Текст книги "Домашний арест (СИ)"

Автор книги: Оле Адлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава 24. Приговор

Алан

Я держал Кэсси в объятьях, слушая, как ее дыхание постепенно выравнивается, замедляется. Она уснула. Хорошо. Специально откладывал маленький праздник ее покорности, хотя это было совсем не просто. Я хотел вымотать Кэсси перед последним заседанием в суде. Не нужно ей сейчас думать о Кевине. Нужно выспаться, чтобы быть сильной. Черт, и мне тоже.

Моя. Вся моя. Моя красивая, милая, развратная Кэсси. Все ее уловки шиты белыми нитками, но она мнит себя такой хитрой. Я заулыбался, уткнувшись в ароматные шоколадные локоны. Мне даже ее шалости нравились. Кэсси стала такой близкой, такой родной за этот год.

Год! Я вздрогнул. Почти год. Вся эта судебная возня совершенно выбила меня из колеи. Я думал лишь о том, как прижать Форда к ногтю. Я копал на него информацию через все возможные каналы, часто задерживаясь в участке. Я готовил обвинительную речь и попутно разгребал рутинную отчетность. Вечером, приходя домой, я просто ел, мылся и валился в кровать, согретую теплом Кэсси.

Я совершенно не думал, как мне заставить ее остаться. Вообще. Хотя, может, это и была лучшая тактика. Я не давил, не задавал лишних вопросов, не заводил тяжелых разговоров. Ей сейчас и без меня хватало нервов. Я просто любил ее всеми известными мне способами, заставляя забываться в удовольствии, расслабляться, не думать, но… Но день, когда нужно будет принять окончательное решение, неумолимо приближался. Проблема не исчезнет, если о ней не говорить. Я должен найти слова. Должен обсудить это с ней. Чуть позже.

Посмотрим, что будет завтра. Ох, я гребаная Скарлетт О'Хара.

– Ммм… – протянула Кэсси во сне.

Я заулыбался, сжимая ее чуть крепче. Она причмокнула губками.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я так люблю тебя.

Мое сердце закрутило тройной тулуп где-то в районе горла. Я чуть не заорал:

«Повтори!!!». Тихо, Картер, тихо. Может, ей мама снится или… я не знаю, котятки.

– Алан… Мой Алан… – замурлыкала Кэсси мне в подмышку.

ЧТОБ-Я-СДОХ!

Тихо, Картер, тихо. Еще тише. Вот так. Все нормально. Нормально же. Все просто о-фи-ги-тель-но! Любит. Останется. Спи, чувак. Завтра тяжелый день. Все будет хорошо.

Утром, проснувшись, Кэсси, как ни странно, пребывала в отличном расположении духа. Обычно она бывала такой нервной. Учитывая, что сегодняшний день сулил нам весьма неприятную перспективу встречи с Кевином в суде, она была на удивление бодрой и веселой. Разбудила меня поцелуем, накормила завтраком. Я напросился, и мы вместе приняли душ. Ну… чтобы время сэкономить – одна ванная. Слушание было назначено на три. Мы выехали в одиннадцать, и я опять не заметил ни капли беспокойства или волнения на ее лице.

– Нервничаешь? – спросил я осторожно.

– А ты хочешь, чтобы я нервничала? – приподняла она бровь. – Ваше желание – и я повинуюсь.

Я прыснул.

– Прекращай, Форман. Мое желание – и мы опоздаем, – рыкнул я на нее игриво.

– А и пошли они все. Сворачивай в лесок.

Я засмеялся уже в полный голос. Мы доехали до здания суда, и только у дверей Кэсси тихо сказала:

– Наконец-то все закончится.

Я кивнул, ободряюще потеребив ее за плечо.

* * *

– Иск удовлетворить частично. Взыскать с подсудимого Кевина Аарона Форда в пользу Эмбер Коннели сумму в размере причиненного им ущерба, в том числе сумму расходов на реконструкцию и восстановление магазина и убытков, связанных с приостановлением операций и неполучением прибыли. Запретить Кевину Аарону Форду приближаться к Кассандре Элизабет Форман ближе, чем на пятьсот метров. В случае нарушения данного решения суда подсудимый будет немедленно взят под стражу для дальнейшего выяснения обстоятельств. В связи с отсутствием достаточных доказательств в деле о покушении Кевина Аарона Форда на жизнь Кассандры Элизабет Форман суд оставляет это обвинение без удовлетворения. Кроме того, суд настоятельно рекомендует подсудимому Кевину Айрону Форду пройти курс лечения в наркологической клинике. Решение суда может быть обжаловано в установленном законом штата Орегон порядке.

Я уже не слушал дальше. Все это гребаные формальности. Я так и знал. Но все равно надеялся, что Форда засадят хотя бы на год. Нет. Дерьмо… Я боялся взглянуть на Кэсси. Я знал, что ее утреннее приподнятое настроение как ветром сдуло.

Форд встал и в сопровождении адвоката направился к выходу. Я тоже поднялся

– придержал для Кэсси стул и… Мне пришлось схватить ее за локоть, чтобы не дать упасть.

– Хей, я держу тебя. Ты как?

Наши глаза встретились. Дерьмо! Я ожидал, что это будет непросто для нее, но так… Кэсси смотрела на меня затравленным взглядом. Ее локоть дрожал в моей руке. Все вернулось. Ее страх, ее боль, ее неуверенность. Мы стояли посреди пустого зала и смотрели друг на друга.

– Все будет хорошо, – сказал я тупо.

Она кивнула – просто потому, что должна была как-то отреагировать. Нет, она не согласна. Для нее все плохо.

– Поехали до-домой, – она споткнулась на слове, но вроде бы быстро взяла себя в руки.

Мы покинули зал суда и направились к машине.

Она молчала всю дорогу. Я сто раз собирался заговорить, но захлопывал рот прежде, чем что-то сказать. На полпути я бросил эти потуги и решил сначала подумать. Она боится – это факт. Боится, что всплывет запись. Но это я сегодня улажу. Боится Кевина. И с этим я справлюсь, если она останется в Сэнди. Черт, она должна остаться. «Ты не любил Натали. Мама не любила отца.

Привязанность, уважение, привычка – все отходит на второй план перед желанием быть счастливым», – вспомнил я ее слова, сказанные на поляне… сто лет назад.

Я люблю Кэсси. Кэсси любит меня. Так почему бы всем ее страхам не уйти на задний план? Она же хочет быть счастливой. Я же делаю ее такой? Да. Рядом со мной она не боится. Мы не говорили о чувствах из-за всей этой истории, но… Но, кажется, пришло время. Время… так мало времени. Ей нужно несколько дней, чтобы все переварить. Она любит. Она не уедет. Не уедет… Не уедет! Этого просто не может случиться.

Я припарковался у коттеджа. Кэсси задумчиво таращилась в окно и чуть не вывалилась из машины, когда я открыл ее дверцу.

– Ох, спасибо, – пискнула она, когда я подхватил ее.

Вошла в дом, включила чайник, закурила. Все молча.

– Поговори со мной, – попросил я, присаживаясь рядом.

– Он обнародует запись, – прошептала Кэсси.

– Нет, – я вытащил из портфеля конверт с диском, который всегда носил с собой.

– Что это?

– Последняя копия, – пояснил я.

– Ты смотрел? – взвизгнула она.

– Полагаешь, я должен был?

– Откуда, Алан?.. А это что?! – она вытащила фото отделанного Люка.

– Поверь, детка, это последняя копия. Тебе нечего бояться. И говнюк получил по заслугам.

– Ты хоть иногда думаешь своей преумной башкой?! – заорала на меня.

Кэсси вскочила со стула, зачиркала зажигалкой, поджигая фото. Я встал и открыл окно.

– Картер, ты таскаешь это дерьмо с собой в портфеле? Зачем? А если бы кто-нибудь увидел? Как ты вообще додумался до такого? Почему ты думаешь, что это единственная копия? А если бы Люк заявил на тебя?! – она металась по кухне и кричала, периодически тыча пальцем мне в грудь.

– Сядь, успокойся.

– Черта с два я успокоюсь!

– Кэсси, пожалуйста, сядь.

Она послушалась, села и яростно уставилась на меня.

– Послушай. Моя преумная башка всегда думает. Если ты полагаешь, что я мог оставить, как есть все то дерьмо, то прости. Но я не мог. Люк ни на кого не заявит, потому что побитый исколотый мудак – это просто смешно. Он хоть и конченый дегенерат, но к копам не сунется. Да и, к сожалению, это не я его так…

Хотя очень бы хотелось.

– Картер, ты больной, – она закатила глаза. – Ладно… А диск? Откуда?

– Неважно.

– Почему ты думаешь, что это последняя копия?

– Я не думаю, детка, я знаю. Определенные люди делают определенное дело, и делают его на все сто процентов. Или не делают вообще. Просто поверь.

Мы снова играли в гляделки. Огонек в ее глазах постепенно затухал, уступая место полной растерянности. Кэсси схватила со стола диск, переломила его пополам, уронила голову на руки, пробормотав вроде:

– Значит, придет…

– Эй, – я пересадил ее к себе на колени, крепко обнял. – Он не посмеет. Я с тобой, малыш. Не надо бояться.

Я почувствовал, что моя рубашка намокла. Кэсси тихо плакала. Она не рыдала, не всхлипывала. Просто не могла остановить слезы. Мне это не понравилось. Не то чтобы я получал удовольствие от ее истерик, но это было хотя бы объяснимо.

Она всегда одинаково выплескивала эмоции, когда они раздирали ее душу. А это… Может, следствие психотерапии? Нет, определенно что-то не то.

Мы просидели так с полчаса. Я гладил ее волосы, целовал мокрые щеки, пытаясь заглянуть в заплаканные глаза. Но она все время опускала взгляд. И это мне не нравилось еще больше. Наконец, Кэсси встала, полезла в шкафчик, достала аптечку. Я проводил глазами две таблетки успокоительного, которые покупал для нее еще мой отец.

– Может, не стоит? – аккуратно предположил я, но она уже запивала их водой.

– Мне нужно, – проговорила Кэсси, все еще пряча глаза. – Я поеду завтра к Кармен.

– Я отвезу тебя.

– Нет. Сама. Мне нужно… привыкать… отвыкать. Я пойду спать.

Она даже не дождалась моего ответа. Я остался сидеть на кухне один, чувствуя, что между нами пролегла пропасть.

Следующие две недели я тихо сходил с ума. Кэсси была такой подавленной.

Она стала выходить из дома. Одна. Наотрез отказалась от охраны, уверяя, что ребята не могут вечно стоять часовыми у ее порога. Она несколько раз покидала комнату, чтобы ответить на звонок, когда я был рядом. Мне это не нравилось. Ни черта. Ни разу. А еще… Она занималась со мной любовью так… отчаянно, так пылко. Без выкрутасов. Без игр. Просто каждое ее движение, объятье, поцелуй отдавали горечью. Она прощалась со мной. Я знал это почти наверняка.

Я пытался заставить себя начать разговор, но не решался. Я просто не знал, как начать.

Кэсси, ты же не собираешься от меня уехать?

Эй, я слышал, ты сказала ео сне, что любишь меня! Это хорошо, потому что я – тоже.

Бред.

Она должна сказать сама. В сознании. Мне в глаза. А еще – я должен. А я трус.

Я паршивый трус. Я боюсь, что все уже не так, как раньше. Что, если она любила меня только во сне?

Хватит, Картер. Будь мужиком. Сделай это. Сегодня! Мы познакомились сегодня.

Год назад. Год назад я врезал дверью по самой очаровательной попке в мире.

Мы встретились по воле случая. Только мы сами можем решать, быть ли нам вместе. Быть!

Пребывая в томительном волнении, я дернул дверную ручку. Чтоб меня! Все слова, что я готовил, все чувства, что так старательно культивировал, все надежды, что лелеял, можно было смело смывать в унитаз. Гостиная была заставлена коробками. Кэсси собирала вещи.

Кэсси

– Да, миссис Колинз. Да, я согласна. Уже ищу квартиру. Через две недели смогу приступить.

Я выслушала вежливые ответы кадровика и повесила трубку, коротко попрощавшись. Вот и все. Я сделала это. Я сознательно решила оставить того, кого люблю больше жизни. Того, кто заботился обо мне. Того, кто мстил за меня.

Того, кто защищал в суде мои интересы. Того, кто каждую ночь заставлял меня передумать.

Я присела на диван, подтянула колени, уткнулась в них лбом. Липкий страх опять перемешался с болью и рвал мою душу на части. Я крепко зажмурилась, чтобы прогнать воспоминания.

Его взгляд. Кевин посмотрел на меня после оглашения вердикта мельком. Но клянусь, его выцветшие от наркоты глаза налились кровавым оттенком ярости, и… он подмигнул мне.

Я думала, что выкинет запись на ютуб. Или наскринит фотографий, разослав их всем, кому только можно. Или… я не знала, что, но вполне была готова ко всему.

Пока Алан не показал мне диск и фото Люка.

О чем он думал? Обо мне. Я должна была ожидать чего-то подобного от этого чертова правильного копа. Курить шмаль с Джин он может, а вот оставить ублюдков безнаказанными – нет. Я верила, что это последняя копия. Картер не бросал слов на ветер. Но теперь я боялась заново. Не унижения. Я снова боялась Кевина. Так же, как Алан был уверен в том, что копия последняя, я была уверена, что Кевин найдет меня. Он найдет меня в Сэнди.

Я дала себе две недели. Судебная тяжба, ребята, которых я развлекала и кормила, Алан, который сводил меня с ума каждую ночь. Все это не оставляло времени на размышления. А когда оно было, я окуналась в панический страх.

Теперь настал час подумать. Что мне делать? Уехать – была первая мысль.

Алан! – вторая. Как я буду без него? Я люблю его. Так сильно. А он? Не знаю.

Я чувствую себя рядом с ним такой счастливой, такой защищенной. С ним я могла позволить себе быть маленькой девочкой. Могла доверять, могла уступать. Словно все, что было заперто внутри меня, вдруг хлынуло наружу, сметая барьеры. Я сама себя заключила под домашний арест. Морально – десять лет назад, запретив себе быть слабой. Физически – последний год, обрекая себя на жизнь в ненавистном городке, дабы вернуть отцовский дом. И что теперь? Я словно раздваивалась. Моя суть, истинная суть, желала остаться здесь. Но умом понимала, что нужно надеть былую маску и вернуться в ЛА.

Не вариант, ходить за Аланом хвостом круглые сутки. Я ненавидела себя за это в те десять дней после пожара. Я должна научиться контролировать свой страх.

Должна уехать. Должна быть сильной. Мне нужно снова стать прежней. Очень нужно.

Все это я вывалила Кармен. Нет, не сразу. Я ездила к ней четыре раза. Мы долго докапывались до сути. Я рассказала ей все. Кевин. Люк. Пол. Папа. Завещание.

Алан. Магазин Эмбер. Пожар. Суд. И снова Алан. Надо сказать, что доктор Торес больше слушала меня, лишь иногда задавая вопросы. Я и не поняла, как приняла это решение. Сама. Сидя у нее в кабинете. Я должна вернуться в ЛА.

Спросите меня, с чего я это решила? Не отвечу. Я слишком много надумала за эти две недели. Осталось только одно – уехать.

И Хайди. Мне позвонила Хайди Колинз. Чертов знак. Она предложила мне должность. Подумать только, видимо, я действительно хороший специалист, раз они откопали мое резюме через год. Я вернусь в Лос-Анджелес, буду работать, тусоваться, тратить кучу денег на шмотки. Все, как раньше. И без Алана.

А если мне и там будет страшно?

Я сжала зубы и соскребла себя с дивана. Коробки. Мои коробки. Нужно собирать вещи. Занять себя. Не думать. Все будет нормально. Надо сказать ему сегодня.

Он взбесится, уверена. Я все это творила у него за спиной. Как бы он ко мне ни относился, а вранье всегда его бесило.

Я паковала свой нехитрый скарб, когда услышала, как распахнулась входная дверь. «Дорогая, я дома», – отдалось у меня в ушах, но это был лишь плод больного воображения. Эхо отвергаемого мной счастья. Алан стоял в прихожей, молча изучал уставленную коробками гостиную.

– Что ты делаешь? – проговорил он бесцветным голосом.

– Собираю вещи, – как будто не видно.

– Ммм…

– Я уезжаю.

– Ммм…

– Мне предложили работу.

– Ммм…

– И квартиру, кажется, нашла. Правда, с соседкой.

– Ммм…

– Прекрати, пожалуйста, – я повысила голос, не в силах больше слышать его издевательское мычание.

– Работа, квартира, усиленная терапия. Ты этим занималась последние две недели? – заговорил он наконец. Лучше бы уж мычал.

– Ммм… – ну а что я еще могу сказать?

– Как мило, малыш, – он злится.

– Ммм…

– Надеюсь, соседка будет приличной, а работа приятной.

– Ммм… – верните мне речь!

– Исчерпывающе, – Алан развернулся и пошел к двери.

– Подожди, – я обрела голос и рванула за ним. – Не уходи.

– Что? Помочь упаковать твои вещи? Ненавижу это дерьмо. Мне еще свои собирать, – ледяной тон.

– Пойми, я должна уехать, – протянула я, страстно желая, но не смея дотронуться до него.

– Не понимаю, – отрезал он. – Ты вообще собиралась мне сказать?

– Да. Сегодня.

– Мило. Я ждал ужин, вино и праздник, а пришел к коробкам. Отлично, Форман! Ты просто жуть как меня порадовала.

Ужин, вино и праздник? Дата? Наша дата? Меня озарило. Дерьмо! Год. Я забыла. А он – нет. Боже. Я такая идиотка.

– Прости меня, – слезы подкатили к глазам.

Отчаянье… тупое отчаянье. Я так хотела сделать все достойно. Поговорить, объяснить. Попытаться сохранить хоть часть того тепла, что было между нами.

Но я же Кэсси Форман. Я мастер все испортить.

– Прости меня, прости меня, прости меня, – я опустилась на диван, заревела.

Впервые за все это время Алан не обнял меня, не попытался утешить. Он просто стоял и смотрел на меня сверху вниз. Молча ждал, пока я успокоюсь.

– Почему, Кэсси? – услышала я его голос.

В нем было столько горечи и обиды. Я подняла голову и увидела то же самое в его глазах. Я не знала, что он может быть таким… уязвимым. Тот, кто был мне опорой все это время, казалось, сам сейчас упадет.

– Я не могу жить здесь. Просто не могу.

– Он не посмеет к тебе приблизиться. Я буду рядом. Всегда.

– Это невозможно.

– Ты сама себе врешь.

– Что?

– Это не из-за Кевина. Ты просто не хочешь жить в Сэнди. В этой деревне. В этой клоаке, так? – жестко проговорил он. – Тебе нужен гламурный ЛА с крутой работой, вечеринками и загорелыми мужиками. Так ведь, Форман?

Я задохнулась от подобной ахинеи. А он продолжал:

– Прекрати все перекладывать на гребаного Форда и свои страхи. Ты просто хочешь свалить отсюда. Работка подвернулась, ага? Наводила мосты, ммм?

Почему не сказать мне об этом сразу? Какого хрена ты позволяла мне приходить сюда, говорить с тобой, трахать тебя, зная, что все это кончится через две недели, и ты уедешь? Скучно, да? Прости, я забыл. Я же здесь у тебя единственное развлечение.

– Кажется, ты не особо переживал по этому поводу? – я закипела тоже, слезы высохли сами собой. – Не надо тут корчить из себя оскорбленную добродетель, Алан. Хотя что это я? Приперлась, развратила ломающегося шефа, надругалась, можно сказать, над святыней всея Сэнди. Сука я.

– Заметь, не я это сказал.

– Ох… – только и выдохнула я.

– Если ты так боишься Форда, Кэсси, почему уезжаешь? А? Ты не допускаешь мысли, что здесь ты в безопасности? Черт, даже если ты не хочешь меня, неужели так трудно понять, что я не дам тебя в обиду? Я буду рядом.

– Рядом? – меня перекосило и понесло. – А где ты был. Алан, когда он пришел в магазин? Где ты был, когда он бил меня об пол? Где. Картер? Дай мне гарантии, что в следующий раз ты успеешь вовремя. Что пожарные или скорая успеют.

Молчишь?

Он действительно молчал, таращась в пол. терзая свои волосы.

– Вот значит как… Значит, это я виноват… сам… – проговорил он.

– Никто не виноват. Он знает, где меня искать. Я не могу просто сидеть и ждать.

Он придет. Я знаю.

И опять молчание. Тугая, жуткая, удушающая тишина.

– Когда ты уезжаешь? – Алан сдался.

– В следующую пятницу.

– Я приду за вещами в субботу. Оставлю ключи.

Он смотрел на меня. Долго. Странно. Словно пытался запомнить.

Я поднялась с дивана, желая хотя бы обнять. Алан отшатнулся.

– Удачи тебе, – бросил он, пересек гостиную.

Ушел. Даже дверью не хлопнул. У меня подогнулись колени. Я кулем повалилась на пол, зарыдала. Удача определенно мне понадобится.

Алан

Что я мог сделать? Я тупо забухал. Сначала у Бена. Потом достали нотации от него и Пола, и я перекочевал домой. Домой… Где мой дом? Рядом с ней. Там, где мое сердце. Она даже не звала меня с собой. Просто – я уезжаю. Она знала, что я люблю Сэнди. Сэнди, который она ненавидела. Она знала, что я не выношу сити. Поэтому собралась туда одна. Без меня. Жизнь – говно.

Утро – похмелье – рутина – башка трещит – вечер – бутылка – бессонная ночь – отключка на несколько часов – утро – похмелье. Через неделю запоя Рай и Мэт подловили в уборной участка. Эти скоты нагнули меня над умывальником и поливали ледяной водой. Я орал, что уволю обоих. Потом, что найду, убью и закопаю. Они только посмеивались и кряхтели, удерживая мою голову под краном.

Потом был идиотский разговор. С волос капало. Они отчитывали меня, как ребенка. МЕНЯ! Но я заслужил, конечно. Вел себя, как дурак, топя проблемы во всем, что горит. Они пообещали, что в следующий раз отделают меня как следует, если не верну мозги из жопы в голову. Я рычал, но соглашался. Козлы, конечно, но они правы.

Неделя пьяного бессонного угара сменилась неделей бессонных размышлений.

Я сломал голову, пытаясь придумать, как заставить Кэсси остаться. Я всего лишь тупой коп. Ничего. Ни одной идеи. Ни одной мысли. Тупое отчаяние.

Пятница. Я торчал в офисе до вечера, пытаясь сосредоточиться на отчете и выкинуть из головы образ Кэсси, садящейся в машину. Как будто мне было этих картинок бессонной ночью.

– Ты не заработался? – Мэт нарисовался в дверях моего кабинета.

– Башка не варит, – буркнул я, сдавив пальцами переносицу. – Дежуришь сегодня?

– Угу. Райан и Джин только что помогли Кэсси сложить вещи в машину, – заявил он словно между прочим.

– Ну, значит, она не надорвалась, – ядовито выдавил я.

– Картер, прекращай. Останови ее. Сделай уже что-нибудь.

– Что? Что мне сделать? Я понятия не имею, а то уже бы делал.

– Езжай к ней! Не тупи, мужик. Ради бога, на тебя смотреть больно, – проговорил он.

Я прикрыл глаза, готовя оправдания своему бездействию. Но… он прав. Мэт охренительно прав. Если я сейчас не подниму свой зад, она уедет. Она и так уедет – она решила. Упертая. Прямо как я. Но я должен хотя бы попытаться. И плевать на результат. Никогда не прощу себе, если буду тупо сидеть и убиваться.

Вскочив с кресла, я быстро закрыл все файлы, схватил куртку и понесся к машине. Подумаю по дороге.

– Аллилуйя! – процедил Мэтью мне в спину.

Я не ответил. Смысл? Время дорого.

Я так ничего и не придумал. Просто долетел до ее дома за три минуты и позвонил, не решаясь открыть своим ключом. Дверь распахнулась. Боже.

Опухшие глаза, глубокие синяки под ними, бледная… слишком бледная. Не один я дурел эти две недели.

Кэсси смотрела на меня, не мигая. Я сгреб ее в объятья, захлопнул дверь ногой.

Наши губы слились в жадном поцелуе. Я просто смял, сокрушил ее рот.

Я не знаю, что сказать, малыш. Я лучше покажу. А то опять наговорю кучу глупостей и гадостей, в которые сам не верю.

Я подхватил ее под попу и понес в спальню. Кэсси стаскивала с меня куртку, расстегивала рубашку, не прекращая отчаянно целовать.

– Маленькая моя… красивая моя… – бормотал я, прижимаясь губами к ее щекам, впитывая ее запах, ее суть.

Кэсси захныкала, крепче прижимаясь ко мне, сильнее стискивая в кулаках мои волосы. Я не заметил, как мы оба оказались голыми в кровати. Я сжимал ее так крепко, словно старался впитать в себя. Всю без остатка. Она часть меня.

Лучшая часть. Главная часть. Она уедет – и я перестану существовать.

– Не бросай меня, малыш, – прохрипел. – Я люблю тебя.

Я толкнулся в нее одним резким глубоким движением, услышав в ответ отчаянное:

– Нет!

Замерев, я уставился в любимые глаза. Слезы заструились по ее щекам. Кэсси зажмурилась, замотала головой.

– Я так люблю тебя. Я не смогу без тебя. Не уезжай, Кэсси, не оставляй меня, – повторял я снова и снова, стирая губами соленые ручейки, яростно двигаясь внутри нее.

– Нет, нет, нет. Замолчи. Не говори… Пожалуйста, не надо… – рыдала она, сжимая меня так крепко – до боли.

– Я не могу… не хочу… Люблю тебя… останься… со мной… Прошу тебя, – я не мог остановиться.

Кэсси яростно прикусила мою губу, толкнула свой язык мне в рот, заставляя заткнуться. Я растворился в отчаянно-соленом поцелуе, чувствуя, как она сильнее стала двигаться мне навстречу.

Я запустил руку в ее волосы, прижимая к себе крепче. Моя-моя-моя. Останься-останься-останься. Люблю-люблю-люблю.

Меня затопило горячей лавой ощущений. Рычание, стон, крик слились в единый грудной гул, когда она затряслась в моих руках, рыдая в голос. Кончая, я пронзил ее последний раз и повалился на кровать.

Кэсси прижалась ко мне, притихла. Я лишь на секунду прикрыл глаза. Меня настигла усталость. Сознание отключилось. Я провалился в тревожное забытье.