Текст книги "Распутья. Добрые соседи"

Автор книги: Оксана Панкеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Да, конечно, – кивнула печальная принцесса. – Прошу вас, кузен Шеллар.

Его величество еще раз изложил все то, что Ольга уже знала, – про вмешательство ее родного мира, про переговоры, заговоры и сговоры, про излучатели и кристаллы к ним, про грандиозные планы Астуриаса и его боссов и про то, как замечательно эти планы рухнули… Ну, почти рухнули.

– …Вот только с одним он ошибся, – заключил король, когда Ольгу уже начало клонить в сон. Все его расчеты строились на том, что меня нет в живых. Я очень старательно это скрывал, а сам в то же время вел свои собственные расчеты. С мечтами посадить в Ортане своего человека, – его величество неуважительно кивнул на конкурента, – мастер Астуриас и его хозяева могут расстаться. Подставлять под удар магов я запретил – они все остались на севере, и устроить за ними новую охоту не получится. А что до вас, виконт Бакарри, вам сейчас уместнее было бы убеждать всех вокруг не в моей якобы измене, а в том, что обо всех недостойных замыслах вашего друга и советчика вы не знали, что искренне верили, будто спасаете королевство, а не продаете его пришельцам, и что вас бессовестно использовали, умело играя на ваших амбициях и вашей граничащей с глупостью доверчивости.

– Я вам не верю, – категорично заявил упертый виконт.

– Предпочитаете верить Астуриасу? Ваше право. Но запомните еще кое-что очень для вас важное. Сейчас у вас еще есть возможность оправдаться. Если вы ничего не знали и действительно верили – самое время одуматься и пересмотреть свои прежние заблуждения. Если все знали и даже собственноручно писали упомянутый ранее донос, это не будет иметь для вас последствий, если вы скажете, где именно ваши новые покровители разместили излучатели. Но если мы найдем их сами, будет поздно спохватываться и раскаиваться. А мы все равно найдем их и уничтожим, как уничтожили остальные три.

– Я не только не знал, я до сих пор не верю, что это правда.

– Что ж, у вас еще будет время подумать над всем, что вы сегодня услышали. И заодно над тем, как вы будете смотреть в глаза Элмару, особенно если окажется, что вы действительно братья.

– Так вы этого не отрицаете? – поспешил уточнить второй соратник «спасителя отечества».

– Чтобы отрицать или утверждать такие вещи наверняка, нужно иметь доказательства. Слухи доходили и до меня, но их никто никогда не проверял. Я охотно допускаю, что дядюшка имел внебрачных детей, которых по каким-то причинам не стал признавать. Я вполне принимаю за косвенные подтверждения внешнее сходство и фамильную дубовость – дядюшка в свое время проявил такую же невосприимчивость к логике в вопросе с Комиссией. Но доказательства должны быть только прямыми и недвусмысленными и уж никак не основываться на эфемерных личных впечатлениях. Впрочем, этот вопрос о родословной виконта Бакарри имеет исключительно познавательное значение. Даже в случае подтверждения родства с королевской семьей права наследования он не получит.

– Вы говорите об этом так, будто лично будете это решать!

– Это будет решать закон о наследовании. Уважаемый претендент не получил королевского воспитания и проявил неразборчивость в средствах достижения целей, недопустимую для правителя. Права наследования лишают и за меньшее.

– О своих правах бы лучше задумались! – не остался в долгу уважаемый претендент.

– В отличие от вас я о таких вещах задумываюсь всегда и к тому же вовремя. Все, что я сделал плохого, можно будет обсудить открыто, и я не буду возражать, если по итогам обсуждения мне предложат попрощаться с короной. Шпионаж – работа грязная и малосовместимая с королевским достоинством. Мне приходилось очень много лгать, беззастенчиво пользоваться чужим доверием и даже собственноручно убивать. Дважды. Возможно, применительно к врагам в военное время это допустимо, возможно, для короля это недопустимо ни при каких обстоятельствах – у нас еще будет время в этом разобраться и принять решение. Потом, когда с меня будут официально сняты обвинения в измене и сотрудничестве с врагом.

– Если! – упрямо возразил виконт.

– Я не обязан в своих высказываниях подстраиваться под ваш образ мыслей. Если я считаю «когда», то и говорю «когда». А сейчас давайте обсудим более насущные вопросы, которых у нас слишком много, чтобы терять время на гипотезы и догадки касательно отдаленного будущего.

– Дворцовую стражу вернут на места в течение двух-трех дней, доложил второй паладин. – Прислугой можно будет заняться только после этого, потому что каждого будут проверять. О полиции уже докладывал господин Костас. На улицах относительно спокойно… если не считать инцидента с засадой в департаменте Безопасности. Как теперь будут выходить из подполья остальные люди Флавиуса, учитывая то, что случилось сегодня… Я не знаю. Вы можете что-то предположить?

– Скорей всего, выждут несколько дней, убедятся, что королевская власть восстановлена, и выйдут сами, – предположил король. – Но нападение на департамент надо тщательнейшим образом расследовать, профессионально и по всем правилам. Возможно, удастся все-таки выяснить, кто же были эти загадочные гости.

– Да, это действительно важно, – поторопилась поддакнуть госпожа регент, спохватившись, что это же она должна тут приказывать. – И еще нам нужно восстановить столичный гарнизон и возобновить патрулирование дорог, пока там не развелись разбойники. Сообщение столицы с провинциями и в особенности безопасность торговых путей тоже очень важны.

– А вот пусть его величество теперь вспомнит, зачем наш гарнизон расформировал, – подал голос офицер, сидевший рядом с бароном. – И куда рассовал личный состав.

– Полковник, у меня никогда не было проблем с памятью, невозмутимо откликнулся король. – Я прекрасно помню, кого и куда, и сегодня же вечером составлю список всех групп с указанием текущего местонахождения. А вопрос «зачем» считаю глупым. Вы предпочли бы оказаться под командованием наместника, который на второй же день послал бы вас воевать против своих?

– Мы бы не пошли! – гневно сверкнул глазами офицер.

– Именно это я и предвидел. И теперь мы можем просто собрать ваших людей и восстановить подразделение в прежнем виде, а не набирать новых взамен расстрелянных. Вас чем-то не устраивает такой результат?

– Хорошо, с этим мы решили, – поспешно перебила обоих принцесса. – Что у нас в казне?

– Собрать все руководство казначейства, кто остался из старых, и со всеми документами – ко мне, – коротко и деловито сообщил Шеллар. – Надеюсь, за день-два удастся разобраться. Жаль, что я не смогу сходить и посмотреть лично…

Ольга украдкой протерла глаза. Она все меньше понимала, зачем ее позвали на это правительственное совещание, где она едва успевает понимать, о чем идет речь, не говоря уж о том, чтобы участвовать. Да и что умного она может вставить в разговор людей, лучше ее знающих, как что делается? К тому же ей давно хотелось спать – ведь разбудили ее вместе со всеми в два часа ночи, – а в процессе обсуждения и есть что-то захотелось… Следующие два часа она еле высидела, все свои силы сконцентрировав на том, чтобы не зевнуть ненароком. Думалось же ей в это время о вещах далеких от обсуждаемых.

Например, о том, что от ее способностей одни неприятности, и эта афера с черепахой обязательно всплывет – а как же иначе, если его величество сразу сообразил, что тут нечисто, а мэтр Максимильяно вмиг просек, кто где соврал, – раскрутят моментально, как только свободная минутка выпадет. Надо попытаться хотя бы Киру не впутывать, не хватало, чтобы они с Шелларом из-за этого поссорились… И почему так нужно было обязательно вломиться в этот зал? Что такого особенного именно в ней? Почему во сне, когда она не смогла прорваться через охрану, в зале рвануло, а в реале, когда она таки прорвалась, все прошло тихо? Она же ничего не сделала, только дурой себя выставила, как обычно. Какое такое особое сакральное значение могло иметь присутствие в зале одной конкретной дуры? И ведь это еще не все, не успела с этим сном разделаться – опять здрасте пожалуйста! На бедного короля будто сама судьба ополчилась, чтобы уделать его не мытьем, так катаньем! Зачем снилась высоченная лестница, по которой ей надо зачем-то вскарабкаться, а это тяжело, и она не хочет, и вроде как радостно уходит, когда ей предлагают обойтись без этих экстремальных подвигов… А потом опять беготня, и плач, и обрывки разговоров… «Снайпер… через окно…» Да что она-то может сделать при таком раскладе? Бегать за королем и закрывать окна? И к чему была эта лестница?

Когда принцесса Тина объявила наконец, что все уже обсудили и можно расходиться, Ольга едва не вскочила первой, но вовремя вспомнила, что это будет невежливо и некрасиво. Не говоря уж об этикете.

– Остался еще один вопрос, – напомнил король, который давно уже измаялся, жуя пустую трубку, и наверняка тоже из-за Ольги – всех остальных он бы преспокойно окурил без особых угрызений совести. – Куда именно мы будем расходиться и в каком качестве. Само собой разумеется, что вы, дорогая кузина, как глава государства должны занять мои бывшие апартаменты. Кира может вернуться в свою комнату. Личный состав командиры тоже найдут где разместить – дворец большой и места в нем достаточно. А вот мы с виконтом… У вас есть идеи, где мы будем содержаться и в каком качестве?

– Предварительно я предполагала заключить его под стражу, а вас оставить во дворце, – осторожно высказала свою идею принцесса. – Будут другие предложения?

Первым посыпались не предложения, а возмущения – как так, спасителя отечества под стражу, а изменника во дворец! Затем последовала серия противоположных – доносчикам и узурпаторам самое место в департаменте Безопасности, а короля, в чем бы его ни обвиняли, можно содержать только под домашним арестом в его собственных покоях.

– Господа, вот только не надо опять! – Шеллар чуть возвысил голос и для пущей звучности вынул изо рта несчастную изгрызенную трубку. – Вы совсем не о том думаете и не из того исходите. Во-первых, мы должны находиться в хотя бы примерно равном положении, поскольку иначе это будет выглядеть предвзято. Во-вторых, как вы сами понимаете, ни виконт, ни тем более я сбегать не собираемся – ведь побег будет признанием вины. Поэтому наше заключение будет скорее символическим и охранять нас нужно по совсем другой причине. Вы ведь прекрасно понимаете, что господа, которым очень не хочется вновь видеть меня на троне, воспылают желанием отправить меня туда, куда не сумел отправить Скаррон. И могут проявить в этом деле поразительную настойчивость. С другой стороны, они наверняка заинтересуются судьбой своего подопечного и обязательно пожелают с ним связаться, чтобы выяснить обстановку и дать ему инструкции. А с третьей – вполне может статься, что они в нем разочаруются и решат, что соратник, сохранивший остатки чести, им не подходит в силу излишней щепетильности. Сегодня он не смог поднять руку на беременную женщину, завтра не найдет в себе сил удавить младенца, а там, глядишь, и более великих надежд не оправдает. Поэтому я бы рекомендовал и его охранять как следует. В-третьих – и это уже моя личная просьба, – я бы хотел, чтоб нас поместили где-нибудь рядом, чтобы иметь возможность общаться. Да и охранять так удобнее.

– Ты что! – вскинулась Кира. – Он тебя сам убьет!

– Это не в его интересах, – возразил король с такой укоризной в голосе, словно любимая жена сказала совершенно детсадовскую глупость.

– А если он потом скажет, что ты его довел до бешенства своими утонченными оскорблениями и он потерял над собой контроль, хотел тебя только стукнуть и совершенно нечаянно стукнул сильнее, чем собирался?

– А пусть не оскорбляет! – вмешался обиженный подозрениями виконт. – Я не буду сидеть с ним вместе где бы то ни было! Он ведь нарочно доведет меня до того, что я его ударю, а потом этим воспользуется!

– Чтобы ничего подобного не случилось, – все так же невозмутимо продолжил король, – пусть все наше общение происходит в присутствии третьего лица, чтобы ни один из нас не мог намеренно провоцировать конфликты.

– Да ведь все ваше общение – один сплошной конфликт! – горестно развела руками Тина. – Где же вам взять такое «третье лицо», чтобы ваш конфликт не закончился дракой двое на одного? Ведь любой на чью-то сторону да встанет.

– Вот, например, Ольга. – Его величество повел трубкой в ее сторону, и тут Ольга наконец поняла, к чему все шло и зачем ее сюда притащили. – Уж она точно не полезет в драку. И оскорблять никого не станет, потому как женщина добрая и вежливая. К тому же она тоже свидетель по делу и нуждается в охране, ведь в отличие от остальных свидетелей она не сможет за себя постоять в случае чего. Мне бы не хотелось, чтобы Ольга повторила судьбу Флавиуса.

– Как? – Благородное негодование на лице виконта Бакарри сменилось растерянностью на грани ужаса. – Дама будет сидеть вместе с нами?

– Да что вы так кипятитесь, будто мы будем сидеть все втроем в камере департамента? – поморщился король. – Во дворце полно свободных помещений. На третьем этаже пустуют бывшие покои придворных дам. Целый ряд отдельных комнат и общая гостиная…

Ольга вспомнила Харгана, и ей стало даже жаль наивного спасителя отечества, все еще не подозревающего, зачем на самом деле его величеству понадобилось с ним общаться.

– В северной башне точно так же пустуют покои и лаборатория придворного мага. Вот только высоко там… С одной стороны, безопаснее с точки зрения стрельбы по окнам, с другой – подниматься в эту башню не для всякого здорового человека легкая задача, а нам с Ольгой… Ну, допустим, я не буду оттуда спускаться вообще, но она-то не под арестом…

– Нет-нет! вскрикнула Ольга, до которой внезапно дошло, к чему ей снилась эта чертова лестница. – Ни в коем случае!.. В смысле, обязательно! Безопасность важнее всего, а к лестницам я в Поморье привыкла. Лучше лишний раз напрячься, чем подставляться под пули. Нет, правда, ваше величество, я настаиваю на башне.

Шеллар остро прищурился в ее сторону, закусив трубку.

– Один вопрос. Только честно. Твое предложение продиктовано лишь самоотверженной заботой или у тебя есть иные основания настаивать?

– У меня есть иные основания, – с жаром подтвердила Ольга. – Я просто не успела вам об этом рассказать, но позже расскажу, и вы поймете.

– В таком случае у меня нет возражений. Кузина?

– Если ты полагаешь, что вы сможете мирно сосуществовать… – Госпожа регент честно сделала вид, будто сомневается и раздумывает, но видно было, что она тоже обо всем догадалась и уже готова отдать беднягу Бакарри на ощипание, распотрошение и съедение с костями.

– Мы оба воспитанные, цивилизованные люди, не обделенные чувством собственного достоинства и самообладанием. Тем более с нами будет дама.

– Вы даже не задумались, как это скажется на ее репутации! – сделал последнюю попытку вырваться обреченный «сокамерник», нутром чуя подвох, но не в силах разобраться в его сути. – И даже не поинтересовались мнением ее супруга!

Ольга едва сдержала истерический смешок. Она вообще с трудом представляла себе, что можно такого выдающегося отчебучить, чтобы еще сильней уронить ее репутацию. Проживание в соседних комнатах с мужчинами на подобное не тянуло, даже если у них и вправду будет общая гостиная.

– Если б у меня были возражения, я бы не ждал, пока меня об этом спросят, – огрызнулся Диего. Похоже, он все-таки уже знает о ее выходке и крепко сердит… Неужели король настучал лично? Хотя и без него было кому…

– Я не думаю, что всего лишь соседство с двумя благородными кавалерами может повредить репутации, – заверила Ольга, надеясь, что на этом у виконта возражения закончатся и можно будет наконец пойти отдохнуть. Хоть она и представляла себе примерно, что сделает с оппонентом король за неделю-другую совместного заключения, но не сомневалась, что так будет лучше для всех, в том числе для самой жертвы.

ГЛАВА 4

«В лучшем случае – два года со строгой изоляцией, – подумал Кислярский, начиная дрожать. – Зачем я сюда пришел?»

И. Ильф, Е. Петров

Верхний этаж Северной башни, на котором их разместили, оказался даже выше комнат придворного мага. Скорей всего, там располагались какие-то кладовки или комнаты для прислуги, поскольку даже туалет и ванная, как заметил виконт, размещались этажом ниже.

С небольшой, в пять-шесть локтей, деревянной площадки вели четыре двери: с одной стороны – в его комнату и в Ольгину, с другой – в комнату Шеллара, с третьей – в гостиную или столовую, да так ли важно название этой несчастной комнаты на фоне разрушенных планов, утраченной мечты и торжества несправедливости?

Всю вторую половину дня виконт Бакарри провел в тишине и одиночестве – уставшая дама до вечера отдыхала, а Шеллар с головой погрузился в бумаги казначейства, которых ему приволокли четыре огромных ящика.

Сам же виконт предавался безрадостным мыслям, искал правильные слова для грядущего поединка с самым скользким и хитрым законником королевства, сочинял речи и придумывал блестящие ответы к сегодняшнему спору, который, увы, закончился, из-за чего оценить запоздалое красноречие было некому. Ужин ему принесли прямо в комнату, объяснив, что соседи выходить не собираются, поэтому накрывать стол в гостиной нет смысла, да и обстановка не располагает.

Тишина и покой закончились ближе к ночи, когда узник решил, что какие бы мрачные предчувствия ни одолевали его, спать все же надо, и честно попытался выспаться. Вот тут-то и оказалось, что комнаты над магической лабораторией оснащены хитрой вентиляционной системой, через которую до соседей добирается не только дым королевской трубки, но и разговоры – если, конечно, не приглушать голос и говорить достаточно громко. А именно в этот вечер в соседних комнатах не просто говорили громко, а местами даже орали, потому что и слева, и справа одновременно разгорались две семейные сцены.

– Ты окончательно (неразборчиво по-мистралийски), такое творить? Мы же договаривались, что ты никуда не лезешь, сидишь тихо и просто присутствуешь! Король мне клятвенно обещал! Нет, тебе непременно надо было впереться именно туда, где было опаснее всего, где шла самая разборка!

– Диего, не делай из мухи слона! Там просто разговаривали!

– (Неразборчиво по-мистралийски) «просто разговаривали»! Да как раз в тот момент, когда ты вломилась, там самый (неразборчиво по-мистралийски) заваривался! Там счет шел на секунды, я уже почти начал давить на спуск, и тут меня вот так отвлекают!

– Но тебе же все равно не пришлось стрелять, чего ты теперь психуешь?

– А если бы пришлось и я бы опоздал? Или промазал?

Слева тон разговора был пониже, но поставленные голоса королевской четы без труда могли соперничать с криками справа.

– Брось искать заговоры там, где их нет! Это действительно получилось случайно!

– Кира, это ты можешь рассказывать кому-то попроще, но не мне. Мэтр Силантий – никудышный обманщик, а об Ольге и говорить не стоит. У нее на лице написано, когда она врет. Она не случайно вломилась в зал.

– Знаешь, мне без разницы, случайно или нет, главное – все прошло тихо, мирно и аккуратно, а ты еще чем-то недоволен.

– Я недоволен твоим участием в этом безобразии, это во-первых. А во-вторых, я недоволен тем, что меня обманули. И в-третьих…

Его заглушил вопль из-за правой стены:

– Ты хочешь, чтобы я все-таки рехнулся когда-нибудь окончательно из-за твоих подвигов?

– Ты чего на меня орешь?

– А как, как мне еще объяснить, чтобы ты поняла: если тебе говорят, что там опасно, просто прими это как данность, потому что сама ты не можешь оценить реальную опасность!

– Вот именно сегодня и именно там я все оценила правильно! Потому что я знала, что надо было сделать! А ты попробуй все же понять, что у вас ничего не случилось именно потому, что я вломилась!

Да что ж у них там творится…

– Кира, я знаю Ольгу даже лучше тебя. Она не смогла бы сама придумать такую комбинацию.

– Вот именно, поэтому я и говорю, что никакой комбинации там не было!

– Ты упускаешь один важный факт, который выдает вас с головой. Ее не остановила охрана.

– Ну и что? Может, они просто побоялись останавливать ее силой. Они тоже люди.

– Они даже не пытались. Они ее просто пропустили. И мне нетрудно догадаться, кто отдал им такой приказ. Тот же, кто придумал весь этот цирк с черепахами. Кира, я не требую от тебя признания. Я просто ставлю тебя в известность, что все знаю.

– И ошибиться ты никак не мог, конечно же, ты же никогда не ошибаешься!

Может, правильнее будет заткнуть уши? Или выйти, постучать и попросить потише?..

– Да нет, это вы, чертовы упертые ишаки, не можете понять, что все мои сны требуют только моих действий, а все, что пытаетесь сделать вы, ничем не поможет и на фиг не нужно! И сто раз уже говорила, если бы я затеяла что-то реально для меня опасное, мне бы тут же прилетело предостережение, что этого делать нельзя!

– А если ты неправильно истолковала этот сон? А если предостережение просто не успело присниться?

С другой стороны… подслушивать, конечно, недостойно, но, может быть, удастся узнать что-то об их планах, что-то полезное?..

– Ты сам виноват, что тебя приходится спасать против твоей воли. И твоих претензий по этому поводу я не принимаю.

– Мне ничто не угрожало, все было под контролем. Вы только напрасно подвергли риску Ольгу и насмерть перепугали Кантора.

– Шеллар, ты все-таки определись: либо ничто не угрожало, либо подвергли риску. Вы находились рядом, и быть такого не может, чтобы опасность грозила только Ольге, а тебе – нет.

– Никакого противоречия. Некоторая степень риска присутствовала, но для меня она допустима. А вот Ольгу не следовало подвергать даже малейшей, даже самой маловероятной опасности. Я дал слово Кантору, свое честное слово, а вы его нагло нарушили за меня. Нет, совесть моя, конечно, чиста, но Кантор мысли не читает, и его доверие я потерял окончательно. Вашими стараниями.

То, что хоть кто-то перестал ему верить, – это, конечно, хорошо, но извлечь пользу из размолвки двух недовольных мужчин в соседних комнатах вряд ли получится. Слишком уж личный вопрос. Да и непонятно, что же там все-таки произошло. Вроде бы получается, что Ольга проникла в зал без разрешения, причем сознательно и с конкретной целью – спасти Шеллара. От чего?

– Там все было предусмотрено! Его и без тебя охраняли со всех сторон! Если бы они полезли в драку, их бы там положили двумя залпами, ты видела, сколько «Котов» там стояло в полной готовности?

– В моем сне был взрыв. Значит, это была не драка.

– Да даже если бы этот идиот приволок с собой бомбу, у него все равно ничего бы не вышло! Я лично за ним следил, у меня был четкий приказ – стрелять, едва он рыпнется! Когда он руки в карманы сунул, я с него глаз не спускал, и если бы он потянул из кармана хоть что-то…

– Ага, молодцы вы с королем, все предусмотрели! Мы же не знаем, что у него было и как оно включалось! Ты понимаешь, что если бы он активировал взрывчатку, не вынимая из кармана, то уже по фигу было бы, застрелишь ты его потом или нет, – все равно бы рвануло!

– Ну а ты-то тут при чем? Если бы он собирался это сделать, что бы могла изменить ты? Не хочешь же ты сказать, что у него совесть проснулась и он тебя пожалел? Он родного брата ордену сдал, чтобы вдруг властью делиться не пришлось, и не почесался! А тут вдруг такую слабость себе позволил!

– Не знаю! Я вообще ничего не делала и до сих пор не понимаю, в чем тут фишка, но одно я знаю точно: во сне, когда я не смогла прорваться в зал, все погибли. А наяву, когда смогла, – ничего не случилось.

Так вот в чем дело… Мастер Астуриас еще весной предполагал, что у нее появились магические способности, и как же он был прав! Но толку от его правоты сейчас, когда даже не доверяющий королю мистралиец убежден, что Элмара сдал брат, а не кузен, и попробуй теперь докажи, что…

Виконт вдруг похолодел от ужаса, поняв, что, откуда бы ни пошел этот оскорбительный слух, опровергнуть его будет практически невозможно, потому что это правда! Нет, он не писал доносов, ничего не передавал Элмару лично из рук в руки, и доказать обратное будет невозможно, но ведь он знал, что отправляет его на смерть! Он не смог бы убить брата, но сознательно согласился с идеей позволить ему погибнуть самостоятельно. Чтобы властью не делиться, точнее не скажешь. Боги, как же он дошел до подобной подлости?..

– А о Канторе вы хоть на мгновение задумались? Кира, ты же знаешь, что он пережил этой весной, когда Ольгу считали погибшей! Не может быть, чтобы никто не проболтался. И о том, что он рассудком подвинулся с горя, тоже ведь знаешь, правда? А о том, что сегодня он тоже был там, в зале, ты знала? Что он сидел на снайперской точке и все видел! Ты представляешь хоть на мгновение, что бы было, если бы с Ольгой что-то случилось у него на глазах? Если тебе настолько наплевать на него самого, вообрази себе на мгновение полностью рехнувшегося снайпера с оружием и хорошим запасом патронов.

– Шеллар, – устало вздохнула королева, – я тебя уверяю, если бы Ольга не явилась туда, мне уж точно было бы не до него. Ты еще, может быть, воспарил бы над получившейся кучей мяса в виде призрака и смог бы посмотреть на реакцию Кантора, а я – вряд ли.

– Мне никто не сказал, что там должен был погибнуть еще кто-то кроме меня! Даже Ольга не сказала!

– Ольга справедливо рассудила, что это будет бесполезно – ты просто уберешь с места действия и меня. И будем мы, по ее весьма точному выражению, как две дуры, сопли размазывать. Если желаешь, я объясню все Кантору, извинюсь перед ним и попрошу меня понять. А сам смирись все-таки с тем, что некоторые операции могут разрабатываться без твоего руководства и даже без твоего участия и самым противоестественным и возмутительным образом успешно осуществляться.

На этом обе семейные сцены утихли, хотя терзаемый муками совести виконт Бакарри ничуть этим не утешился. Даже известие о том, что его чуть было не застрелили, не вызвало ми обиды, ни возмущения.

Слева некоторое время доносился плач и негромкие, неразборчивые слова утешения. Потом стихли и они. А вот справа примирение супругов прошло настолько активно, что сосед немедленно пожалел, что не объявил о повышенной слышимости с первых же слов. Нет, идея выведать новую информацию была, конечно, неплоха сама по себе, но какая польза ему от знания, что Шеллар и его жена друг друга обожают, что ее величество предпочитает быть сверху, а у ее хромого супруга при этом ничего не болит, честное королевское слово…

В отчаянии он накрыл голову подушкой, заткнув уши, но уснуть все равно не смог, даже когда за стенкой все закончилось и посетители ушли.

Одна мысль возвращалась и возвращалась с упорством назойливой мухи. «Я не убивал брата, но я охотно позволил ему умереть».

А потом он вспомнил о сегодняшней перебранке на совещании и подумал, что ему больше совсем не хочется верить в свою собственную правоту, которую он с таким жаром отстаивал, а хочется надеяться, что прав был граф Орри. Что Элмар и в самом деле жив, что это не обман и не иллюзия, что он действительно спасся… Пусть даже он сам при этом будет выглядеть лжецом или болваном, это все же не так невыносимо, как сознавать себя убийцей и предателем…

Кончай психовать, – зло бросил Санчес, невольно провожая взглядом Астуриаса, нервно меряющего шагами комнату. Туда – обратно… – Мы тут сами не можем понять, кто и где слажал. И ты не строй из себя единственного непонятого гения в спецшколе для умственно отсталых, наше начальство считает, что ты облажался вместе с нами и в той же степени.

Откуда они узнали? – не внял совету Астуриас, которого все еще трясло от возбуждения. Уже два дня – ровно столько он добирался до Аррехо. – Они не могли так точно все рассчитать наугад, кто-то слил им информацию во всех подробностях!

Это и без тебя поняли. А вот кто именно? Если хочешь считать себя умнее всех, ответь сначала на этот вопрос.

– Может, и отвечу… – Одноглазый все же перестал метаться (или просто устал наконец) и рухнул на ближайший стул. – Но мне нужна кое-какая дополнительная информация. Я видел лишь, как из ворот дворца выносили убитых и как оцепили набережную. Об остальном только догадываюсь.

– Если догадываешься, что наши планы провалились не только в Мистралии, то догадываешься правильно, – мрачно вздохнул Санчес, уставившись в темный монитор.

– Сценарий везде один?

– Примерно.

– Кроме меня кто-то выжил?

– В Ортане обошлись вообще без стрельбы. Бакарри арестовали, остальных вообще отпустили. Вернее, взяли под свое командование.

– И эти идиоты пошли?

– А что тебя удивляет. Сам же сказал – идиоты. Куда их направят, туда и идут. Будь они умные, и к нам бы не пошли.

– Откуда сведения?

– От этих же идиотов. Их никто не обязывал хранить тайну, они тут же начали трепаться. Да и официально еще вчера объявили. Кстати, ты на стуле прочно сидишь?

– А что?

– Шеллар вернулся. Живехонек, гад.

– Вот сволочь! – взвыл Астуриас с чувством, какому даже взыскательный маэстро Карлос аплодировал бы стоя. – Ведь даже я поверил!

– Я вот тоже третий день голову ломаю: где мы прощелкали?

– А ты вспомни, кто нам первым об этом сказал.

Крепыш напряженно наморщил лоб, выуживая из памяти нужный разговор. Затем ошалело воззрился на собеседника.

– Не может быть! Он же посвящение прошел, он никак не мог переметнуться!

– Ну, это своего Повелителя он пробросить не мог, а нас-то запросто, но дело не в том. Я имел в виду, что его прокатили первым. Ты вспомни, что он пытался сказать перед смертью.

– Что-то про болото и комаров… Ага, и еще про Шеллара и предателей.

– Вот именно. До него дошло с запозданием, что его обули с этим якобы призраком. И отравили там же. Но кто тогда мог что-то понять… Нет, ну какая ж хитрющая сволочь, а! Теперь-то я не удивлен, что они знали даже точное время операции, причем с учетом непредвиденной задержки. Если там работал Шеллар, я готов ручаться, что эту задержку он сам и организовал. Но вот как, как он это сделал?

– Единственная версия, которая хоть на что-то тянет, – дед Макс кого-то из наших незаконно просканировал. И память потом потер. Но проверить это никак нельзя.

– Может, и Макс, – согласился Астуриас по недолгом размышлении. – Или нас сдал кто-то из наших же. Из местных.

– Кто, например?

– Можешь перечислить выживших?

– Да запросто. В Эгине и Мистралии не выжил никто, в Ортане выжили все.

– И Алиса?

– Так она же никуда не ходила, сидела дома.

– И Джемайла не тронули? Если там был Шеллар, он должен бы мигом сообразить, что к чему, и упечь его вместе с Бакарри.

– А Джемайл тоже с ними не пошел.

– Так, это отлично, но если он жив и вне подозрений, почему он сидит на заднице вместо того, чтобы работать? Два дня прошло, а он даже не наведался обстановку выяснить! – Астуриас взглянул на часы и немного умерил пыл. – Ладно, сегодня уже поздно, и я устал как собака, дай что-нибудь пожрать, да я спать пойду. А завтра уже наведаюсь в Даэн-Рисс, разберусь в обстановке, и будем что-то делать.