Текст книги "Раз Кощей, два Кощей"

Автор книги: Олег Ананьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Я же, скорее по инерции, чем по потребности сгреб блин с тарелки, измазал его медом и сжевал. И в процессе жевания, то ли от активных жевательных движений, то ли от избытка меда, а оба эти фактора, я вам скажу, сильно способствуют умственной работе, а, возможно, от чего-нибудь еще, но возникло у меня нехорошее предчувствие.

– Скажи, Василина, а не видела ли ты здесь одного чернявого, неприятного типа. Лицо у него вытянутое, глаза навыкате, черные, брови густые, изогнутые, нос длинный с горбинкой, губы тонкие, злые, усы щеточкой, борода клинышком, на правой щеке шрамик, как от ожога. Предположительно прибыл сюда вместе со смерчем незадолго до нас.

– Ох, Иван, как ты это интересно сказал, я даже боюсь спросить, твоего отца, случайно, не Порфирием ли зовут, уж больно ловко ты описал мне Шарапута колдуна. Но предупреждаю сразу, свидетельствовать против него не буду, вот к этому даже не призывай.

– Даже и не буду, таких намерений у меня и не было. И отчество у меня вовсе не Порфирьевич. Просто встретиться тут должны были, поговорить.

– Опоздал ты Ваня, – Василина всплеснула руками, что совсем не помешало ей ровно разлить тесто по сковородкам.

– Он тут, как только появился, так сразу сговорился с каким-то мужичком и они на пару и отправились судьбу испытывать. Мужичок такой из себя довольно плотный, среднего роста, круглолицый, сероглазый, курносый, губы улыбчивые, подбородок твердый, особых примет не имеет, прибыл сюда в одиночку, пешим ходом.

Я посмотрел на напрягшегося Ферапонта и покачал головой.

– Нет, это, конечно, не он, не может такого просто быть.

Ферапонт внимательно оглядел округу и кивнул мне, соглашаясь с моим мнением.

– Такого быть точно не может, просто похож, не более. А скажите нам, любезная Василина, чем у них это испытание судьбы то закончилось?

– А у них все сладилось, они, поди, сейчас уже в этом самом дведевятом царстве. Да и то сказать, Шарапут хоть и неприятен на вид, но колдун то он сильный.

– А если он такой сильный, то зачем он с незнакомым ему мужичком сговаривался на пару в это царство идти, чего один то не пошел?

Вопрос я задал вроде правильный, а только по взглядам и Василины и Ферапонта понял, что опять спросил то, что и так всем понятно, ну, кроме разве что меня одного, непонятливого.

– А в дведевятое царство, Ваня, можно только вдвоем войти, никак иначе. Одиночке-то туда, сказывают, путь заказан. Да и выйти оттуда можно тоже только вдвоем.

Я, из вежливости, съел еще пару горячих блинов и окончательно осознал, что попал. И попал не я один. Коли уж я собрался разобраться с этим самым Шарапутом, то обратного хода у меня нету, а колдун он там или не колдун, это меня волновать не должно. Придется мне теперь в это их царство идти, да только даже не мне, а нам. Ферапонт, он меня при таких обстоятельствах одного не бросит, и придется мне обременять его этим походам неизвестно куда.

– Мы, что же, прямо сейчас может забраться на Камень и попытаться куда-то пролезть?

– Нет, конечно, – Засмеялась Василина и раскинула нам блины по тарелкам.

– Когда бы так все легко было, я бы здесь ничего не наторговала. Тут все посложнее будет. Сначала, все идут к таможне. Там дведевятые таможенники предлагают вытащить из специального мешка номер очереди, по прохождению испытания. А как номер вытащите, сразу станет ясно, сколько вам ждать, пока очередь не подойдет. Вон их сколько, ожидающих то, целая поляна. А проход один и открывается он, говорят, не слишком часто, да и ненадолго. Так что гляди, Ваня, может быть придется тебе просидеть на этой поляне как раз до того времени, как черника созреет.

Я с укоризной посмотрел на насмешницу, доел очередной блин и осторожно сполз с чурбака. Ферапонт уже подхватил свой рюкзак и взваливал его на спину.

– Благодарствуем тебе, прелестная Василина, и накормила нас и напоила и советом одарила. Пойдем теперь и мы судьбу пытать.

– Спасибо, Василина, рад был знакомству. Блины у тебя уж очень хороши.

Я с усилием застегнул защелку пояса рюкзака на своем животе и закинул за правое плечо тульское ружьецо.

– Приходите еще, я к вечеру блинов с творогом напеку или еще с чем. Да, Ваня, тут давеча неудачники, что испытание не прошли, сказывали, что надо все время лезть вверх, даже если тебе кажется, что ты падаешь вниз. Мне это не понятно, но тебе, может, и пригодится.

– Может и пригодится, там видно будет. И Василина, на всякий случай, должен сказать, я блины любые приветствую, только не с капустой. Ну, бывайте, мужики.

Я чуть приподнял картуз и удостоился легких кивков мужичков, стоящих за спиной Василины.

Под вывеской «Таможня» нас встретили двое служивых в синих мундирах без погон, но при портупеях и саблях с чернеными рукоятками в вычерненных ножнах. Торжественно так смотрелись, солидно. Черная кокарда на синих фуражках придавала таможенникам своеобразную строгость и суровость. Вот только, что изображено на кокарде, я так и не разобрал, то ли зверь какой, то ли птица звероподобная. Одно понятно, что у нас таких существ не водится. Третий таможенник сидел за массивным столом, сколоченным из толстых струганых досок. На столе стоял объемистый наполовину наполненный стеклянный графин, три керамические кружки, керосиновая лампа, капитанский рупор и канцелярские принадлежности. При нашем приближении таможенник открыл толстую книгу в кожаном переплете и придвинул к себе письменный прибор с чернильницей, перьевыми ручками и промокательным валиком.

– Кто такие будете и по каким делам направляетесь в дведевятое царство? – ровным равнодушным голосом вопросил таможенник и открыл чернильницу.

– Ферро Понт, негоциант, со товарищем Иваном. Направляемся по торговым делам. Изучение рынка недвижимости.

Из присутствующих удивился только я. Таможенник даже не моргнул глазом, окунул ручку в чернильницу и аккуратно записал: Ферро Понт, негоциант, товарищ Иван, торговля.

– Номер какой?

Один из таможенников протянул Ферапонту синий замшевый мешок. Ферапонт сунул в мешок руку, пошебуршал, чего-то там перебирая, и вытащил лотошный кубик.

– Номер семь, – торжественно произнес Феррапонт и положил кубик на стол перед таможенником.

Таможенник записал номер в книгу, повел пальцем по записям, перелистнул страницу назад, опять провел пальцем по записям и выдал свое заключение.

– Они следующие. Снаряжайте их.

Нам тут же выдали два широких пояса, веревку с карабинами, чтобы пристегивать ее к поясам и зачитали короткую инструкцию по технике безопасности на высоте. Пока Ферапонт с умным видом ее выслушивал, я быстро разобрал свою тулку, разложив ее прямо на столе таможенника. Достал из рюкзака чехол, уложил разобранное ружье в чехол, а чехол надежно упаковал в рюкзак. И сделал все это предельно быстро, и, как оказалось, совсем не зря. Едва я надел рюкзак и затянул последний ремешок, как лампа на столе начала светиться, постепенно разгораясь. Таможенник взял рупор, повернулся к поляне и оповестил всю округу.

–Номер семь. Ферро Понт и товарищ Иван.

Потом повернулся к нам и ткнул рупором в сторону лампы.

–Чего стоим, чего ждем? Проход надолго не открывается. Поторопитесь.

Ну, мы и пошли на вершину Дыроватого Камня. Я шел следом за Ферапонтом и никак не мог понять, что я собственно здесь делаю, куда это меня несет, и на что все это похоже. Ну, похоже это все на ярмарку, это то я сразу понял, и, главное, все действия проходят как на ярмарке. Пришли, поели, посмотрели, поговорили, поспорили и при всем стечении честного народа полезли наверх. Все как на ярмарке. Там всегда вкапывают гладкие столбы и на них на разной высоте вешают всякие призы. Петуха в клетке, сапоги, балалайку или связку баранок. И вот желающие лезут на этот столб на потеху окружающей публики. Но долезают не все. Все как здесь. Ладно, я там, на ярмарке в прошлый раз снял со столба хорошие хромовые сапоги и что самое приятное они мне подошли впору, как на меня стачали. Здесь же даже низки бубликов не предвидится, разве что дырки от этих самых бублика можно будет добыть. И ладно бы я один перся к черту на кулички, это-то как бы ничего, но ведь я еще и Ферапонта за собой тащу, а это уже совсем другое дело. Хотя, с другой стороны, Ферапонт так часто втягивал меня в свои аферы, что будет справедливым хоть раз использовать его в своих интересах, тем более, что он как бы сам вызвался мне помочь в этом деле.

Так я себя накручивал, пока шел по тропинке, хотя и понимал, что когда дойдет до дела, все эти мысли сами уйдут и останется только любопытство, что же это за царство такое, куда все рвутся, да не все попадают.

Дошли мы до вершины, пролезли один за другим через дырку, что дало название этой скале, и очутились на том самом узеньком карнизе, который обрывался в глубокую пропасть, на дне которой должна была быть привязана страховочная сетка. Вот только ее там не было. Нет, не то чтобы сетки не было, а пропасти не было. Вообще. Зато была новая скала, возвышающаяся над нами. Крутая, но не отвесная. И как я понял, на нее-то нам и надо забраться. Задачка, в общем-то, не сложная, начать и кончить. Только лезть куда-то мне почему-то ну совсем не хотелось. Блинами с творогом меня там вряд ли кто накормит. И если бы я так от души не заправился у Василины блинами, хотя и без творога, то может быть, я бы и не стал продолжать этот странный подъем неизвестно куда. Я на всякий случай пошлепал ладошкой по скале, убедился, что это не виденье, а самая настоящая твердая скальная порода, вроде как габбро диорит, переглянулся с Ферапонтом да и полез наверх. Хорошо так полез, напористо, да только быстро понял, что что-то здесь все-таки не правильно, не так, как должно быть. Рюкзак почему-то начал съезжать мне на загривок, а картуз, если бы я его предусмотрительно не прицепил ремешком под подбородок, легко улетел бы наверх. И вот что удивительно, картуз стремился упасть наверх, а сапоги при этом стремились упасть вниз.

– Фер, – заорал я, – закрепись и держи меня, я, кажется, вверх падаю.

Вот что мне всегда нравилось в Ферапонте, так это то, что он обычно не задает глупых вопросов. Сначала он делает то, что надо, а уже потом уточняет. Вот и тут он сразу как-бы соединился со скалой в единое целое так, что ни его от скалы, ни скалу от него оторвать было бы невозможно. Я быстро развернулся и полез наверх задом наперед. Потом закрепился, как смог и стал страховать Ферапонта. Тот быстро сообразил, что к чему и уверенно спустился или может правильнее, поднялся ко мне. Я полез дальше, но верх с низом опять поменялись, и пошло, поехало. Менялись верх с низом, право с левым. Цепляясь за камень, никак не угадаешь, куда же он будет падать, а куда будешь падать ты. Намаялись мы с этой скалой, не знаю как, и уж точно поняли, что в одиночку там пройти невозможно. Но мы прошли. Не быстро, но прошли. Забрались на вершину и распластались на ней, намертво вцепившись в камни. Отлежались, обсудили ситуацию и решили, что передвигаться по-пластунски, конечно надежно, но не совсем красиво и очень неудобно. Ферапонт закрепился и руками и ногами, а я с трудом разжал вцепившиеся в камни пальцы, с опаской поднялся и сделал несколько шагов, насколько хватило страховочной веревки. И ничего не произошло. Тогда поднялся и Ферапонт. Постояли, поозирались. Скала как скала. Только совсем не вершина, а подножье скалы. А сама скала возвышалась над нами, с той самой стороны, с которой мы сюда влезли. Или, наоборот, спустились. А вот туда ли куда надо мы влезли или спустились, этого мы пока понять не смогли. Никаких указателей, никаких надписей нет. Хорошо хоть, что место натоптанное, мы по натоптанному и пошли потихоньку. Все вокруг все то же, что и у Дыроватого Камня, мшистые валуны, розовеет зацветающий иван-чай, кустятся веселые ромашки, дальше натоптанная тропа углубилась в сосновый лесок и под ногами замелькали невысокие кустики черники с поспевающей ягодой. Шли недолго, меньше часа. Потом тропа вышла из леса, ну как вышла, мы по тропе вышли из леса на свободную от леса вершину холма. Здесь был установлен темный от времени дощатый стол, две скамьи вдоль стола, чуть дальше организовано кострище.

Тропинка ушла вниз по склону холма к наезженной дороге, а с холма открывался вольный вид на местную окрестность, недаром тут и место такое оборудованное. Можно не утомляя ног сидеть и рассматривать виды. Хотя по мне, так вид был не то, чтобы шикарный и пышный, нормальный, в общем-то, обычный такой вид с возвышенности. Под холмом пролегала дорога, проходящая через нескошенные еще поляны и упирающаяся через полверсты в высокое серое строение, окруженное каменным забором. Мы, не сговариваясь, прошли к столу и сели напротив друг друга. Как я и полагал, информация о месте нашего нахождения сразу же обнаружилась прямо на столешнице. Старая надпись «Hier war Gans» довольно аккуратно была вырезана на досках стола. Сразу же под ней несколько небрежно нацарапано «А здесь был Ваня». Коротко и ясно. Остальные вырезки на столешнице были той же направленности. Всякий, из оставивших автографы, явно старался показать, что вот проходил тут не кто-нибудь, а человек серьезный, знающий буквы и даже умеющий написать свое собственное имя. И ничего с этим поделать нельзя. Это своего рода такая традиция. Стоит только обиходить в лесу удобное место для краткого отдыха, навес какой, или вот как тут стол со скамейками, так сразу сбегаются этому месту шибко грамотные люди с вострыми ножиками и не жалея своего времени начинают покрывать затейливой резьбой все ровные поверхности. Ну а те, кто не очень уверен в своей грамотности, те, обычно, пытаются изобразить свой собственный лик. Правда, если судить по изображениям, эти люди, как правило, имеют ярко выраженное жуткое уродство лица. Возможно, именно поэтому они и скрываются в лесах, где при всяком удобном случае оставляют свои автопортреты, как вопль своей страдающей души, угнетенной сознанием крайней непрезентабельности собственной физиономии. Когда же свободного места для вырезания не остается, для творческого самовыражения в ход идут плоские камни и окружающие скалы. Каждый уважающий себя лесной интеллигент кроме острого ножика всегда носит с собой еще малярную кисть и пару банок трудносмываемой разноцветной краски. Вот этой краской они и вписывают свои имена на скальную поверхность и, возможно, считают, что этим вносят свой вклад в историю освоения этого мира, одновременно и украшая окружающую природу. Хотя по мне, так смотрится все это корявое художество, как исполненные впопыхах могильные плиты.

– Ты, Ваня, не туда смотришь, ты лучше вот сюда посмотри.

Ферапонт отвлек меня от моих глубоких раздумий о странностях человеческой натуры и постучал пальцем по столешнице. Я перегнулся через стол и, хотя надпись была перевернута, все же прочитал: «Шарапут». И надпись была не вырезана, а выжжена, будто по дереву водили раскаленной добела стальной спицей. Я потер пальцем по надписи и поднес ладонь к носу. Пахло горелой древесиной.

– Свежак. Тут он, голубчик. И куда же он теперь направился?

– А куда еще он в дведевятом царстве пойти то сможет? Тут, Ваня, для всех одна дорога, в замок Кощея.

– Какого такого Кощея?

– Бессмертного, Ваня, какого же еще. Вон он. Замок Кощея Бессмертного.

Феррапонт достал свой полевой бинокль, приложил его к глазам и ткнул пальцем поверх бинокля в сторону серого сооружения в конце дороги. Я, понятно, тоже повнимательнее поглядел на это странное здание и оно мне как-то не понравилось. Какая-то перевернутая призма с множеством выступов и впадин, ярусы закругленных вверху стрельчатых окон, каменные зубцы, обрамляющие все горизонтальные поверхности. На входе возведен греческий портик из мрамора. И над всем зданием высится башня, похожая на минарет, но увенчанная золоченой маковкой, как на православных храмах. Все это нисколько не походило ни на военное укрепление, ни на человеческое жилье.

– Это, по-моему, не замок, это просто архитектурный винегрет.

– Это называется не винегрет, а эклектика. Каждый Кощей под себя строил, вот и получилось некоторое смешение разными стилей и форм.

– Один мужик, по имени Вильям, помнится, говорил, мол, в словах важно не их значение, а суть. Ты как все это не называй, хоть эклектикой, хоть винегретом, а все одно выходит винегрет. Да и причем тут каждый Кощей, если он один и к тому же бессмертный?

– Во-первых, этот твой Вильям рассуждал не о винегрете, а о розах. А во-вторых, Кощей Бессмертный это, Ваня, не имя с фамилией. Кощей это должность владетеля дведевятого царства. А имя у Кощея может быть любое, например Кощей Иван Палыч или еще лучше Кощей Ферра Понт. Тут у них, в дведевятом, понимаешь ли, традиция такая, раз в сто лет выбирать нового Кощея и, представляешь, как раз вот нынче и наступила эта знаменательная дата. Приглашают буквально всех желающих, без ограничений. Видишь, на воротах замка об этом прямо так и написано.

И Ферапонт эдак, со значением, глянул на меня и улыбнулся своей располагающей улыбкой, то есть улыбкой, обозначающей, что он вот прямо сейчас расположен влезть в очередную аферу. Я ему про его улыбку ничего говорить не стал, а забрал у него его бинокль, через который он рассматривал этот как бы замок Кощея, и поглядел на это сомнительное здание уже вооруженным глазом. И точно. Действительно, прямо над воротами растянуто белое полотнище и на нем крупными буквами написано: «добро пожаловать».

Вот тут в мою простую и бесхитростную душу и закралось сомнение в правильности моего восприятия происходящих событий и моей роли в этих событиях. Ведь, что получается, никто нам про Кощея ни у нас, ни в этой дведевятой местности ничего не говорил, а Ферапонт мне тут со знанием дела рассказывает о местных владетелях, о традициях и обычаях, действующих здесь, как если бы он тут всю жизнь прожил. Или как если бы он давно и серьезно готовился сюда попасть с целью захвата местной власти.

– Что-то, возможный Кощей Ферра Понт, нестыковочка у тебя с имечком твоим новым выходит. Для соответствия имени тебе надо или море железа или этакое суровое, железное море, а моря здесь, поди и нет.

– Совершенно напрасно изволишь сомневаться. Здесь мир особый, здесь, в дведевятом, если чего-то нет, то оно всегда появиться может. А хоть бы и море. И, сказывают, в былые времена было тут неподалеку море и вовсе даже не суровое, теплое, но стального, с синевой цвета.

– Это кто же такое сказывает-то? Вроде мы еще ни с кем из местных не разговаривали.

– Так ведь по соседству, считай, живем с этим миром. Они к нам попадают, мы к ним попадаем. Ты-то вот сам про Кощея Бессмертного ведь тоже слышал, сказки, наверное, читал. Только это все сказки, хотя и в них есть много правды. А вот моя бабка рассказывала про Кощея Бессмертного совсем другие истории.

Как я услышал про Ферапонтову бабку, так сразу снизошло на меня озарение. Про озарение поп Абакум, кстати, тоже, много чего говорил, и говорил интересно, но я даже не стал вспоминать, что именно он говорил, потому что не до того мне тогда было. А озарение на меня снизошло про то, что попал я в компот и вовсе не по собственному хотению. И вроде самое время было бы поразиться Ферапонтову вероломству и изощренному коварству, с которым он меня наивного завлек в зловещее царство Кощея на мою несомненную погибель. Да ведь только никто меня не завлекал, я сам пошел, по своей охоте. Да и коварства-то никакого не было, Ферапонт ведь меня ни в чем не обманывал, если что и говорил мне, так только правду. А что он просто воспользовался удобным случаем, так ведь мне ли не знать Ферапонта, сам должен был бы думать, куда иду. Ну а про зловещесть этого мира тут вообще никаких сомнений у меня не возникало. Обычный мир и никакой не зловещий. Лес как лес, поле как поле, а то, что здание странное, так мало ли на свете странных зданий, всех и не сосчитать.

Вернул я бинокль Ферапонту, и направились мы прямиком в замок Кощея Бессмертного, дорога к нему одна, не заблудишься. Да и ведет та дорога прямо к воротам. Ворота перед нами, правда, широко распахивать не стали, да и ковровую дорожку торжественного красного цвета нам под ноги тоже не раскатывали, а пустили нас в замок по скромному, через калиточку, что открылась рядом с воротами. Зато и не стали спрашивать, мол, кто такие, чего вам здесь понадобилось, давайте-ка проходите мимо подобру-поздорову. А судя по обличию двух бородатых стражников суровой наружности при броне и мечах на боку, именно такие вопросы и должны были бы ими нам адресованы. Но нет, стражники стояли молча, а вот сидящий за столом серый невзрачный человечек в легкомысленных цветных одеждах вежливо спросил номер нашей очереди для прохода через Дыроватый камень. Получив ответ, он открыл книгу, лежащую у него на столе, провел пальцем по странице сверху вниз, нашел нужную строку и вежливо уточнил.

– Имеем удовольствие видеть перед собой уважаемого господина Ферра Понта и уважаемого господина Товарища Ивана?

– Я товарищ уважаемого господина Ферра Понта, а вот зовут меня Иван.

Человечек снова посмотрел в книгу и развел руками.

– Извините, но здесь именно так написано, а это документ, его изменять никак нельзя.

– Нельзя, так нельзя, тогда уж просто товарищ Иван, без господина, а то как-то несуразно выходит.

–Как пожелаете, – человечек взял со стола крупную раковину и поднес ее ко рту.

– Господин Ферра Понт и товарищ Иван!

Звук его голоса разнесся по всему замку и начал эхом повторяться, постепенно ослабевая.

Вышло очень красиво, я даже заслушался. Но тут к нам подбежали два молодых парня в одинаковых серых костюмах и начали предлагать свои услуги по переносу наших вещей до места нашего отдыха. Мы, понятно, отказались. У меня же в рюкзаке ружье лежит и чтобы я отдал его кому-то там, в чужие руки, да никогда.

На прощанье застольный человечек предупредил нас, что через три часа состоится большой прием гостей в Большой зале замка, где господином Кощеем Бессмертным и будут озвучены условия конкурса. Это мне показалось странным.

– А почему прием через три часа? Ведь по ту сторону, ну, там, за бугром, осталось еще множество народа, и все они желали попасть к вам.

– О, не беспокойтесь, товарищ Иван. Те, кто там ждут своей очереди, они не способны пройти через переход. По нашим многовековым наблюдениям, проходят номера только из первых трех десятков. Собственно мы ждали только Вас, ваш номер. Если трех часов вам недостаточно для полноценного отдыха и нужен более длительный срок, то по вашему желанию мы, разумеется, передвинем время приема.

Феррапонт за серебряную цепочку извлек кругляш часов из грудного кармашка куртки, открыл крышку, посмотрел на циферблат, защелкнул крышку часов и важно кивнул.

– Что ж, трех часов, я считаю, вполне достаточно.

И мы двинулись вслед за сопровождающими.

Глава 2

Когда истекли одобренные нами три часа мы вошли в Большой зал замка господина Кощея. Ничего особенного в зале не было, Обычный банкетный зал. Со столами, со сценой в глубине зала. Деревянные столы, правда, располагались вдоль стен, и на них ничего поставлено не было. А на сцене одиноко стояло массивное кресло с высокой спинкой. Тоже деревянное. Стрельчатые окна были зашторены, а зал ярко освещался тремя огромными люстрами, созданными из бронзы, хрусталя и крупных светящихся шариков. В просторном зале толпилось около полусотни разномастно одетых мужчин. Да еще и в зал, следом за нами все входили и входили все новые гости. Никто не оповещал зал о новоприбывших, все происходило вполне демократично. Слуги замка довели тебя до дверей, а дальше уже входи сам, устраивайся у пустого стола и глазей на окружающих и пустую сцену. Ну, или в большие квадратные зеркала в резных рамах, развешанные по стенам. Если раньше мне казалось, что я попал на ярмарку, то теперь возникло ощущение, что я нахожусь на каком-то костюмированном празднике, на который устроители забыли пригласить музыкантов и женщин. Одни мужики и кто в чем. Черные смокинги, восточные халаты, строгие пиджачные тройки, кожаные костюмы, расшитые бисером, синие джинсы и рубашки апаш, черные бурнусы, разноцветные военные мундиры. Сразу видно, что люди старались, готовились, тащили с собой парадную одежду, знали, куда идут, один я, как вахлак, в чем в этот мир пришел, в том и ввалился на этот карнавал.

Ферапонт, между прочим, переоделся в легкий темно-серый костюм и даже галстук надел соответствующего тона, а я как был в камуфляже «дубок», так в нем и остался, только рубашку сменил, да поверх жилета не стал надевать куртку. Для торжественного приема это вроде бы не очень хорошо подходит, а для карнавала может и сойти. И, кстати, не я один оказывается такой. Где-то в толпе промелькнули еще одни одежды камуфляжной расцветки «тайга». И я, как-то успокоился. Не люблю быть белой вороной. А если ворон две, так это уже почти стая. Я еще раз внимательно посмотрел на окружающих, но никого, кого бы еще можно было бы зачислить в нашу стаю, не обнаружил. Зато рядом с парнем в камуфляже обнаружилась основная цель и причина моего появления в царстве Кощея, зловредный колдун Шарапут. Меня так сразу к нему неудержимо и потянуло. Но ненадолго. Потому что стоящий рядом с ним мой сотоварищ по стилю одежды, стоящий к нам спиной и разговаривавший с колдуном Шарапутом, повернулся, и его я тоже узнал. Я тут же притормозил свое движение, пихнул локтем Ферапонта и постарался ненавязчиво укрыться за спинами других гостей. Но поздно. Участковый пристав Иван Порфирьевич Шабалкин с вежливой улыбкой на губах мгновенно меня срисовал и тут же зацепил взглядом опешившего от неожиданности Ферапонта. И улыбка господина Шабалкина из вежливой преобразилась в весьма довольную. Ферапонт, надо сказать, быстро пришел в себя, принял вольную позу и тоже ласково улыбнулся Ивану Порфирьевичу. Поулыбались они так друг другу на расстоянии, покивали друг другу, да и только. Сближаться друг с другом не стали, попросту не успели. Свет в зале внезапно погас, на долю секунды оставив всех в полной темноте. А когда освещение зала восстановилось, кресло на возвышении оказалось уже занятым. Кощей Бессмертный явился на большой прием.

Легкий шум в зале сразу затих, и все собравшиеся повернулись к эффектно появившемуся Кощею. Мы с Ферапонтом оказались далеко не в первых рядах, поэтому разглядывать сидящего на троне Кощея поверх голов впередистоящих было очень неудобно. Хотя, разглядывать то, в общем, было нечего. Фигура Кощея была закутана в какую-то темную хламиду с капюшоном и капюшон откинут не был. Так что, несмотря на то, что Кощей явился, являть свой светлый, или несветлый лик собравшимся он не собирался. Зато появился он не один, а в компании с худенькой брюнеткой в длинном синем платье, перетянутом в талии серебристым поясом. На шее у нее красовалось широкое серебряное ожерелье. На мой взгляд, смотрелась она вполне стильно, хотя и не очень радостно. Может, просто скромная девушка и не привыкла находиться на сцене под взглядами полусотни мужиков. Да и то сказать, а куда им еще смотреть то, на Кощея, так там и смотреть не на что, одно темное пятно, а тут такая яркая девушка. Нам с Ферапонтом, правда, из задних рядов не слишком хорошо было видно, но то, что девушка рядом с Кощеем вполне симпатичная, хотя и худенькая, это мы все-таки заметили. Девушка словно услышала мои мысли, подняла руку вверх и щелкнула пальцами. Зеркала на стенах засветились, и на них появилось отображение сцены. Теперь можно было не стараться смотреть поверх голов, достаточно смотреть на ближайшее зеркало, чтобы видеть все, что происходит на возвышении. И сразу стала понятна грусть девушки. Серебряное ожерелье на ее шее оказалось серебряным ошейником, и от него к правой руке Кощея тянулась серебряная цепочка. Рука Кощея, затянутая в темную перчатку, сделала короткое движение, цепочка звякнула и девушка склонила голову.

– Я, девица Василиса, служанка Кощея Бессмертного, передаю вам, собравшимся здесь, его волю. Завтра поутру вы должны отправиться в Гиблый Лес. Провожатые доведут вас до его границы, дальше вы пойдете самостоятельно. Вы пройдете через Гиблый Лес и дойдете до Черных Скал. Там, в горах, вы должны найти драгоценный кристалл, Яйцо Кощея. Тот, кто в течение трех дней доставит Яйцо Кощея во дворец Кощея, тот и будет новым Кощеем Бессмертным. Если будет доставлено несколько кристаллов, то при обоюдном согласии новым Кощеем Бессмертным становится тот, у кого кристалл будет больше, если согласие не будет достигнуто, то все решается в бою между претендентами. Выживший в этом бою, становится новым Кощеем Бессмертным. Если никто в течение трех дней не найдет Яйцо Кощея, то Кощей Бессмертный продолжает царствовать следующие сто лет. Неудачники, вернувшиеся из Гиблого леса, могут вернуться в мир, из которого прибыли или могут остаться в дведевятом царстве и устраивать свою жизнь по его законам. С законами дведевятого царства всех кто пожелает в нем остаться, ознакомят. Сейчас вам следует знать и соблюдать основной для вас всех закон дведевятого царства. Выяснение отношений между собой с применением силы в царстве Кощея вам запрещены. Нарушители этого закона будут уничтожены. Гиблый лес и Черные Скалы не входят в дведевятое царство, поэтому в Гиблом лесу и в Черных скалах этот закон теряет силу.

– О, как. Это получается, что найти этот кристалл может один, а принести его может совершенно другой, – шепнул я Ферапонту.

– По закону дведевятого царства неважно как добыт кристалл. Владельцем считается тот, кто пересечет с Яйцом Кощея границу Гиблого Леса, – ответила мне Василиса из зеркала за Ферапонта .

– Еще бы знать, как это Яйцо Кощея выглядит, – тихо пробурчал я себе под нос и выжидательно так посмотрел на девицу в зеркале.

– Если кто-то не знает, как выглядит кристалл Яйцо Кощея, пусть посмотрит вверх на люстры. Именно эти кристаллы и освещают сейчас зал.

Я посмотрел на люстры и с сомнением покачал головой. Природных кристаллов в форме идеального шара видеть мне еще как-то не приходилось.

«А что, интересно знать, будет с теми, кто не уложится в срок и придет позже? Об этой возможности девица Василиса почему то не упомянула».

Этого я вслух говорить не стал, а просто придал своему лицу явно вопросительное выражение.

– А если у кого-то еще есть вопросы, можете мне их задавать. Мысли я читать не умею, а ваше любительское гримасничанье и прочие формы невербального общения я за вопрос не принимаю.

« Вот ведь тощая стерва», – подумал я, но спрашивать ничего не стал, а поднял к лицу кулак, отогнул три пальца и стал их задумчиво рассматривать, время от времени дополнительно разгибая и сгибая четвертый палец. А что, пальцы у меня чистые и даже ногти вполне аккуратно подстрижены, ну, для мужского пола, конечно, так что придраться не к чему.