Текст книги "Кристал, Янтарь и Уголь(СИ)"
Автор книги: Оксана Сторожева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Annotation
Знатные гномы и богатые мастера часто "покупают" одаренных детей. Судьба "куплёнышей" печальна. Нори спасает принц Трайн, когда он был еще ребенком. Воспитанный в семье принца, рыжеволосый Нори приобретает прозвище "Янтарный принц". О своих братьях и сестре он ничего не знает, но мечтает найти их. Балин, по просьбе Торина, пытается найти хоть какие-то сведения о семье Нори. Благодаря своему отцу, главе Тайной Стражи, Балин знакомится с Эдом, слугой при купальнях, практически шлюхой в глазах гномов...
Сторожева Оксана Ивановна
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4.
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Сторожева Оксана Ивановна
Кристал, Янтарь и Уголь
Пролог
Знатные господа часто покупали детей. Особенно одаренных. Или красивых. Для знатных это было каким-то предметом для гордости и похвальбы. Семейство Яо, к примеру, выкупало детей, у которых был Дар чувствовать камни. Господа выучивали их в своих мастерских на огранщиков и ювелиров, а потом каждая их вещь носила знак Дома Яо. А имена самих мастеров, бывших купленных детей, никто не знал.
Не то, чтобы эти дети были рабами... но такие дети, а после взрослые из их числа, не могли решать свою судьбу, не могли работать по своей воле, пока не отрабатывали долг. А отдать долг значило подарить тридцать-сорок лет во славу чужого Дома.
Ещё господа имели право на наказания и могли продать тебя вновь в любой день кому угодно из числа номов по своему усмотрению. И ребёнка, и взрослого, не отработавшего долг.
По правде, это не сильно отличалось от рабства...
Но Нори никогда не думал, что окажется в числе этих детей. Это было жутко. То, что тебя продадут, как бублик с прилавка, отдадут кому-то чужому. Навсегда.
Ведь у Нори уже не будет права называться Ри. Он перестанет существовать для семьи.
– Отец сказал, что трое сыновей – это слишком много, – тихо сказала сестра, сидя рядом. Она с жалостью смотрела на Нори, но продолжала рассказывать, что тайком подслушала: – А ты красивый и талантливый, тебя можно хорошо пристроить. Может, ты так понравишься своему господину, что он сделает тебя своим ореном... Дори, как услышал, так весь затрясся. Они там так ругаются!
Снизу и впрямь такие вопли неслись, что волосы дыбом вставали. На руках Рии тихонько захныкал Ори, завозившись в пеленках. А потом послышался грохот и крик матери. Нори и Рия в страхе сжались в темноте, прижавшись друг к дружке. Ори разревелся.
– Тише, Ори! Тише! Тш-ш...! – дрожащим голосом приговаривала Рия, укачивая малыша.
Если отец услышит плач, то... даже додумывать было страшно.
Нори медленно слез с кровати и тихонько подошёл к двери.
– Нори, куда ты? – испуганно спросила сзади сестренка.
– Я убегу и спрячусь. Так что он меня не найдёт. Никогда.
Мальчик оглянулся. Сестренка стояла у кровати, держа на руках хнычащего Ори и смотрела на него.
– Нори, он разозлится. Хуже будет!
Снизу вновь донесся грохот сквозь голоса, а потом глухой удар. Дети наверху синхронно вздрогнули.
– Нет, хуже не будет, – прошептал Нори. – Никому не говори. Даже Дори.
Рия закивала.
– Я никому не скажу!
Нори бледно улыбнулся сестре и выскользнул за двери.
Больше он домой не вернулся.
Глава 1
Трайн благодаря своему статусу крайне редко бывал в корчмах. Эти места в большинстве своём были весьма отвратными. Вроде ничего особо противного, но внутри каждый раз появлялась некая брезгливость.
Будучи умелым воином, который без всякого отвращения мог перерезать горло орку или выпустить оному кишки, он не мог пить и есть из простой посуды в корчме. При одной только мысли, что кто-то облизывал ложку, пускал слюни в кружку, а теперь он берет это в руки...
– Как был «золотым мальчиком», так и остался, – ехидно поддевал его друг.
– А в глаз? – Как и в детстве, Фундин только усмехнулся, будто всем видом говоря «а ты сможешь, прынц?».
С первой их встречи их отношения никак не тянули на «господина и подданного». С первой дракой, в которой принц доказал, что он хоть и «прынц», но в глаз дать может.
Фундин был единственным другом, которому Трайн был готов спустить почти все. При посторонних они ещё соблюдали «внешние приличия», но наедине никогда не церемонились.
– Зачем ты меня сюда притащил? – недовольно-кисло спросил Трайн, оглядывая на удивление чистую, светлую, освещённую многочисленными лампами корчму.
– Ты сам сказал, что не хочешь лицезреть морду Трандуила на сегодняшнем пиру, – невозмутимо отвечал друг.
– Но я не выказывал желания быть здесь, – ворчливо отвечал Трайн.
– Иногда полезно бывать среди простого народца, – поучительно сказал Фундин. – Тем более, что это особенное место.
– Чем оно особенное? – критично осведомился принц, замечая замершего у стены слугу-подовальщика. – Здесь даже слуги особого приглашения требуют?
Фундин проследил за его взглядом и махнул ладонью слуге, вновь оборачиваясь к Трайну.
– Слуги здесь вышколены, они будут смирно дожидаться, пока знатный господин не соизволил подать им знак. Они здесь ненавязчивы, как во дворцовых палатах.
– Видно, – нехотя согласился Трайн, вновь оглядываясь зал корчмы и удивлённо приподымая бровь. – Значит, среди «простого народца», говоришь? И с каких это пор гномы вроде семейства Яо входят в их число?
– Вина и жаркого под грибным соусом с хлебом, мне и господину, – сказал слуге Фундин и, лишь когда тот с поклоном убрался прочь, ответил: – Во-первых, семейство Яо лишь два поколения как выползло из низов. Во-вторых, они упорно лезут выше, ко двору твоего отца. И в-третьих, разве не любопытно полюбоваться на истинное лицо будущего придворного в обычной для него обстановке? Разве после у него выйдет создать себе вид «благородного»?
– Хм-м... – только и сказал на это Трайн, поняв, что Фундин, – вот хитрец! – завлек его за самый неприметный столик за колонной в корчме.
Все же прошлое разведчика так и осталось с Фундином. Он выбрал идеальное место для наблюдения за залом корчмы. И стол чванливого Яо был хоть и в некотором отдалении, но как на ладони – все видно и слышно.
Виго Яо, – имечко-то одно чего стоит! – важно сидел за столом, разодетый в парчовый камзол до пола, подпоясанный массивным широким поясом, расшитым золотом и каменьями. В волосах и бороде сверкали бусины, тяжелые заколки, и чем больше Трайн вглядывался в Яо, тем больше тот ему не нравился. Особенно когда принц осознал, что этот «прынц-из-грязи» смеет заплетать и украшать бороду на манер короля-отца.
– Бороду отрублю! – прошипел от такой наглости Трайн. – Собственноручно!
– Хорош, не правда ли? – меланхолично спросил Фундин, пока незаметно вернувшийся слуга споро накрывал стол перед ними.
– Не то слово, – тяжело подтвердил Трайн.
Нет, этот Яо придворным не станет. Трайн костями ляжет, а этого к трону не допустит. Но все мысли из головы выдуло, стоило в корчму войти ещё одному гному, тащившему за собой маленького мальчика с рыжими, как янтарь, волосами. Лицо мальчишки было залито слезами, и он всхлипывал с перепуганным видом.
– А, это ты, Орих! – благодушно протянул Виго Яо, когда довольно бедно одетый гном поклонился ему, удерживая за предплечье ребёнка. – Кого это ты ко мне привёл?
– Это мой сын, господин Виго, – подобострастно отвечал гном, выставляя перед собой мальчика. – Поклонись, паршивец! Его зовут Нори, господин.
– К чему мне его имя? – равнодушно спросил Виго, меж тем вперившись взглядом в испуганно сьежившегося ребёнка. – Волосы как ржавчина, а глаза блудливые, зеленые... кость тонкая, шея цыплячья... в родне эльфы были, что ли?
От такого оскорбления даже Трайн обомлел. Заявить такое гному! Да за такое и убить можно, и Трайн оправдает. Но отец ребёнка только жалко улыбнулся.
– Господин шутить изволит, уродился таким он, не понять в кого. Зато Махал его благословил, камни к нему так и тянутся. Чуть ли не под ногами то изумруд, то алмаз мелкий найдет... мы грешным делом думали, ворует, ан нет.
– Тянутся, говоришь? – Виго враз подобрался, жадно окинув мальчишку взором. – Ну-ка, посмотрим!
Яо подтащил мальчишку ближе, поставив его меж своих колен. Грубо, за волосы задрал голову ребёнку, вглядываясь.
– Ага, глаза хоть зелень, но с «золотом»... а ну, рот открой! Хм!
Виго хмыкнул и содрал с мальчика рубашку. Тот, не выдержав, громко расплакался, и тут же гном подарил ему сильный шлепок, содрав с ребёнка затем и штаны. Кулаки Трайна так сжали край стола, что дерево жалко скрипнуло. А Яо вертел перед собой голенького пацаненка, не обращая внимания на его всхлипы и слёзы.
– Кость тонкая... пальцы длинные... ага, а вот и «отметина ювелира»!
Яо довольно шлепнул мальчика по голой, розовой попке... и вдруг сунул пальцы промеж маленьких половинок...
– Айиии! Больна-а! – детское тельце выгнулось дугой от боли, и Трайн вылетел из-за стола, не помня себя. За спиной послышался грохот отшвыренного стула, и Фундин тенью рванул за ним.
Трайн отшвырнул с пути отца мальчика, и через миг его пальцы сомкнулись на горле мерзавца-ювелира. В висках били барабаны, от бешенства он так сжал пальцы, что Виго захрипел. А малыш, захлебываясь слезами, вцепился в его пояс ручонками, дрожа всем тельцем, и Трайн бездумно опустил одну руку на волосы ребёнка, успокаивающее проведя ладонью. Как часто делал, успокаивая и подбадривая своих детей...
– Да я тебя, собака, четвертую! – прорычал Трайн.
– Хх-хы! – хрипел Виго, вытаращив водянистые мутно-зеленые глаза, бессильно пытаясь пальцами ослабить хватку на своей шее.
– Принц! Позвольте мне разобраться с этим! Ваше высочество! – рука Фундина легла на плечо Трайна, и тот с трудом перевёл бешеный взор на него. Моргнул, выдохнул и отпустил Виго.
– Займись. Чтобы этого дерьма я в Эреборе не видел! – прорычал Трайн и, подхватив плачущего мальчика на руки, стремительным шагом покинул корчму, на ходу срывая плащ с плеч и укутывая голенькое тельце ребёнка.
Фундин проводил его мрачным взором и зло посмотрел на Виго.
– Доигрался, Виго? – вкрадчиво спросил он. – Чтобы духу твоего у трона не было. Трайн тебя живо из Эребора вышлет... так что лучше сам исчезни.
Фундин перевёл злой взгляд на отца мальчонки.
– Если я узнаю, что ты ещё одного ребёнка решил продать... будешь нужники в тюремных клетях чистить. Убирайся! И не смей попадаться на глаза мне или принцу!
...Бешенство потихоньку уходило прочь, чему немало способствовали приглушённые, надрывные всхлипы ребёнка на руках.
– Ну же, малыш, успокойся... никто тебя не обидит, обещаю. Как тебя зовут, Нори?
Он ласково гладил рыжую, янтарную макушку. Пронзительные изумрудные, наполненные слезами глаза ребенка заставили сжаться его сердце. Торин ненамного его старше...
И Трайн поклялся себе, что этого ребёнка больше никто не тронет...
Не посмеют.
Глава 2
... Нори медленно спускается в темноте по лестнице, касаясь пальцами шершавой стены. Страшно. Внизу крики и причитающий голос мамы. Нори жутко, и хочется броситься прочь, убежать наверх и спрятаться под кроватью. Вместе с Рией. И Ори. Спрятаться под кроватью и сидеть тихо-тихо, пока крики и плачущий голос мамы не утихнут.
Нори замирает внизу лестницы. Рядом дверь, из-за которой бьет свет в щель у пола. За дверью плачет мама, а отец ругается на нее и Дори.
– Отлежится твой сученыш! – орет за дверью отец.
Нори медленно, на цыпочках спускается с последней ступеньки, становится на пол перед дверью. Совсем рядом выход из дома – можно убежать, но... что-то толкает Нори, и тот, повинуясь неслышному зову, протягивает руку и открывает двери...
– ДОРИ!!!
Он просыпается с криком, задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем в груди. Вокруг тишина, только на столе привычно горит лампа-ночник.
Это был сон. Просто сон. Кошмар из прошлого, который не желает забываться.
С тихим скрипом приоткрывается дверь.
– Нори? – в дверь просовывается светловолосая макушка, встревоженно моргая синючими глазами.
– Все в порядке, Фрер... мне просто приснился кошмар...
Но разве это может остановить мелочь? Когда это Фрерин оставлял его в покое после этих слов?
О, нет... его слова приглашение для него!
Младший принц плюхается на его постель, и Нори едва успевает чуть подвинуться, чтобы не быть раздавленным этим молодым медведем. Нори сел, с досадой смотря на названного братца.
– Опять тот же? – с сочувствием спрашивает Фрерин.
– Шел бы ты спать, а? – с надеждой говорит Нори.
Он не хочет обсуждать это с мелким. Он говорил об этом с Трайном, с принцессой Тиас, с Торином... и конечно с Дис. Вот только с Фрерином он это не обсуждал.
Фрерин смотрит на него пристально, будто раздумывая и что-то прикидывая про себя. Решительно чешет нос и говорит:
– Я поговорить хотел!
Поговорить! Нори чуть вслух не выругался. Только и зашипел сквозь зубы:
– А не пойти тебе...
– Тыужецеловалсяскем?
Нори аж воздухом подавился. Чего? Кажется, вопрос вырывается вслух, и Фрерин, алея ушами, повторяет:
– Ты уже... ну... целовался... с кем?
Вот чего-чего, а вот этого Нори не ожидал. Даже кошмар из головы выдуло вместе со всеми мыслями.
– Ну... я, как бы, старше тебя... – растерянно говорит он.
– Значит, умеешь? – утвердительно спрашивает Фрерин.
Нори на это только и может, что кивнуть. Смотрит на мелочь из-под длинной рыжей челки, ожидая подвоха. Фрерин сама неожиданность. С колыбели таким был. Его даже дед боялся. И до сих пор боится «невинных» вопросов младшенького...
– А правда, что дети из животиков появляются? А почему только из маминых? Папа сказал, ты старый и все знаешь!
Взгляд Трора на сына был бесценен...
И Нори даже представить не может, что еще сказанет сейчас Фрер. А тот чуть смущенно-просяще заглядывает в глаза и говорит проникновенно:
– Научи, а?
– Иди ты к Торину! – Взвыв, Нори яростно спихнул «тролля» с кровати.
Фрерин брякается на пол с ойканьем и обиженно выдает:
– Как с ним целоваться, так ничего! А я?!
Нори аж поперхнулся. Это когда он с Торином целовался-то?!
– Что?!
– Мне Дис рассказывала, как вас отец застал, а потом гонял по всем комнатам! – торопливо тарахтит с обиженным видом мелочь.
Да... было такое. Воспоминание встало перед глазами во всей своей красе. Уши Нори предательски закраснели, и в свете лампы со стола это было вполне заметно.
Целовались они, да... вернее, пытались. Ни Торин, ни Нори этого не умели, а интерес был. Ведь все взрослые мужчины умеют целовать девушек, а они чем хуже?! По правде, Нори тогда не совсем понимал толк в поцелуях. Что в этом особенного? Но Торина очень задело снисходительное «наш принц еще не целованный... совсем малец!» от Фундина.
Вот он и решил потренироваться на ком-нибудь... а тут Нори аккурат проиграл одно желание старшему принцу. И тот решил сим воспользоваться:
– Закрой глаза и не дергайся! – велел Торин, нахмурив брови.
Нори подчинился, хотя нервный Торин немного напрягал.
Он до сих пор помнит теплое, сорванное дыхание Торина, а потом как ткнулись в рот сухие губы Торина. Глаза от удивления распахнулись сами. Глаза Торина были зажмурены. Кажется, он был немного... напуган. И что-то дернуло Нори, заставило приоткрыть губы и чуть прикусить губу старшего сына Трайна. Тот растерянно замер, а приободренный этим Нори быстро лизнул языком по его губам и плотнее прижал к нему губы, сминая губы напротив...
И тут появился Трайн...
Ремнем попало по обоим, по плечам, а потом они, мальчишки, рванули в стороны. Нори по привычке рванул в комнату Дис, привыкнув за все годы именно там прятаться и искать утешения. Дис только глянула на него, встрепанного, красного, услышала топот ног отца и захлопнула двери на замок.
А Торин остался убегать от Трайна.
– Отец, это не то, что ты думаешь! Я объясню!!
– Выпорю! Потом объяснишь, шельмец!
– Нори, что случилось? – спросила Дис, сложив руки на груди, строго смотря на своего любимца.
Как-то так получилось, что Дис с первого дня взяла Нори под свою опеку. Будучи самой старшей из детей Трайна, почти невеста, она была в том возрасте, когда нравится возиться с малышами. Но новорожденный Фрерин был мал и скучен, а Нори было уже целых шесть циклов. Еще достаточно маленький, рыженький, красивый и не такой бука, как Торин, категорически отбивающийся от забот сестры.
Нори с одобрения принцессы Тиас стал ее живой куколкой... которую можно было тискать, наряжать и всячески о ней заботиться.
– Нори?
Ну, что тогда мог ответить ей Нори?
– Нори, ну научи!
Голос Фрерина вырвал Нори в сегодняшний день. Вернее, ночь. Прищурившись, Нори насмешливо посмотрел на мелочь.
– Целоваться?
– Ну... да...
– Иди сюда! – Нори хлопнул ладонью рядом с собой, и Фрер настороженно сел рядом, подозрительно смотря на странно легко согласившегося Нори.
– Это не так страшно. Не бойся, не укушу, – проникновенно заверил его Нори, обняв одной рукой, наклонился и... чуть коснулся мягких губ младшего принца...
– А теперь проваливай! – выдохнул Нори ему в лицо.
Мальчишка распахнул синие глазищи.
– Что?
Но через миг Фрер уже приземлился на пятую точку у кровати.
– Вот тебе поцелуй, а теперь марш спать в кроватку! – безжалостно добил его Нори.
Фрер обижено зыркнул на него глазищами, встал, одёрнул рубашку и вышел прочь из комнаты. Даже не глянув на насмешливо скалящего зубы Торина, привалившегося плечом к косяку дверей.
Нори и Торин встретились взглядами. Торин зашел в комнату и закрыл двери. Сон откладывался на неопределенное время. Нори раздраженно встал и, подойдя к столу, снял с лампы колпак. Пусть уж нормально светит, раз он не спит.
– Маловато вина, – заметил Торин, наливая себе и Нори из кувшина. – Может, дернуть слугу?
– Нет, не стоит. Трайн не оценит, если ты явишься на прием с наместником Дэйла под парами вина.
– Точно. Забыл, – кивнул Торин, сделав глоток. – Чего Фрер к тебе ночью с поцелуями полез?
Нори поморщился, сев рядом.
– Да... он эти поцелуи... он про них просто ляпнул, чтобы меня отвлечь...
Торин нахмурился.
– От чего... опять кошмары?
– Да... Дори снился... – деревянным голосом отозвался Нори.
Сколько лет прошло, а боль и страх так и не ушли...
– Нори... тебе не кажется, что пора... отпустить его? – медленно проговорил Торин.
– Я не могу... ты не понимаешь, это... свыше меня! -огрызнулся Нори.
Рука Торина накрыла его ладонь, сжав пальцы.
– Я понимаю, это трудно. Мы все понимаем, но... Нори, прошло много лет. А ты... отец говорит, ты вновь пытался уйти с дворцового яруса. Зачем? Что ты пытаешься найти? Их больше нет.
Нори поднял на него больные глаза.
– Я знаю, Торин. Я знаю, что их нет в Эреборе. Но они не могли исчезнуть в никуда, понимаешь? Не могли! А я должен знать! О Дори, о сестре, о младшем! Мне плевать, что стало с тем, кого звали нашим отцом, но я не могу забыть их! Это предательство!
Торин серьезно кивнул.
– Никто не просит их забыть. Но даже Фундин ничего не смог о них найти, а он лучший из лучших слухачей на свете.
– Я не успокоюсь, пока не узнаю об их судьбе, – тихо сказал Нори. – Дори пытался меня защитить. Рия... мы всегда были вместе с самого своего рождения. Ори... я даже не знаю, не могу себе его представить! Вы стали моей семьей, кроме вас у меня никого... но я не могу иначе.
Торин не выдержал, отвел глаза.
Помолчал.
– Нам с Балином кажется... что тут не все чисто, – нехотя проговорил он. – Фундин сейчас натаскивает Балина на свое место. Возможно ему удастся что-то узнать.
– Торин, – мертво спросил Нори. – Что ты хочешь сказать?
Торин пожал плечами.
– Не знаю, все может быть. Отец заботится о твоем благе.
– Благе?! – вскрикнул Нори, вскидываясь от гнева.
– Он не хочет причинять тебе боль! Подумай, а вдруг Дори умер тогда?! Вдруг с твоей семьей что-то случилось? Что-то ужасное?
Нори побледнел как мел.
– Торин... я должен знать...
Тот серьезно посмотрел на него.
– Я обещаю, что расскажу тебе все, что мы узнаем. Только Нори, пожалуйста, не пытайся вновь уходить без сопровождения с дворцового яруса. Отца это беспокоит. Он может приставить к тебе охранника.
Нори с трудом взял себя в руки и нехотя склонил в согласии голову.
– Хорошо. Мне не нужна нянька.
– Вот и отлично, – Торин хлопнул его по плечу и встал. – Пойду, попробую немного поспать. Спокойной ночи, братец.
– Спокойной ночи, Торин...
Дверь за Торином закрылась, а Нори устало лег на кровать.
Сна не было ни в одном глазу...
Глава 3
Первый хозяин сам порол «купленышей». Приходил в мастерскую, смотрел на работу и, отобрав троих «ленивых дармоедов», порол. Порол по очереди до крови, впечатывая ремень в худые ягодицы, пока у мальчишек не садился голос от крика.
Бил на глазах у всех.
Свист и хлопки ремня по заду Бофур помнил до сих пор. Особенно ту, первую порку, когда от боли пред глазами встала чернота, а от собственных криков закладывало уши.
Второй господин оставил после себя неизбывное чувство голода. Еды лишали за малейшую провинность. Все едят, а ты стоишь и смотришь. От голода подводит живот и кружится голова, а ты ещё должен потом мыть миски после кормёжки мастеровых-"купленышей".
Третий господин с виду был добр. Благодушный толстяк с пальцами-сосисками и мерзкой масляной улыбкой. Но едва Бофур вспоминал о нём, к горлу подступала тошнота. Обвисший жирными складками живот, воняющий застарелым потом; отвисшие чуть ли не колен яйца и член, от которого несло мочой.
Третий хозяин избавился от Бофура быстро. Стоило ему только зубы показать. На память остались сломанные ребра и шрамы от плетей на спине. Но Бофур лучше бы умер, чем был бы «послушным мальчиком»...
Четвёртый хозяин оказался гораздо лучше. В его мастерских били редко, еда не пахла тухлятиной, все мастеровые были одеты не во рвань, а в одинаковый серый наряд из рубахи и штанов. Даже на ноги выдавали деревянные башмаки. Раз в пару седьмиц – виданное ли дело! – старшим выдавали табак, и после изнурительной работы и скудного ужина можно было выкурить трубочку, как какой-то свободный гном.
Четвёртый хозяин оказался лучшим из всех. Он купил Бофура, едва стоящего на ногах после побоев. Несмотря на то, что его продавал уже третий господин, а сам Бофур был жалок и слаб – сразу видно, не работник. И все же купил, хотя Бофур ничего не знал о работе в стеклодувной мастерской. И велел приставить к печам истопником. Можно было отогреться и отъесться, набраться сил за годы, проведённые у первых господ.
Но смешно было надеяться, что такая хорошая жизнь надолго. У четвёртого хозяина оказалась страсть к азартным играм и подпольным боям. Чаще всего ему везло и в том, и в другом, но... похоже, с появлением Бофура удача изменила господину Ли. И среди мастеровых «купленышей» пошли приглушенные шепотки о больших долгах господина и что всех скоро распродадут новым хозяевам.
Бофур не верил, что пятый хозяин будет лучше. И быть проданным вновь... что если этот будет хуже третьего?!
От таких мыслей ныли плохо зажившие ребра.
Из-за шума в стеклодувной мастерской он вначале и не услышал тяжёлых шагов. А из-за рева огня в огромной печи пропустил и первый оклик. И лишь когда главный мастер из «вольных» гаркнул басом, пройдясь крепким словцом, он испугано обернулся, рассыпав угли из корзины прямо под ноги хозяина и господина мастера. Только он их увидел, сердце в груди екнуло, и Бофур испугано склонился в низком поклоне. Так быстро и резко, что это отдалось болью в груди.
– Оглох? – зло спросил мастер. – Я тебе живо уши прочищу после ухода господина Ли!
– Не стоит, Брон, – оборвал недовольство мастера хозяин Бофура. – Отправь кого из младших на его место у печей, а он пусть вымоется и ждёт меня после смены у выхода из мастерской.
– Как прикажете, господин Ли, – кивнул головой мастер. – Что встал? Пошёл в купальню, живо! Не заставляй ждать господина!
Бофур вновь поспешил отвесить поклон и молча бросился выполнять приказание. До конца смены оставалось совсем немного. Потом будет ужин и почти сразу все улягутся спать в длинном бараке за мастерской. Но Бофур ужин пропустит, раз уж ему велено дожидаться господина у выхода из мастерской. У выхода...
Бофур чуть не уронил огрызок серого мыла, когда понял, что это может значит. Ну, вот и все... сегодня у него будет новый хозяин. И вряд ли он будет добр, как господин Ли...
Бофур медленно наклонился, взял лохань и опрокинул на себя едва теплую воду, смывая почти черно-серую пену с тела. А после медленно, деревянно двигаясь, натянул свою серую робу – пропахшую потом и откровенно грязную. Другой одежды у него просто не было. Оставаться дольше в купальне смысла не было, а гул гонга, возвещающий о конце смены, заставил Бофура отправиться к выходу из мастерских.
Господин Ли разговаривал с одним из мастеров-вольных, и Бофур остановился у дверей, стараясь быть как можно незаметнее. В голове было пусто, и хотя хозяин стоял совсем рядом, Бофур ничего не слышал. Его объял тошнотворный, липкий страх перед грядущим.
– А, ты уже здесь, – сказал господин Ли, обернувшись к нему. – Иди за мной.
... Бофур покорно плелся за господином, отстав на два шага. Шел, не подымая головы. И не видел, как на него смотрели некоторые женщины в подземном городе, встречая на пути его и господина. Они безошибочно опознавали в Бофуре одного из «купленных», и в их глазах загоралась жалость. Зато хозяин Бофура прекрасно все видел и все больше мрачнел. Он не был жестоким по своей сути, он был дельцом, знающим свою выгоду. И, исходя из своей выгоды, он не мог позволить себе оставить в своей мастерской Бофура. Слишком тот был уже взрослым, чтобы сделать из него более-менее сносного стеклодува. Поддерживать огонь в печах могли и совсем мальчишки. В Бофуре просто не было толку.
И все же господину Ли было крайне мерзко. Чудилось, будто за спиной плетется битая собака, которую он ведет на живодерню.
Но это не было так.
Нет, у него были совсем другие планы...
Господин Ли остановился и обернулся к Бофуру. Тот тут же замер перед ним с опущенной головой.
– Бофур, – Паренек вздрогнул от одного имени и на краткий миг взметнул глаза на своего хозяина. В них было такое затравленное отчаяние, что господин Ли замешкался. Решимость предельно жестко и строго объяснить молодому гному, что от него потребно, ушла. Зато тощая, поникшая фигура вызывало необъяснимое желание быть к нему как можно добрее.
– Уверен, ты голоден, – сухо проговорил Найт из семейства Ли. – Идем в корчму.
Ли зашел в первую же корчму на пути, и та была одна из тех, куда господин Ли в обычное время ни за что бы не явил свою персону. Слишком простецкая, для средней руки работяг и для тех, кто жил на самых бедных ярусах Горы. Его появление не осталось незамеченным. Вокруг стола, за который он усадил Бофура, тут же образовалась пустота. Все предпочли отхлынуть в другую часть корчмы и там продолжить пить пиво и вести свои разговоры. Это более чем устраивало Ли. Не за чем этому сброду что-либо слышать.
Бофуру он перед разговором все же заказал еды – обычную гречневую кашу с мясной подливой. Еда на удивление выглядела вполне прилично – в подливе были даже довольно приличные кусочки мяса. Парень растерянно поднял на него глаза, и Ли буркнул:
– Ешь, – И достал трубку, чтобы чуть успокоиться и собраться с мыслями.
Бофур опасливо потянулся к ложке, взял и зачерпнул каши. Через пару ложек мальчишка и думать забыл о господине Ли. Кажется, вкуснее этой каши он в жизни своей не ел. И господин Ли помрачнел при мысли, что скорее всего это так. Кто станет кормить мастеровых мясом? Он-то еще заботился о своих мастеровых, а большинство... на душе вновь стало мерзко.
– Съел? – сухо спросил он, когда Бофур очистил миску, соскоблив со стенок последние крупинки каши.
– Спасибо, господин Ли...
Тот поморщился.
– А теперь послушай меня, Бофур. Я купил твой «долг» у бывшего твоего благодетеля только из жалости к тебе. Но держать тебя у себя я не могу.
– Господин, я... – несчастно заикнулся Бофур.
– Молчи, я не договорил. Таких как ты, на свете много, и я хотел бы помочь многим. Но при наших обычаях это сейчас невозможно. Это дело Короля заботиться о благе своего народа, но он, похоже, уверен, что в Эреборе все хорошо. Однажды, много лет назад, принц Трайн принял в свои палаты мальчика, которого хотели продать в «мастеровые». Ты знаешь, как его называют?
– Янтарный принц, – негромко ответил Бофур.
– Или «Ложный принц», – кивнул Ли. – Если кто и может повлиять на судьбу таких как ты, так только он. Он королевский любимец, которому многое позволено. И я хочу, чтобы ты напомнил ему, как бы он жил, если бы не принц Трайн. Поэтому я продал твой «долг» во дворец. У меня есть там знакомый, и тебя приставят к покоям принца и его семьи. Уж расстарайся им понравиться, Бофур... будет надо – в постель принца ляжешь. Или его выкормыша. И не смотри на меня так!
Бофур сжался перед ним, вновь отчаянно побледнев. Ли знал, через что ему пришлось пройти у прошлого «хозяина», и было мерзко от собственных слов, но... это был шанс. Для слишком многих, чтобы щадить чувства одного мальчишки по имени Бофур.
– Ты можешь заработать свободу. Для себя и других. И у тебя больше не будет хозяев. Так что потерпишь, ясно? Ты сделаешь все, чтобы привлечь внимание к себе. Все, тебе ясно?
– Да, господин... – еле выговорил Бофур.
Хотелось подбодрить, утешить бледного от страха паренька, но господин Ли подавил в себе этот порыв. Дашь слабину – и он взвоет, бросится в ноги и устроит сцену у всех на глазах, а ему этого не надо. Ничего, выдержит. И виноватым себя считать не надо! Не в Дом удовольствий же он его отдает, а во дворцовые палаты, в услужение к принцу и его семье. Не съедят там Бофура, не замучают...
*********************************************
... Торин опасливо крался мимо комнат отца. Вокруг было ни зги не видно – большинство ламп в коридоре были погашены, а остальные приглушены настолько, что их света было недостаточно, чтобы не врезаться во что-нибудь. Торин уже раза три споткнулся, чуть не "уронил" столик с вазой и цветами, а меч на боку так и норовил зацепиться то за гобелен, то за длинные портьеры.
Торин сильно сомневался, что сможет тихо пробраться в свои комнаты. Слишком уж он устал. А все Балин... «хотите увидеть настоящий бой, а не изысканное размахивание мечом в зале, мой принц? Что ж, извольте... я отведу вас в нужное место и устрою бой. Если желаете...»
Торин уязвленно желал.
Теперь жалел.
Потому как бой на подпольной арене на одном из нижних ярусов он хоть и выиграл, но обзавелся добрым синяком на скуле и болезненной царапиной на боку. Так что отцу на глаза в ближайшие дни лучше не попадаться.
Под ноги вновь что-то попалось, и Торин чуть не пропахал носом выложенный мраморной плиткой пол. Торин замер посреди коридора, восстанавливая дыхание и напряженно вслушиваясь в тишину вокруг. Вот сейчас как скрипнет дверь спальни родителей!
