Текст книги "Берег Проклятых"

Автор книги: Олаф Локнит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава четвертая

Прошло три дня. После нежданного визита гонца императора Готобы, заскочившего в монастырь Дарумы с указом паганского владыки, время замедлило свой ход. По крайней мере, для Конана.

Разуверясь в способности Нефритового Императора вернуть его вместе с Мораддином в Туран (и это даже после уплаты Спящему Божеству тридцати трех империалов Илдиза!), варвар места себе не находил. Ясухиро, лично говоривший с посланцем Готобы у врат обители, разъяснил: шейрам объявлен потому, что злокозненные заговорщики из дома Тайса покусились не только на жизнь императора и нэйу-буджана Сутари, но и на сокровища семьи повелителя государства Паган. Однако умалчивалось о том, что драгоценные вещи похищены…

Хотя называть меч, яшму и зеркало, увезенные Томэо и ее погибшим женихом из Западной Столицы, всего лишь ценным имуществом семьи Барата было глупо – в Пагане мог править любой клан, но три реликвии, оставленные еще легендарным Нефритовым Императором для своих потомков, всегда переходили от одного владыки к другому, из какой бы семьи ни происходил предшественник или наследник. Меч, яшма и зеркало в серебряной оправе принадлежали не семье императора, а всему Патану. Единственно истинным наследником великого бога Зрящего Сны признавался лишь тот, кто владел волшебными атрибутами власти.

Томэо была права, утверждая, что сейчас законной повелительницей страны является именно она. Как и предполагал варвар, чудесные вещи лежали в седельных сумах бывшей невесты Кисо, императора, правившего всего четыре дня. Томэо показала знаки власти старому Ясухиро, а так как девушка была из семьи, ранее правившей Патаном, настоятель немедленно признал гостью монастыря владычицей маленькой империи и объявил всем братьям, что имя Томэо ныне должно звучать во всех молитвах верховному богу, как имя новой императрицы…

Беда заключалась в том, что Томэо, с точки зрения подданных Паганской короны, несомненно, была владычицей страны, но не располагала верной армией или могущественной семьей, и ей не подчинялась государственная стража. Томэо могла сколько угодно называть себя императрицей, но реальные бразды власти в Патане держал дряхлый Готоба, а вернее, его родственник и верный слуга Сутари. Оба они сейчас находились в отбитой у мятежников Западной Столице. И очень хотели вернуть символы владычества обратно, желательно вместе с головой невесты Кисо из дома Мориту.

Три восхода, миновавшие после визита гонца Сутари, разносившего вести о победе законных правителей над бунтовщиками, тяжело дались Конану, Мораддину и их царственной подружке. Вечером второго дня в монастырь нагрянул отряд стражи, настолько неожиданно, что Ясухиро едва успел спрятать свою любимицу Томэо и ее друзей в потайной комнате позади покоев братии. Десятник, командовавший патрулем, разумеется, проявлял уважение к главе обители, ибо знал: любой конфликт с монахами Дарумы чреват крупными неприятностями. Благочестивые служители бога, дающего безоружному силы противостоять злодеям с мечами, могли, не особо утруждаясь, перебить отряд полностью или бросить стражников в таинственные подземелья храмов, о которых ходили самые невероятные слухи.

Командир спросил у Ясухиро, не видел ли он женщину, носящую имя Томэо Йосинаки Тайса, и сопровождавших ее иноземцев крайне подозрительного вида. Сразу подтвердились опасения Конана: Мораддин в схватке с убийцами Кисо на лесной прогалине у тракта, ведущего к главному городу Империи, пощадил одного из них – не убил, а всего лишь оглушил. Придя в себя, стражник все рассказал отряду, посланному Сутари на помощь душегубам.

– Дубина! – заорал на Мораддина варвар, выслушав рассказ настоятеля. Заглянувший в Цзи Дарума патруль к тому времени уехал оповещать окрестные деревни.– Что за дурацкая привычка – щадить врагов?! Именно из-за тебя они теперь ищут не только Томэо, но и нас! Сколько можно вдалбливать в твою тупую гномью голову – каждый, кто с оружием встал на нашем пути, должен умереть! Посмотри, что получилось, любитель белых мышей! Едва мы очутились в совершенно чужой стране, тут же ввязались в историю почище султанапурской!

Ругался Конан по-турански, а посему, кроме Мораддина и Ясухиро, его никто не понимал. Может быть, оно было и к лучшему. Мораддин краснел, бледнел, грыз ногти, однако помалкивал, дожидаясь, пока Конан отведет душу. Сын гнома, перенявший понятия чести у народа своего отца и кхитайских мастеров боевых искусств, остался при своем убеждении: нельзя убивать противника, если он слабее тебя и ты можешь победить без кровопролития. Отступать от старых принципов Мораддин не собирался. И плевать, что наговорит безмозглый варвар…

– Я полагаю,– невозмутимо начал он, едва Конан выдохся и перестал кричать,– мы уже ничего не в силах исправить…

– Конечно! – рявкнул киммериец.– Теперь по всему этому захудалому королевству идет охота на двоих болванов, оставляющих после себя следы в виде живых врагов! Ты во всем виноват! Что теперь делать? Бежать в Кхитай? А любой стражник знает, что нужно ловить длинного, черноволосого, белокожего человека из полуночной страны и бородатого недомерка, прекрасно владеющего мечом!

– В Пагане растет одна травка,– подал голос Ясухиро, с интересом внимавший перепалке двух иноземных приятелей. – Она красит волосы в рыжий цвет… Тебя можно перекрасить.

– Великий Кром и все боги! – взревел Конан.– Почтенный настоятель, ты хочешь сделать меня рыжим, как провонявший сыром асгардец? Да лучше броситься на собственный меч!

Пока киммериец крыл на все корки гнусных рыжих асгардцев, Мораддин соображал, что делать дальше. Безусловно, для варвара перемещение за тысячи лиг от знакомого Турана не прошло даром – Конан, и без того вспыльчивый, стал просто невыносим. А когда они случайно вмешались в интересы могущественных кланов этой маленькой страны и приняли сторону разбитых бунтовщиков, Конан совсем вышел из себя. Трудно, конечно, смириться с тем, что тебя постоянно преследуют неудачи, но разве стоит из-за подобной ерунды так вопить?

Мораддин снова дал киммерийцу накричаться и, взяв его за запястье, промолвил:

– Друг мой варвар, все будет хорошо. Выберемся мы отсюда…

– Как же! – рыкнул Конан.– Куда? В Кхитай? Инициативу неожиданно перехватил Ясухиро. Пожилой настоятель понял, что дело близится к драке и что Конана с Мораддином необходимо успокоить. Старик предложил такой выход:

– Уважаемые, не нужно ссориться. Вы и Томэо можете жить в доме Цзи Дарума сколько захотите. Надеюсь, именно здесь вас никто не станет искать. А когда бдительность нынешних властителей Патана притупится, вы уедете на закат, в Кхитай. Оттуда доберетесь до Турана…

– Через год, по меньшей мере,– устало вздохнул Конан.– Больше всего жалко наших лошадей, они остались в храме Пронзающих Время и подохнут от бескормицы.

– Наконец-то он подумал о ком-то, кроме себя,– ядовито проворчал Мораддин и повернулся к настоятелю Ясухиро: – Мы благодарим тебя за гостеприимство, почтенный. Но что будет, если стража императора узнает, где мы скрываемся? Насколько я понимаю, вашему Сутари нужны не мы с Конаном и даже не Томэо, а символы власти?

– Верно,– кивнул Ясухиро.– Самое забавное в том, что Томэо, дочь Асаки Тайса, сегодня единственная настоящая владычица Патана. Императрица без империи…

– Здорово,– язвительно хмыкнул варвар.– А если я заберу эти дурацкие безделушки и объявлю их своими, значит, не кто иной, как Конан из Киммерии, станет новым императором вашей страны?

Ясухиро осуждающе воззрился на Конана и ответил, старательно выговаривая туранские слова:

– Наследником Нефритового Императора может называться только человек, происходящий из семей Тайса, Мориту или Барата. Насколько я знаю, ты, чужестранец, не связан родством ни с одним из этих кланов.

– Ну-у…– осклабился Конан.– Все еще впереди. Томэо очень хороша собой…

– Идите отдыхать,– решительно махнул рукой Ясухиро.– Если произойдет что-нибудь неожиданное, я вас извещу. Почтенный Конан и ты, Мораддин, ученик Юн-Гвана, я вас больше не задерживаю.

Варвар и его друг вышли из комнаты настоятеля, оставив Ясухиро наедине с несколькими присутствовавшими при разговоре помощниками, и выбрались во двор обители. Погода, как и все последние дни, стояла прекрасная, полуденная жара сменилась предзакатной прохладой, а со стороны гор налетал свежий ветер, свободно проникая через ограду обители Дарумы.

– Зря ты так с Ясухиро,– упрекнул Мораддин.– Томэо старику как родная дочь. В странах восхода не понимают варварских шуточек…

– Брось! – Конан тихо рассмеялся.– Ты сейчас куда пойдешь?

– В сад монастыря, погуляю,– ответил Мораддин.– А что?

– Да так…– Варвар улыбнулся еще шире и указал взглядом на дом братьев, где Ясухиро поместил гостей.– Иди, гуляй. А меня ждет Томэо – хочет услышать новый рассказ о чудесах Аквилонии и странах, покрытых вечными снегами.

– Ну-ну. Только постарайтесь вести свои… беседы потише. Братья, посвятив себя Нефритовому Императору и Даруме, дали обет целомудрия.

Мораддин повернулся на каблуках и быстро пошел к дальней стене обители, где монахи заботливо взрастили на каменистой почве садик.

* * *

– Говоришь, в твоей стране люди не принимают Предназначения? – Томэо тяжело дышала Конану в грудь, прижатая к ней сильными руками. Мозолистые ладони варвара, обычно грубые, сейчас будто превратились в две нежные губки; они скользили от лопаток к ягодицам, захватывая край груди и верхнюю часть бедра.– Мое Предназначение не исполнилось, потому Томэо Тайса свободна…

– Я люблю свободных женщин,– шепнул Конан, чьи руки вдруг позволили себе больше, чем паганская красавица.

Пальцы киммерийца незаметно развязали пояс ее кафтана, отбросили полу вишневого одеяния, проникли к прохладной коже, а девушка, плохо осознавая, что делает, осторожно расстегивала пояс варвара, путаясь в ременных дырочках. Спустя миг проклепанный ремень с висящим на нем простеньким кинжалом в темных ножнах бесшумно упал на плетеную циновку, и тонкая ладонь Томэо, оттянув мягкий ремешок кожаных штанов северянина, прокралась к тому, что туранские поэты именуют «долиной любви», и осторожно коснулась чего-то, знакомого лишь по рассказам замужних подруг и обучавших ее искусству наслаждения нянюшек.

Мгновенно вспыхнувший внутренний огонь ожег все тело Конана, сосредоточившись ниже живота, и тотчас одежды непризнанной владычицы Пагана, почти невидимые в полумраке, с легким шуршанием сползли с ее плеч, а сама Томэо с едва слышным вздохом опустилась на устланное шелковыми покрывалами ложе, ощущая, как возле ее лона все растет сила, способная, казалось, растворить в себе не только тело старшей дочери Асаки Тайса, но и ее душу. Нежные пальцы гостя из далекой закатной страны двигались где-то внизу, освобождая путь для потаенного достоинства воина меж бедрами Томэо, наконец, она почувствовала невероятную, невиданную доселе сладость, проникающую в глубь тела, и все ее существо охватили то накатывающие, то отступающие волны тепла и блаженства. Губы киммерийца ласкали ее лицо, длинные красивые пальцы Томэо с легким шорохом сползали по спине Конана к гладким узлам мышц за поясницей, слышалось тяжелое дыхание и нарождающиеся в глубине легких стоны…

–… Тебе понравился мужчина по имени Конан? – ласково спросил киммериец. Голова Томэо лежала на его груди, темные прямые волосы красавицы закрывали его бугристые мышцы, пологими горками выраставшие на животе, а правая рука Томэо гладила впадину у бедра,– раньше говорили, я совсем неплох в любовных делах…

– Это был лучший миг моей жизни,– тихим зачарованным голосом призналась Томэо.– Хочешь стать моим мужем?

– Огорчу тебя, дорогая,– с несколько притворным сожалением ответил киммериец.– Я не собираюсь жениться еще лет десять. Однако быть твоим другом я согласен целиком и полностью. А ты?

– Конечно,– промурлыкала Томэо.– В Пагане мужчине и женщине можно жить вместе, даже не получив благословения Нефритового Императора и Омитасу…– Девушка наклонила голову и коснулась губами маленького темного соска на груди Конана.– Можно, я попрошу тебя сделать это снова?..

– Зачем просить? – Конан повернулся набок и обнял Томэо.– Королеве следует не просить, а приказывать. Дикарь из Киммерии всегда выполнит ее повеление…

Едва Томэо заново почувствовала мощь любви чужестранца, легкая решетчатая дверца, занавешенная белой кисеей, отодвинулась, и на пороге возникла тень старика в шафранных одеждах.

– Томэо! – осторожно позвал непрошеный гость.– Великий Дарума, что вы здесь делаете, брат и сестра?!

Конан с трудом подавил шедшее из глубины души проклятие и желание послать старца куда подальше. Дал обет целомудрия, вот и блюди его, не мешая прочим вкушать радости жизни! Варвар недовольно откинулся на спину, прикрыл бедра оранжевым шелковым покрывалом и, утерев пот со лба, сказал:

– Ясухиро, я просто знакомлю Томэо с обычаями моей страны. Возмущаться будешь, когда застукаешь монаха с деревенской красоткой или двух монахов одновременно…

– Нефритовый Император и его супруга проповедуют любовь,– миролюбиво заметил настоятель, не осмеливаясь шагнуть в комнату.– Посему у меня нет причин негодовать. Однако, сестра Томэо, и ты, Конан, должны выслушать мои слова…

– И мои,– послышался из-за спины старика голос Мораддина.

На лице коротышки, взиравшего на варвара и его подружку через плечо настоятеля, разом читалось огорчение и ехидство. Мышка, для которой ночь была благословенным временем суток, сидела у Мораддина на голове, покрывала его макушку расправленными крыльями, точно необычной колдовской шапочкой. Зверюшка с интересом рассматривала красными глазками распластанного на низкой постели Конана и прижавшуюся к нему императрицу Патана.

– Вы должны немедленно уехать,– серьезно сказал Ясухиро.– Жители деревни Кио, мимо которой вы проезжали, заметили троих всадников, вошедших в стены обители. Одного опознали, это был ты, Конан. У тебя слишком высокий рост и крупное телосложение для жителя Пагана.

– Кром! – стукнул кулаком по постели Конан.– Все вы здесь недомерки, вдобавок желтокожие и узкоглазые! Как прикажете жить в Пагане нормальному киммерийцу?

– Не о том речь,– жестко пресек излияния варвара Ясухиро.– Верные мне люди сообщили, что к рассвету у стен обители должен появиться большой отряд стражи. Братья Дарума смогут сопротивляться очень долго, но рисковать самим существованием монастыря я не могу. Император Готоба, подстрекаемый Сутари, рано или поздно издаст указ о закрытии обители. Я не хочу ссориться с императором, а тем более с его приближенным, в совершенстве изучившим волшбу. Сутари способен испепелить огненным дождем всех нас, и искусство боя без оружия братьям Дарума не пригодится…

– Что ты предлагаешь? – перебил Конан.

– Томэо,– обратился к девушке Ясухиро.– Твой дядя Торинга Тайса живет всего в двух днях конного пути от дома Цзи Дарума. Поезжайте к нему. Немедленно. Необходимо выехать до рассвета, тогда вы избежите погони, а я впущу стражу, чтобы прислужники Сутари обыскали монастырь и никого здесь не обнаружили.

– Хорошо,– решительно ответила Томэо и, совершенно не смущаясь, встала, отбросив покрывало.– Прикажи братьям приготовить лошадей. Я обязана спасти не только свою жизнь и жизни чужестранцев, которые мне однажды помогли, но и меч, яшму и зеркало.

Конан состроил зверскую рожу и заложил руки за голову. Вот те на! Только что все было прекрасно, над монастырем простерла свои руки Иштар, богиня любви, а сейчас приходится вскакивать с благословенного ею ложа и нестись куда-то в ночь, через незнакомую страну к некоему дядюшке восхитительной Томэо, живущему, мягко говоря, совсем не рядом… Дернула же Мораддина нелегкая ужинать на заброшенном алтаре!

«Алтарь? – У Конана вдруг мелькнула догадка.– Погоди-ка! Перед тем, как нас забросило в Паган, мы с Мораддином собирались слегка перекусить… Я порезал палец и пролил вино. В древней надписи говорилось о какой-то жертве… А вдруг под жертвой подразумевались не бык, не овца или даже человек, но самые простые вещи, доступные каждому? Кром, Митра, Эрлик и все боги заката, помогите вспомнить! Кровь есть, вино тоже… Обычно нормальные боги принимают как требу именно их. Что еще мы с Мораддином положили на алтарь?»

– Одевайтесь, – оборвал Ясухиро внезапно нахлынувшие на Конана воспоминания.– Одевайтесь и выезжайте побыстрее. Я не хочу зла ни вам, ни слугам императора Готобы. И, естественно, не хочу неприятностей для обители Дарума.

Томэо уже подобрала с пола и натянула на себя вишневые одеяния, и теперь вопросительно смотрела на Конана. А тот все еще валялся на широкой квадратной постели.

– Ты хочешь стать братом Дарума? – невинно поинтересовалась она.– Или уподобиться спящему Нефритовому Императору? Если желаешь продолжить нашу дружбу, вставай. Учитель Ясухиро сказал, что лошади ждут…

Выехав затемно и ориентируясь лишь по свету звезд, необычайно крупных и ярких, Конан, Мораддин и Томэо до рассвета одолели пятнадцать ли. Одна ли, как разъяснила Томэо, равнялась приблизительно пятистам шагам, следовательно, в пересчете на аквилонские единицы расстояния, до утра было пройдено почти две лиги. Дорога, ведущая не к Западной Столице, а дальше, в обход двугорбой горы, возле которой стоял монастырь, должна была привести Конана и его друзей-попутчиков к главной крепости, оставшейся под властью родственников Томэо. Она называла это место Баолэй Тайса.

В городке правил ее дядя, Торинга Тайса, один из самых знаменитых воинов Пагана и, как говорила девушка, один из наиболее хитрых и осторожных людей нынешнего времени. Торинга не участвовал в мятеже родной племянницы и ее жениха, предпочтя выждать и посмотреть, кто победит и чем все завершится. Томэо собиралась просить помощи Торинги в борьбе против императора Готобы и его всесильного министра, но особых надежд не питала. Она призналась, что с дядюшки вполне станется указать несостоявшейся императрице и ее подозрительным спутникам на дверь.

Дальнейший путь проходил через дремучие густые леса, в самом сердце которых был проложен грунтовый тракт. Ехали молча. На разговоры Конана и Томэо не тянуло, они малость стеснялись Мораддина, который вместе с настоятелем монастыря застукал влюбленную парочку в один из самых интересных моментов. Сам Мораддин убивал время размышлениями о вечном или рассматривал окрестности, заводить пустой разговор «о том, о сем» ему тоже не хотелось. Потомок гномов получил от Ясухиро достаточно сведений о Патане и нравах местных жителей и не желал досаждать Томэо расспросами.

Паган отличался от Кхитая в лучшую сторону. Земли маленького государства не были чрезмерно заселены, леса не вырубались, а его удивительная живность не служила предметом всеобщей охоты. Конечно, благородные господа зачастую выезжали на травлю оленей, значительно не похожих на животных, носящих это название в закатных странах: Аквилонии, Немедии и Зингаре. По пути встретился табунок этих зверей, по—пагански называвшихся «милу», и Конан подивился их несуразной внешности. Милу, казалось, были сотворены неизвестным богом с большого похмелья: голова оленья, туловище и ноги ослиные, хвост коровий, а рога вообще неизвестно чьи. Однако бегали милу быстро. Едва завидев на дороге всадников, вожак задрал голову, протрубил что—то на своем зверином языке, и тотчас все стадо кинулось прочь, скрылось в не проходимых для человека зарослях.

К вечеру дорога вывела из обширной долины к отрогам невысоких пологих гор. Где-то в их глубине и скрывалась крепость Тайса.

– До заката не успеем,– предупредила Томэо спутников.– Нам ехать еще около семидесяти ли. Я не слишком хорошо знаю край между Западной Столицей и провинцией Тайса, но люди говорят, проводить ночи среди холмов далеко небезопасно.

– То есть? – не понял Конан.– Разбойники? Тогда ничего страшного. Втроем мы отобьемся от целой полусотни.

– Ты слишком самоуверен, друг мой варвар,– подал голос Мораддин.– Не забудь, Паган совершенно чужая страна, и здесь могут водиться не только странные олени, рыжие обезьяны и черно—белые медведи. – Спутник варвара повернулся к Томэо: – Послушай, ты говорила, что именно ночью в холмах может подстерегать опасность. Ты имела в виду тварей, не относящихся к миру людей или животных?

– Вот именно,– мрачно подтвердила Томэо.– У нас тут всякое встречается… А особенно после заката, когда Нефритовый Император засыпает так глубоко, что его не разбудить даже призывами о помощи.

– Кто водится-то? – выспрашивал Конан.– Гули? Оборотни? Или демоны выползают поохотиться?

– Юкки встречаются,– сказала девушка.– Это такие демоны, живущие в лесах. Они пугают людей, заманивают их в чащу и приводят к домам старух-йог. А йоги людей обычно едят. Лисы—оборотни шастают, но они не очень опасны, только головы проезжим морочат забавы ради. Есть еще бэнкей – женщина—ворона. Она, если голодная, может до смерти заклевать. Хватает всякого…

– Обрадовала,– буркнул Конан.– Я-то надеялся, что есть хоть одна страна, в которой не водится всякая непотребная нечисть.

– Тот еще бестиарий,– кивнул Мораддин.– Раньше, еще на службе в Аграпуре, доводилось мне встречаться с разными существами из чуждых миров… Тайная гвардия не только заговоры раскрывала и ловила контрабандистов, но и охраняла двор Илдиза от всяких тварей, вылезающих из небытия по ночам…

– Охраняли они! – ядовито заметил киммериец.– Между прочим, лет семь назад я тоже служил у Илдиза. Помнишь историю с Рукой Нергала?

– Вот как? – поднял брови домиком Мораддин.– Что ж ты раньше не рассказал? Постой, постой, оказывается, мы встречались в прежние годы! Как я сразу не сообразил, ведь ты – тот самый Конан, которого выставили из почетной стражи туранского владыки из-за дурацкой истории с бабой?

– Именно,– подтвердил варвар.– Наверное, мы могли даже видеться во дворце. Ты ведь уже был капитаном хэрда в те времена?

– Был,– ответил Мораддин.– А случай с Рукой Нергала я помню. Появилась целая куча оживших мертвецов, вызванных каким-то сумасшедшим ханом… Кстати, тогда почти четверть моих подчиненных погибла.

– Не следует говорить перед закатом о подобных вещах,– напомнила благоразумная Томэо.– Посмотрите лучше направо! Там можно переночевать.

Узкая дорожка вела наверх по склону холма к полуразрушенному дому, прежде, видимо, принадлежавшему обеспеченной семье. Два строения с обычной для Пагана четырехугольной изломанной крышей были обнесены невысокой кирпичной стеной, украшенной поверху кованой решеткой. Перекосившиеся ворота – нараспашку, одна створка едва держится, а насквозь проржавевшие петли скрипят от легкого ветерка. Идеальное место для ночевки!

Всадники свернули вправо и через сотню шагов оказались в пустом дворе, заваленном кусками штукатурки и рыжей черепицей с ветхих крыш. В дома решили не входить, боясь, что от малейшего сотрясения рухнет кровля или провалится пол.

– Отлично! – Конан спешился.– Томэо, мы с тобой пойдем за дровами, Мораддин, ты займись лошадьми и поищи колодец. В каких я только странах ни побывал, но в каждом уважающем себя доме находил источник воды.

Мораддин привязал лошадей к медной коновязи, покосившейся и покрытой голубовато—зеленым налетом, и пошел осматривать широкий двор. Колодец нашелся быстро, а рядом – как на заказ – старое металлическое ведерко с прикрепленной к нему цепью. Зачерпнув воды, Мораддин принес ведро к собранной Конаном и Томэо куче дров – пищей для огня послужат отвалившиеся от стен доски сарая.

На холмах люди давно не живут.– Томэо с сожалением окинула взглядом брошенную усадьбу.– Владельцы хуторов и семейных усадеб лет десять—пятнадцать назад переселились на равнины.

– Из-за нечисти? – спросил Мораддин, возившийся с кресалом.

– Не только,– ответила красавица.– В горных реках размножились водяные драконы, они пожирают все живое без разбору и часто выползают на берег. Много тигров, черных леопардов… А император Готоба в последние годы не особенно заботился о безопасности и спокойной жизни подданных. Раньше опасных зверей истребляли особые отряды стражи и ополчения семей, но сейчас клан Тайса предпочитает, чтобы столицу от принадлежащей семье провинции отделяли холмы, изобилующие хищниками и ночными тварями. Еще немного, и наш край вновь станут именовать Берегом Проклятых…

– Весело вы живете,– сказал Конан.– Такая маленькая страна, народу не густо, земли для всех достаточно, так нет же! Деретесь из-за побрякушек, режете друг друга на кусочки… Сильной власти нет, вот в чем беда. Армии нет, а только дурацкая стража…

– Зачем армия? – удивилась Томэо. Она ничуть не обиделась на слова варвара.– Паган не воюет ни с Кхитаем, ни с Камбуей, ни с Джапуном. За всю историю нас никто не пытался завоевать.

– Пойми,– пустился в объяснения Конан,– армия всегда нужна. Вот представь: ты стала владычицей. Набранная из местных жителей стража всегда поддержит семью, на чьей земле живет, и, если что не понравится, не станет выполнять твоих приказов. Сейчас Готоба, имей он десять тысяч кавалеристов, прошел бы через все холмы, захватил все земли твоей семьи и силой усмирил бунтовщиков. А так у императора только ополчение его клана. Барата, правильно?

– Правильно,– согласилась Томэо.– Когда я стану императрицей и займу дворец в Западной Столице, я вспомню твои наставления.

– Вот лучше Мораддина порасспрашивай,– указал Конан на приятеля, который раздувал огонь.– Он пятнадцать лет в гвардии отслужил, плохого не посоветует. И потом, с чего ты взяла, что повелители Камбуи или Кхитая никогда не захотят прибрать к рукам ваше государство? Нет, армия необходима…

До самой темноты Томэо приставала к Мораддину с вопросами об устройстве войска в Туране, численности и выучке отрядов и закатной стратегии. Попав в свою стихию, отставной капитан гвардии выкладывал все, что знал, изрядно удивляя непризнанную владычицу Пагана своими познаниями в необычной для далекой восходной страны науке.

Огонь весело трещал под походным котелком, которым снабдил беглецов настоятель Ясухиро. Хоть и покидала троица монастырь в большой спешке, предусмотрительные братья Дарумы дали уезжающим гостям самое необходимое для дороги – еду, рисовое вино и даже глиняную посуду. Разобрав мешки и приготовив ужин, Конан, Мораддин и их приятельница сели перекусить.

– Спать будем по очереди,– не терпящим возражений тоном заявил варвар.– Первую часть ночи посторожу я, потом Мораддин, а под утро разбудим тебя, Томэо. От костра лучше не отходить. Насколько мне известно, нечисть побаивается огня.

– Мне рассказывали,– с набитым ртом проговорил потомок гномов,– будто где-то на границе Боссонских топей и Гандерланда, возле истоков Громовой реки, есть край под названием Ямурлак, там живут только нечистая сила и всякие животные, сохранившиеся со времен Валузии…

– Враки! – ответил Конан.– Нет, Ямурлак на самом деле существует, я бывал на его границах, но насчет всяких страшилищ, обитающих в его пределах, ты преувеличиваешь. Хотя… Всякое может быть. Вернемся в Туран, переберемся через Карпашские горы, мимо Бельверуса и Тарантии – можно будет съездить в Ямурлак и посмотреть. Если не побоишься…

– Уже боюсь,– хмыкнул Мораддин. А затем вдруг встал и прислушался. Из темноты доносились подозрительные звуки. Мышка тоже забеспокоилась, слетела с хозяйского плеча и быстро описала несколько кругов над костром. Возвратясь к Мораддину, зверек заверещал и юркнул под его плащ.

– Так! – бросил Конан, уже привыкший к тому, что любимец его спутника загодя предупреждает об опасности.– Что происходит? Томэо, ты ничего не ощущаешь?

– Помоги нам, Омитасу! – воскликнула девушка, глядя вверх, и истошно закричала: – Падайте на землю! Скорее!