Текст книги "Уходя гасите всех!"

Автор книги: Олег Филимонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Свалив дерево, я врубился в ствол, расширяя дупло, а потом начал извлекать из него соты, предварительно стряхивая с них слабо шевелящихся насекомых. Наводчик Когорша не промахнулся! Пчелиное жилище оказалось старым, и соты с медом почти целиком заполнили взятый мной с собою большой берестяной короб.

– Ну что, труженик, говно убрал?! – весело поприветствовал я домового, вернувшись домой.

– Все как есть выгреб, Хозяин. Там теперь даже и не пахнет… почти, – смирив гордыню, но всем своим видом показывая, как это ему было неприятно, ответствовал домовой.

– А чего это ты меня опять Хозяином величаешь? Договаривались же, зови просто Игорь. Ну, или масса Игорь… если совсем припрет, – не удержавшись, добавил я и, глядя на его непонимающую моську, рассмеялся. – Ладно, кончай дуться, удачно я сходил – давай мед пробовать! – Я бухнул на стол полный короб. Настроение было приподнятое, а последнее предложение и Когоршу наконец-то примирило с нелегкой судьбиной. Он с готовностью потянулся за миской…

Западню на медведя я оборудовал вдумчиво и с выдумкой, сделав вид, что попросту прячу от него уцелевшие запасы. Найдя рядом с жилищем дуплистое дерево, я перетащил и спрятал в дупле некоторое количество ягод, грибов и чилима – в основном то, что было этой сволочью и подпорчено, туда же добавил малость сушеного мяса – для запаха. А напоследок положил меда в сотах, им же измазал ствол дерева и бросил немного прямо на земле – распробовав, медведь точно не устоит и полезет за остальным. Вокруг дерева я вкопал несколько заостренных колов, а над дуплом с приманкой подвесил на стропе здоровенную колоду. Хорошо хоть сейчас стропу кромсать не пришлось, каждый раз я делал это буквально со слезами на глазах – уж очень полезной вещью она оказалась. Конечно, не будь ее, придумал бы что-нибудь другое, но жизнь она облегчала здорово, да пожалуй, уже пару раз и спасла! А с ловушкой все было готово – оставалось только ждать… и верить.

Медведь заявился на следующий же день. Я как раз возвращался с охоты, набив по обыкновению глухарей и тетеревов недалеко от дому, когда услышал негодующий рев и громкую возню со стороны, где была поставлена ловушка. И я уже догадывался, что там происходит. Положив добычу на землю и взяв наизготовку лук, я очень осторожно, почти ползком, двинулся на звук, дабы, не спугнув раньше времени зверя, иметь возможность в подробностях насладиться действом.

Крадучись преодолев около полутора сотен метров, я замер на краю прогалины. Открывшаяся взгляду картина, несказанно радовала сердце. На дереве с ловушкой сидел медведь и, обиженно ревя, со всей дури молотил лапой по висящей колоде. Она, зараза, не давала ему добраться до лакомства. Более того, отброшенная в сторону, колода прилетала обратно и чувствительно прикладывала мишке по кумполу. Медведь ярился, но занятия своего не прекращал. Я уселся на землю и с удовольствием стал наблюдать за эпической битвой…

Итог противостояния был закономерен: в очередной раз подданная медведем колода на обратном ходу влепила ему особенно удачно и… снесла с дерева. Прямо на заботливо вкопанные мною внизу колья. Амбец котенку!..

Поднявшись на ноги, я сходил за брошенной невдалеке добычей и направился к месту происшествия. Теперь туда можно и не торопиться – мишка уже никуда не убежит. Когда я подошел ближе, над тушей медведя уже исполнял победный танец Когорша. Видимо, он тоже хоронился где-то неподалеку, наблюдая за разворачивающейся трагедией. Не простил домовой мишке погром и надругательство.

– Ну что, друг ситный, победа?! – обратился я к приплясывающему от избытка чувств Когорше. И тот радостно закивал. – Значит, будем свежевать и перетаскивать к дому, – подвел я итог охоте и добавил: – Закон джунглей, брат! – но домовой последнего замечания, кажется, не понял. Ну так он и не Маугли, я не мудрый Каа, и медведь тоже далеко не Балу…

Снятая с медведя шкура была выскоблена и теперь дожидалась дальнейшей обработки, медвежье мясо покоилось в оскверненном мишкой же, но успевшем проветриться погребе, а я мастерил свечи. Надоело как-то при лучинах сидеть, а вытапливаемый мною из добычи жир, сгорая, сильно вонял. Отжимать из орехов масло тоже пока было некогда, но вот проигнорировать появившийся в моем распоряжении пчелиный воск было просто нельзя.

Сцедив из сот мед, я растопил воск на водяной бане и разлил в глиняные формы, а фитили скрутил из сухих крапивных волокон. Из них, кстати, и веревки отличные получаются, но они мне пока без надобности – стропа выручает. Свечей я отлил порядочно, но большую часть воска все же оставил – буду в светильниках использовать, так оно экономнее получается. В общем, нормальным освещением я себя обеспечил, и это немаловажно – ночи становятся все длиннее, а дрыхнуть большую часть суток я не планировал, найдется, чем и вечерами заняться.

Изготовлением свечей я не ограничился – дел было невпроворот. Снова нужно было заполнять разоренные кладовые, требовалась новая одежда, к зиме будут необходимы лыжи, и заготовки для них надо вырубить уже сейчас. Настоящее мыло хотелось сварить – жир у меня теперь есть, спасибо медведю – выручил, и поташ из золы получить несложно, а больше для мыла ничего и не надо. Еще бы баню отгрохать, но это, пожалуй, не сейчас, пока можно и в речке мыться. В общем, много чего хотелось сделать…

Все чаще я задумывался об охоте на лосей или зубров. Мясо, правда, девать будет некуда, и долго оно не проживет… если только его не высушить или пеммикан не сделать, но других возможностей заготовить его в прок у меня нет. А что? Высушу в печи, часть так оставлю, а часть разотру в порошок, перемешаю с толченым орехом, ягодами и жиром – полезно, питательно, компактно и храниться может сколько угодно!

Но дело вовсе не в мясе, просто мне до зарезу необходимы шкуры, и их надо добыть любой ценой! Теплой одежды у меня совсем нет, да и вообще камуфляж сильно поистрепался – что с ним будет к зиме, даже представить страшно, при моем-то образе жизни. Кстати, в таком разрезе надо и о ловушках на пушного зверя подумать – шуба и меховая шапка мне тоже не повредят. Но это может и обождать – первым делом большие шкуры на кожаную одежду! Одним словом, зубры были обречены…

На охоту я вышел как всегда утром, снаряженный по полной программе. Долго раздумывал, брать ли копье – оно могло помешать, если понадобится быстро стрельнуть из лука, но все же решил прихватить. Отбросить в случае чего недолго, а в ближнем бою на него вся надега – противника на расстоянии можно удержать. Конкретной задачи я себе не ставил, но без хорошей добычи до вечера решил домой не возвращаться. Поэтому на птиц и мелкую живность, внимания совсем не обращал. Даже в косулю стрелять не стал. А на зубров наткнулся уже приблизительно через час бессистемного поиска – все же не устать удивляться количеству зверья в местных дебрях И интересно, как оно с нечистью взаимодействует, чтобы экологический баланс не нарушался?..

Маленькое стадо из трех европейских бизонов чем-то с хрустом лакомилось в густом кустарнике. Все же хреново живется травоядным – жрать им надо почти непрерывно! И все равно бывает чего-то им в пище не хватает – зверье чахнет, болеет… и это специализированные на таком корме животные. А у нас вегетарианцы туда же лезут и, соответственно, имеют хороший букет заболеваний – ну не дурость ли?! Японцам вон как мяса в рацион немного добавилось, так они сразу и подросли. Но плевать – все это не мои проблемы…

Один из зубров – без сомнения, бык – выделялся своими огромными размерами. С него я и решил начать, а коровами займусь позже. В любом случае, они представляют меньшую опасность, хотя бы только потому, что чуть не в половину меньше по весу.

Подобравшись поближе к кормящимся зверям, я прислонил к дереву копье и, выцеливая самца, натянул лук. Щелкнула тетива, и стрела размытой тенью ушла в сторону жертвы.

Бык всхрапнул, тяжело подпрыгнул на месте и попер на меня через кусты… но, не сделав и нескольких шагов, завалился набок и забился в агонии. В это время я одну за другой всаживал стрелы в оставшихся животных.

Второго зверя я положил тоже как в тире, а вот с третьим вышла промашка. Видя, что с сородичами творится что-то неладное, последняя самка суматошно рванулась в сторону, и стрела угодила ей не под лопатку, куда я метил, а куда-то в брюхо. Ранение тяжелое, но не смертельное – по крайней мере, не сразу… Заприметив обидчика, зубриха, низко склонив голову, ломанулась ко мне. Вторая и третья стрелы пришлись ей в плечо и холку – естественно, не остановив, а только добавив злости и прыти. Выстрелить еще раз, я уже не успевал. Отбросив в сторону лук, я схватил копье и метнулся под защиту дерева, а здоровенная махина промчалась впритирку к стволу, обломав об него торчащее из боку древко.

Однако развернуться и атаковать снова я зверю не дал, а в момент, когда туша проносилась мимо, всадил в нее тяжелое копье. Ратовище вырвало из рук, а меня чуть не уронило на землю, но это было уже не опасно – пробежав десяток метров, самка остановилась, сделала еще шаг на подкашивающихся ногах и рухнула в мох. Последний удар достиг своей цели!

Взяв на изготовку топор, я пошел осматривать еще подрагивающие туши зубров. Могучие все же звери! Особенно самец – в холке, наверное, за два метра будет, и веса под тонну наберется! Однако против стрелы не устоял – она вошла по оперение и, проткнув легкие, пробила зубра почти насквозь.

– Ну вот, самое интересное позади, остается грубая проза и тяжелая, грязная работа. Зато именно она поможет мне выжить! – подумал я, достав нож и подступаясь к первому зверю…

Разделка и свежевание туш заняли гораздо больше времени, чем сама охота, но, наконец, и с этим было покончено. Теперь надо подумать, как все это отсюда вытаскивать? Зубров я ухайдакал в густых зарослях, да и весь лес в округе настолько густой, что продраться тут с волокушей и думать нечего, придется делать понягу.

Побродив по окрестностям, я срубил пару молоденьких деревьев и, усевшись на поваленный ствол, принялся мастерить нехитрое приспособление. Поняга – штуковина элементарная: просто деревянная рама, по типу как у станкового рюзака, или доска с лямками, и груза к ней присобачить можно сколько угодно… главное потом унести. Доски у меня нет, так что делаем из жердей каркас, к которому все и привяжем. Лямки, кстати, и от рюкзачка подойдут. Но вот как подумаю, сколько ходок придется сделать, пока все не перетащу, аж тоска берет… А вообще-то, костерок надобно развести. Передохну, соберусь с силами, пожарю свежей печенки, да и нежелательных гостей, буде такие на запах крови пожалуют, дымком отпугнет. А не отпугнет – им же хуже… Устраивать битву за мясо с каким-нибудь хищником, совершенно не хочется, но и делиться своей добычей я не намерен – ни с кем!

Глава 6

Под широкими полозьями подбитых камусом лыж весело поскрипывал снежок. Зима выдалась морозная, но не слишком снежная, по крайней мере, в моем мире в этих местах снега выпадает до двух метров, а здесь подобного не наблюдалось. Хотя, до конца зимы еще далеко… и даже сейчас без лыж далеко не уйдешь. Размеренно скользя по снежной целине, я совершал очередной обход своих угодий – надо было проверить ловушки и западни. В последнее время я ставил их не слишком много – пушнины и так набралась гора. Но и совсем это дело не забрасывал – мало ли как жизнь повернется… С тех пор как я тут очутился, минуло больше трех месяцев, и я уже вполне освоился в здешнем мире. Вот только напрягала его совершенная безлюдность и собственные неясные перспективы…

В поставленных на заячьих тропах петлях я обнаружил только одного косого. Еще один силок был спущен, но никого в нем не оказалось, а на снег под ним был забрызган кровью – видать кто-то добрался до добычи раньше меня. Следы уже занесла поземка, и точно определить вредителя я не мог. Но не сказать, что сильно расстроился и переживал по поводу утащенной тушки. Зайчатина в любых видах мне уже поднадоела, хотя в качестве портянок шкурки зверьков зарекомендовали себя отлично. Но у меня этих портянок уже скопилось – за пару лет не сносить…

Силки я ставил самые простые из возможных, что, однако, не сказывалось на их уловистости. В детстве я зачитывался романами Шульца, где герои как раз подобную снасть и использовали, правда, ловили они не зайцев, а совсем даже кроликов. Но от этого в конструкции силка почти ничего не меняется, разве что петлю надо располагать повыше: заяц – он куда крупнее своего заокеанского родственника. Конечно, будь я в земных лесах, пришлось бы придумывать что-то похитрее. Например, завалить осину, да еще помочится на нее – зайчики любят солененькое; и петли расставлять поблизости от приманки, но при здешнем изобилии зверья такие изыски были не совсем не обязательны. Я просто сгибал над тропой подходящее деревцо и подсовывал его вершину под сук другого дерева. Привязывал скользящую петлю и закреплял ее парой воткнутых в снег веток. А если подходящего сучка, за который можно было зацепить согнутое дугой дерево, рядом не оказывалось, захлестывал его верхушку кожаным ремнем и притягивал к вогнанному в землю колышку. Только на колышке должна быть зарубка, и такая же на привязанном к ремню сторожке – вот они друг за друга и цепляются. Прыгая по тропинке, заяц неминуемо влетал в петлю, та затягивалась, а косой начинал дергаться. Согнутое над тропинкой деревце высвобождалось и распрямлялось, а заяц оказывался вздернут в воздух. Так что на следующий день мне оставалось только собрать висельников и снова насторожить силки.

С ловушками на пушного зверя я тоже не оригинальничал, а пользовался несложным, однако надежным, проверенным веками приспособлением – кулемой, где сунувшегося за приманкой и зацепившего сторожок зверя, давит бревном. А с наступлением зимы появилась возможность делать западни просто из снега. Выкопав в нем норку, полив ее водой – чтобы схватилась льдом, и приспособив открывающуюся только в одну сторону деревянную дверцу.

Кроме проверки капканов, была и другая причина, выгнавшая меня совершать утренний моцион. Последнее время оборотни окончательно обнаглели, и просто не давали мне прохода. Стоило только выйти за ограниченный бечевой периметр и все – жди неприятностей. Это обстоятельство существенно осложняло мне жизнь и препятствовало нормальной охоте. Вылазки теперь приходилось делать с оглядкой, не слишком удаляясь от дома. За прошедшее время я уложил еще нескольких вервольфов, и уцелевшие теперь осторожничали, но своих намерений не бросали и пакостили из-за угла. Если бы не чутье на опасность, наверное, меня бы уже сожрали. Но была у перевертышей одна особенность, помогающая мне уцелеть, несмотря на их хитрости и подавляющее численное превосходство. В своей звериной ипостаси перевертыши совершено дуреют: оборотничество – это как наркотик. Появляются непреодолимая жажда крови и маниакальная тяга к убийству, туманящие оборотням мозги. Обычные волки, даже с голодухи, соображают намного лучше. Хотя вот в рассчитанные на обычных животных западни, волколаки не идут. Ну, да ничего, с маньяками и наркоманами у нас разговор короткий, я им тут особенный сюрпризец приготовил… Вот и бегаю теперь по лесу, подманивая волколаков на живца. Пришло время сквитаться за все обиды, включая ворованную из капканов дичь!

Существует ошибочное мнение, что оборотни перекидываются только ночами в полнолуние – оно в корне не верно! Обернуться они могут в любой момент – сам неоднократно убеждался. А в некоторых, особо запущенных случаях, волколаки находятся в волчьей ипостаси постоянно. Но такие напрочь отмороженные особи, долго, как правило, не живут – свои же давят. Я тут настоящим экспертом в этом вопросе стал – жизнь заставила!

Несколько ловушек подряд оказались пустыми, а вот следующая порадовала меня куницей. Достав добычу из-под придавившего ее бруса, я сунул промерзшую тушку в рюкзак – шкурку дома снимать буду. Все же местную живность я малость повывел – раньше, считай, в каждую западню кто-нибудь да попадался. Но это и не удивительно, ловушки-то приходится ставить совсем недалеко от дома, вот здесь дичь и закончилась.

Снова насторожив ловушку, я тронулся дальше, и тут почувствовал на себе чей-то нехороший взгляд. Ага, пожаловали, голубчики! Сделав вид, что ничего не замечаю, я продолжил свое занятие, неспешно скользя к следующей западне. Через некоторое время лютые взгляды ощущались уже с нескольких сторон – окружают, сволочи! Прикидываться дурачком и дальше становилось слишком опасно, да и просто неправдоподобно – неподалеку уже мелькали серые шкуры волколаков. Я заполошно метнулся из стороны в сторону, и стая ликующе взвыла – в этот раз им удалось отрезать мне дорогу домой! А бегать наперегонки с вервольфами по лесу, на лыжах, вариант не самый разумный – где-нибудь да застряну. Уйти от них можно только по целине на открытом пространстве: там преследователей притормозит снег, и у меня будет выигрыш в скорости. Путь оставался только один – к реке. Туда, пытаясь вырваться из сжимающегося кольца оборотней, я и навострил лыжи.

Мчащаяся по пятам стая могла торжествовать победу – у реки они меня и возьмут, пока буду карабкаться на крутой противоположный берег. А уходить по льду тоже не вариант – часть стаи просто срежет изгиб русла и встретит меня впереди. Но быть разорванным вервольфами сегодня в мои планы не входило.

За время бескомпромиссной лесной войны мне удалось примерно оценить численность свирепствующей в здешних краях стаи. На мгновение обернувшись, я быстро сосчитал преследователей. Восемь голов – похоже, все, оставшиеся здесь. Это удачно! А если один-другой и не присоединились к охоте, то большой проблемой они уже не будут. Берег реки приближался. Заложив вираж, я наискось рванул вниз по крутому склону. Скопившиеся плотной группой оборотни тоже наддали…

Окутанный снежной пылью, постепенно набирая скорость, я летел к заранее выбранному у речного обрыва месту. Трамплин оказался там, где ему и положено было быть. Взмыв вверх, я пролетел несколько метров по воздуху и, приземлившись у самого края обрыва, резко затормозил, подняв лыжами целый фонтан снега. От преследователей меня отделяло не более ста метров, и с точки зрения оборотней деваться мне было некуда. Веселой гурьбой они неслись по моим следам. Так всей оравой, волколаки с разгону и влетели на перепрыгнутый мной участок склона. Я уж несколько дней подряд заботливо поливал его водой, превратив в настоящую ледяную горку. А сегодня ночью склон припорошило снежком, под которым лед стал совсем незаметен, вот я и выбрался проведать жаждущих моей крови недопесков.

Затормозить или удержаться на лапах не удалось ни одному из преследователей – все восемь штук, падая и кувыркаясь, скользили к обрыву. Отрадно было видеть! Но на этом их злоключения не оканчивались… Что для оборотня падение с пяти метров?! Встанет, отряхнется и опять за старое примется… Нет, я приготовил им развлечение получше… вырубив под обрывом здоровенную прорубь. И каждый день подновлял, не давая снова схватиться крепким льдом. Прямиком в нее и угодили рухнувшие сверху волколаки!

Не давая врагу времени опомниться, я скинул лыжи и быстро спустился с обрыва к барахтающимся в ледяной шуге вервольфам. Те пытались выбраться на лед, и дай им такую возможность, могли бы уцелеть – просто холодной водичкой оборотня не проймешь. Но ни единого шанса я им оставлять не собирался! Да и стрел тратить тоже… Взяв в одну руку копье, а в другую топор, я приступил к кровавой но необходимой работе – колоть, крушить черепа и рубить цепляющиеся за лед лапы. Попавшие в западню вервольфы пытались спастись от меня у другого края полыньи, но все было напрасно: если было не дотянуться топором, я пускал в ход копье, даже не утруждая себя беготней вокруг проруби.

Я в очередной раз взмахнул топором, опуская его на голову нечисти, и труп последнего волколака затянуло течением под лед. Поверхность полыньи успокоилась, о случившемся напоминали только следы крови на снегу и моем оружии… Славная была охота! Натуральное Ледовое побоище! “Кто с мечем к нам придет…”, – и далее по тексту.

Идя к дому, я постарался загнать поглубже неприятный, оставшийся после учиненного избиения, осадок в душе. Нет, виноватым я себя не ощущал, и оборотней было совсем не жалко. Видимо, меня угнетало отсутствие упоения битвой: бойня – она бойня и есть! Но вопрос стоял ребром: или я, или они! Как сказал герой одного любимого мной романа – “это не Олимпийские Игры!”. Конечно, удирая от погони, адреналина я хватанул достаточно, но, согласитесь, это все-таки далеко не азарт боя. К тому же, я хоть парень в достаточной степени рисковый, но адреналиновым наркоманом меня все же не назвать… Понапрасну щекотать себе нервы мне особого удовольствия не доставляет. Вот хорошая драка, это другое дело.

Войдя в избушку, я составил в угол оружие и разоблачился. Снял шапку из рыси и волчий полушубок, оставил у дверей унты – Когорша неодобрительно относился к расхаживанию по дому в обуви. Встретив меня прямо на пороге, домовой сразу забросал вопросами. Теперь придется все подробно излагать, благо слушатель он признательный.

За время общения со мной, Когорша значительно расширил свой словарный запас, справедливости ради надо признать, что иногда и не в лучшую сторону. Ну что поделаешь, если самые выразительные и запоминающиеся фразы срываются с языка, когда, например, уронишь себе на ногу бревно. Одним словом, домовой сильно прогрессировал. Ум у Когорши оказался хоть и не слишком глубоким – во всяком случае, отвлеченные понятия он воспринимал с трудом, – но цепким и острым. Так что долгими вечерами мы вели познавательные беседы, или разговаривали “за жизнь”. Особенно хорошо оно под выпивку получалось… Мой сляпанный из глины самогонный агрегат вид имел неказистый, но продукцию выдавал отменную, а я ее потом сквозь березовый уголь пропускал, да на корешках и ягодах настаивал. Очень способствовало для расслабления и снятия стресса, которого у меня тут хватало. Вот и сейчас домовой за штанину тащил меня к уже накрытому столу, предлагая “накатить по маленькой” и надеясь, что за обедом, под водочку я смогу утолить и его информационный голод. Сам Когорша тоже с удовольствием употреблял, но умеренно и что-нибудь послабее, иначе страдал его тонкий нюх. В общем, привычки надираться до зеленых соплей за домовым не числилось, впрочем, и за мной тоже…

Наваристая уха с чилимом вместо картошки, диким лучком и рогозовыми лепешками, печеный кабаний окорок с хреном и гарниром из жареных клубней стрелолиста, да под калгановку – самое то, что нужно усталому победителю вервольфов. Вот только жалко, солений я никаких не делал – соль на это экономил. И послеобеденной сигареты страшно не хватало, хотя от курева я начал потихоньку отвыкать.

Историю бесславной гибели оборотней я домовому, естественно, поведал, в красках, и он, полностью удовлетворенный, отправился шуршать чем-то по хозяйству. А я засел за оставленные Святополком записи наградившего меня ведьмачим даром колдуна. Это была единственная доступная здесь литература, а честно признаться, именно печатного слова мне временами и не хватало. Или даже, как в данном случае, прописного – хоть сам садись и пиши. Только вот на чем? Все же до стадии создания берестяных грамот я еще не дошел.

Ту часть записей, которая касалась приемов ведовства и истребления нечисти, я проштудировал давно и в первую очередь. И даже испробовал некоторые примочки по назначению. К сожалению, понятных и доступных мне колдовских штучек там упоминалось не слишком много – скорее, до обидного мало. Видимо, эта часть записей предназначалась для уже вошедшего в силу ведуна, вооруженного нужными знаниями и амулетами, или имеющего наставников, способных разжевать нерадивому ученику, что к чему. Поэтому, большую часть записок я просто не понял, настолько они изобиловали спецтерминами.

Что касается остальных дневников, то они были посвящены жизни Всеслава и некоторым сведениям по истории Русского царства, а по объему тянули на пару-тройку хороших книжных томов. Жизнь у чародея выдалась длинная и богатая событиями – ему было о чем рассказать читателю, буде такой найдется… Ну, я вот подвернулся, и теперь в который раз с интересом перечитывал историю похождений ведуна, но тут приводить ее не буду… Скажу только, что Всеслав тоже угодил сюда с Земли. Он возвращался с чужбины домой, а оказался в неведомых краях… Правда, произошло это довольно давно – почти два века назад, в 1814 году, аккурат после Наполеоновских войн, в которых колдун, а тогда еще просто русский офицер, принимал посильное участие.

Не в пример пожалованной мне Святополком дворянской грамоте, дневники были написаны нормальным русским языком, немного архаичным, но вполне читабельным, а на “яти” и прочую непривычную орфографию я, приспособившись, перестал обращать внимание.

Именно благодаря тому, что колдун тоже оказался попаданцем, в дневниках оказалось довольно много сведений по истории сопредельного мира. Будучи человеком широких взглядов, получивший хорошее образование Всеслав кроме того обладал и недоступным местным жителям взглядом со стороны, и мог проводить параллели с земной историей, подмечая ключевые моменты. В эти части повествования я вникал особенно внимательно – глядишь, все же выберусь из междумирья и навещу Русское царство-государство, а там такие познания окажутся весьма полезны! Сведения и параллели, конечно, несколько устарели, но на их основании можно было сделать и собственные выводы…

Найденная Всеславом точка бифуркации приходилась на IX век. Хотя, забегая вперед, скажу – позже у меня в этом возникли некоторые сомнения… Основателем Древнерусского государства и первым Киевским князем, как и у нас, стал Вещий Олег, но вот дальше история пошла по другому пути. Наследовал Олегу не умерший в детстве Игорь Рюрикович, а собственный сын Олега – названный Рюриком в честь родственника, соратника и друга. Рюрик Олегович покончил с Хазарским каганатом, частью передушив, частью разогнав хазаро-иудеев по норам и углам. Но взамен получил геморрой с явившимися на свободное место половцами и печенегами, с которыми потом с переменным успехом боролись потомки князя.

Дело отца и деда продолжил сын Рюрика Святослав, продолжая собирать под своей рукой доселе разрозненные племена и княжества и раздвигая границы государства. Владимира здесь не было – соответственно, и крещения Руси не состоялось, она так и осталась языческой. Правда, гонений на христиан не было, и некоторая часть населения усердно разбивала лбы, поклоняясь святой троице. Рабов божьих внуки сварожьи не любили и относились к ним с долей презрения, тем не менее, не препятствуя желающим лизать пятки присвоившему себе право распоряжаться божественной благодатью духовенству.

Царями правители Руси стали именоваться не во времена Ивана III, которого тут, естественно, тоже не было, а гораздо раньше. Святослав Рюрикович пошел дальше деда и не ограничился прибиванием щита к вратам Царьграда. В одном из походов на Византию он захватил и разграбил Константинополь, а потом возложил на себя венец кесаря. Положив тем начало династии русских царей.

Пройдя путь от раннефеодальной монархии, государственное устройство Руси хоть слегка и не дотянуло до монархии абсолютной, но рыхлым совсем не выглядело: управлялось централизованно и на уделы не рассыпалось. А лествичного права здесь вовсе никогда не существовало, и наследование престола изначально шло по прямой линии.

Без татаро-монгольского нашествия не обошлось и здесь, вот только на пути Орды встали не раздробленные княжества, а единое, монолитное государство. В результате нескольких кровопролитных сражений Орду отбросили обратно в степи. Однако кочевникам необходимо было спустить пар: в итоге, замирившись с тогдашним государем Руси Ярославом Игоревичем, Батый вместе с ним ударил по Европе. Одним словом, на Руси Ига не случилось, а вот западу пришлось солоно. Последствия в историческом плане оказались весьма значительны… Что уж там – глобальные были последствия!

После нашествия поделенная на мелкие королевства и герцогства разоренная Европа оказалась в глубокой заднице, и об Эпохе Возрождения, а тем более промышленной революции там речи вообще не шло, а как следствие – и технологического прорыва не случилось. Америку, кстати, тоже не открыли. Может, туда и мотались скандинавы, но делали это втихаря. Собственно, ведущим в технологическом плане государством было как раз Русское царство, но и оно, по меркам нашего мира, ушло не далеко – максимум до уровня середины девятнадцатого века дотянуло, и в границах было значительно меньше России, и уж тем паче Российской Империи. Правда, в других отношениях оно выглядело несравнимо более привлекательно, чем наша сегодняшняя действительность. Но все это только мои, основанные на записях Всеслава, суждения, и где-то даже домыслы… Чтобы делать окончательные выводы, надо было взглянуть на Русь собственными глазами, а этого пока как-то не получалось…

Чтение рукописи оставляло после себя ощущение некоторой неправильности… Уж очень много было неясных, не укладывающихся в рамки обычного исторического процесса, моментов. Например, с какой стороны в историю Русского царства вписывается существование колдунов и нечистой силы? Или упоминание Всеславом ни на что не похожих загадочных стран и государств? Приводимые в заметках сведения в этом отношении выглядели очень размыто. Да и вообще дневники зияли большими пробелами – их автор явно упирал на художественную составляющую произведения и собственные похождения, оставляя за рамками важные для понимания общей картины происходящего вопросы. Даже момент обретения им ведовской силы был описан очень расплывчато. Да и о доставшемся мне браслете нигде не упоминалось. Оставалось неясно: колдун намеренно о многом умалчивал, многого не знал (хотя вот это как раз сомнительно), или просто так получилось… В результате, по прочтении возникало больше вопросов, чем было получено ответов – одни загадки! У меня даже сложилось впечатление, что со времен Вещего Олега и на протяжении веков Русью правила династия колдунов! Косвенно об этом свидетельствовали и неправдоподобно большие сроки царствования монархов. Кстати, и сам Всеслав отличался изрядным долголетием, но он-то ведуном и был. Такие дела… Однако, как художественное произведение, заметки были очень неплохи, и я получал от них истинное удовольствие, частенько зачитывая Когорше самые интересные, с моей точки зрения, места… В эти моменты домовой застывал неподвижной статуей, пошевеливая только ушами и зачарованно внимая повествованию – да он и вообще обожал любые рассказы.