Текст книги "Мы из Игарки. По следам авторов и героев книги"

Автор книги: Оксана Булгакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Оксана Булгакова
Мы из Игарки
^{По следам авторов и героев книги}

Книгу эту я помню с детства. Знала ее чуть ли не наизусть. Любила и по-своему представляла смоляной полярный город, где жили мои друзья – две с половиной тысячи игарчат, что придумали такую интересную книжку. Запивая морковным чаем жесткую лепешку, которую бабушка сочиняла из картофельной кожуры, я заставляла себя не хныкать, ибо считала, что такой, ноющей, меня никогда не примут в свое братство мои северные друзья. А мне очень хотелось вместе с Веной Вдовиным полететь на самолете, который пилотировал бы сам Молоков, знаменитый полярный летчик, один из первых Героев страны, или с Колей Малютиным высадиться на топком берегу протоки в отряде первых строителей, или отправиться с Петей Поэтовым и Юрой Жилиным охотиться на куропаток.

И невдомек было мне тогда, что друзья мои уже подросли, повзрослели и ушли защищать Родину. Ведь книжка появилась в 1938 году, а был 1942-й, п не числился уже среди живых Юра Крылатое, и навстречу своей смерти шли солдатскими дорогами Коля Дардаев, Вася Астафьев и Шура Баженов. Для меня они оставались в том времени – радостном времени детства.

Через много лет, бродя но уральскому городу Троицку, обратила внимание на мемориальную доску памяти А. М. Климова. Мне пояснили: составитель и организатор книги «Мы из Игарки».

Оказалось, в этом городе он жил и похоронен. Я не единожды приезжала в Троицк и раньше. Ходила улицей Климова, знала, что Дом пионеров носит то же имя, но мне и в голову не приходило связать этого Климова с тем – из давнего детства.

Захотелось вспомнить книгу, своих забытых незнакомых друзей, попытаться найти кого-нибудь из них. Но годы! Прошло столько лет, и каких лет!

По замыслу Горького

Мир удивила эта книга в 1939 году на международной выставке в Нью-Йорке, где она экспонировалась среди лучших изданий нашей страны. И как не удивить: дети рассказывали о том, что для всего западного мира продолжало оставаться непонятным феноменом русских, об образе жизни первого в мире социалистического государства, о радости труда, о братстве народов.

Датой зарождения книги можно считать декабрь 1935 года, когда ребята Игарки написали А. М. Горькому в Крым письмо. Они рассказали о своем необыкновенном городе, что в шести тысячах километров от Москвы на вечной мерзлоте построили их родители, и попросили у великого писателя совета: как лучше об этом поведать в книге.

«Мы – ученики пяти школ – вместе со всем городом живем весело, бодро, хорошо.

Наши дни заполнены учебой, кружковой работой, катанием на коньках и лыжах.

В нашем городе выходит раз в пять дней детская газета «Пионер Заполярья». Недавно в ней были напечатаны наши письма: «Кем мы хотим быть?»

Двести пионеров и школьников на этот вопрос ответили:

– Докторами, танкистами, машинистами, токарями, трактористами, водителями комбайнов, летчиками, артистами, изобретателями, педагогами, писателями, поэтами, математиками.

И к этому мы стремимся – овладеваем основами паук, готовимся быть полноценными гражданами нашей прекрасной Родины».

И больной, очень занятой человек немедленно ответил ребятам. 13 января он послал им набросок плана книги и большое письмо:

«Сердечный привет вам, будущие доктора, инженеры, танкисты, поэты, летчики, педагоги, артисты, изобретатели, геологи!

Хорошее письмо прислали вы. Богато светятся в простых и ясных словах его ваша бодрость и ясность сознания вамп путей к высочайшей цели жизни, путей к цели, которую поставили перед вами и перед всем трудовым народом мира ваши отцы и деды. Едва ли где-нибудь на земле есть дети, которые живут в таких же суровых условиях природы, в каких вы живете, едва ли где-нибудь возможны дети такие, как вы, но будущей вашей работой вы сделаете всех детей земли столь же гордыми смельчаками.

…Большие, изумительные радости ждут вас, ребята! Через несколько лет, когда, воспитанные суровой природой, вы, железные комсомольцы, пойдете на работу строительства и на дальнейшую учебу, перед вами развернутся разнообразнейшие красоты великой нашей страны.

Много прекрасного в стране Союза Советских Социалистических Республик, и она все растет. Все это – ваше хозяйство. И разумеется, для того чтобы умело владеть им, чтобы развивать его все шире, – необходимо, ребята, учиться много, серьезно, честно. Всякая работа в нашей стране – работа всех для каждого и каждого для всех, а кроме этого – работа в пример всему трудовому народу Земли».

Но замысел мог бы и остаться замыслом, не будь у игарских пионеров еще двух больших и умных друзей. Теперь, почти через полвека, знакомясь в Красноярском партийном архиве с документами, я чем дальше, тем больше укреплялась в мысли, что книга «Мы из Игарки» – детище Валентины Петровны Остроумовой и и Анатолия Матвеевича Климова. Думаю, что мысль о ее создании подсказала ребятам Валентина Петровна. Хорошо знавшая лично многих выдающихся людей своего времени, она, вполне естественно, могла быть знакома и с Горьким. В Игарке Остроумова совмещала в те годы два больших поста: начальника Игарского политотдела главного управления Севморпути и первого секретаря горкома партии. Эта маленькая», сгоравшая от туберкулеза женщина поражала современников неженской работоспособностью, смелостью в решении любых вопросов. А в Игарке их было колоссальное множество – ведь такой город-порт на вечной мерзлоте рождался впервые.

Человек удивительной судьбы, она в первые годы революции имела счастье работать непосредственно с В. И. Лениным, десять раз стенографировала его выступления, в том числе на историческом заседании II съезда Советов в октябре 1917 года, была секретарем комиссии по похоронам и увековечению памяти В. И. Ленина; на Генуэзской и Лондонской конференциях работала с Л. Б. Красиным, Г. В. Чичериным, В. В. Воровским; большая дружба связывала Валентину Петровну с семьей М. И. Калинина.

Письмо Л. М. Горького игарчатам было зачитано на бюро горкома партии, а затем, по предложению Остроумовой, начало путь во все семьи Игарки. Напечатали его листовкой, обсуждали на предприятиях, в учреждениях, школах. Совместным постановлением горкома ВКП(б) и политотдела Главсевморпути на подготовку книги выделили 3 тысячи рублей.

Валентину Петровну знали все пионеры Игарки. Через пятьдесят лет расскажут о ее энергии, о мальчишеской стрижке, о том, что, научившись управлять самолетом, она самостоятельно летала на дальние фактории и остров Диксон.

Ее жизнь давно просилась в книжку, и несколько лет назад такая книжка появилась. Автор ее, большой друг Советского Союза, ветеран Компартии Великобритании, президент мемориальной библиотеки имени К. Маркса в Англии, историк и публицист, А. Ротштейн знал Остроумову в разные годы, следил за ее деятельностью. В книге «Вдохновленная революцией» он писал: «Для меня, как и для других молодых тогда коммунистов из капиталистических стран, где после первой мировой войны развилось коммунистическое движение, образ Остроумовой незабываем».

Составитель и организатор книги «Мы из Игарки», как значится на титуле, Анатолий Матвеевич Климов – тоже человек неординарный. Да иного и не приняли бы ребята, не доверили свои мысли, не распахнули души. Ко времени работы над книгой он успел уже многое, хотя и было ему 25 лет. Дома, на Урале, журналистом троицкой окружной газеты, он не раз всерьез сталкивался с кулачеством, участвовал в организации колхозов, писал о рождении Магнитостроя. На Севере, куда по призыву ЦК ВЛКСМ Климов приехал в 1930 году, в числе первых 100 комсомольцев, он работал в путинных, рыбацких газетах – первых в истории Заполярья. Писал повесть, очерки, рассказы о покорении Арктики, в том числе и о строителях Игарки. Естественно, что Остроумова заметила его и предложила стать детским поводырем. Он и остался им до конца жизни, организовав еще две книги, написанные с его помощью детьми Урала и Партизанского края – «Урал – земля золотая» и «Слушай нас, Родина». На Урале, в Челябинске, Климова помнят и как автора текста Наказа, которым рабочий край провожал на фронт своих добровольцев-танкистов.

Вот какие друзья вдохновляли игарчат, когда взялись они за свою книгу. Но умер Горький, и работа притормозилась. И вот тогда из Швейцарии своим «милым белым медвежатам» написал Ромен Роллан: «Работайте хорошенько и никогда не падайте духом перед трудностями. Трудности созданы для того, чтобы их превозмогать и чтобы, превозмогая их, стать более сильным». Пришли письма от пионеров Москвы. Наро-Фоминска, Оренбургской области, Одессы, Свердловска – со всех концов страны.

И книга состоялась. Посвятили ее ребята памяти А. М. Горького и начали словами прощания, написанными 13-летним Степой Переваловым: «О, смелый Сокол, ты над Землею, дыша борьбою, парил высоко. Из битв жестоких ты вынес сердце, любовью полно… Мы будем помнить и славить вечно твои заветы и будем сильны, как ты, любимый…»

Редактором книги был Самуил Яковлевич Маршак.

Такие удачи случаются не каждый день.

С Верой Ивановной Торбунцовой, директором Троицкого филиала госархива Челябинской области, три дня подряд перебираем панки с документами. Они принадлежали Анатолию Матвеевичу Климову, переданы в архив его сыном Анатолием Анатольевичем.

Блокноты с записями писателя, его рисунки, рукописи рассказов и очерков, рыбацкие газеты. И, наконец, письма! От Климова – академику Ферсману, писателю Герберту Уэллсу, английским детям, черновики писем Ромену Роллану, Мартину Андерсену Нексе. А вот и их ответы – подлинные! – на немецком из Дании от М. А. Нексе, на французском из Швейцарии от Ромена Роллана, его письмо игарским школьникам. II вдруг – папка за папкой – листочки и целые тетрадки в косые и прямые линии, странички из школьных дневников, исписанные чернилами, карандашами, разрисованные акварельными красками. К некоторым приложены планы сочинений, написанные рукой Климова. Да это же рассказы игарчат в книгу! Оригиналы!

Целы! Целы! Ну а авторы-игарчата? Неужели их не найти? Куда разбросала их по белу свету жизнь?

И начался поиск.

Переправы Федора Дзюбы

На войну мальчишки шагнули прямо с книжных страниц. И не удивительно, что книга ушла на фронт с ними вместе – в солдатских рюкзаках. Младший лейтенант Дзюба тоже уложил книжку в свой вещмешок рядом с номерами «Пионера Заполярья», «Пионерской правды» и аттестатом зрелости. Вплоть до жестокого февраля 1944 года таскал свой «архив» Федя Дзюба от переправы к переправе, что для него значило из боя в бой.

Когда показывал однополчанам книжку, обязательно слышал в ответ:

– Ты, оказывается, давно выбрал профессию понтонера. Ишь, какая у тебя тренировка была.

Рассказ Ф. Дзюбы в книге «Мы из Игарки» был и вправду посвящен переправе через тундровое озерцо: ребята, потеряв шест-весло, соорудили из своих пальто парус и добрались до берега.

Всего через три года в составе полка понтонеров прибыл Федя Дзюба на первую фронтовую переправу. И с тех пор помнится ему война сплошными кипящими от солдатских тел, паромов, понтонов, взрывов и воронок огненными реками. Сколько их было на его пути: в России, Белоруссии, Польше, Германии, Чехословакии. Казалось, что все переправы его.

На выставке московских художников-ветеранов войны каждый обязательно обращал внимание на полотна, на которых переправы, переправы… Боевой путь Федора Федоровича Дзюбы: «Под Воронежом», «Прорыв обороны немцев на Среднем Дону», «На Днепре под Киевом», «Конец. Под Корсунь-Шевченским», «На Висле под Сандомиром»…

Еще до личного знакомства с Дзюбой я читала в его письме об операции на Днепре, где он командовал 30-тонным паромом: «Переправа… Песчаные косы и отмели, сильное и коварное течение… На плацдарме – бой. В воздухе ревет и грохочет. Один за другим пикируют «лапотники» – Ю-87. Один пз них, клюнув на левое крыло, покато надает на паром… Ну, братцы, держись! Это наша! Пламя и грохот взрыва. Паром приподняло, в лицо плеснуло тугим воздухом и окатило водой. Паром накренился, танк начал с настила сползать в воду… Из расчета никого не вижу – всех сбило ударной волной. К счастью, двигатель заработал, и паром, минуя фонтаны взрывов, направился к пристани. Опять посыпался над нами град бомб, но мы были уже у берега. Т-34 «прыгнул» на пристань и скрылся под обрывом… На третьи сутки нас, понтонеров двух паромов, валившихся с ног от усталости и изнеможения, сменили. За эти бессонные дни и ночи наши расчеты переправили около сотни танков Т-34 и самоходных установок».

Должны были пройти десятилетия, чтобы зарубки на памяти молодого офицера ожили в картинах опытного живописца. В тридцать седьмом году игарские мальчишки, юные художники Федя Дзюба, Толя Мосин и Миша Шелонников везли в Москву на Всесоюзную выставку детского творчества свои работы. Правда, до Москвы они тогда так и не добрались, зато почетными посетителями их выставки в Красноярске были полярные летчики-герои, покорители Северного полюса.

А выставки в Москве у Ф. Дзюбы и А. Мосина все-таки состоялись. Да только непросты и долги были к ним дороги.

А. Г. Мосин, заслуженный художник РСФСР, один из иллюстраторов «Тихого Дона» и «Поднятой целины», участвовал на своем веку во многих всесоюзных и международных выставках. В Бородинском военно-историческом музее-заповеднике постоянно экспонируется картина Ф. Дзюбы «Минута молчания»: на исходе войны, в маленьком горящем городке Бунцлау в передышке между боями остановились солдаты перед гранитным обелиском и обнажили головы – чужими буквами была выписана на нем такая близкая душе каждого русского солдата фамилия – Кутузов.

Лишь в 1971 году перенес Федор Дзюба на полотно символическую встречу: герой отечественной войны 1812 года и герой Великой отечественной…

Сейчас Федор Федорович – начальник участка Центральной киностудии детских и юношеских фильмов им. М. Горького, художник-живописец первой категории. Однажды – вот пропоя судьбы! – ему, фронтовику, кавалеру боевых орденов, пришлось писать во весь рост пять портретов… Гитлера: требовались для картины «Семнадцать мгновений весны».

В его квартире на проспекте Мира среди натюрмортов и пейзажей лишь две фотографии напоминают о тревожной юности – капитана-орденоносца и девушки-санинструктора, что встретились и полюбили друг друга сорок лет назад на одной из фронтовых переправ.

Учитель

Из предисловия А. М. Климова: «…пионеры организовали митинг. Выступил пионер Толя Шевляков.

– Ребята, – сказал Толя. – Горький одобрил нашу книгу. Давайте же начинать работу!

Все захлопали в ладоши. Тогда вышел пионер Яша Почекутов и сказал: «Я берусь написать рассказ о летних каникулах».

С тех пор книга о жизни ребят за Полярным кругом, об Игарке, – «горьковская книга» – стала жить».

Летние каникулы, о которых вызвался написать Яша Почекутов, мало походили на те, к которым привыкли их сегодняшние сверстники. Они не были месяцами безмятежного отдыха, так как совпадали с Карской экспедицией. Лишь два месяца в году пробивались в Игарку через полярные льды морские иностранные суда. И эти два месяца все население – от мала до велика – помогало в порту на погрузке. Девочки складывали штабеля на бирже, как называли тогда склад готовой продукции, мальчики работали сортировщиками, рубщиками на лесозаводах, а те, кто поменьше, – коногонами на «медведках». Так именовали немудреные двухколесные сооружения, на которых лошадки тянули в порт пакеты досок.

Работали ребята по 12 часов, столько же отдыхали и вновь – на погрузку. В общении с моряками иностранных судов они получали и наглядные уроки политграмоты, заглядывая за кулисы другого мира. Один такой случай на погрузке английского парохода взялся описать 14-летний Яша Почекутов.

«Однажды мы видели на палубе такую сцену. Английский офицер, рассердившись за что-то на кочегара, ударил его но лицу. Негр сначала промолчал, по, видимо, горячая южная кровь заиграла в нем. Резким и сильным толчком он сшиб офицера с ног… Мы видели, что дело плохо, – негр, чего доброго, утопит офицера, а потом и сам пропадет. Побежали мы к ним, разняли».

Пройдет совсем немного лет, и жизнь вновь столкнет Якова с чужим и жестоким миром. Старший сержант Почекутов напишет об этом:

 
Атаки бешеный порыв
Я испытал не раз,
Не раз взорвавшийся фугас
Бросал на землю нас.
Бывало так, что и броня
Трещала, как орех…
 

В ночь на новый 1943 год на операционном столе медсанбата под Калинином стал он инвалидом второй группы. Ему было чуть больше двадцати и ждали его костыли на многие годы: ноги ранены, отморожены и контужены. Вот так, с костылями, и появился Почекутов в городе Енисейске, где принял руководство школой. Так начался для Якова Васильевича учительский путь длиной почти в сорок лет.

Каким он был, можно судить по документу, что вручили директору 75-Й школы «по поручению педколлектива Октябрьского района города Красноярска». Это самая удивительная Почетная грамота, какую мне доводилось когда-либо видеть. Награждался «коммунист, воин, борец, педагог, Человек и руководитель за долголетний творческий, освещенный научной теорией и передовым опытом педагогический и общественно-политический трудовой подвиг».

Яков Васильевич Почекутов всю жизнь писал стихи. И нигде их не публиковал, хотя, на мой взгляд, напрасно. Когда-то Лидии Васильевне Мышковской принес он свое первое стихотворение, а спустя жизнь свои произведения принесли Якову Васильевичу Почекутову будущие профессионалы-писатели Антонина Корытковская и Николай Еремин. «Большое Вам спасибо за то, что Вы заставили меня написать мое первое стихотворение» – вывел на первой своей книге поэт Еремин:

Я. Почекутову

 
Он гусиное перо
Превратил в перо жар-птицы.
Он сказал,
Что в нас гнездится
Бескорыстное тепло.
 

Фото из семейного альбома

Вообще-то в Сибири игарчан обосновалось немало, а найти их – тех, из 30-х годов – оказалось сложно: годы не щадят и историческую память. Лишь благодаря очень заинтересованной помощи сотрудников Красноярского краевого музея удалось разыскать первого. Им оказался Николай Сергеевич Малютин… в городе Орджоникидзе. Тот самый Коля, который высадился в июне 1929 года с первого парохода первых строителей на топкий берег Игарской протоки и написал об этом в книге свой рассказ. Отец его – грузчик, рамщик, разнорабочий – уже через шесть лет стал директором Игарского лесокомбината, а потом – председателем исполкома. Николай Сергеевич откликнулся немедленно. Вопи, кавалер орденов Отечественной войны двух степеней, директор школы, секретарь парткома и директор завода – путь его по жизни приучил к ответственности. А товарищество, дружеские связи через десятилетия – в крови у всех игарчан. Малютин адресовал меня в Красноярск к брату Сергею Сергеевичу, который ныне – директор музея трудовой и боевой славы телевизорного завода. А на заводе вот уже 27 лет инженером Петр Ильич Поэтов. А Поэтов – тот самый Петя-охотник, которому в книге повезло больше всех: его фотография с охотничьими трофеями на целую страницу вынесена.

И вот сидим мы втроем: Поэтов, Малютин а я – в гостях у Петра Ильича, и витают над нами в клубах сигаретного дыма игарские воспоминания.

– А ведь знаете, в Игарке у нас редко кто курил. На фронте научились. Город-то весь деревянный был, улицы деревом мощены, тротуары тоже из досок, а земля на опилках замешана. Так мы, ребята, берегли город от пожара. В школе специальный отряд был: в форме, каске и с топориком за поясом. Дежурили по вечерам, пока взрослые учились – ликбезы кончали. Они – домой, а мы дежурство сторожу сдадим и лишь тогда свободны.

Петр Ильич достает два альбома, старых, видавших виды, и фотографии в них такие же, но узнать можно. Я и узнаю, и удивляюсь: молодые Каманин, Молоков, Бабушкин… Как сочинительствовать, так и снимать игарчата умели. А в друзьях у них все знатные полярники ходили во главе с Отто Юльевичем Шмидтом – «Бородой», как звали его мальчишки и за глаза, и в глаза.

– К нам тогда, в сентябре тридцать пятого года, Шмидт приехал – он начальником Севморпути был. Встречали его цветами и овощами. Представляете: вышли с блюдом, а на нем – огурцы, иомидоры, редиска, что у нас в совхозе «Тепличном» выросли. Так верить не хотел: это надо же – сто километров за Полярным кругом!

– Ты про театр, про театр расскажи, – подзадоривает Малютин. – Как же: Петр Ильич у нас знаменитость – с самой Пашенной играл!

– С. Верой Николаевной?

– Точно. С народной артисткой СССР.

Поэтов смущенно листает альбом: Лидия Неволина, Елизавета Юровская, а вот и Пашенная в форме Севморпути – кителе и фуражке с крабом. Снимки любительские, поэтовские.

– Я ведь на фронт с собой фотографии брал, целый альбом. А потом случилось туго – альбом в огонь, фото в карман. Так всю войну хранил: Румынию, Венгрию, Чехословакию прошел. Знаете стихи: «Напиток самый дорогой – из лужицы вода» – это про нас. Я Победу сержантом встретил. А если о Вере Николаевне, так тут целая история: она основала»театр в Игарке.

Узнаю вновь почерк Валентины Петровны Остроумовой. В течение тех двух лет, что она работала в Игарке, московские театры но приглашению политотдела бывали трижды. Лето 1936 года началось с приезда государственного академического Большого театра. Играли отрывки из Чайковского, Леонкавалло, Россини, Монти. Событие это было колоссальным как для полярников, так и для актеров. Четыре вынужденные посадки совершил одномоторный самолет МБР-2 прежде чем доставил половину труппы из Красноярска в Игарку (вторая долетела удачней). Но по тем временам добрались они прекрасно. Когда впервые летчик Ф. Б. Фарнх вел машину в 1931 году в Игарку, полет длился 45 суток – информацию о пом я нашла в подшивке газеты «Северная стройка» за 1933 год.

25 июля на площади перёд зданием горсовета вся Игарка собралась на прощальный концерт. Потом был митинг, зачитали решение горсовета о переименовании одной из главных улиц – Экспортной – в улицу Большого театра. На следующий день полярники встречали В. Н. Пашенную и двадцать ее коллег по государственному академическому Малому театру. В память о тех днях – мемориальная доска с барельефом В. Н. Пашенной на кинотеатре «Север», улица имени Малого театра.

Театр имени В. II. Нашейной работал в Игарке 14 лет.