Текст книги "Всеобщая история государства и права. Том 1"

Автор книги: Олег Омельченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 59 страниц)

Социологическое направление историографии

В первой половине XIX в. под влиянием общей исторической науки и быстро развивающейся тогда политической экономии в историографии государства и права сформировался новый подход к оценке закономерностей изменений историко-юридических явлений. Согласно ему, формы государства и права живут не самостоятельной жизнью – они всецело подчинены другим, более масштабным переменам в социальной жизни народов в отношениях собственности и экономическом строе. Такой подход, зародившийся еще в английской правовой науке XVIII в., быстро развился в целое социологическое направление, с середины XIX в. захватившее историографию государства и права и доныне оказывающее большое влияние на ее оценки и выводы; так правоведы и историки желали найти быстрые ответы на глубинные вопросы истории права.

Начало направления связано с французской историографией первой половины XIX в. – главным образом с трудами знаменитых историков и политиков Ф. Гизо, О. Тьерри, Ж. Мишле. В своих исследованиях по истории становления национальных государств в Европе, по истории Французской революции XVIII в. они стремились показать влияние классовой борьбы буржуазии («третьего сословия») с дворянством на изменения форм государства, на правовую политику власти, а в конце концов и на вообще крушение старого и формирование нового правопорядка в Европе. Это была уже вполне отчетливая идея классовой борьбы в истории как определяющего фактора развития права и государственной организации.

Эта идея классовой борьбы стала основополагающей для социальной философии и историко-юридической концепции марксизмасложившегося в 1840-е г. под мощным воздействием социалистической идеологии. В трудах основателей школы – немецкого экономиста и философа К. Маркса, публициста и общественного деятеля Ф. Энгельса, – а также их ближайших научных последователей Ф. Лассаля, Ф. Меринга, П. Лафарга, К. Каутскогои других роль классовой борьбы была представлена уже как главный фактор всех перемен в мировой истории, включая изменения государственных форм, правовых институтов, культуры и даже идеологии. В работе «Немецкая идеология» (1843) Маркс и Энгельс впервые в законченном виде обосновали свой вывод о том, что государство есть лишь форма организации экономически господствующего в данный момент в обществе класса. Позднее так же будет расценено и право: как возведенная в закон воля господствующего класса. Само происхождение государства и права, как попытается обосновать Ф. Энгельс в специальной работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884), написанной по очень условным данным американского этнографа Г. Моргана, связано с образованием классов в обществе и необходимостью политически оформить господство одной части общества над другой; право станет инструментом этого господства. Согласно марксистской концепции, государственная организация и правовые институты в истории не самостоятельны, они следуют изменениям в отношениях собственности и в экономическом строе, образуя вместе с ними целенаправленный ряд общественно-экономических формаций; итогом этого общественно-исторического процесса должно стать наступление коммунизма с отмиранием государства и права.

Марксизм был лишь крайним воплощением социологического подхода к истории государства и права. Однако и другие исследователи стали рассматривать юридические явления только как продолжение экономического строя. Так, английский историк права Ф. В. Мэтландполагал, что экономические отношения – «основа, из которой развиваются все государственные учреждения, правовые воззрения, искусство и даже религиозные представления».

Сравнительно-историческая школа

Развитие в середине XIX в. науки социологии, а затем появление сравнительно-исторического метода (см. § 1) изменили исследовательские задачи историографии всеобщей истории права. Правоведы и историки стали искать общие пути развития правовых и государственных систем разных народов и таким путем устанавливать общие закономерности перемен историко-юридических институтов. Всеобщая история государства и права стала пониматься только как сравнительная история: то, что одинаково у разных народов, – это предмет всеобщей истории права, то, что различно, – узконациональной.

Из всеобщей истории права стали выделять особую историческую, сравнительную этнологию,которая должна была установить происхождение государства и права у всех народов земли. Это происхождение должно быть единым, потому что, как замечал один из основателей этого направления немецкий историк и правовед А. Г. Поств «Очерках по всеобщей сравнительной истории государства и права» (1878), в самые различные эпохи у разных народов проявляется замечательное согласие в юридических обычаях и институтах и по новым данным истории и этнографии «становится возможным открыть общую историю развития человеческого права». Сравнительная история сделала важные наблюдения не только о тождестве юридических институтов у разных народов в разное время, но и о влиянии развития государства и права одних народов на другие, о возможном существовании когда-то единого права и общего государственного строя у многих индоевропейских народов, позднее распавшихся на отдельные системы. Примеры такого исследования всеобщей истории государства и права дали работы известного английского правоведа и историка Г. Мэна,посвященные праву древних народов и древнейшим формам государственности.

Большой вклад в сравнительно-исторические исследования права внесли также работы французского правоведа Р. Дарреста. В его исследовании всеобщая история права включила в себя правовые системы древней Скандинавии, славянских народов даже до XIX в., кавказских народов, Венгрии, Персии. По его инициативе было начато издание общеевропейского по значению «Журнала истории французского и зарубежного права», выходившего десятилетия.

Сравнительно-историческая школа, конечно, не исчерпывала всех направлений историко-правового изучения во второй половине XIX – начале XX в., но она была определяющей в Европе. Классическая юридическая школа исследования истории права также ознаменовалась важными новыми трудами и концепциями. Знаменитый немецкий историк Т. Моммзен, помимо известной «Истории Рима» (в 4 т.), опубликовал обширные собрания памятников римской истории, в том числе надписей, которые вводили ученых в многовековую, не только литературную, но реально правовую жизнь древнего римского общества. Его перу также принадлежат доныне классические труды по римскому государственному и римскому уголовному праву. Своеобразием концепционного взгляда на историю государственных и правовых институтов отличался труд О. Гиркепо правовой истории германских народов. Согласно общей идее, вся история права есть установление и развитие традиций «товарищественности», в которой находят согласие и идея свободы личности, и интересы государства и общества. В трудах европейски знаменитого германского правоведа Р. Иерингана основе исследований тысячелетнего взаимодействия римского права с правовыми системами других народов была раскритикована позиция исторической школы права на развитие права как тихий и безмятежный процесс: за утверждение новых правовых принципов, выделял Иеринг, идет настоящая политическая и идейная борьба. О влиянии на развитие форм государства международных отношений, военного давления на страну в истории писал в своих исследованиях О. Хинтце.

Изучение истории государства и права в России

В дореволюционной России всеобщая историография государства и права существовала по преимуществу в виде двух параллельных дисциплин: сравнительного (или сравнительно-исторического) государствоведения и всеобщей истории права. Кроме этого, в курсах по специальным юридическим дисциплинам большое место занимали исторические сведения о законодательстве разных стран и отдельных юридических институтах. Первым обстоятельным обзором всеобщей истории законодательства в связи с философией права стал 2-й том «Энциклопедии законоведения» К. А. Неволина(1840). История законов от древности до XIX в. была представлена в духе философии Гегеля, как раскрытие духа правды.

Всеобщая история государственных учреждений не рассматривалась как предмет с самостоятельными познавательными задачами: в истории государственного строя важнейших государств следовало видеть не более чем предпосылки современного конституционного правопорядка. Исторически значимым представлялось только то, что содействовало поступательному движению конституционных учреждений. Такую цель, например, ставил в обширном историческом очерке к «Государственному праву важнейших европейских держав» (1886) один из самых известных государствоведов А. Д. Градовский.

Одной из самых первых попыток создать специальный сводный курс всеобщей истории права был труд М. Н. Капустина«История права» (1872). В нем, однако, был дан обзор преимущественно древнего законодательства, хотя и под влиянием сравнительно-исторического метода. Активным сторонником сравнительно-исторических исследований государства и права выступил знаменитый русский ученый, социолог и правовед, академик М. М. Ковалевский. Им был создан целый ряд трудов не только по истории государственных учреждений и политических институтов отдельных стран Европы, но и комплексные работы по истории всего современного государственного порядка. Для трудов Ковалевского, как и других ученых начала XX в., было характерно то, что историю государственных и правовых институтов они не разделяли с историей идеологии, считая ее важным фактором изменений и реформ в праве. Поэтому, например, «Всеобщая история права» (в 4 вып., 1907) В. Г. Щегловастала в большей степени историей философско-правовых концепций, чем историей юридических институтов и учреждений.

В послереволюционное советское время систематическое изучение и исследование всеобщей истории государства и права возобновилось только в конце 30– начале 40-х гг. в связи с восстановлением нормального юридического и исторического образования. В 1940 г. вышли первая программа и лекции нового учебного курса, составленные П. Н. Галанзой. В 1944–1947 гг. коллективом авторов был опубликован первый в России (и в СССР) курс всеобщей истории государства и права в 4 томах. Советская историография государства и права, как и вся историческая и юридическая наука той поры, находилась под полным влиянием идеологии марксизма, в освещении и оценке явлений истории права определяющим был социологический классовый подход, больше места в трудах отдавалось вопросам общественного строя, чем развитию юридических институтов. Стремлением к сравнительному изучению государства и права был отмечен учебный курс 3. М. Черниловского«Всеобщая история государства и права» (1970, 4-е изд., с изм. – 1995).

Современное состояние историографии

В современной, прежде всего западной историографии государства и права трудно выделить какие-либо внутренне направления; невозможны из-за обширности накопленного за два века исторического материала стали и труды в полном смысле слова по всеобщей истории. В теоретическом плане на правовую историографию более всего в XX в. повлияли концепции немецкого социолога и историка М. Вебера, которому удалось показать исключительность всей западной модели права и ее институтов и несводимость всеобщей истории права к ценностям только европейской юстиции, и английского историка А. Тойнби, предпринявшего беспримерный авторский труд по всемирной истории цивилизаций («Опыт исследования истории» в 10 т. 1934–1957). Согласно взгляду Тойнби и его последователей, мировая история не составляет единого поступательного процесса, а есть совокупность самостоятельных в своих основах цивилизаций (их насчитана 21); исторические формы каждой – и государственные институты – присущи только ей и не переходят во времени. Важным новым приобретением, вместо социологического детерминизма, стало в науке признание права самостоятельным фактором истории «как одной из причин, а не только одного из результатов целого ряда общественных, экономических, политических, моральных и религиозных явлений».

В содержательном отношении – и в научных трудах, и в преподавании права – история государственных институтов разделена с собственно историей права (которую в свою очередь объединяют с проблемами истории юриспруденции и правовых воззрений). История институтов охватывает, однако, и эволюцию форм государственной организации, и правового положения классов населения, и памятники законодательства (например, выдающийся по охвату материала и скрупулезности курс французского правоведа Ж. Эллюля«История институтов» в 5 т. 1969). История права стала по преимуществу историей развития так называемого частного права (гражданского) и распространения правовых учений в законодательстве разных народов. Европейскую известность здесь получили труды немецких историков X. Тиемео влиянии идей естественного права в Новое время, Ф. Виаккерапо истории правовых систем Нового времени. С 1967 г. во Франкфурте (Германия) работает специальный исследовательский институт по сравнительной истории права Нового времени, издающий несколько серий трудов: «Общее право» («Jus commune»). Примечательным опытом действительно общеевропейской истории государства и права, включая Россию, стал обширный учебный курс шведского правоведа Э. Аннерса«История европейского права» (в 2 тт. 1974–1980; есть сокр. рус. пер.). В целом же история права несколько уступила свое значение в общей юридической науке сравнительному правоведению, которое в силу особенностей развития большинства западных систем права становилось историческим.

Проблемное исследование всеобщей истории государства и права возобладало и в современной российской историографии. История формирования современного государственного строя в связи с историей политических идей представлена в многотомной, написанной коллективом ученых Института государства и права «Истории буржуазного конституционализма» (1983–1986). Опытом сравнительно-исторического исследования одного важного элемента политической системы общества стал труд «Институты самоуправления» (1995). Специальные исследования посвящались также истории государства и права отдельных стран и исторических периодов, которые шли в русле своих научных традиций.

§ 3. Становление государственной организации и права

Проблема возникновения государства и права

Происхождение государства и права в обществе – вопрос более философский, чем исторический. Научные ответы на него зависят от того, какое в целом социальное значение приписывают праву и государственной организации, от того, какое из явлений считают определяющим – государство или право. Первенство философского подхода определяется и двумя объективными (заключающимися в самой природе явления и путей его познания) обстоятельствами. Во-первых, формирование государства и права исторически пришлось на время самой ранней культурной жизни человечества.Как заметил английский философ Д. Локк, «государственный строй повсюду предшествует летописям, и литература редко появляется у народа прежде, нежели длительное существование гражданского общества при помощи других более необходимых искусств не обеспечит безопасность, удобства и изобилие для народа, и люди только тогда начинают интересоваться историей основателей своего государства и ищут его источник, когда в их памяти уже изгладилось воспоминание о нем». Развитие государственной организации реально проявляется в возникновении или исчезновении каких-то учреждений, в деятельности определенных лиц, в усилении или умалении их прав или обязанностей – т. е. в политическом по своей исторической форме процессе. Политическая история не может не быть событийной, т. е. связанной с конкретными историческими происшествиями: изданием закона или назначением должностного лица. И вот об этой-то стороне жизни народов того времени, когда у них формировалось государство и право, практически не сохранилось никаких исторических известий, а в большей мере и не могло сохраниться из-за отсутствия письменной истории. Богатейшие данные современной археологии (занимающейся изучением добытых в ходе раскопок древних культур материальных остатков прошлой жизни) могут здесь помочь очень мало.

Во-вторых, самый процесс формирования государственной организациии, в особенности, права – это процесс, исторически неуловимый, растянутый на длительное время. Ни об одном известном обществе прошлого нельзя сказать, что вот, до такого-то года или числа государства у народа не было, а с такого-то числа оно существует. В еще большей мере это относится к праву. Когда и как начинается выделение права из обычаев первобытного общества, когда из области внешне расплывчатых дозволений или осуждений морального и религиозного характера формируются нормы права, да и чем вообще отличается право от обычаев до эпохи появления письменных законов – ответы на эти вопросы, наверное, никогда не приобретут желаемой конкретности и определенности. Все, что известно сегодня о становлении (появления из малого и наполнения по мере роста новым содержанием) государства и права из данных общей историографии, письменных памятников наиближайших к тем временам эпох, из, главное, данных этнографии(изучающей быт и культуру народов) с использованием сравнительно-исторического метода – все это не более чем историческая реконструкция этого процесса. Степень ее точности, вероятно, никогда нельзя будет проверить. Правильнее было бы говорить о наиболее типических условиях, в которых происходит формирование государства и права в то время, когда первобытная историческая общность людей, насчитывая несколько сот тысяч лет биологической и социальной эволюции, вступает в эпоху резкого ускорения своего культурного развития через неолитическую революцию. С этого времени можно насчитать не менее шести условных стадий социальных и культурных перемен, сопровождающихся шагами по пути становления государственной организации и права. У разных народов эти стадии приходятся на разное хронологическое время истории, но содержание стадий и их последовательность можно считать закономерностью становления государства и права.

Формирование политико-правового сообщества

Упрощенно исходной основой формирования государства и права следует считать человеческий коллектив с устоявшимися социально-культурными связями в нем; коллектив этот должен быть исторически длительным, т. е. история его в данной среде обитания и в сложившемся культурном облике должна насчитывать более десятка поколений, а также самовоспроизводящимся, не вымирающим, и в этом смысле прогрессирующим. Из того, что известно о первобытных коллективах, развивавшихся в направлении государственной их организации, следует, что такой коллектив должен составлять этническую общность и в этом отношении быть в значительной степени обособленным от других соседских коллективов. Этническая общность создавалась кровнородственными связями безусловно всех ее членов и выражалась – к началу эпохи неолита (VIII–V тыс. до н. э.) – в том, что у членов коллектива был общий язык, единый религиозный культ и связанные с ним обряды, единые приемы культурного обихода. Это был род – основная ячейка первобытного человеческого общества.

Под влиянием неолитической революции (перехода к обработке металлов, гончарному производству, выделке тканей и в целом к совершенно новому уровню материальной, а затем и духовной культуры) род меняется в своей внутренней организации значительно более быстрыми темпами, чем это было предусмотрено его социально-биологической природой. Биологическое самосохранение требует совершенно новых организационных форм жизни коллектива – такие формы может дать только обособление функции управления и разрешения конфликтов в коллективе. Из-за того, что люди в значительно большей степени разнообразны и не равны друг другу, чем это допускается в примитивных коллективах животного мира, это обособление перерастает в традиционное наделение разных индивидов разными полномочиями. Они закрепляются самыми разными обстоятельствами, начиная с общего психологического признания полезности этого до самых своекорыстных личных интересов, далеко не чуждых и самому что ни на есть первобытному человеку.

1-я стадияэволюции этнической общности (с какой и начинается род как социальный коллектив) – это оформление социально-биологической иерархии. На основе естественного размежевания в роде по поколениям в нем складываются и воспроизводятся разные как бы уровни-группы индивидов, каждый из которых выполняет равно важные для жизни рода дела, но влияние которых на эти общие дела и выгоду с них различно. Биологической эту иерархию можно считать потому, что старшинство возраста (связанных с ним силы, опыта, случайных обстоятельств) создано природой человека. Социальной – потому что она имеет и культурное значение и даже происхождение. Существенную роль в культурном закреплении этой иерархии, превращении ее в общепризнанный институт, покушение на стабильность которого стало рассматриваться как враждебный вызов всему роду, сыграла религия: отправлением культа, безразлично, в женской или мужской вариациях, традиционно занимались старейшие и долгоживущие. На этой стадии все члены рода, этнической общности, безусловно равны друг другу в правах и обязанностях по выполнению общих дел рода (ни в коем случае нельзя применять к этому порядку термин развитой политической культуры – демократия). Но в этой общности уже существуют устойчивые культурные лидеры. Роль лидера именно культурная: она может исполняться объективно по качествам индивида (знахарство, военное предводительство, охотничье мастерство), но может и играться, поскольку главное в восприятии лидера общностью, чтобы он умел что-то особенное и выделяющее его и был щедрым в раздаче членам рода коллективно добытого продукта.

Закрепление в коллективной жизни этой иерархии и ролевых функций лидеров (что бесповоротно происходит через два-три десятка поколений) характерно для 2-й стадииразвития этнической общности – формирования социально-культурной иерархии. Биологические основания разделения на старших и младших забыты, они подразумеваются, но заменены разделением на высших и низших. Правда, это разделение еще не носит имущественного характера, оно только принадлежность культуры и поэтому может уже несколько различаться у разных, даже этнически близких родов. Высшие пользуются привилегиями в отправлении общих дел рода, их распределительные, религиозные или военные полномочия несомненны. В этом смысле эта стадия характеризуется устойчивым неравенством. Попытки недовольных членов рода сгладить неравенство, устранить грани иерархии вызывают общественную неприязнь и осуждение (высмеивание, организация состязаний, особые обряды, известные у северных народов, например). Лидерство превращается в общественную функцию, существующую уже независимо от желаний отдельных своих членов, причем роль лидера вынужденно играется в роде даже тогда, когда нет вполне подходящего на нее члена общности – например, женщинами.

На этой стадии в общности создается устойчивая основа для социально-культурных (а не чисто биологических – из-за еды и т. п.) конфликтов. По-видимому, создаются предпосылки для появления обычаев, правила которых призваны охранять целостность рода в брачной сфере и сфере межличностных отношений (столкновений) – зародыш права (экзогамия (запреты внутриродовых браков) как первый определяющий принцип для древнего брачного права, вероятнее, более позднего и вторичного происхождения: этнические общности той поры, о какой идет речь, очень малы количественно, чтобы вводить такие запреты). Незыблемость иерархии охраняется главным образом религией и религиозными полномочиями лидеров, а также общественным мнением. Это уже вполне общественная власть, способная принудить отдельных своих членов поступать в интересах общности вопреки личным желаниям. (Немецкий социолог и историк М. Вебер именно так и определил власть как возможность для субъекта власти осуществить свою волю даже вопреки сопротивлению других– неважно, путем ли открытого насилия или использования культурного фона деятельности власти.) Но цель этой власти должна еще с абсолютностью разделяться и поддерживаться большинством, потому что никаких серьезных рычагов для узурпации, для насилия еще не существует.

И первая, и вторая стадии полностью проходят в условиях неолита – примерно VIII–IV тыс. до н. э. у разных народов Востока (или до I тыс. до н. э. у северных народов).

3-я стадияразвития этнической общности – формирование экономически-социальной иерархии.Неравенство, ставшее устойчивым, приводит к устойчиво неравному распределению продуктов потребления внутри общности. На этой стадии в особенности становится очевидной главная функция власти в коллективе – перераспределение продуктов, произведенных или иначе приобретенных всем коллективом. Если раньше лидер общности, присваивая все добытое родом, тут же раздавал это обратно на пиру или главам отдельных семей, то теперь общественная власть отчуждает часть добытого продукта, раздает его по случаям родовых празднеств (или чрезвычайных событий) с обещанием возвратного дара, которого требуют обычай и общественное мнение. Присвоение уже индивидуально, и это способствует началу отчуждения тех, кто отправляет общественную власть, от коллектива. В их руках впервые отныне реальное орудие власти: накопленный продукт – то ли в чистом виде, то ли в превращенном (набор орудий, оружия, украшений и т. п.). На этой стадии помимо распределительно-организационной возникает и вторая древнейшая функция власти: охрана установленного порядка и общих принципов. В этой стадии этническая общность выступает, как правило, на этапе укрупнения в племя (до этого общность могла существовать только в малом коллективе: до 40–50 членов). Допустимы и более широкие объединения. Возможность их тем больше, чем радикальнее люди группы перешли от собирательных видов обеспечения к оседлому земледелию или регулярному скотоводству. Ускоряет процесс накопления продукта в общности и тем самым отчуждение высшего эшелона иерархии, например, отделение ремесла, случайные обстоятельства доступа к каким-то ценным предметам. На этой стадии уже достаточно отчетливы и грани будущего права: правила изгнания и приема чужаков, восстановления конфликтов поколений, соблюдения требований общины, брачно-семейное право.

При благоприятных условиях переход общности в 4-ю стадию– становления надобщинных властных структур– осуществляется довольно быстро. Особая благоприятность обстоятельств играет важную роль. Только при устойчивом, прогрессирующем производстве продуктов, перераспределяемом властью, при нормальном уровне демографического развития (упрощенно: только при достижении общностью определенного количественного показателя – в несколько тысяч членов 3–4 поколений), при соответствующих экологических условиях возможно объединение в большую племенную общность. Объединение усиливает соподчинение малых общностей-родов, вынуждает сделать это соподчинение организационным (в особенности, соподчиняя культы отдельных родов). Лидеры-старейшины наделены устойчивыми и конкретными функциями. Их определяют либо выборным путем, либо состязанием, но уже становится возможной и узурпация. Орудием этой узурпации часто становятся отряды юношей, которые для прохождения процедуры совершеннолетия на время отдаются во власть религиозному или военному вождю. В прямом смысле слова богатство еще не влияет на доступ к власти, и стремление к власти еще не есть стремление к богатству, главное – престиж. Но участие в распределении уже важно и для самого лидера, и для тех, кто выражает ему в этом поддержку. На исходе стадии оформляются отчетливые родовые-клановые (племенные) структуры во главе с иерархией вождей, с религиозными символами, с едиными культурными правилами и обрядами. Общественная власть институализировалась (превратилась в постоянно существующее, не зависящее в принципе от воли отдельных членов общности установление, стабильно подчиняя всех своей воле). В это время можно говорить уже о народе, о политико-правовой его общности, из которой неминуемо вырастают ранние государственные формы.