Текст книги "Писака"

Автор книги: Олег Абазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Да нет, ничего, – ответил он сразу, как в глазах его прояснилось. – Ты прав, давай лучше о другом поговорим… о другой.

– Во! – обрадовался тот. – Давай! А то я щас засну здесь.

И они поговорили и о другом и о всём на свете, не затрагивая одну лишь тему творчества и Аллы… которая ему в течение всего дня так и не позвонила. Но позвонил ей он сам, сразу после того как его друг вспомнил о "делах", наговорившись с – с годами изрядно поскучневшим – Юрком вдоволь, и поспешил к "бимеру", через пару секунд сорвавшись с места и оставляя на грунтовой дороге следом за своим авто шлейф пыли и гравия, корча из себя эдакого делового человечка, везде и всюду не успевая за собственной тенью.

Юра же вошёл в дом, взял свою "моторолу" и набрал номер Аллы. Гудело минут шесть, после чего трубку кто-то снял и раздалось вялое, сонное "алё" из мужского голоса. Отец Аллы.

– Аллы нет? – спросил Юрий, надеющийся на обратное.

– Нет, – безразлично отозвался тот. – И вчера не было и поза-позавчера. Так что домой к ней лучше не звонить. Где эта дрянь шляется, хрен её разберёт. У неё… Юрий выключил свой сотовый. Он, конечно, хотел попросить этого человека выбирать выражения, но вспомнил о том, что в руках у него не трубка телефона-автомата, с которой можно разговаривать хоть целый день, а потом спьяну разбить её о стену, вывернуть телефонный аппарат, упасть рядом и проспать двое суток.

Давненько уже в Юриной голове сформировалась мечта, жениться на редакторше или писательнице. И он просто-таки лелеял эту мечту; с каждым месяцем всё сильнее и сильнее разрасталось в нём желание найти пару себе-сапогу. Но разве мог он догадываться, что так легко и просто повстречает он "собственное зеркальное отражение" (если пол не принимать во внимание). Но почему она и словом не обмолвилась о своём хобби, ответив только на его вопрос о её увлечениях, что любит делать людям приятное. Стало быть, она любит преподносить людям сюрпризы?… Ну что ж, неплохой она им двоим с Динамой сюрприз преподнесла. Оставалось только, либо дождаться её звонка, либо случайно повстречать её где-нибудь на улице, потому что по себе Юра знал, что если кого-то или что-то специально начнёшь где-нибудь отыскивать (невесть где), то 2-3 процента тебе остаётся для положительных результатов поиска.

Но пока он решил попробовать написать рассказ про своего бешенного медведя… Другими словами, убить время. И сразу, как на дисплее напечаталось "МЕДВЕДЬ" (так он решил на этот раз назвать свой рассказ), "моторола" запикала.

– Алла? – тут же подскочил он с места, сам не зная, почему.

– Дерьмо на лопате! – ответил ему грубый мужской голос. – Надень гандон на свою Аллу.

Чёрт возьми, кто это ещё?! – Если продравший две минуты назад глаза с бодуна Аллин отчим решил согнать на нём свой психоз, то это просто невозможно: Алла не даст ему ничей номер телефона – не друга не врага (если и даст, то его долго уговаривать придётся). Так кто же это всё-таки?…

И Юрий не упустил возможность поинтересоваться:

– Это кто? – спросил он чисто из любопытства.

– Тупым быть проще, чем догадаться, – ответил ему грубый голос.

– Это ты о себе? – полюбопытствовал Юрий.

– Нет, это я о твоей чувихе, Алле, – донёсся ему ответ. – Хотелось бы тебе с ней встретиться ещё раз?… Ещё бы! – Говорил голос, усмехаясь, в то время как у Юрия не всё укладывалось в голове и от этого не хватало запаса речи. – Значит так, слухай сюды, если хочешь повидаться с ней, выйди на улицу, набери на телефонном автомате шесть шестёрок и мы с тобой обсудим детали. А сейчас я вешаю трубку. Добряк?

– Э! – заорал ему Юрий, – не вешай трубку! Я у телефона. Давай…

– По сотовому тебе нельзя долго разговаривать, – объяснял ему голос, – очень скоро тебе может потребоваться куча бабок, а уличные автоматы работают нахаляву. Всё, отключайся немедленно! – И раздались гудки.

"Шесть шестёрок, – задумался Юрий, – номер телефона. Надо же! – Ему казалось, что эта цифра в воздухе витала – до неё оставалось только додуматься и позвонить, задав пару каких-нибудь глупых вопросов, осведомившись что это за номер и что он собой может представлять. А уж потом смело вкладывать его в какой-нибудь роман или повесть. Замечательный телефон дьявола города Владивостока; дьявола, который живёт под землёй – чуть-чуть ниже канализационного уровня (уровня, в котором, по мнению Юрия обитают не только крокодилообразные крысы-мутанты, комары-чудовища и тьма-тьмущая всевозможных демонов с привидениями, но и… колодцы миров и измерений; их так много, что лаборатории, расположенные там же, сходят с ума от разрастающегося их количества и творят чёрт знает что) и заведует не только всем сверхъестественным, а много чем ещё… Но в данный момент в голову Юрию все эти ребяческие мысли о "телефоне дьявола" не лезли. Сейчас он задумался о том парне, который по мнению местного ОВД прятался у него на чердаке, потому что Юрий подумал, что если б этот парень ему и позвонил, то кроме "…вернимнемоё… и т. д. " он от него ничего бы больше не услышал. Но этот человек с низким мужским голосом, явно был не тот парень; в этом Юрий пытался уверять себя с каждым шагом, приближаясь к одному из уличных автоматов, у которого стояла очередь из двух человек и какая-то толстая болтунья никак не могла наговориться. Но Юра не торопился никуда; ему вообще можно было бы никуда не звонить, приняв всё, что пару минут назад услышал по своему сотовому, за чистый блеф. Но что-то заставляло его выстаивать эту очередь и готовиться к долгому – как заметил ему тот – разговору, плюнув на всех, кто будет поёрзывая тщетно дожидаться его (как эту неугомонную толстушку-болтушку, которая возможно и сама не понимала, о чём она тараторит с такой скоростью).

Она тараторила бы пока телефон не сломался, если бы парень, что нервно выкуривал уже наверно десятую сигарету, пока она общалась через трубки с ещё большей болтушкой, постоянно её перебивая на каждом полуслове; этот парень стоял над её душой и канючил, что ему всего лишь насчёт зарплаты надо узнать, и как она его не игнорировала, но он достал-таки её, что та, недоговорив со своей подругой, швырнула трубку о стену, едва не разбив её (трубку) и матернувшись на этого парня, вошла в подъезд ближайшего дома. Парень узнал насчёт зарплаты, погрустнев, услыша не то на что надеялся; второй, видимо попал на "занято" и прослушав 8-10 нудных коротких гудков, повесил задумчиво трубку на место и счёл свой телефонный разговор оконченным. Тут-то и пришло время набирать Юрию 66-66-66. Так он и сделал. И, прежде чем заговорил всё тот же низкий неприятный (неприятный от того, что по коже во время его звучания невольно пробегают мурашки) голос, не донеслось ни единого гудка, сопровождающегося на противоположном конце провода позваниванием телефона, предлагающего снять трубку и начать разговор со слова алло.

– Если ты думаешь, что тебя "прикалывают", то считай, что ты начинаешь тупеть, – говорил голос, обращаясь к Юрию. – Представь себе, что Аллы своей ты никогда не найдёшь.

– Ну и что ты с ней сделал? – полюбопытствовал Юрий в том тоне, который соглашался с этим голосом в том, что он (Юрий) начинает тупеть.

– Догадайся, – ответил тот. – Включи в работу воображение. Неужели у тебя нет воображения? – Спросил голос с театральным состраданием.

– Значит так, – заговорил тот из трубки, выдержав двух-трёх секундную паузу, – твоя реальная позиция на сегодняшний день: околотить свой дом досками и убраться из него к едрёной матери. Подойдут мои люди и помогут тебе заполнить нужные бумаги. И тогда мы заложницу отпускаем и ты, как помеха, роли никакой для нас уже не играешь. Как тебе такая растасовка?

– Ты хочешь выгнать меня из дому? – уточнил Юрий то, что уточнять не было необходимости, но сказать ему на это было больше нечего.

– Не выгнать, дурак!, а предостеречь от серьёзной опасности. Тебе только кажется, что тебе в скором будущем ничего не угрожает. Но я тебе ещё раз повторяю: ты включи в работу своё богатое воображение – свою безграничную фантазию.

– Знаешь что, – говорил ему Юрий, – вообще-то мне сейчас не о чем с тобой разговаривать, кроме единственного… – и, быстро решившись, спросил: – Ты у меня на чердаке никогда не был?

– Может быть и никогда, – ответил тот, – а может быть и именно я утерял там большенький листок с началом своего – не самого удачного – романа. А ты, случайно, листок этот не читал? Только честно, потому что врать мне бесполезно.

– Значит ты и есть тот "писака"? Мне менты мно-ого о тебе рассказывали. И всё это…

– Всё это не для тебя, – перебил его тот.

– Вот как? – усмехнулся Юрий. – Чтобы правда не выколола мне глаза? Ну а что же тогда для меня, если не это?

– Ну, например, продолжение того, что ты не дочитал. И много-много чего ещё. Всё это исключительно для тебя. То, о чём ты мечтал, но на что у тебя не хватало фантазии, мастерства, времени и… Господа Бога, который поставляет многим творцам материал для работы.

– И всё это вместе с – разумеется – Аллой, которая в данный момент находится в полной неопределённости – наверняка ей понадобилось уехать куда-то, – ты меняешь на мой дом, сделал Юрий вывод. – Я не спорю, может меня впереди и подстерегают какие-то не приятности, но… тебе не кажется, что с твоей стороны неплохо было доплатить?, ну, хотя бы, какой-то залог для некоторой уверенности.

– Денег, что ли? – незаметно усмехнулся тот.

– Денег, родной, денег. Сейчас все только о деньгах и говорят.

– Не думай о деньгах, – произнёс ему голос. – Сейчас для тебя деньги, это ГЛУПОСТЬ. Подумай лучше о чём-нибудь гораздо большем.

– Ну и что же ты для меня собираешься сделать?

– Сделать я могу дохрена чего, – ответил тот. – Вся проблема в том, что ты со мной ещё не встречался и даже не догадываешься, ЧТО я могу собой представлять.

– И не дай Бог мне догадаться или встретиться с тобой! Да? – усмехнулся Юра.

– Ну, не так чтобы и "не дай бог", – произнёс тот скромноватым голосом. – Страшного такого для тебя во мне пока нет. А встретиться, мы обязательно с тобой встретимся. Но только после того, как начнётся плохо либо хорошо. Я надеюсь, ты понимаешь, о чём я.

– Я много чего понимаю, – говорил Юрий, в то время как неподалёку от него уже остановилась какая-то парочка и неподалёку от парочки – невысокий кучерявый старичок с клюкой, очень сильно напоминающий собой Белянчикова из любимого Юриного телесериала "Клубничка", который давным-давно закончился. – Я также не исключаю и то, что это всего лишь…

– Да-да, – дополнил тот за него, – "блеф". Понимать, это твоё право. Твоё право также искать разницу между хорошим и плохим, в зависимости от того, что тебе придётся выбрать. Но помни, время не стоит на месте. И, даже если ты и примешь какое-нибудь решение к сегодняшнему вечеру, то всё равно можешь опоздать. Понимаешь? Так что позванивай по тому же номеру в течение нескольких минут. Не буду тебя задерживать, а то люди – трое людей – тоже хотят позвонить.

– Ты что, где-то рядом? – спросил Юрий. – Откуда ты знаешь, сколько здесь кого?

– Нет, Юраша, – усмехнулся в ответ голос, – я далеко. От твоего телефона я ЧЕРТОВСКИ далеко! Просто я могу многое чувствовать. Спроси, например, у того старичка с клюкой, который час, и он обязательно пошлёт тебя на три буквы, могу спорить.

– А ты с ним сговорился! – "угадал" Юрий.

– Нет. Просто… – попытался он объяснить причину, подобрав нужные слова. – Просто во мне всё есть. Понимаешь? Всё, что ни возьми, всё есть. Так-то. А теперь я разъединяюсь. И вот что: сделай хорошее дело, попроси молодых людей, что стоят за тобой следом, уступить место старичку; они, в отличие от него, никуда не торопятся и говорить по телефону собираются долго и о какой-то ерунде. А ты мне ещё позванивай, если что надумаешь, – и раздались гудки.

Юрий, повесив трубку, посмотрел на старичка и молодых людей; и, действительно, в отличие от молодёжи, старичок как будто дожидался не телефона-автомата, а стоял в очереди в общественный туалет, справить малую нужду. И сразу, как молодёжь двинулась к телефону, готовая оттолкнуть Юрия, если он начнёт загораживать им дорогу, Юра обратился к ним: Молодые люди, вы не возражаете, если старичок вперёд вас позвонит? Он буквально полсекунды у вас отнимет.

– Да бога ради, – пожали те плечами, слегка удивившись (им было чему удивляться), и пропустили вперёд себя старичка, который тут же выдохнул с облегчением и бросился набирать номер, не потому, чтоб занять у "воспитанных молодых людей" как можно меньше времени, а потому что действительно сильно спешил.

Отойдя от телефонного автомата подальше, Юра не погрузился в размышления, а оглянулся в сторону телефона, у которого парень с девушкой о чём-то постоянно перешёптывались, мельком поглядывая в Юрину сторону, изредка похихикивая; Юра надеялся, что сейчас на противоположном конце провода 66-66-66 тот парень с низким голосом заливисто хохочет, потому что кучерявый старичок будет говорить по телефону до тех пор, пока уступившая ему место молодёжь не выхватит у него клюку и не начнёт ей его бить, пока тот будет прижиматься к трубке как утопающий – к спасательному кругу и орать-орать-орать. Но… старичок уже вешал трубку на место (когда Юра оглянулся) и поспешно куда-то удалился – он спешил чудовищнее Белого Кролика из "Алисы в Стране Чудес".

И сразу, как Юрий убедился, что всё в порядке, он позволил себе пуститься в размышления.

Впрочем, в размышления он мог бы и не пускаться, а спокойно вернуться домой, написать своего "МЕДВЕДЯ" и позвонить Юлии-Джулии или её агентам, чтоб помогли ему связаться с Аллой. Но пока ему этого делать не хотелось; во-первых, потому что не очень понравились связи между рассказом ("большеньким листком") и милиционерами, если не обращать внимание на совершенно безобидное явление, под названием чёрный старик на одиноком пляже, которому в кошмарном сне приснился умерший 16 лет назад дед Юрия, и если не принимать во внимание кучу остальных ситуаций, вроде рассказа-"письма" (вернимнемоёвернимнемоё) и последовавшей за ним куче дьявольских совпадений, закончить которые можно телефонным номером, состоящим из шести шестёрок и этой чёртовой интуицией (если её можно так назвать) "человека, в котором есть всё (всё, что ни возьми)"; как он говорил, "от телефона, по которому ты сейчас звонишь, я ЧЕРТОВСКИ далеко! Просто я могу многое чувствовать!…" И, хоть Юрий как художник не относился к тому типу людей, на которых чуть сильнее надави и они начнут верить любому слову (понимать, что это любое слово – чистейшая правда), но, оглядываясь на всю эту дьявольщину, у него оставалось всё меньше и меньше возможностей в чём-либо сомневаться; но в то же самое время он старался многое отрицать (старался понять, что некоторые вещи имеют форму и подобие хорошей фекальной массы), и он был бы очень рад, если б за всё то время, что он размышлял, ему удалось бы хоть что-то отвергнуть.

Но когда он подходил к телефону-автомату, – у которого баловались какие-то дети на роликовых коньках, звоня, то на радио New Wave, то в какой-то департамент, – и его изнутри грыз бес противоречий, он всё равно продолжал бороться и "двигаться прямым путём нормального и разумного человека".

И, разогнав детвору от телефона, он набрался духу и уверенно набрал шесть шестёрок…

– Только не отвечай мне сейчас "догадайся", – предупредил Юрий того, кому позвонил. – Если я получу ответы на ряд своих вопросов, то мне будет проще ориентироваться в некоторых сферах, – пояснил он. – Ты не против этого?

– Задавай ряд своих вопросов, – разрешил ему всё тот же голос.

– Первый: что угрожает моему дому? – начал он задавать.

– Труба, – ответил тот вместо "догадайся".

– Какая ещё труба? – не понял Юра.

– Печная, – ответил тот, – дым из которой идёт.

– Ну и причём здесь труба? – задавал он вопросы только потому, что самому догадываться было неохота или некогда.

– Если она не удержится, – отвечал тот, – то чердак уедет.

– Чердак моего дома? – уточнил тот, лишь бы уточнить.

– Не только твоего дома, – отвечал тот своим спокойным-хладнокровным голосом. – Да и вообще тебе пора бы уже прекращать этот вопросник. Постарайся понять: позвонил я тебе чисто из вежливости.

– Не, ну это ерунда какая-то! – пытался Юрий выразить своё удивление к серьёзности того, что "кто-то откуда-то звонит и таким образом пытается выгнать его из дома – выгнать по какой-то там собственной прихоти!". – Я в это не верю! Этого не может быть.

– Да бога ради, – скучно ответил тот. – Не может – так не может. Моё дело – предложить. Хозяин барин.

– Не, ну ты поставь себя на моё место…

– Знаешь, я был бы на 77 небе от счастья, если б ты уговорил меня, чтоб я уступил тебе своё место.

– А что так?

– А то, что "хорошо там, где нас нет".

– Что, тебе очень хреново живётся?

– Наверное, я не буду обсуждать с тобой хреновость всей своей жизни. Я тебе пообещал и золотые горы и твою Аллу и процветание в твоём творчестве и манду под хреном с маслом. Ты – делай выводы.

– Ну ты хотя бы возможность мне дай, убедиться в чём-либо.

– Это само собой! Возможность придёт немного позже. Возможно, сразу, как солнце исчезнет за горизонтом. Придут посредники с оформлением бумаг, либо… приду я сам. Что бы ты предпочёл выбрать? Посоветовал бы я выбрать тебе ребят с бумагами, но, поскольку в советах моих ты не нуждаешься, сам выбирай.

– Хорошо, тогда приходи, – рискнул сделать Юрий выбор. – Буду ждать.

– Я бы не желал тебе ждать, – проговорил голос, прежде чем повесить трубку. – Делай лучше ноги, Юра, пока не поздно. И это не шантаж, а всего лишь дерьмовая ситуация, в которую ты попал со своим чердаком; вернее, я в которую попал с твоим чердаком. – И раздались гудки.

Несколькими секундами позже, Юрий постарался набрать ещё раз эти шесть шестёрок, пока вокруг никого из ожидающих телефона не было, но сразу после первой шестёрки из трубки донеслось монотонное, автоматическое "неправильно набран номер. Неправильно набран номер…", женским голосом.

"Так, – задумался Юрий, – самый верный для меня сейчас выход, это позвонить в милицию… или сходить… А, может сразу "0-9" и о терроризме заявление сделать?…" Но, пока не наступил вечер, никуда звонить он не мог, потому что многие звонки сейчас "засекаются", а ложный вызов обойтись ему может дороже, чем встреча с этим сумасшедшим владельцем номера шести шестёрок. И потом, он включил в работу воображение: он звонит и сообщает, что тот писака, из-за которого он вчера вечером попал в неплохую передрягу, только что звонил ему и всячески угрожал, а ему отвечают, "ты с ума слетел, гражданин писатель, "Писака" находится за решёткой, и вряд ли там, где он находится, есть какой-нибудь телефон". А потом его – Юрия – опять начинают допрашивать, выбивая из него новые сведения. Так что сейчас с милицией лучше не связываться. Но и, сидя дома, ничем не занимаясь, дожидаться вечера, тоже не дело.

"А не позвонить ли мне Галине? – пришла вдруг Юрию в голову неожиданная идея. – Она единственная из всей "двенадцатки" девушка, с которой – если что – не будет никаких проблем: она и на "кнопку" в случае чего нажать успеет и свяжется с кем угодно, даже если ко мне в дом заберётся хоть сам Дьявол; а "связей" у неё хренова туча – больше чем звёзд на небе. Не пригласить ли мне эту девушку сегодня к себе домой до завтрашнего утра (по утрам эта девушка, как и все нормальные люди, спешит на работу)?" Но, опять-таки, не мог он так поступить, вспомнив о Алле; что именно в самый неподходящий момент среди ночи постучится к нему в окно Алла (если обращать внимание на то, что самое невозможное наступает именно в самые неожиданные моменты) и попросит у него приюта. Если звонки через шесть шестёрок принимать за чистое безумие, то Алла может постучать в его дверь в любой момент. А если эта Алла позвонит ему по телефону в присутствии Галины, то Галина наверняка постарается уговорить его первой снять трубку. И тогда не Аллы ни Галины у него может не быть.

"Боже мой, какие Аллы и Галины! – чуть не вскричал он вслух. – Совсем я забыл про незабвенную "четвёртую власть", власть силы прессы! Вот куда нужно было обратиться! Забыл он и про Каплева, главного редактора газеты "Восток", которую он – Юрий – спас однажды от смерти, когда у всей редколлегии и у всей газеты наступил творческий кризис… Тут-то и появился Юра Владиков (как он себя тогда называл), ранее нигде не печатавшийся молодой, талантливый писатель, и предложил им пару кучек рассказов. Так литературная газета города и восстановила себя, печатая Юрины произведения под разными псевдонимами; так Юра и побратался с Каплевым, и при возникновении каких-либо проблем запросто мог позвонить ему, и проблемы моментально переставали существовать. Крутоват был Каплев Олег Гогович. Но почему "был"? Наверняка он и сейчас есть, хоть Юра и не встречался с ним уже давно. Но позвонить он всё-таки попробовал. И сразу, как трубку подняли, Юра попросил пригласить к телефону господина Каплева.

– Каплев слушает, – раздалось через пару длительных секунд. Хриплый, немного гнусавый голос Олега Гоговича нельзя было спутать ни с чьим больше.

– Привет, Олег, – поздоровался с ним Юра, – это тебе Владик звонит.

– О, Юрчик! – обрадовался тот. – Как поживаешь, рассказывай!

– С плохого или с хорошего начинать? – полюбопытствовал у Каплева Юра.

– Что, проблема беспокоит? – прозвучал участливый ответ. – Рассказывай, не стесняйся. Чем смогу – помогу.

– Да псих ко мне сегодня какой-то звонит весь день, – начал Юра без обиняков. – Из дома меня выселить собирается, как он говорит.

– Да? – отвечал Каплев. – Ладно, я ребятам своим позвоню и присылаю к тебе телохранителей. Идёт?

– Да я и не знаю, – пожал Юра плечами. – Человек это какой-то странный. Мне кажется, он может уделать твоих телохранителей…

– Не уделает! – уверял его Каплев. – Сам увидишь. После захода солнца они подъедут. У них сила…

– Что ты сказал? – переспросил его Юра. – После зах… А раньше телохранители подъехать не смогут? Потому что парень этот обещал придти ко мне в гости после захода, но он может придти и раньше.

– Конечно, – соглашался с ним Каплев. – Я тебя понимаю. Но пойми и ты меня: они придут вместе с тем парнем. Понимаешь? И будут помогать ему, а не тебе. Ты тут не причём.

– Не понял, Олег, – произнёс Юра. – Что ты…

– Лучше уезжай, Владик, пока не поздно, – перебил его Каплев. – Пока труба ещё в состоянии удержать чердак на месте.

– Ты не Каплев? – спросил Юрий, хотя собирался задать совсем другой вопрос. – Ты…

– Возможно, и не Каплев, – отвечал голос Каплева, – а, возможно, и немножко больше и значительней чем Каплев. Покинь лучше, Юра, дом, пока солнце не подкатилось к горизонту.

– Я думаю, пока оно подкатится, – говорил Юрий, уже уверенный, что разговаривает не с Каплевым, – я успею кое-куда съездить.

– А ты уверен, что поездка для тебя станет удачной? – полюбопытствовал у него голос Каплева.

– А ты в этом неуверен? – отпарировал Юра.

– Я иду по минимуму, – объяснял голос. – Сначала угощаю тебя различными цветочками. После… я дам тебе попробовать ягоды… Но, я думаю, до этого дело не дойдёт. Я думаю, ты…

Он повесил трубку, не став выслушивать мысли этого голоса – копии голоса Каплева, который Юрий не с каким другим не спутал бы.

Юра прыгнул в "Хонду", придя домой, выгнал её из гаража и двинулся сквозь дворы и переулки, по направлению к главной магистрали. На дороге пробок не было и вообще машин этим днём было значительно меньше чем всегда.

Когда трассу начали сопровождать горы и кучи сопок и холмов, дорога стала извилистой и неровной. Но Юра в любом случае старался не нарушать ни единого правила, и это у него уже входило в привычку; может быть, срабатывал обыкновенный инстинкт самосохранения полезного обществу (как он сам считал) человека. Но, если бы Юрий мог кому-нибудь открыться, то он бы рассказал сперва о Боге; эта, его излюбленная фраза, "было бы Богу угодно…", стала для него как бы девизом, и этой фразой он мог бы объяснить любое счастливое (для него) совпадение, и иногда обходящие его стороной опасности, он мог бы отнести тоже к этой фразе.

Но ехал он не к Господу Богу и "девиз" свой пускать в ход, когда солнце исчезнет за горизонтом, он не собирался: шутки – шутками, а жизнь шутя не проживёшь.

Припаркованную к краю дороги патрульную машину Юрий заметил сразу, как завернул за угол одной крутой лесистой сопочки. Подле машины стоял автоинспектор, имеющий такой вид, словно собрался кого-то останавливать. А кроме Юриной "Хонды" на дороге больше никого не было. И тогда инспектор подал своим жезлом Юре знак остановиться.

Юра исполнил указание, притормозив у самого инспектора.

– Нарушил? – тут же поинтересовался Юра у гаишника.

– Да нет, ну что ты! – улыбнулся тот. – Просьба к тебе большая, приятель: подбрось лейтенанта, вам по пути. На следующей развилке он сойдёт.

Юра заметил в патрульной машине покуривающего "астру" сорокалетнего лейтенанта.

– Ладно, – добродушно пожал Юра плечами, смущённый таким неожиданным обращением, – подброшу, если так надо.

– Конечно надо! – открыл этот патрульный дверцу, вызволяя лейтенанта из своей машины. – Он заплатит даже.

Что это он такой счастливый, этот автоинспектор? – хотелось бы Юре знать. Но некогда было узнавать: лейтенант открыл дверцу Юриного кабриолета, со словами "благодарю вас, молодой человек", присаживаясь рядом с Юрой и трогаясь в путь, сразу как Юра выжал сцепление.

Ехал лейтенант милиции молча. А начал Юра разбираться в сути замысловатости ситуации сразу, как лейтенант перестал молчать:

– Назад повернуть не желаете, молодой человек? – спокойным голосом поинтересовался этот лейтенант, не прошло и десяти минут езды.

– Что вы сказали? – сделал Юра вид, что не расслышал.

– Просто Вам сегодня не нужна помощь, – сказал тот.

– Какая помощь? – спрашивал Юрий. – Вы о чём?

– Это не суть, – отвечал тот. – Просто разверните машину, едьте домой и дожидайтесь захода солнца.

Юра хотел уставиться на него как на шизофреника, но вспомнил, что во время езды нельзя отводить взгляд от дороги.

– Но лучше всего сейчас свернуть не направо, когда начнётся развилка, а налево. И уезжать – уезжать, куда глаза глядят.

– Вы, вообще, со мной разговариваете? – уточнил Юрий, чисто для себя, не наступило ли у этого странного лейтенанта милиции раздвоение личности.

– Вы ведь не сможете найти утерянное, – посмотрел на него лейтенант. – Нашли бы и не было проблем. А теперь, либо "сматывать удочки", либо терпеть. Но что тут ещё терпеть?! Скоро Вам предстоит встреча не из приятных: Вас начнёт ловить ваш дед. Так что лучше удирать прямо сейчас: по развилке – налево.

– А если я не поеду ни на какое "лево"?

– Тогда тебя следующий автоинспектор задержит. А он будет зол, учти.

– В каком смысле, зол? – не понял Юра.

– В том смысле, – отвечал лейтенант, – что заставит тебя ехать домой. Он на развилке стоит и регулирует движение: кому направо, а кому – налево. Так что лучше едь налево, чтоб не попасться в лапы этому ублюдку.

– А что там, на леве? – поинтересовался Юрий, остановив машину.

– Выйду-ка я, – произнёс лейтенант, открывая дверцу и выбираясь из машины. – А платить тебе не буду.

– Это почему не будешь? – тут же полюбопытствовал Юрий с театральной грозностью в голосе.

– Потому что тебе сейчас нужно подумать о чём-нибудь гораздо большем, – сказал лейтенант в том самом тоне, в котором несколько минут назад с ним разговаривал по телефону низкий мужской голос. – А деньги для тебя сейчас, это ГЛУПОСТЬ. Езжай дальше один, и, я тебя умоляю, сверни налево и этот идиот к тебе не прикопается. – С такими словами лейтенант милиции отошёл в сторону и присел на корточки.

Всё это выглядело настолько странным, что Юра уже собрался было разворачиваться и ехать домой, плюнув на всё на свете. Но… он решил принять слова лейтенанта за бред сумасшедшего, и ехать всё же направо, чтоб обеспечить себе сегодняшний вечер.

Но когда он выехал на обзорную сторону шоссе, с которой была видна и развилка, и… пара патрульных машин, оцепивших эту развилку.

Юра без промедления развернул "Хонду" и отправился назад, даже и не заметив как одна из патрульных машин второпях покинула развилку и юркнула вслед за Юриным кабриолетом. Заметил Юра эту машину ДПС только когда она поравнялась с ним.

– Домой собрался? – раздался вдруг насмешливый голос из мегафона на крыше.

– Ага, – этак самодовольно кивнул им в ответ Юра.

– Ну езжай-езжай, – ответил этот искажённый мегафоном голос. – Удачи тебе. Хотя, какая там удача!

Путь назад Юра проделал спокойный, ничем – никем не тревожимый. Его не остановил ни один автоинспектор. Гаишников на дороге было много, но все стояли и словно подмигивали ему, предлагая все "дорожные запретные плоды". Но не нарушать правила дорожного движения вошло в Юрину привычку, и он добрался домой почти как сыр в масле. Даже и не заметив, что солнце вот-вот начнёт готовиться к закату, Юра увалился в шезлонг и решил немного вздремнуть, как будто для него был ещё полдень или до сих пор никак не могло закончиться утро…

Юра и сам не заметил, как его дремота переросла в крепкий и прочный сон, позволив солнцу спуститься к горизонту и исчезнуть за ним. Тогда-то Юре и пришло время просыпаться.

"Что-то мне последнее время сны не снятся, – подумал Юрий, просыпаясь. – А ведь иногда нехреновенькие снились! По некоторым я даже несколько рассказов написал. – Он продрал глаза, даже не обратив внимание на то, что за окном начинало смеркаться, продолжал вспоминать. – Увидел, например, во сне большой красивый город; он как будто там, где я его увидел, всегда и находился: старее мира, старее проституции… (Располагался этот город на месте посёлка, в котором жила его вторая бабушка и где он проводил почти все каникулы). И на следующее утро написал о нём рассказ; о тех милых и добрых людях, что увидел во сне и о всём городе – городе-Боге – городе-любви. Только назвал я этот город очень странно… Но именно этот рассказ и спас единственную литературную газету нашего города ("Восток"), когда весь народ устал от всего – от всех этих ужасов, от чепухи всякой – и ненадолго задумался о Боге, о духовности. – Не о религии, а о вселенной, о любви (под тем, что подразумевает собой понятие этого слова) и о "приближённости к космосу". – Тут-то и появился мой город-Бог; город, олицетворяющий собой этот большой организм, в котором живём не только мы, люди, а живёт в котором ещё и такая важная часть как время…

Откуда-то с улицы донёсся очень отчётливый звук… Юра тут же выглянул в окно, но ничего существенного не увидел. Пустой двор, не спеша окутывающийся в сумерки, и высокая металлическая ограда, скрываться за которой от глаз хозяина этого дома может хоть целый танк. Но до того, что располагалось за оградой, Юре не было никакого дела; он думал о другом: "Интересно, как выглядит из себя этот тип, если он уже пришёл? – задумался Юра, тупо уставившись в окно. – Возможно, он метра под три будет; в руках его будет огромный топор мясника, которым он уже начнёт кромсать в щепки и пыль стены моего дома, поскольку двери я всегда за собой запираю. – Да, деревянные дедовы двери Юра давно поменял на металлические, укрепил стены дома, во все окна поставил металлические решётки, и даже в свой кабинет сдуру поставил металлическую дверь, за неимением деревянной. И теперь всегда, когда он машинально захлопывал её следом за собой, входя в свою рабочую комнату, дверь эта запиралась на автоматический замок. – А под рукой у меня ничего нет. – Внутренне он заставлял себя поверить, что никто к нему не пришёл – никакой "Писака"; но на самом деле считал он совсем по-другому…