе. Ночью прямо из офиса он поехал в свой клуб.

– Виски, – коротко бросил он официанту.

– Вы же знаете – у нас нет спиртного. Вы сами когда-то на этом настаивали.

– Я сказал виски, – повторил он голосом, не терпящим возражений.

У него были некоторые акции этого элитного клуба, и он одно время деятельно принимал участие в его жизни… От нечего делать…

– Да, конечно, сейчас выполним Ваш заказ, – развел руками официант.

Ему принесли стакан со льдом и коричневой жидкостью. Он моментально выпил и попросил еще.

Он сидел в одних плавках в баре спортивного клуба. Напротив него сидела симпатичная юная блондинка. Очень симпатичная и очень юная. Она смотрела на него откровенно, и ее глаза пронзали его своим зеленым блеском.

– Вы не хотите мне заказать сок? – спросила она, присев к нему за столик.

– Поехали.

– Куда? – спокойно уточнила она.

– К тебе.

Сегодня он не мог возвращаться в свой огромный пустой дом.

Так коротко он еще никогда не общался с женщиной. Хотя какая разница – одна блондинка или другая… И все-таки та предыдущая была лучше. Намного лучше.

– Дура! – подумал он. – Она просто дура!