Текст книги "Пажи, кадеты, юнкера [Исторический очерк]"

Автор книги: Олег Хазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

«Ну, вот я им покажу! Век будут помнить! Молокососы, да еще у Донона!» раздавался уже совсем близко голос «Папы». Уверения бегавшего вокруг него управляющего Донона, что никаких пажей здесь нет, и никогда не бывало, мало действовали на «Папу». Он продолжал грозить невидимым пажам всевозможными карами, уверяя, что узнал каждого из нас в лицо. Обойдя все кабинеты, и не найдя никого, по–видимому для поддержки своего престижа, «Папа» обрушился всей своей мощью на бедного управляющего. Это излияние его немного успокоило и, в конце концов, послышались его и остальных офицеров удаляющиеся шаги. Мы, конечно, были ни живы, ни мертвы и, думаю, представляли собой не весьма гордую картину, когда выползли из потаенных мест. Мигом расплатившись, мы столь ж быстро шмыгнули вон из негостеприимного Донона.

Несколько дней мы ходили как в воду опущенные, ежеминутно ожидая вызова к директору, изнемогая от неизвестности нашей судьбы. Я, как старший из бывших у Донона пажей, позвонил по телефону в Петергоф бывшему пажу – драгуну корнету Горбатовскому и передал ему, что по поручению некоторых из нас обращаюсь с весьма секретной просьбой выяснить, думает ли «Папа», как он грозился, подать рапорт относительно инцидента у Донона, и стал рассказывать ему в третьем лице происшедшее.

«Что ты мне очки втираешь!» – перебил и рассмеялся Горбатовский. «Ведь, сознайся, что и ты был там?» – «Да», – ответил я грустно, – «Ну хорошо» – продолжал Горбатовский, – «поговорю с «Папой» и разузнаю в чем дело. Завтра буду в городе и заеду в корпус». Еще сутки промучались мы. На следующий день, во время вечерних занятий, меня вызвали в швейцарскую. Это был Горбатовский. Поздоровавшись со мной, мы сели на ступеньках лестницы. «Вчера, – начал Горбатовский, – я не мог тебя успокоить, так как мы, слышавшие рассказ «Папы», обещали держать происшедшее в строжайшем секрете, теперь же «Папа», узнав состояние, в котором вы находитесь, рассердился, что вы могли подумать хоть минуту, что он, сам бывший паж, донесет на вас. Никакого рапорта «Папа» не собирался и не собирается подавать. На днях в собрании он рассказал некоторым из нас о вашей выходке. Правда, что он многих узнал в лицо и был весьма доволен и горд, что, дескать, напугал до смерти щенков и спас вас от непоправимого зла». Этой последней фразы я не понял и попросил объяснить, что она означает. «Да очень просто, – ответил Горбатовский, – в общем зале сидел плац–адъютант (фамилии я не помню) и когда «Папа» увидел вас высовывавшихся из–за парапета, пришел в ужас при мысли, что будет с вами, если этот последний заметит вас. Поэтому он решил действовать безотлагательно и так напугал вас, чтобы вы немедленно исчезли из стен Донона…». Я сознался, что «Папа» действительно так напугал нас, что вряд ли кто–либо из нас захочет еще раз посетить Донон. «Да, – прибавил Горбатовский, – Папа сказал мне: передай этим балбесам, чтобы хоть для приличия научились бы лучше прятаться. А то, что получилось: где сапог торчит из–под дивана, где шпора звякает из–под стола, где гардина неестественно колыхается. Прямо стыдно было перед метрдотелем».

Во время этого разговора я чувствовал, что слезы подступают к моим глазам. Не слезы успокоения за свою участь, но слезы восхищения перед человеком, прямота которого, не погубив нас на пороге жизни, дала нам урок, который нравственно был гораздо тяжелее, нежели совокупность всех наказаний, предусмотренных уставом о наказаниях.

Во время войны 1914 г. судьба часто сталкивала меня с «Папой», который в то время был начальником пулеметной команды нашей 2‑й гвардейской кавалерийской дивизии. Осенью 1915 г. во время боев вдоль Огинского канала я со своим эскадроном оторвался в разведке от полка и, возвращаясь к нашим позициям, очутился в районе лейб–драгун, к которым временно и присоединился. Бои шли непрерывно и как–то, будучи в прикрытии наших пулеметов и сидя с «Папой» в какой–то землянке, я вспомнил инцидент у Донона и в подробности рассказал ему наши переживания. Он долго смеялся и в свою очередь рассказал, что, пугая нас, ни он, ни остальные драгуны не чувствовали себя на особенно твердой почве, так как существовал приказ по гвардейскому корпусу, в котором «советовалось» господам гвардейским офицерам воздерживаться от посещения увеселительных заведений и ресторанов сомнительной репутации, в том числе и Старого Донона у Николаевского моста, и что вышеуказанный плац–адъютант, услышав шум в верхних этажах, предполагая, что это лейб–драгуны, только что поднявшиеся буянили, ринулся наверх, но уже на лестнице был встречен спускающейся компанией лейб–драгун, которые преградили ему дорогу. По–видимому, после некоторых пререканий, «Папа» навеял на плац–адъютанта тот же страх, что и на нас, так как он, по словам «Папы», быстро ретировался.

Генерал П. О. Бобровский и его сыновья

Среди соратников Дмитрия Алексеевича Милютина видное место занимал Павел Осипович Бобровский – военный педагог и юрист, знаток истории организации русской армии от «выборных солдатских полков иноземного строя» до учреждения регулярной армии Петром Великим, официальный историограф Лейб–гвардии Преображенского полка, автор многочисленных трудов по военной истории России.

П. О. Бобровский родился в 1832 г. в семье профессора Вильнюсского университета. Закончил Полоцкий кадетский корпус и курс обучения в Дворянском полку. Службу начал в 1851 г. в чине прапорщика в Лейб–гвардии Литовском полку. В 1853–1854 гг. участвовал в составе Дунайской армии в Крымской войне. В 1857 г. закончил Академию Генерального штаба, до 1864 г. служил в войсках и войсковых штабах.

Высочайшим указом в 1863 г. П. О. Бобровский был назначен состоять при военно–учебных заведениях для особых поручений с оставлением в Генеральном штабе. С этого времени он на долгое время был связан с реформой военного образования в рамках общей военной реформы, проводимой Д. А. Милютиным. Была организована двухуровневая система военного образования, в которой учреждение юнкерских училищ наряду с военными училищами занимало ключевое место. Это позволило повысить образовательный уровень лиц, производимых в офицеры и расширить социальную базу призываемых в армию в результате введения всеобщей воинской повинности.

Бобровский на практике в войсках мог убедиться в несовершенстве существовавшего до этого принципа подготовки офицеров непосредственно в полках из вольноопределяющихся и унтер–офицеров. Используя опыт организации юнкерских училищ, он написал фундаментальный труд «Юнкерские училища». В этой трехтомной монографии был дан исторический обзор деятельности и развития юнкерских училищ, основные Принципы военного воспитания и обучения в них, необходимые мероприятия по организации их хозяйственной деятельности и быта. Автор отмечал, что «полкам недоставало многих условий для доставления надлежащего образования офицерам, они не в состоянии дать и теперь всего того для достижения этой цели». Общее образование юнкеров имело первостепенное значение для качества их специальной подготовки. «Чем полнее и совершеннее общее образование, тем без сомнения легче прививаются те прикладные знания, тот запас специальных сведений, с которыми каждый начнет свою общественную деятельность». Такая позиция Павла Осиповича отражала важный этап военно–учебной реформы – организацию военных гимназий взамен кадетских корпусов, чем достигалось более углубленное изучение общеобразовательных дисциплин обучаемыми. Принципы военного воспитания в России и до военной реформы ставили во главу угла вопросы нравственного воспитания будущих офицеров. Продолжая эту традицию, П. О. Бобровский полагал, что «педагогика и здравый смысл не могут отделить понятие об обучении от понятия воспитания». По его мнению, «предметы долженствующие войти в состав учебного курса юнкерских училищ должны по своим качествам удовлетворять общечеловеческим и специальным требованиям и обнимать не только то, что пригодно для жизни и что пойдет в дело с первых дней службы, но и все то, чем обуславливается и от чего зависят успехи воспитания офицера, как человека». Высокие требования предъявлялись к воспитателям будущих офицеров. Каждый воспитатель должен был представлять нравственную норму, «дабы напоминать о нравственном законе молодому не созревшему человеку».

В период службы в Управлении военно–учебными заведениями П. О. Бобровский осуществлял методическое руководство в составлении программ обучения в юнкерских училищах, разделив их на три направления:

– специальные предметы умственного обучения,

– практические занятия в поле и

– строевое обучение.

Умственное обучение включало общеобразовательное и специальное. Из–за недостаточной подготовки по общеобразовательным дисциплинам, от поступавших в юнкерские училища требовалось особое внимание уделять изучению русского языка, как основы общеобразовательных дисциплин, а также русской истории, так как она «развивала патриотические чувства, но без извращения истины, и не должна поднимать чувства кичливости, не должна поднимать ни ненависти к иноземному, ни чувства веронетерпимости к другим исповеданиям».

Заслуги П. О. Бобровского на ниве военного образования не остались незамеченными. В 1864 г. он был произведен в полковники, а в 1870 г. – в генерал–майоры.

Параллельно с реформированием среднего военного образования шла реформа высшего военного образования, в том числе и военно–юридического. Специальное военно–юридическое образование в России вело свое начало от Аудиторской школы, образованной в 1832 г. Впоследствии она была преобразована в Аудиторское училище, в котором в 1866 г. был открыт офицерский класс. На его базе в 1867 г. была открыта Военно–юридическая академия. Окончательное Положение о военно–юридической академии было утверждено в 1868 г. Согласно ему в академию принимались штаб – и обер–офицеры. Курс обучения был рассчитан на два года, а ежегодный прием не превышал 25 человек. Аудиторское училище в 1869 г. было преобразовано в Военно–юридическое училище с трехлетним курсом обучения, куда принимались лица, имевшие законченное среднее образование. Таким образом, училище стало высшим военно–юридическим учебным заведением по подготовке гражданских чиновников к службе по военно–судебному ведомству. При этом существовало два однородных высших военно–юридических учебных заведения: одно – для офицеров, другое – для гражданских лиц. Второе по уровню подготовки слушателей и продолжительности курса обучения превосходило первое.

Возникшая двойственность поставила вопрос о ликвидации одного из них. Для обсуждения этого вопроса, которое длилось целых шесть лет, было создано Особое совещание под председательством военного министра Д. А. Милютина. В 1878 г. было принято решение об упразднении Военно–юридического училища. Курс обучения в академии был увеличен до трех лет. Наряду с офицерами на третий курс академии стали принимать чиновников–стипендиатов военно–судебного ведомства с юридическим образованием. На академию была возложена задача подготовки офицерских кадров для военно–судебного ведомства и одновременно ведение научных исследований в области военного права. Высочайшим приказом по военному ведомству от 25 декабря 1875 г. генерал–майор П. О. Бобровский был назначен начальником Военно–юридической академии с оставлением в Генеральном штабе.

П. О. Бобровский вступил в командование академией в период ее реорганизации и становления. По существу, ему пришлось быть организатором надежного фундамента военно–юридического образования в России, что было отчасти сопряжено с проходившей в те годы судебной реформой. Учебные программы академии включали углубленное изучение военно–уголовного законодательства, государственного и гражданского права, истории русского права, энциклопедии права, финансового, международного, полицейского и церковного права, судебной медицины, психологии и логики. К чтению лекций были привлечены выдающиеся ученые–юристы Н. А. Неклюдов (1840–1896), К. Д. Кавелин (1818–1875) и другие. Известный русский юрист и государственный деятель Анатолий Федорович Кони (1824–1927) писал, что П. О. Бобровскому «удалось вывести из молчаливого уединения… глубокого мыслителя (К. Д. Кавелина – Авт.) – историка русского юридического быта и выдающегося цивилиста, дать возможность воспитанникам академии услышать горячее, вдохновенное и полноценное слово старого профессора лучших времен Московского университета. Не только в серьезной любви к науке нашел Бобровский точку тесного соприкосновения с Кавелиным, питавшим к нему искреннее уважение, – чем он дарил не многих, но и в одной общей нежной любви к Петру».

«Когда мне бывает грустно, когда я поддаюсь сомнениям о будущем России, – говорил Кавелин, – я беру Евангелие или думаю о Петре, и мне становится легче». Так смотрел и Бобровский – и в мыслях о Петре, следы которого он видел во всем хорошем на Руси, и в словах Христа искал утешения и поддержки в те, в последнее время тяжкие минуты, когда его больное и усталое сердце сжималось тоскою и тревогой за родину. Академия воздала ему справедливость, приобщила его к себе, в качестве своего почетного члена.

До 1914 г. Военно–юридическая академия выпустила 1499 высокообразованных военных юристов. За время службы в академии П. О. Бобровского произошел переход к высоко научному военно–учебному процессу, что, в свою очередь, позволило военно–судебному ведомству России достойно вписаться в прогрессивную судебную реформу 1860–70‑х гг.

Служба П. О. Бобровского в академии повлияла на всю его жизнь. Не имея специального военно–юридического образования, генерал–лейтенант Бобровский не счел для себя зазорным фактически вступить в число слушателей академии. За три года он прошел весь курс лекций. В результате тесного общения с профессорско–преподавательским составом у него появилось желание к самостоятельной научной работе в области военного права. И в 1887 г. Бобровский написал фундаментальный труд «Военное право в России при Петре Великом». В обширном трактате о войсках Западной Европы XVI–XVII вв. дается интересная характеристика состава, организации и состояния русского войска, содержится подробный разбор петровского «Артикула воинского» с указанием источников происхождения этого замечательного законодательного памятника. Глубокое изучение наследия Петра I утвердило П. О. Бобровского в том, что при реформировании России, царь не ограничивался копированием западных системных образцов, а внес много своего национального.

В таких работах, как «Развитие способов и средств для образования юристов военного и морского ведомства в России» (1881) и «Беседа начальника Военно–юридической академии о значении военных законов Петра Великого для устроенной им регулярной армии» (1886) П. О. Бобровский отразил свой взгляд на основные положения военно–юридической науки, во многом сохранившие свою актуальность и до наших дней.

В 1897 г. он завершил службу в академии и был назначен сенатором, присутствующим в судебном департаменте правительствующего Сената. Это дало ему возможность наряду с новыми обязанностями посвятить себя научной работе, направленной на всестороннее изучение военных преобразований Петра Великого. В ряду множества научных трудов, посвященных этой теме, особое место занимают «История Лейб–гвардии Преображенского полка» и «История 13‑го Лейб–гренадерского Эриванского полка» – бывшего Бутырского. Обе монографии были изданы «По Высочайшему повелению». Таким образом, П. О. Бобровский стал официальным историографом обоих старейших полков русской регулярной армии, которые с честью служили России вплоть до октябрьского переворота 1917 г.

Научные работы исследователя отличаются глубиной. Это дало повод известному военному историку А. З. Мышлаевскому в рецензии на «Историю 13‑го Лейб–гренадерского Эриванского полка» написать: «Виден историк более широкого масштаба в смысле сбора материала, нежели требуется для составления полковой летописи». Эта монография охватывает широчайший круг вопросов, связанных с военно–историческим прошлым России, с ее социальной, политической, хозяйственной, дипломатической деятельностью.

Работа над историей Преображенского полка позволила поднять целый пласт интереснейших исторических сведений о борьбе за власть правительницы Софьи Алексеевны с молодым Петром, о создании Петром «потешного войска», а также событиях, завершившихся основанием Санкт – Петербурга и Полтавской битвой, которые полноправно ввели Россию в русло европейской политики.

Научное военно–историческое наследие П. О. Бобровского обширно и многогранно. «История двух вышеупомянутых полков, – писал А. Ф. Кони, – проникнута здоровым патриотизмом, чуждым какого–либо шовинизма и национального самовосхваления, она изобилует бытовыми картинами и обширными историческими очерками, достойными сжатого содержательного письма покойного Шильдера. Петр и Екатерина, Александр и Николай со своими сподвижниками и характерными чертами своих царствований, угрюмая северная природа, горы и зной Кавказа, планы и описания битв, рассказы о трудностях приспособления русского человека к новым условиям места и времени, обширное исследование о мюридизме – проходит пред читателем, раскрывая пред ним под скромным названием истории полка – историю его родины в ее боевых испытаниях. Искусное распределение материала и много новых, неведомых прежде данных, добытых на местах, подтверждают неослабевающий интерес к этим фолиантам и дают полное удовлетворение критической мысли, которая вместо дифирамбов и условных восторгов, находит спокойную объективность автора, согретую любовью к своему труду».

Работа над историей 13‑го Лейб–гренадерского Эриванского полка позволила обратить внимание ученого на истоки событий, предшествовавших Кавказской войне и участию в них А. В. Суворова. Некоторые аспекты этого исторического периода освещены в работах «Кубанский егерский корпус» (1893) и «Суворов на Кубани в 1778 г. и за Кубанью в 1783 г.» (1900).

Круг научных интересов П. О. Бобровского не ограничивался изучением вопросов организации военного образования, истории русского военного права и учреждения регулярной армии России. Его перу принадлежат исследования по статистике, связанные с Гродно и Гродненской губернией, уроженцем которой он был. Будучи членом Императорского русского географического общества, он занимался проблемами вероисповедания отдельных конфессий, в частности, вопросами, истории греко–униатской церкви, а также славистики. Он обратился к научному наследию Михаила Кирилловича Бобровского – известного ученого слависта и ориенталиста, открывшего Супрасальскую рукопись – памятник древней русской письменности.

В 1896 г. Павлу Осиповичу было присвоено воинское звание генерала от инфантерии. За выдающиеся заслуги он был награжден многими орденами, в том числе орденом Св. Александра Невского, стоявшего по статусу непосредственно за орденами Св. Апостола Андрея Первозванного и Св. Владимира 1 – и степени.

Скончался П. О. Бобровский в 1905 г. и был похоронен на кладбище рядом с имением «Макули», ныне Макуляй близь города Зарасай в Литве.

В семье П. О. Бобровского воспитывалось три дочери и три сына – Сергей, Михаил и Василий. Все трое были выпускниками Пажеского корпуса. По–разному сложилась их судьба в горниле октябрьского переворота и гражданской войны в России. Во многом их жизнь слилась с судьбами сотен бывших пажей и русских офицеров. Немного известно о жизни среднего сына Михаила и младшего – Василия.

Согласно документам Пажеского корпуса, Михаил Павлович Бобровский родился 22 октября 1876 г. и был зачислен в пажи в III класс корпуса в 1891 г. Впоследствии он был произведен в камер–пажи и выпущен из корпуса в августе 1897 г. хорунжим 3‑го Кубанского пластунского батальона. Фотография того времени сохранила облик молодого офицера в черкеске с газырями на бешмете и в кубанке – папахе со знаком Пажеского корпуса на мундире ниже газырей, сидящим в свободной позе с шотландской овчаркой у ног. Возможно, он, как и тысячи его сверстников, погиб на юге России в гражданской войне.

Василий Павлович Бобровский в 1895 г. учился в IV классе корпуса. Он был выпущен в Лейб–гвардии егерский полк. Семейный альбом хранит фотографию щеголеватого поручика–гвардейца с небольшой колодкой орденов и медалей, ниже которых – полковой знак Егерского полка, а под ним – неизменный знак Пажеского корпуса – белый эмалевый мальтийский крестик, такой же, как и на груди его брата Михаила. Поручик Василий Бобровский выглядит подтянутым с прямым, открытым взглядом. Согласно семейным преданиям, он не снял офицерскую форму с погонами и был застрелен революционным матросом на улице Петрограда.

Совсем иначе сложилась судьба старшего из братьев – Сергея. Он родился 28 мая 1875 г. В трехлетнем возрасте – в 1878 г. был зачислен в пажи–кандидаты Высочайшего двора. Обучение его началось в Николаевском кадетском корпусе, откуда он в 1888 г. был переведен в Пажеский Его Императорского Величества корпус. Поступить туда было не просто. Потребовался 10-летний кандидатский стаж. В августе 1893 г. Сергей Бобровский был переведен в младший специальный класс корпуса, а с 1 сентября ему начали засчитывать срок действительной военной службы. За проявленные успехи и прилежание в учебе в 1894 г. он был назначен исполняющим должность фельдфебеля, а вслед за этим в ноябре 1894 г. – фельдфебелем корпуса. В том же году он был произведен в камер–пажи Высочайшего двора. Традиционно производство камер–пажа старшего специального класса в фельдфебели корпуса означало, что он становился личным камер–пажом государя императора. В своих воспоминаниях фельдфебель старшего специального класса В. Н. Штрандман написал, что после его утверждения фельдфебелем в октябре 1896 г., директор корпуса граф Ф. Э. Келлер вручил ему специальную шпагу, которая переходила ежегодно от одного фельдфебеля к другому с выгравированными на ней их фамилиями. Среди них была и фамилия Бобровского. Кроме выдающихся успехов в учебе, фельдфебель корпуса должен был иметь определенные внешние данные, соответствующие его высокой должности.

По существовавшему положению, паж специальных классов корпуса после выпуска должен был прослужить три года в войсках. В августе 1895 г. Сергей Бобровский после экзамена был произведен в подпоручики и направлен в 7‑й саперный батальон с прикомандированием к Лейб–гвардии саперному батальону в ожидании открытия офицерской вакансии. Молодой подпоручик еще в корпусе проявил склонность к техническим дисциплинам. В том же году он получил подарок из кабинета его величества – золотые часы с государственным гербом. В 1896 г. СП. Бобровский был переведен в Лейб–гвардии саперный батальон и вступил в командование ротой и в заведывание отделением саперной школы. Прослужив положенный срок в войсках, он был откомандирован для сдачи экзаменов в Николаевскую инженерную академию. Эти экзамены он успешно сдал, однако, в академии не оказалось штатных вакансий. Учитывая отличные способности кандидата, с разрешения военного министра СП. Бобровский был зачислен сверхштатным обучающимся офицером в младший класс академии. Вскоре вакансия открылась, и молодой офицер окончил двухлетний курс по I разряду, получил право ношения академического знака и был переведен на дополнительный куре академии с получением права, за достигнутые успехи, на преимущество при производстве в штаб–офицерский чин. Дополнительный курс академии он окончил с отличием. В течение года поручик СП. Бобровский был произведен в штабс–капитаны, и вслед за этим в капитаны с переводом в военные инженеры в распоряжение Главного инженерного управления. Пришло время показать, на что способен выпускник с отличием закончивший Николаевскую инженерную академию.

За экзаменационный проект по мостам Конференция Николаевской инженерной академии присудила капитану СП. Бобровскому первую премию имени инженера путей сообщения, действительного статского советника Березина в размере 300 руб. С этого времени научные интересы СП. Бобровского в значительной степени были связаны с мостостроением. Перед Первой мировой войной на технических конкурсах он неоднократно занимал призовые места. За отличия в службе в 1910 г. Сергей Павлович был произведен в полковники и награжден орденом Св. Станислава 2‑й степени (ранее был награжден орденом Св. Анны 3‑й степени). В соответствии с положением о прохождении службы, после окончания академии было необходимо прослужить четыре года и шесть месяцев в войсках, с правом прослужить последние полтора года в военно–учебных заведениях. Как сказано в послужном списке капитан СП. Бобровский: «С соизволения Его Императорского Высочества Генерал – Инспектора по Инженерной части был утвержден штатным преподавателем Николаевской инженерной академии».

В это же время С. П. Бобровский наравне с другими военными инженерами принимал живейшее участие в сооружении моста Петра Великого через Неву (ныне Большеохтинский). До наших дней на мосту сохранилась памятная доска с именем полковника СП. Бобровского, выполнившего проект разводной части моста. В июле 1914 г. он был командирован в распоряжение штаба Варшавского военного округа. Приближающиеся военные события на границе требовали инженерной подготовки предстоящего театра боевых действий в части обеспечения войск. Полковник С. П. Бобровский неоднократно выступал в качестве руководителя строительства мостов на реках Неман, Зельве, Ясельда и Шара, а также выполнял иные задания начальника инженерных снабжений армий Северо – Западного фронта, за что был награжден орденами Св. Владимира 3‑й и 4‑й степени.

Но вскоре способности СП. Бобровского были использованы на новом поприще – организации автомобильного парка армии. Он хорошо знал автомобильное дело, сам управлял машиной. К тому же в семье имелся автомобиль, а его сестра Е. П. Лукницкая была одной из первых женщин в России, получившая водительское удостоверение.

В мае 1916 г. с «Высочайшего соизволения» был утвержден «Временный штат правительственного технического надзора за сооружением казенного завода военных самоходов и временных правил об обязанностях и правах указанного завода». Полковник С. П. Бобровский был назначен старшим инженерным приемщиком Главного военно–технического управления, а вслед за этим – «Старшим инспектором временного правительственного технического надзора за сооружением казенного завода военных самоходов и за постройкой последних на этом заводе». Приказом Временного правительства армии и флоту о чинах военных от 21 ноября 1917 г., за отличие по службе СП. Бобровский был произведен в генерал–майоры. Очевидно, это было последнее дооктябрьское производство в генеральское звание в старой России.

Строительство завода «военных самоходов» было намечено в Сибири и поручено одной из английских фирм. Для ознакомления с зарубежным автомобилестроением С. П. Бобровский, начиная с октября 1916 г., неоднократно бывал в Англии, Франции и Италии. О своих впечатлениях он докладывал в Ставку верховного главнокомандующего. В июле 1917 г. он был откомандирован в Англию по делам, связанным с сооружением казенного завода военных самоходов. Однако начать строительство завода СП. Бобровскому не удалось, грянул октябрьский переворот. 2 марта 1918 г. его миссия в Англию была завершена. Последняя запись в послужном списке генерал–майора СП. Бобровского была сделана 4 марта 1918 г.

Началась длительная одиссея русского генерала. На родину при жизни ему не было суждено вернуться, но душой он оставался с ней. Он собрал группу русских офицеров, которая зафрахтовала пароход во Владивосток, чтобы присоединиться к армии Александра Васильевича Колчака. Но в январе 1920 г. адмирал был арестован чехословаками и выдан большевикам в Иркутске. После 6-дневного допроса 7 февраля 1920 г. по решению Иркутского ВРК адмирал был расстрелян, а тело его сброшено в прорубь.

Вместо Владивостока пароход с русскими офицерами прибыл в Японию, но и там они долго не задержались и отправились в Южную Америку. Уругвай, Парагвай и Аргентина давали политическое убежище русским эмигрантам. В Парагвае тогда осело особенно много русских военных. Восемьдесят из них поступили на службу в армию Парагвая. Русские генералы И. Т. Беляев и Н. Ф. Эрн руководили боевыми операциями в кровопролитной войне (1932–1935) с соседней Боливией, которая была выиграна, несмотря на ее превосходящий экономический потенциал. Сегодня 10 улиц столицы Асунсьон носят имена русских офицеров. СП. Бобровский также не остался безучастным к жизни приютившей его семью страны. Используя свой громадный технический опыт, он занимался в Парагвае, как и в России, строительством мостов. Вместе с русскими учеными–эмигрантами он открыл Технический университет. В дальнейшем СП. Бобровский переехал в Аргентину в Буэнос – Айрес, где работал пока ему позволяло здоровье. В годы Великой Отечественной войны Сергей Павлович активно поддерживал Советский Союз в борьбе против фашизма. Он принимал деятельное участие в работе Общества помощи сиротам Отечественной войны. Живо интересовался книгами, газетами и журналами, приходившими из СССР. Сергей Павлович завещал похоронить его после смерти в России. Сразу сделать это не удалось. Но в начале «перестроечных» лет родные доставили урну с прахом покойного СП. Бобровского в Москву, где она и была захоронена на Котляковском кладбище.

Восстановлена могила сенатора, генерала от инфантерии П. О. Бобровского в родовом поместье. Некоторые из местных бабушек еще помнят рассказы своих родителей о «строгом и справедливом владельце Макуляй», украшают могилу зелеными ветками и цветами.

Потомки СП. Бобровского живут в Аргентине, в Англии и США. Сын СП. Бобровского – Сергей Сергеевич Бобровский, как его отец и дед, избрал военную карьеру, служил в армии Аргентины и ушел в отставку в звании полковника.

Память о генерале П. О. Бобровском и его сыновьях живет в наших сердцах. С грустью вспоминается революционное лихолетье и гражданская война, когда Россия потеряла десятки тысяч своих верных сыновей, среди которых были и воспитанники Пажеского корпуса.