Текст книги "Дело «Тридевятый синдикат»(другая версия)"

Автор книги: Олег Шелонин

Соавторы: Виктор Баженов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Не допереть тебе, обормоту! – грубовато оборвал увлёкшегося клиента Бывалый. – Не много ли будет?

– Много? – искренне удивился клиент. – За душу. За чистую, нежную, бессмегтную душу, котогую я, можно сказать, от сегдца отгываю. Я…

– Оформляй, – махнул Бывалый рукой клерку, – пока он нас тут вусмерть не уболтал.

– Фамилия, имя, отчество? – Клерк обмакнул гусиное перо в чернильницу.

– Майзель Вениамин Абгамович, да вы не извольте беспокоиться. Вы имеете дело с сегьёзным человеком. У меня туточки все пгописано. – «Дуремар» зашуршал бумажками в портфеле. – И подпись как положено – кговью. Я погядки знаю. Вам осталось только поставить здесь свой автоггаф, и дело в шляпе.

Бланки договора легли перед Бывалым, тот автоматически поставил под ними свои закорючки.

– Поздгавляю. – Сияющий «Дуремар» энергично потряс руку Бывалому. – Вы заключили пгекгасную сделку и, увеген, не пожалеете о ней. Когда я могу получить свой гоногаг?

– Сейчас распорядятся. – Бывалый махнул рукой, пытаясь вчитаться в прыгающие перед глазами строки только что подписанного им документа. Расторопные подручные, горя нетерпением, шустро приволокли из запасников вёдра, не дожидаясь соизволения высокого начальства, и принялись торопливо наполнять их серебром. До ушата дело не дошло.

– Позвольте!!! – взвыл Бывалый. – Вы чью это душу мне подсунули?

– Тёщи, газумеется. Не думаете же вы, что я отдам свою собственную вот так задёшево?

– А… – Бывалый поперхнулся.

– Ах да… – «Дуремар» вторично пошуршал бумажками в своём портфеле. – Совсем забыл. У меня здесь ещё один документик. Пегедаточная подпись. Я, понимаете ли, её душепгиказчик…

– Вон!!! – взвыло все начальственное трио. «Дуремар» вылетел в дверь, задыхающийся от хохота Илья выполз на балкон.

– Неудачный сегодня день, – донёсся до него мрачный голос Балбеса.

– Катана… – сердито процедил Трус, – ни одного нормального клиента.

– Так! – вынес свой вердикт Бывалый. – Если не найдёте папино произведение, можете сразу обратно уматывать. Лютый только рад будет.

– За что караешь, шеф? – взвыли черти.

– У нас хозрасчёт! – жёстко заявил Трус. – Пока катану не найдёте, все на голодном пайке сидеть будете. Дороги-то перекрыты.

– Живота не пожалеем, босс! – взревели проникшиеся ответственностью момента черти.

– За работу! – распорядился Бывалый. – Да и нам пора. Дорожка не близкая. Это Ивану из Кощеевки…

– Из Нью-Посада, – поправил его Трус.

– Кой чёрт разница, – сердито буркнул Бывалый. – Ему до «Дремучего бора» на Горыныче раз плюнуть, а нам ещё топать и топать.

Трус с Балбесом согласно кивнули головой и потопали. Зал опустел.

– Иван, как я понял, базируется где-то в Нью-Посаде, сиречь Кощеевке, – пробормотал Илья, – а где он, там и…

Перед мысленным взором капитана возникла озорная мордашка Марьи-искусницы.

– Ну что ж, поищем побратима…

9

Ивана как подменили. Поднявшись спозаранку, он не пошёл, как обычно, в тайную комнату для решения дел государственных, чем поверг в изумление весь царский двор, а занялся делами домашними, чисто семейными. Потетешкав Илюшеньку, сдал его нянькам, рявкнул на бояр, рвавшихся к нему с челобитными, и повелел накрыть стол для утренней трапезы в узком семейном кругу. За завтраком державный даже не притронулся к своей стандартной литровой чарке, удивив не только Василису, но и всю прислугу. Он ни на шаг не отходил от своей царственной супруги, умильно поглядывая на её стан, и томно вздыхал. Василиса польщённо краснела. Зеркальце, притороченное к её поясу, – тоже.

– Всё в делах, всё в заботах, царь-батюшка, – ласково проворковала царица, стрельнув глазами в сторону опочивальни, – отдохнуть бы вам…

Прислуга скромно потупилась.

– И то верно, матушка. Подремать часок-другой не помешает.

– А я постельку постелю, перину взобью… – пропела Василиса Прекрасная, отпуская жестом слуг.

* * *

– Ну где его, непутёвого, черти носят? – Копыта Балбеса нервно барабанили по полу.

– Но-но! – строго осадил его Никита Авдеевич. – Не позволю царя-батюшку словами поносными…

– Цыц! – шикнула на них Яга. – Подождём. Главное, чтоб Иванушка наш дело своё царское славно справил.

– Дело-то к вечеру, – тревожно вздохнул Лихо, – а информации о Марьюшке ноль.

– Летит! – В тайную залу заседаний ворвался Чебурашка со своим неразлучным портфелем. – Горыныч летит! С царём-батюшкой!

Распахнулись гигантские ворота, и из тоннеля выполз Горыныч, запаленно дыша всеми тремя головами. Иван соскочил со спины мирового судьи, подошёл к столу и водрузился на своё кресло.

– Ну что?

– Принёс?

Все нетерпеливо подались вперёд.

– Спрашиваешь! – Иван бережно вытащил из-за пазухи серебряное зеркальце Василисы.

– Ай да молодец! – обрадовалась ведьма. – И как это тебе удалось?

Царь-батюшка загадочно улыбнулся.

– Ну, не хочешь, не говори. Что сейчас Василисушка-то поделывает?

– Спит…

– Ну и славненько, – с облегчением вздохнула Яга. – А теперь пора и делом заняться. Ну-ка, зеркальце, скажи да всю правду доложи…

– Не буду, – сердито огрызнулось зеркальце, – не скажу и не покажу.

– Это ещё что за новости? – возмутилась Яга.

– Я Василисе верой и правдой служу, а не всяким там татям ночным! – фыркнуло зеркальце.

– Это почему это я тать ночной? – обиделся Иван.

– Извини, погорячилось. Ты тать дневной, – поправилось зеркальце. – Скажи мне кто такое раньше, ни за что б не поверило. Это ж надо – меня под мышку и в одних подштанниках из спальни на цыпочках…

Иван густо покраснел. Весь синдикат смущённо потупил глаза, стараясь не смотреть на царя-батюшку и сдерживая смех. Одна Яга была настроена серьёзно:

– Ну вот что, серебряное ты наше. Все эти фокусы с бойкотами всякими для царицы оставь. Думаешь, царь-батюшка развлечения ради тебя из-под носа у Василисы увёл? Дело государственной важности! Каждый, кто не с нами, – тот против нас!

– Это что, наезд? – воинственно вопросило зеркальце.

– Совершенно верно! Член царской фамилии в беде! Будешь кочевряжиться – вмиг об пол грохну. А ну быстро показывай нам Марью-искусницу!

– Так бы сразу и сказали, что член царской фамилии… а то об пол… – Побурчав ещё немного для порядка, зеркальце послушно выполнило заказ. По серебряной поверхности побежали голубые волны, в глубине которых начал прорисовываться остров Буян. Все сгрудились у стола. А вот и избушка. И Марьюшка рядом.

– Позвольте, – возмутился Кощей, – а где же моя вилла?!!

– Она у тебя, случаем, не жёлтенькая была? – полюбопытствовала Яга.

– Ну?

Яга сочувственно похлопала Его Бессмертие по пухленькому плечику. Кощей схватился за голову и застонал. До него дошло.

– Смотрите, смотрите! Черти!

Двенадцать мохнатых посланников Люцифера стояли по стойке «смирно» перед Марьей-искусницей, поедая её глазами. Чуть в сторонке торчал тринадцатый. Старый, плешивый и чем-то очень и очень недовольный.

* * *

– Вот что, мальчики, – строго сказала Марья-искусница, – стряпня за мной, продукты и дрова за вами. Задачу поняли?

– Так точно! – отрапортовали рогатые мальчики.

– Тогда так. Ты, ты, ты и ты, – пальчик Марьюшки ткнулся в мохнатые груди лаборантов, – на лесозаготовки. Остальные за провизией. Шагом марш!

Какое там шагом! Черти понеслись выполнять приказание галопом, на полусогнутых. Профессор возмущённо посмотрел им вслед:

– Ваше Высочество, мне кажется, вы неправильно распределили обязанности…

В руки ему бухнулся закопчённый котелок.

– Отдраить. Чтоб все блестело и сверкало!

Профессор деликатно освидетельствовал чёрную поверхность сквозь разбитое пенсне.

– Видите ли, уважаемая, – снисходительно начал он тоном опытного лектора, – эту задачу без специальных приспособлений решить просто невозможно. Потребуется как минимум наждачный порошок, абразивный круг, специальная замшевая тряпочка и так называемая паста ГОИ…

– А мне нужен чистый котелок. И если я его не получу, то вы, профессор, останетесь сегодня без ужина.

Профессор на мгновение задумался:

– В принципе роль наждака может сыграть и песок на побережье. А если…

– Поймал!!! – раздался из джунглей радостный вопль. – Ребяты! Сюда! Гляди, сколько мяса!

Из-за деревьев показался чёрт и мелкими прыжками поскакал к избушке. Иначе он передвигаться и не мог, так как с головы до ног был опутан гигантским питоном. Затрещали кусты. На помощь удачливому охотнику со всех сторон неслись его коллеги. Питон покрутил своей плоской головой и, сообразив, что поторопился с выбором добычи, решил сделать ноги, которых, впрочем, у него не было.

– Куда? – возмутился охотник, хватая удирающего питона за хвост. Получил от него в пятак и кубарем покатился по жёлтой мостовой.

– Поймал!!! – зашумел кто-то с другой стороны леса.

– Держи крепче!

Трое дюжих чертей волокли из джунглей огромного каймана. Тот упирался всеми четырьмя лапами. Когти скребли по жёлтым кирпичам. Хвост трещал у основания, но пока что выдерживал.

– Ну нет! Это я не ем! – решительно отвергла добычу Марьюшка. – Вы что, голодом меня уморить решили?

Черти расстроились. Почувствовав свободу, крокодил сделал прыжок, которому позавидовал бы Тарзан, и с треском вломился в чащу…

* * *

– Ребёнок голоден!

– Надо что-то делать!

– Десант! Вымести оттуда прихлебателей Лютого, наладить нормальное трёхразовое питание, охрану…

Синдикат бурлил. Марьюшку в Кощеевке любили.

– Тихо! – Яга стукнула ладошкой по столу. – Без паники. Всё пока идёт по заранее разработанному плану. Вы готовы? – обратилась она к Трусу, Балбесу и Бывалому.

– Какой базар, бабуся!

– Отправляй скорей!

– Мы за Марьюшку…

– Никому никаких пастей не рвать! – последовало категорическое требование Яги. – Действуйте больше головой, а не руками.

– Кончать базар! – свернул дебаты Иван. – Собирайтесь!

Сборы были недолгими. Балбес вытащил из подсобки ведро с недавно изобретённой в тридевятом нитрокраской и принялся энергично наносить малярной кистью зелёные полосы на Труса и Бывалого. Затем последние таким же образом обработали и его самого. Все, открыв рот, обалдело наблюдали за их действиями. Все, кроме Никиты Авдеевича.

– Молодцы, – одобрительно кивнул он, – настоящие коммандос!

Коммандос, распространяя вокруг себя ядрёный ацетоновый дух, повязали рогатые головы зелёными платочками и гордо выпятили грудь. Яга скептически осмотрела «десантников», но промолчала. Заметив её взгляд, «святая» троица оглядела друг друга, дружно хлопнула себя по лбу и бросилась напяливать заранее заготовленную амуницию. К поясу подвесили огромные тесаки, дикий гибрид меча, сабли и катаны. Грудь перетянули кожаные ремни с притороченными к ним сумками, в которых гремело что-то явно не железное. Звук подозрительно напоминал характерное звяканье бутылок. И не пустых, а полных.

– Вы что, – возмутилась Яга, – на пикник собрались?

– Что там? – требовательно спросил Иван.

– Наше старое, испытанное оружие, – пояснил Балбес.

– Ясненько, – вздохнула бабуся, – разоружайтесь.

коммандос со вздохом разоружились. Арсенал был внушительный. Подготовились черти к походу основательно.

– Я тут тоже кое-что приготовила. Это для Марьюшки, – пояснила Яга, показывая на три огромных рюкзака в углу зала. – Мучицы немножечко… гречихи. Так, на первое время.

Под тяжестью всего этого «немного» чертей зашатало, но они стойко держались на копытах.

– Орлы, – растрогался Иван, – вот они, незаметные герои. Всегда среди нас… готовые в любой момент, по зову…

– Папы! – вдохновлённо подхватил Лихо.

– Царя-батюшки, – укоризненно поправил его Иван, – я хоть и царь, но манией величия не страдаю.

Напутственное слово хотелось сказать всем.

– Вы уж там берегите себя, сынки, – бабуся шмыгнула носом, – на рожон не лезьте. И ещё раз повторяю: головой, головой работайте! А чтоб наверняка…

– Рогами их, рогами! – дополнила Левая.

– А потом копытами, копытами! – азартно дыхнула Правая.

– А если к хвосту камень подвязать… – начала делиться советами Центральная, но её бесцеремонно отодвинул в сторону Гена.

– Будет трудно, – начал он свою речь, прохаживаясь вдоль строя коммандос, – не все дойдут до конца, – Трус сглотнул слюну и слегка задрожал, – выживет сильнейший, – все посмотрели на Бывалого, – останется только один! – Теперь смотрели на Балбеса, ибо знали по опыту – дуракам везёт. – Вас ждёт…

– Геночка, – поспешила тормознуть вошедшего в раж домового Яга, – «Последний герой» – передача, конечно, интересная, но, может, не стоит сгущать краски?

– Главное, – внушительно сказал Иван, – продержаться до прихода папы, а уж он-то…

– Ну, все! – непочтительно прервала его Яга. – Там ребёнок некормленый. Давай, Кощеюшка, запевай свою серенаду.

Его Бессмертие старательно провыл заклинание переноса, и десант с лёгким хлопком исчез из зала заседаний. Все бросились к зеркальцу. Кощей не промахнулся. Под тяжестью перегруженных чертей избушка зашаталась. Внутри послышался визг Марьюшки, дверь распахнулась, и «коммандос», роняя по дороге рюкзаки и амуницию, кубарем выкатилась наружу. Вслед им летели уцелевшие после перелёта плошки, чашки, чугунки. К счастью, лес был рядом, а бывшие сотрудники адского НИИ так увлеклись заготовительными работами в глубине джунглей, что эффектное появление спецподразделения тридевятого синдиката на острове Буяне осталось незамеченным научной братией Люцифера.

– Груз доставлен, – удовлетворённо хмыкнула Яга, с удовольствием наблюдая за Марьюшкой, уже деловито изучавшей трофеи. – Теперь дело за папой.

– Да, – Иван поднял голову от зеркальца, – а где же папа?

– Да уж с утра по твоему царству гуляет, – фыркнуло зеркальце, отключая изображение Марьюшки.

– А ну покажи!

– Хватит! – отрезало зеркальце. – Ничего пока нашей Марьюшке не грозит. Папа, как потребуется, и сам вас найдёт, а я вообще на Василису работаю. Ясно?

Царь-батюшка хотел было возмутиться, но Яга его остановила:

– Мало ли какие планы у папы? Может, инкогнито на достижения наши посмотреть хочет? Ждём, когда объявится, а потом… Лихо, ты свою роль хорошо выучил?

– Какой базар, бабуля, я чё, дурной в натуре?

– А ты, Череп?

– Спрашиваешь!

– Тогда быстро в Нью-Посад! Все по местам! Здесь только я и Гена. На связи будем.

– А на посошок? – шмыгнула носом Левая. Тридевятый синдикат укоризненно посмотрел на прокурора.

10

– Трактирсик! – Катана грохнула рукояткой по столу. – Выпить, аднака!

– Сенсея, а закусить?

– Закусить, аднака!

Графин с эликсиром, солёная капуста и огурчики моментально материализовались перед косыми глазками промышленного шпиона и его учителя.

– Ты гляди, чурка чуркой, а глушит не хуже нас, – одобрительно хмыкнули за соседним столом.

Акира покосился на закуску, на сенсея, уже успевшего засосать свою дозу, махнул рукой и залихватски тяпнул стакан. Удовлетворённо вздохнув, он расправил плечи и уже веселее посмотрел на окружающих. Глаза у него теперь были не косые, а чисто русские: круглые, наглые и чуть-чуть навыкате. Зачерпнув пятернёй горсть капусты, он затолкал её в рот, смачно зажевал, рыгнул, вытер рукавом кимоно солёные губы и, грохнув ещё раз кулаком по столу, рявкнул во всю глотку:

– Половой! Гейшу мне!

– Чего?!!

– Чаво, чаво! Я сегодня гуляю!

Ассимиляция шла полным ходом. Катана могла по праву гордиться успехами своего ученика. Её подопечный заговорил на чистейшем русском языке с великолепным рязанским прононсом. Однако настоящий сенсей никогда не спешит похвалить своего ученика. А вот ошибки… Катана решила внести поправку.

– М-м-мы гу-у-у… – Поправка не удалась. После последнего стакана катане-кладенцу даже мычать было трудно.

– Такого блюда, к сожалению, в меню нет-с. – Половой смущённо развёл руками. – Если рецептом поделитесь, мы в момент… по спецзаказу, так сказать. Подороже, конечно, выйдет, но…

Весь трактир с любопытством прислушивался к беседе. Экзотическое блюдо под названием «гейша» заинтересовало всех. Акира не обманул их ожиданий. Рецепт был выдан красочно, сочно, с характерными, чисто русскими жестами.

* * *

А «папа» в это время уже находился в стольном граде своего побратима, центре земли русской государства тридевятого – Нью-Посаде, который народ, однако, по привычке называл просто Кощеевкой. От Олд-Посада, в котором три года назад куролесил Илья, Кощеевку отличала прежде всего монументальность строений, многолюдность и суета. Даже в родном Рамодановске капитану не приходилось видеть таких столпотворений. Разве что на демонстрациях в совковые времена, да ещё, пожалуй, в Москве.

– Ну, Москва есть Москва, – хмыкнул себе под нос Илья, поправляя рюкзак на плече, – стольный град как-никак… как и Кощеевка, впрочем, – честно поправился он.

Однако суету и толкотню он не любил, а потому предпочёл свернуть в тихий скромный переулок, подальше от гама центрального проспекта, по которому топал перед этим. Марш-бросок от суверенного болота до Нью-Посада занял почти весь день. Илья пропылился, устал, хотел есть и пить. А в переулке такая идиллия. Курочки бродят. Киска зевает. Лошадка овёс жуёт. А главное – все это около здания с симпатичной надписью «Трактир». Ну как тут не свернуть? Ароматы, сочившиеся оттуда, заставили Илью сглотнуть слюну и прибавить ходу. Однако до цели он не добрался.

– Эта карате, аднака! – услышал капитан чей-то голос из глубины трактира.

Дверь с треском распахнулась, и под ноги Илье выкатился довольно нехилый мужичонка в кожаном фартуке поверх косоворотки, из которой торчала физиономия. Очень и очень косая. Поправив челюсть и утерев юшку, мужичок потряс головой, вскочил и ринулся обратно.

– Наших девок замать!!!

– А эта айкида, аднака! – радостно сообщил тот же голос. Ещё один квадратный молодец вылетел на мостовую. Сдёрнув с шеи оконную раму, он яростно хрястнул её оземь, подскочил к телеге, вывернул оглоблю вместе с хомутом и с воплем «Я те дам гейшу!!!» понёсся в обратном направлении. Лошадь при этом активно сопротивлялась, но безуспешно. У Ильи зачесались кулаки. Ему стало дико интересно. Он скинул рюкзак, нагнул свою лобастую голову и…

Лёгкое тельце Акиры, вылетев из дверного проёма, отскочило как резиновый мячик от живота капитана и застряло в плетне палисадника. На угольно-чёрном кимоно промышленного шпиона отчётливо выделялся пыльный отпечаток лошадиного копыта. Чуть ниже отпечатка слабо подёргивались ножки лучшего ниндзи Страны восходящего солнца. Следом выскочил кучерявый мститель с оглоблей в руках. Судя по всему, лошадь отвоевала свой хомут, о чем красноречиво говорил аналогичный отпечаток на штанах витязя. И, что характерно, на том же самом месте.

– Попался!!! – Оглобля взметнулась вверх.

– Блин! Ну беспредел! В натуре! – возмутился Илья. – А менты где?

Оглобля хрястнула у основания в руках добра молодца. Тот удивлённо освидетельствовал деревянный огрызок и уставился на Илью.

– Атас!

Где-то за поворотом зацокали копыта.

– Заметут волки позорные! Валим отсюда!

– Уходим! – Кто-то дёрнул Илью за рукав и потащил в переулок. – Земеля, ноги делаем. Дело пришьют, доказывай потом Горынычу, что ты не закуска!

Илья подхватил рюкзак и инстинктивно рванул следом. Бурная молодость давала о себе знать. Это лишило его удовольствия лицезреть сцену транспортировки главного виновника кабацкой драки подальше от молодцов воеводы сыскного приказа. Чёрное кимоно Акиры шуршало меж зелёных лопухов палисадника на прицепе у вдребезги пьяной катаны. Шпион что-то пытался ещё сипеть. То ли по-японски, то ли по-русски. Разобрать было трудно. «Сенсей» мёртвой хваткой держал своего ученика за горло и упорно, извиваясь как змея, полз в кусты. Подальше от ищеек волка позорного Соловья, неоднократно обделявшего его чаркой.

* * *

Гонка за лидером, в роли которого выступил шустрый плешивый мужичонка, закончилась в плотной толпе, шумевшей вдоль центрального проспекта. Того самого, откуда Илья слинял в надежде подкрепиться. Сразу стал понятен ажиотаж, царивший в тот момент в Нью-Посаде. Такого жители Кощеевки ещё не видали.

– Ой! А чёрные-то какия!!!

– Сажей их, что ль, мазали?

– Погорельцы, видать, отмыться не успели!

– Федька! Баньку топи! Манька! Стол накрывай – приветить болезных надобно.

Караван флегматичных слонов невозмутимо вышагивал к центру пупа земли государства тридевятого. Реставрированный замок Кощея уже был готов к парадной встрече. Дорожки постелены, охрана выставлена. Молодцы Никиты Авдеевича старательно оттесняли толпу от чернокожих погонщиков, двигавшихся к апартаментам царя-батюшки. И это было правильно. С двух сторон каравана шествовали, гордо поигрывая мускулами, иссиня-чёрные нубийцы. В левой руке каждого пошевеливалось тяжёлое боевое копьё, правая с трудом сдерживала напор свирепых боевых леопардов. При виде такого скопления народа они почти беззвучно шипели, яростно вздыбливая холку, и рвались в атаку. Однако цепи были крепкие. Мускулы у охраны тоже. Между ног злобно шипящей самки, сопровождавшей вожака каравана, весело прыгал забавный пятнистый малыш. Разумеется, не на привязи. Куда он от мамки денется?

– Киса!

Прошмыгнув между ног не ожидавшего такого финта ратника Никиты Авдеевича, юный пострел рванул к котёнку. Нубиец упал ничком, пытаясь сдержать взбесившуюся мамашу. Цепь лопнула. Толпа ахнула. Однако есть Бог на небе. Спасение пришло сразу с трёх сторон. Все произошло молниеносно. Вожак каравана выудил из воздуха трёхгодовалого карапуза вместе с его «кисой», рвущейся из слабых детских рук, и высоко вздёрнул обоих вверх, нежно обвив хоботом. Пасть озверевшей мамаши «кисы» щёлкнула чуть ниже и вылетела из суставов от разудалого «Ийя!!!». Илья вместе с рюкзаком приземлился на её хребет и откатился в сторону, дабы не попасть под «копыта» каравана. С другой стороны с не менее энергичным возгласом мамаша карапуза вырубила слона. Жалобно пискнув, последний едва успел стряхнуть малышей на руки подоспевшего папаши ребёнка и грузно осел на мостовую. Караван встал.

Свидетелем этого инцидента были не только жители славного города Кощеевки, но и кое-кто из его руководителей. Царь-батюшка, только что вернувшийся с экстренного заседания синдиката, торопливо сползал с мирового судьи, чтобы лично разобраться на месте, кто прав, кто виноват. Горынычу разбираться было не нужно. Шесть глаз дракона прекрасно всё рассмотрели с высоты его длинных шей.

– Какая баба, – выпучила глаза Левая.

– Какая женщина! – ахнула Правая.

– Только на Руси такие водятся. – Левая тряслась от удивления.

– Стих! – громогласно объявила Центральная. Судя по всему, её посетила муза. Закатив глаза к небу, нараспев, с подвываниями, как и положено настоящему поэту, судья с чувством продекламировал:

 
Есть женщины в русских селеньях,
Их бабами нежно зовут,
Слона на ходу остановят
И хобот ему оторвут!
 

Народ взвыл от восторга. Илья и мамаша, отвоевавшая своё чадо у огромного африканского элефантуса, моментально были возведены в ранг национальных героев.

– Качать их!

Капитан, так и не успевший скинуть рюкзак, взмыл в воздух. Вернуться обратно на грешную землю ему не дал Горыныч.

– Папа!!! – взвыл он всеми тремя головами, рванул вперёд и поймал отца-основателя на лету. Правая голова держала его за правую руку, Левая – за левую, а Центральная вцепилась в рюкзак. Распятый Илья висел над головами довольных этим бесплатным шоу жителей Кощеевки. В воздухе летали шапки, счастливая мамаша и первые капли дождя. Явление «папы» народу состоялось.

* * *

Ажиотаж, связанный с прибытием «папы» и каравана в Нью-Посад, был столь велик, что появление в городе ещё одной выдающейся личности прошло абсолютно незаметно. Тем более что личность эта не любила рекламу и помпезные встречи. Они, как правило, плохо кончались для её боков, спины и того места, которое располагалось чуть пониже. Плавно опустившись на крышу замка, Багдадский вор деловито скатал подмокший ковёр-самолёт и нырнул в чердачное окно. Здесь было сухо. Решив, что лучше места не найти, он перекинул свой корабль через пыльную деревянную балку и раскатал его для просушки. Удовлетворённо хмыкнул, почесал затылок, сдвинув тюбетейку на лоб и двинулся дальше. Покинув чердак, Багдадский вор шустро проскочил ряд узких коридоров и каменных лестниц, затормозив лишь у бойницы, из которой торчали портки зелёного сукна, облачённые в красные сафьяновые сапоги. Всё остальное было снаружи.

– По велению царя-батюшки, Ивана, вдовьего сына, объявить на Руси праздник всенародный в честь возвращения отца-основателя государства нашего – папы! – кричал глашатай в медный рупор. – Народные гулянья начать немедля и закончить не ранее чем завтра по заре вечерней. Всем кабатчикам и трактирщикам отпускать люду русскому эликсиру в счёт казны царской…

Последние слова глашатая утонули в восторженном рёве бурлившей внизу толпы. Дальше продолжать не имело смысла, ибо этот рёв стал удаляться от дворцовых стен. Народ спешил выполнить повеление царя-батюшки и стремительно рассасывался по ближайшим слюнтяйкам. Глашатай втянул своё тело обратно и только тут почувствовал неладное. Опустив глаза, он обнаружил на себе просторные, не первой свежести шаровары с заплатками на коленях и красные чувяки с загнутыми мысами.