Текст книги "Специалист по выживанию. Том II (СИ)"

Автор книги: Олег Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Незнакомый писклявый голос полон ужаса. Верблюд нервно дёрнулся. Глаза сами уставились в центральный монитор. Господи, в его мастерской опять посетители. Это даже не смешно. Интересно, в Зинганане был хотя бы один человек, который не знал, что на площади Блошиный рынок, под вывеской «Антикварная мастерская», не так давно жил выживальщик? И кого это леший притащил на этот раз?

Семь человек в чёрных куртках бродят по мастерской. Ещё трое испуганно жмутся на лестнице на улицу.

– А кто же ещё? – отозвался хорошо знакомый голос. – Шпилька говорит, он в спецназе был.

Во дела! Верблюд тихо рассмеялся. Да это же Забой, бывший парень Шпильки. Она что, не придумала ничего лучше, как вернуться к нему? Она же, скорей всего, слила информацию, где можно поживиться жрачкой и бухлом.

– А легавых тоже он положил? – тощий тип из кодлы Забоя испуганно озирается по сторонам и трясётся как осиновый лист.

– Какая разница, он или не он, – огрызнулся Забой. – Мы опоздали. Нужно было ещё вчера приходить. Если тут что и было, то давно уволокли. Ладно, хрен с ним, потрошим легавых.

Забой сдёрнул с головы капитана полиции шлем и принялся расстёгивать форменную куртку.

– Зачем, Забой? – из комнаты отдыха вышел упитанный тип, другой знакомый из кодлы бывшего Шпильки.

– Ты тупой? Или только притворяешься? – Забой с трудом выдернул руку капитана из рукава. – Мы такими стволами обзаведёмся!

– А форма зачем? – упитанный тип по-прежнему корчит из себя дурака. – Она же вся грязная, в крови.

– Ну ты точно тупой, – Забой перевернул труп капитана. – Это не просто форма. Это защита клёвая. Её не то что кулаком, ножом не прошибёшь. Один хрен поживиться здесь больше нечем.

– А-а-а, ну да, – нехотя согласился упитанный тип.

Да-а-а… Забой если не умный, то вполне толковый вожак. Кроме как оружием и защитной формой поживиться в мастерской и в самом деле больше нечем. Одна радость, Забой походя пнул радар. Квадратный почти кубический ящик отлетел к стене. Из трещин в корпусе посыпались искры и повалил дым. Верблюд самодовольно потёр руки, теперь эта хрень точно больше не работает.

Торопливость Забоя и его не брезгливость передались и остальным членам банды. Мародёры не постеснялись раздеть до голой задницы не только полицейских, но и трупы своих неудачливых предшественников.

– Забой! – в мастерскую ввалился один из тех, что караулил на входе. – Там, на том конце площади, какая-то кодла в нашу сторону прёт!

– А ты зассал? – Забой швырнул подельнику «гайдук». – На! Отобьёмся.

Где на площади? Верблюд тут же перевёл взгляд на внешние видеокамеры. И в самом деле с противоположного конца площади бойким темпом приближается небольшая группа людей. У многих в руках палки, дубинки и самодельные копья. Верблюд качнул головой, неужели и эти припёрлись за его запасами? Да когда же это кончится?

– Суки!!! – Забой полоснул по толпе из «гайдука».

Несколько человек тут же рухнули между обломками самодельных прилавков. Остальные брызнули в разные стороны как тараканы.

– Братва, уходим! – Забой качнул автоматом.

Кодла в один момент выскочила из объектива крайней видеокамеры. Не иначе свернули в ближайший переулок. Верблюд откинулся на спинку стула. Филиал ада на Ксинэе, в славном городе Гаочане, официально открыт. Как хорошо, что у него есть возможность тупо пересидеть подальше от чужих глаз самое интересное. Впрочем, Верблюд зевнул, зачем сидеть, когда можно лежать и даже спать?

Верблюд скинул ботинки и вновь прилёг на армейскую кровать. Желудок принялся намекать на пожрать, но пусть заткнётся. Верблюд хлопнул ладонью по животу. Ему предстоит долгая жизнь в четырёх стенах. Чтобы не запустить себя, не деградировать, нужно будет соблюдать очень строгий режим дня: учёба, спорт, учёба, спорт. Иногда, для разнообразия, еда и сон. Но это позже, когда минует самая острая, самая горячая фаза ядерной войны. А пока гораздо важнее быть готовым в любую минуту сорваться с места и бежать. Сегодня ещё только десятое сентября. До тринадцатого дня тринадцатого года осталось больше двух суток.

Глава 5. Стресс для психики

Пи! Пи! Пи! Пи! Пи!

Верблюд перевернулся на левый бок, ладонь машинально прикрыла ухо. Однако проклятый сигнал тревоги один хрен сверлит мозг.

Сигнал тревоги? Сон долой, Верблюд тут же сел на армейской кровати прямо. Рука подхватила прислонённый к стене «гайдук». Но-о-о… Что ещё за тревога? Как таковой сигнализации в убежище нет, только внешние микрофоны. Верблюд специально выкрутил динамики на максимальную мощность. Но это точно не они. Тогда что?

«Гайдук» прислонился обратно к стене. Верблюд пересел на стул. На внешних видеокамерах ничего страшного или опасного. Да и динамик на стене молчит. Хотя…, Верблюд наморщил лоб, у него что-то было ещё. Причём на этот раз оно, это самое, точно завязано на компьютер убежища.

Пошли третьи сутки, как Верблюд засел в тайном месте под «Антикварной мастерской». Армагеддон на поверхности раскрутился на полную катушку и даже успел немного выдохнуться. Прошло достаточно времени, чтобы все, кто только хотел, убрались из Гаочана. Ну, либо погибли прямо на дороге. Людей на улицах Зинганана стало меньше на порядки, а вот тишины почти не убавилось. Хотя, если разобраться, Верблюд успел соскучиться по прежней суете и звукам большого города, по шелесту шин легковых машин, музыки из динамиков и громким голосам не всегда трезвых компаний.

Теперь же звуки большого города стали совершенно другими. Внешние микрофоны то и дело доносят стрельбу и взрывы. Иногда тишину площади разрезают предсмертные крики. Очень редко, буквально пару раз, поблизости проезжала то ли грузовая машина, то ли что-нибудь более солидное, типа броневика.

На площади Блошиный рынок время от времени мелькали группы людей. Разок прямо на глазах Верблюда развернулось самое настоящее сражение между двумя бандами. Причём именно сражение, а не бой. Ни у кого из новоявленных братков не оказалось даже травматического пистолета. В ход пошли исключительно дубинки, ножи и самодельные копья. Да и люди теперь передвигаются по площади не как раньше свободно и с гордо поднятой головой, а рывками, пригнувшись, словно по минному полю под пулемётным огнём противника.

Раз десять в мастерскую над головой наведывались всё новые и новые визитёры. Каждый раз они обыскивали обе комнаты и долбили пол всё тем же вконец тупым ломом. К счастью, убойный запах мёртвых тел наконец-то закончил своё чёрное дело – новые желающие поживиться запасами выживальщика постепенно перевелись.

Жизнь в добровольном заточении быстро устаканилась. Колёса, можно сказать, нащупали колею. Верблюд разобрал все трофеи и навёл в убежище порядок. Вентиляция исправно закачивает снаружи воздух прямо с улицы. Пока ни разу не пришлось пустить в ход серьёзные фильтры против радиационной пыли или какой-нибудь ядовитой дряни. Генератор на низкопотенциальном тепле исправно закачивает в накопители электричество и в баки воду. Отработанный до жидкого состояния воздух Верблюд сливает прямо в канализационный сток за стеной. Правда, если только в туннеле никого нет. Впрочем, тоненькую струйку жидкого воздуха совсем невидно, а запах нечистот надёжно забивает весьма характерный металлический привкус.

Верблюд быстро наладил кухню. Сварить кашу из риса или овса несложно. Небольшая электрическая плитка потребляет относительно мало энергии. Самым сложным было наладить вентиляцию походной кухни. Уже сейчас на улицах Гаочана свирепствует голод. А дальше будет ещё хуже. Запах еды легко и просто может стать тем самым маяком, что укажет голодным горожанам на его убежище. По этой причине Верблюд соорудил над электрической плиткой вытяжку, а воздух с убойными запахами еды вывел не просто в туннель, а под канаву со сточной водой. Опять же, приходится всё время смотреть, чтобы в канализационном туннеле никого не было. Зато нечистоты точно так же надёжно забивают запах риса, круп и прочей еды.

Единственное, Верблюда постоянно гложет страх, что его убежище вот-вот будет раскрыто. По этой причине вот уже третью ночь он выворачивает громкость динамиков на максимум, а сам спит рядом на армейской кровати. И вот теперь его разбудил какой-то непонятный сигнал.

Пи! Пи! Пи! Пи! Пи!

Сигнал тревоги будто издевается. Верблюд тряхнул головой, в сознании забрезжил рассвет. Господи, правая рука легла на манипулятор «мышь», нельзя же быть таким тупым. Если в мастерской над головой никого нет, канализационный туннель через стену так же пуст, значит, сработал сейсмодатчик.

Курсор в виде стрелки развернул небольшое приложение. Как менее важный прибор Верблюд завёл проводок с датчика сейсмических волн прямо в компьютер. Так проще и дешевле. Ну да, это точно он.

Сейсмодатчик, как и многое другое, Верблюд купил на складе Риха Нибулина, да будет земля ему пухом. Ждать чудес от единственного сейсмодатчика не стоит. Но, всё же, он не просто зафиксировал толчки в земной толще, но и сумел определить направление. На левом мониторе Верблюд развернул электронную карту Гаочана и его окрестностей. Очень похоже на то, что на мегаполис всё же упала бомба. Правда, не ядерная, а обычная. Другое дело, что на Ксинэе даже так называемые обычные бомбы по мощности, по разрушительной силе, весьма и весьма приблизились к ядерным. У обоих блоков появились так называемые неядерные стратегические силы. В смысле, неядерные баллистические ракеты разной дальности.

Засечь направление и прикинуть по карте, Верблюд перевёл взгляд с центрального монитора на левый. Особой точности и не требуется – рвануло где-то на северо-восток от убежища. А в этом направлении только две достойные цели для стратегических неядерных сил – правительственный комплекс на острове Тихнан и Сегарская военно-морская база на берегу Сегарского залива. Хотя если прикинуть, то правительственный комплекс гораздо более вероятная цель.

Верблюд откинулся на спинку стула. Что ещё можно сказать? Только одно – началось. Это уже не кибератака и уличные беспорядки, это уже прямая агрессия.

В пару кликов Верблюд вывел на центральный монитор изображение с видеокамер, что смотрят на площадь Блошиный рынок. Никого. Вообще никого не видно. Люди будто почуяли неладное и попрятались кто где. А если послушать эфир?

Лёгкий щелчок по переключателю, радиоприёмник тут же ожил, но из динамика опять выплеснулись треск и свист помех. Верблюд крутанул ручку настройки.

– …ать на площади. Кто может…

Кто и что может утонули в помехах.

– …ёт господь наш на помощь нам. Да спасёт он праведников и покарает грешников. Братья…

Верблюд вновь крутанул ручку настройки. Ещё только религиозного бреда для полного счастья ему и не хватало. Конец света – очень серьёзный стресс тут нелюбая психика выдержит. Как говорится, каждый сходит с ума по-своему.

Колёсико настройки медленно прощупывают эфир. Из динамика время от времени вылетают обрывки слов, какие-то сигналы и шифры. В эфире творится чёрт знает что и с боку бантик, даже два бантика. Верблюд улыбнулся. Вполне возможно, что сейчас вовсю полыхает война между системами РЭБ. Просто радиостанции, у которых нет специальных защит, походя глушат.

Диапазон частот постепенно спустился до ФМ. На этих волнах если что и можно поймать, то исключительно местные радиоисточники.

– …ит Трескун! Коль вы меня слышите, значит, вы ещё живы!

Пальцы ещё чуть-чуть подкрутили настройку туда-сюда, голос какого-то там Трескуна зазвучал несколько чище и громче.

– Для тех, кто только что присоединился ко мне, сообщаю – я сижу на крыше небоскрёба на Танарской улице. Мне отсюда до хрена что видно.

Верблюд скосил глаза. Танарская улица, это остров Тихнан, самый деловой район Гаочана. Там как раз полно высоток в сотню этажей и более.

– Буквально несколько минут назад правительственный комплекс на острове Тихнан приказал долго жить. Федералы шарахнули по нему чем-то мощным, но, слава богу, нерадиоактивным. Столб пыли похож на дым огня, только серый. К слову, пожары в Гаочане почти прекратились. Всё, что могло сгореть, уже сгорело. Да здравствуют железобетонные джунгли, сограждане!

Голос Трескуна дрожит от возбуждения. Очень похоже на то, что он пьян, а то и хуже – под кайфом. Зато, по крайней мере, не заливает эфир околорелигиозной околесицей.

– Федералы пытались грохнуть заодно и военно-морскую базу, только ни хрена у них не получилось. Офигеть! Я видел грандиозное шоу. Вояки в синих штанишках отбились! Они применили то ли ракеты, то ли лучи смерти, то ли заклинания Вуду. Но в небе над базой славно бабахнуло!

Трескун и в самом деле трещит не переставая. Новостей как таковых нет. Чокнутый радиолюбитель просто озвучивает то, что видят его глаза. Ну а так как он засел высоко, то и видит он много чего.

– Кибератака вырубила во всём Гаочане электричество. «Великое затемнение» плавно переросло в конец света. Кто только мог, тот уже смотался из Гаочана. Хотя нет, вру – буквально на соседней улице какие-то придурки самозабвенно палят друг в друга из дробовиков. Федералам наш Гаочан больше на хрен не нужен! Мы и сами прекрасно перестреляли друг друга! Какой теперь прок тратить кучу нестабильных изотопов ради нашего грешного города? Да здравствует новая железобетонная пустыня! Да не покроется она ядерными грибами! Да не засыплет её радиоактивный пепел!

Трескун трещит и трещит. Хоть бы смачивал горло время от времени, или хотя бы закусывал. Верблюд усмехнулся, если только у Трескуна ещё есть чем смазать и закусить. Впрочем, ему недолго осталось сотрясать эфир словесным поносом. Верблюд скосил глаза, в правом нижнем углу монитора отражается зловещая дата: 13 сентября 8313-ый год. Иначе говоря, тринадцатое число тринадцатого года. Именно в этот день заканчивается время на подготовку к выживанию в выделенной локации и начинается новый отсчёт, но уже на полгода.

Радиоприёмник сдвинут на край стола. Трескун продолжает сотрясать эфир, повторять одно и то же по пятому и десятому разу. Ну и пусть. Хоть какие-то глаза и уши в большом внешнем мире. Из кладовки с запасами продовольствия Верблюд принёс бутыль воды и большую упаковку картофельных чипсов с сыром. Так-то работать надо, чистоту навести, учёбой заняться, но не хочется. Совсем-совсем не хочется. Как-то несолидно встречать конец света с веником в руке.

Первый хрустящий кружок картофеля со вкусом сыра упал на язык. Верблюд принялся механически жевать. Его накрыло очень странное ощущение. Будь он в реальности, то мог бы смело заявить, что чувствует себя как в компьютерной игре. Но в том и суть – он и в самом деле в компьютерной игре. Сознание с трудом воспринимает происходящее как компьютерную игру. Память с большой неохотой вспоминает, что да, до Гаочана, Зинганана и «Антикварной мастерской» у него была другая жизнь в другой реальности. Верблюд свернул с бутылки пластиковую пробку. В той родной действительности он был инвалидом, у которого напрочь не работали ноги, а правая рука едва-едва шевелилась. Но это было практически три года тому назад. Верблюд закинул в рот сразу два кусочка хрустящего картофеля. Человек устроен так, что быстро и охотно забывает самое неприятное, о чём меньше всего нравится думать.

Потянулись часы ожидания. Минуты, словно вода, принялись уходить в песок. Одно плохо, Верблюд принёс из кладовки уже четвёртую пачку с картофельными чипсами, эти часы никак нельзя назвать томительными. Внешние видеокамеры показывают мир рядом с убежищем. Трескун, почти не замолкая, трещит и трещит. Верблюд несколько раз крутил настройку, но ничего конкретного так и не поймал. Кажется, будто большой-пребольшой мир затаился и приготовился к худшему, к самому худшему, к концу света.

Одна радость – в душе маленькой лампадкой сияет тёплый огонёк. Верблюд аккуратно опустил на пол пустую пластиковую бутылку. Он сумел, он успел подготовиться к концу света. Сейчас его убежище – самое безопасное, самое надёжное место во всём Гаочане. Ну, Верблюд криво улыбнулся, как минимум на площади Блошиный рынок.

– Чуваки!!! – Трескун заверещал так, будто через него пустили две сотни вольт и два десятка ампер. – Я вижу та…

Трескун заткнулся буквально на половине слова. Следом вырубились мониторы. Убежище погрузилось в темноту. Секунда, вторая, третья. Верблюд принялся тихо считать. Пол под ногами вздрогнул. Над головой загрохотало. В кладовке с припасами со звоном просыпались консервные банки.

Земля под ногами вздрогнула ещё раз. Чуть менее сильно, чем в первый, но не менее страшно. Верблюд выпрямился на стуле. Душу будто сковала ледяная мгла. Сердце от ужаса сжалось в чёрную дыру. Страх стиснул грудную клетку. Над головой будто проскочил тяжёлый железнодорожный состав. Густой гул словно затолкал в уши сырые куски ваты.

Это уже не начало, это уже конец. Простая мысль помогла прийти в себя, Верблюд шумно выдохнул. Сердце тут же развернулось в нормальное состояние и вновь ритмично забилось в груди. О том, что творится на поверхности, лучше не думать. Впрочем, Верблюд слабо пошевелился, именно к этому моменту он готовился три года, три долгих и прекрасных года.

Всё как в учебнике по основам ядерного оружия. Первым был ЭМИ – электромагнитный импульс большой мощности. Именно он вырубил компьютер и прочую электронику в убежище. Сейсмические волны распространяются в плотной земле гораздо быстрее, чем в атмосфере. Следом за ЭМИ пришла подземная ударная волна. Причём, Верблюд поднял глаза к тёмному потолку, толчков было два. Очень похоже на то, что и ядерных взрывов столько же. И самой последней над ним прокатилась воздушная ударная волна. Хотя, если разобраться, это был гул. Пусть и очень мощный, но всего лишь гул. Есть надежда, что дома над головой уцелели. Иначе о крышу убежища до сих пор бы барабанили обломки стен и перекрытий. Цинизм восьмидесятого уровня, но это хороший признак. Очень похоже на то, что Трескун, да примет господь его грешную душу, был прав. Почти прав, Верблюд мысленно поправил сам себя.

Ядерная война, конечно, унесёт много десятков миллионов человеческих жизней. Это так. Только население городов и стран само по себе не является целью для ядерных ракет и бомб. В первую очередь всегда планирую уничтожить военный и промышленный потенциал противника, его заводы, арсеналы, базы, порты. Гибель мирного населения идёт как сопутствующие жертвы, как бы цинично это ни звучало. Так что вряд ли федералы, блок Федерации социалистических республик, стали бы бомбить и так практически пустой Гаочан. А вот его огромный промышленный порт и Сегарскую военно-морскую базу – то сам бог велел.

Чернильная темнота больше не кажется ледяным ужасом. Верблюд на ощупь вытащил из ящика стола парафиновую свечу на бронзовом подсвечнике и коробок обычных спичек. Самому древнему осветительному прибору ЭМИ не страшен. Робкий жёлтый огонёк вырос на кончике парафиновой свечи, из темноты выступила столешница и три мёртвых монитора. Из того же ящика на стол перекочевала бутылка вина «Янтарная долина» и хрустальный бокал. И то и другое удалось приобрести почти дёшево на складе Риха Нибулина. Ему как-то перепал целый контейнер с алкоголем, в том числе с очень даже неплохими марочными винами.

Красное вино наполнило бокал почти до половины. Верблюд аккуратно подхватил его за тонкую ножку. Самое время выпить за упокой души мирной жизни на Ксинэе. С тихим мелодичным звоном хрустальный бокал чокнулся с бутылкой. Верблюд зараз выпил вино до дна. Рих Нибулин не соврал – «Янтарная долина» и в самом деле отличное вино.

Слегка расфокусировать взгляд, Верблюд развернул внутренний интерфейс игры. Как раз начался седьмой час. Получается, что и первый ядерный взрыв бахнул точно в семь. Что интересно, именно в этот момент истёк трёхгодичный срок, что был отпущен ему на подготовку. Обратный отсчёт тикает вновь, только на этот раз впереди полгода. Второй по счёту самый долгий и самый приятный пункт миссии «Ядерный конфликт» выполнен. Аминь.

Верблюд вновь наполнил бокал. Нужно было бы заранее приготовить закусь, но как-то забыл об этом. Впрочем, не страшно. И без закуси обстановка в убежище почти романтическая. Пусть «Другая реальность» всего лишь игра, но, вполне возможно, она отражение подлинных событий. Причиной конфликта между Лигой свободных наций и Федерацией социалистических республик стало что-то, что удалось найти самой первой совместной экспедиции на Митизане, естественном спутнике Тинвара, газового гиганта. Наверное, оно связано с инопланетянами, с их крутыми технологиями. Вот это как раз и может быть очень серьёзной причиной, по которой два военно-политических блока в один момент позабыли о мире и вцепились друг другу в глотки ядерными клыками.

Вместе с третьим бокалом бутылка «Янтарной долины» опустела. Верблюд переставил её на пол рядом с пластиковой из-под воды. В голове яркой молнией сверкнула мысль – а нужна ли ему полноценная жизнь в постъядерном мире? Сейчас на поверхности окончательно и на всю катушку заработал филиал ада в этой реальности. Ну или виртуальности. Грань между этими двумя понятиями для него почти стёрлась. Верблюд поднял глаза, потолок будто затянут чёрной плёнкой. И от этого ада его отделяет лишь кирпичное перекрытие, тонкий слой бетона и ещё более тонкий стальной лист. Ведь здесь, вполне возможно, ему придётся бродить по радиоактивным развалинам и постоянно носить «свинцовые трусы».

Верблюд медленно повернул голову. В той стороне, за тонкой перегородкой из гипсокартона, в самодельном шкафчике, припрятана пара комплектов «Лат 4.1», списанная армейская химзащита. А ещё ему придётся каждый день вести борьбу за существование. Не стоит обманывать самого себя: здесь и сейчас у него действует «филиал рая», но запасы еды и снаряжения рано или поздно закончатся. Тогда как в реальности, пусть даже в инвалидном кресле, он будет избавлен от ужасов постъядерного мира. Пусть и не на своих двоих, но у него будет шанс дожить до глубокой старости. Ведь не зря Сильвестр Краснобаев, главврач «Липок», любил повторять, что увечные типа Верблюда чаще всего умирают от тоски. Ну а если инвалид-колясочник сумеет найти смысл жизни, то он может запросто дотянуть хоть до семидесяти лет, хоть до девяносто.

Два местных часа, почти пять земных, Верблюд просидел на стуле перед мёртвыми мониторами. Тонкая парафиновая свеча едва не сгорела полностью. Воздух пропитался духотой, ведь не только он, но и крошечный огонёк почти выбрали кислород внутри убежища. Нужно шевелиться, что-то делать, хотя бы приоткрыть вентиль на баллоне с кислородом, а то можно банально задохнуться. Ладно, Верблюд поднялся на ноги, хватит хандрить. Он не для того три года пахал как проклятый, чтобы сдохнуть от тоски и нехватки кислорода в этом прекрасно оборудованном убежище.

Электромагнитный импульс вырубил электронику, но не убил её полностью. Верблюд заранее подготовился и к этому. Не прошло и половины местного часа, как в убежище вновь вспыхнул свет и зашуршала приточная вентиляция.

Едва заработала энергосистема, как тревожно запищали детекторы радиации. Ну да, в первые часы после ядерного взрыва убийственное излучение самое мощное, но, буквально за две недели, оно должно существенно снизиться. Когда же заработали внешние видеокамеры, то Верблюд пережил сильный шок. Удивительно, но его выделенная локация осталась целой. Ударная волна от двух ядерных взрывов вышибла все окна. Местами вместе с косяками вылетели двери, но на этом видимые разрушения закончились.

Очень похоже на то, что малая мощность двух ядерных зарядов была компенсирована высокой точностью. Раз дома как минимум на площади Блошиный рынок остались почти целыми. Верблюд кисло улыбнулся. Самый большой кошмар, радиоактивные развалины, благополучно развеялся. Хотя, улыбка тут же сползла с его лица, с другой стороны, заодно в Гаочане уцелели люди. Пусть и не в прежних количествах, но вполне достаточно, чтобы заставить его передвигаться по городу максимально тихо, незаметно и осторожно.

Впрочем, как ни крути, а ему придётся просидеть в убежище не меньше двух-трёх месяцев. В ход пошло ядерное оружие. Только бог ведает, сколько миллионов душ в тринадцатый день тринадцатого года отправилась к нему на суд. Но, как бы цинично это ни звучало, живых людей осталось всё равно слишком много. Нужно подождать, пока радиация, голод и банды мародёров сократят население до минимума. Пока на израненной земле Ксинэи не установится новое экономическое и пищевое равновесие. Такова суровая правда жизни и ещё более суровая логика компьютерной игры.