Текст книги "Карающая длань"

Автор книги: Олаф Локнит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

«Шаман,» – сообразил Конан. Шаманы, вне всякого сомнения, относились к колдунам, а колдунов варвар на дух не переносил и потому без колебаний замахнулся на неведомо откуда взявшегося противника, решив ненадолго отложить расправу со старейшиной.

Но прежде чем меч киммерийца опустился, шаман резко выдернул из-под мохнатого плаща матово-черный шар с плавающими внутри красноватыми огоньками и сунул под нос варвару. Тот удивленно посмотрел на оказавшуюся перед глазами непонятную вещь… Алые точки и их движения в непроглядной темноте казались такими плавными, завораживающе-красивыми… Меч выпал из внезапно ослабевших пальцев, а сознание начало растворяться в бездонных глубинах шара… Тяжелое тело качнулось вперед и гулко стукнулось о землю у ног шамана.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой Конан пробует себя в роли жертвы

– Северный ублюдок все еще в стране грез?

– Нет, он скорее в шаманском шаре!

Голоса долетали откуда-то издалека и звучали глухо, точно их обладатели сидели в огромной бочке.

– Надо его разбудить. Дай ему твоей гадости нюхнуть, может, очухается.

Под нос Конану ударил резкий отвратительный запах анисового корня, смешанного с чем-то совершенно невообразимым. Несмотря на свою едкость, смрадный аромат несколько прочистил мозги и варвар медленно поднял ставшую почему-то очень тяжелой голову. Она незамедлительно отозвалась на столь привычное действие резкой болью, по всему телу прошла судорога. Киммерийца затошнило, он попытался нагнуться вперед, но что-то крепко держало его на месте. Это «что-то», вонзившись в тело, вызвало новую волну боли, и Конана все-таки вырвало. После этого стало полегче, варвар наконец-то разлепил глаза и огляделся.

То, что он обнаружил, совершенно его не обрадовало. Во-первых, он был абсолютно голым, во-вторых, крепко привязанным к толстому столбу. Чуть дальше виднелся еще один столб с неподвижной человеческой фигурой, и еще один… Столбы располагались по кругу, за ними начинался строй мрачных елей, а в центре обширной поляны возвышался огромный деревянный идол. Приглядевшись (первое время зрение то и дело отказывало), Конан понял, что идол изображает оборотня… Только при жизни лесные твари выглядят гораздо симпатичнее.

Огромная пасть зверя была полуоткрыта и густо вымазана чем-то темным – наверняка кровью – а глаза выкрашены в пронзительно-алый цвет. Статую вырезали с потрясающей и пугающей правдоподобностью, резчику как-то удалось передать в мертвом дереве настороженность жуткого существа и его затаенную готовность к стремительному прыжку.

«Интересно, – отстраненно подумал варвар. – Может, создатель этой штуки тоже был оборотнем? Ну до чего похоже…»

Столбы с пленниками образовывали вокруг идола кольцо. Справа от Конана стоял Веллан, его светлые волосы слиплись от крови – видимо, бритунийцу в схватке разбили голову, небрежно затянутая повязка на ноге побурела. Веллан был бледен и часто облизывал пересохшие губы.

Слева на веревках висел Вальсо. Зингарец постоянно кашлял, плевался кровавыми сгустками и вообще выглядел неважно.

Напротив киммерийца находился совершенно спокойный Хальмун. Поймав на себе блуждающий взгляд варвара, ванир заговорщицки подмигнул и ухмыльнулся. Лицо Эмерта как всегда, не выражало ничего, кроме снисходительного презрения. Гарт изо всех старался казаться невозмутимым, но с тревогой поглядывал на старшего брата. Веки Гильома слиплись от крови, сочащейся из раны на лбу, и его лицо напоминало жутковатую красную маску. Последний столб был закрыт идолом, и Конан не мог разглядеть, кто там стоит. Значит, восемь человек из отряда оказались в плену и один остался на свободе… или мертв. Но киммериец сильно сомневался в том, чтобы Эрхард или его неугомонный племянник позволили каким-то немытым крестьянам так просто расправиться с собой.

Окончательно придя в себя, Конан повернул голову и вполголоса окликнул Веллана. Окликать пришлось дважды: бритуниец, казалось, совершенно не понимал, где находится и кто его зовет. Наконец, Веллан услышал и с трудом отозвался:

– Конан, это ты?

– Я, кто ж еще, – буркнул варвар. – Кого не поймали?

– Эрхард там, я его вижу, – медленно проговорил Веллан. – Значит, Эртель успел сбежать…

– Эй, вы, заткнитесь! – раздался сердитый оклик, вслед за которым последовал удар кулаком по губам. Киммериец ударился затылком о бревно и с ненавистью посмотрел на крестьянина, нацепившего на свой пояс один из мечей Гарта. По разбитому подбородку заструилась кровь, Конан набрал ее побольше в рот и смачно харкнул в лицо глазеющей деревенщины, сопроводив пожеланием:

– Чтоб ты сдох, паскуда!

Кмет слегка побледнел, торопливо вытерся и потянул клинок из ножен. Варвар с презрением наблюдал за его неуклюжими движениями. Да, такие способны только беспомощных пленников резать…

Крестьянина остановил гневный оклик шамана, возившегося у подножия идола, поэтому кмет ограничился тем, что отвесил пленнику еще парочку ударов в лицо и по ребрам и отошел, недовольно ворча под нос. Слой мышц на животе защитил киммерийца от серьезных повреждений, а за подпорченную физиономию эта сволочь потом ответит…

По поляне слонялись только крестьяне, видимо, ответственные за сохранность и целость пленников, да шаман с подручными, готовящие церемонию. У Конана не возникало никаких сомнений в том, что весь отряд в скором времени самым гнусным образом принесут в жертву неизвестно какому божеству. Эта мысль отнюдь не способствовала улучшению настроения.

Сильно поредевшее население деревушки Грейзи толпилось за соснами, оттуда то и дело раздавались причитания и угрожающие выкрики.

«Жаль, не успели всех порубить», – в который раз посетовал варвар. Но все еще можно исправить в лучшую сторону… Если он каким-нибудь способом освободится от веревок, то свернуть шею сторожу не составит труда. Кстати, о веревках…

Конан напряг мышцы, повел плечами, но путы не поддались, а только крепче врезались в тело. Однако киммериец не сдавался.

– Брось, – прохрипел Вальсо, сплевывая очередной кровавый сгусток. – Они крепче корабельных канатов. Даже тебе их не порвать…

Варвар не стал его слушать, рванувшись изо всех сил. На долгий миг сознание затопила боль, а из-под веревок брызнула кровь.

– Проклятье! Кром, не оставляй меня этим выродкам, – очнувшись, прошептал Конан и горестно сплюнул.

Тем временем шаман, похоже, завершил приготовления и встал у подножия оскалившегося идола, смотревшего ярко-красными глазами куда-то поверх людей, в глубины соснового леса.

– Родичи! – провозгласил шаман. Крестьяне затихли и подошли поближе, выстроившись за столбами с пленниками. – Мы слишком сильно отступили от древних законов, и Отец-Волк прогневался, послав своих детей образумить нас через пролитую кровь. Сегодня ночью от карающей длани нашего предка погибли самые большие грешники – Хельст и Эрелин со своими семьями. А потом предок ниспослал нам последние испытание – королевских солдат, этих убийц и кровопийц! Ценой жизни наших братьев мы одолели этих тварей, – шаман широким жестом обвел столбы с привязанными пленниками, – и сегодня наш бог будет доволен! А во время принесения жертв мы все будем каяться перед Отцом и он снова вернет нам свою милость!..

«Да уж, вернет…» – мрачно подумал Конан, настороженно оглядываясь по сторонам. Положение складывалось насквозь безвыходное…

Шаман поднял над головой большой, криво изогнутый нож и обвел глазами толпу. Похоже, он впал в ритуальный экстаз, потому что следующие слова почти провизжал, явно подражая голосам оборотней:

– Начнем танец Очищения!

– Лучше бы они помыться сходили, – Веллан окончательно пришел в себя и даже попытался плюнуть в идола, но не доплюнул и разочарованно вздохнул.

На поляну выбежали кметы, и, взявшись за руки, образовали хоровод вокруг жуткой статуи. За столбами, похоже, происходило то же самое – оттуда долетали выкрики и топот бегущих ног. Несколько человек натянули на себя выделанные целиком шкуры волков и скакали на четвереньках, то и дело высоко подпрыгивая и подвывая. Кто-то начал отбивать ритм на барабане, сделанном из выдолбленного ствола и натянутой козьей шкуры. Конану звук напомнил бой тамтамов в Черных Королевствах. Пронзительно засвистели ивовые дудочки, какой-то кмет даже притащил неизвестно как попавшую сюда лютню и принялся немилосердно дергать бедные струны, извлекая ушераздирающие звуки. Веллан, неплохо игравший на этом инструменте, аж зарыдал от злости, а потом повернулся к варвару и, бешено сверкая глазами, прохрипел:

– Дайте мне только вырваться, найду и убью эту сволочь! Сердце вырву, зубами горло перегрызу! Так инструмент мучить!.. – его голос сорвался на крик.

Киммериец сочувственно покивал, едва сдерживая смех. Вся творившаяся вокруг церемония – дикие прыжки, какофония звуков и хороводы вокруг идола – вызвали у него приступ неудержимого веселья. Впрочем, не у него одного – не обладавший музыкальным слухом Хальмун сначала озадаченно пялился на происходившее безобразие, а потом запрокинул голову, насколько позволял столб, и оглушительно расхохотался, без труда перекрыв весь шум. Даже шаман застыл с поднятым над головой ножом, а потом, знаком приказав всем замолчать, подошел к ваниру и долго внимательно его разглядывал, чем вызвал у того еще один приступ буйного смеха.

– Ты что, безумен? – осторожно спросил шаман у рыжего. Конан решил, что более идиотского вопроса ему еще слышать не приходилось – какой же безумец признает, что у него не все в порядке с головой?

– Безумен?.. – Хальмун не мог остановиться и смеялся так, что столб, к которому он был привязан, заметно подрагивал.

– Ты не боишься смерти? – недоуменно продолжал служитель Отца-Волка.

– Смерти? – сквозь смех переспросил ванир. – Смерти не будет, а если и будет, то не наша! – он даже начал заикаться от хохота. Конана порадовала жизнерадостность рыжего, но сам он пока не видел ничего, могущего помешать жрецу запросто перерезать им глотки.

Шаман махнул рукой на безудержно веселящегося ванира, явно сочтя его внезапно сошедшим с ума, и медленно пошел вдоль столбов, вглядываясь в лицо каждого из пленников. Остановившись возле Гильома, он поднял за волосы опущенную голову гандера, скривился, увидев маску из потеков крови и коротко распорядился:

– Вымыть! – после чего отправился дальше. Во второй раз он остановился перед Вальсо и пристально оглядел со всех сторон худого, непрерывно кашляющего зингарца. Похоже, осмотр шамана вполне удовлетворил, потому что, отступив на несколько шагов, он громко объявил:

– Вот первая жертва для Отца-Волка! Пойте, родичи!

Опять грянула раздирающая голову какофония. Если бы Конан мог, он заткнул бы уши. Рядом отчетливо застонал Веллан.

Тем временем все завывающие жители Грейзи ступили в круг, и шаман, плавно очерчивая обеими руками перед собой непонятные фигуры, начал подходить к побелевшему и слегка дрожавшему Вальсо. Зингарцу было страшно, очень страшно, он пытался сдерживаться, но у него ничего не получалось. Правый глаз, а за ним вся щека задергались в нервном тике, Вальсо как-то странно замотал головой и захрипел. Внезапно разноголосый вой и стук барабана заглушил крик Эрхарда:

– Вальсо, нет! Держись! Тебе все равно не порвать веревок!

«Интересно, это он о чем? – успел удивиться Конан. – Разве Вальсо владеет какой-то магией? Что он такое собирается отколоть, чего так не хочет Эрхард?»

Шаман, пританцовывая, дошел до Вальсо, провел ножом туда-сюда в пальце от его горла, затем взял нож двумя руками и поднял высоко над головой, замахиваясь. Зингарец закрыл глаза, и, собравшись с силами, плюнул в жреца.

– Так его! – одобрительно заорал Конан и тоже плюнул, но промахнулся.

– Погоди, варвар, придет и твоя очередь, – прошипел жрец, вытирая лицо и снова замахиваясь. – Силой, данной мне, я дарую это создание Отцу-Волку! Отец, прими нашу жертву и его душу!

* * *

Нож медленно опускался к груди зингарца, когда в воздухе тонко пропела одинокая стрела. Шаман выронил нож и трясущимися пальцами схватился за древко, торчащее из левой глазницы, а затем мешком осел на землю. По поляне прокатился крик ужаса, смешавшись с одновременно вырвавшимся у пленников воплем радости.

– Дайте мне этого лучника, я его расцелую! – голосил Вальсо.

Толпа качнулась назад, затем вперед и с ревом бросилась к столбам, и привязанным воинам стало не до смеха. Кажется, крестьяне собирались разорвать их на куски…

– Остановитесь! – жесткий властный голос прогремел, казалось, откуда-то сверху, и, раздвинув сосновые лапы, на поляну выступил… оборотень.

– Кром! – удивился Конан, затем подумал и поправился: – Нет, это кто-то другой…

– Вы, кажется, звали меня? – невозмутимо осведомился покрытый светлой лохматой шкурой полузверь у попятившихся назад жителей Грейзи.

– Звали, звали, отец, – запричитал старейшина. – Прими этих чужаков в дар от недостойных сынов твоих! Наш жрец погиб, и мы не знаем, что делать теперь!

– Он совершил ошибку в ритуале и поплатился за это, – холодно сказал оборотень. – Что касается вас – делайте, что считаете нужным. Хотя самое лучшее, что вы можете сделать для своего Отца – пойти и повеситься всей деревней. Может, тогда вы прекратите позорить мое доброе имя своими причитаниями! Пошли все вон! Да, оружие чужаков и их вещи оставьте здесь, они пригодятся им при восхождении в Небесное Царство. А теперь – марш отсюда!

Кметы в ужасе побросали оружие и вещи отряда и, давя друг друга, с воплями побежали по тропе, видимо, ведущей по направлению к Грейзи.

Никто не обратил внимания, что один из учеников шамана наклонился над телом своего мертвого учителя, выдернул глубоко засевшую стрелу, затем достал из складок шкуры темный матовый шар, прошептал над ним какое-то заклятие и со всех ног бросился вслед за убегавшими односельчанами.

Когда крики удиравших крестьян затихли, на поляну вывалился беззвучно смеющийся Эртель. Он рухнул на колени и, запрокинув голову, захохотал во весь голос. Следом за ним из зарослей спокойно вышли трое слегка посмеивающихся молодых людей – два парня, похожих друг на друга, как две капли воды, и девушка. Молодцы были довольно высокого роста, светловолосые, в зеленых охотничьих костюмах, вооруженные длинными луками и кинжалами. Девица была чуть пониже их, темные курчавые волосы свободно падали ей на плечи, просторная крестьянская рубаха не скрывала пышно вздымающейся при каждом вздохе высокой груди, точеный прямой носик и веселые карие глаза подчеркивали насмешливое выражение хорошенького личика. Конан невольно залюбовался незнакомкой, а потом подумал, насколько же по-дурацки они все выглядят – старательно примотанные к столбам наподобие приготовленных к празднику индюшек. Защитники Пограничья, бесстрашные охотники на оборотней, понимаешь!..

Все вновь прибывшие (кроме умиравшего с хохоту и катавшегося по траве Эртеля), а также превратившийся в человека оборотень принялись развязывать пленников. Кстати, оборотень, принявший человеческий облик, оказался точной копией пришедших парней, из чего любой бы понял – они были братьями-близнецами.

– Вы что, тройняшки? – спросил, растирая затекшие руки, Веллан. Вместе со свободой к нему вернулось и прежнее едкое чувство юмора.

– Как видишь, – усмехнулся один из парней.

– И все – оборотни? – мрачно поинтересовался все еще привязанный к столбу Конан.

– Да, а ты что-то имеешь против? – изображавший Отца-Волка возился позади столба, перерезая сдерживающие киммерийца веревки. – Между прочим, я совершенно не горел желанием превращаться. Если бы Эртель и Селена не попросили… Мы уже давно больше люди, чем волки. Оборотни не так уж и плохи, как тебе кажется, во всяком случае, многие.

– Но есть гораздо больше таких, которых следовало придушить при рождении, – покачал головой Конан, направляясь к разбросанным вещам.

– У людей гораздо чаще встречаются звери в человеческом обличье, – с грустью заметил оборотень, переходя к следующему столбу. – Скольких ты, например, убил за свою жизнь, киммериец?

– Не знаю, не считал, – пробурчал варвар, натягивая штаны. – Сотня, наверное, наберется…

– Гораздо больше! – встрял Веллан, который, прихрамывая, бродил по поляне, выискивая в разбросанных по земле вещах свое барахло. – На счету этого кровожадного дикаря, который только сейчас выучился правильно застегивать штаны, тысячи и тысячи беспощадно загубленных ни в чем не повинных душ! Не далее как вчера счет увеличился еще на двадцать… или на тридцать?

– Веллан, засунь свой поганый язык куда-нибудь подальше, а лучше всего – себе же в задницу, – мрачно посоветовал Конан.

– Ничего более остроумного ты придумать не можешь? – не мог угомониться бритуниец. – А, да ты же у нас варвар, я и забыл! Все киммерийские шуточки отдают выгребными ямами и…

– Хватит, – остановил обмен любезностями оборотень. – Я вот за свою жизнь никого не убил, и ничего, не страдаю. И мысль о человеческом мясе представляется мне отвратительной.

– С чем тебя и поздравляю, – буркнул киммериец, затягивая пояс, и вдруг разразился страшной руганью, от которой даже все еще веселившийся Эртель прекратил смеяться и с открытым ртом уставился на бушующего варвара. Сквозь густой поток брани наконец с трудом просочилась одна вразумительная фраза:

– Где мой меч?!

Тут уже все начали лихорадочно оглядываться по сторонам, разыскивая драгоценную вещь, единственную на свете способную заткнуть пасть злословящему киммерийцу. Один из тройняшек пробежался вниз по тропинке и вернулся с длинным предметом, очень напоминающим ножны.

– Кажется, это твое?

Конан почти вырвал оружие из его рук и слегка выдвинул лезвие. Его лицо озарила улыбка и он облегченно вздохнул:

– А я уж думал, придется деревню вверх дном перетряхивать…

– Конан, – подал голос изумленный Эртель. – Ты ругаешься даже изощреннее моего дяди. Никогда не думал, что подобное возможно… Хоть бы девушки постыдился, что ли!

– Он такого слова не знает, – с очень серьезным видом заявил Веллан.

– Какого, «девушка»? – мгновенно подхватил Эртель. – Вот не повезло бедняге…

– Нет, девушек он очень хорошо знает, – хмыкнул бритуниец. – Но, как всякий варвар, он представления не имеет, что такое «стыдиться»…

– Я сейчас привяжу вас обоих обратно к столбам, – с нехорошей улыбкой пообещал Конан. – И позову оборотней. Они наверняка не откажутся от дармового обеда.

– За что? – и неугомонная парочка радостно захихикала, донельзя довольная собой. – Мы же так… Пошутили! Не надо нас привязывать!

Взаимный обмен колкостями прервал радостный девичий крик:

– Дядя!

– Дочка! – только что освобожденный Эрхард крепко обнял темноволосую девушку. – Выросла-то как! Давненько же я дома не был…

– А ты постарел, дядя, – с тревогой сказала девушка, заглядывая в глаза Эрхарду.

Десятник с улыбкой пригладил седые усы:

– Я еще долго проживу, если любящий родной племянник и всякие дикари не загонят меня в гроб раньше времени. Никогда не представлял, что можно такое выдумать…

– Можно и похуже, – проворчал себе под нос Конан, искоса поглядывая на девушку-оборотня. Кажется, ее звали Селена… Начало сказываться долгое невольное воздержание, и варвар вспомнил, что в мире, кроме драк и вина, существуют еще хорошенькие женщины.

Девушка тоже порой посматривала на могучего киммерийца, рядом с которым ее далеко не хилый и слабенький братец казался просто заморышем. Рыжебородый ванир, впрочем, был еще более могуч, но вот красотой его Имир явно обделил. А Конан… ей захотелось прижаться к нему и долго не отпускать.

На полянке запахло дымом – это Гарт развел вокруг идола костер. Хальмун набрал из текущего неподалеку родника воды в котелок и теперь кипятил ее над огнем. Кашляющего Вальсо посадили поближе к разгорающемуся пламени, а когда вода в котелке закипела и забулькала, Хальмун бросил туда пригоршню сухих листьев и травок. От котелка потянуло горьковатым вкусным запахом. Достав из мешка помятую медную кружку и плеснув туда получившегося настоя, Хальмун поднес дымящийся напиток к губам Вальсо:

– Хлебни, помогает.

Зингарец, обжигаясь, выпил ароматную жидкость, благодарно кивнул и, откинувшись на спину, посмотрел в высокое осеннее небо.

– Ну, что будем делать? – задал интересующий всех вопрос Веллан, усаживаясь и протягивая руки к огню. – Нас, конечно, оставили в живых, но мне ужасно хочется кое-кому выпустить кишки. Причем немедленно.

– Предлагаю вернуться в Грейзи и отвести душу, – сказал киммериец и посмотрел на подожженного идола. – Что-то плохо разгорается…

– Разгорится, – махнул рукой Гильом, которому брат перевязывал голову.

– Нет, предложение стоящее, – задумчиво начал Эрхард. – Мне и самому нужно пару долгов вернуть… Но мы же, в конце концов, Королевская стража, а не разбойники с большой дороги!

– И первым, кого я прикончу, будет тот «музыкант», что издевался над бедной лютней, – пообещал Веллан, держа на коленях свой двуручник и заглаживая точильным бруском зазубрины на клинке. – Да что они им делали, дрова рубили или гвозди заколачивали? – возмущенно буркнул он, обнаружив на блестящем лезвии очередную царапину.

– А по-моему, надо прямиком идти в наш поселок, в баньке помыться, поесть, девушек опять же… – ухмыляясь, предложил Эртель, валявшийся на траве и покусывавший пожелтевшую травинку. – Далась вам эта несчастная деревушка!

Тут уже возмутились все, даже обычно молчавший Эмерт.

– Да, тебя к столбу не привязывали!

– И не издевались!

– Когда мы мучились, он сбежал и пиво хлестал!

– Так что закрой пасть и не вылезай, тебя не спрашивали!

– Нет, идея неплоха, но сначала – в Грейзи!..

Общий итог подвел Конан:

– Пойдем в деревню, но без резни. Так и быть, их поганые душонки мы сохраним, но повеселиться – повеселимся! А потом – есть и пить пиво!

Решение было единогласно одобрено общими громкими воплями.

* * *

В ходе спора никто не обратил внимания на странные вещи, творившиеся возле трупа шамана. Сначала начал медленно пульсировать матовый шар, словно сердце жреца окаменело, выпало из груди и билось рядом. Затем от шара к безобразной ране потянулась струйка черного дыма. Она разрослась, превратившись в подобие толстой веревки, и в окровавленной глазнице, казалось, что-то задвигалось. По всему телу шамана прошла судорога, уцелевший глаз слегка приоткрылся, из-под полуопущенного века следя за сидящими у костра людьми.

Струя черного дыма внезапно оборвалась. Одновременно глаз широко открылся, мертвец неуклюжими рывками начал подниматься на ноги. Первым его увидел Веллан, удивленно вытаращился, не веря своим глазам, а затем завопил:

– Это еще что такое?

Конан обернулся и предостерегающе крикнул:

– Эй, осторожнее, труп шамана ожил!

– Какого… Я ж сам ему стрелу в глаз всадил! – недоуменно проговорил один из тройняшек.

– Ну, а он опять идет, как живой, – пробормотал Эртель. – Только еще омерзительнее…

– Колдовство, – решительно заявил Эмерт, потянувшись за луком. – Сейчас мы его…

Стрела ударила ковыляющего мертвеца в уцелевший глаз. Труп дернулся назад, но не остановился, на ходу выдернув засевшую стрелу и разломав древко.

– Девять преисподних Зандру! – выругался Веллан и вскочил. – Да что ж нам так не везет! Посидеть спокойно не дадут! Нет, вы посмотрите, что эта тварь делает!

На месте одной глазницы бывшего шамана зияла кровавая рана, из другой медленно вытекал пробитый стрелой глаз. Демон остановился, поразмыслил, понял, что без зрения далеко не уйдешь, и, вцепившись руками в верхние кости обеих глазниц, с хрустом выломал их. В образовавшиеся рваные отверстия тут же высунулись два красноватых глаза на раскачивающихся ножках, напоминающие глаза морского краба. Селена скорчила гримаску и с отвращением отвернулась. Конан не знал, смеяться ему или для разнообразия немного испугаться – тварь выглядела опасной, однако неповоротливой. Интересно, а добрая сталь возьмет это Нергалово отродье?

– Ну ты и урод, приятель, – с сожалением сказал Веллан, выходя навстречу обретшей зрение и снова поковылявшей к людям твари. – И вообще, ты нам мешаешь!

Удар двуручника был направлен в шею, в надежде, что существо вряд ли сможет отрастить новую голову и подохнет к общей радости всех присутствующих на поляне людей и нелюдей. Однако мертвец успел подставить руку. Бритуниец самоуверенно решил, что убьет разом двух зайцев, но просчитался – бледная, тонкая лапка оказалась прочнее закаленной стали, вырвавшийся из рук владельца меч полетел в одну сторону, изумленный Веллан – в другую, тварь, не обращая более на них внимания, потащилась дальше.

Бритуниец, сидя на пожухлой траве, поднял глаза к небу и проникновенным голосом проговорил:

– Митра, помоги созданию твоему, порази это проклятое порождение тьмы огненной стрелой, а? – Ничего не произошло, поэтому Веллан встал, подобрал меч и заключил: – Не хочешь? Ладно, так и быть, сами как-нибудь справимся… Конан, у тебя вроде как меч волшебный, стукни мертвяка, вдруг он развалится?

– Хватит шутить, – оборвал его Эрхард. – Конан, в самом деле, попробуй его зарубить!

Мертвец наконец добрался до костра, возле которого уже никого не было, и начал старательно затаптывать огонь.

– Смотрите, он помнит, чем занимался при жизни! – удивился варвар, доставая меч из ножен. – Ну, считайте, ему конец!

– Сначала убей, потом хвались, – буркнул Эрхард и вполголоса добавил: – Не нравится мне все это…

– Дядя, тебе много чего не нравится, – утешающе похлопал его по плечу Эртель. – Так что не переживай…

– Да заткнешься ты хоть раз в жизни?! – рявкнул десятник.

– Только ради тебя, дядя, – умильным голоском отозвался Эртель и действительно замолчал, следя за двигающимся по поляне мертвым шаманом. Тот обвел взглядом своих странных шевелящихся глаз столпившихся невдалеке людей и его рот расползся в диком подобии ухмылки, обнажив длинные, кривые и все одинаковые клыки.

– Мясо, – пронзительно мяукнул он и неожиданно стремительными прыжками бросился к отряду.

– Я же говорил! – обернулся к воинам Эрхард. – Кажется, сейчас самое лучшее… – он не закончил.

– Бежим! – завизжал Эртель и, первым сорвавшись с места, понесся к ближайшему дереву. – Может, он за нами не полезет!

Через пару мгновений на опустевшей поляне остались только Конан со своим мечом и Веллан, не считая твари, в раздумье топтавшейся посреди поляны.

– Сматывайся! – скомандовал киммериец.

– Ни за что! – отрезал Веллан.

– Он же тебя сожрет, – предупредил Конан.

– Подавится! – уверенно заявил бритуниец, не двигаясь с места.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами варвар и оглянулся. Шаман, оказывается, стоял шагах в десяти от них, оценивающе смотря на меч.

– Не хочешь попробовать, демоново отродье? – радушно предложил Конан, покачав клинком. Демон отрицательно помотал головой, перевел взгляд на Веллана и тоже решительно отказался от мысли познакомиться с ним поближе, зато при виде усыпанной людьми елки довольно ухмыльнулся. Ухмылка очень не понравилась сидящему ниже всех Эрхарду.

– Даже не думай об этом, – твердо предупредил он подбежавшую к дереву тварь и попытался залезть повыше, но все места там были уже заняты. – Конан, ну что ты стоишь, мною же сейчас позавтракают!

– Скорее пообедают, дядюшка, – отозвался Эртель, предусмотрительно взобравшийся почти на самую макушку.

– Утешил, племянничек! – огрызнулся Эрхард.

Конан решил не бросать командира в беде и бросился наперерез ковыляющему мертвецу, крикнув Веллану:

– Помнишь, где валялось тело? Сходи, посмотри, вдруг найдешь что полезное!

Демон оказался несколько быстрее варвара, и, когда тот подошел, уже некоторое время с урчанием прыгал, пытаясь достать выросшими кривыми когтями отчаянно ругающегося Эрхарда.

– Да что ж это делается? Уйди, паскуда! – причитал десятник, но мертвому шаману очень приглянулись ноги Эрхарда в кожаных штанах. Бедняга прижался к шершавому стволу, то и дело поджимая источник своих неприятностей под себя.

– Ребята, давайте спихнем старика вниз – и демону пища, и нам легче, – предложил ухмыляющийся Эртель.

– Что?! – взвыл на время отвлекшийся Эрхард. – Скиньте лучше моего засранца, он помоложе и потолще!

– Не-ет, дядюшка, – ласково пропел Эртель. – В тебе столько желчи, что тварь наверняка отравится и сдохнет в страшных муках!

– Вот спустимся, – пообещал десятник, задыхаясь от ярости и пытаясь пнуть недовольно мяукающую тварь. – Я тебя так выпорю, что неделю сидеть не сможешь!

– Дядя, ты плюнь на него, – посоветовал сверху ехидный голос. – Ты ж такой ядовитый, мы потом и костей от бедняги не найдем!

Эрхард взвыл от злости, однако совету последовал, но, к сожалению, не попал, и яростно заорал:

– Где, наконец, этот треклятый варвар?

– Здесь, здесь, – обнадежил десятника Конан, стоявший шагах в пяти от ели, опираясь на меч и наблюдая за представлением.

– Ну что ты стоишь, как идол? Кончай с ним! – приказал Эрхард, в очередной раз потягивая ноги.

– Упускать такое бесплатное развлечение? – возмутился киммериец. – Да никогда в жизни!

– Делай, что тебе говорят! – не допускающим возражений тоном гаркнул десятник, едва не свалившись с ветки.

– Правда, Конан, убей его, – ласково попросила Селена. – А то здесь так неудобно сидеть…

– Ладно, – согласился варвар. – Никогда не мог отказать женщине…

Он с видом крайней неохоты подошел к ничего не подозревающему прыгающему демону и, выждав подходящий момент, сплеча рубанул. Меч с гудением отскочил в сторону, не причинив твари никакого вреда.

– Вот дерьмо, – выругался Конан, пятясь подальше. – Накликал на свою голову… Раньше он моего меча боялся, а теперь нет.

Шаман развернулся и, оставив в покое облегченно вздохнувшего Эрхарда, поскакал за улепетывающим во все лопатки киммерийцем. На дереве радостно засвистели и заулюлюкали, перемежая выкрики советами:

– Лезь на дерево!

– Ногой ему по заднице!

– Конан, пусть он тебя сожрет, а мы тебе потом памятник поставим!

– Плюнь ему в глаза!

– Шутники засранные, – проворчал варвар, начиная бегать кругами вокруг изрядно закопченного идола. Демон неотступно следовал за ним, мяукал, выл и требовал мяса. Пробежав так кругов восемь-десять, Конан слегка запыхался и ему все это начало надоедать, тем более, что елка сотрясалась от хохота и подбадривающих выкриков. Эртель предлагал всем желающим заключить пари на исход скачек между мертвым шаманом и вполне живым варваром. В общих воплях отчетливо различался бас Хальмуна, заявлявшего, что ставит три золотых на киммерийца против одного золотого за демона.

Конан резко остановился и развернулся. Не успевший замедлить скорость мертвец удивленно взвыл, со всего размаха получил тяжелым сапогом в грудь и грохнулся на землю. Варвар прыгнул на него и принялся с увлечением топтать, вымещая все зло, скопившееся за сегодняшний дурацкий и крайне бестолковый день. С елки донеслись восхищенные вопли.