Текст книги "Я так хочу(СИ)"
Автор книги: Оксана Фокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Фокс Оксана
Я так хочу
Глава 1
Католический священник нудно читал молитву. Слова холодными каплями скатывались по лбу и подбородку не задевая душу. Над головой скрипнул столетний дуб, тяжело качнув набухшими ветками. Лина Олсен запрокинула лицо к рыдающим над головой английским глазам, в которых слёзы не заканчивались. Небосвод от края до края залило серым свинцом.
Яна Эдварда Олсена хоронили пасмурным мартовским днём на кладбище в Дорчестере. Лина смотрела на аккуратные гранитные надгробия его родителей, на ухоженные могилы Арона и Элизабет, не уверенная, что её место здесь. Заслуживает она покоиться рядом?
Неподалеку нервно всхлипнули. Полная женщина прижала платок к отечным глазам и вновь хлюпнула носом. Лина покосилась на незнакомку – на ряды незнакомых людей под одинаковыми агатовыми зонтами. Стая пугливых черепах втянула мягкое туловище в панцирь и теснилась у резного гроба, клянча покровительство у дубового ящика.
Собирая воедино ярость в каждом пальце, в глубине карманов сжались кулаки: Лина едва сдерживала желание расхохотаться, и объявить всем этим людям, до чего они глупы. Трагические речи и причитания не нужны Яну, а тем более его вдове. Стой муж рядом, он бы громко высмеял жалких нытиков, опустошил карманы идиотов до последнего пенса и поставил себе самый кичливый золотой памятник. И все равно – они бы не поняли.
Но Яна нет... Ни здесь, ни где-либо ещё, чтобы слышать жалкие слёзы, жалких людишек, которые унижают его выбор – волю сильного человека умереть на собственный лад. Ян победил болезнь, не дал собой манипулировать ни минуту. Он победил всех. Рыдайте глупцы, рыдайте!
Лина примостила выданную распорядителем розу на полированную крышку гроба. Не дожидаясь окончания заупокойной службы, протиснулась в частокол спин. Мама и Натали Метаксас переглянулись, но не задержали. Вежливо раздвигая людей, Лина ловила осуждающие взгляды, более смелые участники церемонии – качали головой.
Вспышка ударила в лицо у кованых ворот с тяжелой табличкой. Лина мысленно похвалила сельских папарацци за деликатность, радуясь за местные СМИ – хорошая сплетня. Займет страницу, а то и целый разворот графских хроник: "вдова Олсен оконфузилась и сбежала с похорон".
Андрей Старков догнал у черных лимузинов, которые гусеницей тянулись по Уэймут-авеню. Ледяные, как у неё, руки, взяли затянутые в перчатки ладони. Вода стекала по его волосам, превращая в серые сосульки.
– Его здесь нет, – покачал головой Андрей.
Боковым взглядом Лина отмечала новые вспышки фотоаппаратов, предвидя пестрые заголовки в Интернете: "вдова Олсен крутит роман у надгробной плиты". Она слабо улыбнулась и оглянулась на кладбище. Порыв ветра дёрнул полы пальто и больно хлестнул по щекам.
– Да... его здесь нет. Он остался у океана. Как и хотел.
– Отвезти тебя домой?
– Пожалуй. Все эти люди... – Лина неопределённо повела рукой, – не знаю, что с ними делать.
– Что-нибудь придумаем. – Андрей открыл дверь машины.
Серый день остановился на полпути и не заканчивался, претендовал на следующий, а может, и на все другие. Стоя посреди гостиной, Лина глядела в пустой эркер, где когда-то умирала ель, выслушивая торжественную речь очередного торжественного рта. Разные люди и одинаковые рты. Все подавились одними словами, извергая из себя рвотными спазмами. Чёрная масса дышала, шевелилась, заполняя собой каждую щель. Миссис Стивенсон окружила себя траурным ореолом особо придирчиво – на гладких лицах, чуть увялых дам, красиво скорбел макияж, оттеняя молодое горе Леопольдины. Лина поискала глазами ее мужа, и нашла, где искала: мистер Стивенсон и два члена правления директоров прижали Андрея Старкова к камину, выражая соболезнования давлением крупных пакетов акций.
Лина отвернулась. Мама ободряюще улыбнулась и поспешно смахнула слезу, думая, что дочь не видит. Почему она плачет? Родители видели Олсена единожды. За что жалеют его? Отчего все считают, что ему нужна их перманентная жалость? Лина смотрела в опухшие глаза Натали, которая ожидала второго ребёнка, недоумевая: зачем сильно беременная подруга потащилась в такую даль? Поплакать вместе? Поддержать? Лина не нуждалась ни в том, ни в другом. Вновь посмотрев на часы, уныло потрясла и постучала ногтем по циферблату.
– Время остановилось?
– Похоже на то, – неохотно пробормотала она, встретив голубые глаза Эшли Снайпс.
– Как вы намерены справляется?
– А вы хотите, что-то порекомендовать?
– Быть может.
Устало потерев переносицу, Лина вздохнула:
– Глубокомысленно и черта с два понятно.
– Разве? Неужели я считаю вас сообразительнее, чем вы есть? – ухмыльнулась Эшли.
– Блистайте остроумием до посинения. Не буду вам мешать.
– Найдите спокойное местечко. Надо поговорить.
– О чем? Прекрасно знаю, что вы думаете. Не утруждайтесь.
– Возможно и так. А возможно, вы не правы, и я передумала – пересмотрела, так сказать, суждения.
– Суждения? – Лина холодно взглянула в детско-невинные глаза. – Эшли, мне плевать, что вы думаете. Или та жирная пожирательница канапе, или тот налакавшийся господин. Не понимаю, что вы здесь делает? Кто вас позвал?
– На похороны обычно зовет усопший, тут не требуется приглашение родни, – презрительно уронила Эшли, и цепко ухватила Лину за локоть, не дав уйти: – Ладно, не обижайтесь. Нам обеим не помешает выпить.
Лина вдруг безмерно устала, спорить расхотелось. Вырвав руку, она прошла в конец темного коридора, не заботясь, успевает ли за ней Наполеон в юбке. Открыв тяжелую дверь, вошла в нетопленую комнату и отыскала пальцами выключатель. Две круглых люстры с шестью толстыми матовыми плафонами медленно разгорелись. Кабинет залило желтоватым светом. Слой пыли обозначился на открытых полках, пластиковых папках, корешках книг и рабочем столе. Лина запретила прибирать здесь и что-либо трогать. Она находила Яна в деталях обстановки и разных мелочах: ручке с истёртой пальцами золотой надписью; кожаном блокноте, раскрытом на давно канувшем дне; очках с металлическими дужками и в скрученном трубкой прошлогоднем номере Таймс. Казалось, в воздухе ещё витает лёгкий запах кубинских сигар.
Лина опустилась в чуть продавленное высокое кресло, погладила деревянные подлокотники и вздрогнула: от спящего камина повеяло могильным холодом.
– Чего вы хотите? – устало спросила она.
Эшли остановилась у стены, рассматривая картину с горчично-коричневыми водами Темзы.
– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы делали для Яна последние пол-года. Это заставило меня поменять мнение о вас. Думаю, я была предвзята.
– Извинения приняты, – безразлично отозвалась Лина.
Эшли обернулась и расхохоталась.
– Ваш смех неуместен, – Лина сузила глаза.
– Да, бросьте! – она утёрла брызнувшие слёзы. – Вы не более ханжа, чем я, чтобы придавать значение условностям. Мы с вами не англичанки. Нам не понять тонкостей подобных церемоний. Да и Яну на это плевать, разве что, воспользовался бы случаем, облегчить денежные хлопоты траурного сборища.
Лина не спорила. Она сцепила ледяные пальцы, глядя как Эшли медленно пересекла комнату и остановилась у камина. Тонкая кисть легко скользнула по деревянной модели паровой яхты.
– Здесь должна быть выпивка. Невыносимо холодно и ужасно пересохло во рту.
– Виски? – спросила Лина ехидно и достала из шкафчика бутылку.
– Вполне. Итак, пооткровенничаем?
Недоверчиво вскинув брови, Лина молча плеснула янтарную жидкость в два стакана.
– Зная Олсена, могу предположить, что вы его единственная наследница. Хотя, эту тему мы не обсуждали.
– Почему вы решили, что её обсуждать буду я?
– Ян помог мне, когда у меня были личные трудности. Он много сделал для меня. Я перед ним в долгу...
– Не может быть, – перебила Лина, презрительно хмыкнув, – он не включил вас в завещание.
– Не хамите. Вам это не к лицу, – парировала Эшли.
– Чего вы хотите?
– Хочу предостеречь вас от глупости, – поболтав в стакане жидкость, Эшли подняла его к свету. – Богатая вдова – лакомый кусочек.
– Не беспокойтесь. К богатству прилагается куча юристов и адвокатов. Кроме того, я совершеннолетняя и вменяемая.
– В том-то и дело, – протянула Эшли, – меня тревожит, именно, ваша вменяемость, – не глядя на Лину, она любовалась бликами на хрустальных гранях, между прочим, обронив:
– Речь о Кристофере Берри, дорогая.
– Вы с ума сошли? – вскинулась Лина, не веря ушам. – При чем, тут он?
– Ну как же без нашего красавчика? Он ключевая фигура, – тонко улыбнулась Эшли и внимательно поглядела в лицо: – Вы же не отрицаете, что были любовниками? О, вы побледнели? – проворковала она. – Неужели, я попала в сердцевину опасений?
– Вы много на себя берете мисс Снайпс и лезете не в свое дело, – отчеканила Лина, залпом осушила стакан и прижала ладонь ко рту.
– Я только выполняю долг по отношению к Яну. Защищаю его интересы.
– Интересы Яна? – Лина поднялась и вытянулась во весь рост, глядя на Эшли сверху вниз: – Что бы ни происходило между мной и Берри – это было до замужества и касается нас двоих. Это ясно?
– О, нет, дорогая! Вы меня не поняли! Речь не о вашей измене – по крайней мере, не о физической. Я знаю, что между вами ничего нет.
– Знаете? – Лина расхохоталась, не заботясь, кто её услышит; налила в пустой стакан еще виски, выпила, перевела дыхание и снова налила: – Вы не можете этого знать.
– Тем не менее – это так.
– Откуда?
– О, Господи! От Берри, конечно.
Лина обессиленно плюхнулась в кресло, провела ладонью по влажному лбу. Внутри все горело, но кожу знобило, язык впечатался в небо. Она отпила маленький глоток, подождала, пока шотландский огонь проложит дорогу к желудку:
– Вы... говорили с ним обо мне?
– Мы говорим с ним о многом, – пожала плечами Эшли. – Я упоминала, что мы дружны...
– Помню, – нетерпеливо перебила Лина – Значит, вы дружны с Берри, и с моим мужем, тоже дружили?
– Я дружу со многими мужчинами.
– Хотите сказать – вы с ними спите?
– Понимайте, как вам ближе, – Эшли раздраженно повела плечами. – Но речь не обо мне. Ваше наследство дорогая, способно вскружить голову любому и...
– Заткнитесь, Эшли, – посоветовала Лина.
– ... и если, вы рассчитываете, таким образом, привлечь Кристофера, спешу вас огорчить. Ему плевать на деньги. Если, вы вменяемая, как утверждаете – оставьте его. Ему не нужны вы и ваши деньги, – мягко проговорила Эшли. – И поверьте, Лина – это к лучшему.
– Как вы смеете? – не поднимая глаз, прошипела она, сжимая кулакам стакан, чтобы не запустить в белокурую голову. – Вы переходите, черту гостеприимства. Я больше не хочу вас слушать!
– Простите, если делаю больно, – вздохнула Эшли, – но вы должны знать – наследство Олсена интересует его мать. Над вашей головой кружат стервятники. Я советую не тянуть, и поскорее выйти замуж за Старкова.
– Что?!
– Этого хотел ваш покойный муж. И я ему обещала.
– Заняться сводничеством на его похоронах?
– Иисусе! Не могу поверить! Ян женился на идиотке! – взорвалась Эшли, всплеснув руками.
– Вложить в мою постель Старкова или ещё кого, для сохранения и приумножения капитала – верх циничности! Не пытайтесь меня убедить, что это идея Яна!
– Да что вы за ребенок?! Ян, заботился о вашей безопасности. Что удивительного, что он выбрал вам мужа?
– Вы отвратительны, лицемерны и жестоки! Я вообще не собираюсь замуж!
– Но, вы обязаны выйти. Только не за Берри. Этого я вам не позволю.
– Обязана? Не позволите? – Лина допила виски и с грохотом поставила пустой стакан на стол: – Если я решу обзавестись мужем, то выйду хоть за Берри хоть за черта, не спросив разрешения ни у вас, ни у кого-либо еще!
– Тем самым доказав – непроходимую глупость! – Эшли звонко хлопнула в ладони. – Послушайте, Лина, я люблю Кита, правда люблю, но это не делает его лучше, чем он есть. Хотите сломать жизнь? Валяйте! Звоните ему прямо сейчас! А лучше Марии, чтобы наверняка! Она всё устроит в лучшем виде, упакует сына красной ленточкой и пришлет. Вам подать его на День благодарения или на Рождество?
– Заткнись! Заткнись немедленно! – крикнула Лина, прикрывая уши. – Убирайся из моего дома!
– Вам не помешает подучиться манерам, миссис Олсен. До сих пор несет трущобами и нищими кварталами.
Лина вздрогнула. Глаза застелила пелена крови. В долю секунды она оказалась напротив Эшли и с размаху влепила пощёчину. Чуть покачиваясь на каблуках, она удовлетворённо следила за розовым пятном от ладони, что бесформенно расползалось на фарфоровой щеке:
– Меня тошнит от тебя, – процедила Лина и сплюнула через плечо презрительным жестом Джулии.
Эшли взяла с каминной полки черную сумочку и подошла к двери:
– Вас от себя тошнит, дорогая. И от виски.
Глава 2
– Как в старые добрые времена! – воскликнула Натали. – Юлия Владимировна, вы помните, как мы собирались в вашей кухне, и вы угощали нас домашним печеньем?
– Стол был другим... меньше, – улыбнулась мама и взяла у Ханны блюдо с запеченными овощами.
– Как здорово говорить по-русски! Я балдею! Так соскучилась, а вы? Иногда прошу Грега обращаться ко мне дома на русском, но муж выражается так неуклюже. Мне не хватает терпения его поправлять. А вот Лукася знает уже несколько слов, я учу его няню – она филиппинка. Откровенно говоря, не думаю, что у нее склонность к языкам – слишком толстая и ленивая. Милый, хватит бросать еду! У Лины нет собачки. – Натали вытянула из кулачков трёхлетнего сына корку хлеба. – Я говорила, что мы завели семью плющевых рыжих шпицов?
Отчим с мамой и Андрей Старков кивнули. Лина глядела перед собой, не принимая участия в потугах Натали реанимировать унылый вечер – первый семейный ужин после похорон.
– Васька, ты бы тоже завела собачку! Это так весело и шумно! Когда ребёнок возиться со щенками, я готова задушить их от восторга...
Андрей уронил вилку. Звякнув о тарелку, она упала на пол. Натали покраснела и замолчала.
– Василина, мы можем побеседовать? – он отодвинул стул, вставая из-за стола.
– Вау, Андрюша, браво! Ты изъясняешься как реальный английский джентльмен. Даже твой русский, какой-то, пыльный. Надо же, как мило! – всплеснула руками Натали.
– Не паясничай, – отрезал Андрей.
– Ой, держи-держи! Старков, ты теряешь лицо!
Маленький Лукас восторженно завертел головой и восхищенно захлопал ладошками следом за мамой, выпрыгивая из детского стульчика.
– Перестаньте! – Лина укоризненно посмотрела на друзей и поднялась: – Мама, пожалуйста, попроси Ханну приготовить кофе. Мы скоро.
Она механически повернула к кабинету, но перед дверью остановилась. Последние дни неприятные разговоры преследовали по пятам. Посмотрев в серьезное лицо Андрея, Лина взяла его под локоть:
– Давай подышим воздухом?
Они вышли в сад. Слабый ветер лениво обдувал плечи. Над головой мирно переговаривались верхушки вязов, покачивая тяжелой кроной. Ряд фонарей освещал широкую дорогу, вымощенную серым камнем; постепенно истончаясь, она вела в темноту, петляя меж разваленных кустов боярышника. Андрей кивнул на скамейку, втиснутую в живую нишу зеленых грабов:
– Присядем?
Лина опустилась на обточенное временем, потемневшее дерево и окинула взглядом высокую ладную фигуру; нахмурилась, впервые заметив, что русые волосы слегка посветлели, отливая в электрическом свете серебром. Начинать седеть в тридцать пять, должно быть, рано... Андрей прервал ее мысли. Он извлек из кармана плаща белую коробочку с логотипом Графф и протянул ей. С мягким щелчком откинулась крышка. Лина зачаровано глядела как на фиолетовом бархате засверкали веером сотни маленьких лучей. Чуть помедлив, Андрей взял ее руку, застывшую на коленях ладонью кверху, и надел на палец кольцо. Лина моргнула и перевела глаза на левую кисть, где как влитое сидело обручальное кольцо Яна.
– Василина, выходи за меня замуж, – натянуто и неестественно громко произнёс он, и уже тише добавил: – Свадьбу можем отложить до следующего года. О помолвке объявим накануне, например, за пять-шесть месяцев.
Опустив голову, Лина разглядывала руки. После разговора с Эшли она ждала, чего-то, подобного – представляла, как Андрей начнет, что она ответит. И растерялась... Широкоплечая фигура напряженно застыла, словно ожидала приговора. Лина взглянула в гладко выбритое бледное лицо, чуть скрытое тенью деревьев. Какой ответ спасет его?
– Я, гм... – Она откашлялась и покрутила на пальце бриллиант в три карата, оправленный лучшими английскими ювелирами в белое золото: – Ты же... давно меня не любишь.
– Как ты можешь быть уверенна? Ты когда-нибудь пыталась это выяснить?
– Хорошо. Ты меня любишь?
– Да, – ответил Андрей, не раздумывая.
– Ты врешь мне или себе? – Лина покачала головой и посмотрела в серые глаза. – Не надо. Я хочу от тебя правду. Ее теперь так сложно найти.
Андрей поднялся, сделал пару шагов по дорожке, поднял голову к темному беззвёздному небу и произнёс не оборачиваясь:
– Василина, ты завидная невеста, как ни крути. Я могу бесконечно перечислять твои достоинства: красивая, богатая, талантливая, добрая, заботливая...
– Достаточно, – перебила Лина.
– Когда-то нам было хорошо вдвоём. И мы любили. Тебе, просто, надо это вспомнить.
– Ты это помнишь или должен помнить?
– Помню.
– Тогда почему не помешал мне выйти замуж?
– Как я мог? Олсен, был для меня всем. Я любил его больше, чем родного отца. И, потом, наверное, запутался. Но, теперь, все просто. Ян хотел, чтобы я заботился о тебе и любил. Взял с меня обещание. Этого достаточно, чтобы просить тебя, выйти за меня замуж.
– Все так просто?
– Не просто, но достаточно. Предпочитаю не вникать в причины и следствия. Я знаю, что должен делать. Вот и всё.
– Хорошо, – пробормотала Лина, не поднимая головы. – Мы можем пожениться. Исполним наши обязательства. Знаешь, что произойдет потом? Мы потеряем, то, что у нас действительно есть – дружбу. – Она посмотрела в пропитанные горечью глаза. – Нужно сохранить её – это самое честное, что у нас осталось.
– А может, потеряв дружбу, мы вернем любовь? Ты не задумывалась? – сунув руки глубоко в карманы плаща, Андрей глядел в сторону.
– Не вернем.
– Потому, что ты любишь другого?
– Андрей, ты не понимаешь.
– Подобным ответом ты могла ограничиться раньше. Теперь, будь добра, объяснись внятнее. – Он неожиданно повернул злое лицо и брезгливо процедил: – Или ты, все еще, держишь меня за дурака? Думаешь, я ничего не знаю о твоем музыкантишке?
– И ты знаешь? – саркастически хмыкнула Лина. – Что это? Новое светское развлечение ковыряться у меня в голове? Или ты очередной друг мисс Снайпс? – она откинулась на скамейке, вытягивая вперёд скрещенные в лодыжках ноги.
– Что ты имеешь в виду?
– Фи-и, – протянула Лина, цокая языком. – Смахивает на групповуху.
– О чём ты? – разозлился Андрей.
– Плохо понимаешь? Тогда, просто прекрати повторять сплетни. Вы меня достали, честно!
– Я достал тебя, Василина? Ну, прости! – голос Андрея зазвенел от скрытой ярости. Он повернулся спиной и сцепил руки: – Я слишком долго молчал, надоело!
– Хорошо, давай, не молчи, – устало произнесла Лина и прикрыла глаза.
– А что ты думала, не сложу два и два? Тогда, на яхте, мне, наконец-то, открылась причина моей отставки. Вопрос, мучивший несколько лет, решился так примитивно! Я поверить не мог, что ты запала, как самая тупая фанатка, на этого скользкого, смазливого дылду, запевалу...
– Раз ты решил высказаться, попробуй выговорить и его имя, – холодно заметила Лина. – Кристофер – так его зовут. Кстати, вы одного роста.
– Да ты хоть осознаешь, что сделала мне больно из-за пшика, ничего, нуля! Из-за больного на всю голову дегенерата, наркомана хренова, дебошира и бабника! Ты понимаешь, что свихнулась?
– А ты заговорил, как нормальный мужик, – насмешливо произнесла Лина. – Натали бы оценила. Но, ты не останавливайся, продолжай. Значит, я свихнулась? Тогда, сейчас или вообще, на всю голову, как Берри?
Андрей с силой провел ладонью по лицу, бросил злобный взгляд и медленно поправил узел галстука под воротником серой рубашки. Лина хмыкнула и едва сдержала смех: ну, точно – квакер обличающий тьму.
– Не строй невинность. То, что Ян, взял с меня обещание жениться на тебе, и не подпускать к тебе этого козла, говорит – грязная история тянется. И не пытайся убедить в обратном!
– Да, я ни в чём не убеждаю! – Лина подняла ладони вверх. – Лишь слежу за твоими умозаключениями. И, только, одного не пойму: почему все решили, что я непременно побегу к нему? Нет, ну правда, мало ли, других мужчин?
– Ты любишь его.
– Неужели? Это написано у меня на лбу?
– Это последнее, что сказал мне Ян, – устало ответил Андрей.
– Что, ещё он сказал? – прошептала Лина.
– Чтобы я защитил тебя.
Лина опустила голову, сердце ныло. Она заставила своего умного проницательного мужа жить с этим до последнего дня. Теперь её очередь нести груз вины. Прикрыв ладонями лицо, она заслонилась от света. Андрей присел рядом, положил руку на плечо и некрепко сжал:
– Прости. Я не хочу обижать тебя или ссориться. Давай забудем всё? Я смог и ты сможешь.
– Ты смог? – глухо проговорила Лина.
– Почти. Давай начнём заново? Мы сумеем, я знаю. Пожалуйста, Василина, выходи за меня замуж, прошу тебя.
Лина отняла ладони и подняла голову. Потерянный и одинокий мужчина неловко ссутулился на скамейке, повернул шею и застыл в неудобном положении. Грустные, неприкаянные глаза бездомной собаки. Его облик точно отражал ее – такая же, как она, дворняжка. Протянув руку, Лина нежно провела по мягким волосам:
– Нет, Андрей, я не выйду за тебя. – Она стянула кольцо и вложила в раскрытую ладонь, сжимая прохладные пальцы: – Я сохраню дружбу.
