Текст книги "Великий, Ужасный и... Любимый (СИ)"
Автор книги: Оксана Чекменёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Оксана Чекменёва
ВЕЛИКИЙ, УЖАСНЫЙ И… ЛЮБИМЫЙ
Часть первая
– Корд, вы опять опоздали!
Услышав раздражённый голос Стервы, я вздрогнула и кинула нервный взгляд на часы. До начала рабочего дня оставалось ещё одиннадцать минут, но попробуй, докажи это моей начальнице. Раз я пришла позже неё – значит, опоздала. И никакие оправдания и разумные доводы здесь не помогут, прозвище «Стерва» на ровном месте не получают.
Ей безразлично, что я снова толком не выспалась, что утром Майк пролил сок на мою юбку, и мне пришлось срочно переодеваться, для чего нужно было сначала погладить другую юбку. Что в подъезде меня поджидал домовладелец и, хотя и видел, что я тороплюсь, всё равно прочёл мне лекцию о тишине по ночам, с предупреждением, что если ночные вопли не прекратятся, мне придётся искать другую квартиру. И, в довершение всего, именно сегодня Майк решил закатить скандал, не желая оставаться в яслях, цепляясь за мою свежевыглаженную юбку и вопя своё фирменное «НЕТЬ!», хотя в остальное время знать меня не желал, и на то, чтобы уговорить его остаться, пообещав всё на свете, ушли последние, оставшиеся у меня в запасе минуты.
Стоит мне хоть что-то попытаться сказать в своё оправдание, как я нарвусь на получасовую лекцию о трудовой дисциплине, корпоративной этике – видимо, попыткой оправдаться я её злостно нарушу, – а, в завершение, меня традиционно пригрозят вернуть на четвёртый этаж. И если раньше эта угроза была не такой уж и страшной – проработала же я там почти два года и ничего, выжила, – то теперь, когда в моей жизни появился Майк, я уже не могу думать только о себе. Поэтому я сказала единственно-возможное в данной ситуации:
– Прошу прощения, мисс Максвелл.
За те три месяца, что я работала её секретаршей, я в совершенстве научилась делать покорный вид и добавлять достаточно раскаяния в свой голос, потому что, несмотря на кошмарный характер Стервы, в новой работе было одно неоспоримое преимущество – зарплата, в три раза превышающая мою прежнюю, в отделе сортировки корреспонденции. И при должной экономии я бы смогла через пару лет подобной работы вновь вернуться в колледж. Конечно, с появлением в моей жизни Майка об этом пришлось забыть, но деньги теперь нужны были ещё более отчаянно. Растить ребёнка в одиночку – занятие не из лёгких, и мне становилось плохо, стоило только задуматься о том, как же я буду справляться дальше. Но у меня даже мысли не возникло отдать малыша на усыновление, о чём мне уже несколько раз намекали. Ни за что! Это единственное родное существо, оставшееся у меня на всём белом свете, как и я у него. Жаль только, что малыш ни в какую не желал этого понимать.
– Ещё одно подобное опоздание – и отправитесь обратно в отдел сортировки. Желающих занять это место – пруд пруди.
А вот здесь ты не права. Недаром никто не в состоянии терпеть твой склочный характер более двух месяцев. Я в этом деле, можно сказать, рекордсменка.
– И как вы выглядите? – похоже, у Стервы сегодня было особо склочное настроение. – Что у вас с юбкой? Вы похожи на бездомную из подземки. Не хватало ещё, чтобы мои посетители начали кидать монетки в ваш стаканчик с карандашами. Сотрудники корпорации «Страйкер Инкорпорейтед» должны выглядеть…
И бу-бу-бу, и бу-бу-бу. Я научилась отключаться примерно на второй-третьей фразе подобных нравоучений. Иначе было не выжить. Опустив «повинную» голову, я заметила, что край юбки слегка помят там, где в неё вцепились ручонки Майка, но это было едва заметно, а посетители этого тем более не увидят, поскольку я практически весь день сижу за столом. Но Стерве нужно было к чему-то придраться и поорать, не будь помятой юбки, прицепилась бы к волосам, туфлям, как стою, как дышу. Она была из тех, кому то стейк слишком мясной, то мороженое слишком холодное.
… – И сколько раз я говорила – волосы должны быть убраны в пучок! Вы должны выглядеть, как лицо компании, а не как Ребекка с фермы «Солнечный ручей». Нужно понимать, где вы работаете, и чего от вас…
Звонок телефона заставил Стерву заткнуться. Под её требовательным взглядом я подняла трубку и услышала голос мисс Уиндхем – секретарши самого мистера Страйкера. Не здороваясь, поскольку считала это ниже своего достоинства, она выпалила.
– Мистер Страйкер срочно собирает всех глав отделов. Мисс Максвелл должна явиться в зал для заседаний в течение ближайших пяти минут.
И бросила трубку. Мысленно выдохнув – подобные заседания обычно затягивались на несколько часов, и всё это время я буду избавлена от присутствия над моей душой Стервы, – я передала ей распоряжение и наблюдала, как она уносится в свой кабинет и появляется спустя пару минут, явно освежив и так безупречный макияж. Ни для кого не было тайной, что Стерва мечтает заполучить нашего Главного Босса, президента корпорации, Великого и Ужасного мистера Страйкера. Лично я не могла понять, как можно всерьёз этого хотеть. Да, мистер Страйкер богат и могущественен, будучи ещё студентом, он унаследовал отцовскую инвестиционную фирму средней руки и сейчас, пятнадцать лет спустя, она представляла собой огромную корпорацию, я понятия не имела, сколько предприятий и в каких областях объединялись этой корпорацией, а каково состояние самого мистера Страйкера, боялась даже представить. К тому же, не буду отрицать – сам Главный Босс был весьма красив истинно мужской красотой, высок, широкоплеч, и имел глаза невероятного зелёного цвета, подобных я больше никогда ни у кого не видела.
И всё это совершенство перечёркивалось одним огромным НО – эти самые глаза постоянно излучали ледяной, просто даже арктический холод. Не знаю, как остальные, но у меня мороз пробегал по коже, и начинали коленки трястись, едва я ловила на себе этот холодный, ничего не выражающий взгляд, хотелось надеть тёплый свитер, а лучше шубу, как у эскимосов, а потом забиться под плинтус и не высовываться. А лучше вообще не попадать на глаза самому Великому и Ужасному. В отличие от Стервы, которая обожала поорать, либо поязвить, говорил мистер Страйкер обычно сухо и негромко, но я видела, как бледнели мужчины, стоило ему этим своим «спокойным» голосом указать им на какой-то просчёт. Даже Стерве пару раз доставалось за какую-то ошибку. Пара фраз, сказанная негромким голосом, и всё, весь оставшийся день, а то и пара следующих, превращались для меня в ад, потому что самому Великому и Ужасному Стерва ответить не решалась, а вот на мне отыгрывалась по-полной.
К счастью, сегодняшнее совещание, во-первых, не требовало моего присутствия, как бывало всегда, когда Стерву вызывали в кабинет Босса, вместе с парой-другой сотрудников на «разбор полётов, суд и казнь», а во-вторых, в зале для заседаний не бывало «моральных порок», так что придёт Стерва в нормальном настроении, а может даже и в хорошем, если ей удастся как-то… ну, я не знаю, сложно о ней говорить «пококетничала», но, видимо, что-то подобное ей удавалось, в общем, приходила она добрая, что в её понимании заключалось в том, что меня не трогали опять же до конца рабочего дня. Так что такие вот дни, с внезапными общими совещаниями, я любила.
Вот если бы ещё так не болела голова – вообще было бы замечательно. Но, увы, хронический недосып и постоянно издёрганные нервы не только на работе, но и дома, давали о себе знать. Я потянулась за сумочкой, чтобы достать из неё обезболивающее, но запнулась за ножку стула, потеряла равновесие, чудом не свалила со стола компьютер, но вот свою сумочку смахнула на пол. А поскольку она была не застёгнута, то всё содержимое вывалилось на ковровую дорожку и раскатилось по углам, а маленькая яркая машинка вообще укатилась в коридор через распахнутую убегающей Стервой дверь. Так вот она где была, оказывается! А Майк мне вчера полночи концерт устраивал из-за её потери, после того, как сам, видимо, засунул её мне в сумку и забыл про это. Быстро собрав всё вывалившееся обратно в сумку, я собралась идти в коридор за машинкой, мысленно радуясь, что всё начальство на совещании, а секретарши, скорее всего, гоняют чаи и сплетничают, так что в коридоре пусто, но в этот момент машинка вернулась обратно.
Не сама. Через открытую дверь в приёмную, являющуюся моим местом работы, вполз малыш, на вид одного возраста с Майком или чуть помладше. Он катил по полу машинку, жужжа, что, видимо, изображало работу мотора, а я смотрела на него в совершеннейшем шоке, пытаясь понять, откуда он здесь взялся. Неужели кто-то из работающих здесь женщин оказался в настолько безвыходной ситуации, что взял ребёнка с собой на работу? А тот, похоже, удрал. И если всё откроется, то бедная мать может схлопотать выговор или даже вылететь с работы.
И что мне теперь делать? Идти, заглядывая во все двери с вопросом: «У кого сбежал малыш?» Этим я могу подставить женщину. Да и вообще, я ещё помню, как в детстве потерялась в супермаркете, и бегала, ища маму, а потом меня, зарёванную, расспросил охранник, с кем-то связался, по громкой связи было сделано объявление, и мама, не менее зарёванная, нашлась. Кстати, тогда я в первый и последний раз видела её плачущей. И после она мне долго и упорно объясняла, что если я когда-нибудь снова потеряюсь, то должна оставаться на месте и ждать, тогда мама меня быстро найдёт. А бегать и искать самой нельзя ни в коем случае. Придя к выводу, что это оптимальный вариант, я решила оставить малыша пока у себя, благо Стервы не будет ещё часа два минимум, и мать мальчика найдёт его гораздо раньше.
– Привет, – негромко сказала я, присев на корточки – кое-чему за эти безумные недели я научилась, в том числе и опускаться на один уровень с ребёнком. – Как тебя зовут?
Услышав мой голос, малыш, который до этого, похоже, не догадывался о моём существовании, поднял на меня карие глазёнки, которые показались мне смутно знакомыми, так что я тут же начала мысленно перебирать лица женщин, работающих на моём этаже, впрочем, безрезультатно. На лице ребёнка, между тем, волной прошли, сменяя друг друга, разные эмоции – испуг, удивление, шок и, наконец, радость, практически восторг. Забыв про машинку, он поднялся с четверенек и в счастливом порыве кинулся ко мне на шею, словно я была его любимой родственницей. Едва не упав, поскольку сидение на корточках особой устойчивости не предполагает, я подхватила ребёнка в объятия и снова едва не упала, услышав радостное:
– Мама!
А вот теперь уже шок был у меня. Я была абсолютно уверена, что вижу этого ребёнка впервые, хотя… Глаза-то показались мне знакомыми… Ладно, скорее всего, я видела его мать, но самого ребёнка – точно нет. И вдруг он меня, совершенно незнакомого ему человека, называет мамой – есть от чего инфаркт получить. Так, спокойно, Стейси, спокойно, давай рассуждать логически. Скорее всего, словарный запас этого крохи настолько мал, что другого слова, чтобы назвать меня, у него просто не нашлось. Но откуда этот восторг от нашей встречи? Может, он просто испугался одиночества, коридор-то пустой, а для такого крохи это же вообще невероятно огромное пространство. И вот, увидев живого человека, он обрадовался, а ко мне обратился тем словом, которое знал. Логично? Логично. Так что теперь нужно просто ждать, когда придёт настоящая мама и заберёт своё сокровище.
Я встала, подняв малыша на руки – он не возражал, а вот Майк тут же начал бы визжать и извиваться, вырываясь из моих объятий. Теперь-то я учёная, и стараюсь прикасаться к нему только по необходимости, а вот в самом начале ещё пыталась обнять его, как-то приласкать – и нарывалась на очередную истерику с оглушительным: «Неть, неть!», это было едва ли не единственное слово, которое он избрал для общения со мной. Сидящий же у меня на руках кроха, наоборот, лишь крепче прижался ко мне, явно довольный. Я уселась на свой стул, усадив малыша к себе на колени, он с удобством привалился ко мне и засунул большой палец в рот.
– Как тебя зовут, малыш? Я – Стейси, – указала я на себя.
– Мама! – возразил малыш, тоже указывая на меня, потом похлопал себя ладошкой с обслюнявленным пальцем по украшенному вышитым утёнком нагрудному карманчику джинсового комбинезона и представился: – Эйк.
Очень информативно. Вспомнив, что Майк представился воспитательнице в яслях как «Айк», я поняла, что вряд ли смогу выяснить настоящее имя малыша. Впрочем, его это, вроде бы, не особо беспокоило, он сидел у меня на коленях, сосал палец, с обожанием смотрел на меня, и его, похоже, всё устраивало. Ладно, будем ждать маму малыша.
Следующие двадцать минут пролетели незаметно. Мы с «Эйком» поиграли в «По кочкам, по кочкам», нарисовали маркерами красивую разноцветную каляку-маляку на листе, вынутом из принтера, и немножечко на моём рукаве – Стерва будет рада новому поводу упрекнуть меня в неаккуратности, подрыве устоев корпорации, и ещё в чём-нибудь глобальном, вроде падения курса доллара к йене, а, может, наоборот, – и сложили пару бумажных корабликов – спасибо занятиям оригами во втором классе. Мама «Эйка» так и не появилась.
В тот момент, когда мы играли в «Ладушки», в коридоре раздался шум, голоса, хлопнула одна дверь, потом другая, потом раздался крик, именно крик мистера Страйкера:
– Чёрт тебя побери, Кэтлин, вместе с твоим маникюром! Неужели я многого прошу? Неужели так сложно пару часов присмотреть за ребёнком? За что я тебе плачу? За то, что ты треплешься по телефону и полируешь свои когти?
Послышался голос мисс Уиндхем, но слов я не разобрала. Потом снова голос мистера Страйкера:
– Хватит ненужных оправданий, звони в охрану. Впрочем, толку от тебя! Я сам позвоню.
Я замерла при первых звуках перебранки, прислушиваясь, анализируя услышанное. Вывод напрашивался сам собой – именно маленького «Эйка» ищет мистер Страйкер, именно он удрал от мисс Уиндхем, которая, действительно, в отсутствии шефа тут же вешалась на телефон, полируя и шлифуя при этом свои ногти. Но откуда у мистера Страйкера взялся ребёнок? Всем было известно, что он не женат, и никогда не был.
Мне об этом рассказала Беата, моя подруга из отдела сортировки, после того, как три месяца назад сам Великий и Ужасный за какой-то надобностью спустился со своего сорок седьмого этажа к нам, на четвёртый. О чём-то переговорив с руководительницей нашего отдела, он шёл обратно, рассеянно окидывая взглядом столы, за которыми сидел такой же офисный… даже не планктон, наверное, а одноклеточные водоросли, как и я, и раскладывал конверты по стопкам и коробкам. Работа тупая, зато спокойная и не требующая образования или каких-то особых навыков, что меня вполне устраивало, как и небольшой, но стабильный заработок, дающий хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне. Итак, он шёл, я раскладывала, потом подняла глаза от конвертов в своей руке, удивлённая установившейся в комнате гробовой тишиной, нарушаемой лишь звуком шагов. И на пару секунд наши взгляды встретились. Его, холодный, и мой – перепуганный, что, в принципе, было нормально, при виде такого высокого начальства. Две секунды, потом он отвёл невозмутимый взгляд и, не сбавляя шага, исчез с нашей грешной земли, вернувшись на свой Олимп. Вот тогда-то Беата и поделилась со мной всём, что ей известно о нашем Главном Боссе.
А спустя три дня меня перевели из отдела сортировки, сделав секретаршей Стервы.
Итак, судя по рассказу Беаты, детей у мистера Страйкера точно не наблюдалось. Может, племянник? Они имеют привычку внезапно сваливаться на голову ничего не подозревающим тётушкам, может, и с дядями та же история? Кстати, до меня дошло, где я прежде видела глаза «Эйка» – не считая цвета, это были глаза нашего Главного Босса, разрез, форма, да и в остальном малыш был просто копией… дяди? Кузена? Дедушки? Эк меня занесло. Ладно, нужно просто встать и отнести малыша к… дяде? Кузену? Ты ещё прадедушку предположи!
Я только собралась встать, как раздался быстрый стук каблуков, и в дверях появилась Стерва, жутко чем-то недовольная.
– Снова ерундой занимаешься, – начала она привычно, даже не успев взглянуть на меня. – Никакого от тебя… – тут она запнулась, наконец-то взглянув на меня и увидев, кого я держу на руках. Очередной шокированный взгляд – что-то сегодня на них какой-то день урожайный, – потом вопль куда-то за дверь: – Мистер Страйкер, он здесь! Он нашёлся!
Ещё одни шаги, на этот раз бегущие, и, едва не сбив Стерву с ног, в двери ввалился сам Великий и Ужасный, с диким взглядом, стоящими дыбом волосами и съехавшем на бок галстуке. В таком виде он показался мне каким-то менее холодным, более земным, что ли, и от этого ещё более ужасным, чем прежде. Я прямо почувствовала, как мурашки мигрируют у меня по спине.
Быстро найдя глазами малыша, который от вопля Стервы вздрогнул и испуганно прижался ко мне, мистер Страйкер мгновенно расслабился, привалился к косяку и с облегчением и чуть заметной укоризной выдохнул:
– Джейк…
Цепким взглядом окинув приёмную – и я сразу поняла, что он заметил и изрисованный лист, и бумажные кораблики, и машинку на полу, – Великий и Ужасный в два шага преодолел разделяющее нас пространство и присел перед нами на корточки. И я, и Джейк как-то синхронно вздрогнули и испуганно отшатнулись. Заметив это, мистер Страйкер печально вздохнул, и лицо его стало совсем грустным, мне даже стало его немного жалко… совсем чуть-чуть. Протянув к малышу руки, он позвал:
– Джейк, иди к папочке!
Очередной шок, на этот раз мой. Джейк же в ответ ещё крепче прижался ко мне и замотал головой.
– Неть! – Ой, как знакомо звучит. А малыш, обхватив меня руками за шею, заявил: – Мама!
А теперь пришла очередь и самого Главного Босса испытать шок. Действительно, почему только мы должны, пусть и он тоже.
Быстро придя в себя, мистер Страйкер вновь окинул приёмную взглядом, подхватил мою сумочку, поднял с пола машинку и кивнул мне:
– Идёмте, мисс Корд.
– Но мистер Страйкер, Корд нужна мне здесь.
– Я забираю её, мне она нужнее, – безапелляционным тоном заявил Главный Босс. – Имею право. Это именно я плачу мисс Корд зарплату, а не вы, мисс Максвелл. Позвоните в кадры, чтобы прислали кого-нибудь на замену, вам не привыкать. – После чего обернулся ко мне и, честное слово, у меня явно начались галлюцинации, потому что сам Великий и Ужасный мне улыбнулся, да-да, именно улыбнулся, и повторил: – Идёмте, мисс Корд.
Что мне ещё оставалось делать? Я подчинилась. И, идя за Главным Боссом по широкому коридору в направлении его кабинета, неся на руках очень довольного Джейка, я всё никак не могла решить, кто же я в данной ситуации – крутой наёмник или крепостная?
Часть вторая
Всё же наёмник, причём очень крутой, промелькнуло у меня в голове спустя несколько часов, когда мы с мистером Страйкером обедали заказанной в офис пиццей, а вслух я смогла лишь выдохнуть:
– Сколько?! – выронив при этом кусок пиццы, который, упав на тарелку, обрызгал мой светлый пиджачок томатом. Но я даже внимания на это не обратила – после нескольких часов близкого общения с полуторагодовалым ребёнком сохранить свою одежду чистой практически невозможно. Мистер Страйкер протянул мне салфетку, которую я машинально взяла и так же машинально стала тереть пятна, а потом спокойно повторил сумму зарплаты, в пять раз превышающую ту, что я получала, работая у Стервы.
– Это нормальная оплата, – видя мои выпученные глаза – день шока, помните? – пояснил Великий и Ужасный, пожав плечами. – Работа круглосуточная, практически без выходных, очень ответственная, так что и оплаты требует соответственной. Да, кстати, к этому прилагается полная медицинская страховка, включающая также и оплату стоматолога, трёхразовое питание, а ещё – спецодежда.
И он окинул выразительным взглядом мой свеженький и отглаженный ещё сегодня утром, а сейчас измятый, местами обслюнявленный, а так же покрытый пятнами яблочного пюре и цветных мелков, и да, теперь ещё и томатной пастой, пиджачок.
Предложение было невероятно роскошным, я бы ухватилась за него руками и зубами, после общения со Стервой присмотр за Джейком, который, в отличие от Майка, меня обожал, был бы просто отдыхом, если бы не одно слово: «круглосуточная». Тяжело вздохнув, я покачала головой.
– Мистер Страйкер, я не могу. Я бы с радостью стала няней Джейка в рабочее время, но потом я должна возвращаться к Майку.
Глаза Главного Босса, в последние часы бывшие совсем обычными, тёплыми, «человеческими», и подобное изменение я приписывала нахождению рядом с ним Джейка, вдруг снова стали излучать ледяной холод, отчего знакомые мурашки вновь забегали по моей спине, его лицо застыло, а убийственно-спокойный голос произнёс:
– Вашему бойфренду придётся какое-то время обойтись без вас, мисс Корд. Джейку вы нужнее.
– Бойфренду? – не поняла я.
– В вашем личном деле указано, что вы не замужем и вообще не имеете близких родственников. Вывод напрашивается сам собой.
– Нет-нет, мистер Страйкер, вы всё неправильно поняли! – отчаянно замотала я головой. – Майк – мой племянник. Понимаете, – зачастила я, – я и сама о нём не знала, я даже не знала, что у меня есть, точнее, был старший брат по отцу, родители развелись, когда мне и года не было, мама никогда не говорили ни об отце, ни о брате. А три недели назад мне привезли Майка. Его родители погибли, и оказалось, что они, сразу после его рождения, записали меня опекуном своего сына, если с ними что-нибудь случиться. Наверное, они не думали, что умрут оба сразу и так рано, но просто, на всякий случай, больше, видимо, у них никого не было…
Я прервалась, чтобы вдохнуть поглубже, поскольку выпалила всё на одном дыхании, после чего заметила, что лицо Великого и Ужасного расслабилось, из глаз исчез арктический холод, он смотрел на меня с сочувствием и, похоже, даже с теплотой. Приободрённая его вниманием, я продолжила рассказ.
– Три недели назад Майка просто поставили у меня на пороге с вещами, сунули в руки документы, где я назначалась опекуном, и «ради моего же блага» посоветовали отдать его на усыновление. Мол, здорового белого ребёнка неполных двух лет с руками оторвут. Но я не смогла, понимаете? Майк – моя единственная родная душа в этом мире. После смерти мамы я осталась совсем одна, а тут он. Но он маленький, постоянно плачет, я нужна ему, понимаете! Я не могу его оставить, поэтому не могу у вас работать круглые сутки. Я бы с радостью, но куда деть Майка? Его и с яслей-то скоро забрать придётся, я не представляю, что я буду дальше делать, другие ясли или очень далеко, или я их оплату не потяну.
– Почему его нужно забрать из яслей? – зацепился мистер Страйкер за одну из моих фраз. Похоже, я вывалила на него несколько больше, чем собиралась.
– Его туда взяли на месяц только. Там мест нет, но родители одного из детей уехали в отпуск и забрали своего ребёнка. А воспитательница живёт со мной в одном доме, она знала о моей ситуации, весь дом знал, и предложила взять Майка на время, пока я не найду другие ясли, я уже две недели ищу, и…
– Всё ясно, – кивнул мистер Страйкер. – Выход напрашивается один – вы, вместе с племянником, переселяетесь в мой дом и присматриваете за обоими мальчиками. Думаю, Джейк обрадуется товарищу по играм.
– Очень сомневаюсь, – пробормотала я, потом до меня дошло. – Вы согласны, чтобы и Майк жил со мной в вашем доме? – Ну, вы помните, какой сегодня день, да? Шок – это по-нашему. – Мистер Страйкер, для меня это было бы лучшим выходом, но я должна вас предупредить – Майк меня не признаёт, он хулиганит, кричит, дерётся, портит всё, до чего может дотянуться… Психолог сказал, что это нормально, это протест на потерю родителей, на смену обстановки, что Майк думает, что если будет плохо себя вести со мной, я верну его родителям. В яслях он ведёт себя нормально, поскольку знает, что это такое, и ждёт, что его оттуда заберёт мама, она всегда его из яслей забирала, а прихожу я. Это пройдёт, со временем, но сейчас он не вполне адекватен.
– Джейк тоже. И по той же причине, – вздохнул мистер Страйкер.
Я недоумённо взглянула на сладко спящего на широком кожаном диване малыша – всё это время он был просто паинькой, с удовольствием играл и слушал сказки, которые я ему читала, послушно покушал, не пытаясь запустить в меня ложкой, а то и тарелкой, что для меня уже стало привычным, а смена памперса вообще прошла идеально – он не визжал, не вырывался, не пытался ударить меня ногой, просто лежал и улыбался, с обожанием глядя на меня. Я думала, что такие милые дети существуют только в рекламе детского питания или подгузников, я ошибалась. Перехватив мой удивлённый взгляд, мистер Страйкер вздохнул.
– Мы с вами в похожей ситуации. Я узнал о существовании своего сына двенадцать дней назад. И мне тоже привезли его и оставили на пороге с документами, правда, отказаться не предлагали. Не понимаете, как такое возможно? – я в растерянности пожала плечами, и Главный Босс печально вздохнул и слегка ссутулился, став практически простым смертным, но я уже перестала удивляться такому его превращению из Великого и Ужасного в обычного человека.
– Я едва помню его мать, это был обычный курортный роман, не более. Думал, что и для Лорен тоже. А оказалось, я был нужен ей как донор – её муж был бесплоден, а она хотела ребёнка и выбрала вот такой способ. Муж не возражал, но после её смерти…
– Смерти? – ахнула я.
– Да, причём нелепой. Делала простейшую пластическую операцию и не проснулась, других подробностей не знаю. В общем, после смерти Лорен её мужу чужой ребёнок стал не нужен, он сделал анализ ДНК, доказал, что ребёнок не его и указал меня в качестве отца. Как вы понимаете, мне даже тест на отцовство не понадобился – доказательство налицо, точнее – на лице. Джейк – мой сын, я полюбил его с первой же минуты, как увидел, вот только чувство это далеко не взаимно. Он протестует против перемен в своей жизни, не желая меня знать. И никого вокруг. Кроме вас. Теперь вы понимаете, мисс Корд, почему вы мне так нужны? Джейк увидел в вас свою мать.
– Я на неё похожа?
– Нет. Разве что цветом глаз и волос, не более. Но для ребёнка полутора лет этого оказалось достаточно. Итак, вы согласны?
– Да, – кивнула я. Да и могла ли я отказаться? Я была нужна Джейку, я смогу постоянно быть с Майком, и… мне стало жаль мистера Страйкера. Оказывается, Великий и Ужасный – такой же человек, как и все, у него тоже бывают неудачи и неприятности, и он так любит своего сына.
– Отлично! – широкая счастливая улыбка преобразила лицо Главного Босса, и я поймала себя на том, что смотрю на него, как зачарованная. Если он хоть раз улыбнулся так при Стерве – я начинаю понимать её стремление подцепить его.
После моего согласия, мистер Страйкер развил бурную деятельность. Как только мы разделались с пиццей, Кэтлин занесла в кабинет новый, а главное, чистый костюм, стоивший как весь мой гардероб, на мои попытки отказаться Главный Босс нахмурился и напомнил: «Спецодежда», и я безропотно переоделась в примыкающей к кабинету ванной комнате, поскольку мой собственный костюм выглядел ужасно. Потом, сказав Кэтлин, что сегодня уже не вернётся, мистер Страйкер осторожно взял сладко сопящего Джейка на руки, я подхватила свою сумочку и огромную сумку с игрушками, книжками, сменной одеждой и всем остальным, что могло понадобиться ребёнку, и мы поехали ко мне домой за моими вещами.
К моему облегчению, мистер Страйкер остался в машине, велев мне взять только самое необходимое – немного одежды и любимые игрушки Майка. Уложившись в десять минут, и оставив в квартире ещё больший беспорядок, чем был утром, а вообще-то и все прошедшие три недели, я вернулась в машину, где Джейк успел проснуться и закатывал отцу истерику в духе Майка. Увидев меня, он отчаянно закричал: «Мама, мама!», а потом вцепился в меня и не желал больше отпускать. Я сочувственно взглянула на расстроенное лицо мистера Страйкера и шепнула:
– Как же мне это знакомо!
Дом, в который мы приехали, меня поразил – это был не коттедж, а большой, светлый особняк, утопающий в зелени. Я не успела особо его разглядеть, как меня провели в детскую, расположенную на втором этаже – огромную, с тремя большими окнами, светлой, удобной мебелью, детской кроваткой в форме гоночной машинки, с кучей игрушек, игр и детских книг, в общем – настоящий рай для ребёнка. Из комнаты вели две двери, одна в ванную, другая – в комнату няни, то есть мою, раза в два меньше детской, но все равно больше моей крохотной квартирки, даже если присчитать санузел с душем и кухонный закуток. Кстати, ванная комната и у меня здесь была отдельная, с настоящей ванной, а моя кровать оказалась большой, просторной, после моего раскладного диванчика она показалась мне просто огромной, особенно учитывая, что часто мне приходилось брать к себе в постель плачущего Майка. Я прикинула, куда поставлю его кроватку, когда смогу её перевезти, а пока мы вполне сможем поспать вместе.
Мистер Страйкер оставил меня осваиваться, а сам куда-то ушёл. Я занялась Джейком, который со мной был просто ангелочком, мы поиграли, порисовали пальчиковыми красками – я благоразумно переоделась в тёмную футболку и шорты, – погуляли по ухоженному участку, на котором обнаружили новёхонький детский городок, где поиграли в песочнице и покачались на самых маленьких качельках, у которых вместо сидения были глубокие кожаные «трусики», из которых ребёнок не смог бы выпасть.
Когда, нагулявшись и проголодавшись, мы вернулись в детскую, там нас уже ждала немолодая женщина, представившаяся как миссис Грин, экономка, она принесла полдник для Джейка. Пока я помогала сидящему на высоком стульчике малышу расправиться с едой, она объяснила мне, как получилось, что мистеру Страйкеру пришлось взять Джейка на работу – самому ему этот вопрос я задать не решилась. Оказалось, что ещё два дня назад у Джейка была няня, но она внезапно уволилась, какие-то проблемы с её женихом, которому не понравилось, что его невеста работает в доме холостяка, даже несмотря на постоянное наличие в доме ещё двух женщин и практически такое же постоянное отсутствие хозяина-трудоголика. И в тот же день кухарка, миссис Додд, свалилась с приступом аппендицита и в данный момент находилась в больнице после операции.
Сама миссис Грин как-то справлялась эти дни и с ребёнком, и с хозяйством, тем более что мистер Страйкер велел ей заказывать еду в ресторане, а не готовить самой, пока он ищет новую няню. Но сегодня утром она проснулась с распухшей щекой – флюс. Так что хозяин отправил её к стоматологу, а Джейка забрал с собой, поскольку на работе у него было что-то неотложное, сказал – секретарша присмотрит. «Присмотрела», – мысленно хмыкнула я. Просто поразительно, сколько случайностей способствовало тому, чтобы я сейчас оказалась здесь, в доме самого́ Великого и Ужасного, который на деле оказался вовсе не таким уж и ужасным. Подумать только, каким разным может быть человек в рабочей обстановке и вне её.
