Текст книги "Охота на Волков"

Автор книги: Оксана Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Я бы сам это сделал, если бы ты просто попросила, – заметил мой психолог, войдя в кабинет. Намекая на остановленный метроном, конечно. Мог бы сделать вид, что не заметил!

Я задумалась. Действительно, а почему я об этом просто не попросила? Каждый раз, когда мое раздражение от этого «Тук тук тук тук» достигало апогея, я почему-то успокаивалась и отвлекалась на другие мысли. Игорь Петрович был гениальным психологом, без натяжки. Он как будто по мановению волшебной палочки менял мое настроение на нужное. Вот так метроном и оказался случайно ни разу не упомянутым. Но сейчас, когда доктор ненадолго покинул меня, мне наконец-то удалось в достаточной степени сосредоточиться на мерзком звуке.

– Я могла бы и вообще отломать ему стрелку. Или вышвырнуть в окно, – ответила я. Оправдываться – не очень-то вписывается в мою натуру.

– И правда, – он слегка улыбался. – Спасибо, что не сделала этого!

– Пожалуйста, – великодушно ответила я. Мы понимали друг друга с полуслова. И мне нравились наши сеансы, хотя теперь я посещала их гораздо реже.

Мы уже обсудили мою личную жизнь, учебу и все остальное. На самом деле, психотерапия мне уже не особо требовалась. С несчастного случая прошел уже год, я полностью восстановилась, накопила новые воспоминания и совсем не скучала по старым. Но оставалась одна малю-ю-ю-ю-юсенькая проблемка. Не проблемка даже – проблемусечка. Но оставалась. Гребаная проблемусечка. Так вот, я все никак не могла решиться на интимные отношения с моим парнем, и теперь уже просто ждала, когда же он не выдержит и бросит меня. Собственно, эта причина еще и заставляла меня не прекращать визиты к психологу. К тому же, мою маму внезапно повысили, не забыв повысить и заработную плату. И уж теперь она точно могла позволить своей единственной дочери даже пару десятков психологов.

Надо заметить, что этот рост по карьерной лестнице был для нее полной неожиданностью. Сначала ей ни с того ни с сего предлагают переехать в Нью-Йорк – и это само по себе звучало дико. Из какого-то провинциального городишки среднестатистического бухгалтера зовут в какую-то корпорацию в другой стране! Это было настолько абсурдно, что она просто не решилась согласиться. Да к тому же ни я, ни она даже по-английски не говорим! И после ее отказа директор добивает ее повышением тут, без необходимости уезжать. Когда жизнь подкидывает такие подарки, даже и не знаешь, радоваться или на всякий случай напрягаться. Мы с мамой сделали и то, и другое. Но зато теперь уж точно не испытывали нужды в деньгах.

– Чего ты боишься? – в очередной раз спросил Игорь Петрович.

Я вздохнула и ответила. В очередной раз.

– Боюсь, что начну неадекватно реагировать… напугаю его. Денис ведь даже не знает, что со мной случилось. Он, наверное, считает меня странной – иногда смеется над тем, что я не смотрела какие-то фильмы, которые должна бы была неизбежно посмотреть в детстве, иногда удивляется, что я мало рассказываю о школе или событиях до поступления в институт. Но это все ерунда. А вот если я вдруг начну орать белугой, когда он мне залезет в трусы – уже не ерунда. И я ведь даже не знаю, начну ли орать! Тут много всего… Игорь Петрович, ну вы же и так все знаете!

– Знаю, – подтвердил врач. – Настя, если ты не хочешь, то ни в коем случае не заставляй себя!

– В том-то и дело, что хочу, – мы постоянно возвращались к этому разговору, но света в конце тоннеля так и не видели. – Мне очень повезло с Денисом, и за эти пять месяцев я ни разу не пожалела, что начала встречаться с ним. Он просто лучший! И даже то, что так долго ждет секса, тоже характеризует его с положительной стороны. Он настолько меня во всем устраивает, что я…

– Ты любишь его? – Игорь Петрович перебил меня, а он себе такого никогда не позволял.

Пришлось задуматься. Я часто рассказывала ему о Денисе, но это слово не использовала.

– Думаю, да. Если мы расстанемся, мне будет больно. Когда он рядом, мне хорошо и спокойно. И еще я настолько хочу быть с ним, что готова тут в вашем обществе бороться со своими фобиями, – поймала ироничную усмешку своего собеседника и закончила: – Если бы не мое отношение к нему, я бы уже давно опустила руки. Так что если это не любовь, тогда я и не знаю, что такое любовь.

Игорь Петрович задумчиво качал головой.

– Настя… Твои страхи абсолютно беспочвенны. Если бы ты помнила хоть что-то, то тут бы твои фобии и расцветали маковым цветом. Но ты не помнишь!

– А может, я боюсь вспомнить? – он направил на меня пристальный взгляд. – Игорь Петрович, сменим тему?

Он кивнул и вновь уселся в свое кресло.

– Я как раз хотел с тобой кое о чем поговорить. Помнишь, ты хотела начать изучать английский язык?

Да, по его же совету. Когда я рассказала о том, что маме предлагали работу в США, он сразу заметил, что знание языка мне пригодится в жизни. К тому же, у такого обучения есть и очень важный побочный эффект – тренировка интеллекта и памяти. Сейчас, в связи с моим отклонением, информация в моей голове усваивается гораздо легче, поэтому самое время вкладывать в нее все полезные навыки.

– Не просто помню, а уже начала! Мама наняла мне репетитора – такого классного стариканчика. Он даже почти не хохотал на весь дом, когда я впервые ему читала английский текст!

– Наняла?! – казалось, Игорь Петрович крайне возмущен услышанным, что меня озадачило.

– Э-э-э… – я растерялась. – А что?

Он тут же будто взял себя в руки и произнес с мягкой улыбкой:

– Да нет, я тут просто целую стратегию разработал… А ты мне все карты смешала, – оценив мое удивление, доктор решил пояснить. – У меня пациент есть, он как раз ищет работу репетитора.

– Он отстегивает вам за поставку клиентов, что ли? – съязвила я.

– А это интересная мысль! – психолог рассмеялся. – Нет. Я просто подумал, что вы с ним легко найдете общий язык.

– Потому что оба – психи?

– Именно поэтому, – что мне нравится в этом мужике – так это то, что перед ним не надо притворяться и выбирать слова. – Но раз ты уже нашла себе подходящего репетитора, то этот вопрос снимается. Однако ж, Настя, я все равно хотел бы вас познакомить… Он придет минут через десять. Дождешься?

– Зачем?

– Потому что психам надо обзаводиться знакомыми среди психов! – ну точно, совершенно нормальный мужик. По крайней мере, ко мне он подход нашел.

Поэтому я согласилась. А когда увидела своего несостоявшегося репетитора, то онемела. Высокий, светловолосый, а глаза при этом почти черные. Я встречалась с ним однажды, еще прошлой весной, почти сразу после выписки, но сразу узнала.

– Алекс, проходи! – улыбаясь, шагнул к нему наш общий доктор.

– Привет, Игорь, – он пожал протянутую руку.

Стоп, просто Игорь? Да этот Игорь старше тебя в два раза! Никакого уважения!

– Петрович, – смущенно поправил психолог.

– Петрович? – искренне изумился его пациент и добавил примирительное: – Лады.

Вот это я понимаю – псих. А не то, что я. Стараясь скрыть неловкость, психолог повернулся ко мне:

– Знакомься, это Настя.

Парень тоже узнал меня! На его лице отразилось неподдельное удивление. Но я уже собралась, отойдя от первого шока:

– Мы встречались как-то на улице. Я вас помню. Саша!

– Угу, Саша, – он скривился точно так же, как и при нашей первой встрече. – Так что, тебе нужен репетитор?

– Уже нет, мама нашла другого, извините, – честно говоря, я себе этого парня в качестве репетитора вообще не представляла.

Он, кажется, совершенно не расстроился отказу и сказал:

– Можно на «ты». Я ненамного старше. На всякий случай дам тебе свой номер, мало ли.

Я потянулась за сумкой, чтобы достать свой телефон, но замерла в удивлении, наблюдая, как Саша быстро подошел к столу психолога, взял его блокнот, в котором тот постоянно что-то записывал на сеансах, открыл, вырвал лист, огляделся в поисках ручки и, найдя таковую там же, начал писать на нем цифры. Это не просто наглость, это какая-то сверхспособность! Я аж восхитилась. Игорь Петрович вытаращил на него глаза, молча призывая прекратить такое поведение. Заметив и оценив этот осуждающий взгляд, парень застыл и произнес:

– Ауч… – потом очень качественно изобразил стыд и добавил: – Сорри… Петрович.

Я не выдержала и расхохоталась. Приняв из его рук листок с номером телефона, заметила:

– Ну, во всяком случае, понятно, от чего ты тут лечишься!

Он удивленно изогнул бровь, ожидая пояснения.

– От отсутствия комплексов!

Парень среагировал мгновенно:

– Ошибаешься! Однажды на меня прямо на улице набросилась… ты. И с тех пор я плохо сплю. От этого и лечусь.

Он был очень красив, а когда вот так улыбался, то просто завораживал. В нашу первую встречу я решила, что знакома с ним, но теперь поняла – нет, видимо, мое сознание среагировало на его внешность, желая, чтобы я была с ним знакома. Но теперь все по-другому. Тогда я была психически нестабильна, слишком восприимчива и не любила Дениса. А сейчас могу смотреть на него объективно – очень странный, яркий, самодовольный, привлекательный псих. Хорошо, что мама нашла репетитора заранее.

– Приятно было познакомиться, – я решила, что нашу встречу на этом можно и закончить. – До свидания, Игорь Петрович. До свидания, Саша. Лечи свою бессонницу.

– Позвони мне, если вдруг твой репетитор… куда-нибудь денется.

– Обязательно! – заверила я и направилась к выходу.

Глава 4

Алекс

– Тебе нужно научиться вести себя не так вызывающе! – заявил Игорь, когда дверь за Настей закрылась. Я про себя отметил, как она изменилась за тот год, что ее не видел. Стала еще красивее и выглядит куда вкуснее. Возможно, Анита не зря подчеркивала, что ее кровь неприкосновенна, а то не ровен час и подзабудешь о такой мелочи.

Я только отмахнулся.

– Да брось! Я был очарователен!

– Сразу видно, что ты не привык жить в местах, где нет больших сообществ вампиров. Когда будешь общаться с ее мамой, постарайся вести себя более сдержанно.

– Да, не привык! Я вообще не понимаю, как тут можно выживать! Вот, например, чем ты питаешься? Я-то понятно – у меня способность, так что меня не раскроют. Дмитрий, – это был третий вампир, который кроме нас с Игорем, жил в этом городе. Тот самый, который обнаружил Пола в беспамятстве, – сожительствует с одной мадамой и пожевывает ее запястье по ночам. Нежненько так, внушая успокоение, так что она толком ничего и не понимает. А ты-то что ешь? Ты с кем-то живешь?

Игорь заметно смутился:

– Животные… и кое-какие запасы. Легко справляюсь с трудностями и с радостью служу своей Тысяче в этом прекрасном городе. Короче, я голодный, как Волк! – его глаза лихорадочно заблестели. – Алекс, помоги, дружище! У меня сейчас клиент придет – я совсем немного пригублю, а ты его заставишь забыть. А? А то я скоро свихнусь от голода.

Я понимающе похлопал его по плечу.

– Конечно, дружище! Так вот, мне нужен домик, можно коттедж этажа на два-три и машина. Сойдет любой немец. И пара уроков этикета, раз я оказался не таким очаровательным, как все это время думал.

Он совершенно не удивился моему шантажу и только облегченно выдохнул:

– Все? Считай, что уже сделано!

– Все. Считай, что ты сегодня наконец-то сможешь нормально поесть, – я, конечно, мог и сам решить вопросы с жильем, но у меня были и другие дела. – Игорь, ты тут уже больше года. Как ты все это терпишь? Недостаток крови, этих людей, эту страну?

– Мне хорошо тут. Я даже собаку себе завел – маленькую такую, звонкую, неугомонную. Но она умерла в прошлом месяце…

– От потери крови? – уточнил я со смехом.

– Да, – он погрустнел. – И знаешь, я даже расплакался. Она такая глупая была, но… как будто я друга своего убил. Не рассчитал силы и вот…

Что тут скажешь? Я на людях-то не единожды «не рассчитывал силы», на собаках пока не пробовал. А Игорь добавил, видимо, решив сменить тему:

– А насчет страны… Ты не забыл, что я – русский? Я жил в Москве до Ритуала, был, между прочим, неплохим врачом. Меня обратили уже после Войны Тысяч, им нужны были специалисты моего уровня, да еще и с возможностью обеспечивать поставки крови… Я поколесил по миру, но только в России чувствую себя как дома. Тут просто хорошо, как нигде. И ты со временем это поймешь.

– Надеюсь, не успею.

До сих пор я жил в России совсем немного. Мы тогда путешествовали с Анитой. Способность к языкам я унаследовал от нее после Ритуала, поэтому речью выдать себя не мог. Но все остальное мне было непонятно и неприятно. В Европе люди совсем другие – не такие замкнутые и забитые. Хотя… если учесть, что общался я, в основном, только с творческими натурами – это можно было объяснить и не принадлежностью к какой-то национальности. Гении вообще не терпят границ в сознании, их мышление никогда не бывает коридорным. Это и объясняет тот факт, что среди талантов часто попадаются шизофреники, люди с разными странностями, геи и прочее «отребье», которое не вписывается в понимание «коридорного» смертного. И они все по-своему интересны. Не удержавшись, грустно вздохнул, вспомнив о своей последней флейтистке. Мы с ней даже сексом ни разу не занимались. Много разговаривали, она играла на флейте, а я ее ел. Чудесный период.

Тем временем Игорь продолжал:

– И наш язык – великий и могучий. Это-то ты должен оценить!

Пришлось отвлечься от приятных воспоминаний:

– Я бы оценил! Если бы мне кто-нибудь объяснил, например, как из имени «Александр» могло получиться «Саша»?! Где, святые гондурасы, логика? А это твое «Петрович» – вообще за гранью добра и зла! Этот язык не великий и могучий, а мозговыкорчевывающий!

– Это ты еще про «Шуру» не знаешь! – Игорь рассмеялся.

И я тоже не сдержал смех. Хороший он вампир. Очевидно, был и хорошим человеком – понимающий, терпеливый, сострадательный. И хоть он уже лет шестьдесят как умер, в нем до сих пор осталась эта… душевность. Возможно, русские тоже имеют право на существование.

Настя

– Да, Василий Иннокентьевич, до завтра!

Я положила трубку и недовольно поморщилась. Мой репетитор уже в третий раз подряд забывает про наши занятия! Я перезваниваю ему, он каждый раз удивляется до шокового состояния, а потом полчаса извиняется, что снова забыл про оговоренную встречу. Если он и завтра «забудет», то придется искать нового репетитора. В принципе, я предполагала, что мое знание английского его все же добило, но интеллигентный старикан боялся сказать об этом прямо. Все школьные знания вылетели из моей головы вместе с остальными воспоминаниями, а заниматься иностранными языками после того я как-то не удосуживалась. В институте, где никто не знал мою историю, у меня были серьезные проблемы с этим. Хорошо хоть, что иностранный у нас не профильный! Но вопрос все же надо было решать.

Я снова развернула смятый листок, вырванный из блокнота Игоря Петровича. Одиннадцать цифр и аккуратная подпись «Alex». Ну вот что за пижонство! Нельзя что ли написать по-русски нормальное имя? Чистейший выпендреж. Он бы еще завитушку какую-нибудь присобачил и королевской печатью накрыл. Ну нет, ему я точно звонить не стану.

Когда Василий Иннокентьевич окончательно отвалился, то есть в очередной раз начал бубнить свои извинения за забывчивость, я открыла объявления и договорилась с другим репетитором. Женщина, по голосу – молодая, значит, старческим маразмом прикрыться не сможет. Но когда она не пришла на первую же встречу, а потом удивленно рассказывала, что у нее это просто вылетело из головы, я чуть не заработала себе еще пару комплексов! Это что же получается – у них тут в городе такая секта репетиторов, где они составляют черные списки? А я, похоже, попала в топ. Это ж сговор, не иначе!

Недели через две мы столкнулись с Сашей на улице, рядом со зданием, где принимал клиентов наш общий психолог. Я уже выходила после сеанса, а он стоял неподалеку, облокотившись на черную иномарку. Наверное, приехал раньше и ждал своего времени, чтобы зайти.

Я растерялась и не могла сообразить, что делать – подойти и поздороваться или прошмыгнуть мимо. Но когда парень приветливо помахал мне рукой, я, улыбнувшись, шагнула по направлению к нему. Он, безусловно, странный, но скорее, очаровательно-странный, чем пугающе-странный.

– Привет, – сказал он и снял темные очки, щурясь от не слишком-то яркого январского солнца. И снова слишком легкая для такой погоды куртка, да еще и расстегнутая. Темные очки, футболка и с виду тонкая кожаная куртка – очередной признак его непроходимого пижонства. Но решила быть вежливой:

– Привет, как проходит терапия?

– Похоже, я неизлечим, – вздохнул он. – А твоя?

– Видимо, у меня та же беда, что и у тебя, – обреченно ответила я.

– Сомневаюсь.

– Так проверь меня! – я почему-то начала радоваться, что мне не удалось прошмыгнуть мимо, поэтому была готова поддерживать и этот глупый разговор.

– Ты тоже думаешь, что ты – птица? – изумился он. – Тут неподалеку я видел хлебные крошки! Слетаем, поклюем?

Рассмеявшись, я заявила:

– Не, у меня не до такой степени все запущено. А ты какая птица?

Он неожиданно оттянул вправо ворот футболки, показывая татуировку – птица с заостренным вниз клювом и расправленным крылом.

– Сокол, – пояснил он совершенно серьезно.

– Больше похоже на курицу кавказской национальности, – я продолжала рассматривать очень красивый рисунок, приблизив лицо к его плечу. – Ой, – я осознала, что делаю, и отпрянула. Видимо, его незакомплексованность заразна.

Его темные глаза смеялись, и это смутило меня еще сильнее. Поэтому решила продолжить шутку:

– Саша, у меня для тебя плохие новости. Ты – не птица!

– Настя, у меня для тебя плохие новости. Я – не Саша. Алекс! Серьезно.

Какое ребячество с его стороны! Я прищурилась:

– А по паспорту как?

Он рассмеялся громко, запрокинув голову.

– Ты не поверишь!

– И все-таки? – а как еще реагировать на такое трепетное отношение к своему имени?

– Александер Джозеф Коннери, – он не мог перестать смеяться. – Так что как угодно – Алекс, Лекс, Эй Ди, Ксандер, но только не Саша. У меня прямо какая-то аллергия на это слово.

Он что, серьезно, что ли? Получается, что я полная балда… Почему же он раньше меня не поправил?

– Это с чего ж твои родители так извратились? – ну не извиняться же, в конце концов!

– Обязательно у них спрошу, когда встречу. Я в Англии родился, в Лондоне.

Ну ничего себе! Какого репетитора я… до сих пор не хочу звать в репетиторы.

– Но ты идеально говоришь по-русски! – видимо, все-таки настала очередь комплиментов. Или это совесть за незаслуженные обвинения во мне взыграла.

– Долгая история, – он уже не смеялся, но продолжал улыбаться. Глаза то и дело соскальзывали на эту улыбку. – Хочешь, расскажу? Садись, подвезу до дома.

Он заигрывает со мной или я так сильно хочу, чтобы он со мной заигрывал? Проверю первый вариант:

– У меня вообще-то парень есть!

Его это ничуть не смутило:

– И? Он что, тебе запрещает общаться с другими психами на психиатрические темы?

– Он… вообще не знает, что я посещаю психотерапевта, – не понимаю, почему сказала ему это. Возможно потому, что только такие, как мы, способны понять.

– Глупо! Он ведь парень твой. Неужели не заслужил доверия? – сказал он уже серьезно. Видимо, он не из тех, кто способен понять. Хотя Игорь Петрович тоже настаивает на том, что я должна научиться быть откровенной с Денисом.

Я не ответила. Ну не станешь же выкладывать все незнакомому человеку… Даже тому, кто мнит себя птицей. Даже тому, кто так легко располагает к себе. Он сам сменил русло разговора:

– Как занятия с репетитором? Уже шпрехаешь, как на родном?

– Все в порядке! – ему я не стала говорить о моей небольшой неловкости со всеми репетиторами города.

– Ну и славно, – он снова улыбнулся, после чего мы попрощались.

Дома я опять достала измятый листок с его номером. Теперь его имя, выведенное латинскими буквами, не выглядело так смехотворно. Но звонить ему я все равно не собиралась. Он действовал на меня странно, я слишком легко поддавалась его обаянию. Но если я хочу жить нормальной жизнью, то вряд ли стоит связываться с таким человеком. Хоть я и не помнила, но знала, что со мной сделали. Если уж человек, которого я называла отцом, оказался таким извергом, чего же ждать от совершенно чужих людей? А Денис – это тот, кто делает мою жизнь нормальной. Он никогда не причинит мне вреда. За это и люблю.

И я решилась. Денис снимал квартиру недалеко от института. Я приехала к нему и все рассказала. Все-все. Я поняла, что если на самом деле люблю его, то не имею право оставлять в неведении. Он очень долго смотрел на меня, а потом прижал к себе и заплакал. Гладил по спине и извинялся за то, что всего этого не видел. Говорил, что пройдет со мной через все. Что будет ждать, сколько угодно. Что убьет моего отчима, если тот снова появится в городе. И я тоже плакала. От счастья. Какой же надо было быть дурой, чтобы так долго держать это в себе? Я едва не потеряла лучшего на свете парня из-за своего молчания! Мы так и уснули в обнимку. Ближе мы еще никогда не были. И на этот раз я не тряслась от страха, потому что сейчас в его объятиях не было и намека на эротический подтекст.

Алекс

Игорь нашел мне дом совсем близко к Настиному. Это очень удобно, если желаешь следить за кем-то. Вечером она отправилась к своему ухажеру. В принципе, нормальный такой парнишка оказался – я всю его биографию проверил. Подошел к двери, чтобы слышать, о чем они говорят.

Ну что ж, молодец девчонка. Наконец-то нашла в себе силы ему открыться. Теперь у них точно процесс пойдет быстрее, ведь она не будет так бояться. Черт. Я прожил двадцать пять лет смертной жизни и девяносто пять – бессмертной, и ни разу не испытывал этого мерзкого чувства. Но тем не менее, сразу его узнал. Ревность. Какая пустая, бессмысленная, тревожная и разъедающая внутренности эмоция! Все дело в том, что я захотел ее до того, как узнал, что она моя внучка в каком-то там колене. Все дело только в этом. И сама невозможность вкусить хоть капелюшечку ее крови усиливает аппетит. Сексуальный интерес для меня вообще никогда не был прерогативой. Пусть моя маленькая наследница позволяет этому парню все. Я переживу. Хорошо хоть, что они сегодня вроде ничего такого не затевают, а то я еще не успел морально подготовиться.

Она позвонила через три дня. Ну наконец-то! А то уже надоело выводить из строя тех репетиторов, которых она пытается нанять. Первые два «забыли» прийти на занятие, третий потерял адрес, четвертый на ее звонок ответил, что вообще никогда не занимался репетиторством, с чего она вообще такую чушь взяла? Я знал, что рано или поздно она позвонит мне. Но мне было неприятно, что она не спешит со мной общаться. А общаться с ней было обязательным условием, чтобы завоевать доверие.

Договорились, что я буду приезжать к ним, а не наоборот. Молодцы! Отпускать Настю в дом к незнакомому мужчине – верх абсурда. Снова познакомился с ее мамой. Людмила Михайловна нашу первую встречу год назад, моими стараниями помнить не могла. Родительница была настороже – перед первым нашим занятием она уговорила меня выпить с ними чаю. Понятное дело – надо сначала убедиться в том, что мне можно доверить ее дочь.

Я рассматривал ее – глаза Настя унаследовала от матери, но локоны у той были рыжие, и запаха краски на волосах я не почувствовал. Это, безусловно, ничего не доказывало. На маму дочь походила гораздо сильнее, чем… на меня.

– Вы с Настей у Игоря Петровича познакомились? – расспрашивала она.

– Угу.

– А чем вы занимаетесь, кроме репетиторства, если не секрет?

Секрет.

– Ничем. У меня богатые родители. Но вот решил показать им свою самостоятельность и найти подработку.

– А где ваши родители?

Сложный вопрос. Мамина могилка где-то в пригороде Лондона. Папина могилка где-то возле маминой. Анита – моя вторая мать, бывшая любовница и вечная любовь – в Нью-Йорке. Ах да, это именно она предлагала тебе хорошую должность там! Какого ж хрена ты не упростила всем нам жизнь?

– В Москве.

Видимо, мои односложные ответы не прибавили доверия к моей персоне, но зато отбили желание расспрашивать дальше. Ох, чувствую, первые занятия будут проходить при неусыпном контроле. Меня это устраивает.

Мы наконец-то сели за стол в Настиной комнате. Людмила Михайловна осталась на кухне, прислушиваясь.

– Ну давай, рассказывай, что ты знаешь из английского.

– Ландан – из зе кэпитал оф Грейт Британ! – отчеканила Настя, улыбаясь.

Я прикусил губу, чтобы не расхохотаться.

– Все?

Она немного засмущалась.

– Алекс, я правда почти ничего не знаю. Ну, кое-что успела выучить… У меня амнезия. Полная. В том числе и поэтому я хожу к психологу.

Почему она так откровенна со мной? Своему Дениске несколько месяцев не могла сказать то же самое. Я сделал вид, что удивлен.

– Ясно. Тогда будет сложно.

Она расстроилась:

– Ты тоже отказываешься со мной заниматься? Я так-то быстро все запоминаю. Но изучать язык самостоятельно… А репетиторы…

Я перебил, не собираясь слушать, что там случалось с ее репетиторами:

– Тогда урок первый. Самый важный, – дождавшись заинтересованного взгляда, произнес с тем же дичайшим акцентом, что и у нее: – Москоу из зе кэпитал оф Раша.

На этот раз рассмеялась она. А я призадумался – как учить человека своему родному языку? С чего начинать? Сегодня надо будет пошарить в Интернете этот вопрос, плюс нужны какие-то пособия. Вот, до чего я докатился!

– Слушай, нам нужны учебники. Раз все так запущено, начнем с азов. Завтра! – я встал и, кажется, увидел разочарование в ее глазах. – Не бойся, не потеряюсь. Давай завтра в то же время?

– Хорошо.

* * *

Постепенно я вошел в колею и дело у нас пошло. Мы занимались три раза в неделю и, должен признать, она действительно понимала и запоминала все легко. Хотя по сравнению с моей способностью, перенятой от Мастера, – это все равно было очень долго и сложно. Людмила Михайловна, похоже, смирилась с моим существованием и даже уже ненадолго выходила из дома, если возникали дела.

– Алекс, – после очередного занятия сказала Настя. – Останься, выпей со мной чаю. Если хочешь, я разогрею ужин. Мама еще не вернулась… Ну, если у тебя других дел нет.

За эти две недели о вещах, не связанных с иностранным языком, мы не разговаривали. Меня удивила, да что там – обрадовала эта просьба. Похоже, доверие все-таки появляется.

– Чай сойдет.

Мы уселись на кухне, а я ждал, когда она начнет разговор.

– Спасибо, что занимаешься со мной! – не совсем то, что я бы хотел услышать.

– Спасибо, что платишь мне за это деньги.

Она улыбалась, но не выглядела расслабленной.

– Могу я тебе задавать личные вопросы?

– Задавать-то можешь, но не факт, что я начну на них отвечать, – я тоже улыбался. И тоже не мог расслабиться, ожидая чего угодно.

– Что у тебя случилось? – она как будто извинялась взглядом за этот вопрос.

– Когда именно? Со мной много чего случалось.

– Ну… почему ты ходишь на терапию?

Ах, вот оно что. Ей интересно, такой же я сломанный, как она, или нет.

– А почему к нему ходишь ты? Только из-за амнезии? Но, похоже, с ней ты давно смирилась, – я был уверен, что она всего не расскажет. Значит, и я смогу не отвечать. Но она вдруг ляпнула:

– Меня изнасиловал отчим, а потом я потеряла память. Я ничего не помню. Но не могу быть… с мужчинами…

Так-так-так. И как я должен на это реагировать? Грохнуться в обморок? Зачем ты говоришь мне это?

– Бывает, – да, получилось не слишком сочувственно.

Она удивленно приподняла брови, а потом рассмеялась.

– Ты совершенно ненормальный, знаешь об этом? Думаю, поэтому мне так легко с тобой!

Ой-ё, девочка, притормози. Я и так еле держусь. Надо сменить тему.

– А как же твой парень? У него от твоего сдвига, наверное, уже глаза на лоб лезут?

Настя заметно приуныла.

– Да. Именно так. Я очень люблю его, и он все понял и принял. А я до сих пор боюсь.

– Почему бы тебе не поговорить об этом с психологом? Я не могу тебе помочь.

Она прикусила губу, смущаясь. А потом сказала:

– Прости! Я не знаю, почему именно тебе говорю! Мы с Игорем Петровичем все варианты перебрали, я все равно боюсь. Понимаешь? Когда меня Денис целует – все хорошо, но стоит ему хотя бы обнять меня или что-то больше… Я трясусь от страха… и он прекращает! – Настя вскочила, краснея, и зажала рот рукой. – Прости! Не знаю, почему я говорю это тебе. Потому что с тобой легко! Прости!

Я прикрыл глаза, не желая больше лицезреть ее метания. Ей стыдно, что она это сказала. Но я понимаю, почему она это сделала. Она ищет выход и считает, осознанно или подсознательно, что я могу ей этот выход показать. Вряд ли можно подойти к любому другому парню с такой просьбой. А тут, нате – готовый незакомплексованный псих. Решился, открыл глаза, встал и подошел к ней. Настя замерла и только судорожно втягивала воздух.

Держи, моя девочка, свою психотерапию. Кто потом будет откачивать меня – неизвестно.

Я провел рукой по ее волосам, она вздрогнула, но тут же успокоилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Пальцем по щеке – она отвела взгляд. Поднял ее подбородок и прикоснулся губами. Да, знаю, у твоего Дениски с поцелуями все в порядке, но я так давно этого хотел. Она подалась навстречу, и это меня остановило. Она хочет не этого. Я с силой прижал ее к себе и почувствовал, как она резко напрягается, а потом мгновенно расслабляется в моих руках. Целую шею, спускаюсь ниже и постепенно сам начинаю задыхаться. Все меньше нежности. Все больше страсти. Только бы не укусить, только бы не укусить. Она уже прижата к стене, а я не контролирую себя, возвращаясь к губам. Она не просто отвечает – она возбуждена не меньше моего. Руки по всему ее телу и никакой нервной дрожи, никакого страха, только стоны. Я подхватил ее бедра, заставляя обвить себя ногами. Только бы не укусить. Я хочу больше! И ты тоже хочешь!

Я с усилием оторвался от нее, отпрянул и схватился за голову. Чёрт.

Потряс головой, чтобы прийти в себя. Так, коллега, в ходе научного эксперимента установлено:

А) Нет у Насти никаких фобий. И они с Денисом это скоро и сами поймут.

В) Она доверяет мне больше, чем своему парню.

С) Она хочет меня. Что бы она там ни говорила о своей любви, меня она точно хочет. И если бы я продолжил, она не стала бы меня останавливать. Вот без этого знания я как-нибудь бы прожил.

D) Я хочу ее до одури.

F) Черт знает, что теперь делать. Как перестать хотеть ее крови, узнав какой на вкус ее поцелуй?

G) Я пропустил букву «E».

– Алекс, – из размышлений меня выдернул тихий голос. – Алекс, прости!

Я поднял голову к потолку и чуть не завыл от безысходности. Потом собрался, подошел, посмотрел в глаза и произнес: «Забудь все, что произошло после того, как мы вышли из твоей комнаты». Настя, раскрасневшаяся и растрепанная, моргнула, удивленно посмотрела по сторонам, а потом снова, как и пятнадцать минут назад, попросила:

– Останься, выпей со мной чаю. Если хочешь, я разогрею ужин. Мама еще не вернулась… Ну, если у тебя других дел нет.