Текст книги "Сталин и Дальний Восток"

Автор книги: Олег Мозохин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Необходимо отметить, что в 1920-1930-е гг. Япония была одним из основных потенциальных противников СССР, уделявшая самое пристальное внимание тайным методам борьбы.

Современная историография характеризуется появлением значительного числа работ по истории борьбы отечественных органов государственной безопасности с подрывной деятельностью спецслужб Японии, в которых анализируются деятельность советской разведки[8]8
  Соколов Б. В. Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная война спецслужб. М., 2000; Георгиев Ю. В. Рихард Зорге и тайны Второй мировой войны. М., 2007; и др.


[Закрыть] и борьба контрразведки со спецслужбами Японии на Дальнем Востоке[9]9
  Горбунов Е. А. Схватка с Черным Драконом…; Егоров Н. А. Деятельность органов государственной безопасности СССР на Дальнем Востоке по пресечению разведывательных и диверсионно-террористических акций белоэмиграции в 1922–1941 гг.: дис. … канд. ист. наук. Владивосток, 2010; Линдер И. Б. Прыжок самурая. М., 2008; Лота В. И. За гранью возможного: военная разведка России на Дальнем Востоке, 1918–1945 гг. М., 2008; Шинин О. В. Деятельность органов государственной безопасности в межвоенные годы 1922–1941 гг.: на материалах Дальневосточного региона СССР: дис. … докт. ист. наук. М., 2007; Шульженко А. Б. Противодействие органов ГПУ – НКВД антисоветской деятельности японских спецслужб и белоэмигрантских центров на Дальнем Востоке России в 20-30-е гг. XX в. // Труды общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. 4. М., 2008. С. 73–84; Его же. Борьба органов ОГПУ советского Дальнего Востока с иностранными спецслужбами в 20-х годах XX в. // Вестник ДВО РАН. 2008. № 5. С. 94–99; Тужилин С. В. Деятельность органов государственной безопасности СССР на Дальнем Востоке по обеспечению обороноспособности страны накануне Великой Отечественной войны (1938–1941 гг.): дис. … канд. ист. наук. Хабаровск, 2012; и др.


[Закрыть]. Появляются новые подробности противостояния советских и японских спецслужб[10]10
  Полутов А. В. Работа японских военных миссий против России и СССР на Дальнем Востоке в 1916–1945 гг. (по материалам японских источников) // Органы государственной безопасности Приморья: взгляд в прошлое во имя будущего: Материалы науч. – теор. конфер. (Владивосток, 3–4 февраля 2003 г.). 2-е изд., испр. Владивосток, 2003. С. 55–66; Черевко К. Е. Серп и молот против самурайского меча. М., 2003; и др.


[Закрыть].

Интересны работы, в которых на основе широкого круга источников дается объективная оценка репрессиям, в том числе и в дальневосточных органах государственной безопасности[11]11
  Николаев С. Выстрелы в спину // Дальний Восток. 1991. № 2. С. 136–143; № 3. С. 132–144, Маки-Мираж. Из истории отечественных спецслужб. Хабаровск, 2000; Мильбах В. С. Особая Краснознаменная Дальневосточная армия (Краснознаменный Дальневосточный фронт). Политические репрессии командно-начальствующего состава, 1937–1938 гг. СПб., 2007; Чернолуцкая Е. Н. Принудительные миграции на советском Дальнем Востоке в 1920-1950-е гг. Владивосток, 2011; и др.


[Закрыть].

Большое внимание в научных исследованиях уделялось действиям пограничных войск НКГБ на Дальнем Востоке, особенно в период войны с Японией[12]12
  Платонов В. В. Боевые действия пограничных войск на Дальнем Востоке в 1945 г. М., 1961; Егоров Е. П. Действия пограничных войск дальневосточных округов накануне и в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., 1965; Буракшаев В. Я. Действия войск пограничного округа по охране государственной границы на Дальневосточном театре военных действий в угрожаемый период: дис. … канд. воен. наук. М., 1978; Умнов Ю. И. Управление соединениями и частями пограничных войск в первой армейской операции на Дальневосточном театре военных действий: дис. … канд. воен. наук. М., 1983; Акулиничев А. А. Действия войск пограничного округа в системе оперативного прикрытия армии в условиях Дальневосточного театра военных действий: дис. … канд. воен. наук. М., 1988; Краснощеков И. А. Участие пограничных войск Приморского округа в разгроме сил милитаристской Японии (август-сентябрь 1945): дис. … канд. ист. наук. М., 2016 и др.


[Закрыть].

В последние годы появился целый ряд научных работ о деятельности советских органов государственной безопасности российского историка С. В. Тужилина, основанных на документах государственных и ведомственных архивов[13]13
  Тужилин С. В. «Провокаторы»: тайная война на Дальнем Востоке (конец 1930-х – начало 40-х гг.) // Проблемы Дальнего Востока. 2011. № 3. С. 134–138; Его же. Из истории советской контрразведки: «дальневосточный „Трест“» (1939–1945 гг.) // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. 2011. № 1. С. 67–70; Его же. Сложные предвоенные годы // Хабаровские чекисты. История в документах и судьбах / Авт. – сост. А. С. Колесников. Хабаровск, 2011. С. 48–51; Его же. Борьба тяжеловесов: хабаровские чекисты против японских спецслужб // Тихоокеанская звезда. 2012. 18 декабря, 19 декабря, 20 декабря; Его же. Японские военные миссии на советском Дальнем Востоке // Великая Отечественная война. 1945 год: Исследования, документы, комментарии / Отв. ред. В. С. Христофоров. М., 2015. С. 183–226; Его же. Заслон от интервентов: органы ВЧК – ГПУ на Дальнем Востоке в 1917–1922 гг. // ВЧК (1917–1922 гг.): к столетию создания. Сб. ст. и док. / Отв. ред. В. С. Христофоров. М., 2017. С. 283–316; Его же. Националистический путч в Токио 26–29 февраля 1936 г. Предыстория, ход и последствия события в архивных документальных материалах // Исторические чтения на Лубянке. 100 лет ВЧК-ФСБ. Сб. ст. и материалов XXI науч. – теор. конф. 28 ноября 2017 г. М., 2018. С. 240–255; Его же. «Куда в действительности пошло это количество взрывчатых веществ, установить невозможно». Деятельность японских концессий на Северном Сахалине в сообщениях НКВД СССР. 1936–1939 гг. // Исторический архив. 2018. № 6. С. 113–119; Его же. «Было бы наивно верить в искренность „дружбы“ японских империалистов». Военно-политические и социально-экономические факторы обеспечения государственной безопасности на советском Дальнем Востоке (1938–1941 гг.) // Военно-исторический журнал. 2019. № 6. С. 4–13 и др.


[Закрыть].

Японский исследователь, профессор университета Тохоку – Тэраяма Киосукэ в своих работах рассматривает вопросы укрепления Красной армии, Военно-морского флота и экономики Дальнего Востока СССР, делает объективные выводы о деятельности партийных и советских органов по укреплению ДВК[14]14
  Тэраяма К. Маньчжурский инцидент и СССР. Acta Slavica Japonica // 1996. T. XIV. Р. 179–198; Егоже. Soviet policy toward Mongolia in the 1930s – From the Manchurian Incident to the Nomonhan. Sendai City, 2008; Его же. Советская мобилизационная политика на Дальнем Востоке в начале 1930-х гг. // Урал и Сибирь в сталинской политике. Сб. ст. Новосибирск, 2002. С. 98–125 и др.


[Закрыть].

Цель настоящей работы – на основе новых источников отразить историю деятельности органов государственной безопасности в борьбе с подрывной деятельностью спецслужб Японии. Ранее часть материалов была опубликована в монографии: «Противоборство. Спецслужбы СССР и Японии 1918–1945 гг.»[15]15
  Мозохин О. Б. Противоборство. Спецслужбы СССР и Японии 1918–1945 гг. М., 2012.


[Закрыть].

Глава I
Контроль Сталина за политико-экономической обстановкой на Дальнем Востоке

С окончанием Гражданской войны и иностранной военной интервенции на европейской территории России главное внимание большевистского правительства переключилось на Дальний Восток. Советская власть на этой территории отсутствовала, там существовала буферная буржуазно-демократическая Дальневосточная республика (ДВР).

В это время Дальний Восток стал ареной борьбы за власть, сферы влияния, природные ресурсы и рынки сбыта многих стран. В первую очередь это касается Японии и США. Увеличив свою группировку в Сибири, Япония стала игнорировать претензии США на руководящую политическую роль в этом регионе. Ею предпринимались попытки по укреплению своего влияния на континенте.

Советским правительством, в свою очередь, решалась задача покончить с японской военной оккупацией Приморья и Северного Сахалина, чтобы открыть путь для политического воссоединения страны на всем ее пространстве.

17 июля 1920 г. было оформлено соглашение о перемирии между Дальневосточной республикой и Японией в виде обмена нотами. Стороны признавали целесообразность образования ДВР в качестве буферного государства с единым правительством без вмешательства в его дела вооруженных сил других государств. ДВР брала обязательство поддерживать дружественное сотрудничество с Японией, «не вводить» коммунистического строя, не позволять пребывания войск Советской России на своей территории и не пропускать их через нее.

1 января 1921 г. Пленум ЦК РКП(б), учитывая сложную политическую обстановку, признал «советизацию Дальневосточной республики недопустимой, равно как и недопустимым принятие каких бы то ни было шагов, ведущих к нарушению договора с Японией. Была создана специальная комиссия в составе: Преображенского[16]16
  Преображенский Евгений Александрович (1886–1937) – секретарь ЦК и член Оргбюро ЦК РКП(б) в 1920–1921 гг.


[Закрыть] (или Крестинского[17]17
  Крестинский Николай Николаевич (1883–1938) – в 1920–1921 гг. член Политбюро и секретарь ЦК РКП(б), в 1921–1930 гг. советский представитель, полпред в Германии.


[Закрыть]), Никифорова[18]18
  Никифоров Петр Михайлович (1882–1974) – член правительства ДВР в 1920–1921 гг., председатель Совета министров ДВР в 1921–1922 гг., член Дальбюро ЦК РКП(б) в 1920–1922 гг.


[Закрыть] и Чичерина[19]19
  Чичерин Георгий Васильевич (1872–1936) – нарком иностранных дел РСФСР (СССР) в 1918–1930 гг.


[Закрыть] для детальной выработки основных положений экономической и внешней политики Дальневосточной республики»[20]20
  Архив Президента Российской Федерации (АП РФ). Ф. 3. Oп. 66. Д. 999. Л. 1.


[Закрыть].

Проходящие переговоры с Японией по поводу установления дипломатических отношений шли, но очень трудно. Так, 18 апреля 1922 г. дальневосточное телеграфное агентство сообщило в НКИД РСФСР о прекращении 16 апреля переговоров между ДВР и Японией в Дайрене. Переговоры были прерваны по инициативе японского правительства. Сообщалось, что 30 марта между русской и японской делегациями было достигнуто полное соглашение по всем пунктам основного торгового договора. Когда же на очередь встал вопрос о военном соглашении, японская делегация отказалась определить срок эвакуации своих войск и предложила формулу, которая давала бы возможность японцам продолжать интервенцию до бесконечности[21]21
  АП РФ. Ф. 3. Oп. 66. Д. 999. Л. 16.


[Закрыть].

1 июня 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) рассмотрело вопрос о необходимости возобновления переговоров с Японией, признав возобновление их целесообразным и считая, что переговоры должны вестись между Японией и объединенной делегацией РСФСР и ДВР. Предварительным условием возобновления переговоров должен был быть вопрос о выводе японских войск из Сибири и принципиальном согласии Японии на определение точного срока их вывода. Кандидатом на ведение переговоров предлагалась кандидатура А. А. Иоффе. При этом в Дальбюро сообщалось, чтобы они никакие дипломатические шаги в отношении Японии не предпринимали без предварительного согласия ЦК[22]22
  Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 558. Оп. 11. Д. 404. Л. 1–2.


[Закрыть].

В это время создалась такая ситуация, когда Японии не хватало сил для оккупации территории России, как своими военными, так и с помощью белогвардейцев, а у России не было сил, чтобы вести войну с Японией и одновременно с остатками белогвардейской армии на Дальнем Востоке.

Немного позже, 9 ноября 1922 г., Политбюро ЦК РКП(б), рассматривая вопросы в отношении Сахалина, постановляет поручить заместителю Главного концессионного комитета А. А. Иоффе в печати выразить протест против занятия японцами части острова и упомянуть, что если они эвакуируют войска, то будут иметь права на концессии на Северном Сахалине[23]23
  АП РФ. Ф. 3. Oп. 66. Д. 999. Л. 191.


[Закрыть]. Таким образом, торг продолжился.

Необходимо отметить разногласия по Сахалину и среди членов Политбюро. Так, в начале 1923 г. Л. Д. Троцкий выступил с предложением продать Японии Северный Сахалин, мотивируя это трудностями, возникшими с эвакуацией оттуда японских войск, и необходимостью стабилизации положения на Дальнем Востоке в свете назревавших серьезных политических событий в Европе. Однако, в конце концов, благоразумие восторжествовало, и вопрос о продаже Северного Сахалина больше не поднимался.

2 октября 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) решает в процессе переговоров предложить японцам 50 % существующих нефтяных источников и предоставить им в будущем 50 % тех, которые они откроют. Япония же должна была проводить 10 % отчислений с валовой добычи. Предлагалось также предоставить японцам для разведок площадь в 1000 кв. верст; в качестве же крайней уступки дойти до 4000 кв. верст. Срок для производства этих работ планировался от 5 до 10 лет и др.[24]24
  АП РФ. Ф. 3. Oп. 66. Д. 1000. Л. 153.


[Закрыть]

11 октября 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) поручило НКИД пообещать Японии предпочтение при сдаче в концессию второй половины нефтяных ресурсов при договоренности с Японией о немедленном принятии соглашения в целом[25]25
  АП РФ. Ф. 3. Oп. 66. Д. 1000. Л. 169.


[Закрыть].

Подготовка документа продвигалась медленно, японцы шли на различные уловки. Они, как могли, тянули с эвакуацией войск, стараясь «зацепиться» за материк. 9 января 1925 г. Г. В. Чичерин сообщил председателю Реввоенсовета М. В. Фрунзе о том, что японцы затягивают вывод своих войск с Северного Сахалина по климатическим условиям. Японское правительство окончательно планировало вывести свои войска к 1 или к 15 мая 1925 г.

При этом в протоколе договора должно было быть прописано об обязательстве России заключить концессионные контракты в течение 6 месяцев со дня вступления договора в силу и по истечении 3 месяцев с момента полного удаления войск и полного установления власти СССР над всеми частями территории Северного Сахалина[26]26
  АП РФ. Ф. 3. Oп. 66. Д. 1001. Л. 17–18.


[Закрыть].

15 января 1925 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло предложение НКИД о продлении срока между эвакуацией японских войск из Сахалина и подписанием концессионного контракта до пяти месяцев[27]27
  АП РФ. Ф. 3. Oп. 66. Д. 1001. Л. 20.


[Закрыть].

Ценой политических уступок России служили в первую очередь экономические интересы Японии. Учитывая то, что Советская Россия закрепилась на территории Сахалина, Япония стала прорабатывать варианты получения концессий. В это время она испытывала большие затруднения во ввозе заграничного коксующегося угля из Англии и Америки, что усиливало ее стремление на получение концессий на Сахалине. В результате ей были предоставлены нефтяные и угольные концессии, а также были предоставлены послабления и по рыболовству.

В результате переговоров 20 января 1925 г. в Пекине состоялось подписание советско-японского соглашения. Таким образом, в связи с предпринятыми дипломатическими усилиями японская военная интервенция на советском Дальнем Востоке была прекращена в 1925 г. На первом этапе была осуществлена эвакуация японских войск из Приамурья и Приморья в 1921–1922 гг., затем с Северного Сахалина в 1921–1925 гг.

И. В. Сталин постоянно контролировал развитие отношений с Японией. Так, 10 июня 1925 г. он направил шифртелеграмму полпреду в Японии Копу, в которой писал, что «на днях НКИД демонстрировал в ЦК Ваши предложения о нашем соглашении с Японией в Маньчжурии. Сообщаю Вам для сведения, что это предложение мы расценили, как попытку восстановить сферы влияния в Маньчжурии за счет Китая, ввиду чего и отвергли его»[28]28
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 404. Л. 6


[Закрыть]. Такие инициативы вождем не поощрялись.

13 декабря 1928 г. Политбюро поручило НКИД доложить на заседании вопрос о политике в отношении Японии[29]29
  Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 3. Оп. 61. Д. 311. Л. 176.


[Закрыть]. 20 декабря Политбюро его заслушало и поручило комиссии в составе «т. т. Микояна, Ксандрова, Пятакова, Карахана, Кубяка, Уншлихта и Лобова рассмотреть всю совокупность вопросов, связанных с нашими взаимоотношениями с Японией в настоящий момент, выяснить размер и условия японских концессий, а также как выполняются японцами принятые ими на себя обязательства, и выработать конкретные предложения о нашей политике по отношению к Японии в настоящее время». В частности, комиссии предлагалось обсудить вопрос о возможности привлечения американцев, в порядке концессий или смешанных обществ для работы на Дальнем Востоке[30]30
  РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 311. Л. 178.


[Закрыть].

В подготовленном докладе о Японии Караханом было отражено внешнее и внутреннее положение Японии. Констатировалось, что внешняя политика Японии подчинена задачам китайской политики, в значительной мере определившей на данный период отношения, складывающиеся между Японией, Англией, США и СССР.

4 апреля 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о строгом надзоре за исполнением японцами концессионных договоров, требуя выполнения всех обязательств по платежам, добиваясь по возможности перевода всех платежей со стороны японских концессионеров советскому правительству на иностранную валюту там, где платежи были обусловлены в червонцах.

В отношении дальнейшей концессионной политики с японцами было предложено прекратить предоставление новых концессий на Дальнем Востоке, не прекращая, однако, привлечение японского капитала в форме финансирования государственных советских промышленных организаций по отдельным строго ограниченным операциям.

Видимо, чтобы избежать колонизации Дальнего Востока японцами, высшее руководство СССР считало целесообразным привлечение американского капитала в виде концессий и в порядке финансирования советских предприятий. Однако концессионные объекты Дальнего Востока Главконцесскомом СССР (ГКК) так и не были разработаны, в силу чего не было и конкретных предложений, по которым можно было бы говорить с американцами. Вместе с тем необходимо отметить, что на территории ДВК организовывались концессии других иностранных государств, но в экономическом плане они были малоэффективны.

14 мая 1930 г. ГКК сообщил в СНК СССР о целесообразности прекращения действия концессионного договора с японской угольной компанией «Цукахара Кумиай» в связи с невыполнением ею договорных условий. Указывалось, что 23 февраля 1926 г. правительством был заключен концессионный договор с фирмой «Цукахара Кумиай» на разведку и добычу каменного угля в районе р. Костиной на западном побережье о. Северный Сахалин. Согласно концессионному договору, советское правительство предоставляло концессионеру на срок до 1 ноября 1927 г. исключительное право разведки каменного угля в вышеуказанном районе. Концессионер же, в свою очередь, обязан был приступить к разведочным работам с начала летнего сезона 1926 г. Несмотря на то что срок разведочного периода концессионеру впоследствии был продлен до 31 декабря 1929 г., он так и не приступил к разведкам в предоставленном ему по концессионному договору районе. Пленум ГКК 7 мая 1930 г. постановил: «Ввиду того, что до настоящего времени концессионер не приступил к выполнению концессионного договора, признать договор прекратившим свое действие», о чем Главконцесском вышел с представлением в СНК СССР[31]31
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 1004. Л. 231.


[Закрыть].

5 октября 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос о японском «Чосен-банке», который был замешан в незаконных валютных операциях на территории СССР. Было решено назначить судебный процесс против арестованных японских валютчиков. Разрешалось привлечь к ответственности банковских сотрудников. Закрытие «Чосенбанка» предлагалось провести в административном порядке[32]32
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 1009. Л. 212.


[Закрыть]. 16 января 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б) постановляет предъявить «Чосенбанку» через Наркомфин требование об окончании его ликвидации не позже 15 марта. При этом было высказано предупреждение, что в случае просрочки этого срока ликвидация будет произведена принудительно органами Наркомфина[33]33
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 1010. Л. 6.


[Закрыть].

15 сентября 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) разрешает НКИД заключить соглашение с Японией о рыбной ловле[34]34
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 1008. Л. 216.


[Закрыть]. Постановлением Президиума ЦИК СССР 7 мая 1928 г. была ратифицирована советско-японская рыболовная конвенция между Союзом ССР и Японией, подписанная 23 января 1928 г. При этом НКИД поручалось совместно с НКЗемом РСФСР установить перечень тех постановлений конвенции, которые не могли были быть введены в жизнь в текущем рыболовном сезоне, и согласовать указанный перечень временных изъятий с японским правительством[35]35
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 1009. Л. 62.


[Закрыть].

18 сентября 1931 г. Квантунская группировка войск Японии (КГВ) начала вооруженную оккупацию северо-восточной провинции Китая – Маньчжурии. Советский Союз вынужден был начать подготовку к войне с Японией. Предпринимались меры по укреплению границы. 6 октября 1931 г. было принято специальное решение ЦК «О партийном руководстве в отрядах погранохраны и ОГПУ», где были определены меры по укреплению партийного влияния на ОГПУ. 26 ноября был сделан доклад о погранохране Дальнего Востока[36]36
  Тэраяма К. Маньчжурский инцидент и СССР… С. 189.


[Закрыть].

Полученные сведения подтверждали тревожные ожидания приближавшейся войны. Так, 19 декабря 1931 г. заместитель председателя ОГПУ В. А. Балицкий направил И. В. Сталину копии документов, отражающих японскую политику в отношении СССР. Так, согласно записке, составленной японским военным атташе в Москве подполковником Касахарой по итогам беседы 1-го июля 1931 г. с генерал-майором Харадой, командированным Генштабом в Европу с особыми заданиями, следовало, что посол Японии в СССР Хирота считал необходимым, «чтобы Япония стала на путь твердой политики в отношении Советского Союза, будучи готовой начать войну в любой момент. Кардинальная цель этой войны должна заключаться не столько в предохранении Японии от коммунизма, сколько в завладении советскими Дальним Востоком и Восточной Сибирью».

В конспекте своего доклада, составленного Касахарой для Харады, было отражено общее положение в Советском Союзе. По его мнению, пятилетний план строительства социализма ляжет в основу грядущего развития Советского государства. Он отразил следующие особенности Советского государства: система политического правления в стране является самой настоящей абсолютистской диктатурой, и поэтому правительство может бросать все финансовые и людские ресурсы на выполнение центральных моментов своей программы. Производительность в Советском Союзе низка, но вложение капиталов проводится исключительно с точки зрения развития государства (курсив. – О. М.). Возможность консолидации антиправительственных выступлений исключается. В дальнейшем в области внутренней политики станут вопросы о сепаратистском движении (Украина, Кавказ, Туркестан) и о разногласиях внутри партии. Эти вопросы будут гангреной советской государственности и особенно пагубную роль могут сыграть во время войны. Вооруженные силы организуются исходя из принципа самозащиты. Советский Союз питает страх перед иностранной интервенцией.

Основной целью пятилетнего плана является усиление вооруженной мощи. Вооружение Красной армии развивается в стремительных темпах. Центральное внимание сосредоточено на моторизации армии. Имеется: 500 танков. Пять мотомеханизированных соединений: 4 отд. бригады и 1 пехотная дивизия. Химическое вооружение Красной армии, по его словам, достойно изумления. Воздушные силы: от 1700 до 2000 самолетов. Ориентировочная цель – организовать 200 авиационных рот.

Военный бюджет СССР увеличился вдвое по сравнению с 1929 годом.

По мнению Касахары, не «подлежит никакому сомнению, что Советский Союз в дальнейшем по мере развития экономической мощи, роста вооруженных сил начнет переходить от принципа пассивной обороны к агрессивной политике. Рассматривая общее состояние страны, можно заключить, что в настоящее время СССР не в силах вести войну. Настоящий момент является исключительно благоприятным для того, чтобы Япония приступила к разрешению проблемы Дальнего Востока. Западные государства, граничащие с СССР (Польша, Румыния), имеют возможность сейчас выступить согласованно также с нами, но эта возможность постепенно будет ослабевать с каждым годом».

Подробно Касахара отразил также вопросы, требующие внимания со стороны японской армии. На данном документе Сталин наложил резолюцию: «т. Гамарнику. Важно»[37]37
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 185. Л. 1–9.


[Закрыть].

С захватом Маньчжурии Япония реализовала планы по созданию военного плацдарма для осуществления своих агрессивных намерений в отношении Советского Союза. Японский Генеральный штаб и штаб КГВ с конца 1931 г. приступили к широким мероприятиям по строительству в Маньчжурии военных сооружений, созданию складов продовольствия, амуниции и боеприпасов. Одновременно к границам Советского Союза и Монгольской Народной Республики прокладывались стратегические железные и шоссейные дороги.

На территорию Маньчжурии с островов собственно Японии перебрасывались дополнительные воинские части, которые в основном сосредотачивались на границе с СССР. Для обеспечения этих войск вооружением и боеприпасами на захваченной территории началось активное строительство новых военных предприятий. В Мукдене[38]38
  Мукден (Шэньян) – город на северо-востоке Китая, административный центр провинции Ляонин. 18 сентября 1931 г. оккупирован японскими войсками, освобожден Красной армией 20 августа 1945 г.


[Закрыть] были построены танковый завод, завод по производству боеприпасов и фабрика военной амуниции. В Корее в городах Дзиосен и Хойдзио – оружейные заводы.

Сталин считал проблемы, касающиеся Японии и региона Дальнего Востока, весьма важными и лично контролировал всю информацию. Об этом свидетельствует заметка редактора газеты «Известия» И. М. Тройского В. В. Куйбышеву, которому поручили готовить план второй пятилетки: «Международная часть хороша. Замечаний у меня нет никаких. Думаю, что ее следовало бы показать т. Сталину, т. к. все, что касается Японии и Дальне-Восточных дел, проходит через него»[39]39
  Тэраяма К. Маньчжурский инцидент и СССР… С. 125.


[Закрыть].

28 февраля 1932 г. заместитель председателя ОГПУ В. А. Балицкий направил И. В. Сталину «соображения» военного атташе Японии Касахары, где тот писал, что СССР, опираясь на свою колоссальную вооруженную силу, начнет развертывать активную политику по политической, экономической и идеологической линиям. «Разумеется, Советский Союз тогда поставит проблему независимости Кореи и приступит к полному изгнанию всех японских концессионеров по рыболовной, нефтяной, лесной и угольной части с советской территории. Сомневаться в этом не приходится, тем более что уже сейчас мы видим начало этой политики.

Западные государства знают, что в отдельности выступить против СССР рискованно. Если начнется война между СССР и Японией, западные соседи СССР: Польша, Румыния и лимитрофы вступят в войну не сразу, они присоединятся к Японии, улучив благоприятный момент. Франция не пожалеет усилий для активной поддержки этих государств. Остальные государства займут позицию, благожелательную в отношении Японии».

Касахара считал, что если японская империя намерена существовать в качестве Великой Японии, ей нельзя будет избежать войны с СССР, и полагал, что имперское правительство должно проводить свою политику с расчетом как можно быстрее начать войну с СССР. Исходя из условий империи войну необходимо было провести в стремительном темпе, добиваясь быстрой развязки, осуществив продвижение до оз. Байкал. Что же касается дальнейшего наступления на Запад, то это должно было быть решено в зависимости от общей обстановки, которая создастся к тому времени, и особенно в зависимости от состояния государств, которые выступят с Запада.

Военный атташе предлагал вести стратегическую пропаганду. «В связи с этими задачами наши разведывательные органы нужно дислоцировать не только с целью собирания сведений об СССР, но и под углом зрения проведения политических комбинаций против СССР. С этой точки зрения остро ощущается необходимость учреждения наших военных органов в Румынии. В смысле собирания информации об СССР Румыния не представляет особой ценности для нас, но с точки зрения проведения комбинаций она имеет громадное значение, так как в случае японо-советской войны Румыния вместе с Польшей будет сковывать акции Красной армии против нас. Исходя из наших военно-оперативных планов против СССР, нам нужно хорошо знать ситуацию в этой стране и иметь правильное представление о румынской армии».

Сталин направил документ членам Политбюро «Из рук в руки. (Каждому отдельно). С обязательством вернуть в ПБ»[40]40
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 185. Л. 15–36.


[Закрыть].

В это время японское военное руководство в Маньчжурии встало на путь постепенного наращивания провокаций. В 1936–1938 гг. на маньчжуро-советской границе был зарегистрирован 231 инцидент, в том числе 35 крупных боевых столкновений.

30 января 1936 г. на участке Гродековского пограничного отряда две роты японо-маньчжур углубились на полтора километра в глубь советской территории в районе пади Мещеряковской, однако были выбиты обратно. В ходе боя, по советским данным, противник потерял 31 чел. убитыми, с нашей стороны погибли четверо пограничников.

24 ноября 1936 г. на том же участке границу нарушил японский конно-пеший отряд численностью около 60 чел. После схватки с пограничниками японцы были отброшены, потеряв 18 чел. убитыми и 7 ранеными[41]41
  Шишов A. B. Россия и Япония. История военных конфликтов. М., 2001. С. 432.


[Закрыть].

Генеральным штабом Японии, с учетом данных разведки, был уточнен подготовленный ранее план «Оцу». На 1938–1939 гг. намечалась концентрация основных сил в Маньчжурии. На первом этапе планировавшихся боевых действий против СССР предусматривалось захватить города: Никольск-Уссурийский (с 1935 г. – г. Уссурийск), Владивосток, Иман, а затем Хабаровск, Благовещенск, Куйбышевку-Восточную. При этом одновременно было запланировано вторжение в Монгольскую Народную Республику.

С учетом складывающейся обстановки Сталиным принимается решение об усилении обороноспособности Дальневосточного края. С этого времени начинается чехарда назначений и переназначений в партийных и силовых блоках ДВК.

В январе 1937 г. первый секретарь Далькрайкома ВКП(б) Л. И. Лаврентьев из-за излишнего либерализма был снят и заменен более «жестким» партийным руководителем И. М. Варейкисом, который по приезде потребовал от начальника УНКВД ДВК Т.Д. Дерибаса немедленного разоблачения краевого правотроцкистского подполья. Командующим Особой краснознаменной дальневосточной армией в то время был широко известный Маршал Советского Союза В. К. Блюхер.

8 мая 1937 г. Политбюро приняло решение для усиления чекистской работы на Дальнем Востоке перевести В. А. Балицкого с должности наркома внутренних дел УССР на должность начальника УНКВД ДВК. При этом ему подчинялась посланная ранее туда решением ЦК ВКП(б) группа чекистов во главе с комиссаром государственной безопасности 2 ранга Л. Г. Мироновым.

Т.Д. Дерибас, возглавлявший до этого УНКВД ДВК, отзывался в распоряжение НКВД СССР. Вопрос о его дальнейшем использовании должен был решиться по его приезде в Москву[42]42
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 33. Л. 72.


[Закрыть].

Однако 19 июня снимают Балицкого, 7 июля его арестовывают, а затем приговаривают к расстрелу. Немного позже, 31 июля 1937 г., начальником УНКВД ДВК был назначен Г. С. Люшков, хорошо зарекомендовавший себя на прошлой работе. Дела по УНКВД ДВК он принимает у Дерибаса. Его назначение на Дальний Восток было неслучайным. Сталин не доверял Блюхеру. Ему нужен был человек, который бы «присматривал» за маршалом.

По-видимому, была еще одна причина этого перевода. Работая в Азово-Черноморском крае, Люшков собирал информацию на И. М. Варейкиса (см. гл. «Побег начальника УНКВД ДВК Люшкова в Маньчжурию»). При переводе его в ДВК он не мог не продолжать этого делать. Сталин это также понимал. Он нуждался в объективной информации. Таким образом, Люшков вынужден был «присматривать» не только за Блюхером, но и за первым секретарем Далькрайкома ВКП(б).

В это время начинаются операции по массовым репрессиям. Согласно оперативному приказу НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 г., было принято решение о репрессировании бывших кулаков, уголовников и антисоветского элемента. Операцию решили начать по всем областям Союза 5 августа 1937 г., в ДВК – с 15 августа 1937 г. Всю операцию предполагалось закончить в четырехмесячный срок, а в ДВК – не позднее 1 апреля 1938 г.

При организации и проведении операций весь репрессируемый антисоветский элемент разбили на две категории. К первой категории относились наиболее враждебные элементы. Они подлежали немедленному аресту и после рассмотрения их дел на заседаниях «троек» – расстрелу. Ко второй категории относились менее активные враждебные элементы. Они подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них – заключению на те же сроки в тюрьмы.

Прежде всего репрессиям подвергался контингент, отнесенный к первой категории. Следствие требовалось проводить ускоренно и в упрощенном порядке с обязательным выявлением преступных связей арестованных. По его окончании дело направлялось на рассмотрение «тройки». Дальневосточному краю выделялся лимит по первой категории 2000 чел., по второй – 4000 чел. Утвержденные цифры являлись ориентировочными. Однако наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД не имели права самостоятельно их превышать. В случаях, когда обстановка требовала увеличения утвержденных цифр, они обязаны были представлять соответствующие мотивировочные ходатайства. Уменьшение цифр, а равно и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой категории, во вторую и наоборот разрешались.

«Тройки» вели протоколы своих заседаний, в которых записывали вынесенные ими приговоры в отношении каждого осужденного. Протоколы заседаний «троек» направлялись начальникам оперативной группы для приведения приговоров в исполнение. Общее руководство по проведению операций возлагалось на первого заместителя наркома НКВД СССР комкора М. П. Фриновского. В Дальневосточном крае председателем «тройки» был назначен Люшков, а членами Птуха и Федин[43]43
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 212. Л. 55, 59–78.


[Закрыть].

20 августа 1937 г. Сталин, видимо, устав ждать от секретаря Далькрайкома Варейкиса сообщений об обстановке в крае, сам направил ему в Хабаровск шифртелеграмму. Он недоумевал: «по сведениям ЦК в вашем крае идут аресты по линии парторганизаций. Нельзя ли узнать, кто именно арестован, кем думаете заменить арестованных и каково вообще ваше отношение к арестам. Не кажется ли вам странным ваше молчание»[44]44
  РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 306. Л. 6.


[Закрыть].

На следующий день, 21 августа Варейкис поспешил дать объяснение. По его мнению, все, что происходило до последнего Пленума ЦК по линии арестов, чистки края и парторганизации от врагов, он докладывал ЦК на Пленуме и во время Пленума. При этом признал, что за время после июньского Пленума не информировал ЦК, и обязался впредь все регулярно сообщать. Он писал, что в связи с арестом Дерибаса, Западного и начальника УНКВД Приморья Визеля, Амурской области Давыдова, начальника Особого отдела ОКДВА Барминского выяснилось, что органы НКВД покрывали участников контрреволюционного японо-троцкистского фашистского заговора, часть которых еще якобы осталась в составе руководящих работников[45]45
  РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 306. Л. 7–8.


[Закрыть].

В своем следующем письме Варейкис подробно информировал Сталина о положении в Дальневосточном крае. По его словам, положение было плохим с партийным и советским руководством, особенно по войсковому строительству. Сослался он и на то, что бывший секретарь Лаврентьев все запустил. «Враги тормозили укрепление ДВК. После февральского Пленума был вскрыт краевой троцкистско-правый японский шпионский центр, в который входили: Лаврентьев, Крутов, Дерибас, Лейберг (член бюро крайкома, бывший начальник Дальневосточной ж. д.), Сангурский (заместитель командующего ОКДВА), Аронштам (нач. ПУаРМа ОКДВА), Гербек (шпион, агент двух контрразведок – немецкой и японской) в ДВК работал четыре года уполномоченным Наркомлеса».

Варейкис признался, что выдвигать новых людей очень трудно, т. к. партийные руководители и он сам еще плохо знают людей. Осторожность эта оправдывается тем, что в составе секретарей райкомов, председателей райисполкомов и других городских и районных работников немало есть еще прямых ставленников Лаврентьева и Крутова.

Неблагополучно, по его мнению, обстояло дело и в комсомоле. Секретарь крайкома комсомола Листовский работал в ДВК пять лет, характеризовался разложившимся человеком, троцкистом, японским шпионом. В 1926 г. его отозвал ЦК ВЛКСМ, прислали Чернявского с Северного Кавказа, оказалось, что он проходит в группе правых, в компании с Пивоваровым на Северном Кавказе. Его сняли. Распустили бюро крайкома ВЛКСМ. Политическое, бытовое, моральное разложение в среде руководящего состава работников комсомола поощрял Лаврентьев, он спаивал секретарей крайкома комсомола, таскал их по банкетам, которые здесь чудовищно процветали. В настоящее время секретарем крайкома ВЛКСМ избран Аман, присланный ЦК ВЛКСМ. Дела в комсомоле пошли значительно лучше.

Была вскрыта троцкистско-правая вредительская организация на железных дорогах ДВК.

Вредительство в крае, по мнению Варейкиса, было направлено главным образом на срыв войскового строительства. Ему «пришлось» сменить почти все кадры военных строителей. Из плана строительства в 370 млн руб. на 1 сентября выполнено только на 97 млн руб. В течение сентября – ноября Варейкис надеялся подтянуть особенно строительство аэродромов, ангаров, складское строительство. Однако весь план войскового строительства и в этом году выполнен не будет. Это очевидно, сетовал первый секретарь Далькрайкома ВКП(б).