Текст книги "1923"

Автор книги: Олег Иванов

Глава 10.

Было рано. Солнце только что встало и под окнами было совсем пусто. Чужой, незнакомый город лежал за стеклом, придавленный тучами и мелкой моросью дождя. Всё было серо, даже зеленый массив Зоопарка. Коля глянул на часы и пошёл досыпать – времени было ещё много.

Надежда ночью спала беспокойно, часто вздрагивала и царапалась ногтями. Иногда начинала что-то бессвязно, но взволнованно говорить. Коля подумал о её похожести на котёнка – тем тоже сняться сны и они несутся за добычей, хватают её и безжалостно раздирают задними лапами.

Сейчас у неё было спокойное, даже умиротворённое лицо. В который раз он подивился пластичности и приспособляемости женщин. Ещё неделю назад он знал её совсем другой, а теперь было ощущение, что она всю жизнь прожила в дорогих гостиницах, привыкнув к атмосфере комфорта и угодничества обслуги. Он вспомнил стихи Друниной, которые в своё время поразили его именно этим ощущением

 
«Мы стояли у Москвы-реки
Теплый ветер платьем шелестел
Почему вдруг из под руки
На меня ты странно посмотрел
Так бывает на чужих глядят
Посмотрел и улыбнулся мне
Ну какой же из тебя солдат
Как жила ты право на войне
Не ужель спала ты на снегу
Автомат пристроив в головах
Я тебя представить не могу
В кирзовых солдатских сапогах
Мне же вечер вспомнился другой
Миномёты били, падал снег
И сказал мне как-то дорогой
На тебя похожий человек
Вот лежим и мерзнем на снегу
Будто и не жили в городах
Я тебя представить не могу
В туфлях на высоких каблучках»
 

По памяти прочитал он. Надо же, ещё что-то помню. Как давно я читал последние стихи. И он осторожно погладил Надежду по плечу.

К Герхарду они не опоздали, а тот их уже ждал, прямо у подъезда. Сделав приглашающий жест, он повёл их к закрытому автомобилю

– Нас уже ждут. Впрочем, тут недалеко.

Было действительно рядом. Автомобиль подъехал к трехэтажному особняку, стоящему далеко в глубине сада. Дом был красив красотой Венского модерна, с высокими полукруглыми окнами, странным изгибом перил мраморной лестницы. Даже низкие тучи и моросящий дождик не могли снять это ощущение радости, которое заложил автор в своё творение.

Медлительный дворецкий открыл дверцы автомобиля, и, распахнув зонтик, помог Надежде выйти. Николай скопировал резкие движения Фрица и пошёл за ним следом.

Интерьер дома был выдержан в том же стиле. Даже светильники повторяли формой листья каких-то растений. Ну прямо ресторан «Максим» вспомнил Коля парижскую достопримечательность. Одно время, в Москве, в помещение «Националя» открывался его российский филиал. Имея возможность сравнить, он убедился, что тот один в один копирует свой прототип на площади Согласия. Потом ресторан разорился, и на его месте открыли что-то весьма ординарное, но, как всегда на Тверской, ужасно дорогое.

Группа чрезвычайно серьёзных мужчин сидело в комнате за овальным столом. Мода на бородки не обошла и Веймарскую республику, поэтому можно было перепутать эту встречу с заседанием Политбюро. Увидев даму, они привстали и поклонились. Надежда что-то сказал по-немецки и милостиво кивнула головой. Когда все расселись и представились, Герхард начал

– Господа. Наша встреча вызвана чрезвычайными обстоятельствами. Товарищ Николай – слово товарищ он произнёс по-русски, имеет честь доложить присутствующим о тех трудностях, которые внезапно встали перед нами в деле осуществления Восточного курса.

Николай встал, мысленно одёрнул пиджак и начал, делая паузы для перевода. Он обратил внимание, что молодой человек, сидящий за отдельным столиком, внимательно вслушивается в его слова и перевод Надежды. Его речь была стандартной – о противодействии Великих держав политике германо-российского сближения. Лица слушателей были бесстрастно вежливы. Некоторое оживление в зале стало наблюдаться, когда Коля заговорил о противодействии этому курсу внутри Центрального Комитета.

– Исторически сложилось, что основной товаропоток из России шёл в направлении Франции и Англии. Структура экономики наших стран чрезвычайно схожа. Сохранение к началу века крупного товарного землевладения помещичьего типа привело к тому, что Россия и Германия ощущали себя конкурентами на мировом рынке зерна – этой основной статье российского экспорта. К сожалению, это обусловило и сходство социальной структуры наших обществ. Поэтому группа лиц, заинтересованных в продолжении и расширении торговых отношений со странами англосаксонского капитала – весьма влиятельна. Она имеет поддержку хозяйственного аппарата, прежде всего в лице НАРКОМВНЕШТОРГА Леонида Красина.

При этих словах несколько человек переглянулись между собой. Похоже, что Леонид Борисович был знаком присутствующим.

– Господин Красин наш старый партнер и весьма приличный человек перевела Надежда реплику пожилого господина. Вряд ли он будет препятствовать нашему экономическому сближению.

– Господин Красин, прежде всего реальный политик и крупный хозяйственный руководитель. Однако к сожалению, основной курс политики определяет совсем не он. Если вы читали материалы последнего съезда, вы обратили внимание на его полемику, по поводу засилья на руководящих постах литераторов и идеологов. А это всегда вредит делу. Но вернёмся к нашим баранам.

Последнюю фразу Надежда сказала по французский.

– Проводя ряд рутинных мероприятий в Москве, мы наткнулись на удивившие нас действия группы людей связанных с получением кредита. В частности мы установили, что был открыт ряд фирм в Швейцарии, неконтролируемых руководством проекта. Поэтому мой главный вопрос – не обращались ли к вам представители советской стороны с предложением дополнить согласованный список, без оглашения этого события?

Молодой человек, секретарского вида встал, получив разрешающий кивок и стал что-то говорить.

– Он говорит, что в течении последних двух недель к ним поступило предложение от господина Стомонякова дополнит согласованный список фирм. Копию его запроса и новую разбивку сумм и выплат мы можем подготовить в ближайшее время.

– Благодарю – сказал Коля по-немецки. У меня всё.

Люди стали подниматься, Герхард подошёл к нему

– Мы сейчас отпустим технических работников и специалистов и немножко поболтаем за кофе.

– Мне чай – быстро отреагировал Николай

– Ах, да. Я и забыл, что Вы удивительный человек.

Они перешли во соседнюю комнату. Где стояли диваны и низкие столики. Не хватало только аудиосистемы и телевизора в углу – ну чистого рода переговорная в богатой фирме. Мужчины спросили у Надежды разрешение и закурили. Стали появляться официанты и разносить напитки. Наконец все уселись. Один из хозяев начал что-то негромко говорить. Надежда некоторое время вслушивалась в его речь, потом сказала

– Господин Оскар Лемберт спрашивает, почему Вы видите опасность справа или из-за рубежа, но не акцентируете внимание на угрозе революционных радикалов, провозглашающий лозунг «Мировой революции»? Он говорит, что их серьёзно беспокоит растущая активность боевых отрядов Коммунистической Партии Германии.

– Скажите, Фриц, господа представляют ситуацию в правящей верхушке России?

– Я думаю не очень. Они всё-таки промышленники.

– Понял, Надя, переведи, что я прошу извинения за многословие, но придётся начинать издалека.

– Таким образом, в партии выделились два направления развития страны: одно видит выход из положения в неослабных атаках на мировой капитал. Его основной представитель – НАРКОМВОЕНМОР Троцкий. Другая группа выступает за мирную передышку. Идея мировой революции не отставлена, просто она перенесена на более поздний срок. Они считают, что надо укрепить базис мировой революции – Советский Союз, и попытаться попозже, но на новом уровне развития армии и индустрии. Неявный лидер этого направления – Сталин. В руках у Сталина – партия и люди. У Троцкого – армия. Сейчас установилось хрупкое равновесие с преобладанием позиции Троцкого. Он герой войны, с ним романтика побед и походов. Люди вернулись с войны – им трудно найти себя в мирной жизни. Политика и экономика не готова принять такое количество решительных людей. Участие в деловой жизни – под моральным табу. Ситуация в России очень напоминает положение в Испании после разгрома мавров – избыток военных, которых некуда деть

Николай сделал паузу и кивнул Наде на минералку. Та отпила глоток и поставила стакан – дескать, продолжай.

– Германия, ослабленная репарациями и инфляцией представляется наиболее удобным плацдармом для последней попытки победить в Европе. Поэтому круги Троцкого активно работают по подготовке большевистской революции в Вашей стране. Эту линию вынуждены поддерживать все члены правящей элиты.

– Это что – официальная позиция государства? Что же остается от нашего сотрудничества?

– Коммунисты никогда не откажутся от идеи Мировой революции. Только формы её могут быть разными. Я бы не рекомендовал Вам проводить резкую политику по этому поводу. Продолжая начатое дело Вы будете укреплять позиции той группы, которая готова проводить реальную линию. Её победа укрепит германо-советские отношения. С другой стороны, показав опасность наступления красных, Вы можете рассчитывать на поддержку экономики страны со стороны Антанты. Я слышал, что круги связанные с Дауэсом в Америке готовы оказывать серьезную помощь. Не хватает только политической воли. Успешная полицейская операция и у друзей Германии будут все основания для поддержки

– Но активное противодействие коммунистической политике может вызвать разрыв наших межгосударственных связей. У нас связаны руки. Мы можем легко доказать содействие русских формированию, укреплению и вооружения КПГ, но это усилит позицию тех кругов, которые настаивают на включении нашей страны в системы Антанты.

– А зачем Вы видите противодействие коммунистической политике именно в мерах межгосударственных отношений? Ведь, насколько я понимаю, процесс вооружения компартии идёт нелегально. Ну и что мешает использовать такие же методы борьбы? Я повторюсь, мне кажется, что это чисто полицейское дело.

Коля глотнул чаю. Всё, что он хотел сказать – он сказал. Дальше разберутся без него.

– Господин Лемберт благодарит Вас за столь интересное сообщение. Вам будет оказана любая помощь в осуществлении ваших мероприятий в Германии. Он надеется на плодотворное сотрудничество в дальнейшем.

– Скажи, что меня просили передать ему привет профессор Шевырёв из Москвы, он протянул Наде записочку.

– Господа Шевырёв и Юровский – большие экономисты и с ними очень интересно работать. Передайте им мои наилучшие пожелания.

– У меня будет маленькая просьба. Мне надо открыть счёт в одном из Швейцарских банков. У меня совсем нет опыта операций подобного рода, поэтому я бы с удовольствием воспользовался услугами профессионалов

– Наш сотрудник в Цюрихе окажет Вам всевозможную помощь. Я сегодня же дам указания.

Фриц продержал их минут сорок политесной беседой об общности культур наших стран, а потом проводил их к автомобилю, в котором они приехали. На переднем месте сидел человек с оружием на коленях. По-моему это Маузер, решил Николай. Серьезные люди и к этому вопросу подходят серьёзно.

В посольстве Сушин уже допрашивал кого-то, и судя по покрасневшему лицу и струйках пота человеку было несладко. Николай привычно позвал его на подоконник и рассказал про Стомонякова. Алексей напрягся и сказал, что надо ехать к нему и там всё выяснить.

– Поехали, машина ждёт.

В торгпредстве много выяснить не удалось. Торгпред Борис Спиридонович Стомоняков был готов сотрудничать, но ничего не знал. И, по его словам, никаких документов на тему кредита, в последнее время не писал. Единственное, что он мог предположить, что кто-то из аппарата подготовил на основе директивы из Москвы письмо немецкой стороне, а он подписал, не вчитываясь. Его можно было понять – экспорт сырья из России нарастал, и штаты торгпредства не поспевали за этим ростом.

– Вот наглядный пример отрицательной стороны монополии внешней торговли – сказал он Алексею, разводя руками.

Николай занялся изучением толстой пачки бумаг, посвящённых переписке между Москвой и Берлином. Из пачки было ясно, что из всего цивилизованного мира в качестве партнёра осталась одна Германия, ну ещё разве что Турция. И те в Европе, кто хотел купить в России товар, должны были найти сначала немецкую фирму и вывезти его сюда. Только потом он уже мог двигаться к примеру, в Англию. А так и блокада Красной России соблюдалась, и прибыль получалась вполне приличная. Судя по всему, не страдали и банки, через счета которых перебрасывались весьма крупные суммы. Документов было море, однако за последние три недели никаких писем и телеграмм из Москвы на тему изменения списка фирм не приходило. Оставив Алексея оформлять опись переписки, он вышел к машине. До срока, назначенного Фрицем на передачу копии обращения советской стороны, оставалось два часа. Надежду он отправил по магазинам, наказав купить одежки помоднее. Честно говоря, тогдашние женское белье вызывало у него приступ нервического хохота, поэтому он втайне надеялся, что в Берлине с этим делом будет обстоять получше.

К сожалению моросящий дождик не оставлял возможности пройтись по улицам и полюбоваться красотами. Он поехал в русский ресторан, обговорённый с Надей, где стал подводить итоги прошедшей недели.

Ничего утешительного не было. Василия он пока не нашёл, и даже в мыслях не имел, как к нему подобраться. Пока готовили обед, он стал на салфетке набрасывать варианты. Горностаев отпал, Ксенофонтов отпал. А больше вариантов не было. Он стал думать, а не пойти ли ему к Бокию напрямую. Чем занимается Глеб Иванович? Неизвестно. Тогда о чём с ним говорить? Отдайте мне Ваську? А зачем, за что и кто Вы, товарищ Николай собственно такой? Попасть в разработку? Нет уж не надо. В Фонде не одобрят.

Так, он печально размышлял минут двадцать. Писать на салфетке уже стало нечего, и он, перейдя к раздумыванию варианта о эзотерике буддистского толка, которая могла привести его в этот дурацкий спецотдел, стал что-то рисовать.

Надежда приехала мокрая и радостная. Было видно, что деньги и походы по магазинам повышают настроение весьма значительно. Надо будет ей сказать, чтоб не зазнавалась. А то наступит головокружение от успехов. Она что-то радостно рассказывала, попутно читая меню. Потом стала отдавать его Коле и, тем же радостным тоном спросила

– А почему у тебя свастика обратная?

Как и у всех детей, чьи родители застали войну у него было своё, очень специфическое восприятие этого слова, не говоря уже о символе. Здесь в Берлине он вздрогнул как от удара, и понадобилось мысленное усилие, чтобы понять, что до прихода Гитлера к власти ещё целых десять лет, и что сам он сейчас сидит в Мюнхене и готовит, вместе с коммунистами, своё неудачное восстание 9 ноября.

Николай пригляделся. Действительно он рисовал то свастику, то южнокорейский герб – слияние янь и инь.

– Не знаю, а ты откуда в этом разбираешься?

– Понимаешь, у меня папа…

Она неожиданно замолчала. Было видно, что слова даются ей с трудом. Он вспомнил, как она просила его ничего не спрашивать о ней в Москве. Что-то наверное есть в её прошлом. Внезапно она спросила

– Коля, а ты ведь не коммунист?

– Нет. Я патриот. И что?

– Коленька. Я тебе очень благодарна за всё, что ты сделал для меня и Ленки. Я надеюсь, что я тебе помогаю. И я буду с тобой, пока ты сам меня не прогонишь. Понимаешь, я не могу говорить о прошлом. Это очень больно. Счастливая жизнь до и весь кошмар, который начался после.

– Ты наверное обратила внимание. Я ведь не спрашивал не о чём. Но если ты разбираешься в буддизме, расскажи, это может быть полезно в наших делах.

Она замолчала, а потом как в воду прыгнула.

– Мой папа строил Буддистский храм на Приморском проспекте. Поэтому у нас часто бывали священники. Он должен был понять дух учения. Мне тогда всё было интересно. Красивые яркие наряды, благовония, странные ритуалы. Папа учил меня, что лишних знаний не бывает.

Николай погладил её по руке.

– Он мог бы тобой гордиться. Ты очень много добилась.

– Правда? – её глаза наполнились слезами.

– Правда. Иначе ты не была бы сейчас здесь. И Ленка на была бы сейчас в Брюсселе.

А расторопный официант уже нёс поднос с борщом в красивом горшочке.

Герхард ждал его, как всегда весёлый и нескладно длинный.

– Здравствуй, здравствуй, удивительный человек, здравствуйте милая дама. Я надеюсь, Ваши дела идут успешно.

– Мы стараемся – Николай улыбнулся как можно шире.

– Вот господин Лемберт прислал Вам – и он передал

Николаю тоненькую папочку. Николай благодарственно улыбнулся, а Фриц уже влёк его в переговорную

– Я на свой страх и риск заказал вам чаю. Надеюсь, маленькая чашечка не поломает ваших планов?

– Маленькая не поломает.

В переговорной сидел вчерашний Оскар Байер. Он браво щелкнул каблуками, когда увидел Надежду и поздоровался с Николаем коротким кивком головы. Похоже мода на рукопожатия, столь распространённая в конце века сюда ещё не проникла.

– Фриц говорил мне об исключительной тонкости Вашей оценки внутрипартийной ситуации в России, начал Байер. Мы практически полностью согласны с Вашими выводами. Существуют ли практические вопросы, по которым мы могли бы помочь выгодному для наших стран развитию событий?

Похоже, Николаю не зря снился сон про тибетские барабаны, и не зря, напряжённое лицо Надежды запало в память. Решение пришло мгновенно, и пока он прихлёбывал чай, он успел всё обдумать. Сейчас я кину Вам кость. И Вы её проглотите. И будете очень довольны. А я с этого постараюсь чего-нибудь поиметь. Ваську, например.

– Я не политик. Я скромный исследователь. И готов немного подумать вслух о ситуации. Представьте себе, боевая доктрина марксизма о мировой революции требует постоянного, другими словами перманентного движения вперёд, пока весь земной шар не станет красным как арбуз. Но, как военный человек, Вы понимаете, что существует некая очерёдность ударов и концентрации сил. Нельзя одновременно бить одинаково сильно по всем направлениям. Сейчас слабым звеном считают Германию и Балканы. Именно туда идёт поток материалов и живой силы. В случае успехов полицейской операции в Германии, это направление будет дискредитировано, как и те люди, которые сделали на него ставку. Но это ведь не остановит усилий коммунистов по попытке зажечь мировой пожар. Поэтому надо найти другое место применения их повышенной активности. И желательно, подальше от Европы.

– Правильно! Не выдержал Герхард. Китай. Это место куда надо направить всю свободную энергию разрушения. Надо доказать коммунистам, что там они достигнут успеха.

Николай развёл руками.

– Вот видите. У Вас и без меня хватает серьёзных аналитиков.

– Нет, нет, продолжайте, продолжайте – замахал руками Фриц.

– Хорошо, двигаемся дальше. Надо найти такие аргументы, которые были бы восприняты правящей верхушкой. Что-то по типу стабилизации капитализма в Европе и поднятия революционного движения в Китае. Я принципиально не верю, что китайская цивилизация может воспринять немецкие идеи марксизма.

Фриц яростно закивал соглашаясь.

– Но если представители разных клик, которые воюют сейчас на равнинах поднебесной обратились бы в Москву, да ещё подучив соответствующую фразеологию – я думаю, успех был бы несомненно.

Алексей в торгпредстве мучился над описью. Бумаг было много и служить бы тому как медному котелку, но тут появился Николай.

– Вот и всё – он дал Сушину письмо за подписью Стомонякова.

Пока они ехали, Коля внимательно его изучил. Там стояли две френкелевские фирмы, общим итогом на 500 000 золотых марок. Сколько это будет в знакомой валюте, он не знал, но подозревал, что много.

– Я думаю, сказал Сушин, что ничего мы не найдём. Стомонякову никто ничего не посылал – по крайней мере документов нет. Или, если и были, то их вынули. Кто-то в торгпредстве явно в деле. На худой конец, могли просто подделать подпись. Это надо трясти всех, причастных к кредитной истории. А кто носил немцам это письмо?

– Судя по записке, пришло в канцелярию.

– Да, главное и по тексту ничего не поймешь. «В ответ на ваш сообщаем Вам согласованный список фирм…»

– Ладно, Лёша. Бери письма и лети в Москву. Может быть там найдёшь концы. Я заказал тебе место на утренний рейс. Если у тебя нет дел, поехали, я отвезу тебя к аэропорту, чтобы ночью не мотаться. Если в посольстве живет участник этой конспирации, то ты в опасности.

Сушин достал пистолет из портфеля и переложил его в карман пиджака. Потом решительно сгрёб все бумаги в кучу.

– Пожалуй, ты прав. Я предам письмо Ксенофонтовичу, пусть он ищет концы. Поехали.

Они зашли к торгпреду, но того не было на месте. Оставив записку, они пошли к машине.

Сушин первый почувствовал неладное. Наверное, за рубежом он каждую секунду ждал белогвардейской провокации. Поэтому на липы и прохожих смотрел настороженно.

– За нами хвост– сказал он негромко. Уже давно едет

Николай толкнул Надежду, чтобы та перевела. Сидящий впереди господин кивнул и стал копаться в бардачке, потом достал свой внушительный маузер и стал приделывать к нему деревянную кобуру. В итоге получилось что-то вроде автомата. Сушин тоже достал пистолет. В итоге один шофёр остался сидеть невооружённым, да и то, наверное, что обе руки были заняты рулевым колесом.

Внезапно охранник стал что-то быстро говорить

– Салон бронирован. Стенки кресел тоже бронированы. Поэтому он просит всех оставаться на заднем ряду – там они будут в безопасности. Если что-то произойдёт, то можно стрелять из-за дверей – они тоже бронированные.

– Не учи отца любится – сказал горячо Сушин. Видно было, что ожидание схватки возбуждает его.

– Слушай, подруга. Ты только никуда не лезь – Николай положил руку на Надькину кисть. Она держала свой наган, не очень умело, но решительно. – Вот если мужики не справятся, то мы тогда вступим в дело.

Машины вышли на какую-то широкую улицу, и тут-то преследователи решили начать. Взревев мотором они стали обгонять медленно идущий тяжёлый «оппель», Вырвавшись вперед, и проехав метров пятьдесят, резко развернулись поперёк дороги. Из дверей стали выскакивать люди, которые открыли по «оппелю» огонь из пистолетов. Их было четверо – двое стояли впереди стреляли подняв оружие обеими руками, двое облокотились на капот. Пули с противным звоном стали бить о метал и глухими щелчками о стекло. Оно мутнело в точках попадания, но держалось. Шофёр затормозил, и они, вместе с охранником, тут же открыли дверцы и прыгнули на землю. Пригибаясь за ними, они стали стрелять короткими очередями по два-три патрона. Один из противников упал, два других пригнулись, но продолжили огонь. Сушин тоже прыгнул из машины, повторив отработанный манёвр охраны.

Наверное, если бы не было брони, шансы может быть и были бы равны. Но так у команды «оппеля» было неоспоримое преимущество. Нападающие это поняли, но было слишком поздно. Пуля попала их шофёру в голову, и он, взмахнув руками, повалился на пробитый капот свой машины. Минуты через две всё было кончено.

Стрельба закончилась и случайные свидетели этого боя стали постепенно подтягиваться к месту происшествия. Охранник встал из-за дверцы и пошёл смотреть на убитых. Подошедшим прохожим он стал что-то показывать и говорить в приказном тоне. Люди стали суетиться, кто-то куда-то побежал. Попросив не выходить из машины, шофёр вышел ему помогать. В итоге, всё сообразовалось в рамках знаменитого немецкого порядка. Приехала полиция, поговорила с охранником и махнула рукой – проезжайте. Объехав пробитый пулями автомобиль, они поехали дальше в аэропорт.

– Доложи, Лёша, Ксенофонтовичу, какие решительные люди у нас в посольстве работают. Так что концы в Москве можно и не искать. Судя по тому, что тебя пытались грохнуть здесь, из Москвы ничего не приходило. Это дело рук местных товарищей.

– Нет, а какой автомобиль у нас хороший. Я поговорю, надо пару таких закупить для вождей.

Внезапно шофёр стал яростно ругаться.

– Чего это он, спросил Николай

– Ему плохо видно, стекло побито пулями. Глаза болят.

– Лады. – сказал Николай, не вслушиваясь в разговор Сушина про чудо машину – Я думаю, это будет без проблем. Я поговорю, и ты всё купишь, тем более, торгпред – это теперь твой лучший друг. В общем так. Ты в Москву, мы с Надеждой в Швейцарию. Я там концы кой какие поищу, и сразу обратно в Россию.

– Мне бы лучше с вами…

– Тебе надо письмо передать и о ситуации рассказать. А в Швейцарии мы и сами справимся.

Поселив Сушина в маленьком домике при взлётном поле и ещё раз напомнив об организации его охраны, Николай с Надеждой поехали назад. В гостинице они взяли в сейфе портфель с деньгами и двинулись на вокзал – надо было ехать в Цюрих. Узнав, куда надо будет направляться, шофёр сказал, что имеет инструкции довезти их до Цюриха. Но Николай воспротивился. Если можно ехать с комфортом, надо ехать. Поэтому, решили они, машина пойдёт своим ходом, а они, вместе с охранником поедут на поезде. А машина встретит их на вокзале. Компромисс, пожалуй, удовлетворил всех.

А вот немецкий международный вагон был не в пример удобнее русского. Там была токая широкая полка, что они с Надеждой вполне уместились вдвоём. Она любила его молча, только когда наслаждение начинало расти, она шептала

– Коленька, любимый

Она повторяла это как-то пробующе, словно сама не верила тому, что говорит, а он с ужасом думал, зачем он это всё делает. Зачем ему её любовь? Почему он добивается того, что может просто взять. Но это опять было сильнее его, и он ласкал её, а она сначала сопротивлялась, а потом жадно брала наслаждение, наверное набирая то, что прошло мимо за долгие годы после переворота, так изменившего её жизнь. А он был злой. Наверное, у меня это комплекс, думал он, засыпая под стук колёс. Почему я хочу быть для женщины человеком, которого она должна запомнить. Неужели нельзя просто – спариться и разбежаться – без взаимных обязательств, без любви. Как это называется – товарищи по сексу?

Нет, надо от этого избавляться – уже спя подумал он. В который раз за свои почти сорок лет.

Из Цюриха они вернулись быстро. Всё было не больно, и даже скорее, приятно. По крайней мере не было дурацких наворотов конца XX века – что-то насчёт поручительства или 300 000 долларов минимума. А может всё и было, только знакомство с господином Лембертом сняло все эти вопросы. В общем, в Берлин Николай возвращался обладателем счёта в швейцарском банке. Душу правда это не грело – чувство самозванства никак не проходило, а маленьким червячком грызло изнутри. Но с другой стороны, в Москве 2001 года это конечно не решит все проблемы, на уверенности в жизни прибавит. По крайней мере проблема последней десятки не встанет.

Неясно правда было как их из Цюриха вытащить, и вообще доживут ли они до этого времени. Но Николаю казалось, что название банка «Креди Суиз» было на слуху, кажется в связи со скандалом Павла Бородина. А как вытаскивать тоже не проблема. Были бы деньги. А уж как их взять – решаемое дело.

Фриц встречал их на вокзале. Он был свеж и сиял.

– Самолёт ждёт, можно лететь – погода хорошая, домчимся мигом.

В машине он дал ему какие-то странички.

– Посмотрите, пожалуйста, товарищ Николай – хитро подмигнул он.

Это была статья некоего Гуго Эберляйна, член ЦК КПГ. Там, в выражениях ясных и доходчивых, автор доносил до читателя идею об опасности несвоевременного выступления рабочего класса. Правда аргументация шла очень извилистым путём, но в целом суть идеи можно было понять поражение коммунистов бросит рабочих в руки боевых отрядов – так он называл фашистов. Ой-ей-ей – подумал Коля, как оперативно работают.

– Ну что?

– Прилично. От канона отхода нету, и не поспоришь. Когда и где в печать?

– Москва, август, раньше уже не выйдет.

– А что у нас с китайской темой?

– Сотрудничество между Москвой и Сунь Ятсеном идёт уже давно, но я думаю, что пора усилить его перевод на чисто военные рельсы. Я думаю, в августе, кто-то из гоминдановских генералов приедет в ЦК.

– Я думаю, что в Китае нужны яркие победы и риторика национального освобождения. В этом случае, это прекрасно ляжет в марксистскую схему единства пролетарского движения коммунистов и национального движения крестьян. У них там есть компартия?

– Да, конечно. Война застала в России большое число китайских рабочих, контрактников и они активно участвовали в Гражданской войне. В основном на стороне красных. Поэтому кадры были.

– Ну и прекрасно. Коммунисты будут считать, что расколют и поглотят Гоминдан. Так что всё срастается. Кстати, что по покушению?

– Один из убитых проходит как работник советской военной разведки.

Это Николаю сильно не понравилось. Военные – люди серьёзные, и если берутся за дело, то дело сделают. Тем более, что силы у них есть.

В принципе всё логично, подумал Николай. Военные это Троцкий, а это Мировая революция. Значит они всколыхнулись, когда Сушин начал рыть в посольстве. Тогда ясно. Кредит берется, и свершается революция. Концов нету. Логично. А Эйсмонт, как Лешка говорил, был главным армейским снабженцем. Вот и продолжает снабжать. Молодцы. ШОК – это по-нашему.

– Фриц, а у Вас есть бумага на эту тему?

– Конечно есть. Мы немцы, как известно, любим порядок и бумаги.

– Я их покажу в Москве. Там это будет интересно.

– Конечно, конечно – сказал тот и передал очередную тоненькую папочку. Коля положил её в свой уже изрядно похудевший портфель.