Текст книги "1923"

Автор книги: Олег Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Глава 22.

В Университет к Аршинову они приехали только через час. Пока объяснили задачу, пока отвезли людей в архив – прошло время. Степан уже злобно прогуливался у входа, поглядывая на часы и на облака, быстро надвигающиеся со стороны залива. Погода ощутимо портилась, и происходило это по-морскому быстро.

– Вот адреса, четыре человека. Все живут в общежитии.

Как это было в благословенное ранешнее время, общежитие располагалось непосредственно рядом с учебным корпусом. Несмотря на лето, оно было полно народу и жизни. Коля быстро поймал пробегающую мимо девушку в халатике и милым голосом попросил её провести к студентам из Бурятии.

– По поводу заготовки дров на зимний период, зачем-то сказал он, заглядывая в бумажку с именами – А то по этим Вашим катакомбам плутать, зима скорее наступит и без дров останемся.

Как не странно, эта чушь вполне удовлетворила девушку, и она без лишних слов повела их куда-то вглубь, по коридорам. Изредка она косилась на Надежду, и едкая женская зависть отчетливо выражалась даже в движениях попки под тонким халатиком. Саша, отпустив пистолет в кармане, внимательно наблюдал за этими движениями и видно делал свои, куда-то далеко идущие выводы. Впрочем, почему куда-то? -подумал Коля. До ближайшей койки. Вон, у девушки явные финансовые затруднения, а Саша у нас теперь человек состоятельный.

Наконец-то они достигли нужной двери. Как понял Коля, проходя мимо полуоткрытых дверей, кроватей в комнате было четыре – так что не исключено, что все они жили в одном месте. Девушка уже было ринулась постучать, как Саша её мягко отодвинул в сторонку, не забыв погладить при этом, и решительно толкнув дверь, заглянул внутрь.

Потом он аккуратно закрыл дверь и у Николая сердце провалилось куда-то вбок. Он вдруг просто носом почуял запах крови. Александр решительно взял девушку за руку и повел к соседней двери, кивнув Степану, чтобы тот занялся комнатой. Девушка ничего не понимала упиралась и оглядывалась, но увидев, что Надя достала из сумки наган, покорно пошла за Александром.

Степан открыл дверь и шагнул внутрь. Коля с Надей пошли следом. Увидев ожидаемую картину из трёх трупов на полу, Степан кивнул Наде

– Возьми девчонку, она отведет тебя в вестибюль. Пусть командир пошлёт сюда человека для охраны, а сам летит в архив и арестует коменданта – там есть такой полупьяный матросик. Николай, Вы езжайте к Бокию, пусть пришлёт сюда людей. Это комендант, он сволочь. Его и посадили для контроля. Ну, это хвост. И его уже полностью не отрубишь.

Надя задержала взгляд на трупах и вышла. Все трое были убиты холодным оружием и убиты мастерски. Никто из обитателей комнаты ничего не успел сообразить, тем более ничего не слышали и соседи. Профессионалы, холодея от ужаса, подумал он. И ведь они где-то рядом. А что, вполне резонная мысль оставить людей и посмотреть, кто придёт. Он покрылся потом, как в детстве, когда рассказывали сказку про «чёрную руку» и «гроб на сорока колёсиках», и лишь когда вынул из кобуры браунинг, слегка успокоился.

Саша что-то крикнул и открыл дверь. Поглядел на труппы, покачал головой. Несмотря на общий кровавый антураж, у него был вид человека, который получил свое и теперь очень доволен. Чем-то он напоминал большую хищную кошку, по типу леопарда, которая лениво смотрит на мир со своей ветки, но если уж прыгнет, мало не покажется. Ай да Саша, подумал Николай. Сколько ему времени на студенточку потребовалось – минут пять? Ну лихой мужик.

– Да, господа, опять та же история.– сказал Александр, глядя на труппы.– Серьёзные люди с нами воюют. А почему их трое? В соседней комнате сказали, что тут четверо живут.

Степан пожал плечами

– Может в магазин пошёл, а может сам всех прирезал. Пусть Бокий со своими чекистами разбирается. Нам и без этого копать не перекопать.

Он сел на свободную кровать, ногой пошевелив руку, мешающую пристроить сапог и стал что-то писать в записной книжке. Коля подумал, что наверное это план расследования. Он вдохнул побольше воздуха и вышел их комнаты – его конкретно мутило. Ну почему это всё случается со мной? – печально подумал он. А потом задал себе вопрос – а что, готов обратно, к кредиторам и безденежью. А самое главное – к полному непониманию, что делать дальше? То-то. Ясно что не готов. Здесь хоть и драка, но какая логика присутствует – что-то можно делать, как-то бороться. А там – вообще никаких надежд и делать практически нечего. Но ничего, неожиданно подумал он. Вот вернусь, разберёмся. В крайнем случае книгу напишу о своих похождениях.

Они собрались как и планировали – вечером в вагоне. Вид, конечно у всех был ошарашенный, но глаза горели.

– Судя по реакции оппонентов, мы конкретно наступили кому-то на хвост. И это след. Всех не перестреляешь, тем более, что остаются бумаги. Итак, суммирую. – Алексей сидел в торце стола и вел заседание. Делал он это мастерски, и Коля подивился, где и когда он успел этому научиться.

– Я занимаюсь следующей линией – продолжал он, – письмо бурятов Ленину об излечении– раз. Фотография Ганецкого чтобы показать профессору – два. Разборки с комендантом архива и его начальниками – три. Всё это требует прямого взаимодействия с Москвой, оно у нас есть, так что будем работать. Если у кого какие вопросы в столице есть – обращайтесь. Связь в наличии, что у Вас, Глеб Иванович?

– Розыскная работа по убийству в общежитии. Здесь вместе с петроградскими коллегами надо делать рутинные дела, опросы свидетелей, но главное – поиск четвертого студента и коменданта, что касается наших старых планов : Из кунсткамеры ножи взял Ганецкий лично. Приложил письмо от Наркоминдела за своей подписью и обращение главы «Нефтесиндиката». Тому он нужен для подарка в Швецию – там собираются строить танкеры для перевозки нефти.

Аршинов поднял голову от своих бумаг.

– А дом «Нефтесиндиката» использовался, как мы помним нашими оппонентами.

Бокий кивнул, подтверждая, и продолжил

– В счёт разработки идеи о подготовке к излечению, надо переговорить с работниками клиники Бадмаева. Они активно практикует тибетскую медицину, и наверняка любая работа по этой линии не могла пройти мимо неё. И пусть Линь даст нам информацию по реакции буддистских кругов на эти события.

Настоятель встал со своего места и коротко поклонился присутствующим. Было видно, что чтение шелковых свитков не прошли даром – он выглядел усталым и как-то постаревшим.

– Изучение документов подходит к концу. Завтра к обеду я смогу уже поднести свои скромные выводы на Ваш суд. Пока что можно сказать, что основное содержание коробок – это свитки, посвящённые поддержания здоровья человека. Товарищ Николай спрашивал меня, не могут ли быть события в Москве обрядом для выздоровления больного? Мне пришлось поговорить со всеми знатоками, каких я только мог найти. Поэтому отвечу – то, что было в доме «Нефтесиндиката» никак не может являться обрядом излечения. Пусть даже извращенным обрядом. Это обряд обращения к богу войны и крови. Кто-то очень хочет, чтобы она пролилась. Искать надо в этом направлении.

Сушин делал какие-то пометки по ходу речи китайца. Потом, поняв, что тот кончил, кивнул Степану.

– Мы вчера говорили, что возможно этой действие группы энтузиастов, не связанных с властью. На примере сегодняшнего дня могу сказать одно – это хорошо организованная группа с четкой системой связи и управления. Такая группа без поддержки государства или какой-либо его части не сможет существовать сейчас в наших условиях. Я это понимаю, и готов на этом настаивать. Я считаю, что это важнейший момент, который надо обязательно принять во внимание и строить свою политику, исходя из этого. Я привлёк как эксперта командира активной группы. Он видел убитых. Так вот, он утверждает, что характер ран говорит о работе людей с профессиональной подготовкой. Где-то на уровне дореволюционных пластунов. Это не бандиты. Далее, по моей просьбе Глеб Иванович привёз материалы по ограблении квартир востоковедов. Мне надо будет завтра ещё поработать, поговорить со здешними сыщиками, но пока могу сказать одно – на бандитский налёт это не похоже.

Николай посмотрел на Бокия. Тот был задумчив. Он вдруг вспомнил, что тот руководил в своё время боевыми отрядами и должен в этих делах разбираться.

– Глеб Иванович, а Вы что думаете?

Вопрос Николая застал начальника спецотдела врасплох. Он пожевал губами, но потом отшутился

– Головорезов во все времена и во всех структурах хватало. Не такое это уж и хитрое дело. Но линия правильная. Я отработаю по своим каналам. Только всё-таки страна пережила две войны и революцию, боюсь, что сильно много таких умельцев найдём.

– Много-то много, вмешался Аршинов, но так чтобы они при этом были в Петрограде на сегодняшний день…

– Нет, нет, я же не отказываюсь. Сегодня же дам указание в Учетно-регистрационный отдел.

Коля очень заинтересовала идея об указании. Судя по реплике, Бокий был нечто большим, чем начальник отдела, пусть даже специального. В который раз он злобно ругнул преподавание истории в Советской высшей школе. Вся страна учила историю партии, в глядишь, не знаешь ничего.

Совещание вскоре кончилось, и народ стал расходиться. Коля с Аршиновым повезли Линя к китайцам, где он нашёл вполне надёжное убежище. Вместе с Новгородцевым он просматривал там тексты экспедиции Маннергейма. Когда они сели в машину, Николай спросил Линя

– Скажите, настоятель, а вот тот ритуальный нож, который забрали в Кунсткамере, он необходим для ритуалов излечения?

– Его можно использовать где угодно. Он как обычный нож, может резать и овощи, и людей. Всё зависит от намерений.

В китайском ресторане было шумно и накурено. К удивлению Коли, уже привыкшего к мелодиям Востока, между столиками ходил человек с гитарой и его помощник с со скрипкой. Они мастерски играли жалостливую песенку про «Цыплёнка жаренного». Оставив настоятеля разбираться с текстами, Коля с Надеждой пошли перекусить, благо запахи были одуряющими. Хозяин, знакомый ещё с прошлой поездки господин Лю, повел их в отдельный кабинет. Кабинет был украшен китайскими фонариками и весьма широким ложем, наводившим на самые разные мысли. По стенам висели разные картины. В основном на тему китайского секса. Выполненные в типичной манере старых мастеров, они даже не возбуждали, а выглядели скорее учебными плакатами. Коля сразу вспомнил занятия по Начальной военной подготовке в школе и плакаты об оказании первой помощи пострадавшим от разных неприятностей. Впечатление было такое же. Официанты в традиционных халатах стали приносить разные закуски и красиво выставлять их на столе. Появился и графинчик с водкой, окружённый типичными русскими стопками. Так как стопок было три, то путем неслабых умственных размышлений Коля понял, что к обеду будет прилагаться разговор. Вот только с кем, лениво подумал он, цепляя кусок мяса в вишневом соусе.

– Любезный, поймал он официанта. А где креветки? Почему же нет креветок?

Официант глядел, ясно не понимая, что от него хотят. Коля напряг свои знания языков и потребовал «shrimps», потом «prawns». Но, похоже, китаец не был готов продолжить разговор на английском языке. Коля даже расстроился. Однако появление салата из пяти вкусов отвлекло его от грустных мыслей. В кабинет вошёл господин Лю.

– Что господин желает? Наши возможности скоромны, но мы постараемся удовлетворить все потребности господина Николая со всем возможным тщанием.

– А креветки у Вас есть? Ну такие, маленькие, в море живут. В панцире.

Выражение лица хозяина приняло чрезвычайно озабоченное выражение. Наверное, он переводил это слово на какое-то местное название. Потом до него дошло, и он, вынув карандаш, изобразил на листике из блокнота креветку.

– Ja, ja, naturlich. – почему то по-немецки ответил Коля. Устал, наверное, вот и хотелось повыпендриваться.

– Jawohl – также захотел повыпендриваться китаец. Он как-то хитро вытянулся вверх, так что сразу создалось впечатление офицера германской Армии. Николай даже напрягся в ожидании стука каблуков, щелкающих друг о друга. Но хозяин быстро сказал по-русски

– Конечно, конечно. Вам варённые или жаренные?

– Жаренные в остром соусе. Всё как обычно, лук и всё такое…

Господин Лю ушёл, а Коля расслабленно откинулся на спинку стула – что-то ему сильно хотелось спать. Но тут в дверь постучали, и в комнату вошёл давешний знакомый – агент разведки. Он привычно кивнул головой и вопросительно посмотрел на Надю.

– Чего уж там, сказал Коля. Она в наши дела впутана по самое не могу. Можно, конечно, что-нибудь придумать, но я думаю, что это лишне.

– Смотрите сами. Это больше для её безопасности. Я подготовил документы, о которых мы говорили. Мне удалось кое что систематизировать, так что получается интересная картина.

– Рассказывайте, – устало сказал Николай. Время есть, подумал он, а информация явно не бывает лишней.

Агент ОГЕНКВРА опять, как и в прошлый раз встал и одёрнул невидимые фалды. Недослушали его в прошлой жизни, что-ли, комплекс наверное какой-то – решил Коля с интересом наблюдая за этими жестами рассказчика. Впрочем, тот вскоре начал.

– В 1915 году, известный социал-демократ Александр Парвус, натурализовавшийся подданный Германской империи подал в Генштаб меморандум. В нём он довольно развёрнуто описал, что он планирует сделать в России, дабы та вышла из войны. Суть его предложений сводилась к активной поддержке левых антиправительственных партий, и, прежде всего, большевиков. Для этого он просил два миллиона марок. Ему дали больше. Известно, что Ульянов ещё в 1914 году в Швейцарии выдвинул лозунг «поражения своего отечества», поэтому и рассматривался немцами как основной объект для вербовки.

– Его что, действительно вербовали – не удержался Николай, – что– то в это не вериться.

– Ходят слухи. Подсылали разных людей – в основном из национальных меньшинств. Им обещали свободу для их маленькой Родины. Но это не принципиальный вопрос. Важно то, что деньги эти он получал и тратил. Впрочем конкретные механизмы через какие фирмы и кто это проводил – всё это изложено в бумагах. Но Вас интересовали ключевые фигуры по передаче денег. Первая из них – это Ганецкий. Он личный финансист Ульянова и именно через него шли основные потоки денег от Германского и австрийского Генштабов.

Николай задумался. Ганецкий как личный финансист. Близкий человек. Ищет способы излечить от болезней. Так-так.

– То есть цепочка была простая: Парвус – Ганецкий – спросил он.

– Да. Туда включается ещё и Радек. Впрочем всё, о чём я Вам рассказываю, уже было неоднократно написано и проговорено в открытой прессе. Да и сейчас, в 21 году немецкие газеты активно печатали тамошних социал-демократов, которые доказывали очевидное. А в 1917 году я лично готовил документы для князя Львова.

– Ну и почему же Временное Правительство ничего не сделало?

– Потому что у них у всех было рыльце в пушку. Вместе с Лениным из Швейцарии ехали, например, и эсеры, которые сильно влияли на политику в 1917 году.

– Понятно. А из чего следует, что Ганецкий работал на Генштаб?

– Из самой сути разведывательной работы. Вы бы стали передавать многомиллионные суммы не заручившись пониманием результативности процесса? Скорее всего, предварительные переговоры велись и с Ульяновым Что-то по типу гипотетического обсуждения вопроса о политике его в случае прихода к власти. И если Ленин мог не давать формальных подписок и прочих агентурных бумажек, то Ганецкий этого избежать не мог. Денежный поток начинался с его фирмы.

Коля подцепил палочкой креветку и осторожно стал макать её в соус. Вроде как всё цепляет одно за другое и выглядит довольно логично. Только непонятно, что со всем этим делать. То, что Ленин работал в интересах немцев – это общее место.

– Ну хорошо. Ганецкий, Радек. Кто ещё?

– Козловский, Чудновский, Зиновьев. Это может быть доказано. У нас есть сведения от «Бинта и Самбина» – это частное детективное бюро, которое вело слежку за социал-демократами в Швейцарии .

– Ну а если рассмотреть вопрос, что это были частные деньги Парвуса? Я слышал он немерено разбогател, торгуя с Турцией. Практически он был одним из организаторов перевооружения турецкой армии.

– Нет, от Парвуса остались расписки в получении денег. Ссылки на них есть в бумагах. Да и потом можно проследить движение денег по счетам – контора Ганецкого была в Стокгольме – а он войной не затронут.

– Значит вариант с частными деньгами совсем исключён?

– Частные деньги давал Карл Моор – есть такой австрийский социал-демократ. Ест данные, что он связан с австрийцами, те очень активно вели подрывную работу на наших окраинах – поднимали поляков и украинцев. Но доказать происхождение его денег сложно. А вот контакты с немецким посольством в Швейцарии «Бинт и Самбин» отследили и докладывали об этом Красильникову.

– Простите, Красильников это кто?– Коля в первый раз слышал эту фамилию.

– Представитель департамента полиции за рубежом. С ним работал Джим Генри Бинт, совладелец бюро. Впрочем, я думаю, он параллельно работал на французов. Они в своё время очень активно двигали эту информацию в печать. Даже выписали из Парижа эсера Бурцева, несмотря на то, что он имел за плечами приговор и его ждала каторга. Его конечно на границе сразу взяли, но те его вытащили и дали денег на газету. Поэтому он всё лето 1917 печатал статьи про связи большевиков с немецким Генштабом. Довольно убедительно это у него выходило.

– Понятно. Для французов приход большевиков к власти продлил войну на год. А это лишние жертвы. Франция итак сходит с мировой арены – рождаемость падает, промышленность тоже. Вот им и нужна была Россия, чтобы было кому ломать шею проклятым «бошам».

Тут у Николая возник один вопрос, который его заинтересовал. А как интересно это прошло по партии. Поддержала ли она поведение вождей?

– Скажите, а что, все большевики работали на германские деньги? Или были те, кто категорически отказывался?

– Конечно были. Прежде всего нынешний кровавый палач – Дзержинский. Он категорически протестовал против использования денег немецкого и австрийского Генштабов. На этом фоне сильно ругался с Радеком и Ганецким и даже добился исключения их из партии. Люксембург ему активно в этом помогала. Но он впрочем всегда был немного не в себе. Нынешний вождь Сталин, и все те, кто находился в это время в России, естественно не могли принимать участие в этом процессе. Так что из крупных вождей – Сталин, Каменев, Калинин, Троцкий.

– Вы сейчас затронули очень серьёзный вопрос. Скажите, в политической деятельности подобных партий всегда существует противоречие между работой вождей в эмиграции и теми, кто остался в стране. Как Вы оцениваете, кто сильнее влиял на политику партии в 1917 году?

– В том-то и дело. что приехавшие эмигранты. Они ведь не просто приехали, они привезли мешок денег и надежду для тех, кто постепенно умирал здесь. Накал ненависти к пораженцам был велик. Наш народ, он по своей сути патриот, поэтому не любил «тех, которые в пломбированном». И от партии большевиков здесь оставались крохи. Но тут Родзянко и прочие либералы убрали царя, и русскому народу стало всё дозволено. На этом фоне выигрывали те, у кого больше денег, больше решительности и способности к организации. Как мы видим, у Ульянова всего этого хватило.

Николай принял решение. Все креветки были съедены, мясо впрочем тоже. Лекция бывшего агента тоже вроде нашло своё логическое завершение. Надо было закругляться.

– Хорошо. Вы проделали большую работу. И её обсуждать надо конечно не в ресторане. Но меня сильно интересует на это. Неоценимую важность играют Ваши контакты в банковском мире Швейцарии. Большевики из страны украли кучу денег. И эту кучу они частично хранят там. Поэтому продумайте следующий вопрос – что Вам нужно, чтобы устроиться, причём вполне благополучно устроиться где-нибудь в Латинской Америке – в Бразилии или Аргентине. Осесть, прижиться. Врасти так сказать, корнями. России будут нужны Ваши контакты. Не сейчас – время ещё не пришло. Пока только идёт борьба за формирование нового курса. Лет через десять поднимутся и укрепятся люди государственной и националистической ориентации. Вот им и будут нужны Ваши знания. А стране будут нужны деньги, которые ушли из неё после 1917 года.

– Хорошо. Вы говорите от имени какой-либо структуры?

Хороший вопрос, подумал Коля. Я и структура. Самое главное, ещё понимать бы зачем это мне всё. Это же дела таких минувших дней. Какая мне разница кто сколько денег украл. Впрочем, если я не смогу уйти к себе, надо будет решать финансовые вопросы. Впрочем, если брать в расчёт деньги фонда в саквояже Сергея. То там сейчас 150 000 долларов. Покупательная способность доллара сейчас в 100 раз выше, чем в конце века. Значит у меня полтора миллиона. Это немало. По крайней мере для России и Германии.

– Нет, решил он. Я говору от собственного имени. Но я думаю, что вместе мы сумеем решить вопросы Вашего ухода из страны и первичного размещения там. А дальше – покажет время. Ещё денёк, максимум два, мы будем здесь. Потом снова в Москву, далее везде. Так что день у Вас есть. Решайте.

Они остались с Надеждой сидеть за заставленным тарелочками столиком. Надо было мельком посмотреть бумаги и осмыслить то, что он узнал. Бумаги были добротные – движение денег по ним было прослежено весьма и весьма тщательно.

– Коля, осторожно позвала Надя. Её голос был какой-то необычный, и он пригляделся – точно, на глазах у неё стояли слезы.

– Ты что так расстроилась, кошка? – спросил он, действительно не понимая в чём дело.

– Коля, а почему большевики победили?

Честно говоря, Николай ждал всего, только не этого вопроса. Но потом понял – революция полностью поломала жизнь Нади. Пополам. Как для его родителей война. Чтобы не происходило потом, для них весь мир делился на две части : до войны и после. И эти части не соприкасались никак. Так и здесь. Наверное спокойный, обеспеченный мир до переворота 1917 года и все ужасы потом. Действительно, вопрос почему так произошло будет восприниматься не как строка в экзаменационном билете, а как личное, больное и выстраданное.

– Ты знаешь, Надя, основная проблема тех, кто правил была в том, что они совсем не понимали русский народ. Они считали, что тот хочет Проливы, а народ хотел землю, они считали, что народ готов воевать до победного конца, а народ хотел мира. Вот этот зазор и увидели большевики. И они нашли такие слова, которые подняли всю Россию на поддержку их программы. А вот их противники были к этому явно не готовы.

– Коля, но я ведь помню это время. Я тогда была совсем девчонкой, но ведь тогда понимали, что стоит только начать давать народу землю, как мы развяжем весь этот страшный мешок народного гнева. Если мы отбираем землю у владельцев, почему этого не могут сделать другие?

– А большевики, видишь, этого не боялись. Они смело раздували пожар крестьянского бунта, безжалостного и беспощадного, как писал Пушкин. И обрати внимание, они сумели загнать джина обратно в бутылку.

– Значит, всё равно нельзя было не пройти через кровь и смерть?

– Надюша, ты понимаешь, еще в начале XIX русское дворянство говорило исключительно по-французски. Вспомни первую главу войны и мира Толстого. Они и жили совсем другой жизнью. А всё потому, что они не желали смешиваться со своим народом. Они хотели жить другой, западной, цивилизацией, играть по совсем иным правилам. Когда в деревне случался недород и крестьяне пухли от голода, в городе, наоборот, снижалась цена на мясо. Крестьянам надо было несмотря не на что платить налоги и подати, вот они и гнали родных бурёнок на убой. И откуда тут возьмётся любовь и понимание? Для крестьян барская жизнь была чем-то непонятным и загадочным. Поэтому как дворяне не считали крестьян за людей, так и крестьяне так же относились к дворянам. Поэтому, как только государство ослабило вожжи, так эта вековая ненависть вырвалась наружу. А большевики просто подлили масла в огонь.

– Но почему такая жестокость? Почему эти расстрелы, обыски. Беззащитные люди… – её голос сорвался, губы дрожали.

Она ещё пыталась что-то сказать, но у неё не получалось. Коля понял, что дело плохо. Он подошёл к ней, обнял, стал гладить и что-то говорить, успокаивая. Надя уткнулась в него лицом и зарыдала. Она плакала долго и прижималась к нему, словно искала защиты. Коля молча гладил её по голове и плечам. Она постепенно приходила в себя, затихая.

– Значит все эти жертвы были неизбежны?

– Наверное да. Но будь чуть порешительнее противники Ленина, я думаю, что их было бы гораздо меньше.

В комнатке у Линя было очень жарко и пахло благовониями. Настоятель сидел в позе медитации и, закрыв глаза, смотрел «в себя». Бывший полковник спал на низкой китайской тахте и всё было очень мирно и камерно. Коля было подумал, что надо не мешать людям отдыхать, но Линь открыл глаза и одним движением встал на ноги.

– Пойдёмте Николай, не будем мешать человеку. Он много поработал и душа его устала. Пойдёмте, обсудим результаты наших поисков.

Они зашли в какую-то маленькую комнату, где еле-еле помещались тахта и два стула. Линь жестом указал на них Коле, а сам сел по восточному на тахту. Немного помолчав, он как-то печально сказал

– Мы просмотрели все документы. В основном это традиционные тибетские тексты. Но среди них есть вклейка в котрой описываются наши самые старые обряды. Скорее всего, когда-то давно, когда в монастырях избавлялись от запретного знания, кто-то из адептов спрятал свиток таким образом. В итоге, он так и пролежал всё это время. Сначала в Тибете. А потом в Петрограде. А кто-то очень умный его нашёл и перевёл. Я думаю, это один из студентов. Поэтому надо брать список студентов, которые работали в архиве.

– Аршинов этим занимается. Как раз после совещания он поехал к профессору, уточнять данные.

А что будет если профессора уже убили? – с какой-то привычной обреченностью подумал Коля. Господи, ну и дельце. Но, впрочем, всех же не убьешь. Остаются другие студенты, списки в деканате наконец.

– Я бы посоветовал Вам вот что. Когда будете искать – ищите европейца. Человек, воспитанный в буддизме, никогда, Вы слышите Коля, никогда не пойдёт на этот шаг.

– Ну, люди революцию совершили. Уже невозможное сделали.

– Наши народы очень дорого заплатили за запретное знание ещё много лет назад. В войнах междуцарствия было убито пятьдесят миллионов человек – это в пять раз больше, чем погибло в войну 14 года. А ведь тогда не знали бомб и снарядов. Убивали мечами. И не через прицел, а глядя глаза в глаза. Поэтому ищите европейца. Я думаю, что немца.

– Почему?

– Когда я бывал в Германии, мне очень ощущалось чисто немецкое качество – вера в изначальный порядок, к которому надо идти через преодоление хаоса. Тщательно исполняя какие-то правила, человек, по мнению европейца, и особенно, немцев, может достигнуть того состояния духа, которое мы на востоке называем Нирваной. То есть он сольётся с вселенной в единении духа. Поэтому увидев этот текст, человек посчитал, что он сможет сделать то, что там написано, как бы согласно инструкции. А раз там ничего не написано про плохие последствия, значит их не будет. Ищите немца, Николай. Ищите немца.

Линь кончил говорить и закрыл глаза. Его фигура вдруг как -то опала, он наклонил голову и опустил плечи. Коля сразу понял правильность сравнение «как проколотый шарик». Это было именно так, словно из человека выпустили воздух и он стал складываться, сильно уменьшаясь в размере.

– Вы идите, Коля. Вам надо поспать. Завтра будет очень трудный день.

– Хорошо, Линь. Я пойду. А вот что завтра Вы будете говорить на очередном совещании в вагоне?

Линь поднял голову.

– Да, я как-то не подумал об этом. Наверное скажу так как есть, только дам атеистическое объяснение – скажу, что обряды древних времен, не приводящие к реальным результатам.

– Правильно. Подумайте ещё как лучше. Если центральная власть у коммунистов придёт к выводу, что в Вашей религии есть реальные механизмы влияния на какие-то потусторонние силы, Вы первый, Линь, падёте жертвой их любопытства и решимости. А с Вами ещё и огромное количество людей.

– Вы праву, Коля. Конечно. Мы уберем эту идею вообще. Я подумаю и найду решение.

Надя легонько дремала в кабинете над остатками ужина. Впрочем, когда скрипнула дверь, она встрепенулась и с улыбкой посмотрела на него. Колю поражало это умение – смотреть с улыбкой. Казалось, она сначала улыбается, а потом уже смотрит, делает, говорит. Ему было это приятно. Он так и не решил для себя, чем это было – отработанным жестом, позой, какой-то продуманной позицией. Просто он для себя решил, что человек радуется его появлению. Это могло быть неправдой, и даже, скорее всего так и было. Но лучше счастье, чем правда. Он это давно понял и старался следовать этому правилу, насколько мог.

– Ну что, поедем? – он подошёл к ней и протянул руку. Она дала свою и поднялась, но не рывком, как ожила Коля, а мягко, как пантера. Её глаза были усталыми и косметика немного размазалась. Но для Николая это был близкий человек среди всех тех ужасов, в которые он попал. Наверное, очень близкий, потому что отступать ей было тоже некуда – события несли её вместе с ним.

– Поехали. А куда?

– В гостиницу. Надо поспать немного. Завтра нам обещают тяжёлый день.

В гостинице Аршинова в номере не было, и Коля пошёл искать его в ресторан. Там и нашёл. Степан сидел в окружении двух весьма фигуристых девиц и вёл с ними светскую беседу. Её содержания уловить он не мог, но девицы реагировали соответственно – весело хихикали и всячески демонстрировали радость от общения с таким интересным кавалером. Николай подошел к столику и мигнул Степану. За соседним столиком сидели два человека из сушинской активной части. Тоже, кстати, при девицах.

– Ну что Степан, профессор то живой? – первым делом просил он, когда они вышли в холл гостиницы.

– Живой, живой – успокоил его сыщик. Ты не беспокойся – всех убивать не будут. Сил не хватит. А потом у него коммунальная квартира – туда проникнуть не очень просто, а уж выйти после убийства незамеченным – совсем невозможно. Самое лучшее место для расследования – все за всеми следят и все обо всех всё знают.

– Ясно. Список студентов – переводчиков взял?

– Конечно – Степан было потянулся доставать, но Коля решил проверить логику настоятеля. Он кивком головы остановил Аршинова, уже собравшегося передать бумагу ему и изложил точку зрения Линя. Сыщик хмыкнул и посмотрел на бумагу. Там было, среди прочего, было написано «Марта Фрислер». Аршинов присвистнул. По его лицу явственно читалось стремление ехать, искать и хватать, но Коля понимал, что уже поздно.